Текст книги "У смерти твои глаза"

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Корабль прибыл. Он грузно рявкнул сиреной у причала, выбросил клубы дыма и пришвартовался. С палубы протянулись к причалу трапы. Разверзлись трюмы. Засуетились люди, равно как на корабле, так и на причале. Двое знакомцев не шелохнулись, так и возвышались как каменные статуи, наблюдая за действом. Началась разгрузка. Кран выложил груз на причал – это заняло минут сорок. Я уже успел заскучать. Никакого тебе развития событий. Да и знакомцы онемели. На причале со стороны города появились автопогрузчики. Они взяли на себя весь груз и стали постепенно вывозить его к парковке. Видимо, там они загружали его на водный транспорт, который должен был доставить ценные лекарства в «глубокую нору», о которой я слышал в сельяновском доме.

Понимая, что ничего более мне услышать не удастся, я направился в обратный путь. Покинул лабиринт контейнеров, пробрался вдоль стены до тупичка, ринулся в крапиву, точно с обнаженной шашкой на орды врагов, и тут услышал зловещее шипение за спиной.

– Стой, сука!

Голос чужой. Явно мне незнакомый.

Я замер. Зачем‑то поднял высоко руки и стал медленно оборачиваться. Всегда привык смотреть в глаза опасности. Позади меня оказался мужик с автоматом, нацеленным мне в голову. Мужик выглядел непрезентабельно. Такого не возьмут на работу в офис, даже если у него будет четыре высших образования и десятилетний успешный опыт работы. Просто испугаются и постараются отправить куда подальше. Кто в здравом уме захочет иметь подле себя человека с внешностью Джека Потрошителя? Всегда в голове будет свербить мыслишка, дескать, вдруг нападет и прирежет по‑тихому.

– На колени! – приказал Потрошитель.

Я сглотнул слюну, прикидывая, как бы уйти с линии огня и, не производя лишнего шума, разобраться с вооруженным уродом. Но в голову ничего подходящего не лезло.

– На колени!! – более злобно прорычал Потрошитель.

Я, не видя другого выхода, уже собрался было принять позу, указанную мне головорезом, но тихий щелчок поменял все планы. Сухой щелчок, и у меня на глазах в голове Потрошителя образовалась дырка, откуда потоком хлынула струя крови.

Тело рухнуло в заросли.

Я заозирался по сторонам в поисках доброжелателя, который спас меня от унижения, но так его и не заметил. Доброжелатель показался сам. Выглянул из разбитого окна. Им оказался Дубай. Он помахал мне пистолетом с глушителем, а через минуту дверь распахнулась, и двое кочевеевцев подхватили мертвое тело и втащили его в помещение.

Следы оставлять нельзя.

Я вбежал на второй этаж. Шум меня уже не очень волновал. На причале царил звуковой ад. В таком грохоте колокольного звона железных ступенек никто не разберет.

– Как там? Услышал что‑нибудь? – поинтересовался Дубай.

– Двадцать девятого будет операция. Какая, я не понял. Но одно ясно, это не религиозные террористы, они намерены заполучить выгоду из того, что произведут. Что за выгода, пока неясно, – сообщил я.

– Ладно. Разберемся на месте, – обнадежил Дубай.

Как будто ему разбираться придется. Тоже мне аналитик.

Ваня достал из кармана трубку и выбрал из списка номер.

– Жорик, следите. На паркинге началась погрузка. Не выпускайте из вида. Мы возвращаемся.

Он отключился и спрятал мобилу.

На лестнице показался один из боевиков‑кочевеевцев. Тот, кто участвовал в заносе тела в пакгауз.

– Дубай! Этот мужик… Он, как бы, типа, сказать. В общем, это…

– Может, членораздельно скажешь?! – рявкнул Дубай.

– Это Решетка. Правая рука Мертвого.

– Вляпались, – вынес вердикт Дубай. – Кого другого искать бы не стали, а Решетку обязательно хватятся. Может, и в скором времени. Срочно сворачиваемся. Отходим к катерам!

Да, положение не из лучших. Надо ж было убрать второго человека в могильной группировке. Ну почему на меня не наткнулся кто‑то из шестерок! Видимо, судьба такая, я никогда не скандалю с мелкими чиновниками, мне всегда доводится вступать в конфликт сразу с высоколетающим руководством.

Кочевеевцы убрали все следы нашего присутствия. Даже пыль по полу ровно распределили и замели за собой следы.

Мы отступили. Медленно выбрались из пакгауза и двинулись к выходу. Никаких эксцессов по дороге назад. Ни с кем не столкнулись. Никто не поинтересовался передвижениями теней по стенам зданий. Всем было по большому счету наплевать на окружающих.

Мимо нас проплывали погрузчики. И ходили люди. Уже у самого выхода мы прошли мимо группы таможенников, направлявшейся к кораблю. Спохватились, милые. Мертвый хорошо их смазал, чтобы они опоздали на причал на целых два часа.

– По‑моему, мы потеряли инициативу в этой теме, – высказал свои опасения Кубинец.

– Временно, – обнадежил я. – Скоро положение восстановится.

– Что ты услышал, но забыл сказать Дубай? – поинтересовался Гонза.

Как он хорошо меня знает. Чувствует, что я не выложу все карты за полчаса до окончания игры. А напоследок всегда что‑нибудь припрячу.

– Я знаю ребят, что всю кашу заварили.

– Ну?! – прошипел Кубинец, бросая гневные взгляды, которые могли означать только одно: «Прекрати тянуть кота за яйца, все равно больше не станут».

Я осмотрелся по сторонам. Дубай находился слишком далеко и услышать мои слова не мог. Кочевеевцы прикрывали тыл, отстав на приличное расстояние. Я мог говорить смело, не боясь быть услышанным лишними людьми.

– Пока не понял. Голоса знакомые, но узнать не могу, – поделился я проблемой.

– Ты их не видел, – догадался Стеблин.

– Какой ты умный, – изумился я и на полном серьезе продолжил: – Я вот где‑то слышал, что все полицейские в старости страдают мозговыми расстройствами и раком мозга. Фуражки делают специально на размер меньше, чтобы они давили на череп и деформировали мозг. Зачем? Чтобы меньше пенсию платить. Большая часть контингента поумирает. Так что ты вовремя из полиции слинял.

Стеблин выругался. Подумал. И снова выругался.

Зря я его дразню. Хороший мужик, между прочим, с самого начала на нашей стороне был. Единственный, кто в полицейском управлении положительно относился ко мне и к роду моей деятельности.

Я почувствовал, что становлюсь все более и более раздражительным. А все от чего? Потому что вот уже громадное количество времени я отлучен от своего хобби. Я уже черт знает сколько не варил пиво. Все производство накрылось, потому что какие‑то заговорщики вздумали перейти мне дорогу. Признаться честно, я пребывал в тихом бешенстве от того, что ничего не могу поделать, чтобы изменить положение. Единственное, что было в моих силах: найти негодяев и свернуть им шеи раньше, чем они успеют сделать это с нами.

Тут мои мысли споткнулись за смутное ощущение, что я что‑то упускаю из вида. Я даже остановился. Нахмурился, пытаясь вспомнить, и осенило.

– Ты чего затормозил? – поинтересовался Кубинец.

– Гонза, диск. Я тебе отдавал диск, чтобы его хакнули. Каков результат?

Мне почему‑то казалось, что это очень важно.

– Да, его вскрыли. – Кубинец нахмурился. Я стал подозревать в нем источник эпидемии плохого настроения.

– И?.. – поторопил я Гонзу.

– Там ничего понятного. Какие‑то чертежи. Много цифр. Расчеты. Сам черт ногу сломит. Ни грамма полезной информации.

– Ты уверен?

Я почувствовал себя обманутым.

– Абсолютно.

Гонза покачал головой и тяжко вздохнул.

Точно, именно он распространяет плохое настроение по городу. Пожалуй, Кубинца следует изолировать от общества, чтобы он никого не заразил. Интересно! Раньше он никогда таким не был. С чем связано появление свинцовых туч на небе его настроения? С моей мнимой смертью? Или все‑таки с тем, что моя пивоварня временно закрылась на профилактику? Подумав, что в этом вопросе разберусь в следующий раз, я переключился на файлы:

– Что такое Моисей?

– Из чертежей неясно. Наверное, именно так называется то сооружение, которое спроектировано и заложено в файлы. Но… – Гонза замолчал на секунду, потом продолжил: – Если бы файлы были разложены в верном порядке или пронумерованы, то никаких проблем. К сожалению, файлы хаотично разбросаны. Поэтому ничего не понять.

– Где диск с документами?

– У нас в офисе. Надежно спрятан.

– Я должен на него взглянуть, – заявил я.

Мы вышли из ворот порта и повернули влево. Нас уже поджидали. Дубай встретил бородатый мужик, словно какой‑то горец, и доложил:

– Двое сидят в надежном месте. Они доложат, когда катера снимутся с парковки.

Похоже, это и есть Жорик. Неопрятный тип.

– Отлично, – оценил работу Дубай.

Катеров для преследования было три. Маленьких, юрких – как заказывал. На каждом катере могли поместиться только четверо. Первый катер возглавил Дубай. Во втором за старшего оказался Жорик. А третий занял я с Кубинцем и Стеблиным. В довесок нам дослали кочевеевца с автоматом.

Мы заняли места и замерли, боясь не услышать команды. Она не заставила себя долго ждать. Минут через тридцать первый борт оповестили о том, что катера заговорщиков покидают порт. Мы вскоре увидели это сами. Четыре грузовых корабля вырулили из ворот и взяли курс на Большую Неву.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Преследование началось. Хорошее суденышко нам досталось. Из класса «невидимка». Сделано специально для армии и предназначено для использования в разведке на территории врага. Только где на таком разведку производить: в открытом море или в Венеции? Скорее в открытом море. Подходишь на такой малютке к берегу врага и производишь скрытую высадку. Полезный аппарат.

Мы шли малым ходом вслед за грузовиками. Первым следовал наш флагман. Я мог бы поспорить, что за штурвалом сам Дубай. Затем мы. Штурвал я никому не доверил. Сел сам. А замыкал кавалькаду катерок Жорика.

Грузовики явно направлялись куда‑то за город. Они пронзали Петрополис насквозь. Но куда они направлялись? Вот в чем вопрос! Я никак не мог понять. Направление‑то я разобрал. Грузовики двигались в сторону Поклонной горы. Но где там можно спрятаться? Хотя… Трущобы там еще те, и я никогда не бывал в сердце этого местечка. Значит, есть там халупа, куда и везут груз.

Запиликал сотовый. Я вытащил трубку, но, прежде чем ответить, взглянул на номер. Ожидал увидеть Танин. Оказалось, что это Дубай мечтал со мной поболтать за жизнь.

– Слушаю, – отозвался я.

– Это я тебя слушаю, Даг. Какой у нас план?

Вот так вопрос! Я предполагал проследить, куда они привезут свой груз, но вот что делать дальше? Об этом я как‑то не задумывался.

Дубай правильно расценил мое замешательство и сказал:

– Предлагаю накрыть их всех разом.

– Но у нас нет доказательств, – вяло возразил я.

– А на хрена они нам нужны? Главное доказательство – это мои глаза, уши и твои слова. Остальное все лабуда. Мы же не собираемся сдавать их в руки закона.

Значит, исходя из его слов, они намеревались просто линчевать заговорщиков. Да и правда: зачем долго церемониться?!

– Что нам это даст? – попытался я зайти с другой стороны.

– Мы накроем всю шайку, даже если боссов там нет, то нам их выложат на блюдечке с голубой каемочкой. Да и груз накроем. А без него они ничего сделать не смогут.

– Они могут заказать новую партию.

– На это нужно время. А его у них нет.

Что ж, в словах Дубай имелась определенная логика. И не могу сказать, что мне эта логика казалась извращенной. Отнюдь. Просто не нравилась мне его идея. Нутром чуял: что‑то здесь не то. Но вот что?

Поклонная гора и впрямь оказалась трущобой еще той. Я вспомнил книгу фантаста про сухопутный Петрополис, где к власти пришли коммунисты, да и город назывался по‑другому. Так в той книге Поклонную гору венчала статуя вождя мирового пролетариата – Ленина. Какой извращенный юмор! Зачем портить уродливыми, да к тому же еще и лысыми статуями столь прекрасный пейзаж?!

Грузовики резко свернули в узкий канал и прибавили газу. Мы же, наоборот, сбавили ход и тихонько последовали за ними.

Первым остановился флагман. Дубай заметил цель. Вскоре и я ее увидел. Грузовики припарковались возле роскошного особняка, обнесенного высокой оградой, по верху которой тянулась крученая колючая проволока. Особняк выглядел здесь столь же неуместно, как современный танк посреди средневекового Лондона. Развалюшки, сараюшки и избушки, и на тебе, дворец посреди помойки.

Мы припарковали катера за четыре дома от особняка, набрались терпения и стали наблюдать. А было за чем. Раскрылись ворота, подъехали мини‑погрузчики и стали забирать груз. Контейнер за контейнером они увозили груз внутрь территории. Освобожденный грузовик отчаливал, разворачивался и уходил в обратном направлении. Они проносились мимо нас. И я видел, что в освещенной рубке находился лишь усталый водитель. Никого более. Водителю было наплевать на три катерка, что с потушенными огнями качались возле причала.

– Они возвращаются в порт, – оценил я.

– Похоже, – согласился Стеблин.

Захотелось курить. Сейчас бы сигару и кружечку темного, именно темного, пива, но в засаде курить и пить возбраняется. Только после дела. Мы ждали, а разгрузка продолжалась.

Заблажил сотовый. Я достал трубу, взглянул на номер. Опять Дубай.

– Внимаю, – прошептал я.

– Вылезайте из своих нор. Сбор у меня. Скоро кончится разгрузка. Последний грузовик остался, и наступает наш черед.

Я отключился и передал Ванины слова экипажу. Выставил сигнализацию, такой ценный катер терять жалко. И первым покинул борт.

На улице было прохладно, если не сказать холодно. Но что‑то мне подсказывало, что вскоре станет жарко. Прогулочным шагом я шлепал вдоль воды, чувствуя спиной, как за мной двигаются Стеблин, Кубинец и дубаевский гвардеец. Я обернулся и обнаружил, что экипаж с третьего катера тоже получил команду Дубай.

Когда мы собрались на первом борту, разгрузка закончилась, и последний грузовик отчалил от причала, развернулся и устремился в обратный путь. Ворота стали закрываться.

– За дело, – рыкнул Дубай. И мы высадились на причал. Я похлопал по плечу Кубинца и указал, чтобы он отстал. В конце концов, это не моя идея брать приступом дворец, так какого черта я должен идти в первых рядах. К тому же у меня и оружие подкачало. Один пистолет. В то время как каждый кочевеевец сжимал в руках автомат.

Оставалась одна преграда. Трехметровый забор из камня. Ворота закрылись прямо перед моим носом. Но, похоже, у ребят и на этот вопрос заранее был заготовлен ответ. Какие предусмотрительные оказались!

Дубай покачал рукой, указывая на стену. Жорик хлопнул одного из боевиков, и тот подбежал к стене. Вытащил из маленькой поясной сумочки какой‑то продолговатый предмет, прикрепил его к каменному забору и отбежал.

– А теперь ищем укрытие, – велел Дубай. – Но будьте готовы!

Я все понял. Они решили, что ворота им ни за какие коврижки не откроют, так почему бы их не взорвать к едрене фене.

Громыхнуло будь здоров. Вся ограда закачалась. Я подумал, что она обрушится по всей своей протяженности. Но она устояла.

Дубай замахал рукой. И в пролом ломанулись боевики с автоматами. Дубай пошел следом. Прикрывали атаку я, Кубинец и Стеблин, шедший последним.

Заговорили где‑то в глубине территории автоматы.

Началось!

Я обернулся и увидел, как одно за другим в окнах домов напротив стал зажигаться свет. Так. У нас времени в обрез. Скоро здесь нарисуются полицейские. А столкновение с ними в мои планы никак не входило. Думаю, Дубай это тоже вряд ли понравится.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Дубай оторвался от нас. Только что видел его спину. Мгновение – и Ваня растворился в черной зелени обступивших со всех сторон кустарников.

Трещали выстрелы. Одинокие – чахоточные. Затяжные очереди.

Бой протекал впереди нас, но торопиться на театр военных действий нам не улыбалось. Я вовсе не мечтал пасть смертью храбрых в бандитской разборке, но и отсиживаться за спинами мужиков, с которыми, хоть и временно, мы оказались союзниками, тоже не слишком удобно.

Понимая, что и без нашего участия впереди разберутся, я остановился, оглянулся на Кубинца и Стеблина и провел молчаливое совещание. Мы поняли друг друга с полувзгляда. Телепатия. Обмен мыслями на расстоянии. Такое ощущение, что Кубинец прочитал все, что я хотел ему сказать, из моей головы, как из раскрытой книги. Прочитал. Кивнул, подтверждая согласие. Стеблин тяжко вздохнул. Его можно было пожалеть. Столько впечатлений выпало на долю мужика за один отдельно взятый день. Бывший служитель закона и правопорядка, а вынужден работать с бандюками. Соседствовать в деле с криминалом. Не позавидуешь. За два часа поменять жизненную платформу – это вам не восемь литров пива на сон грядущий в качестве профилактики от морщин принять.

Я изменил направление. Углубился в кустарник, вспоминая слова сказки из далекого детства: «Только не бросай меня в терновый куст». Я уходил от шума выстрелов. От беготни и боя. Мой план оказался прост, как салат из морской капусты. Обогнуть дом, зайти противнику с тыла и попытаться исследовать помещение, воспользовавшись суматохой боя. Авось на меня и внимания никто не обратит.

Вляпались, что называется, как индейка на рождественский стол. Обогнуть домик‑то обогнули. Он напоминал мексиканскую фазе иду в уменьшенном варианте. Смотрелось это весьма неестественно на фоне дождливой слякоти и двенадцати градусов тепла. Выбрались на заднее крыльцо, украшенное резными колоннами из камня, стилизованными под Грецию, и остановились. Я шел первым. В ухо мне дышал Гонза. Когда я остановился, он чуть не сбил меня с ног, грязно выругался, но я толкнул его локтем в живот и скорчил зловещую физиономию. Что‑то было не так. Я чувствовал это. Опасность притаилась рядом. Только вот где? Вот в чем вопрос.

Я нерешительно переминался на крыльце. Я видел перед собой дверь – приоткрытую, приглашающую, но идти в нее отчего‑то совсем не хотелось. Я медлил. Это‑то и спасло меня, да и ребят, которые переминались за моей спиной.

Дверь крякнула и слетела с петель. Из дверного проема вывалилось мертвое тело. А за ним показались двое мужиков в пятнистых военных комбинезонах, явно спасавшихся из гибельного пекла, по пути прикончив командира, выступившего против постыдного бегства. Боевики неслись на меня. Я отпрыгнул за колонну, выхватывая на ходу пистолет. И, приземлившись на левый бок, открыл огонь. Одного уложил с первого выстрела. Второй же оказался проворнее и ушел с линии огня, отступив в дом.

Я обернулся. Хотелось удостовериться, что Кубинец и Стеблин в порядке. Они лежали, уткнувшись носами в ступеньки крыльца, и шарили дулами пистолетов по окружающему пространству.

А ведь в дом‑то еще надо попасть.

Я опустился на колени и выглянул из‑за колоны. Пуля высекла искру из камня возле моего уха. Осторожнее, господин частный сыщик. А то так ненароком можно и на тот свет угодить. А в мои планы это не входило. Я выщелкнул обойму, убедился, что патроны еще есть и я не окажусь с пустой пукалкой против хорошо вооруженного бандюгана. Набрался храбрости. Выразилось это в том, что я четыре раза глубоко вздохнул, постарался унять клокочущее сердце и перекрестился на всякий случай. Я выкатился из‑за колонны и открыл огонь по двери. Стрелка я не видел, но выпустил всю обойму в дверной проем. Измочалил в щепу дверной косяк. И, кажется, кого‑то задел. Раздался вскрик. И тут меня поддержали два ствола. Стеблин приподнялся из своего укрытия. По другую сторону вырос Кубинец.

Через минуту все было кончено. Не забывая про возможную опасность, я выщелкнул пустую обойму, заменил ее на полную и поднялся на ноги. Озираясь по сторонам, я вступил в дом.

Оказавшись в холле, я удивился. Такое ощущение, что зашел за задник декорации какого‑то американского салуна времен освоения Дикого Запада. Пустые пространства. Полное отсутствие мебели, словно в доме намеревались устроить поле для гольфа, да наше прибытие помешало осуществлению планов.

Судя по затухающим звукам, бой шел совсем близко, но скоро должен был кончиться. Следовало поторопиться, если я хотел без лишних свидетелей осмотреть дом.

Я ткнул пальцем в потолок, показывая направление Кубинцу и Стеблину. И направился к лестниие на второй этаж. Лестница была старая, рассохшаяся, с качающимися перилами и аляповато вульгарными балясинами. Каждый мой шаг на ступеньку сопровождался ужасным скрипом. Таким можно мертвеца из могилы поднять, но грохот выстрелов заглушал звук, скрывал его от посторонних ушей.

Поднявшись на второй этаж, я осмотрелся по сторонам. Та же картина опустошенности, что и на первом. Только шаров перекати‑поля, перекатывающихся из комнаты в комнату, не хватает да пустой бутылки из‑под виски «Джонни Уокер». Похоже, людей на втором этаже не было. Я медленно двинулся по коридору, поочередно заглядывая в каждую комнату. Но дом казался безлюдным. Судя по пыли и полному отсутствию мебели, здесь никто не жил лет пятнадцать. В одной из комнат я обнаружил тому документальное подтверждение. Огромную, до потолка фотографию императора Алексея II. Какой идиот станет вешать в своем доме портрет царя‑шизофреника? Ответьте на мой вопрос. В том‑то и дело, что такого не найдется, а если и найдется, в чем я конечно же сомневаюсь, то, согласно теории вероятности, вряд ли я столкнусь с ним. Да! Туманно. Туманно. Даже нынешний император старается не поминать имя своего кровожадного предка. Остается предположить, что портрет висит в комнате со времен царствования императора Алексея II Кровавого. Сколько же времени прошло! Давненько сюда никто не заходил.

Я закрыл дверь в комнату и спустился на первый этаж. Кубинец сидел на нижней ступеньке лестницы и крутил пистолет на пальце, точно ковбой из дешевого вестерна. Стеблина поблизости видно не было.

– Ну как? – поинтересовался Гонза, услышав мои шаги.

– Ничего интересного, – скупо ответил я.

– Вот и у меня также.

– Где Стеблин? – спросил я, оглядываясь.

Что‑то изменилось, но что, я пока определить не мог.

– Во дворе. Там что‑то нашел.

Кубинец неопределенно мотнул рукой и сплюнул на пол. С отвращением.

Я понял, что изменилось. Над домом повисла тишина. Не слышны были выстрелы. Они исчезли. Бой закончился. И словно в подтверждение моих слов двери распахнулись, и в холл ворвались бойцы, ведомые Ваней. Дубай, увидев нас, всплеснул руками, как домохозяйка со стажем, и рассыпался словами:

– Я уж думал, что вы струхнули, обмочили штанишки и смылись по‑тихому.

Я хмуро посмотрел на него, ругнулся непечатно и заметил:

– Что‑то вы долго. Мы тут уж заскучать успели. Подумывали о партии в покер.

– Раньше не получилось. Огрызались, собаки, – пропустив ядовитость моего тона мимо ушей, отозвался Дубай.

Бойцы рассредоточились по дому. Он раздал им ценные указания, что искать, куда тащить, и присел рядом.

– Пятерых потеряли, – сообщил он сквозь зубы. – А где дохлик ваш?

– Стеблин что‑то услышал во дворе. Собаки залаяли. Машина какая‑то заработала, – ответил Кубинец.

Надо же какие подробности. Передо мной он так не распинался.

Пока бойцы обыскивали дом, Кубинец занимался созерцанием пола, Стеблин где‑то отсутствовал, а Дубай прилег отдохнуть от трудов тяжких, но праведных, я задумался. Где‑то в душе копошился червь сомнения. Глубоко укоренился, паскуда. Без скальпеля не извлечешь. Главное – я никак понять не мог, что тревожит меня. Одно виделось ясно, как на блюдечке с голубой каемочкой, – в этом доме что‑то было не так. Не нравилась мне эта пустынность. Безлюдье какое‑то. Словно очутился посреди декораций, выстроенных для съемки дешевого бандитского сериала. Декорации. Вот ключевое слово. Меня осенило. Я заскрипел зубами, двинул кулаком по перилам и вышиб две балясины, раскрошившиеся в труху.

– Узор не нравится? – поинтересовался Дубай.

– Это все туфта. – Я обвел взглядом дом.

– Что ты имеешь в виду? – очнулся от спячки Кубинец.

Но ответить я не успел.

Первым в холл ввалился Стеблин. Выглядел он так, словно сцепился с взбесившейся газонокосилкой. Одежда свисала с его костлявой фигуры лохмотьями. Втроем мы вытаращились на него с отвисшими челюстями. И тут появились бойцы. Двое тащили по коробке с иностранными маркировками, гербами и штемпелями.

– Мы нашли в подвале, босс, – доложил свободный от груза боец. – Там все забито.

Дубай очнулся от шока (похоже, совсем забыл о существовании Стеблина), он указал, куда поставить трофей, и, не откладывая дело в долгий ящик, вскрыл коробку армейским ножом, что болтался у него в ножнах у пояса.

Все оказалось, как я и предполагал.

Ящик был пуст. Вернее, он был заполнен, но совсем не тем, что мы ожидали увидеть.

Дубай вытряхнул лекарства на пол и со злости стал выплясывать на таблетках джигу.

– Как это понимать?!! – взревел он.

– Я же сказал, что все туфта, – равнодушно ответил я.

– Ты сказал! Да у меня пятеро пацанов погибло! – бесился Дубай.

– Я только сейчас все понял. Нам просто отвели глаза. Это здание бутафория. Бойцы, с которыми вы сражались, ничего не знают. Они такие же фальшивые фигуры, как и все здесь.

– Стало быть, ты нам фуфло впряг?

– Нет. Я слышал то, что слышал. Просто наш противник перестраховался.

– А где груз?

– Есть два варианта, куда ушел груз. Первый вариант – он в порт не прибыл.

Мое сообщение потрясло всех. Кубинец скис и стал шевелить губами, точно читал отходную молитву. Дубай взревел, как медведь с распоротым брюхом, и проломил кулаком фанерную дверку, ведущую в кладовую. Стеблин застонал и без сил опустился на пол.

– Если он не прибыл в порт, то где он?! – прорычал Дубай.

– Его выгрузили до Петрополиса. Возможно, в Кронштадте. Нужно выяснить курс судна до Петрополиса. Узнать, останавливался ли где корабль. Скажем так, непредвиденно.

– Сделаем, – крякнул Дубай.

– Второй вариант. Груз до сих пор в порту. Нам погрузили лекарство. Отправили его на подставной адрес. Слежка погналась за пустышкой. А в это время реальный груз успели отгрузить и отправить в место хранения.

Вторая версия мне нравилась больше.

– Кто остался в порту? – взрычал Дубай. Боец, к которому он обращался, потоптался в нерешительности и промямлил:

– Ну, как бы… типа… там Штырь и… Алекс Кудлатый… они на катере, значит, сторожат… а еще Рыжий и Яшка Столяр, они на парковке остались.

– Звони быстро, – взрычал Дубай.

Боец достал трясущимися руками телефон и стал тыкать неуклюжими пальцами в маленькие кнопки. Не стоило бы Дубай орать на паренька. Он того и гляди с перепугу инфаркт схлопочет. Боец поднес трубку к уху и стал ждать. Минут пять стоял как столб, словно замерз. Но все же очнулся:

– Никто не берет… типа…

– Типа… ты кому звонишь?!

Дубай терял терпение. Ему бы сейчас кого‑нибудь, чтобы разорвать, да с кровью, и полетели бы клочки по сторонам, а стены бы заляпались красненьким.

– Рыжему и Яшке, – испуганно ответил боец.

– Попытайся набрать Штыря.

Боец попытался набрать номер, но ничего не получалось. Пальцы танцевали тарантеллу и никак не хотели попадать в кнопочку. Дубай вырвал телефон из рук и быстро натанцевал координаты Штыря.

Никто не отвечал.

Дубай в злости метнул трубку в стену. Коробочка разлетелась вдребезги.

– Немедленно назад!!