Текст книги "Отмеченный сигилом"

– Действительно, странно. Я не задумывался над этим в таком ключе… Тавия, но вы же всегда были рядом с мужем, неужели он вам ничего не рассказывал?

– Нет! – Ее плечи поникли, а в голосе одновременно прозвучали злость и разочарование. – Фект никогда не был простаком, он четко видел грань между торговыми и личными делами. У него существовали тайны от всех, в том числе и от меня. Может, старший приказчик что-то знает… – Она искоса бросила взгляд на вашуйца.

– Увы, госпожа, – покачал головой Фабио. – Я лишь исполняю волю негоцианта и стараюсь не совать нос в чужие дела.

Слова старика прозвучали несколько двусмысленно, и Лаен поторопился закрыть щекотливую тему:

– Как бы там ни было, благодарю вас за предупреждение, госпожа. Какие бы преференции ни имел Мэтью, он их лишился с момента избрания нового негоцианта.

– Вы не представляете, как я рада это слышать, мой господин! Позвольте поинтересоваться – вы не забываете пить мое укрепляющее память зелье?

– Конечно, госпожа! – быстро соврал Лаен, нащупывая в кармане твердое стекло флакона с зельем, о котором напрочь позабыл со всеми переживаниями. Но признаваться и расстраивать Тавию не хотелось. – Буду признателен, если в ближайшее время удастся получить из ваших рук новую порцию.

– Я непременно приготовлю ее для вас. А сейчас позвольте мне пойти и немножко отдохнуть. С рассветом мне нужно будет сменить Аглаю в лазарете.

Молодая женщина сделала легкий реверанс и, шурша одеждами, упорхнула, оставив после себя восхитительный аромат дамской цветочной воды. Дождавшись, когда закроется дверь кибитки, Фабио тяжело вздохнул и поднял глаза на негоцианта:

– Господин Лаен, осмелюсь доложить вам…

– Фабио, не смей юлить, – оборвал его Лаен, ожидая, что речь пойдет о Тавии. – Выкладывай все как есть.

Но когда вашуйец заговорил, он понял, что ошибся.

– Я вот что хотел сказать… по поводу назначения главы цеха плотников…

– Что такое? Старик отказался?

– Нет! Нет! Наоборот, благодарил, сильно жалел, что вас не застал, чтобы лично поклониться…

– Что тогда? Странный ты какой-то…

– Вот то-то и оно! Не знаю, с какого боку зайти. Овенций тоже долго мялся, но, говорит, негоцианту не решусь, а тебе, Фабио, как на духу выложу!

– Да в чем уже дело-то?!

– Помните поломку в урочище? Когда у телеги колесо соскочило и мы полдня в поле как суслики стояли?

– Ну! И что?

– Овенсий утверждает, что не могло такое самостоятельно приключиться. Говорит, когда суматоха была, не придал значения, а потом уже обстоятельно все осмотрел. С вечера кто-то даррову нить через ось продел и к балке привязал. За полдня дерево истончилось, как соломинка, и сломалось, аккурат посреди полей.

– Груз проверял?

– Ящик с нитями вскрыт. На одной из болванок повреждена защитная береста. – Фабио с изумлением смотрел, как его негоциант растягивает губы в улыбке. – Чему вы радуетесь, господин?

– Тому, что хоть где-то я оказался прав. Все идет к логической развязке. Скоро наш недруг вновь проявит себя, и я надеюсь, что получу ответы на интересующие меня вопросы.

– Вы знаете, кто он?!

– Догадываюсь. Но хочу убедиться в своих подозрениях, а главное – узнать имена его хозяев.

– Мне кажется, – Фабио задумчиво посмотрел на небо через оконную щель, находящуюся под самым потолком. Там сгущались сумерки, – что в будущем общину ждут большие перемены. Вы ничуть не напоминаете мне Фекта. Это и хорошо, и плохо одновременно.

– Про «плохо» понятно, у меня нет опыта и все такое. А что тогда хорошее ты видишь?

– Иногда нужно взболтать старое вино, чтобы ощутить всю его прелесть. Многие традиции нашей общины устарели, а привычный уклад требует хорошей встряски. Предыдущий негоциант все-таки был выходцем из империи, и весь период его правления несет на себе отпечаток вековых амбиций. Не поймите меня неправильно, но…

– Так и скажи, что считаешь меня кордом.

– О! Я совсем не это хотел сказать, господин!

– Да брось. Все верно, разреши представиться: Лаен Тарк, корд из Западных баронств к твоим услугам. У меня нет никаких особых титулов или званий, кроме того, что я являюсь сыном барона-первопроходца. Раз у нас зашел такой разговор, ты мне вот что скажи: насколько мое происхождение будет иметь значение при заключении сделок?

– Сложно сказать. – Вашуйец пожевал нижнюю губу. – Вот раньше, эдак годков пять-шесть назад, с вами многие и разговаривать бы не стали, не то что дела вести. Спесивость знати позже на убыль пошла, когда кушать стало нечего во многих провинциях. Сейчас сложности могут возникнуть лишь ближе к столичному региону, где еще крепок имперский настрой. В остальных частях империи у благородных здравый смысл давно восторжествовал над спесью; не у всех, конечно, но по большей части. Я думаю, у вас не возникнет особых проблем, тем более что перстень негоцианта в любом случае придает своему владельцу особый статус.

– Спасибо, Фабио, – поблагодарил Лаен вашуйца и бросил на стол конверт с печатью патриарха Есиды. – Как думаешь, что это?

– Так, посмотрим… – Старик близоруко сощурил глаза и повертел запечатанное послание перед самым носом. – Ух ты… Сам глава Собора свою метку поставил. Позвольте полюбопытствовать, откуда это у вас?

– Случайно взял с мертвого тела монаха, – не моргнув глазом, ответил негоциант. – Это можно продать? Ну ты понимаешь, о чем я…

– Возможно, возможно… только монахи осерчать могут. А вот если через посредников предложение оформить… – задумался вашуйец, а Лаен подивился, с какой легкостью старший писарь рассуждает о подобных вещах. Видно, с Фектом они и не такие дела проворачивали. – В Атреле можно попробовать. Мне известны имена некоторых… людей, промышляющих подобным ремеслом. Но сначала необходимо определить ценность послания патриарха.

– Ты сможешь это сделать? Никто не догадается, что конверт вскрывали?

Фабио лишь лукаво улыбнулся. Хлопнув ладонью по столешнице, негоциант подвел черту:

– Тогда целиком и полностью полагаюсь на тебя. Как прибудем в Атрель – доложишь. А теперь приказываю тебе идти отдыхать. И поешь чего-нибудь, сидишь совсем белый…

– Не смею возразить, господин. Разрешите удалиться?

– Иди уже! – с улыбкой прикрикнул Лаен, заметив веселых чертенят в глазах вашуйца.

Оставшись один, он задумался. С конверта – и возможной оплаты за него – мысли плавно перетекли к насущным финансовым проблемам, и сердце сжалось в нехороших предчувствиях. А если лир действительно не хватит для выплаты следующего жалованья? Что тогда делать?..

«Бежать, и чем дальше, тем лучше! Драпать, как русак от гончих. Чтобы злые и голодные наемники Калача не догнали!»

«Марта! Вопросы нужно решать, а не убегать от них».

«Ишь как заговорил… Неужто и вправду титулы так людей меняют? Поразительно… И вот еще что. Поменьше слушай эту санданирскую суку. Она мне не нравится».

«Не смей так говорить о госпоже Тавии!..»

Перебранку с Мартой прервал стук в дверь. Быстрый, дробный, нехороший. Сердце Лаена екнуло в недобром предчувствии. Он крикнул, чтобы заходили.

Тут же в кибитку заскочил Рыба и быстро захлопнул за собой дверь. Новоиспеченный глава соглядатаев выглядел взволнованно, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы перевести дыхание:

– Ваша светлость! В станице бунт! Местные дом атамана обступили, на суд его требуют!

Сомкнув веки, негоциант застыл как сидел, переваривая информацию. Интуиция не подвела его в очередной раз, но от этого знания легче не становилось. Каравану, а главное, людям – его людям – грозила опасность. Совсем скоро озверевшей толпе будет наплевать и на то, что он является неприкосновенным кочевым торговцем, и на незыблемые договоры, ценность которых резко снизится до стоимости простой бумаги, да и, пожалуй, на самого Безземельного графа, чего уж там греха таить. Но атаман Вальсо Лютый так просто не сдастся, джарах был в этом уверен. Его земляк будет биться до последнего, а значит, невольно выиграет для каравана время.

Мешкать не следовало, и он отдал приказ главе соглядатаев:

– Передай старшему возниц, Яроку, чтобы немедленно уводил караван в сторону Атрели. Скажи капитану Вортану, чтобы убивали всех, кто приблизится с угрозой. И еще, Рыба. Нужно как-то отвлечь толпу… Когда караван отойдет от станицы на безопасное расстояние, возьмешь… Нет, стоп. Пусть Дьякон возьмет для меня лошадь и подле станицы в кустах дожидается.

– А… как же вы, господин?

– У меня запланирована встреча с атаманом. Пора вытаскивать его задницу, пока ее не подняли на костыль.

– Можеца, мне с вами? А?

– Нет, Рыба. Ты в случае чего погоню задержишь… Хотя, думаю, не до этого им будет, не приведи Невзра.

– Все понял. – Парень отшатнулся и исчез в проеме.

Накинув капюшон, негоциант последовал его примеру и решительно выпрыгнул в наступившую ночь, планируя отдать должок одному джараху, некогда спасшему его жизнь.

Глава 8

Станица гудела как потревоженный улей. Ярко полыхали костры, разноголосо и упрямо ревела толпа. Вооруженные факелами станичники взяли резиденцию атамана в полукольцо. На собственную безопасность и живорезов, которые могли находиться поблизости, всем было решительно наплевать. На стенах усадьбы плясали тени взятых в петли беженцев, где-то в лесу за оградой истошно кричала женщина.

Но пролившаяся кровь лишь распалила естественные потребности, и теперь требовала более изощренного продолжения. Размахивая саблей, атаман Вальсо бесстрашно орал на бунтующих с балкончика второго этажа, верные ему люди забаррикадировались на первом и пока еще сдерживали смутьянов.

Лаен крался вдоль ограды, сливаясь с тенями, планируя проникнуть в осажденный дом с тыльной стороны. Ухо различало отдельные фразы, которые выкрикивали бунтовщики. Помимо обвинений в противоестественной связи атамана с уродливыми ведьмами, которые, как искренне надеялся джарах, были безосновательны, люди уличали Вальсо в нерешительности и бездействии перед лицом грозящей опасности.

Атаман, в свою очередь, уверенно предполагал мужеложство среди своих бывших соратников и грозил им всем страшной карой через их же увлечения за столь явное пренебрежение его собственных заслуг. Препирательства грозили зайти в тупик, но в дверь усадьбы уже ударили первые топоры, предвещая скорый переход сторон к физическому предъявлению обвинений.

Обойдя дом, джарах перемахнул через забор и, оставаясь в тени хозяйственных построек, двинулся к черному ходу, через который когда-то хаживала господская прислуга. Дверь оказалась наглухо заколочена. К счастью, над козырьком крыльца нашлось оконце, затянутое заскорузлой портьерой. Но обозначилась и другая проблема: четверо станичников прятались в тенях по обе стороны крыльца, ожидая, когда из оконца на них полезут ничего не подозревающие осажденные.

Джарах ощутил трепетное чувство удовлетворения. Так бывает, когда жизнь заставляет заниматься чем-то не тем, но в какой-то момент все входит в привычную колею. Напряжение последних дней растеклось по телу нервными импульсами и вскипятило кровь. Покинув тень, он направился к засадникам, демонстрируя пустые ладони.

Первым среагировал щербатый лицом немолодой дядя со свежим порезом на щеке. Его руки сжимали крепкую рогатину. Прищурив под капюшоном глаз и силясь понять, кто это там идет, он быстро затараторил, привлекая внимание остальных:

– Эй, эй, человече! Ну-ка, поди сюда! Не признаю тебя, что-то…

Стилет сам прыгнул в раскрытую ладонь. Продемонстрировав великолепный шпажечный выпад, Лаен ткнул трепещущим острием дядьке в живот, обрывая недосказанную фразу на полуслове. Подхватив падающую рогатину, со всего размаха опустил ее на голову то ли чумазого, то ли смуглого парня, который в силу молодости оказался впереди остальных. Ярость буквально хлестала из джараха – сухая палка с треском переломилась надвое, череп бедолаги хрустнул, а сам он кулем повалился под ноги, да там и замер, пуская кровавые пузыри.

Последние двое оказались умнее и подались в стороны, впустую рассекая ножами воздух. Брали на испуг, хотя их лица говорили об обратном. Ближе к джараху оказался кудлатый дед с кривым поломанным носом. Подмигнув старику, который явно многое успел повидать, но сейчас очутился не в то время и не в том месте, Лаен метнул в него стилет, одновременно разворачиваясь на каблуках к последнему.

Успел, что называется, в последний момент. Короткий и профессиональный удар гвардейского тесака рассек ткань плаща. Слава Невзре, что ему не хватило длины лезвия! Противник – ветеран, возможно, наемник или бывший гвардеец, выбравший путь дезертира. Ободренная успехом, сталь тесака сверкнула вновь, но теперь джарах наконец совладал с яростью и оказался готов.

Дезертир ощерился, демонстрируя собственное превосходство и удаль. Его странный противник, за секунды убивший троих, обезоруживающе улыбнулся в ответ, да так, что у наемника со страшной силой сдавило мочевой пузырь. Интуиция, не раз спасавшая его при сшибке в плотном строю пехоты, вопила, билась в припадке и требовала бежать без оглядки от этого сумрачного демона Шуйтара. Но наемник уже слышал за своей спиной холодное дыхание мировой жницы и оборачиваться не спешил. А еще он с тоской догадался, что Малька и стоящий перед ним демон играют в тандеме.

Покрутив тесаком, бывший гвардеец наконец решился и рубанул демона боковым ударом поперек живота, в последний момент успев даже возликовать. Обычному безоружному человеку, будь он трижды быстр и изворотлив, как лисица, нипочем не удастся сохранить кишки. Но радость оказалась мимолетнее жалованья – вместо кишок демон выпустил длинный язык со множеством лезвий, которые иссекли правую руку наемника.

Это джарах, изогнувшись, будто санданирская танцовщица перед султаном, решил закончить игру и, сдернув из чехла плеть, со злостью стеганул ею нападавшего по руке, в которой находилось оружие. Дождавшись, когда гибкий шнур завершит оборот, он изо всех сил дернул его на себя.

Запоздало смекнул, что забыл поменять струны с шипастых на обычные. Мужик завизжал так, будто с него живьем сдирали кожу. Впрочем, так оно и было на самом деле.

«Заставь его страдать! Выдави глаза, отрежь язык! Ну же! Прошу тебя…» – бесновался и одновременно вторил крикам раненого вкрадчивый женский голос.

Не обращая на Марту внимания, джарах на бегу подхватил торчащий из глазницы старика стилет и, оттолкнувшись от ступеней, взобрался на козырек крыльца. Проклятый наемник не затыкался ни на секунду и плаксивым голосом причитал о каких-то демонах с шипастыми языками. Видать, умом тронулся от боли. В отдалении уже слышался громкий топот сапог идущих на подмогу станичников. Ухватившись за раму, Лаен подтянулся и ввалился в окно второго этажа, неудачно запутавшись в занавеске.

Рядом истошно заголосила бабка, и Лаена принялись нагло молотить чем-то тяжелым. Это оказалось весьма неприятно. Перехватив тощую, похожую на обглоданный мосол руку, он решительно оттолкнул ее и вскочил на ноги. В двух шагах от него на кровать упала старуха и принялась причитать и грозить непонятными словами.

Из соседней комнаты зычно гаркнул Укус:

– В окна лезут, падлы!

В помещение заскочило несколько человек во главе с атаманом. Узрев товарища, Вальсо опустил саблю и ошарашенно дернул себя за ус:

– Плеть?! Ты как здесь оказался?

– В гости пришел… к одному атаману, которому скоро пятки поджарят!

– Хрен им в усест, а не пятки атамана! Еще целовать их будут. Ишь, бучу подняли, неблагодарные. Ужо я им устрою!

– Как бы наоборот не вышло. Сколько вас здесь?

– Внизу два раза по четверо и со мной еще трое. – Атаман кивком головы показал на помощников. – Сдюжим, ты не сомневайся. Даже если в разнос пойдут и двери мне своротят, лестница тут одна, обороняться даже бабка вот эта сможет. Мне, Плеть, зачинщиков в первую очередь выцепить надобно. Перевешаю стервецов! Остальные убоятся, разбегутся, как сучьи щенки!

– Ладно, Вальсо. Значит, нас больше десятка набирается…

– Погоди, негоциант залетный, незачем это. Пока ты к нам не ввалился, я тут как раз голову ломал, как мне сведения важные графу в Атрель передать. Если это дурачье петуха огненного пустит… В общем, слушай: просьба у меня к тебе будет…

Заглушая слова атамана, снизу раздался громкий треск. Снаружи дома ликуя взревела толпа.

– Атаман! Атаман!.. – встревоженно закричали снизу.

Вальсо выскочил в коридор и свесился вниз:

– Быстро ко мне, сукины дети! Лестницу держать! Лаен, вот возьми… – Вальсо сунул руку за пазуху и выудил тонкую стопку мятых, исписанных ровным почерком листков. – Как в Атрель попадете, непременно графу отдай. Только смотри – прямо в руки!

– Тебе точно помощь не нужна? Может, с нами? Через окно уйдем…

– Нет, Плеть. Своих не брошу. Сделай только как я прошу… – Атаман замолчал и прислушался к звукам. На лестнице, ведущей на второй этаж, разгоралась нешуточная схватка. – Все, с меня довольно! Пойду порядки наводить. Уходи, только не как пришел, а через мою горницу. Там, напротив окна, конюшня бывшая, на крышу легко переберешься.

– Прощай, Вальсо; даст Невзра – свидимся еще! – кивнул джарах, сунул бумаги за пазуху, и они выскочили из комнаты.

Атаман бросился к своим людям, Лаен – в противоположную сторону. А вот и кабинет, где буквально вчера они так мирно беседовали и потягивали вкуснейшее вино. Сейчас за его спиной звенело оружие, кричали раненые, но громче всего над всем этим бардаком разносился звонкий голос атамана. К своему удивлению, Лаен разобрал слова первого куплета боевой песни джарахов:

 
Будь ты хоть голью, хоть князем богатым,
Ловким купцом, аль обычным солдатом, –
Коль императора смог прогневить,
Весточку клана изволь получить!
 

Осторожно выглянув на улицу, негоциант заметил снующие внизу тени. Свет факелов бунтовщиков освещал прилегающую к дому территорию, но возле конюшен царил притягательный полумрак. Обещанная атаманом крыша темнела буквально шагах в трех. Не раздумывая ни секунды, Лаен оттолкнулся и прыгнул вперед. Уже в полете ему в голову пришла запоздалая мысль: а выдержат ли его вес прогнившие перекрытия?..

К счастью, обошлось. Перекатившись несколько раз по склизкому скату, он едва не сорвался с заплесневелых досок, но, обламывая ногти, удержался. Сполз на животе на самый край, свесился вниз и спрыгнул на землю, моля, чтобы никто там ничего не додумался накидать. Удачно приземлившись, с облегчением перевел дыхание.

Между тем атаман и не думал сдаваться:

 
Можешь бежать ты и прятаться где-то,
Даже забраться на самый край света,
Ночью и днем там дрожать и таиться,
Помни одно – от джараха не скрыться!
 

Воинственный клич был наполнен несгибаемой гордостью и презрением к врагам, но голос звучал уж слишком устало. Что-то у Вальсо не клеилось или бунтовщиков оказалось слишком много. У Лаена екнуло сердце от тревожных предчувствий.

Нет, не может такого быть, чтобы бывший джарах пал так нелепо! Выпутается как обычно. Лаен успокоил немного самого себя, и… едва успел прижаться спиной к стене конюшни. Мимо торопливо прошмыгнули две вороватые тени. До ушей донесся сбивчивый шепот:

– А коли атаман узнает?.. Беда нам будет!..

– Да атамана твоего на козьи рога подымут вскорости!.. А там и спросу ни с кого не будет. Говорю тебе: не девка – огонь! Такой не с болезными возиться надобно, а мужиков сурьезных ублажать.

– Так Лютый же подле нее караулы поставил…

– Вон твой караул – горницу атаману штурмует!.. Говорю же – дело верное! Развлечемся сейчас, как в Арвине у завсегдатаев принято… Верно тебе говорю!

Тени отдалились, дальнейших слов было не разобрать. Джараху сейчас следовало бежать к забору, а оттуда намеченным путем догонять караван, но он замешкался. Выходит, недослышал тогда Дьякон. Этот знахарь местный, которого люди атамана пленили, девчонкой оказался. Крысята местные, значит, суматохой решили воспользоваться для дел своих пакостных… А он-то голову ломал, как знахаря в караван заполучить!.. Что же, вот и появился отличный повод впоследствии оправдать свои действия перед Вальсо, если партия сложится.

«А чего оправдываться-то?.. – искренне удивился голос в голове. – Отчекрыжить все этим гаденышам и собакам скормить! Чтоб другим неповадно было…»

Пожалуй, это был первый раз, когда Лаен не стал возражать Марте. План созрел мгновенно. Пригнувшись, джарах последовал за парочкой, уже успевшей скрыться за конюшней. Выглянув из-за угла, он в последний момент успел заметить, как за их спинами захлопнулась дверь соседнего одноэтажного строения. Людей или охраны поблизости не наблюдалось, все выходило в точности так, как сказывал своему неуверенному напарнику тот наглец.

Перемахнув открытое пространство, Лаен подкрался к дверям и прислушался. До уха донеслись звуки возни, женский писк, треск материи и злобный, угрожающий шепот. На раздумья времени не осталось. Толкнув дверь, негоциант залетел внутрь, решив действовать по ситуации.

Порыв воздуха едва не задул тонкое пламя лучины, по дощатым стенам заметались тени. Внутри помещение оказалось совсем маленьким, под ногами хрустнули кусочки угля. На земляном полу, смяв набитый сеном тюфяк, барахтались три тени. Одна из них имела рыжие волосы и в результате неравной борьбы оказалась внизу. Сделав верные выводы, Лаен с разбегу пнул в лицо сидящего на ее ногах человека, опрокидывая того навзничь.

Второй попытался вскочить, но запутался в собственных приспущенных штанах. Задрыгал ногами и от усердия даже завалился набок. Лаен от души приложил его по темечку рукоятью стилета. Нащупав под обмякшим телом тонкую женскую руку, негоциант ухватился за нее и попытался поставить знахарку на ноги. Но неожиданно получил сильный удар в голень.

Рыжеволосая принялась ожесточенно молотить его своими маленькими, но острыми кулачками.

– Отстаньте от меня, сволочи!

– Эй! Успокойся! – отступив на шаг, проговорил джарах. – Я не с ними, я человек из каравана. Меня атаман прислал.

– Атаман? – звонким голосом и с подозрением осведомилась девица, поправляя на плечах разорванное крестьянское платье и кося глазом на стонущих на земле мучителей. – Мне отсюда все слышно! Плохи дела у твоего атамана!

– Поэтому я и здесь. Вальсо велел забрать тебя с собой. Караван уходит, и ты едешь с нами, – не моргнув глазом, соврал Лаен и жестко добавил: – Живее давай! А то набегут сейчас… сама знаешь, что тогда будет.

Резонный довод возымел действие, рыжеволосая сразу послушалась. Быстро сунула в дорожный мешок какие-то вещи, которые выудила из-под смятого тюфяка, и спрятала огненную шевелюру в капюшон накидки. Оказавшись поблизости от сидящего на корточках парня с разбитым лицом, врезала ему обутой в сапожок ножкой:

– У-у, гаденыш!

Мельком машинально оценив стройную фигурку знахарки, Лаен схватил ее за запястье, и они выбежали прочь. Судя по звукам около дома, штурм был в самом разгаре. Неожиданно со стороны леса донесся дробный звук лошадиных копыт. Всадников было четверо или около того. Неизвестные осадили лошадей и уверенно спешились с противоположной стороны конюшни. Странно, но за все время, проведенное в станице, Лаену не попалась на глаза даже захудалая кобылка. Кого это еще принесло?!

Но сейчас ему меньше всего хотелось это выяснять. Укрываясь в тени строений и растущих всюду кустов, они со знахаркой проследовали прямиком к ограде и, используя ее как укрытие, побежали к развилке, где располагалась стоянка каравана. Хотя, если Рыба в точности исполнит, что было приказано, повозок там оказаться не должно.

Постепенно нарастая, со стороны дома раздался раскатистый гром. Замерев на месте, джарах раскрыв рот смотрел, как по увитым плющом стенам расползаются огненные всполохи белого пламени. Первый этаж напоминал настоящее печное горнило. Десятки глоток взревели в унисон в истошном крике. Негоцианту почудилось, что он воочию наблюдает скорбную фигуру Мальки, нависшую над поместьем.

«Наша мать здесь! – ликовала Марта. – Она всем дарует свою милость!»

На верхотуре с грохотом распахнулось окно, и в проем, из которого повалил маслянистый дым, высунулась чернявая голова. Словно надсмехаясь над происходящим, она из последних сил проорала:

 
Меч твою жалкую жизнь оборвет
Или стрела под лопатку войдет!
Каждого шороха бойся, подлец! –
Жизни твоей наступает конец!.. Кх-ха!..
 

Человек закашлялся от густого дыма и не стал продолжать, сунув в рот пальцы, он отчаянно и переливчато засвистел.

Тенью стоявшая рядом знахарка мягко тронула Лаена за плечо:

– Ну же! Пойдем! Ничего с ним не будет, выберется. Наведет порядок, потом сунется в сарай, а там… эти. Сознаются ведь. Думаешь, дура я? Вальсо ни в жисть бы знахарку по своей воле не отдал, тем более что я… женского звания.

Подивившись ее прозорливости и подумав, что рыжеволосая совершенно права, Лаен молча кивнул, и они побежали в лес, обходя возможные посты. Хотя это вряд ли – зрелище в станице казалось куда более привлекательным и вряд ли кого-то оставило равнодушным.

Эх, Вальсо, Вальсо… Вот тебе и «политика»! Интересно, чем это там так грохнули? Неужели магией?

…В бок все отчетливее тыкало невидимое шило, когда негоциант, наконец, углядел остроухие силуэты двух лошадей, стоящих друг против друга на освещенной луной опушке. На его удивление, рыжая знахарка оказалась двужильной и молча выдержала весь забег. Лишь в самом конце он уловил ее участившееся дыхание.

Признав идущих, из-за стволов показалась знакомая бородатая фигура. В ее руках проступили контуры пехотного самострела. Бесшумно перешагивая ветки, Дьякон направился в их сторону. Лаен запоздало понял, что переиграл сам себя. Сигил Пустоты больно впился в кожу, словно мелкие крысиные зубы.

Как же он мог не предусмотреть самострел?! Проклиная себя за тупость, Лаен лихорадочно размышлял, как выйти из этой непростой ситуации. Плечи оружия стягивались к ложу, на нем виднелся контур болта, палец Дьякона твердо лежал на спусковой скобе. Соглядатай опытный, не промахнется. Его решительный настрой угадывался по сведенным к переносице бровям и особому взгляду человека, все для себя определившего.

А если все же он ошибается?! Может, Дьякон поднял самострел машинально – мало ли кто там по дороге идет?.. В таком случае он должен сейчас опустить оружие…

Шедшая рядом знахарка всполошилась, только сейчас заметив подозрительную фигуру.

– Там кто-то есть!.. – испуганно прошептала она и спряталась за спину Лаена.

– Это свои… пока еще, – едва слышно ответил тот и безапелляционным тоном приказал: – Отстань от меня шагов на пять, потом неторопливо, будто ни в чем не бывало, иди к лошадям. Если увидишь, что буза начинается, прыгай на кобылу и скачи вперед по дороге, пока караван не догонишь. Первым делом найди старшего приказчика по имени Фабио Ранье и скажи, что Дьякон – предатель.

– Какой дьякон? Сельский или настоящий, городской? – озадаченно переспросила девчонка.

– Делай, что я велел! – отрезал негоциант и пошел навстречу дозорному, стараясь сделать так, чтобы знахарка не оказалась на линии возможного выстрела. Хотя кого он обманывает? Если у него ничего не выйдет, то у девчонки не будет ни единого шанса покинуть опушку.

Дьякон остановился, когда расстояние между ними сократилось примерно до пяти-шести шагов. Идеальная позиция, он сам научил подручного, на свою голову. Болт самострела смотрел в середину груди. Промахнуться попросту невозможно.

Джарах сделал единственный жест – плавно развел руки в стороны, с сожалением отмечая, что длины плети никак не хватит, чтобы дотянуться до противника. Да и Дьякон не может не знать о ней… Все бессмысленно. Тогда он просто спросил:

– Зачем ты убил Иву?

Плешивый замешкался с ответом, но руки держал ровно, будто они были отлиты из металла, лишь кончики пальцев побелели от напряжения. Никаких шансов. Сигил Пустоты вновь принялся бунтовать, совершенно не к месту терзая и без того наряженные мышцы живота.

Стоящий напротив человек тихо ответил:

– Стало быть, судьбинушка так положила, господин. Я… даже не думал, что вы догадаетесь. – Его борода начала мелко подрагивать. Это был страх. Он боялся негоцианта. Боялся так, что палец на спусковом механизме тоже дрогнул. – Я не разумею… смерть знахарки… все вышло случайно!

– Брось, Дьякон! – Искренности негоцианта сейчас мог позавидовать самый подлейший демон из Шуйтара. – Сам подумай, как такое могло произойти случайно? Дозорный ты, конечно, смышленый. – Лаен одобряюще кивнул, одновременно пытаясь незаметно продвигать подошвы сапог вперед. Проклятый сигил отчаянно жег кожу, и, несмотря на смертельную угрозу, джараху до одури хотелось почесаться. Хотя странно, что сигил вообще среагировал на Дьякона… – Но врать не обучен. Сказывай давай, по чьему наущению действовал?

– Иллокий мне это подстроил! Шанс предложил, паскудник, какой только раз выпадает, чтобы все дела разом решить, – категорично отозвался плешивый, но, заметив сомнения на лице негоцианта, торопливо принялся рассказывать: – Переоделся я, как и сказывал тогда. Голову в тряпье замотал, чтобы не признали. Мимо охраны прошел, говорю им – от баронессы, мол, к пленным иду по надобности. Они в стороны подались, проходи, говорят. Ну я и зашел. Смотрю – госпожа Тавия в угол зажалась. Плачет сильно.

– Брешешь ведь! – подначил подчиненного Лаен и умудрился сделать малюсенький шажок вперед. – Не может такого быть, чтобы женщины в момент опасности по разным комнатам прятались! Да они друг за дружку должны были держаться!

– Ничего от вас не скроешь, господин. – Дьякон сокрушенно покачал головой. – Ладно, сниму грех с души. Когда я вошел, крепко бранила знахарка Ива госпожу. Прям молнии метала. Даже пару пощечин отпустила жене негоцианта!

– Вот как?! А ты что же?

– А я… – Плешивый на мгновение виновато опустил глаза, и негоциант вновь передвинул ногу. Увы, но расстояние между ними все еще оставалось непреодолимой пропастью. – Госпожа Тавия увидала меня и помощи запросила. Ну я и перестарался немного, с кем не бывает!

В его голосе не ощущалось и капли раскаяния. Лаен чувствовал, что Дьякон говорит правду только затем, чтобы спрятать ложь. Пытаясь недомолвками скрыть что-то более страшное. Эх, дожать бы его! Хотя зачем мертвому все эти знания? Железный болт прошьет его тело навылет, даже темные умения Марты окажутся бессильны.

Ночной Невзра! Почему сигил Пустоты будто взбесился! Да что же происходит?!

– А колесо у телеги зачем испортил? – поинтересовался негоциант, хоть как-то пытаясь выиграть время. – Ты ведь Вильме прислуживаешь? Так?

– Опять ваша правда, господин.

– Получается, угодили мы в западню твоими стараниями. И души павших караванщиков теперь на твоей совести на весь остаток жизни. Но все равно я не могу понять, зачем тебе нужно было убивать Иву?!

– Эх… ваша светлость! – Было заметно, что Дьякона переполняют эмоции. – Это будто связку из белого кардинала и черного алхимика на руки получить – любой расклад бьешь! Луна два раза похудеть успела за это время, а я все голову ломал, как бы мне к знахарке подобраться. То вы в дозор отошлете, то проклятый капитан рядом с ней крутится. Да если бы не тот случай…