Текст книги "Пособник"

133

Поднявшись на второй этаж и пройдя по узкому коридору, Настя остановилась перед дверью. На табличке подобно словам «ЗаЗаЗы» корявился и кривился номер 302.

– Добро пожаловать в тренажерный зал. – Открыла дверь Настя.

Они вошли в просторную белую комнату с высоким потолком и большими окнами. Стены украшали гобелены, фрески, картины в золоченых рамках, барельефы, лепнина, сусальное золото. На расписанном красочным орнаментом мраморном потолке поблескивала хрустальная люстра. А на деревянной мебели с ножками в виде львиных лап – бронза и позолота. Мягкое изголовье широкой кровати украшала лепнина. Боковую стену подпирали зеркало и комод.

Вместо платья Астахову теперь соблазнительно облегала короткая выше колен туника. Пояс из мягкой кожи подвязывал грудь.

– Ты как древняя римлянка. – Закрыл дверь Егор.

– Античный стиль. – Настя прильнула к Егору. – Войди и познай меня.

Оглушенный, вымороженный волнением, одеревеневший Егор поспешил взять ее и ему показалось, что он познал не саму Настю, а ее ростовую фигуру или фотографию.

– Перестань думать и пытаться. Выключи голову и рассейся пеплом. Пытаясь забыться, нарываешься на бессонницу. Гоняясь за удовольствием, теряешь его и наживаешь эякуляторную ангедонию.

Егор попытался не стараться и отключить мозг. Но мысли размножились как мухи на балконе и тараканы на кухне.

– Надо подорвать объект и спасти мир. – Щекотно и жарко прошептала Егору в ухо Настя

– Подорву и спасу. – Склонив голову набок, почесал ухо о плечо Егор. Мухи летали, тараканы бегали. – Поклянись. – Отклонив голову, впилась глазами в Егора Настя.

– Торжественно клянусь горячо любить и беречь свою Родину, а так же спасти мир…

– Нарываешься на шарфинг. – Осадила Настя.

Егор одновременно ощущал себя внутри и вне Насти. Он знал и не знал, любил и ненавидел Астахову. Сердце билось и бумажным листком рвалось на клочки.

– Помнишь, где их карачун?

– Валентиновка. Триста вторая дача от рождества Христова. – Запутался в словах Егор.

– А меня вернешь? – Из-под мраморного пола выросла перед кроватью Пушкарева.

– Мамой клянусь! – С восточным акцентом брякнул Егор.

– Ну, теперь держись. – Усмехнулась Пушкарева. – Астрал – дело тонкое. – Пушкарева исчезла за дверью.

– Надо было запереть. – Поморщилась Настя.

Егор вышел из Насти и, заперев дверь, вернулся в кровать.

– Запомни. – Нахмурилась Настя. – В астрале нарушить обещание скрепленное клятвой – это одно из самых тяжких преступлений.

– Запомню. – Обреченно вздохнул Егор.

– Верни ведьму, а потом спаси мир.

– А я думал, что достиг дна. – Криво усмехнулся Егор. – Но снизу…

– Егор! – Постучали в дверь. – Провалился там что ли? – Вырвал из астрала голос матери.

134

Чаша унитаза заходила ходуном. Егор едва удержался на ней. Придя в себя, оправившись и смыв воду, Егор остановился перед дверью. За дверью кухня звенела тарелками и голосом Дули Уилсона пела:

– На это вы можете положиться.

Или это опять «У Рика»? Собравшись с духом и затаив дыхание, Егор открыл дверь…

В ванной комнате он вымыл руки и, сполоснув лицо, глянул в зеркало. За спиной Егора маячила Пушкарева. Она медленно и с растановкой продиктовала телефон Огаркова.

На кухне в глубокой тарелке Егора ждали недожаренные «ёжики» и пережаренная подгоревшая картошка. На экране телевизора вместо картового синоптика в клоунском пиджаке и бабочке появилась Пушкарева. А внизу экрана назойливо повторяясь побежал телефонный номер. Нахмурившись, Егор встал из-за стола.

– Хотя бы тефтели доешь. А то призрак призраком. – Покачала головой мать. Картавый синоптик продолжил смешивать политику и погоду.

– С кем поведешься. – Сутулясь, вышел Егор.

135

Вернувшись к себе, Егор включил «Дороги» и упал на диван.

– Разве это может быть ошибкой? – Тосковала Бет Гиббонс.

Егор не заметил, как оказался на кремнистой дороге, которая поблескивала сквозь туман. Между собой переговаривались звезды.

– Он совсем как призрак! – Вздохнула желтая звезда голосом матери.

– Где книга? – Спросила синяя звезда голосом отца.

Раздался сухой щелчок запираемой двери.

– У Балама. – Призналась желтая звезда.

– Завязывай с астралом. – Хмуро сверкнула синяя звезда. – А то нарвешься там на демона и станешь одержимой.

Из тумана перед Егором вырос приземистый плотный курносый человек в гусарском ментике, с большой головой, высоким широким лбом, крупными чертами бледного лица и глубокими карими глазами.

– Пора, Егор, пора. Огарков ждет тебя. – Улыбнулся в усики Лермонтов и, скользнув мимо, растворился в тумане, тихо насвистывая мотив «Дороги» Портисхеда.

136

Егор открыл глаза. В изножье кровати тихо улыбалась Настя. Из кухни доносился звон посуды, лепет телевизора и вкусный запах.

– Где она? – Рассеянно и не глядя засунув в сумку какие-то учебники и тетради, Егор застегнул молнию.

– На улице Безмолвия. Триста второй участок Ивановского кладбища.

– У меня плохое предчувствие. – Нахмурился Егор. – Может не надо? А?

– Я тебе дам «не надо»! – Вылезла из шкафа Пушкарева.

– Тогда мы не сможем разминаться и навечно разменемся. – Вздохнула Настя.

– Будешь один выходить на дорогу. – Усмехнулась Пушкарева…

В прихожей Егор дрожащими одеревеневшими руками надел ботинки, куртку. Его потряхивало как перед казнью.

– Гул затих. Я вышел на подмостки… – Сказал сам себе Егор и, вообразив, что его ждет, передернулся, сдерживая позыв к рвоте… Отстранившись от самого себя, он превратился в бесчувственную марионетку, которая совершает принужденные действия и не может остановиться.

– Далеко? – Выскочила из кухни Наталья Алексеевна.

– На эшафот. Подвергнуться повешению, потрошению и четвертованию.

Мать схватила с пола сумку и открыла ее.

– Философия? – Стала рыться в сумке Наталья Алексеевна. – А вернешься когда?

– Как только так сразу. – Нервно зевнул Егор.

Скривившись и нахмурившись, мать вскинула глаза на Егора. Живот Егора мяукнул и заурчал.

– У тебя там сырники? – Сглотнул Егор.

– Тебе от голода мерещиться. – Бросив сумку на пол, покачала головой Наталья Алексеевна. – Сделать что ли?

– Опаздываю! – Вздохнул Егор.

– На потрошение? – Криво улыбнулась мать.

Подняв сумку, Егор молча отпер дверь и вышел.

137

Выйдя из маршрутки у драмтеатра, Егор позвонил Огаркову.

– Жду! – Отозвался тот странно знакомым голосом.

Пройдя через театральную площадь, Егор миновал пиццерию, обувной бутик и завернул во двор желтой четырехэтажной сталинки. У первого подъезда застывший на скамейке сфинкс, впился в Егора желтыми глазами.

– И ты здесь, чудовище?

Вздохнув, Егор набрал на панели домофона номер: 134. Дверь запиликала, а на табло панели высветилось: «Входите». Егор стал медленно подниматься по широкой лестнице. Сердце глухо и крепо стучало. Как барабан перед казнью. На широких подоконниках в усеянных окурками цветочных горшках и кашпо чахли и сохли фикус, бегония, папоротник, кислица и китайская роза. Слышался подозрительный травянистый запах.

Поднявшись на четвертый этаж, Егор остановился перед черной дверью и нажал на черную кнопку звонка. Раздалась мелодия похожая на мотив песни «Как проходит время». Дверь лязгнула, хрустнула и открылась. За ней приветливо улыбался двойник Рыкова.

– Добро пожаловать! – Человек отошел в сторону.

В сумрачном коридоре толклись и шушукались маски в вечерних платьях, черных костюмах и смокингах. Из комнаты доносился романс Бетховена. Маски притихли и уставились на вошедшего Егора.

– Я что – не туда? – Оторопел Егор.

– Туда, туда! – Маски расступились. К Егору порывисто приблизилось черное бархатное платье, с искривленными улыбкой черными губами на бледном похожем на посмертную маску лице.

– Настя?! – Похолодел Егор.

– Это моя жена Вера Павловна. – Просиял двойник Рыкова.

– А это Михаил Юрьевич. – Отозвалась Огаркова.

Маски рассмеялись и зашелестили голосами.

– Это как же? – Пролепетал потрясенный Егор.

– По сходной цене приобрели души на виртуальной торговой площадке, а остальное – дело мистики. – Самодовольно улыбнулся Огарков.

– Мистика! – Заметался взгляд Егора между Огарковыми. Егора охватило ощущение нереальности происходящего.

– Тебе надо успокоиться. Выпей вот. – Женщина в монашском платье и маске чумного доктора протянула Егора бокал с абсентом. Егор поморщился и покачал головой. – Ну и зря. – Монашка сдвинула маску на лоб и Егор отшатнулся.

– Тетя Света?!

– Тетя, но не Света. – Отпив из бокала, облизнула полные губы женщина.

– Жуковская Тамара Михайловна. – Представил чумную докторшу Огарков. – Потомственный таролог и астропсихолог.

– Обращайся, если что. – Жуковская спрятала лицо под маской.

– А это кто? Зачем они здесь? – Окинул тревожным взглядом маски Егор.

– Мои братья и сестры по духу. Они хотят посмотреть на ритуал.

– Типа квартирник? – Поежившись, нахмурился Егор.

Маски сдержанно засмеялись. Огарков открыл дверь гостиной.

На полу была начертана черная перевернутая пентаграмма. На ее вершинах курились сосуды со смесью белены, болиголова и мандрагоры. Между дверью и стеной тремя короткими тесными рядами выстроились барочные стулья с кривыми ножками. Вслед за Егором в комнату хлынули шептуны и заполнили ряды.

– Что будешь? – Спросил Огарков. – Белую кувшинку, шалфей предсказателей, лозу духов, индейский дурман?

– А можно красный мухомор?

Огарковы быстро переглянулись. Двойник Насти вышел из комнаты и вернулся с подносом. Егор взял с подноса чашу и сделал судорожный глоток.

Комната покачнулась, расширилась и потускнела. В ватных руках Егора оказалась черная книга.

– Счастливого пути. – Улыбнулся Огарков и вместе с женой сел в первом ряду у двери.

В душной тревожной тишине зашелестела конфетная обертка. Быстро обернувшись, Огарков сердито сверкнул глазами на седовласого оккультиста с острым носом и брезгливо выпяченной нижней синеватой губой на оплывшем лице. Громко сопевший Калиберда, рассеянно развертывал конфету грильяж в шоколаде

– Вы бы еще попкорн взяли, Василий Павлович! – Язвительно усмехнулся Огарков.

Калиберда вскинул глаза на Огаркова и, поджав нижнюю губу, спрятал грильяжную конфету в карман похоронного костюма.

Покачав головой и резко отвернувшись, Огарков кивнул Егору:

– Поехали!

138

Комнату накрыла и сковала гробовая тишина. Снизу выругался мальчишка, игравший на компьютере в «Лигу легенд». От раскатистого грохота промзоны задребезжали оконные стекла.

Покачнувшись, Егор встал в центре пентаграммы и, кашлянув, заговорил дрожащим глухим голосом:

– Мучениями проклятых, я заклинаю и приказываю тебе…

Пентаграмма дернулась и стала медленно вращаться. На желтой странице рассыпались и перемешались слова. Корявые буквы черными муравьями переползли со страницы на руки Егора и исчезли под кожей. Потемневшие вены вспучились и волнообразно зашевелились. Пятиугольник раскрылся. Егор ухнул в бездну.

Но вот темнота рассеялась. Егор выскользнул через стену на улицу и устремился в сторону центрального рынка… Миновав перекресток и старый мост, Егор пролетел над широкой дорогой между темными высокими рядами сосен, железнодорожным переездом, постом ДПС и свернул налево.

По кладбищенской улице Безмолвия шли двое пришельцев-полицейских и, настороженно озираясь, стрекотали между собой. Егор остановился у старой березы.

С темной гранитной плиты Егору улыбнулась похожая на Ингрид Бергман молодая женщина. Замерев, Егор растерянно уставился на овальную фотокерамику.

– Не тормози! – Нахмурилось и вытянулось овальное фото на плите. – Промедление смерти подобно!

Передернувшись, Егор закрыл глаза и вниз головой нырнул в землю.

Припав к Пушкаревой, Егор прижался губами к ее губам, глазами – к ее глазам, ладонями – к ее ладоням. Муравьиные черные буквы перетекли изо рта Егора в рот усопшей. Пушкарева вздрогнула, застонала и пошевелилась.

Егора встряхнуло и вышвырнуло из астрала…

Разбросав руки и ноги, Егор лежал на полу, уткнувшись губами в символ духа на вершине пентаграммы. Приподнявшись, Егор посмотрел на оцепеневших зрителей. Внизу громко матерился мальчишка-геймер.

– Браво! – Вскочил со стула, захлопал в ладоши басовитый Калиберда.

Вслед за ним поднялись и захлопали другие:

– Великолепно! Гениально!

Поднявшись с пола, Егор растерянно и неловко поклонился.

В дверь резко и настойчиво позвонили.

139

– Кого там принесло? – Огарков с хмурым озадаченным видом посмотрел на жену. Она пожала плечами.

– Еще кто-то выступит? – Нервно засмеялась чумная докторша.

Сестры и братья по духу стали тревожно переглядываться, перешептываться и прислушиваться.

– Кто? – Осторожно прильнула Огаркова к дверному глазку.

– Конь в пальто! – Проскрежетала площадка. – Открывайте или дверь снесем! – Площадка угрожающе завизжала дисковой пилой.

– Полиция! – Отшатнулась от двери побледневшая Огаркова.

– Не открывайте! – Задрожала чумная докторша.

Тяжело вздохнув, Огарков отпер дверь и осторожно приоткрыл ее… Она резко дернулась в сторону и державшегося за дверную ручку Огаркова вынесло на площадку. Вечерние платья испуганно взвизгнули и вскрикнули. В квартиру вломились космонавты и похоронные костюмы с наушниками внутренней связи.

– Да вы что? – Пролепетал потрясенный Огарков.

– Так. И что у нас здесь? – Зайдя в комнату и остановившись у двери, быстро обшарил черными глазами комнату полковник «молоток». – Пентаграмма, черная книга и… молодой да ранний некромант. Все как обычно. – С хмурой усмешкой Балам впился глазами в Егора.

На вытянувшемся лице Егора задрожала испуганная улыбка. Вздохнув, Балам поднял с пола черную книгу и открыл ее. Молчаливых братьев и трясущихся плачущих сестер по духу стали выводить из квартиры.

– Убери руки, космонавт! – Возмутилась чумная докторша. – Вот только повстречайся мне в астрале!

– На выход, чума! Подвезу до астрала… в автозаке! – С глухим смехом отозвался космонавт.

– Да ты хоть знаешь с кем говоришь? – Взорвалась Жуковская.

– С арестованной. С кем же еще?

– Еще одна «ЗаЗаЗа». – Зашелестел страницами книги Балам. – Хоть соли.

– И маринуй. – С мрачной ухмылкой уставился Гасион на Егора.

– Как там поживает молодая гвардия? – Глядя в книгу, спросил Балам.

– Пока не знаю. – Опустив голову, уставился в пол Егор.

– Так узнай. Вместо того, чтобы нарушать общественный порядок. – Нахмурился Балам, листая страницы.

Егор кивнул и шмыгнул прочь из комнаты.

– Я до Волака дойду! – Выкрикнул Огарков, которого сопровождал похоронный костюм.

– Конечно, дойдите и порадуйте его. Откройте ему секрет вашего омоложения. – Усмехнулся Балам, пробегая глазами по страницам. Огарков выругался и его вытолкали на площадку. – С этими мистиками одна морока. Хуже подпольщиков. Надо обыскать тут все. – Продолжал рыскать глазами по страницам Балам.

Выйдя в коридор, Гасион резко и отрывисто прострекотал. Космонавты и похоронные костюмы рассредоточились по квартире.

– Вот оно! – Ткнул пальцем в страницу Балам. – Развоскрешение.

Полковник встал в центр пентаграммы и принялся тихим скрежещущим голосом читать вслух.

140

На глазах опустошенного потерянного Егора лестничные марши подъезда превратились в эскалатор. Ступеньки рябили и волнообразно двигались вверх, мешая спускаться и норовя сбить Егора с последнего толку и с ног… Егор попал в литографию Маурица Эшера. Он был почти уверен, что сбегая по лестнице, он окажется на последнем этаже.

Егора проводил суровым взглядом человек с протестного граффити на обшарпанной стене. «Воля або смерть!» – Егор невольно прочитал как «Кошелек или жизнь».

На промежуточной площадке из-под пола выросла Пушкарева.

– Не судьба? – Глядя под ноги, бросил Егор.

Пушкарева вздохнула.

– Я выбралась из могилы и столкнулась с двумя пришельцами. Полицейские приняли меня за воровку и хотели задержать. Одному из них я отвернула голову.

– А что второй?

– Вмешался Балам. Он провел обряд развоскрешения и вернул меня на тот свет. А патрульный пришелец испепелил мое тело из табельного аннигилятора.

– Чем займешься? – Покосился Егор.

– Слетаю на лысую гору и посоветуюсь с сестрами по духу. – Пожала плечами Пушкарева.

– Ты еще на что-то надеешься? – Поморщился Егор.

– Все умрет, а Спес останется. – Усмехнулась Пушкарева…

Рядом с подъездом у сдвижной двери черного микроавтобуса Фольксваген разговаривали двое пришельцев.

– Опять ты? – Двигая тяжелыми челюстями и наморщив длинный лоб, окинул подозрительным взглядом Пурсон Егора.

Поежившись, Егор опустил глаза.

– До скорого. – Окутал треугольное лицо дымом электронной сигареты долговязый Саллос.

141

Завернув за угол, Егор поспешил в сторону центрального рынка.

– Ты как? – Пристроилась сбоку Настя.

– Как будто мухоморов со смертью объелся. – Криво улыбнулся Егор.

– Не забыл?

– Триста второй дачный участок?

– Ну и когда?

– Надо прийти в себя. – Егор зашел в «Сезам» и по эскалатору спустился на цокольный этаж.

– А может лучше не надо? – Усмехнулась Настя.

– Безумству храброго споешь ты «Дороги»?

– И спою и станцую и все остальное.

– Звучит опрометчиво, но заманчиво. – Жадно отпив из маленькой пластиковой бутылки негазированную воду, Егор прошел в кассу.

Лиза Лазарева в черном длинном пальто с широкими плечами рассеянно смотрела на кассовую транспортную ленту, на которой лежал темный шоколад грильяж с грецким орехом. В голове Егора конфетной оберткой зашуршала гробовая тишина в квартире Огаркова. Передернувшись, он окликнул девушку.

– Легок на помине. – Обернувшись, с тревогой удивилась она.

– Выглядишь на сто. – Улыбнулся Егор.

– Потому что без маски «Крик»

– Ха-ха-ха. – Морозом обдала спину и затылок Егора призрак Насти.

– Семьдесят девять рублей. Карточкой? Наличными? – Обведенные черным контуром глаза продавщицы расплывались на смуглом уставшем лице, как пятна на мятой мокрой бумаге.

Лиза приложила карточку к кардридеру…

– А ты выглядешь на сорок. – Участливо вгляделась в лицо Егора Лиза на улице.

– Скорее мертв, чем жив? Как Джонни Депп у Джима Джармуша?

– Как Игги Поп в «Мертвые не умирают»…У тебя загнанный вид.

– Я достал мир, но и мир – меня. – Перефразируя герцога-трубадура Карла Орлеанского, усмехнулся Егор.

– И это пройдет. – Тихо улыбнувшись, Лиза тронулась с места и быстро пошла прочь.

– Ничто не проходит бесследно. – Проводив девушку глазами, Егор потащился на остановку у центрального рынка, где шныряли похожие на призраков прохожие и похожие на прохожих призраки.

142

Опьяневшего и отяжелевшего от усталости Егора понесло в универ. Егор доехал в душной маршрутке до больницы, спустился по крутому переулку, прошел мимо киоска, у которого кучковались шумные уплетавшие шаурму студенты и свернул к главному корпусу.

Подходя к крыльцу, Егор столкнулся с Филиным.

– Ну что? Решился? – Испытующе вгляделся в лицо Егора Филин.

Егора покоробило. Он словно оказался внутри фильма «После прочтения сжечь».

– Что у вас на уме? – Вспомнив «молотка», нахмурился Егор.

– Так ты с нами?

– А с кем же еще. – Вздохнул Егор.

– Наш человек! – Оживившись, с улыбкой похлопал Филин Егора по плечу.

– Как будем развлекаться?

– Надо вывести из строя объект. – Понизил голос Филин и подозрительно огляделся.

Даль раскатисто прогрохотала и протяжно протрубила. Поежившись, Филин вжал голову в плечи.

– Второй раз на одни и те же грабли? – Скривился опешивший Егор.

– Мы завершим и поставим точку. – Почесав поцарапанную щеку Филин, поморщился.

– Кошка?

– Девятова. Тигрица… Озверела и распустила руки от ревности. Грозит, что отравит и отравиться, если что… Заберет меня на тот свет.

– Ты экстремал что ли? Давно бы бросил.

– Такую бросишь. – С кривой усмешкой покачал головой Филин. – Надо терпеть и ждать пока этот клещ насытиться и отпадет.

– Попался! – Сочувственно улыбнулся Егор.

– Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. – Опустив глаза, унылой бледной улыбкой ответил Филин.

Помолчали.

– И как вы собираетесь это провернуть?

– Это хороший вопрос. – Вздохнул Филин.

– Может, с помощью табельного аннигилятора? – Усмехнулся Егор.

– А у тебя есть? – Встрепенулся и сверкнул глазами Филин.

– Да ты чего, Филин? Откуда у меня.

– Жаль. – Филин понурился.

Самоубийцей повисло молчание.

– Ты на машине? – Тяжело вздохнув, решился Егор.

– Пока что да. Девятова все грозится отобрать «Кашкай»… Бешеная.

– Надо слетать кое-куда и кое-зачем.

– Чего темнишь. Куда тебе надо?

– На дачу.

– Картошку забрать?

– Взрывчатку.

– Ух, ты! – Вытаращился на Егора Филин.

Застывший на бордюре сфинкс впился в Егора желтыми глазами.

– Кто там? – Обернувшись, Филин посмотрел сквозь сфинкса.

– Показалось. – Поморщившись, Егор оторвал взгляд от сфинкса.

– И когда рванем?

– Там видно будет. – Пожал плечами Егор.

– Пока я на колесах, надо забрать «картошку». А то ведь Девятова она такая… – Встревожился и взволновался Филин.

– Егор! – Морозем обожгла спину и затылок Настя. Он поежился.

– Взрывать, так взрывать. – Обреченно вздохнул Егор.

Условились о времени и месте. Старым телефоном задребезжал смартфон.

– А вот и моя старушка! – Поморщился побледневший напрягшийся Филин и, отойдя в сторону ответил на звонок Девятовой. – Да, котеночек!