Текст книги "Право на жизнь"

Глава 35.

Дни летели, как сорная трава, перекати-поле, подгоняемая ретивым ветром. Повозки плелись медленно, неспешно. Северьян уже начал подумывать, что пешком дойти было куда проще, чем плестись в компании излучающих злобу неумех-охранников, только и, ожидая ножа в спину, или на крайний случай арбалетного болта. Кубат так и не пытался поговорить по душам, изредка проходя мимо, бросал ничего не значащие фразы и бородатые шутки. Путники начинали медленно звереть, дергаясь от каждого шороха, любого громкого звука. Не известно, что бы наступило потом, но на третий день ближе к вечеру, на горизонте проступила черная полоса леса. Эта смена пейзажа благотворно воздействовала на путников, так же, как берег для странствующих, потерявших надежду корабельщиков.

– Неужели лес? – Неверяще удивился Данила.

– Он самый, – мрачно молвил Северьян. – Жди беды.

Ветер свистел, вкрадывался под рубашки, развевал волосы. Тихая ритмичная поступь лошадей отстукивала навязчивый ритм. Северьян уже привык к ней, такой навязчивой и такой успокаивающей. И когда привычный ритм начал сбиваться, убийца почуял неладное. В приевшийся шум вкрадывалось нечто постороннее. Северьян соскочил с коня, припал ухом к земле. Почва дрожала от стука лошадиных копыт, быстрых и резких, как звуки индейских тамтамов. Убийца тотчас вскочил в седло, и, ничего не объясняя Даниле, рванулся к началу колонны.

Кубат ехал хмурый, сонно поглядывал из-под нависших бровей на серый понурый горизонт. Появление Северьяна он воспринял сдержанно, всего лишь громко выругавшись.

– Тебе чего надо, сын шакала!

Северьян пропустил оскорбление мимо ушей.

– Кубат, у нас неприятности. Сюда приближаются всадники.

– Какие всадники? Ты что, белены обожрался?

– Просто поверь мне.

Начальник стражи задумался.

– Хорошо, на первый раз я тебя послушаю. Но лучше бы тебе не ошибиться.

– Не забудь, ставь повозки кругом, – напомнил Северьян. – Кто знает, от кого нам придется обороняться.

Убийца и сам не был уверен, стоит ли устраивать оборону. Неизвестные могли быть кем угодно, и обыкновенными искателями приключений, и даже ищущими поживы разбойниками. Но только вряд ли малочисленная ватага разбойников попытается напасть на колонну повозок, охраняемых двадцатью людьми. Только волнение не покидало Северьяна. Лучше перестраховаться, на всякий случай. Береженого Род бережет.

Повозки ставили, громко матерясь. Стражи не одобряли идеи Северьяна, да что там говорить, они принимали ее в штыки, и лишь Кубат заставил их выполнять поручение.

– Они уже в ярости, – шепнул начальник Северьяну, – молись, чтобы эти всадники появились, иначе, боюсь, тебе придется воевать со всеми моими людьми.

– Тогда придется нам охранять колонну втроем, – усмехнулся убийца. – Это я к тому, что вооруженный я дерусь еще лучше, чем безоружный.

– А арбалетные болты ты глотать будешь, как маг? – Ехидно спросил Кубат.

Северьян не ответил, пришпорив коня, мигом оказался возле Данилы, который безуспешно пытался командовать охраной.

– Ну как, получается?

– Не очень, – обреченно молвил Данила, – точнее сказать, очень не.

– Ничего, бой всех рассудит.

– Бой? Нам опять придется драться?

– Еще не знаю, – ответил Северьян, – но у меня нехорошие предчувствия.

Повозки еще не успели замкнуть круг, когда на горизонте поднялась туча пыли. Кубат заметил первым, крикнул остальным, чтобы перестраивались в боевой порядок. Северьян оказался рядом в самый подходящий момент. Начальник стражи тотчас послал его куда подальше, не забыв поблагодарить за предусмотрительность. Откуда ни возьмись, на ослепительно белом жеребце вылетела хозяйка колонны. Девушка была взволнована неожиданной остановкой, ведь до темноты было еще далеко. Прелестница оказалась запыхавшейся, неуложенные волосы развевались под порывами ветра, поверх черного платья надета легкая кольчуга, на поясе болтался длинный кинжал. Северьян хмыкнул, представив, как она будет биться с разбойниками, размахивая ножом, и чуть не рассмеялся. Но, встретившись глазами с хозяйкой, решил оставить это занятие.

– Ты молодец, что заметил приближение всадников, – серьезно сказала она. – Кубат хороший воин, но уж больно самоуверенный. Ему надо научиться быть предусмотрительным.

– Предусмотрительным? – Усмехнулся Северьян. – Предусмотрительнее надо было стать тебе, госпожа, набирая в конвой этих полудурков. – Покосился он на неумело замыкающих круг атлетов. – Им бы только бицепсы бабам показывать, а не лезть в бой, где могут и по красивому личику палицей врезать, и мечом приголубить.

Хозяйка зыркнула на него парой обжигающих углей-глаз, и развернув коня, ускакала к повозкам. Данила, кивнул в знак почтения хозяйке, и сразу к Северьяну.

– Надо бы узнать, кто к нам едет. Не хочешь со мной прокатиться?

– Можно и прокатиться, – кивнул убийца.

Тени на горизонте уже оформились, можно было различить скачущих всадников, но сосчитать все еще не удавалось. Северьян прикинул на глаз, человек пятнадцать, не меньше. И не похожи что-то на простых искателей славы. Слишком быстро скачут, слишком целеустремленно. Ни дать, ни взять, прямиком к повозкам.

Данила пустил коня шагом, навстречу приближающимся. Его догнал Северьян, пошел рядом. Их одернул громкий бас Кубата.

– Куда это собрались? – Рявкнул он.

– На разведку.

– Какую, к Ящеру, разведку. Вы мне здесь нужны. Вон, покажите этим олухам, как оборону держать, что и где положить.

Начальник стражи перевел взгляд на молодого светловолосого парня, который неумело пытался натянуть пружину арбалета.

– Эй, Сельга, иди, узнай, чего надо этим… – указал рукой на горизонт.

Сельга вскочил в седло, весь такой мужественный, руки как жерди, бицепсы будто отлиты из бронзы. Конь под ним дико заржал, и понес седока навстречу всадникам.

– Зря ты его пустил, – молвил Северьян. – Убьют его. Чую.

– Уж лучше его, чем вас. Что мне, одному тогда со всей ватагой рубиться?

Северьян довольно хмыкнул. Кубат знал цену своему горе-войску и надеялся лишь на троих: новичков и себя самого.

– Смотри-ка, – крикнул Данила, – никак возвращается наш гонец.

В седле по прежнему сидел Сельга, но уж слишком неестественно откинулся назад. Слишком. Когда конь подскакал поближе, все, кто видел его приближение, дружно ахнули. Атлет был истыкан стрелами, как еж. Казалось, они торчали у него отовсюду. Одна, особо удачная, пробила правый глаз. Из глазницы сочилась густая черная кровь.

– К бою! – Заорал Кубат. – К бою, дерьмоеды полосатые! Иначе сам вас Ящеру скормлю!

Северьян все рассчитал верно. Хотя как хотелось хоть раз быть неправым, особенно сейчас, когда лес уже рядом и, наверняка до моря считанные версты остались. Но, судьба рассудила иначе, кто ее знает, чем она руководствуется, преподнося одному на серебряном блюде тихую и безмятежную жизнь, а другому на деревянном подносе вручает гору опасностей и подвохов.

Подскочил Данила, вздохнул, заряжая арбалет. Ему тоже досталось с лихвой, и отчего-то на этом его невезения не заканчивались. Северьян не понимал, за какие грехи расплачивается русич. Или, быть может, это расплата за будущие проступки? Кто знает…

– И снова мы вместе, – хрипло усмехнулся Данила. – Ну, скажи, друг калика, или как там тебя, что делать будем? Мы же наемники, может, повернем отсюда, пока не поздно? Разбойникам нужны товары, а не мы. Еще есть шанс уйти.

– Нет, – молвил Северьян. – Я не уйду. Тут уж знаешь, честь профессионала. Коли нанялся, изволь отработать, а не убегать, поджав хвост при первой же опасности.

– Ты считаешь, что я трус? – Нахмурился Данила. – Считаешь, дорожу своей жизнью?

– Нет, – тихо ответил убийца. – Твоя жизнь тебе не дорога. Именно поэтому ты и не желаешь ценить жизни ближних.

– Ага, – злобно рявкнул тот, – втюрился в красотку-хозяйку? По тебе и видно. Все госпожа, да госпожа…

– Остынь. Не время сейчас ссориться, у нас другие враги есть. Настоящие.

Стук копыт раздавался отчетливо, и теперь его мог слышать каждый. Северьян ошибся. Захватчиков было куда больше пятнадцати, и все они были обряжены в крепкие кованые латы, способные выдержать попадание арбалетного болта, со шлемами на головах, в руках тоже арбалеты, но не обыкновенные. Эти были какой-то новой конструкции, удлиненные, с большими тупыми зубцами спереди.

– Может все-таки узнать, что им нужно? – Вяло поинтересовался Данила.

– Ага, поди узнай. Один уже узнал. Тебе, я думаю, тоже объяснят. Доступно.

Северьян был уже на взводе. Он спрыгнул с коня, подбежал к притаившимся за наваленными мешками охранникам.

– Ну, что тут у нас?

– Их много и боюсь, наши арбалеты бессильны. – В голосе охранника не было ни малейшей неприязни. Да и остальные вели себя, в общем-то, дружелюбно. Просто все поняли, враг там, по ту сторону мешков.

– Думаешь, не пробьют?

– У них броня, стрелу выдерживает, царапин не остается, арбалетные болты посильнее, но даже с коня не скинут.

– Ящер их раздери! – Выругался убийца. – А прицельно бить что, не можете?

Охранник прищурился.

– Не можем! У арбалетов прицельный бой идет не более двадцати шагов. А если мы подпустим ублюдков так близко, от нас мокрого места не останется.

– Беда, – согласился Северьян. – Ладно, я сейчас кое-что сделаю, прикроете.

Охранники кивнули. Сейчас им больше всего хотелось, чтобы ими командовал кто-то сильный и уверенный в своем умении.

– Кого здесь на геройство потянуло? – Раздался позади знакомый бас.

Северьян обернулся.

– Воевода, мне нужны латы. Или хотя бы короб на грудь и шлемак, от стрел прикрыться.

– Что ты хочешь сделать? – Подозрительно спросил Кубат, польщенный тем, что его назвали воеводой.

– Надо приостановить нападающих, посеять панику. Тогда ребята смогут добить оставшихся без труда.

Кубат хмыкнул, недовольно поморщился.

– Ладно, твое дело. Раз решил, значит решил. Не мне тебя отговаривать. Латы возьми у хозяйки в повозке.

– Я сделаю все возможное, Кубат, – кивнул Северьян.

– Ладно уж, – смягчился начальник. – Ты только под стрелы не подставляйся.

Хозяйка сидела у себя в повозке. Растерянная, немного напуганная, она как никак раньше походила сейчас на обыкновенную женщину. Северьян ворвался к ней, как бык в коровий загон. Она поначалу растерялась, но тут же расслабилась, в глазах ее вспыхнул нездоровый блеск.

– Я так ждала, ждала, когда ты придешь! Иди, возьми меня, сильный воин! – Восторженно зашептали ее уста.

– Ты того, госпожа, не распаляйся. – Ответил Северьян. – Мне сейчас латы надо взять. Тебя-то я вместо щита не выставлю.

Женщина совсем растерялась. А убийца, как ни в чем не бывало, вытащил из-под разноцветных тряпок части коробчатых доспехов, мимоходом сунул котомку, поклонился и вышел прочь. Не хватало еще во время боя потерять Чернокамень. Да и нечего заниматься всякими непотребствами, когда вокруг бой начинается. Чревато это осложнениями, на голову и другие части тела.

Всадники уже начали атаку. Они напали, охватив повозки кольцом, рассредоточившись по всему диаметру. Расстояние от них до повозок было шагов сто, когда над ухом привычно взвизгнуло. Северьян, гремя неудобными доспехами, упал на живот. Над ним на уровне живота в повозку впился длинный арбалетный болт. Северьян дернулся. Да у этих охотников за головами дальнобойность в три раза выше, куда уж там атлетам-охранникам.

Медлить было нельзя. Северьян вскочил в седло, мимоходом заметив перекошенную рожу Данилы. Тот, укрывшись за мешками, никак не мог взять в толк, что собирается делать его друг.

Лошади недовольно ржали, слыша гомон и топот, некоторые пробовали убежать, но были привязаны к повозкам и не могли сдвинуться с места. А стрелы нападавших все падали и падали, то и дело находя свои цели. Скривился от боли один из стражников. Арбалетный болт пробил ему бедро. Заржала и упала, истекая кровью, лошадь хозяйки. В ее белый бок впились сразу три болта. На белой шерсти кровь выглядела особенно ярко, красная, трепещущая, огненная. Данила дернулся, уворачиваясь. Еще один штырь проткнул мешок. Еще бы чуть-чуть и в голову. Охранники начали паниковать, палить из недальнобойных арбалетов. Их болты даже не долетали до врагов, втыкаясь в землю. Кубат орал на охранников, требовал выдержки, но сам получил болт прямо в бок. Но не упал. Пошатываясь, запрыгнул в седло своего тяжеловоза, и, стукнув коня в бока, понесся вслед за Северьяном.

– Кубат! – Крикнул Данила. – Куда ты?

Начальник обернулся.

– Отжил я свое, стрела в кишках сидит! – Крикнул он. – Хоть напоследок другу твоему помогу!

Данила кивнул и Кубат умчался навстречу разбойникам. Что поделаешь, начальник стражи был еще из той, старой закалки, сильный, выносливый, и коня себе подстать подобрал. Даже раненый, не пытался спасти собственную шкуру, не испытывая обреченности, он в то же время не боялся смерти. И сейчас, как настоящий воин решил умереть в бою. Да не просто умереть, а хотя бы ценой собственной жизни попытаться приостановить нападавших.

От повозки отделилась черная тень. Данила даже слышал хриплое дыхание. Тень упала рядом с ним, и воин узнал хозяйку.

– Я не могу там… одна, – пролепетала она. – Мне страшно.

– Не бойся, – утешил ее Данила. – Калика – сильный. Он их всех в бараний рог скрутит…

Северьян несся через поля, слыша, как свистят над головой стрелы. В руке он крепко зажал арбалет. Палить из него не прицельно бесполезно, только зря, считай, вырвался. А двое разбойников, заметив Северьяна, кинулись ему наперерез, вскидывая арбалеты. Запах конского пота пропитал воздух насквозь. Северьян уже слышал, как сухо клацают пружины, выпуская в его сторону смертоносные железки. Русич пригнул голову, надеясь, что болты пролетят мимо. Зря надеялся. Конь под ним, всхрапнув, завалился на передние лапы. Изо рта его хлынула кровь. Северьян чудом не сломал себе шею, перекувырнувшись, даже не выронил арбалет. А всадники неслись на него, надеясь растоптать, размозжить, вмять в сухую землю. Убийца не паниковал, не пытался бежать. Дождался нужного мига, и присев, спустил крючок. Всадник дернулся, откинулся навзничь. Стрела нашла щель в его шлеме. Северьян оказался метким стрелком.

Убийца еле успел отскочить в сторону, уворачиваясь от копыт обезумевшей лошади, как сзади просвистело лезвие меча. Перекатившись на бок, он отбросил бесполезный арбалет. Второй всадник, выстрелив, не стал тратить время на перезарядку. Выхватил из ножен двуручный меч и бросился на Северьяна. Русич выхватил клинок, выставил блок. Скрежетнула сталь, Северьян отлетел от удара на добрых десять шагов. А на него уже несся всадник, и конь его, черный и злобный, занес копыта. Еще мгновение, и убийца прыгнул вперед, прямо под копыта. Клинок взвился, как живой, лезвие пробило круп, да так и осталось в мощной туше. Конь заржал, кровь, горячая и густая хлынула из раны. Всадник дико закричал, когда мерин рухнул навзничь. Неподъемная туша придавила ему ногу. Северьян поднялся, отряхнулся. Повезло, ничего не скажешь. Врагу так не повезет. Разбойник лежал и тихо стонал, но, увидев приближение русича, замахал руками, закричал:

– Нет! Не убивай!

Северьян хмыкнул.

– Ну почему вы все так боитесь смерти.

Двуручный меч был невероятно, непривычно тяжелым. Северьян поднял его, занес над извивающимся телом и воткнул, что было силы. Раздался тихий хруст, будто ветка треснула под ногами. То крошились под натиском чудовищного клинка ребра. Потом лезвие вошло во что-то мягкое. Разбойник конвульсивно дернулся, и затих. На губах пузырилась кровавая пена, клинок пробил сердце.

Быть безоружным на поле брани – сродни самоубийству. Северьян затравленно оглянулся. На него неслись еще трое. И эти, видя неудачи своих соратников, не собирались драться с чужеземцем на мечах. Арбалеты их были взведены и направлены в сторону Северьяна. Убийца так и не успел взять меч. Слишком уж рискованно было подставляться.

– Не убивайте меня! – Заорал дурным голосом Северьян.

Всадники засмеялись, опустили арбалеты.

– Ты свинья! – Крикнул один. – Ты убил наших друзей, а потому умрешь.

Сейчас надо было немного потянуть время. Северьян плюхнулся на колени, громко причитая и продолжая ныть. Руки юркнули в голенище сапог, нащупывая кинжалы. Когда убийца распрямился, нелепо, как показалось со стороны, взмахнув руками, двое разбойников уже отправились в мир иной. Третий еще не понял в чем дело, а когда понял, спустил крючок. Но Северьяна на прежнем месте уже не было. Он, петляя, бежал к одиноко стоящему коню. Коню без седока.

Меч юркнул в руку как живой. Еще мгновением ранее клинок валялся среди травы, а сейчас он уже был в руке убийцы. Холодная сталь приятно тяготила руку. Северьян больше не скрывался, бросился с криком на вооруженного арбалетом всадника. Тот лихорадочно, трясущимися руками вставлял новый болт.

Клинок летел быстрее молнии. Но еще быстрее разбойник зарядил арбалет. Выстрелил почти в упор, не целясь. Северьян почувствовал, как что-то впивается в живот, и невероятная сила срывает его с лошади. Земля перевернулась перед глазами, все вспыхнуло на миг и погасло.

Глава 36.

Кубат знал, что идет на смерть. Он и так уже был мертвым. Болт пробил печень и Кубат уже чувствовал, как пересыхает во рту, густеет слюна. Бок отдавался болью при каждом скачке. Земля была неровная, а конь несся, как безумный. Во все стороны летели клочья пены. Кубат видел, как сбили с лошади новичка, видел, как Северьян прыгнул, убив сразу двух. А потом болт сбил его с лошади. Всадник выстрелил в упор, тут сложно было промахнуться.

Тот, кто мог изменить ход битвы, был мертв. Теперь настала очередь Кубата. Воин не спешил, медленно извлек из ножен тяжелый двуручный меч, слушая тихий скрежет, как музыку. Ему не нужен был арбалет. Когда в руке славный клинок, больше ничего и не надо. Конь отозвался на призыв хозяина, и галопом понесся к убийце Северьяна. Всадник не успел перезарядить арбалет. Не успел он и выхватить меч. Клинок Кубата разрубил его надвое, до седла, несмотря на доспехи из дамасской стали. Казалось, рукой начальника стражи управлял сам Перун, столь жесток был удар. Кровь хлынула густая, темная, с ног до головы забрызгав Кубата.

– Перун, я иду к тебе! – Прорычал начальник. Чудовищный меч его взвился над головой, конь встал на дыбы, и кинулся на ближайших разбойников. Сразу четыре бросились на Кубата. Щелкнули пружины. Все болты нашли цель. Боль была дикая, она разрывала на части, но именно она помогала держаться в седле. Голова слетела с плеч разбойника, как качан, другой попятился, но поздно. Меч, как копье, вошел в прорезь шлема, да там и завяз. Из щели брызнула кровь, всадник откинулся в седле. Что-то злое, острое ужалило в спину. Кубат развернулся, дикий, неотвратимый. Разбойник проткнул его насквозь, но начальник стражи все еще был жив. И огромная, притороченная к поясу палица вдруг оказалась у него в руке. Голова разбойника смешно смялась, во все стороны полетели ошметки мозга. Оставшийся попятился, но палица достала и его. Кубата шатало. Он немного промахнулся, но все-таки удар нашел цель. Плечо разбойника, защищенное доспехом, вмялось, расплылось. Всадник вскрикнул. Кубат заставил его замолчать, размозжив череп, как тыкву. Даже шлем не помог.

Кубат чувствовал, что смерть уже наступает на пятки. Он отбросил ненужную теперь палицу, тяжело вздохнул.

– Я сделал все что мог, – прохрипел он. – Перун, я уже у порога…

Он так и не упал. Умер, как и подобает мужчине, сидя в седле. Казалось что он, грозный и неотвратимый, все еще ждет нового врага, вызывает на поединок. И разбойники не сразу поняли, что Кубат мертв. Еще долго безуспешно стреляли в него. А Кубат все сидел, непобедимый в жизни он остался таким и после смерти.

Уже трое охранников скончались в страшных мучениях. Стрелы разбойников падали смертоносным дождем, убивая ни в чем неповинных лошадей и людей, виноватых лишь в том, что вызвались охранять колонну. Данила хмуро поглядывал из укрытия. Теперь, когда воевода и калика были мертвы, больше не оставалось ничего, кроме как последовать их примеру. Не давала покоя лишь хозяйка, которая дрожала, как осиновый лист и тихо поскуливала от страха. Данила сочувственно вздохнул. Женщине не место на поле боя.

– Ничего, – утешил он ее, – все будет хорошо. Мы почти победили.

Девушка благодарно уставилась на него, припала к груди. Данила совсем растерялся. Нет, нельзя было давать волю чувствам. Он отстранил ее, посмотрел в ей глаза.

– Я должен помочь своим друзьям. Они без меня не справятся, – сказал он. – Поняла!

Она кивнула.

– Как звать-то хоть тебя, красавица?

– Гунтана.

Данила улыбнулся.

– Красивое имя. Чужеземное, но красивое…

Он так и не успел вскочить на лошадь. Две повозки вдруг опрокинулись, и в проем ворвались всадники. Охранники бросились врассыпную, даже не пытаясь сопротивляться. Данила заскрипел зубами. Трусы! Умирают, как трусы! В руку сам скользнул меч, вибрирующий и горячий. И Данила бросился на ближайшего всадника. Тот даже не удосужился выстрелить. Что было силы, ударил Данилу ногой в лоб. Русич рухнул, попытался подняться и снова упал. Перед глазами проплывали розовые разводы. Он не в силах подняться, перевел остывающий взгляд выше, в небо. Там уже высыпали звезды. Холодные, равнодушные, они веселились и смеялись, следя за смешными мирскими проблемами. Им было наплевать на все. Данила закрыл глаза. И больше не открывал.

В воздухе висел непереносимый смрад. Казалось, что лежишь, толи на дне болота, толи в деревянном гробу, и крупные белые черви уже принялись за свою нелегкую работу. Данила в ужасе открыл глаза, закрыл их вновь. Солнце, жаркое, как тысяча костров, слепило, не давало смотреть в небо. Никак сами боги гуляют по небосклону.

Голова трещала по швам и гудела, как пчелиный улей. Данила потрогал лоб. На нем сухой коростой осталась запекшаяся кровь. Сапог-то у разбойника был с железной ковкой, удивительно, что череп не треснул. А с другой стороны, если там сплошная кость, то чему трескаться?

Данила приподнялся на локтях, превозмогая боль, перевернулся на бок, и медленно поднялся на ноги. Немного шатало, и мир вокруг плыл. Но это ничего. Как говорят пращуры, голова не задница, завяжи и лежи. Лежать, к сожалению времени не было. Надо было действовать.

Вокруг была все та же бескрайняя степь с полоской леса впереди. Вокруг творилось невообразимое. Трупы охранников, продырявленные арбалетными болтами, были везде. И почти все получили выстрелы в спину, убегая. Теперь Данила понял, почему здесь стоял такой смрад. Воняла свертывающаяся кровь. У многих мертвецов глазницы были пустыми. Это и понятно. Между трупов ходили толстые, пережравшие мертвечины вороны. Глаза – их любимое лакомство. Когда Данила попытался их разогнать, птицы лишь недовольно каркали и расходились в разные стороны. Взлететь уже не было сил.

Разбойники были гуманны. Они не добивали охранников, не топтали конями раненых. Даже своих не убрали с поля боя. У них было другое занятие. На поле не осталось ни одной повозки. Разбойники забрали все, даже лошадей охранников увели. Данила искал среди трупов Гунтану, но девушки здесь не было. Ее уж точно не убили.

Двое из охранников были еще живы. Они тихо постанывали, один просил воды, другой уже ничего не просил. Данила подошел, скривился. У парня распорот живот. Кишки вывалились, и теперь лежали перемешанные с землей, пузырились. Здесь же копошились огромные мухи. Жирные, недовольно улетали, когда Данила сгонял их. Внутренностями уже успели полакомиться вороны. Непонятно, как охранник вообще выжил. Данила пожал плечами, дескать, нет у него воды. Да и откуда ей взяться, если все добро разбойники увезли. Хотя нет, где-то была его котомка. Оная отыскалась там, где раньше лежали мешки с зерном. Нападавшие прихватили и их, зато котомку не заметили. А в ней еще осталась наполовину полная баклажка, да кое-что из еды.

– На, пей, – он осторожно приблизил горлышко к сухим потрескавшимся губам парня. Тот благодарно посмотрел затухающим взглядом, сделал пару глотков и затих.

Второй охранник был не в лучшем состоянии. Арбалетный болт перебил ему хребет, парень не чувствовал ног.

– Я буду жить? – Тихо спросил он.

– Будешь, – через силу улыбнулся Данила. – Обязательно будешь. Сейчас, я тебе помогу подняться.

– Но я не чувствую ног.

– Они просто затекли, давай, опирайся.

Парень доверчиво облокотился на подставленную руку. Данила перехватил руку за спину, резко дернул. Хрустнули шейные позвонки, охранник ойкнул, осел. Никогда еще Даниле не приходилось убивать столь хладнокровно. Но и оставить парня умирать мучительной смертью, чувствуя, как тебя еще живого, едят вороны, он не мог.

Солнце уже поползло за горизонт, когда Данила рыскал по полю в поисках тела своего друга. Калики нигде не было. Данила даже растерялся, неужели разбойники увезли его. Но вскоре нашел. Северьян лежал на спине, свержу приваленный сразу тремя стражниками и одним разбойником. Доспех, в который он был облачен, промялся в нескольких местах, руки беспомощно распластаны в разные стороны.

Данила разгреб тела, перевернул друга. И подскочил от удивления. Арбалетный болт, даже не пробил доспех у него на груди, на панцире осталась лишь глубокая вмятина. Волосы на затылке в спекшейся крови. Учитывая, сколько же летел, не удивительно. Данила сорвал бесполезные железки с друга, приложил ухо к груди. Сердце медленно, неуверенно стучало. Будто калика спал и видел сладкие сны.

Две смачных оплеухи привели его в чувства. Северьян тяжело заворочался, что-то залепетал на своем распевном птичьем языке. Открыл глаза, огляделся недоверчиво, с опаской.

– Я еще жив? – В голосе его сквозило удивление.

– А как же! – Воскликнул Данила. – Жив и здоров… ну, почти здоров.

Северьян неуверенно прикоснулся к голове, тут же скривившись, отдернул руку. Злобно покосился на Данилу.

– Почти? Да у меня башка в крови!

– У меня тоже! – Радостно крикнул Данила.

Убийца поднялся, огляделся вокруг. Тела, тела, даже мешков не осталось. И телег тоже. Внутри все похолодело. Северьян вздохнул, сплюнул кровью.

– Придется идти вслед за разбойниками.

Данила посмотрел на друга, как на умалишенного.

– Ты что, с дуба рухнул? Видать, ты и правда головой сильно ударился! Да их же двадцать. Нет, тридцать. А сколько там еще осталось в логовище?

– Не знаю, но мне нужна повозка.

– Зачем? А, решил бабу спасти?

– Да причем здесь баба! – В сердцах вскричал Северьян. – В повозке моя котомка осталась! А в котомке амулет знатный. Без него весь мой поход псу под хвост запихнуть можно!

Данила сел на сухую траву, почесывая затылок, молвил:

– Да, ну дела… ну удружил… а без амулета никак?

– Можно попробовать… только лучше бы уж сразу здесь, в степи сгинуть, чем таким расточительством заниматься.

– Ладно, уж, – перевел дух Данила. – Раз надо – отыщем. Тем более, разбойники увезли телеги в лес, вон, видишь, колея протоптана. А нам как раз по дороге. Заскочим, возьмем то, что нужно, и дальше, в путь.

Они пошли сразу же, не задерживаясь. Оставаться на ночлег среди мертвых тел бывших соратников не слишком хотелось. Надо было конечно, захоронить тела, но копать руками сухую каменистую почву путникам было несподручно. К тому же, в любую минуту могли прийти хищники и покрупнее ворон, а с волками в рукопашной сходиться совсем не хотелось. Именно врукопашную. Разбойники не оставили никакого оружия, даже кинжалы Северьяна вытащили, что уж там и говорить.

Они шли всю ночь, слыша позади волчий вой и карканье ворон. В воздухе все еще витал запах гнили, который доносил неугомонный ветер. А стена леса все приближалась. К утру уже можно было различить деревья, маячившие впереди. Путникам открывался ельник, высокие стройные ели мерно покачивались, в такт веянию ветра, слышен был неугомонный птичий свист, кузнечики стрекотали свою песню все уверенней.

– Неужели степь кончилась? – Недоверчиво покосился на лес Данила.

– Погоди, – процедил сквозь зубы Северьян, – еще не так запоешь, степь вирием покажется.

– После того, что было, уже не покажется, – серьезно сказал тот.