Текст книги "Призраки и пулеметы (сборник)"

– А в чем мистер Стокер ошибся? – Шенахана, как человека сугубо практического склада, мало интересовало, чем именно опасны несуществующие создания, будь они хоть вампирами, хоть порождениями белой горячки. Что не существует, то не может повредить. Но вот какими представляются вампиры сумеречному сознанию Джеймса Тэлбота, его интересовало, и весьма. Это портрет будущей жертвы, которую необходимо защитить.

– Практически во всем, – отрезал Тэлбот. – Например, насчет чеснока. У вампиров очень чуткое обоняние, и запах чеснока им неприятен. Но чтобы отвести от себя подозрения, вампир способен съесть жаркое под чесночным соусом за милую душу, да еще и нахваливать будет.

– А разве вампиры едят? – окончательно растерялся Патрик.

– Да забудьте вы стокеровские измышления, – поморщился Тэлбот. – Конечно едят. Кровь – пища магическая, необходимая для поддержания не-жизни. Но сами посудите, мистер Шенахан, – кто бы согласился провести вечность на подобной диете?

Выходило складно.

– С серебром тоже все не так просто, – продолжил Тэлбот. – Оно смертельно для вампира только при попадании в кровь. Проще говоря, вы можете убить вампира, проткнув ему руку серебряной вилкой. Зато он может пользоваться этой вилкой у вас на глазах. Прикосновение серебра к коже не вызывает у вампира ожогов – только сильный зуд, не более того.

– А отражение в зеркале? – деловито спросил Патрик.

– Опять выдумки, – ответил Тэлбот. – Разрешите закурить?.. Благодарю вас. Так вот, вампиры прекрасно отражаются в зеркалах. К слову сказать, инфернальная бледность и худоба – тоже чистой воды вымысел. Вампир выглядит таким, каким был при жизни до инициации. Если кто-то до обращения был брыластым красномордым толстяком, таким он и останется. К тому же вампиры – мастера иллюзий, так что выглядеть вампир может вообще как угодно.

– Но как же тогда отличить вампира? – упавшим голосом поинтересовался Патрик.

Плохо. Ох, как же плохо. Бледного тощего субъекта, который не ест и не отражается в зеркалах, Тэлбот мог бы искать хоть до второго пришествия. А по его словам выходит, что вампиром – то есть жертвой безумного убийцы – может оказаться буквально любой!

– Да, собственно, никак, – вздохнул Тэлбот. – Вам это, во всяком случае, не под силу. И все же я вынужден прибегнуть к вашей помощи.

Спасибо и на том. Значит, надежда все-таки есть…

– Видите ли, мистер Шенахан, я среди вампиров человек известный. Работа у меня такая. Люди моей профессии все наперечет. Вампир, которого я ищу, узнает меня в лицо раньше, чем я его. И я не берусь предсказать, чем это обернется. Мне бы не хотелось невинных жертв.

В этом Патрик Шенахан был с ним полностью солидарен.

– Я знаю, где вампир скрывается, – Тэлбот выдохнул папиросный дым и чуть подался вперед, – но, как я уже сказал, сам я появиться там не могу. В лучшем случае вампир просто ускользнет, в худшем будут жертвы. Поэтому я обратился к вам. Ваша задача, мистер Шенахан, выследить среди присутствующих вампира и сообщить мне его имя. На этом закончится ваша работа и начнется моя.

– И как я должен это сделать?

– Как детектив, мистер Шенахан. Отсеивая невиновных до тех пор, пока не останется только одна кандидатура. Это и будет вампир. Вы что-нибудь слышали о клубе «Солнце бессонных»?

– Название слышал, – кивнул Патрик – в его списке лондонских клубов оно значилось. – Но специально им не занимался.

– Это клуб для тех, кто предпочитает исключительно ночной образ жизни. Назовите это причудой или капризом – как вам будет угодно. Важно то, что членом клуба может стать только тот, кто никогда не показывается при свете дня.

– Подходящий клуб для вампира, – невольно улыбнулся Патрик. – Раз уж день для него заказан…

– Опять вы за свое! Забудьте эти предрассудки, мистер Шенахан, иначе они вас погубят. Дневной свет не смертелен для вампиров. Неприятен – да, особенно молодым. Но не смертелен. Так что если вы собирались вытаскивать членов клуба на солнышко, забудьте об этом.

– Не собирался, будьте покойны, – сухо ответил Патрик. – Тем более, что я-то не веду исключительно ночную жизнь, так что не понимаю, как бы я мог стать членом клуба.

– Никак, разумеется. Но чтобы попасть в клуб, этого не требуется. Достаточно иметь в клубе двух поручителей, чтобы получить гостевой пропуск. Вампир, о котором идет речь, выбирает свои жертвы среди гостей клуба. Итак, мистер Шенахан?..

Когда мистер Тэлбот откланялся, за окном уже темнело. Закрыв за ним дверь, Патрик около получаса курил, бездумно глядя на свое отражение в оконном стекле. Давно ставшая привычной процедура: после разговора с клиентом заставить себя некоторое время ни о чем не думать. Отвадить мозг от искушения делать поспешные выводы. Обычно эта передышка перед напряженной работой длилась больше, но на сей раз Патрик уложился в рекордный для себя срок, потому что делать выводы было практически не из чего. Ну не считать же информацией всю эту чушь о вампирах и их особенностях!

По всей вероятности, знай мистер Тэлбот, куда и зачем направился далее Шенахан, он был бы несколько удивлен – поскольку пунктом назначения сыщика оказалась больница Чаринг-Кросс. Патрик собирался повидать своего врача и хорошего приятеля Роджера Мортимера, и именно в больнице, а вовсе не дома его было проще всего застать в это время суток.

Отыскать ночью доктора Мортимера на территории больницы было задачей, достойной детективного гения, но на сей раз Патрику повезло. Недра отделения исторгли навстречу ему знакомого интерна с незатейливым именем Питер Томпкинс.

– О, мистер Шенахан, здравствуйте! Вы к доктору Роджеру?

Называли его так, чтобы отличить от другого доктора Мортимера – Джеймса. Вот уже пятнадцать лет, как Джеймс Мортимер женился, оставил лондонскую практику и больницу и обосновался в родном Девоншире, а его коллегу по-прежнему именовали доктором Роджером.

Шенахан мысленно вздохнул с облегчением: искать приятеля самому не придется, и это главное, а куда именно его ведет Томпкинс, не так и важно. Вроде бы не в морг – что ж, и на том спасибо. С Мортимера вполне стало бы побеседовать с приятелем в тамошней спокойной обстановке. Однако интерн, деловитый, как говорящий скворец, привел Патрика к дверям какого-то кабинета и шустро упрыгал по своим делам.

– Шенахан, дружище, вот это неожиданность! – Роджер Мортимер стремительно поднялся из-за стола, обогнул его и протянул руку Патрику. – Присаживайтесь. Какими судьбами? Только не говорите, что больны, все равно не поверю!

Патрик отличался до неприличия крепким здоровьем, и если все же изредка нуждался во враче, то не затем, чтобы лечить недомогания, а затем, чтобы штопать огнестрельные и прочие ранения. Подобного с ним не случалось уже давно. Однако пару лет назад, когда начинающий сыщик Шенахан еще не успел набраться опыта, ему довелось несколько раз угодить в переделку. Собственно, именно после этого он и свел знакомство с Роджером – прямо на операционном столе.

– Болен, – невозмутимо ответил Патрик. – Но не я.

– Вы хотите пригласить меня к пациенту? Только после дежурства, Шенахан, вы же понимаете. Впрочем, если случай очень срочный и сложный, я постараюсь найти себе замену на пару часов, ночь сегодня выдалась на удивление спокойная.

– Нет, – покачал головой Патрик. – Я хочу пригласить пациента к вам. Хотя случай действительно сложный. Все так запутано. У вас найдется минут двадцать выслушать подробности?

– Сколько угодно. – Доктор Мортимер вернулся в свое кресло, уселся поудобнее и устремил на Патрика внимательный взгляд.

– Доктор, что вы можете сказать вот об этом? – Патрик вынул из кармана страницу «Дейли телеграф» с аккуратно обведенным объявлением и положил на стол.

Доктор неспешно ознакомился с объявлением и вновь поднял взгляд на гостя.

– Вы хотите сказать, что мне предстоит лечить кого-то из жертв этого… убийцы? – нахмурился Мортимер.

– Нет. Я хочу сказать, что вам предстоит лечить этого убийцу. Вот послушайте…

И Патрик во всех подробностях поведал о визите мистера Джеймса Тэлбота.

– Действительно необычный случай, – чуть помолчав, признал Мортимер. – И что вы намерены предпринять?

– По-моему, тут все ясно, – произнес Патрик. – Не знаю, как этот Тэлбот собирается раздобыть мне двоих поручителей, но в клуб я пойду. По крайней мере, пока я там, он никого не убьет. Буду делать ему отчеты о ходе расследования. И как бы между делом устрою ему встречу с вами. В полицию его сдавать не за что – быть сумасшедшим законом не запрещено. Пока он никого не убил, арестовывать его не за что. А если убьет, угодит в Бродмур[6]6
  Бродмур – психиатрическая лечебница для душевнобольных преступников.


[Закрыть], но жертву это не воскресит. Вот я и подумал познакомить его с вами под каким-нибудь предлогом. Потому что если есть на свете человек, способный даже памятник адмиралу Нельсону уговорить лечиться, то это вы, доктор.

– Весьма польщен, – задумчиво отозвался Мортимер. – Как, вы говорили, называется клуб? «Солнце бессонных»? Интересно…

Патрик похолодел. Спокойный и кряжистый Роджер, неизменно подтянутый и аккуратный, рационалист и скептик до мозга костей, не только выглядел, но и был всегда оплотом здравого смысла. Неужели безумие заразно? Да еще на расстоянии? Быть того не может!

– Я хотел бы вам кое-что показать, – сказал Мортимер, решительно поднимаясь. – Идемте, Шенахан. Вам просто необходимо это увидеть.

Волей-неволей Патрику пришлось последовать за ним в одну из больничных палат.

– Это мистер Мерчисон, – произнес доктор Мортимер, указывая на пациента.

Мистер Мерчисон был ужасающе бледен. Даже повязки на голове и шее не так пугали, как эта его бледность и синеватый оттенок губ и ногтей.

– Сейчас его жизнь уже вне опасности, – сообщил Мортимер, – хотя он все еще не пришел в себя, но это дело времени. Его доставили к нам прошлой ночью под утро. Сильная кровопотеря на фоне развившейся анемии и насильственные повреждения. Рана на затылке нанесена тяжелым тупым предметом, но лично мне сдается, этот предмет не что иное, как обыкновенная мостовая. А вот шея – дело другое. Взгляните…

Доктор Мортимер разрезал повязку на шее больного и жестом пригласил Патрика приблизиться. Патрик склонился к постели – и отпрянул: на неестественно бледной коже отчетливо выделялись следы укуса.

– Боже правый! – ахнул ирландец.

Он силком заставил себя вновь наклониться и пристально рассмотреть шею мистера Мерчисона. Кожа была прокушена насквозь, глубоко, и укус все еще кровоточил.

– Вот так. – Мортимер отложил испачканные кровью бинты и принялся делать перевязку заново. – Как по-вашему, такой след мог быть оставлен зубами животного? Собаки, например?

– Господи, нет! – выдохнул потрясенный Патрик. – Но это и не человек… у человека нет таких клыков…

– Это не первый случай, Шенахан, – мягко произнес доктор Мортимер, заканчивая перевязку. – И не все жертвы предыдущих нападений выжили.

Патрик сухо сглотнул.

– Вы… вы хотите сказать, что какой-то маньяк вообразил себя вампиром, сделал себе накладные клыки и теперь нападает на людей?

Роджер Мортимер молча пожал плечами.

– Но… нет, невозможно… полиция бы давно… и в газетах… – от волнения язык не вполне повиновался Патрику.

– Полиция, – обернулся к нему Мортимер, – ищет и молчит. И скорее даст перевешать каждого десятого в своих доблестных рядах, чем допустит, чтобы это дело попало в газеты. Представляете, какая поднимется паника, если журналисты проведают?

Патрик кивнул. Он очень даже хорошо представлял себе, чем обернется подобная сенсация.

– Но долго держать такое в секрете просто невозможно! – вырвалось у него.

– Если бы наш вампир гонялся за жертвами по всему Лондону, дело давно бы уже выплыло на поверхность, – ответил Мортимер. – Но пока что их обнаруживали только в нашем районе. А от больницы Чаринг-Кросс до клуба «Солнце бессонных» – рукой подать.

Теперь ясно, почему Мортимер заинтересовался клубом. Неясно другое – откуда сведения у Тэлбота, раз все держится в секрете? Впрочем, это можно разузнать и позднее…

– Занятное место – этот клуб, – задумчиво произнес Мортимер. – Очень занятное, я бы сказал. Я и сам мог бы в него вступить.

Действительно, доктор Мортимер, человек холостой, бессемейный и всецело преданный медицине, предпочитал именно ночные дежурства – а значит, и ночной образ жизни.

– Вот только мне по ночам недосуг штаны просиживать в курительной за портвейном.

Судя по мимолетной усмешке, такое положение вещей едва ли огорчало доктора – скорей уж наоборот.

– Но место очень занятное, – повторил он. – Я вам вот что скажу, Шенахан. С вашим мистером Тэлботом я обязательно встречусь. Как видите, нам даже тему для разговора придумывать не придется. А вы пойдете в клуб, как только он раздобудет вам поручителей. Очень вероятно, что преступник и в самом деле находится именно там. И поэтому я очень вас прошу – будьте осторожны.

Основатель клуба был человеком не только начитанным[7]7
  «Солнце бессонных» (англ. «Sun of the Sleepless») – стихотворение Байрона.


[Закрыть], но и обстоятельным – а также состоятельным. Он не упустил ни малейшей мелочи. Кухня «Солнца бессонных» была изумительной, вина – отменными, обстановка – превыше всяких похвал. Патрик подобных клубов никогда не посещал. Впрочем, он не был уверен, что в Лондоне – или где бы то ни было – существует еще один такой клуб. Гостиные и курительные комнаты – да, это в порядке вещей. Биллиардная – пожалуй. Помещение для карточной игры – что ж, и это вполне естественно. А вот великолепным собранием книг может похвастаться далеко не каждый клуб. Что ж, люди, которые выходят из дома только по ночам, не могут обратиться ни в одну в публичную библиотеку – они-то работают днем. Создатель клуба позаботился о том, чтобы ночной образ жизни ничем не обездоливал его завсегдатаев. Кроме библиотеки, клуб располагал отличным музыкальным салоном, где побывала с концертом едва ли не каждая приезжая знаменитость, и прекрасным выставочным залом. Патрик предполагал, что выставляются в клубной галерее в основном художники из числа все тех же завсегдатаев – по большей части скорее модные, чем действительно талантливые богемные скороспелки, избравшие исключительно ночную жизнь, чтобы выделиться, привлечь к себе интерес публики. Он ошибся – среди висящих в галерее картин не было ни одной посредственной.

Впрочем, наслаждаться всеми этими благами у Патрика попросту сил не хватало. В клуб он являлся вымотанным до предела. Настолько утомительного расследования в его практике еще не случалось.

Неважно, через какие десятые руки Тэлбот раздобыл ему поручителей, – куда важнее то, что Патрик пришел в клуб гостем, а не частным детективом, ведущим следствие. А значит, гостем он и должен оставаться. Сыщик Шенахан первым делом опросил бы прислугу – но посетитель клуба мистер Шенахан не мог себе позволить ничего подобного. Даже если прикидываться этаким слегка чудаковатым джентльменом со странностями – у любых чудачеств есть предел, за которым они перестают выглядеть странными и становятся подозрительными. Остается разузнавать о прислуге днем, и вдобавок окольными путями. Зеленщик, у которого делает покупки жена уборщика, горничная, с которой дружит дочь официанта, знакомый булочник, ночной сторож, водопроводчик… и всех этих людей следует отыскать и расспросить не только незаметно – это бы еще полбеды! – но и быстро.

…Клод Пуаре, первый шеф-повар. Сорок восемь лет, француз, женат на англичанке Роз Мэннингс, сорока шести лет. Трое детей, старший сын помолвлен. Поступил на работу в «Солнце бессонных» четыре года назад, соблазнившись исключительно высокой платой. Терпеть не может пешие прогулки. Подкаблучник. Несколько вспыльчив, но трусоват. Собирается к пятидесяти годам уволиться и открыть кондитерскую…

…Жак Бертье, второй шеф-повар. В миру откликается на имя Джек Бертон, с которым, собственно, и родился. Пятьдесят один год, вдовец. Поступил на работу в клуб три года назад через месяц после смерти жены. Спокойный человек, не то чтобы очень умный, но здравомыслящий. Единственная страсть – профессиональное честолюбие: мечтает перещеголять своего коллегу. Совершенно исключено, чтобы он или Пуаре могли покинуть во время работы кухню, чтобы загрызть очередного посетителя, но чем черт не шутит – вот и приходится проверять любые слухи…

…Уолтер Райдер, официант. Двадцать восемь лет, женат, детей нет. Миссис Уолтер Райдер, в девичестве Мэри Хорнер, не слишком довольна постоянным отсутствием мужа по ночам – ну еще бы! – но платят в «Солнце бессонных», как уже было сказано, очень хорошо, а миссис Райдер любит прифрантиться. Неглуп, остроумен, сдержан…

…Томас Крэбб, уборщик…

…Питер Пламтри, гардеробщик…

И так далее.

К исходу недели у Патрика не было ни малейших сомнений в том, кто будет следующей жертвой. Точнее, жертвами. Весь штат прислуги «Солнца бессонных» в полном составе. Потому что Патрик поубивает их всех до одного. Лично. Собственными руками. Просто чтобы избавить себя от необходимости проверять, не может ли кто из них оказаться искомым маньяком. Вероятность почти равна нулю – но «почти» не равнозначно «совсем», а пренебречь версией по причине ее малой вероятности отнюдь не то же самое, что доказательно ее опровергнуть. Нет, ну почему он не возглавляет Скотланд-Ярд! Была бы у него в подчинении уйма полицейских, разослал бы он их проследить за всеми этими поварами и гардеробщиками и горя бы не знал! Сиди себе и жди, пока добросовестные подчиненные слетятся к тебе с результатами в клювике, – красота, да и только. Беда в том, что нет у него никаких подчиненных, и разослать куда бы то ни было Патрик Шенахан может только себя – хоть на все четыре стороны. Иной раз Патрику казалось, что он и впрямь расчетверился.

Добро бы прислуга была его единственной заботой! Но нельзя оставить без внимания еще один возможный след. Где-то ведь маньяк заказал себе накладную челюсть с клыками! Патрик и не предполагал раньше, что в Лондоне столько дантистов. Он мотался по городу, как угорелый, перемежая экскурсы в частную жизнь клубной прислуги с посещением зубных врачей. Тщетно – ни один лондонский стоматолог не получал заказ на изготовление набора вампирских клыков. След вел в никуда. Как и самые кропотливые изыскания в области предпочтений официантов и тайных страстей уборщиков. Шенахан изучил их привычки, нравы, распорядок – и был вынужден признать, что маньяка-кусателя среди них нет.

Столько труда, и все впустую. Где бы раздобыть сутки в сорок восемь часов? С рассветом Шенахан возвращался домой и валился, как подрубленный, – и уже через два часа был на ногах. День проходил в поисках и расспросах, вечером еще два часа сна – и снова в клуб до рассвета, а назавтра – опять прислуга и дантисты. Но нельзя ведь и о жертвах забывать. Доктор Мортимер, которого Патрик успел еще до своего появления в клубе познакомить с Тэлботом (уффф, хоть одной головной болью меньше!), предоставил ему список тех, кого привозили в Чаринг-Кросс со следами зубов маньяка. Патрик разве что землю не рыл, разрабатывая этот список, – нет ли у жертв чего-то общего, что могло бы навести на след преступника? Разнилось в них все – возраст, внешность, состояние здоровья, вкусы, привычки. Общим было только одно – все они были гостями клуба «Солнце бессонных» либо проживали неподалеку от него. Все, решительно все сходилось на клубных завсегдатаях, среди которых таился маньяк, вообразивший себя вампиром, и этого безумца Патрику предстояло вычислить.

Именно вычислить – потому что ни о каких вещественных уликах речь не шла. Единственным материальным свидетельством был след зубов на шее мистера Мерчисона. Патрик его добросовестно замерил – но едва ли посетители клуба позволят лезть им в рот, чтобы проверить прикус, да и без искусственной челюсти такая проверка все равно ничего не даст. А что даст? Нормальный детектив ищет и анализирует улики – отпечатки пальцев, табачный пепел, клочки бумаги, нитки и ворсинки с одежды и тому подобные понятные предметы. А что искать Патрику? Свидетелей нападения на Мерчисона нет – беднягу просто нашли лежащим на мостовой. Следов нет, улик нет. Ничего, что можно было бы изучить под лупой, измерить и назвать. Ничего – кроме самого преступника.

Не так уж и мало, если вдуматься.

Если напомнить своему воображению о его ирландской сущности и попытаться представить, что за человек может раз за разом убивать, не давая себе труда отойти подальше от излюбленного места. Что за человек может убивать, изображая вампира.

Обычный преступник редко когда орудует там, где живет или часто бывает. Боится, что опознают и изловят. А вот этот – не боится. Даже не так – он уверен, что уж его-то не поймают. Много о себе мнит. Наверняка. Убежден, что он хитрее других. Хитрее, умнее, сильнее. Выше других. Лучше. Кто они, эти жалкие людишки, – и кто он!

Самоуверенность. Пожалуй, даже наглость – предельная, нерассуждающая. И чем дальше, тем преступник наглее – ведь его до сих пор не поймали, даже не заподозрили. Значит, он и в самом деле умник, окруженный дураками. Самомнение. Презрение к людям. Возможно, в обычной жизни он их не выказывает – по крайней мере, слишком уж явно. Но они все равно просвечивают, как чертеж сквозь кальку. Натуру не спрячешь, как ни старайся.

Да – именно такой человек и мог возомнить себя вампиром.

Он – вампир. Люди для него – пища. Стадо, в котором он спокойно выбирает, в кого вонзить зубы. Жалкие отбросы у ног сверхчеловека. Ему все дозволено, ведь он…

Хм. Сверхчеловек, говорите?

Патрик не удивился, найдя в клубной библиотеке книги Ницше и Штирнера, – куда же без них! Удивляло другое. Безумный логик безупречной интеллектуальной честности, заблудившийся в лабиринтах этики, – и мелкий лавочник и хам от философии. Странно, что у этих двоих могут быть общие читатели. Но тот, кого ищет Патрик Шенахан, должен быть поклонником обоих. Не может им не быть. Оба они годятся, чтобы питать его чувство исключительности и вседозволенности. Какая разница, что швырять в топку собственного превосходства – уголь или дрова?

Патрик прилежно переписал фамилии из библиотечных карточек на Ницше и Штирнера. Их было меньше, чем он опасался. В списке он подчеркнул фамилии завсегдатаев, которые брали эти книги более одного раза, – что исключало случайный мимолетный интерес.

Мистер Джон Пенберри.

Лорд Фрэнсис Шерингем.

Полковник Юстес Стрикленд.

Майор Джордж Финчли-Финбоун.

Мистер Генри Рэндалл.

Возможные кандидаты на роль маньяка-вампира?

Вот уж нет.

Пока – нет.

Пока у Патрика нет ничего, кроме библиотечных карточек, этот список не стоит бумаги, на которой написан. Даже если учесть, что эти пятеро и впрямь самые надменные из членов клуба. Майор, тот просто невыносим. Пенберри высокомерен до вздорности. Полковник Стрикленд явно считает себя подарком недостойному человечеству. Рэндалл туп, но мнит себя умнее всех. Лорд Шерингем смотрит на всех свысока и даже не дает себе труда это скрывать. И все-таки непомерно раздутое самомнение – еще не улика.

Поразмыслив, Патрик решил разговорить этих пятерых. Задача оказалась нелегкой. Тему для беседы следовало избрать не любую, а такую, которая не вызовет подозрений, но при этом может спровоцировать обнаглевшего вампира на неосторожное высказывание. Промаявшись в поисках такой темы пару вечеров, на третий Патрик удачно ввернул в разговор вполне безобидную реплику о том, что женщины нередко боятся мышей и крови. Далее оставалось слушать – и незаметно возвращать разговор в нужное русло, если понадобится.

– Глупые предрассудки! – фыркнул Финчли-Финбоун. – Чего от женщин и ждать!

– Не скажите, майор! – возгласил полковник Стрикленд. – Очаровательные слабости украшают женщину. Иначе нам остается согласиться с этим бешеными… как их… ах, да – суфражистками. Женщина с мужской натурой – это просто вздор!

– Вы не правы, полковник, – к удивлению Патрика, к разговору присоединился новый участник, некий Дэвид Планкетт. Он терпеть не мог выцеленную Шенаханом пятерку кандидатов в маньяки и обычно уклонялся от разговоров с ними, отделываясь невнятными «да», «нет» и «неужели».

– Вот как? – Стрикленд начал понемногу багроветь, наливаясь дурной кровью, – возражений он не переносил.

– Не правы, и майор тоже, – на сей раз худосочный мистер Планкетт не собирался уступать. – Страх крови – это не глупость и не слабость. Это голос предков, зов прошлого. Женщины более чутки, чем мы, мужчины. Они лучше воспринимают мистическую сторону мироздания.

– Ах, мистическую! – протянул Рэндалл, выпячивая по обыкновению нижнюю губу.

– Но вы же не можете отрицать, что кровь насквозь мистична!

Патрик насторожился.

– Все без исключения первобытные народы считали кровь вместилищем жизненного духа! – настаивал Планкетт. – Более того – если мы обратимся к Библии…

К Библии мистер Планкетт обращался долго и утомительно. Память у него была потрясающей. При любых других обстоятельствах Патрик давно бы прервал этого зануду. Но сейчас он с величайшим вниманием выслушивал дословные цитаты и ворох собственных измышлений Дэвида Планкетта по их поводу. Нельзя перебивать Планкетта! Мистичность крови, ну надо же. Не это ли искомый маньяк?

– А если мы вспомним заклинания для остановки крови у северных народов, например, у финнов…

Судя по физиономии мистера Пенберри, у него не было никакой охоты вспоминать то, чего он никогда не знал.

– Послушайте, Планкетт, откуда вы взяли все эти нелепости? – вежливостью мистер Пенберри не отличался никогда. – Вы вообще понимаете, что говорите?

– Как профессор этнографии – безусловно, – отрезал Планкетт.

Плюх!

О гребце, неловко завязившем весло, говорят «поймал краба». Что ж, Патрик со всеми своими предположениями тоже «поймал краба», причем гигантского, с плеском поймал! Планкетт не маньяк, восхищенный кровью, а всего-навсего профессор, севший на любимого конька.

И все же в список подозреваемых его добавить придется. На всякий случай. Чтобы потом не каяться. Вдруг он и в самом деле свихнулся, причем как раз на почве этнографии?

Дальнейшая беседа не представляла интереса. Рэндалл и Финчли-Финбоун нападали на науку, Стрикленд ее защищал – не из любви к науке, а чтобы не соглашаться с майором. Желчный Пенберри уверял, что не только сам разговор, но даже и его тема невообразимо скучны. Вальяжный белокурый красавец Шерингем поддержал его, заявив, что женщины, с которых и началась беседа, куда более забавны, чем этнография. Майор буркнул, что они скорее смехотворны. После чего лорд Фрэнсис принялся разглагольствовать о женщинах, причем с таким своеобразным знанием вопроса, что от его речей положительно делалось нехорошо. Профессор Планкетт испарился еще на стадии монологов Стрикленда, причем на лице его отчетливо читалось: «С такими друзьями, как полковник, науке и врагов не надо».

Короче говоря, попытка Патрика провалилась полностью. С досады Патрик махнул на все рукой и проспал утром четыре часа вместо обычных двух, которыми ему приходилось ограничиваться во время этого ни на что не похожего расследования. Лишние два часа сна сотворили чудо. Голова была ясной, досада улеглась и не отвлекала от размышлений – а Шенахану было о чем поразмыслить.

Ну с чего он взял, что маньяк попадется на разговор о крови? С какой стати он выдаст себя в подобной беседе? Да ни за что! Он ведь для себя самого не просто вампир. Он – вампир, который среди людей маскируется под человека. И мыслить он должен соответственно. Эти ничтожные людишки не имеют права его заподозрить! Вампир, пойманный людьми, – пффф, какое убожество. Все равно, что человек, арестованный компанией сэндвичей. Немыслимое унижение! Этого нипочем нельзя допустить.

Итак – что будет делать и чего избегать человек, помешанный на том, что он новоявленный Дракула?

Избегать зеркал.

Не годится. Зеркал в клубе не так уж мало, а Патрик – один. Возле одного зеркала еще можно попытаться подстеречь, возле нескольких – не укараулишь.

Избегать чеснока.

Любителей чесночного соуса среди завсегдатаев можно по пальцам пересчитать. Не подходит.

Избегать серебра.

А вот это уже теплее! Столовое серебро в клубе сплошь с ручками из слоновой кости с чудесной резьбой, так что высматривать, кто с неохотой берется за вилку, – дело пустое. Зато почти все члены клуба носят массивные серебряные кольца с изображением молодой луны. Почти… но не все. А кто не носит?

Майор Джордж Финчли-Финбоун.

Мистер Генри Рэндалл.

Мистер Джозеф Данстейбл.

Мистер Эндрю Картли.

Майор считает, что мужчины и вообще не должны носить колец – ну, за исключением обручальных. Рэндалл, нувориш и выскочка, полагает, что носить серебро, а не золото ниже его достоинства. Данстейбл, обладатель больной печени и склочного нрава, не любит серебра из-за темных следов на коже. Неплохой скрипач-любитель Картли никогда не носил перстней, чтобы сохранить подвижность пальцев, – по его мнению, кольца и игра на скрипке несовместимы.

Замечательно. И что это дает в итоге?

Два имени в обоих списках совпадают. Это может что-то значить. А может не значить ничего. Для окончательного вывода – мало.

А время идет, и ему нет дела до того, что сыщик Шенахан застрял и топчется на месте. Время идет – и убийца может вновь ударить в любой момент…

Патрик так ждал и так боялся этого момента, что не упустил бы его нипочем. Он и не упустил. Это ведь пожилой джентльмен может пожаловаться на головокружение и слабость – ничего не поделаешь, возраст дает о себе знать. Но когда молодой художник из числа гостей клуба, смеясь над своим нежданным недомоганием, беспечно рассказывает, что по дороге из клуба потерял сознание, а потом маялся непонятной слабостью, разве это в порядке вещей?

Патрик просто-напросто осатанел. Маньяк вновь нанес удар – прямо у него под носом. А он прохлопал все на свете, болван этакий! Он даже не знал, на кого злится больше – на преступника или на себя самого. А может быть, на недотепу-художника? Едва ли его ударили по голове. Скорее всего, подкравшись сзади, пережали сонную артерию. А этот простак ничегошеньки не заметил! Да что там, он даже к врачу не обращался!

Шенахан разливался соловьем. Он убеждал художника, что его талант необходим человечеству и его надо беречь. А значит, беречь себя. Пренебрегать своим здоровьем – да это же просто преступление… нет, я бы вам посоветовал другого врача… нет, что вы, не стоит благодарности… а визитку доктора Мортимера вы все-таки возьмите.

Художник не только взял визитную карточку Мортимера, но и посетил его. Назавтра Мортимер сообщил Патрику, что интуиция сыщика не подвела – укус честь по чести красовался на шее жертвы. Доктор уверил укушенного, что с таким недомоганием шутить не следует, и прописал ему поездку на юг для поправки здоровья. Художник укатил в Италию, покинув Англию, но не мысли Патрика Шенахана.