Текст книги "Пособник"

113

Приоткрыв дверь, Егор прислушался. Кухня под натужный шум воды гремела, лязгала и звенела посудой и столовыми приборами. Бодрый картавый голос из телевизора увязывал прогноз погоды с политическими передрягами.

Егор прошмыгнул в спальню родителей. В дальнем углу рядом с дверью лоджии высилась книжная этажерка. На верхней полки с краю прижались друг другу «Русские суеверия», Комментарий к Онегину и «Психопаталогия обыденной жизни». За ними стояла черная книга…

Егор стер ладонью пыль с переплетной крышки в трещинах и пятнах.

– Заговоры. Заклятия. Заклинания. – Вслух прочитал Егор корявые слова заглавия.

– ЗаЗаЗа! – Подхватила Пушкарева, выглядывая из-за спины Егора.

– Опасно для жизни! – Тихо прочитал Егор внизу обложки. Мелкие кривые буквы напоминали насекомых.

– Пустое! – Махнула рукой Пушкарева.

Закрыв этажерку, Егор поспешил прочь… Дверь ударила Егора в плечо. Книга хлопнулась на пол.

– Ты чего тут забыл? – С порога вытаращилась мать.

– Взял почитать перед сном. – Побледнев, поднял Егор книгу.

– Это та самая? – Вскинулась Наталья Алексеевна.

Егор промолчал и убрал руки с книгой за спину.

– Отдай ее! – Потребовала мать.

Опустив глаза и нахмурившись, Егор покачал головой.

– Мне драться с тобой что ли? – Спросила Наталья Алексеевна.

Они с молчаливой ненавистью переглянулись.

Мать сникла и как будто уменьшилась.

– Я звоню к отцу. – Задрожал ее голос.

– Лучше Баламу. – Оттолкнув ее плечом, Егор вырвался в коридор.

114

Опорожнив сумку, Егор положил в нее «ЗаЗазу» и торопливо собрался. От лихорадочного волнения он совсем ослабел. Мутило и потряхивало. Дрожащие колени подгибались. Затылок и плечи болезненно одеревенели. Егор кинулся к двери.

– Ничего не забыл? – Усмехнулась Пушкарева.

Спохватившись, Егор схватил с кровати сумку.

– Не к добру это. – Покачала головой Настя.

– Суеверия. – Махнула на нее рукой Пушкарева.

– Психопаталогия обыденной жизни. – Грустно улыбнулась Настя.

– Ты куда? Да еще и с сумкой. – Появилась в прихожей Наталья Алексеевна со смартфоном в руке. Калганов-старший не отвечал на звонки.

– К Насте… Проститься. – Егор хрустнул ключом в замке. Почему он брякнул об АКА? Неужели он хочет, чтобы мать его остановила? Обыденная психопаталогия?

– Ты хочешь ее воскресить! – Осенило и ужаснуло Наталью Алексеевну.

– Делать мне больше нечего. – Пряча глаза от матери, смешался Егор.

– Опомнись и остановись. Это опасно для рассудка и жизни. Отец испытал на себе.

– Хватит меня пугать. – Егор вышел за дверь.

– Егор! – Вцепилась в его руку мать. Егор вырвался и устремился вниз по лестнице. – Егор! – Сорвался сверху крик отчаяния.

115

Егор хотел вызвать такси. Но вспомнив «пельменя», передумал.

Сорок четвертая маршрутка остановилась у театральной площади. Пройдя через сквер, Егор пересек на желтый свет дорогу. Со стен подворотни исчезли граффити. Дверь подъезда оказалась незапертой.

– Некромантам везет. – Заметила Пушкарева.

– Разве это плохо?

– Подозрительно.

– Это как выиграть в карты?

– Или в лотерею. Ждешь наказания за везение. – Подхватила Настя на лестнице.

– Ты чего тут разлеталась? – Осадила Пушкарева. – Ты же должна ожидать в морге и в своем теле.

– Холодно там и в нем. – Поежилась Настя.

– Потерпишь.

Настя вздохнула и исчезла…

Пошарив рукой под железным ларем, Егор нащупал ключи в полиэтиленовом пакетике.

– Секунду! – Пушкарева проскользнула сквозь дверь и через секунду вернулась на площадку. – Никого.

Егор отпер и открыл дверь.

Тотчас лязгнула и приоткрылась соседняя дверь. Из щели высунулась маленькая дрожащая голова на длинной тонкой шее. Из-под затемненных стекол широких очков в роговой оправе помаргивали недоверчивые глаза. Бледное лицо покрывали коричневые пятна. Синели ниткой тонкие поджатые напряженные губы.

– Горин Федор Михайлович. – С досадой нахмурилась Пушкарева. – Заслуженный вертухай России.

– Вы новый жилец? – Впился колючими глазами в Егора старик в синей клетчатой рубашке и синих трико с узкими белыми лампасами.

– Вроде того. – Смешался Егор.

– А как же Саша? Он всегда предупреждает.

Егор пожал плечами.

– Это вы прошлой ночью стонали и выли? – Смерил Егора подозрительным взглядом старик.

– Это была я. – С досадой призналась Пушкарева. – А где мне еще душу отвести?

– Призрак завелся. – Усмехнулся Егор.

Скривив губы, старик исчез за дверью. Пушкарева метнулась сквозь дверь старика. И тотчас вернулась.

– Звонит моему сыну. – Нахмурившись, озабоченно покачала головой Пушкарева.

– Не повезло… Может, в другом месте?

– Чего метаться? – У меня все под рукой для ритуала. – Возразила Пушкарева. – А Сашка наверняка уже лыка не вяжет. На уме – одна водка. И в кого он такой? У тебя же отец не пьет?

– А причем здесь он? – Зайдя в прихожую, остановился оторопевший Егор.

– Притом! – Скривилась в усмешке Пушкарева.

– Брат?! – Вытаращился Егор. На ум пришли Диккенс, Достоевский и индийские фильмы.

– Ты не в болливудском мыле! Начинай давай. – Поторопила Пушкарева…

Скатав ковер, Егор в баре серванта за пустой бутылкой из-под абсента нашел черный мел и стал рисовать на полу пентаграмму.

– Ведь его корежит и тошнит от абсента, а все равно выпил! – Покачала головой ворчащая Пушкарева. – Алкаш.

– Долго еще? А то я совсем продрогла! – Обхватив себя руками, передернулась Настя.

– Как только так сразу. Терпи! Не надо было в петлю лезть! – Огрызнулась Пушкарева.

И Настя исчезла.

116

Между тем Калганов-старший сидел в кабинете и рассеяно слушал угрюмого клиента. Напротив Вадима Витальевича близоруко хмурился Булавин, взглядывая на некроманта из-под сведенных густых бровей и нервно поправляя длинную челку.

– Не хочу удалять. – Убрал челку с хмурых глаз Андрей Алексеевич.

– А зачем пришли?

– Весь юротдел обездушил. В Белом доме с этим жестко. Я спросил у Волака: можно ее оставить у себя.

– А – он?

– Можно… если оставить работу. – Вздохнул юрист.

– Поставите протез. – Скучным голосом утешил некромант.

– Гм… Протез! – С кривой усмешкой покачал головой Булавин и поправил челку.

Зазвонил смартфон.

– Егор взял книгу заклятий. – Огорошила жена. – Ты почему не избавился от нее?

– Хотел… и забыл. Так получилось. – Пролепетал Вадим Витальевич. Он прошел в другую комнату и стал мерить ее быстрыми нервными шагами.

– Это ты проболтался ему?

– Это все ведьма. – Вырвалось у некроманта.

– Та самая? – Вцепилась Наталья Алексеевна.

– А зачем ему «ЗаЗаЗа»? – Поморщился Вадим Витальевич, потирая колено, которым он ударился о тумбу «Удалителя».

– Для АКА! – Дрогнул голос жены.

Калганов-старший помертвел и застыл:

– Я же его предупредил. Хоть кол на голове чеши!

– Я ему рассказала, что ты вернул не меня, а его.

– Зачем? – Исказилось лицо некроманта.

– Так получилось. – Вздохнула жена.

– И где он собирается это сделать?

– Вы долго еще? – Поторопил Булавин за дверью.

– В морге, наверное. Там же она?

– Обряд можно совершить вдали от тела АКА. Но это еще опаснее, чем рядом с телом.

– Какой ужас. – Всхлипнула Наталья Алексеевна. – Ну зачем ты оставил эту книгу?

– На связи. – Оборвав разговор, Калганов тотчас позвонил сыну.

117

Очертив магическим кругом перевернутую пентаграмму, Егор изобразил на вершинах пятиугольника символы воды, земли, духа, огня и воздуха. На черные символы Егор поставил плошки с ароматической смесью белены, болиголова, алоэ, шафрана и мандрагоры. Душа вырывалось из тела. Одолевала сонливость.

Егор выпил из глиняного ритона со склоненной головой козла отвар из сушеных шляпок красного мухомора. Голова закружилась. Казалось, что она вот-вот сорвется с плеч и кубарем покатится в дальний угол.

Егор встал в центр магического круга и, заглядывая в черную книгу, заговорил глухим дрожащим голосом:

– Силой святого воскрешения и мучениями проклятых, я заклинаю и приказываю тебе…

Егора оборвал рингтон. Выйдя из круга, Егор достал смартфон из куртки:

– Это отец.

– Продолжай ритуал! С подачи «ходячей истерики» он хочет тебя застращать и остановить.

– Какая ты вездесущая. – Нахмурился Егор.

– Я просто призрак. – Усмехнулась Пушкарева.

Егор ответил на звонок. Неужели он хочет, чтобы его остановили?

– Егор, не совершай ошибку. И ее не спасешь, и сам станешь призраком.

– Чем хуже, тем лучше. – Проговорил за Егора напиток-отвар из шляпок мухомора. Егор был то ли на седьмом небе, то ли в девятом круге бездны. Но явно не в себе. – Буду там, где Настя.

– И Рыков. Будешь вместе с ним развлекать ее и рассказывать ей сказки?

– Уже? – Похолодел Егор.

– Уже. Вместе с его товарищами.

– Значит, надо ее вернуть.

– Остановись! Ты же…

Егор отключил смартфон.

– Выпей отвара! – Подбодрила Пушкарева

– Козленочком ведь стану. – Глядя на ритон головы козла, поморщился Егор.

– А иначе не встретишься со своей Аленушкой в морге! – Предупредила ведьма.

Зажмурившись, Егор сделал большой лихорадочный глоток из ритона… Замутило до резкого рвотного позыва.

– Полегчало? – Насмешливо вгляделась Пушкарева в серое лицо Егора.

– Язык еле ворочается. Боюсь перепутать слова.

– Пустое. Они всего лишь обертка языка видений, который существовал задолго до сотворения этого мира. – Снисходительно махнула рукой Пушкарева. – Этот язык и доведет тебя до морга.

– Восстань, восстань. Я приказываю тебе. – Вернулся Егор в магический круг.

Слова рассыпались. Корявые кривые буквы муравьями перебежали на руки и исчезли под кожей. Вены и сухожилия вздулись и зашевелились. Выскользнув из онемевших рук, книга шлепнулась на пол. Пятиугольник под ногами закрутился. Магический круг раздвинулся. И Егор ухнул в черную пропасть

118

Словно призрак Егор полетел в морг четвертой городской больницы. На перекрестке рядом с арбитражным судом и загсом путь Егору преградило эфирное тело отца.

– Хватит идиотничать! – Вскинулся Вадим Витальевич, то затуманиваясь и расплываясь, то проясняясь и сжимаясь. – Жить надоело?

– Чему быть, того не миновать. – Нахмурился и потемнел Егор.

Отец кинулся к Егору, чтобы остановить. Егор, словно пушинку, отбросил его от себя и быстро улетел.

119

Выйдя из астрала, Калганов-старший вернулся из процедурной в опустевший кабинет. Устав ждать, Буянов смылся.

Вадим Витальевич открыл дверь. Со стула вскочила косоглазая толстушка. Рядом с Ольгой Таракановой сидел Оробас. Кривя в усмешке тонкие синеватые губы, сухопарый высокий пришелец подозрительно уставился на некроманта холодно черневшими глубокими глазами.

– Я не помешаю? – Проскрежетал Оробас.

– Это мой жених. – Смущенно улыбнулась Тараканова.

– Пусть подождет в коридоре. – Нахмурился Вадим Витальевич. Он думал сыне. Неужели Егор обладает такой силой? Это обескураживало и пугало. Вадим Витальевич хотел выйти в астрал, найти и остановить Егора. Но некромант боялся за Егора и в тоже время его самого. Столкнуться и схватиться с ним. Что мне нужно сейчас: мужество или смирение? В силах ли я изменить ход событий, или должен принять неизбежное?

– Я настаиваю! – Поднявшийся со стула длинный плоский Оробас стал похож на ростовую картонную фигуру.

– Подожди здесь. – Тараканова дернула пришельца за рукав серого тренча. Бросив черный взгляд на девушку, Оробас криво улыбнулся и, упав на стул, положил ногу на ногу. – Я быстро, душа моя. – Улыбнулась ему Таракнова и зашла в кабинет.

Позвонила Наталья Алексеевна.

– Я пытался его остановить. Но он… – Запнувшись, Калганов покосился на Тараканову, которая села напротив него.

– Отключил телефон? – Подхватила жена.

– Вроде того! – Вздохнул некромант.

– И что теперь? – Всхлипнула Наталья Алексеевна.

– Он сильнее, чем кажется. Может быть…

В кабинет вошли Чо и Оробас.

– Хватит трещать. Время – души! – Мрачно усмехнулся Чо.

Калганов положил смартфон на стол, вопросительно глядя то на обрюзглого грузного Чо, то на плоского сухого Оробаса.

– Почему вы отказали Оробасу?

– Инструкция. При проведении процедуры…

– Пусть присутсвует! – Досадливо махнув рукой, перебил Чо. – Свадебное застолье из души невесты – это святое. – И зашаркал к двери, наклонившись вперед и покачивая руками.

– Старая обезьяна. – Проговорил про себя Калганов.

Впившись холодными глазами в некроманта, Оробас усмехнулся.

120

Долетев до одноэтажного серого здания, у которого чернел катафалк, Егор проскользнул сквозь стену и оказался в залитой синеватым светом комнате. На столе под белой простыней неподвижно и тихо лежала Настя. Глаза погрузились в синие тени. Окостеневшее бледное лицо сжалось, заострилось и стало похоже на восковую маску.

Над Настей застыл долговязый костлявый пришелец, в черном похоронном костюме, с выпуклыми надбровными дугами и большим тяжелым подбородком. Черные глаза вглядывались в лицо Насти… Угрюмо прострекотав, дылда задернул лицо Насти простыней и неуклюжим широким шагом вышел из комнаты.

– Тварь черноглазая. – Передернулся Егор. Он подошел к столу. Сквозь белую ткань лицо смутно проступало полустертым барельефом.

– И в хрустальном гробе том спит царевна вечным сном. – Усмехнулась Пушкарева. Она стояла в закрытой двери начеку, глядя то в коридор, то в комнату. – Хватит тормозить! – Поторопила Пушкарева.

– Я заклинаю и приказываю тебе, восстань, восстань.

Окаменевшая Настя продолжала спать вечным сном.

– Не реагирует. – Егора почему-то отпустило и стало легче.

– И о гроб невесты милой он ударился всей силой.

– Думаешь поможет? – Поморщился Егор.

– Тогда забудем царевича Елисея и вспомним его тезку пророка. Как он там воскрешал сына женщины из Шунема? – Старуха процитировала фрагмент главы четвертой из четвертой книги Царств.

Егор невольно вспомнил сорок четвертую маршрутку, а так же то, что он в морге четвертой горбольницы и поежился. Все одно к одному!

Проскользнув под простынь, Егор лег поверх Насти, прижался губами к ее губам, глазами – к ее глазам, ладонями – к ее ладонями. Изо рта Егора в рот Насти хлынули похожие на черных мелких муравьев буквы.

Егора резко и сильно тряхнуло.

– Шухер! – Крикнула Пушкарева.

121

Егор очнулся у Пушкаревой. Он лежал внутри пентаграммы, прижавшись ладонями и губами к холодному полу. Голова Егора находилась в угольнике, отмеченного символом духа.

Приподнявшись, Егор увидел живую карикатуру на себя. Опухшее лицо покрывала сетка из глубоких морщин, синеватых прожилок, ссадин и царапин. Испещренные розовыми прожилками оловянные глаза подпирались темными мешками. А под левым глазом к тому же лиловел синяк. Черные волосы встопорщивались. Словно карикатурный двойник ощетинивался. Искривленные синеватые губы, щетинистый подбородок и острый кадык тряслись.

– Ты кто такой? А? – Брызнул слюной и дохнул перегаром в лицо Егора карикатурный двойник.

– Все-таки явился, не запылился. – Покачав головой, вздохнула Пушкарева.

– Ты как здесь оказался?

– Позвонить куда следует? – Застыл в дверном проеме Горин, вытянув длинную шею и подергивая головой.

– Там видно будет. – Нахмурился Александр.

– Ну, смотри. – Горин ушел.

– Язык проглотил? Чучело! – Брызнув слюной, тряхнул Егора за плечо Пушкарев. Поморщившись, Егор отер рукавом рот. – Что это? – Пушкарев схватил ритон с головой козла и жадно отпил. – Красный мухомор! – Скривился и поморщился Пушкарев. – Аяуаски нет что ли? – Егор развел руками. – А хотя бы белой кувшинки?

– Все выхлебал! И угодил в реанимацию. Еле откачали. Да и я подсуетилась. Зря я его вытащила с того света. – Нахохлилась в кресле Пушкарева.

– Ты же сам все выпил. – Тщетно пытался прийти в себя и собраться с мыслями Егор. Одолевала ватная слабость. А еще тошнотворный привкус формальдегида.

– Что? – Вытаращился на Егора двойник.

– Даже абсент. Тебя же корежит от него.

– Что?! – Сжав кулаки и брызнув слюной, подался к Егору Пушкарев. Но тотчас остановился, опомнившись и спохватившись. Иссеченное морщинами лицо вытянулось и посерело. Сникнув и понурившись, он осел на край дивана и уронил голову на грудь. Поникнул встрепанной головой. – Что… – Упал до слабого шепота голос Пушкарева. Содрогнувшись и сжавшись, он вскинул взгляд на Егора. – Ну, да… Ты же один из этих… Как их там… Ну эти… К ним не зарастает тропа просителей с того света.

Егор молча убрал книгу в сумку.

– А ведь она здесь. Да? – Вскинувшись и встрепенувшись, Пушкарев суетливо огляделся.

– Мне пора. – Застегнул сумку Егор.

– Чувствую ее. Вздыбились и зашевелились волосы на заднице. – Поерзал Пушкарев на диване.

– Алкаш! – Мрачно уставилась на сына Пушкарева.

– К сожалению или счастью я не вижу таких как она. У меня нет этого дара или проклятия.

– Ты будь проклят! – Поморщилась ведьма, поелозив в кресле.

– Ау, мать!

– Да ничего он чувствует. Клоун. – Махнул на Пушкарева призрак в кресле.

– У тебя имя есть?

– Ну, Егор. А что? – Нахмурился Калганов и нервно покосился на дверь.

– Спроси ее, Егорушка: где деньги? Всю квартиру перетряхнул. Мама, где они? – Его блуждающий лихорадочный мутный взгляд споткнулся о кресло с призраком. Пушкарев случайно встретился с ним глазами и, поежившись, отвернулся.

– Пусть вначале закодируется. – Потребовала Пушкарева.

– Тебе надо завязать. – Вздохнул Егор.

Скривив лицо, Пушкарев передернулся:

– Вот ведьма! Ведь знает же… Пил! Пью! И буду пить! Плюю на твои деньги! И кладу с прибором! Вот!

Пушкарева осыпала сына бранью.

Схватившись за голову, Пушкарев заметался по комнате, вскрикивая:

– Ведьма! Ведьма!

И Егор кинулся прочь.

– Уже уходите? – Из-за двери на площадку вытянулась на длинной шее дрожащая маленькая голова.

«Ну и доставалось заключенным от этого садиста!» – Решил Егор и устремился вниз по лестнице. Но что же с Настей? Обожгло и пробрало Егора. Как она там? Где бы не было это «там»!

122

Выскочив из подъезда, Егор споткнулся на ступеньке крыльца. Застывший на скамейке сфинкс желтыми глазами впился в Егора.

– Сгинь!

Огрызаясь, окаменевшая лысая кошка мяукнула. Тотчас сверху прогрохотало. Между двумя березами завыла Шевроле Нива. Снявшись с березы, заметались и загалдели вороны. Поежившись, Егор сорвался с места.

В подворотне нарисовался тщедушный встрепанный встречный с мутными глазами и в замызганной ветровке. Петлей удавленника на шее болтался желтый шарф до колен.

– Как землянин землянина! Хоть сколько-нибудь! – Густо пробасил доходяга Селезнев, протянув грязную дрожащую ладонь.

– Нет мелочи!

– Шурик?! – Всмотрелся в лицо Егора Селезнев.

– Обознался! – Нахмурился Егор.

– А ведь похож. – Усмехнулся Селезнев.

Егор направился через сквер в сторону драмтеатра. На черном велосипеде мимо промчался узкоглазый смуглый курьер в полосатом шлеме и с красным коробом-ранцем за спиной.

Глядя под ноги и вдумываясь в Настю, Егор тщетно пытался припомнить астрал. В заволоченной белым как простыня туманом памяти появлялись похожие на полуразрушенный барельеф неясные образы. Какие-то причуды Гойи или Босха. Уличный свет синел как в морге. Преследовал слабый запах и привкус формалина и глицерина.

На крыльцо кафе вышла худая морщинистая женщина с обдуманной неряшливостью черной прически и платья. Узкое пергаментное уставшее лицо искривляла улыбка и синеватым формалиновым светом подсвечивал смартфон, который точно блюдце костлявые длинные пальцы держали у тонких губ.

– Четвертого числа? – Сухим рассыпчатым смехом рассмеялась женщина.

В нос ударил запах формальдегида. Содрогнувшись, Егор вспомнил все. И тотчас пожалел об этом. Его пробрало и замутило. Больше в астрал ни-ни!

– Что?! – Вскинулась Пушкарева. – Ты слово дал!

– Тогда завтра. А? – Скривился Егор.

– Оно не наступит никогда!

– Хотелось бы. – Вздохнул Егор.

– Ты что-то сказал? – Вырос перед Егором сухопарый дерганый человек с лихорадочным блеском в глазах и левой рукой в белой косыночной повязке.

– Послышалось. – Обошел Егор дерганого.

– Штопаный гандон!

– Приятно познакомиться. – Бросил за спину Егор.

– Это ты мне?!

– Белинскому. – Втянув голову в плечи, прибавил шаг Егор.

– Весь на нервах и шарнирах! Одни шатуны, шуты и алканавты в этом шатком мире. – Покачала головой Пушкарева.

– Что Саша? – Егор прошел мимо бронзового Белинского в голубином помете. Сверху раскатисто грохнуло. Вокруг Белинского заметались и загалдели похожие на черную лузгу вороны.

– Бесится и вспоминает меня. – Пушкарева икнула. – Опять вспомнил!

– А Настя? – Поднялось и застучало сердце Егора.

– Пока забудь о ней и займись мной. Что сделано, то сделано. Теперь жди.

– Беды? – Криво улыбнулся Егор.

– На набережной у подвесного моста стоит заброшенный дом. В «Сезаме» купишь настой полыни.

– Уж лучше отвар из мухоморов. – Поморщился Егор.

– Спроси в магазине. – Досадливо отмахнулся призрак.

Медленно и низко пролетело «око». Опустив голову, Егор поплелся в сторону подвесного пешеходного моста.

Неподалеку от моста среди деревьев между набережной и дорогой чернел заброшенный дом. Егора сопровождали Пушкарева, сфинкс и мысли об АКА с привкусом и запахом формальдегида.

Егор оборвал рингтон «Некроманта» Гнарлса Баркли. А когда грянул Шостакович, Егор решил выключить смартфон. Но тут что-то оборвал и перевернул внутри Егора «Портисхед».