Текст книги "Побратим смерти"

Из семи арбалетных болтов, выпущенных при залпе, пять оказались максимально результативными. Шестой лишь скользнул по мощной нагрудной пластине, перебив дыхание пирату и заставив того скорчиться в седле. Седьмой вообще улетел «в молоко» – даже на близком расстоянии до цели у излишне нервных стрелков случаются промахи.

Теперь возникла другая проблема. Для того чтобы перезарядить пехотные арбалеты, нужно было встать в полный рост. Что и пришлось сделать участникам засады, демаскировав себя.

– Вот они! – заорал здоровенный пират с ужасным рваным шрамом на лбу, наверняка специально ничем не прикрытым ради устрашения гипотетического врага. – Бей гадов!

И первым, схватив с пояса стальной крюк, метнул его в ближайшего латника.

Конечно, лошадь, пляшущая под всадником, не способствует точности броска. Но пират был привычен к финтам корабельной палубы, то и дело уходящей из-под ног во время шторма, поэтому у него все получилось.

Крюк просвистел в воздухе, и его острый конец вонзился точно за ухо одного из арбалетчиков Дирка. Зычно захохотав, пират рванул веревку – и латник упал на колени, тщетно пытаясь заткнуть ладонью разорванную артерию, из которой хлестала кровь.

Правда, веселился победитель недолго. Второй болт, выпущенный Лисом, вонзился ему прямо в рот. Поговорка про того, кто смеется последним, справедлива в любом из миров.

После второго залпа в живых остался лишь один здоровенный пират. Поняв, что его конь решительно не желает наступать на трупы, он соскочил на землю.

– Ну что, суки?! – заорал здоровяк, выхватывая саблю из ножен. – Есть здесь мужики? Один на один слабо?

– Да нет, не слабо, – пожал плечами Снайпер, перезаряжая арбалет в третий раз. – Только зачем?

И равнодушно всадил болт в горло задиристого пирата. Жизнь – не книжка и не кино. В жизни все гораздо прозаичнее.

Дирк одобрительно кивнул вторично.

– Что теперь? – поинтересовался он.

– Теперь ловим коней, переодеваемся в пиратские шмотки, чтоб остальные патрули за нами не гнались, и едем.

– Куда? – не отставал настырный командир латников.

– А вот он покажет куда, – кивнул Снайпер на связанного по рукам и ногам мага Земли.

* * *

Черная, колышущаяся людская масса окружала город. В этой массе все отчетливее выделялись контуры осадных машин, сноровисто создаваемых пиратами. Эти парни привыкли работать с деревом, ремонтируя свои корабли, потому собрать из заранее заготовленных деталей требушет, баллисту или таран для них не составляло большого труда. А уж осадную лестницу связать – так вообще пара пустяков.

Никс с тоской наблюдал с надвратной башни, как готовится к осаде армия противника. Была слабая надежда, что войско графа подойдет и ударит с тыла, но в то же время маг Воды осознавал, что вряд ли правителю Стоунхенда удастся собрать более тысячи воинов. Кто ж знал, что под городские стены притащится эдакая орда? И что теперь делать?

Если пираты, закончив сборку осадных машин, с утра пораньше начнут обстрел, а потом всей толпой ринутся на штурм, вряд ли гарнизон сумеет удержать стены. Да, они крепки и высоки, да, уже готовы чаны с кипящей смолой, и огромные камни готовы полететь сверху на головы осаждающих. И городской гарнизон, и боевые маги, и ополчение, собранное за считаные часы, все настроены весьма решительно. Однако Никс понимал – город не удержать. Тем более что на стороне северных пиратов воюют два дракона. Конечно, ему удалось отогнать огнедышащую парочку при помощи Драконоруба. Но если один из них будет отвлекать стрелка, паря на безопасном расстоянии, а второй подлетит с тыла, то и осадных машин не понадобится. Крылатые твари спалят Драконоруб вместе со стрелком, а потом методично примутся выжигать со стен защитников города… Эх, если б граф ударил с тыла, можно было бы предпринять вылазку, сжечь к кутрубам осадные машины и нехило потрепать пиратский гарнизон. Но все это лишь мечты. В реальности все гораздо печальнее.

Внезапно Никс насторожился, вглядываясь в черные ряды осаждающих. Потом протер глаза. Нет, ему не показалось. Через расступившиеся ряды пиратов ехала кавалькада всадников, закованных в сверкающие латы. И один из конников держал флаг с гербом, прекрасно знакомым всему Стоунхенду.

Граф… Этого не могло быть, потому что просто не могло быть! Хозяин города, который готовились защищать его жители, ехал сейчас к воротам… Причем ехал не пленником, закованным в колодки, а при всем параде и при оружии, в сопровождении двадцати своих рыцарей, также вооруженных до зубов.

Никс быстро восстановил в памяти вчерашний день. Да нет, вроде пил в меру и листьев синего папоротника выкурил не больше обычного, с утра даже голова не болела. На рассвете вот по драконам отстрелялся относительно удачно… Хотя, возможно, это эффект снежного кома. Пьешь, куришь, считаешь, что оттягиваешься в меру. А потом – раз! – и всё. Накрыло бесповоротно и навсегда. Кстати, надо будет аккуратно уточнить у наблюдателей, были ли те драконы на самом деле. А то, может, расстреливал поутру собственные глюки и радовался, какой он герой и молодец…

Но граф, подъезжающий к надвратной башне, если и был галлюцинацией, то уж очень правдоподобной. Со звуковыми эффектами бряцанья лат, топота копыт и голосом, очень похожим на голос хозяина Стоунхенда, приглушенного шлемом.

– Открыть ворота! – приказал граф тоном, не терпящим возражений.

– Приветствую вас, светлейший, – отозвался с башни Никс. – Я непременно отдам приказ открыть ворота, но только после того, как вы объяснитесь.

– Что именно я должен объяснять? – раздраженно рыкнул граф. – И кому? Без году неделя главе гильдии Воинов ночи? Так это легко исправить…

– Согласно указу, подписанному еще вашим дедушкой, в ваше отсутствие я повелеваю городом, – мягко отозвался Никс. – А вы пока что по ту сторону стены, стало быть, отсутствуете. И я хочу понять, как это получилось, что вы беспрепятственно проехали сквозь строй наших заклятых врагов так, словно они вдруг ни с того ни с сего стали нашими друзьями.

– Они и стали! – проревел граф. – Я заключил с ними мирный договор и теперь требую, чтобы ты, кутрубов сын, впустил в город меня и моих новых союзников!

– Я непременно выполню ваш приказ, – смиренно ответил мессир. – Но, сами понимаете, я стараюсь достойно выполнять свои обязанности, и безопасность вашей же собственности для меня превыше всего. Поэтому выполните простую просьбу. Откройте забрало вашего шлема. Я хочу убедиться, что вы – это вы, а не кто-то другой.

– Да что ты себе позволяешь?! – взорвался граф, от возмущения аж привстав на стременах. – Тебе недостаточно того, что ты видишь?

– Недостаточно, – вздохнул Никс. – Думаю, на моем месте вы бы поступили точно так же.

Мессиру все меньше нравилось происходящее. Правитель Стоунхенда был, конечно, весьма своенравен, но не настолько, чтобы отрицать очевидное. А еще Никсу не нравилось поведение рыцаря, сидящего на коне по правую руку от графа. Маг Воды сам был профессиональным воином и мог отличить мужчину от женщины по посадке, даже если всадник был с ног до головы закован в латы. Так вот, справа от графа на коне сидела женщина, хорошо обученная езде в мужском седле. Сильная, уверенная в себе – но все-таки женщина. А дам в свите графа отродясь не было. К тому же эта дама сейчас, отпустив поводья, потихоньку шевелила пальцами, при этом возле сочленений ее латных перчаток курился едва заметный черный дымок. Всадница была магом. Очень хорошим специалистом в своем деле, владеющим запретной магией Земли, о которой уже давно позабыли в Стоунхенде.

Внезапно еще один факт всплыл в голове Никса. Начальник внутренней стражи доложил поутру, что двое стражников, которых он отправил похоронить мертвое тело Хеллы, не вернулись. Пропали вместе с трупом, словно их и не было. Малозначительный факт, на который можно было бы не обратить внимания. Если бы не одно «но» – вернуть к жизни мертвое тело и наделить его силой Неупокоенных может только сильный маг Земли. Например, тот, кто был изгнан из города несколько лет назад и теперь вернулся, чтобы отомстить. Если бы рядом с графом сидел мужчина, мессир подумал бы, что это Ингар потихоньку дергает за невидимые ниточки, управляя повелителем Стоунхенда. Но нет, это явно была дама… Наделенная силой Земли и явно настроенная отомстить – например, за свои похороны без почестей на про́клятом месте, где любящий хозяин и собаку не закопает. О приказе Ксанга Никс узнал слишком поздно, уже после того, как исчезли труп Хеллы и оба стражника. И вот теперь чем все это обернулось… Хотя, конечно, тайные похороны лишь повод, истинная причина любой войны всегда одна – власть, деньги, неутоленные амбиции. Все остальное вторично…

– Пока что я на своем месте! – рявкнул граф. – И не тебе указывать, что мне делать. Немедленно открывай ворота!

– Только после того, как вы выполните мое маленькое условие, – твердо произнес Никс, украдкой доставая из потайного кармашка крохотный пузырек с заранее заготовленным заклинанием. Он не исключал, что все его догадки могут оказаться неверными. Но магия – это наука, основанная на внутреннем убеждении. И сейчас маг Воды был полностью убежден, что прав, хотя здравый смысл назойливо твердил о возможности фатальной ошибки.

– Ну что ж, ты принял свое решение, – произнес граф. – Мне искренне жаль, что оно оказалось таким.

Рука женщины, сидящей справа от графа, начала медленно подниматься. Вокруг нее курилось уже хорошо заметное черное облако.

– А мне – нисколько, – произнес глава гильдии Воинов ночи, давя в руке тонкостенный сосуд.

Осколки стекла резанули ладонь, брызнувшая кровь смешалась с заговоренной водой, находящейся в пузырьке. Маг ощутил, как в его руке мгновенно родилась сила – страшная, словно вулкан, готовый вот-вот выбросить из себя струю раскаленного газа. Известно, что самые кошмарные заклинания делаются на воде, крови и несгибаемой решимости оператора. И сейчас все компоненты были в наличии, ибо маг Воды по имени Никс принял решение – возможно, самое важное в своей жизни.

Он резко выбросил руку по направлению к отряду всадников, на долю секунды раньше, чем то же самое сделала таинственная всадница. Известно, что магия Земли сильнее таинства Воды, но в любом бою побеждает тот, кто успел ударить первым.

С надвратной башни по рыцарям ударила свистящая струя кроваво-красного пара, по силе сравнимая с осенним ураганом, что сметает все на своем пути, вырывая с корнем деревья и сворачивая с фундаментов одноэтажные кирпичные дома. Первый ряд конников, закованных в тяжелые латы, снес тех, что стояли за ними. Лязг оружия и доспехов смешался с ржанием лошадей… но воплей людей не было слышно. Что странно, ибо все видели, как выворачиваются под неестественными углами конечности всадников, вылетая из суставов. Всем известно, что это боль нереальная, когда рвутся связки и сухожилия…

Но нет, кричали лишь лошади, катаясь в пыли. Люди молчали…

Впрочем, молчали они лишь до той поры, пока не улеглась пыль. И то, не рыцари, валяющиеся на земле в неестественных позах, подали голос. Вздох изумления прокатился по рядам защитников Стоунхенда, стоящих на стенах, и по толпе пиратов, увидевших доселе невиданное.

С некоторых латников от мощного удара магического пара слетели элементы доспехов – стальные перчатки, поножи, наколенники… И людям, наблюдающим за происходящим, открылось жуткое зрелище.

Из лат торчали наружу желтые кости, на которых болтались жалкие обрывки высохшей плоти. Мертвые останки, в которые некто могущественный вдохнул ненормальную, извращенную жизнь и призвал для служения себе… Рядом с телом графа валялся помятый шлем, сорванный магическим ураганом. Никс с надвратной башни в некотором ступоре смотрел на голый череп правителя Стоунхенда с пустыми провалами глазниц, который жутко скалился, словно смеясь над законами этого мира, попранными черной магией Неупокоенных…

Но ступор длился недолго.

Один из коней, придавивший всадника, внезапно отлетел в сторону, словно отброшенный рукой великана. Помятые рыцарские доспехи лопнули, раздираемые изнутри непреодолимой силой. Раздвинув обрывки металла, на ноги поднялась девушка невиданной красоты. Ее левая рука была явно сломана в двух местах, из разорванной кожи торчал обломок кости. Но красавицу это ничуть не смутило.

Взявшись правой рукой за запястье левой, она рванула его книзу. Послышался хруст, от которого невольно поежились даже бывалые воины, не понаслышке знающие, что такое вправление открытого перелома. Однако девушка даже не поморщилась. Напротив, она улыбнулась главе гильдии Воинов ночи, словно старому знакомому.

– Неплохой удар, Никс, – произнесла она. – Я тебя явно недооценила.

– Я тебя тоже, – глухо произнес маг. – Даже и не знаю, Хелла, кто ты или что ты теперь. Упырь, вурдалак или какая-то новая нежить, способная повелевать и теми и другими.

– Новая, Никс, новая, – вновь усмехнулась девушка. – Та, которая хуже и упырей, и вурдалаков. Способная повелевать четырьмя стихиями. И людьми, что намного страшнее любой, самой страшной магии.

Рваная рана на руке Хеллы затягивалась на глазах. Без каких-либо заклинаний, сама по себе. Сильное колдовство. Даже магу Воды пришлось смочить слюной свою ладонь, чтобы она начала заживать. Но края крохотных порезов стеклом еще не до конца сошлись, когда на руке колдуньи уже не осталось ни шрама, ни малейшего следа от жуткого ранения…

– Так это ж девка! – раздалось из толпы осаждающих.

Растолкав пиратов, вперед вышел гигант, ростом на голову выше любого самого высокого жителя Стоунхенда. Морда красная и вся в шрамах, в единственном ухе золотая серьга в виде черепа. Плечи шириной с задок телеги, ручищи как грабли. Грудь, широкую, словно наковальня, украшает куча оберегов от нечистой силы. На поясе болтается длинный, кривой, широкий меч с зубьями, как у пилы. Такие носят люди немереной физической силы, способные вырвать застрявший клинок из тела противника вместе с неслабым куском мяса.

– Людьми она собралась повелевать, ага, – громко произнес пират. – Я могу доверить бабе повелевать только моим членом, но никак не мной или моим кланом.

По толпе пиратов прошел смешок. Те, кто стоял в первом ряду недалеко от места происшествия, видели мгновенное излечение Хеллы и помалкивали. Но таких было немного. А зычный голос великана разнесся очень далеко, небось и на другой стороне Стоунхенда услышали.

Хелла медленно повернулась в сторону говорившего. По ее лицу расплылась лучезарная улыбка, сильно смахивающая на хищный оскал.

– Ну что ж, красавец, будь по-твоему, – мелодично произнесла девушка. И сделала правой рукой небрежный жест, словно давя пальцами крупное невидимое насекомое.

Багровое лицо пирата внезапно побелело. Его холщовые штаны в области паха мгновенно потемнели, будто кто-то щедро плеснул на них красным вином.

Здоровяк захрипел и рухнул на колени. Его руки бестолково метались по воздуху. Когда человеку очень больно, в нем зачастую борются два чувства: желание зажать ладонями средоточие немыслимого страдания и боязнь к нему прикоснуться, чтобы не вызвать новую вспышку боли…

– Похоже, тебе не очень понравилось, как я распорядилась твоим членом, – с сочувствием в голосе произнесла Хелла. – Но я милосердна.

И хлопнула в ладоши.

Послышался хлюпающий звук, какой бывает, когда из распоротого брюха вываливаются на землю кишки, после чего тело пирата внезапно взорвалось, подобно бурдюку с кровью, в который бросили подожженный пороховой заряд.

Ошметки плоти и внутренностей хлестанули по рядам пиратов, словно картечь. Многие бросились прочь, крича от ужаса… но тут же замерли на месте, остановленные страшным, нечеловеческим воплем.

– Нааазаааад!!!

Рот красавицы жутко растянулся в разные стороны, став раза в три больше ее головы. Тело девушки стало быстро меняться, гораздо быстрее, чем у обычного Хозяина ночи. Но то не волк-оборотень сбрасывал привычную маскировку. Человеческое тело трансформировалось в нечто отвратительное, напоминающее чудовищный ночной кошмар, непостижимым образом происходящий наяву, при свете полуденного солнца…

– Мантикора… – прошептал мессир непослушными губами.

Да, это была она. Наводящая ужас тварь стояла перед строем людей, хлеща себя по бокам длинным хвостом, оканчивающимся клубком шевелящихся щупалец.

– Ну, кто ещщще думает, что женщщщина не способна повелевать мужчщщинами?!!

Леденящее кровь шипение, раздавшееся из пасти чудовища, заставило задрожать даже Никса. Что уж говорить о суеверных морских бандитах, привыкших молиться подводным чудовищам?

Один за другим, кто раньше, а кто чуть позже, пираты попадали на колени.

– Веди нас, повелительница! – истошно завопил какой-то тощий разбойник, в экстазе разорвав на себе черную рубаху. – Веди нас!!!

Давно известно, что стоит одному заверещать во весь голос в толпе, как у него тут же появятся последователи. Это как болезнь, мгновенно поражающая умы. И даже если в той толпе окажутся сомневающиеся, они просто не рискнут высказаться против. Потому что это, прежде всего, опасно для жизни. Да и не услышит их никто за безумными воплями заболевших. А услышат – так раздерут на части и тут же забудут о них, втоптав в грязь нерешительные языки, вырванные с корнем…

– Веди нас!!!

«Ну, вот и все, – устало подумал мессир. – Сейчас эта тварь бросит своих фанатиков на стены. Лучшего момента не придумать…»

Да, она еще была относительно слаба. Одно дело – подчинить себе десяток мертвецов посредством магии Неупокоенных или разорвать тело человека заклинанием Воздуха. И совсем другое – обрушить стену города, повелев тоннам земли просесть вниз, или же вынести ворота напором воды, поднятой из ближайшей реки. Сила Хеллы росла очень быстро, но и в магии есть свои законы, выше которых не прыгнуть. Начинающему колдуну, даже очень талантливому, требуется время для того, чтобы стать великим…

Однако, с другой стороны, у Хеллы было вполне достаточно личной силы и способностей вождя для того, чтобы толпа безмозглых морских разбойников захватила для нее Стоунхенд. Дальнейшее покорение графства и всего Центрального мира будет лишь делом времени…

Но внезапно мантикора замерла на месте, приподняв когтистую лапу. Ее голова повернулась на юг, ноздри раздулись, словно тварь принюхивалась к чему-то…

Есть такое явление, как интуиция мага. Чем больше человек общается с тайным миром непознанного, тем сильнее она развивается. И обычный человек порой обладает предчувствием, которое невозможно объяснить рационально, но у тех, кто искушен в искусстве управления стихиями, оно гораздо сильнее.

Никс тоже почувствовал, как с относительно недалекого моря потянуло чем-то тяжелым, гнетущим и смертельно опасным. Гораздо более опасным, чем вся армия Хеллы… Нет, таинственное нечто еще не оформилось в реальную угрозу. Просто вероятность того, что это ужасное будущее наступит, возрастала с каждым мгновением…

И Хелла приняла решение. Возможно, чутье мага у нее было еще недостаточно развито, но помноженное на чисто женскую способность предвидеть неприятности, оно привело к неожиданному результату – как для пиратов, так и для упавших духом защитников города.

– Продолжжжать оссаду! – прошипела она, в бешенстве хлеща себя по бокам ужасным хвостом. – Никого не впуссскать в город и не выпусскать из него!

И длинными прыжками понеслась на юг.

«Отсрочка, – пронеслось в голове мессира гильдии Воинов ночи. – Всего лишь небольшая отсрочка. Хотя, если честно, ума не приложу, как могло предчувствие чего-либо отвлечь ее от захвата города, который станет ее первой ступенькой к завоеванию Центрального мира».

* * *

Раненый полз вперед. Арбалетный болт, застрявший под правой лопаткой, причинял невыносимые мучения, но человек все равно продолжал ползти. Это свойственно любому существу – пытаться убежать, уйти, уползти от смерти. Потому что очень страшно умирать в одиночестве. Когда кто-то есть рядом, он словно делит с обреченным часть безысходности. Это очень важно, уходя, взглянуть в чьи-то глаза, оставив в них частичку своей обреченной души, – даже если это глаза не друга, а палача. Но все равно, так намного легче…

Пальцы умирающего наткнулись на прутья решетки.

Он поднял глаза. Ну что ж, может, так даже и правильнее. Похоже, это то самое старое кладбище, которое он собирался ограбить со своими ребятами. Судьба сыграла с Саргоном злую шутку. Он всегда достигал намеченной цели, вот и сейчас дополз до нее. Но осуществить задуманное не удастся. И препятствие к этому – всего-навсего два арбалетных болта. Один в спине, а второй выбивший глаз и застрявший в глазнице, – в черепе. Жаль, что тогда он, услышав хлопок тетивы, рефлекторно отвернул голову. Глядишь, стальная стрела пробила б мозг, и он уже шел бы себе спокойно по Серой дороге к Темному порогу. А так приходится ползти через дыру в ограде. Потому что лучше умирать пусть даже рядом с мертвыми, нежели одному.

Все могилы, которые он смог разглядеть единственным уцелевшим глазом, были старыми, почти сровнявшимися с землей. Кроме одной. Небольшой холмик свежей земли и меч, всаженный в него вместо Крылатого шпиля. То, что нужно. Согласно поверьям, тот, кто умер недавно, может стать хорошим рабом на Серой дороге для того, кто только собирается умереть…

Раненый обнял холмик сырой земли и закрыл уцелевший глаз, ожидая, когда темный омут беспамятства примет его в свои объятия… Но увы, абсолютный покой возможен только в могиле. А пока ты жив, изволь получать в полной мере все, что причитается живому.

Кладбищенская ограда застонала под ударом тяжеленного кулака и, смятая, рухнула внутрь. Невиданное в этом мире чудовище, все заляпанное засохшей кровью, перешагнуло границу про́клятой земли. Оно было похоже на великана, закованного в тяжеленные латы. Правда, сходство с человеком на этом заканчивалось. Потому что никакое человекообразное существо, включая живых мертвецов, вурдалаков, упырей, кутрубов и иную нечисть, не может шляться по этой земле без головы…

Правда, движения чудовища были похожи на осмысленные. Оно словно принюхивалось к чему-то, поводя из стороны в сторону верхней частью корпуса, а порой становясь на четвереньки и припадая к земле широченным нагрудником. Может, потеряло что?

Если б у раненого оставались силы, он бы удивился. А может, даже испугался… Хотя нет. Чего бояться тому, кто находится в двух шагах от Темного порога? Разве только что у него отнимут слугу, которого он, кстати, уже чувствовал… Почти видел… Похоже, это молодая женщина. Надо же, везло всю жизнь, и перед смертью повезло. Всяко приятнее иметь в рабынях девчонку с хорошей фигурой, нежели какого-нибудь грязного бродягу, зарытого на старом кладбище такими же оборванцами, как он сам…

Но умирающему не суждено было обзавестись прислугой в Обители мертвых. Страшный удар стальной ноги сбросил его с могилы и швырнул на торчащие кверху прутья искореженной кладбищенской решетки. Металлические штыри насквозь пробили тело Саргона в нескольких местах, заставив его застонать от новой боли – когда тупой кусок железа рвет твою плоть, даже уходящему к Темному порогу небо с овчинку покажется…

Но перед тем, как его ноги коснулись Серой дороги, умирающий пират увидел странную картину. Стальное чудовище рухнуло на колени перед свежей могилой и завыло. Жутко, протяжно, будто живое существо, которое потеряло нечто гораздо более дорогое, чем собственная голова.

* * *

– Всех коней поймать не удалось, – доложил Дирк. – Одному, самому сильному, удалось подняться на ноги и утащить с собой командира, который застрял ногой в стремени. Я выстрелил вслед на всякий случай, но там пылища поднялась. Так и не понял, попал я в того пирата или нет.

– Да и кутруб с ним, – досадливо отмахнулся Снайпер. – С болтом в башке он все равно никому ничего не расскажет. А даже если он и окажется у своих, то мы к тому времени будем уже на месте. Коней у нас хватает, так что быстрее переодеваемся – и вперед.

– Думаю, ты знаешь, что делаешь, – с сомнением в голосе произнес Тестомес, довольно ловко запрыгивая в седло. Он уже успел сменить свои обноски на вполне приличные доспехи, снятые с мертвого пирата. На черной коже кровавые пятна были почти не видны, так что с пяти шагов никто не смог бы отличить убийцу от честного разбойника.

– Тоже так думаю, – отозвался Снайпер, засовывая за пояс абордажную саблю в ножнах. – Надеюсь, что ваши легенды не врут. Эх, жаль не успеваем к развалинам смотаться. Остался я без своих доспехов и нормального оружия…

– Почему не успеваем? – поинтересовался Дирк.

– Потому что чутье мне подсказывает – шевелиться нужно пошустрее. А оно меня никогда не обманывает, – произнес Снайпер, усаживаясь на трофейного коня, отбитого у пиратского разъезда…

…Каждому известно, что Стоунхенд стоит на пологой возвышенности, дабы любой подъезжающий мог оценить величие главного города графства. Также не секрет, что с южной, самой высокой башни города можно увидеть широкую полосу морской воды – весной и летом светло-голубую, похожую на ленту в волосах невесты, а осенью и зимой темную и зловещую, словно траурный платок на голове вдовы. Нет, с этой стороны не приходят пираты, ибо густая цепь Акульих рифов надежно защищает побережье от их кораблей. Но в то же время с некоторых пор люди панически боятся юга – пожалуй, даже больше, чем севера с его драконами и неистовыми пиратами. Все-таки известная и понятная опасность всегда гораздо страшнее той, причины которой не разгаданы до сих пор…

Маленький отряд мчался во весь опор. По подсчетам Снайпера, до моря было не более четырех-пяти километров – вполне обозримое расстояние для конных воинов, не обремененных тяжелыми доспехами. Другое дело, что вскоре всадникам пришлось свернуть с широкого тракта на более узкую дорогу, густо поросшую высокой травой. Судя по облезлым и покосившимся дорожным столбам, некогда это был довольно оживленный путь, которым долгое время никто не пользовался. Казалось бы, в большом городе всегда будут пользоваться спросом дары близкого моря. Ан нет, заброшенная дорога красноречиво говорила об обратном.

Дирк, скакавший следом за Снайпером, слегка побледнел и придержал коня, поняв, куда собирается направиться пришелец из иномирья.

– Погоди, Снар, – крикнул он. – Возможно, ты ошибся. Эта дорога ведет к Южному пределу.

– Ну, и что тебя смутило, воин? – поинтересовался Снайпер, также натягивая поводья. – Я, например, очень рад, что не ошибся и еду именно туда, куда надо.

– Не прими в ущерб, но если б я не видел своими глазами, что мой болт попал в голову пирату, я бы подумал, что он угодил в твою, – пробормотал Дирк. – Если ты решил развлечься, дразня тех, кто шляется по Мысу утопленников, то я тебе не товарищ…

– Погоди-ка, – прервал его Тестомес, задумчиво глядя на Ингара, связанного по рукам и ногам. – Кажется, я понял план этого безумца. То, что однажды было создано, всегда можно разрушить.

– А то, что было выкопано, – закопать обратно, – продолжил за него Лис.

– Снааар решиил уничтоожить Южный предееел! – с ноткой паники в голосе провыл Окто, до этого дисциплинированно бежавший рядом с отрядом всадников, изрядно нервируя лошадей.

– Типа того, – сказал Снайпер, вытаскивая кляп изо рта связанного Ингара. – Что скажешь, колдун?

Маг Земли сплюнул нитку, застрявшую между зубов, и усмехнулся.

– То есть ты хочешь натравить утопленников на северных пиратов? Неплохой план. Единственное – мне-то оно зачем? Не для того я собирал этих оборванцев по всему Морю Снов, чтобы уничтожить их одним ударом.

– Понимаю тебя, – кивнул Снайпер, внимательно осматривая клинок «сталкера». – Но тогда мне придется банально перерезать тебе глотку, колдун. Думаю, ты не сомневаешься, что я это сделаю, ведь так?

Ингар посмотрел на каменное лицо пришельца из иномирья, подумал немного и сказал:

– Ладно, как хочешь. Мне без разницы, кто зачистит графство Стоун – пираты или утопленники.

– Э нет, – покачал головой Снайпер. – Как только осада будет снята, ты закопаешь в землю орду мертвецов и снова откроешь Южный предел. Иначе не обессудь, но мое обещание насчет твоей глотки останется в силе. А после того, как все закончится, ты пообещаешь, что больше не будешь пакостить людям Стоунхенда, – и я отпущу тебя на все четыре стороны.

– Ты соображаешь, что делаешь? – прошипел на ухо Снайперу подъехавший Тестомес. – Это самый великий маг стихии Земли из живущих ныне! Он делает что хочет, и ему плевать на обещания, данные кому-либо.

Снайпер пожал плечами.

– Кем бы он ни был, запасного горла у него нет, – произнес он достаточно громко, чтобы Ингар услышал. – И если он меня обманет, я просто найду и убью его, только и всего.

Маг Земли снова усмехнулся.

– Мне нравится твоя наглость, хомо, – произнес он. – Ну что ж, то, о чем ты говорил, в моих силах. Только, сам понимаешь, тебе придется развязать мне руки.

– Без проблем, – произнес Снайпер, перерезая веревки.

– Он точно сумасшедший, – пробормотал Дирк, на всякий случай натягивая тетиву портативного арбалета.

– А может, он просто знает, что нужно делать в безвыходной ситуации, – предположил Лис.

* * *

Это было жуткое зрелище. Небольшой остров в океане и маяк на нем, взметнувшийся к небу словно белая, голая кость, воткнутая в центр могилы вместо надгробия.

А возле основания маяка копошилась сплошная масса, состоящая из человеческих тел. Страшных, раздутых, местами погрызенных хищными рыбами, облепленных подсохшими обрывками водорослей, с непомерно отросшими ногтями, больше напоминающими костяные кинжалы, прикрепленные к пальцам.

Но – живых.

А еще у живых трупов заметно выпирали наружу длинные клыки и глаза – жутко выпученные, похожие на рыбьи, без намека на веки и брови над ними. Волос на головах мертвецов тоже не было. Вместо них черепа, покрытые кожными складками, поросли чешуей, смахивающей на легкую броню. Кстати, многих чудовищ, сохранившихся лучше других, такая чешуя покрывала с ног до головы, напоминая пластинчатые доспехи.

– Утопленники, – поморщился Дирк. – Ненасытные твари, приплывшие на свет маяка святой Эммы и измененные им до неузнаваемости…

– Старшая сестра прокляла эту землю перед тем, как люди убили ее, – проговорил Ингар, слезая с лошади. – И сейчас я прекрасно понимаю Эмму. Тогда я пожалел жителей графства, но, честно говоря, очень сомневаюсь, что сейчас я бы стал заново создавать Южный предел. Люди меня жестоко разочаровали. И сейчас мне жаль, что мысль натравить утопленников на Стоунхенд не пришла мне раньше. Уверен, они сработали бы гораздо эффективнее, чем толпа тупых пиратов.

– Ты дал слово, – напомнил магу Снайпер, подходя поближе и кладя обе ладони на рукояти своих ножей. – И я дал слово. Думаю, мы оба заинтересованы в том, чтобы сдержать их.