Текст книги "Игры Высоких"

В один из вечеров Великая Мать почему-то не вызвала его к себе, на очередной сеанс ужаса. Впервые предоставленный самому себе, Андрей зашел к Джону, чтобы, как водится, напиться и все трезво обдумать.

– Отвратительно выглядишь, – буркнул хмурый Джон. – Чего тебе налить?

– Водка есть? – поинтересовался Комков, навалившись локтями на стойку.

– Есть, как не быть! Только гадкая, – предупредил Джон.

– Давай, – махнул рукой Комков.

Джон неодобрительно хмыкнул и взял со стеклянной полки початую бутылку без этикетки.

– Только вот не надо, не надо этого! – поморщился Комков, заметив, что бывший пилот собирается соорудить ему благопристойный коктейль со льдом и тоником. – Дай сюда стакан и всю бутылку. И поищи что-нибудь похожее на ржавую селедку и черный хлеб.

Комков устроился поближе к выходу, подальше от других. Задул свечку на столе. Налил и медленно выцедил сразу полбокала – стаканов у Джона не нашлось. Водка и в самом деле оказалась гадкая. Комкова передернуло от отвращения. Ему пришлось постараться, чтобы не вернуть свой первый «дриньк» прямо на стол: организм, отвыкший от алкоголя, как мог, сопротивлялся отраве. Андрей торопливо схватил кусок хлеба. Черт! Сладкий. Хорошо, хоть селедка оказалась такой, как надо: соленой и с костями. Через силу уговорив полбутылки, Комков внимательно оглядел полупустой зал. Рыжей, к сожалению, не было. Значит, все. Пить хватит. Андрей поднялся на не совсем твердых ногах, помахал на прощание Джону, который озабоченно поглядывал в его сторону из-за своей стойки, и пошел к выходу. Требуемой «гибкости мышления» достигнуто не было, но все равно – хватит.

Он долго бродил по темным аллеям и думал. Ясно, что Великая Мать сказала ему не все о том проклятом бале. Гадать, о чем умолчала старая ведьма, бесполезно. Достоверно одно: он выжил, несмотря на то что умер. И еще: Эллинэ покинула его. Он больше не нужен Темной Богине.

Ну вот. Опять махровый эгоизм. Самое главное другое: Олег и Светлана живы. И у него есть шанс их спасти. Он должен сделать это. И он это сделает. А потом… Потом он найдет Эллинэ, И если она разлюбила, пусть скажет ему об этом. Сама. Глядя в глаза. И будь что будет.

…– Доброго пути, Анджей, – сказал утром на прощание Жульен. – Надеюсь, удача улыбнется вам и вы найдете тех, кого ищете.

Уксук улыбнулся и привычно махнул рукой.

– Держитесь имперского тракта, так безопаснее, – посоветовал он. – Если вдруг будут проблемы с патрулем, просто передайте старшему привет от Чуба.

Андрей поблагодарил их за помощь и собранные в дорогу припасы. Пора было отправляться. Сархен уже был в седле с видом невозмутимого Будды.

– И вам удачи, барон. Думаю, еще увидимся.

– Да, мир тесен, хоть и велик, – кивнул Жульен. У него было странное выражение лица.

Комков поклонился и вскочил на коня. Взгляд его зацепился за вновь пустующую виселицу – казненных солдат уже вынули из петли. Заскрипели плохо смазанные петли ворот, гремя цепями, опустился мост. Пора!

Дорога привычно стелилась под копыта коней. Скоро холм с угрюмым замком исчезли из виду.

– Ты уточнил направление? – спросил Сархен.

– Да, – коротко ответил Комков. – Степь. Камень указал туда.

– Сразу в Степь нельзя, – помолчав, сказал монгол. – Нужно покупать грамоту в Сальвейге.

Андрей кивнул. Без охранной грамоты они станут жертвами первого же разъезда Черной Вдовы. Интересно, сколько за нее заломят, за грамоту? Кошелек у них уже сильно отощал.

День был хороший, солнечный. По небу неторопливо плыли по каким-то своим делам редкие барашки облаков, плескались в высокой синеве птицы. К полудню разогрелось – осеннее солнце припекало почти по-летнему. Путники устроили короткий привал в тени дерева, на обочине пустынной дороги. Перекусили холодными кусками жареного мяса и пирогами, запивая все это слабым кислым вином. Покончив с едой, Сархен достал и расстелил карту.

– В Сальвейге будем дня через три или четыре… – Монгол сосредоточенно разглядывал карту, смешно наморщив лоб. – Там возьмем охранную грамоту. Сколько у нас осталось денег?

Андрей извлек из потаенного кармана кожаный кошель. Развязал тесемку, высыпал его содержимое на скатерку рядом с картой. Золотых кружочков с чеканным профилем императора оказалось пятнадцать штук.

– Вот и все наследство Ушкуя. Не густо, – сказал монгол. – А нам еще нужно оплатить место в караване к Йоссору. Ставка Черной Вдовы там.

– Может, охранниками наймемся? – лениво спросил Андрей.

Он сложил монеты обратно в кошель и тщательно его спрятал. Потом лег на сухую колкую траву, положил голову на седло. Пара красивых величественных птиц, широко раскинув крылья, парила в вышине. Они перекликались голосами, напомнившими Андрею курлыканье журавлей. А было бы здорово, подумал он, заснуть и проснуться дома. На Земле. В родном мире.

Сархен пожал плечами.

– Можно и охранниками…

Андрей скосил глаз на напряженную спину монгола.

– Что? – спросил он. – У тебя вид как у собаки, почуявшей приближение зверя.

– Дорога, – сказал монгол. – Ни всадника, ни повозки… Не нравится мне это… Как бы на шайку степняков не нарваться.

Оседлав коней, они двинулись дальше. Еще засветло, так никого и не повстречав, они добрались до очередного постоялого двора.

– Вам повезло, господа! – жизнерадостно сообщил хозяин. – Обычно у меня яблоку негде не упасть. А сегодня вот есть свободные комнаты.

– Нам хватит одной комнаты на двоих, только без клопов в постелях. – Андрей царским жестом выложил на обшарпанную стойку мелкую серебряную монету. – И, разумеется, горячего ужина и вина.

Хозяин придирчиво проверил монету на зуб и широко улыбнулся.

– Все будет, господа! Еду подать в вашу комнату или вы отужинаете в общем зале?

– В зале, – ненадолго задумавшись, решил Андрей.

И они пошли вслед за мальчишкой-прислужником, грохоча сапогами по лестнице.

Комната оказалась приличной: чистой и достаточно просторной. Постель застелена свежими простынями. Андрей одобрительно кивнул, взял у мальчишки ключ от комнаты, одарил его медяком и отпустил, наказав принести воды для умывания. Сархен со вздохом облегчения сгрузил в углу тяжелые мешки с доспехами, которые тащил на правах верного слуги.

– Куда они постоянно бегут? – спросил Андрей, опускаясь на табурет.

– Вернее сказать, от кого? – Сархен прикрыл ставни окна. – Кто-то гонит их перед собой.

– Кто? Кто их гонит? Мы прошли по их следу уже половину Империи.

– Если бы знать… – проговорил Сархен.

В дверь громко постучали: кряжистый, с красной от натуги мордой прислужник притащил большой жбан с чуть подогретой водой и полотенца. Андрей и Сархен смыли с себя дорожную пыль, переоделись и спустились в общий зал ужинать.

В зале было немноголюдно: за столом у окна сидел купчина с окладистой бородой, на груди горделиво поблескивал массивный серебряный овал Имперской торговой лиги. Рядом, угодливо изогнувшись, притерся приказчик с лицом продувной бестии. Он что-то нашептывал хозяину на ухо. Возле самой стойки расположились две благородные дамы: одна молодая, с веселыми быстрыми глазами, другая уже в годах, с застывшим брезгливым выражением, словно только что выловила таракана из своего супа. За соседним с дамами столиком несколько мрачных типов при оружии сосредоточенно ели жаркое. В них Андрей безошибочно угадал охрану – без сопровождения дамам путешествовать нельзя даже по относительно безопасному имперскому тракту. Андрей и монгол уселись в дальнем углу, заказали каши, мяса и вина.

Здесь, в Империи, было принято сначала есть, потом пить и разговаривать. И они принялись за еду. Благо, после целого дня в седле жаловаться на отсутствие аппетита не приходилось. Быстро работая ложкой, Андрей временами чувствовал на себе заинтересованный взгляд молоденькой дамы. Сархен, который замечал все, даже то, что творилось у него за спиной, без улыбки хлопнул Андрея по руке:

– Эта востроглазая скоро на тебе дыру протрет.

Комков равнодушно пожал плечами:

– Просто здесь смотреть больше не на кого.

– Так уж и не на кого? – Морщинки собрались в уголках глаз монгола.

– Ну, не на тебя же, чукчу такого, любоваться скромной девушке?

– А «чукча» – это кто? – поинтересовался монгол.

– Великий и очень свирепый воин, – сказал Андрей.

– То же самое ты говорил про «чурбана», – задумчиво сказал Сархен. – Врешь, конечно. Но все равно приятно.

Они выскребли тарелки до блеска и принялись, не торопясь, потягивать густое красное вино. Пожилая матрона, заметив стрельбу глазами, которую устроила ее подопечная, что-то зло прошипела той. Молоденькая покраснела и наконец уставилась в свою чашку с уже остывшей похлебкой. Один из охранников, в одежде чуть побогаче, чем у остальных, оглянулся на Андрея. Тот встретил его хмурый взгляд ясным безмятежным взором.

– Пошли спать, а? – предложил Сархен.

Он чувствовал чуть сгустившуюся атмосферу в зале и не хотел ссор из-за какой-то глупой гусыни.

– Пошли. – Андрей нехотя встал.

Монгол был прав.

Они поднялись в свою комнату. Андрей зажег масляный светильник на столе и сел на свою кровать. Монгол задумчиво посмотрел на полупустой кувшин с вином, который он прихватил с собой.

– И надо спать, а почему-то не хочется… – Комков разделся и лег, закинув руки за голову.

– Спи-спи! – Монгол налил и торопливо выпил две чашки вина. Его тень причудливо изгибалась на потолке. Он удовлетворенно вздохнул и вытер губы. – Вставать рано. Спи.

– Сплю, – лениво отозвался Андрей. И правда, незаметно для себя уснул.

– Что? – спросил Андрей, открывая глаза.

В комнате было темно. Монгол, перегнувшись через стол, смотрел во двор сквозь приоткрытые ставни. Оттуда доносились встревоженные голоса людей, лязг оружия, конское ржание. Красноватый отблеск факелов освещал его бесстрастное лицо.

– Конные, человек десять.

– И чего им?

– Пойдем спросим, – блеснул на миг своей белозубой улыбкой монгол, он был уже при оружии.

Они спустились в зал. На сдвинутых столах лежал крупный мужчина в доспехах. Голова его была замотана окровавленными тряпками. На пластинчатых латах следы многочисленных ударов. Над ним хлопотала полная пожилая женщина – жена хозяина постоялого двора. Сам хозяин с белым мертвым лицом стоял рядом.

– Что случилось? – спросил Андрей. Ему ответил воин, сидевший у входа, на которого Комков поначалу не обратил внимания. Воин был в зеленых цветах Пограничного корпуса, поверх куртки байдана.[28]28
  Байдана – разновидность кольчуги. Отличается крупным размером металлических колец, плохо защищает от стрел и колющих ударов. Как правило, является защитным снаряжением рядовых, относительно небогатых воинов.


[Закрыть] Глаза у него были дикие.

– Замок Руст вырезан степняками! Мы были в рейде, преследовали одну настырную банду: сожгут пару деревень – и уходят в степь, под крыло хана. А тут – такая удача! – мы отжали их в Ничейные земли. Пять дней шли по следу, потом, когда их кони обессилели, настигли и посекли мечами. А когда вернулись… Замок… – Солдат закашлялся, жадно глотнул из кубка. – Ворота выбиты. Живых – никого! Капитан и младшие офицеры на башне висят. Остальные во дворе лежат, порубленные. Никто не уцелел…

Андрей посмотрел на Сархена. Тот нахмурился и зачем-то убежал наверх.

В помещение с шумом и лязгом ввалились несколько солдат. У одного была замотана рука.

– Эй, хозяин! Принеси вина! – гаркнул кто-то из них.

Хозяин постоялого двора со скорбной миной скрылся в подсобке. Его жена, смочив теплой водой, осторожно разматывала присохшую к ране повязку лежавшего без сознания воина.

– Мой бог! Что здесь происходит?! – Пожилая матрона смотрела на потрепанных пограничников как на злостных возмутителей спокойствия.

Из-за массивного плеча выглядывало любопытное личико ее молоденькой подопечной. Следом топала сонная и недовольная охрана. В зале стало многолюдно.

Воин в зеленой куртке, проигнорировав вопрос женщины, продолжил рассказ:

– Мы отправили гонцов в соседние замки и пошли по следу орды. След был широкий, не менее тысячи коней, может, больше.

– Куда они двинулись? – Андрей сел напротив солдата.

Прибежавший обратно Сархен с озабоченным видом сдвинул в сторону кувшин, стаканы, тарелки и расстелил на столе карту.

Воин наморщил лоб, стараясь сориентироваться в условных обозначениях.

– Значит, так… – пробормотал он, водя заскорузлым черным пальцем по пергаменту. – Это, значит, Руст, а это дорога на Лысый Холм, там мы и попали в засаду.

– Когда? – спросил монгол.

– Вчера, уже на закате. И отряд-то ведь у них небольшой был… Скачут кругом, черти вертлявые, и из луков садят. Луки у них – ужас! Сыплют стрелами, словно дождь идет… Большинство наших там и осталось. Нам вырваться только в темноте удалось, когда у них колчаны опустели…

Воин замолчал и покачал головой. Монгол сосредоточенно рассматривал карту. Комкову очень не понравилось выражение его лица.

Пожилой даме, на которую никто не обращал внимания, это наконец надоело.

– Я хочу знать, кто командир этого сброда! – громогласно объявила она.

Старший охранник поддержал ее невнятным ворчанием.

– Вон наш командир, – кивнул пограничник на раненого. – Лейтенант Россок, госпожа. Только вряд ли он вам чем-то поможет. Плох очень.

Словно желая проверить его слова, матрона подошла к хозяйке постоялого двора и что-то у нее тихо спросила. Та в ответ лишь покачала головой. Сам хозяин вернулся из подсобки в обнимку с массивным глиняным кувшином дешевого вина. Солдаты встретили его появление радостным гомоном.

– Возможно, орда идет на Сальвейг, – заключил Сархен и посмотрел на Комкова.

– Тысяча коней – это максимум пять сотен воинов. Не маловато для такого города? – В голосе Комкова прозвучало сомнение.

Сархен пожал плечами.

– А если они рассчитывают взять его изгоном, врасплох?

– Может получиться, – поддержал его воин. – Очень даже может. А уж какая у них тогда будет добыча!

По голосу воина могло показаться, что он желает успеха степнякам.

– Ой, а как же я попаду к папе?! – пискнула молоденькая.

Андрей не заметил, как она тихой мышкой скользнула к столу с разложенной картой и встала у него за спиной.

– А кто у нас папа, госпожа? – обаятельно улыбнулся ей щербатым ртом пограничник.

– Он командует Серебряным отрядом, – с гордостью сообщила девушка.

– Ого! Так ты дочка Луженой Глотки! – удивленно присвистнул воин. – Простите, госпожа. Я хотел сказать – капитана Горта.

– Ага, – подтвердила та. – Я в Столице, в Университете училась. А когда мама умерла, папа прислал за мною тетю Илену. Велел возвращаться домой.

– Лучше бы вам было, госпожа, пока в Столице оставаться. Уж больно у нас весело временами, – сказал воин.

Матрона тоже подошла к их столу.

– Нам очень нужно попасть в Сальвейг. Очень! – обратилась она к пограничнику. – Если вы своим отрядом усилите нашу охрану…

Тот лишь грустно рассмеялся.

– Какой отряд, госпожа? Вы попали в точку, когда обозвали нас сбродом. Мы разбиты и еще долго будем вздрагивать от всего, что напоминает шелест падающей стрелы! Эти люди не подчиняются мне. Мы лишь бежим вместе до ближайшего замка, чтобы укрыться за его стенами. Бегите с нами, если хотите.

Тетя Илена презрительно поморщилась:

– Я-то думала, вы и правда мужчины!

– Он говорит дело, – тихо, но веско произнес Сархен. – Не спешите его осуждать, госпожа. Чтобы признаться в своем страхе женщине, тоже нужно иметь мужество.

Матрона демонстративно сплюнула в сторону и воинственно скрестила на массивной груди сильные руки.

– Чепуха! Мой брат, верно, уже вешает последних бандитов из той шайки, что намяла этим доходягам бока! Просто у страха глаза велики!

– Вам лучше вернуться, госпожа. – Монгол говорил спокойно, терпеливо. – В замке Солен сейчас стоит барон Жульен со своим отрядом. Отправляйтесь туда, это лучшее решение. Если вы все-таки попытаетесь проскользнуть в Сальвейг, то ваша племянница, если ей повезет, украсит собою гарем хана. А если не повезет – поймает стрелу. Или…

– Хватит, Сархен! – Андрей остановил его властным жестом. – Достаточно. Я уверен, госпожа Илена поняла, что ты хотел сказать.

– А вы? Куда теперь направитесь вы? – спросила девушка.

Она осторожно положила свою почти невесомую руку на плечо Андрею.

– Анита! – словно заправский десятник, рявкнула матрона. – Нам больше не нужны попутчики! Во всяком случае, не столь подозрительные.

– Чем это мы вам не угодили, госпожа? – поинтересовался монгол.

Тетя Илена хмыкнула и обвиняюще ткнула указательным пальцем в сторону монгола:

– У тебя рожа степного бандита. Наверняка лазутчик. Петля плачет! – Потом перевела взгляд на Андрея: – А этот… Этот мне просто не нравится.

Сархен и Комков переглянулись и дружно расхохотались.

– Возвращайтесь! Послушайте доброго совета, госпожа! – отсмеявшись, сказал Сархен. – Переждите грозу в безопасном месте, к чему рисковать?

Когда они поднялись за своими вещами наверх, Комков, не удержавшись, в сердцах треснул кулаком по стене.

– Только этого не хватало! Мало нам остальных проблем!

Монгол, не обращая внимания на его вспышку, извлек из своего мешка шлем и доспех.

– Понять не могу, и как я дал себя уговорить? – Андрей подул на сбитые в кровь костяшки. Боль не отрезвила, бешенство все еще бродило в нем, как пузырьки газа в игристом вине. Сархен громко фыркнул.

– Что? Ну, что я должен был ей сказать? – почти крикнул Андрей.

– Командир ты, – невозмутимо сказал монгол. Он аккуратно разложил на кровати кольчугу.

– Черт, черт, черт!

Комков метался по комнатке. Задев бедром край стола, он едва не опрокинул стоявший на нем светильник – красный огонек суматошно дернулся, играя тенями на стенах и потолке. Монгол надел на себя кольчугу, чем-то напоминающую серый свитер грубой вязки. Мелкие, из хорошего металла кольца тускло, маслянисто отблескивали, когда на них падал свет. Кольчуга была длинной, почти до колен. Спереди и сзади – вырезы, чтобы удобно было садиться в седло. Повозившись, Сархен затянул боковые тесемки, подгоняя броню под себя.

– Хватит, не бесись, – сказал он, взяв со стола шлем. – Красивая, отказать трудно. К тому же нам все равно по пути.

Андрей наконец взял себя в руки. Посидев немного на кровати, он решил последовать примеру монгола и полез в свой мешок за доспехом и шлемом. Его броня была несколько богаче на вид, чем у Сархена: на груди и спине в кольчужную сеть были искусно вплетены узкие металлические пластины. На шлеме была откидная полумаска, хорошо прикрывавшая верхнюю часть лица. Черт! Будь проклят этот набег, а заодно и его дурацкий характер, который не позволяет отказать женщине, особенно если она молода, красива и так выразительно хлопает длинными пушистыми ресницами. Черт!

Монгол помог ему облачиться в доспехи, подал перевязь с мечом.

– У нас есть шансы добраться с ними до Сальвейга? – спросил Андрей.

– Есть, конечно, – кивнул Сархен. – Но очень небольшие.

…Идти к Сальвейгу после короткого совещания решили по старой дороге, поворот на которую был в нескольких милях от постоялого двора. Двигаться по имперскому тракту было слишком опасно: для их маленького сбродного отряда, к тому же отягощенного двумя женщинами, даже небольшой разъезд степняков был почти верным смертным приговором.

– По тракту до самого Лысого Холма, где нас постреляли, открытое место, – говорил щербатый пограничник. – А по старой дороге – сначала теснина между холмами, потом сплошной лес, до самой Золотой реки. Если и будет стычка, проще довести дело до мечей.

Среди них только Сархен владел луком, да у щербатого пограничника был компактный кавалерийский арбалет. И только они смогли бы ответить на стрелы степняков. Андрей вспомнил рассказ щербатого воина о проигранном бое и невольно поежился. Даже в кольчуге ему не хотелось бы испытать на себе такой «дождик».

– А как через Золотую переправляться будем? – спросил Сархен, разглядывая карту. – Мост вроде не обозначен.

– Да, моста там нету, – согласился пограничник. – Вернее, был. Но давно, когда имперского тракта еще в помине не было. Тогда в Сальвейг только эта дорога и была. И мост.

– А сейчас, значит, нету моста? – Монгол с выражением бесконечного терпения посмотрел на воина.

– Сейчас нету. – Воин виновато пожал плечами, словно это он куда-то припрятал злополучный мост.

– Хорошо, а как все-таки переправляться будем? – спросил Сархен.

– А вброд будем, там брод есть. Золотая только по весне широко разливается, а сейчас перейдем, ничего. Намокнем, конечно, немножко.

– Ладно, – со вздохом решил монгол. – Пора двигаться. Доберемся до реки, а там видно будет.

…На востоке небо уже чуть порозовело. Скоро черная синева ночи начнет светлеть, а разбуженное солнце сгонит с небосвода весело перемигивающиеся звезды. Маленькая кавалькада из двенадцати всадников растянулась по дороге в колонну по двое: впереди Андрей с Сархеном, потом пара пограничников, решившихся ехать с ними, и, наконец, переодетые в мужское платье женщины в окружении своей охраны. Успевшие отдохнуть кони легко несли своих седоков, изредка высекая искры подковами копыт из камня имперского тракта.

Если бы не покосившийся полосатый столб с указателем, они точно пропустили бы в темноте поворот на старую дорогу. Хотя дорогой ее назвать можно было лишь условно: скорее это была утоптанная тропа, петляющая среди невысоких холмов, поросших колючим кустарником и низкорослыми деревьями. Скорость движения упала: в сгустившейся тьме по узкой и незнакомой дороге пускать коня рысью было рискованно. Андрей мерно покачивался в седле. Перед глазами маячила спина занявшего место впереди Сархена. Рядом с монголом теперь ехал щербатый «Ивашка Сусанин» из Пограничного корпуса. Запах прелой листвы и свежесть холодного ночного воздуха бередили что-то в душе. Комков вдохнул полной грудью. Пахло осенью. Что принесет им новый день?..

– Я решила сменить твоего наставника. Кора уже научила тебя всему, что могла.

Сложив руки на груди, Великая Мать задумчиво расхаживала перед Комковым. Острые каблуки ее туфель ритмично цокали. Подол длинного красного платья волочился следом, сметая несуществующие пылинки.

– Да, Госпожа. – Опустив голову, Андрей смотрел на свое хмурое отражение в зеркальном полу Мраморного зала.

– Мечом ты еще владеешь слабовато, но мастером клинка можно стать только в бою, когда ждет смерть. И ты им станешь. Если выживешь, конечно. Тебе надо научиться другому.

Илла вдруг остановилась рядом и положила прохладную ладонь ему на затылок. Как всегда при ее прикосновении, Андрей непроизвольно покрылся гусиной кожей. Мышцы брюшного пресса свело судорогой страха.

– Ты умеешь убивать, но тебе не хватает жестокости. Равнодушия к чужим страданиям. Способности обрекать на смерть людей невинных, если так надо.

– Я солдат и убийца, но не мясник, Госпожа. Не думаю, что мне надо учиться быть бездушной сволочью, – осмелился возразить Комков.

– Кто-нибудь здесь интересовался твоим мнением, мальчик? – снисходительно произнесла Илла.

От ладони Великой Матери в голову Андрея тягучим потоком потекла боль. Комков упрямо стиснул зубы. Он терпел несколько минут, потом все-таки застонал. У Андрея уже было темно в глазах, когда Мать прекратила пытку.

– Видимо, тебя придется учить и покорности, Элли явно пропустила этот момент дрессировки. – Илла ласково потрепала Комкова по голове. – Но сначала я познакомлю тебя с твоим новым наставником.

Андрей услышал шум быстрых шагов за спиной. Он скосил глаза на опустившегося рядом с ним на колени человека. Это был Сархен. Такой, каким он его впервые увидел на острове Темной Богини: с мертвым лицом «тени», в светлом мешковатом комбинезоне. Оставив Андрея, Илла приблизилась к монголу. Тот склонился к ее ногам и ткнулся губами в бордовый бархат туфли.

– Сархен Улун Дагир, Пес Тьмы, Убийца тысячи городов… Я припомнила все твои имена? – В голосе Великой Матери звучала странная грусть.

– Нет, Госпожа, – прохрипел монгол.

– И какое же я пропустила? – спросила она.

– Отступник, – помедлив, сказал Сархен. Казалось, ему стоило немалых усилий сделать это.

– Отступник… – повторила Великая Мать. – Посмотри на него, мальчик. Я нашла его на дикой, ничем не примечательной планете, где он воровал коней у соседей и пил прокисшее кобылье молоко. Я взяла его и сделала из него настоящего воина. Впрочем, я покажу тебе, мальчик.

– Нет, Госпожа, не надо! – В голосе монгола звучала мольба.

Великая Мать шагнула к Комкову и обхватила холодными пальцами его голову. После знакомой вспышки белого пламени Андрей увидел…

…Ослепительно яркое солнце в безоблачном высоком небе. Утопающий в зелени великолепных садов белый сказочный город с непривычными глазу высокими куполообразными дворцами. И этот город доживал свои последние часы. В стенах, окружавших его, зияли проломы. Стальной лязг битвы сменился шумом резни, в котором смешались и торжествующий рев победителей, и многоголосый плач побежденных. Дым занявшихся пожаров взвивался черными траурными столбами. Всадники, еще не остывшие от битвы, уже гнали к подножию холма, где у черного знамени расположилась ставка, толпы пленных.

Сначала Андрей решил, что видит Эллинэ, но, когда закованная в черную броню всадница сняла шлем, понял свою ошибку: по ее плечам рассыпалось красное золото длинных волос. Это была Илла. Совсем еще юная и прекрасная. Ее шосс нетерпеливо перебирал лапами, хищно раздувал ноздри и тихонько рычал, пугая лошадей стоявших рядом Верных. Зверю надоело стоять без дела, хотелось ветра атаки и крови врага. Но хозяйка сегодня, против обыкновения, не бросилась на нем в гущу боя. Она только наблюдала за отчаянной кавалерийской схваткой у главных ворот города и последовавшим общим штурмом.

Андрей не сразу узнал и Сархена: в пластинчатых латах, забрызганных кровью, от роскошного плюмажа на шлеме остались жалкие огрызки, но молодое лицо горит восторгом победы. Монгол осадил коня шагах в десяти от Иллы, спешился и бросился к ней. Упав на колени, он жадно впился губами в запыленный черный сапог.

– Мы победили, Госпожа! – Глаза Сархена горели обожанием, в голосе собачья преданность.

– Я вижу, Дагир. – Илла смотрела на своего воина с доброй улыбкой. – Встань!

– Что делать с этими, Госпожа? – Сархен указал на большую группу мужчин и женщин в богатых, но изодранных одеждах. – Это лучшие люди города и их семьи. Они все очень богаты, за них можно взять хороший выкуп.

Илла окинула толпу пленников равнодушным взглядом, на минуту задумалась.

– К чему нам выкуп, если мы собираемся взять всю их страну? – усмехнулась она. – Ты зря велел воинам брать пленников, нам надо спешить к столице, пока султан еще беспечно нежится в своем гареме. Дорог каждый час!

– Я понял, Госпожа! – На лицо Сархена набежала едва заметная тень.

Повернувшись к пленникам, он выхватил из ножен сверкнувший на солнце изогнутый меч. Без слов поняв своего командира, его воины также со свистящим лязгом обнажили клинки. В толпе обреченных громко заголосили женщины. Высокий старик с окладистой белой бородой, в разорванном синем халате, выступил вперед. Он высоко воздел руки, словно взывая к небу:

– Смилуйтесь, победители! Оставьте жизнь хотя бы детям и женщинам.

Сархен оглянулся на свою прекрасную хозяйку, та отрицательно покачала головой. Тогда монгол широко шагнул к старику и одним взмахом снес его голову. И началась бойня.

…Комков помотал головой. В висках медленно таяли ледяные иглы боли. Его мутило.

– Это было начало, – услышал он голос Великой Матери. – Только начало. В нескольких мирах его именем до сих пор пугают непослушных детей. А потом я доверила ему важное дело, которое он должен был сделать сам, без моего присмотра. Но он изменил мне и стал Отступником.

Сархен, задрав голову, смотрел на нее. Только теперь в его глазах была тоска.

– Я устал убивать, Госпожа. Устал быть кровавым псом, пожирающим всех без разбора, – сказал монгол.

– Не лги! – Великая Мать игриво погрозила ему пальчиком. – Не лги… Ты ослушался меня ради той смазливой девчонки. Ради пустышки, которая использовала тебя и выбросила. Ты помнишь тот день, когда я нашла тебя на невольничьем рынке, в рабском ошейнике? Помнишь?

Великая Мать провела рукою по лицу Сархена, и Андрей увидел, как на его щеке набухли кровью полосы, словно после удара лапой большой кошки.

– А помнишь, как визжала на костре та дрянь? Помнишь? Помнишь, как горели ее волосы? Она была Высокой и умирала долго, очень долго. Она предала тебя, предала всех, но ты все равно ползал у меня в ногах и умолял сохранить ей жизнь… Ты все еще жалеешь ее, Дагир?

– Нет, – выдавил из себя монгол.

– Вижу, время, проведенное «тенью», пошло тебе на пользу. – Великая Мать снова погладила Сархена по щеке.

И свежие царапины пропали без следа. Монгол поцеловал ее руку, награждающую то мукой, то исцелением.

– Научи этого щенка покорности и жестокости. Тому, чего ему не хватает, чтобы стать хорошим псом, – кивнула на Комкова Великая Мать.

– Да, Госпожа. – Сархен склонился к самому полу.

Великая Мать отвернулась и пошла к столику, стоявшему рядом с троном.

– Вы все еще здесь? – бросила она, взявшись за высокий бокал с вином.

Сархен махнул рукой Андрею, и они торопливо покинули Мраморный зал.

К Золотой они вышли ранним утром следующего дня. Над водой стелился туман, который ватным одеялом укрыл от взоров усталых людей противоположный берег. В камышах гортанно перекликались потревоженные приближением всадников утки.

– Ну, и где здесь брод? – спросил Сархен.

– А там он, – уверенно махнул рукой пограничник. – Вдоль берега пройдем выше по течению, там заброшенная деревушка. Это недалеко. Там, значит, брод и есть.

– А ты откуда про него знаешь? – Андрей со смутным беспокойством смотрел на Золотую.

Неподалеку от берега в клочьях тумана проступали торчавшие из воды сваи разрушенного моста.

– А родился я тут. В той самой деревне, – сообщил воин. – И рыбачили мы тут с отцом. Так что я эти места неплохо знаю.

– А мост при тебе был? – спросил Андрей.

– Нет, уже не было, – покачал головой пограничник. – Его еще в «Зимний марш» спалили. Золотая в тот год не замерзла, зима была снежной, но теплой. Думали так хоть ненадолго задержать кочевников.

– И что, получилось?

– Нет, Язук вообще тут не пошел, – сказал пограничник. – После того как Сальвейг пал, он двинулся с Большой ордой в сторону моря, встретил и разбил дружины Северных баронов, что шли на подмогу Пограничному корпусу. А потом умер на пиру.

– Выходит, мост зря сожгли? – Андрею очень не хотелось лезть в холодную воду.

Пограничник неуверенно пожал плечами.

– Может, зря, а может, и нет… Сейчас-то чего гадать?

Им пришлось вести коней за собою в поводу: берег густо порос кустарником, и двигаться верхом было совершенно невозможно. Пока они продирались к заброшенной рыбацкой деревне, туман растаял. Лучи солнца превратили неторопливые спокойные воды в текучее золото, и завороженный этой красотою Андрей понял, почему реку прозвали Золотой.

От заброшенной деревушки остались несколько покосившихся лачуг, старый причал да пара опрокинутых лодок на берегу. Ветер лениво шевелил остатки рыбачьих сетей.