Текст книги "Призраки и пулеметы (сборник)"

Тренированное внимание и отличная память для сыщика – все равно что вышколенные гаммами и этюдами пальцы для музыканта. Результата без них не достигнуть. Ни на внимание, ни на память Патрик до сих пор пожаловаться не мог. Оставалось надеяться, что и сейчас они его не подведут. Ведь ему предстояло во всех подробностях вспомнить вечер нападения на художника.

Кто ушел незадолго до жертвы или же сразу вслед? Это во-первых. А во-вторых – кто из них отдал должное кухне «Солнца бессонных» с меньшим пылом, чем обычно, или не ел вообще? Желудок ведь не безразмерный. Высосать из жертвы столько крови, чтобы ей назавтра было худо весь день, на сытый желудок просто не получится.

Лорд Фрэнсис Шерингем.

Мистер Эндрю Картли.

Мистер Джон Пенберри.

Шерингем, по его словам, пришел в клуб прямиком с какого-то приема, на котором так нагрузился, что не в силах проглотить ни кусочка. У Пенберри разыгрался гастрит, и врач прописал ему диету – о которой он с присущей ему беспардонностью не преминул оповестить всех окружающих. Тощий Картли всегда ест мало, потому что панически боится растолстеть.

А чтоб им всем пусто было!

Просто наваждение какое-то. Есть имена, совпадающие в двух списках – в любых двух, – но нет ни одного, которое появилось бы во всех трех. А значит, что-то Патрик упустил.

Оставалось крайнее средство.

И Шенахан попросил Тэлбота о новой встрече.

Встреча состоялась в гостинице «Кларидж», где остановился Тэлбот. Знать бы еще почему – то ли он в Лондоне и в самом деле приезжий, то ли душевная болезнь заставляет его вести себя как подобает охотнику на вампиров и скрывать свое настоящее жилье? Хорошо все-таки, что доктор Мортимер за ним присматривает…

Но по-настоящему успокоится Шенахан не раньше, чем Мортимер определит Тэлбота на лечение. А для этого надо закончить расследование – иначе Тэлбот, ожидающий результата, просто не даст себя уговорить.

– Мистер Тэлбот, скажите, вы знакомы с сэром Чарльзом Хардкаслом? Ну, хотя бы шапочно?

Сэр Чарльз был председателем клуба «Солнце бессонных». И Патрик не мог обратиться к нему напрямую со своей просьбой – потому что не мог объяснить ее причину.

– Нет, – ответил Тэлбот. – Я ведь даже ваших поручителей не знаю лично. Вам что-то нужно от сэра Чарльза?

– Да, – ответил Патрик. – Мне нужно, чтобы он на время прекратил выдавать гостевые разрешения.

– Почему?

– Потому что я не могу уследить за всеми. Сейчас клуб посещает пятеро гостей, считая меня. Я просто не в состоянии разорваться на четырех Шенаханов! И это теперь – а если гостей прибавится, мне точно не поспеть за каждым.

– Вы хотите уменьшить число возможных жертв? – Тэлбот бросил на сыщика короткий проницательный взгляд.

– В каком-то смысле – пожалуй.

Патрик не то чтобы совсем уж лгал – но, бесспорно, лукавил. Он действительно хотел уменьшить число возможных жертв, и не в каком-то смысле, а в самом прямом. И отнюдь не для того, чтобы проще было охранять оставшихся, а чтобы выманить убийцу. Остаться если и не единственной жертвой, то хотя бы самой подходящей. Он отлично знал, кто, кроме него, может оказаться целью для маньяка. Артур Крейн, чьи офорты и литье сейчас выставлялись в салоне клуба. Неглупый и наблюдательный, но несколько безалаберный Крейн – почти идеальная жертва. Остальные трое – люди положительные, семейные, а Крейн холост и одинок. Если он выживет после нападения безумца, некому будет обратить внимание на следы зубов. Если же нет – некому будет его искать. В последние дни Шенахан глаз не спускал с Крейна: пока не можешь выследить преступника, приглядывай за его мишенью. На присмотр за художником тратились все силы, которые не уходили на представление под названием «Патрик Шенахан и его одинокая неприкаянная жизнь». Нет, ну а что тут такого, спрашивается? Ирландцы, они же все, как на подбор, любители поговорить – а о себе в особенности. И Шенахан точно такой же. Поначалу помалкивал, а потом обжился в клубе, освоился, вот язык и развязал. И ведь как рассказывает о горьком своем одиночестве – заслушаться, да и только. Прямо слеза прошибает. Особенно если рассказчик выпьет чего-нибудь покрепче.

Патрик умело лепил из себя образ подходящей жертвы, лепил быстро, но без спешки и суеты. Кем бы ни был убийца, Патрик вытеснял Крейна из его поля зрения. Нет, меньше всего сейчас Шенахану нужны в клубе новые гости. Того и гляди, найдется среди них еще одна возможная жертва – и все труды пойдут прахом.

Тэлбот вновь взглянул на него испытующе, и Патрик в который уже раз подумал, как же непохож этот человек на безумца. Что поделать, безумие не так легко распознать – иначе поиск маньяка в клубе был бы детской игрой.

М-да, мистер Шенахан, – что-то много вокруг вас сумасшедших развелось. Один душевнобольной ищет другого – подобное к подобному, не иначе… но как Патрика-то угораздило очутиться между Шляпником и Мартовским Зайцем?

– Я не прошу отозвать нынешние гостевые разрешения. – произнес Патрик. – Если я вдруг останусь единственным гостем, это будет подозрительно. Только не выписывать новые.

– Хорошо, – подумав, отозвался Тэлбот. – Вы правы. Это будет сделано. Да, и вот еще что…

Он нагнулся, не вставая, вытащил из-под стола небольшой саквояж, открыл его ключиком с хитрой бородкой и запустил в него руку.

– Возьмите это.

«Это» оказалось наручниками незнакомой Патрику модели.

– Даже если у вас есть свои, эти все равно лучше. Усиленная пружина. Звенья цепи не паянные, а цельнорезанные. И тройной слой серебра поверх стали. Самые подходящие наручники для вампира.

Ну, серебро – ерунда, а вот все остальное и впрямь выглядит недурно.

– Благодарю вас.

Интересно, почему Тэлбот вдруг решил ни с того ни с сего снабдить его наручниками? Надеется, что Патрик подобрался к преступнику достаточно близко? Если бы! Или он понял, что Шенахан собирается сыграть ва-банк? Едва ли. Ни на что подобное сыщик даже не намекал.

– И… будьте осторожны, мистер Шенахан, – еще немного помолчав, очень серьезно произнес Тэлбот. – Очень осторожны.

Обещание свое Тэлбот сдержал. Неизвестно как – но сдержал. На вторые сутки после разговора в «Кларидже» сэр Чарльз призвал членов клуба воздержаться в ближайшее время от приглашения новых гостей. За время существования «Солнца бессонных» такое случалось дважды – когда из клубного сейфа исчезла крупная сумма денег и когда клуб в качестве гостя почтил своим присутствием принц Альберт[8]8
  Альберт герцог Саксен-Кобург Готский (Франц-Август-Карл-Эммануил, 26 августа 1819 – 14 декабря 1861 гг.) – супруг (принц-консорт) королевы Великобритании Виктории.


[Закрыть]. На сей раз касса была в полном порядке, да и визита высоких особ не ожидалось, так что досужие языки замололи с удвоенной силой. Слухи о причинах, сподвигнувших сэра Чарльза на такую просьбу, ходили разные, некоторые весьма странные – и все же ни один не был и вполовину столь диким, как истинная причина, известная только Патрику. А он к пересудам прислушивался только для виду, и не потому даже, что отлично знал, в чем дело, – просто все его внимание было поглощено четырьмя гостями клуба и в особенности Артуром Крейном. Убийца единожды нанес удар в присутствии Патрика, и только чистое везение сохранило жизнь растяпе-художнику. Второй раз Патрик подобного не допустит.

Впрочем, недооценивать везение Шенахан склонен не был. Это сторонним наблюдателям вольно утверждать, что сыщик должен полагаться на свой могучий интеллект, а не на случайности. А любой настоящий, невыдуманный сыщик знает, как часто случай приходит на помощь. Разумеется, если ты способен его распознать. Везение благоволит тем, кто хорошо подготовлен. Патрик был готов приметить любую мелочь, хоть бы и с горчичное зерно – и благосклонный случай сделал ему поистине королевский подарок, зная, что Шенахан его нипочем не упустит, как не упускал из виду Артура Крейна. Между Крейном и Шенаханом даже завязалось нечто вроде приятельства. И когда Крейн предложил ему наведаться в галерею «Солнца бессонных», где выставлялись его работы, Патрик не отказался, и в этом не было ничего случайного. Случайность была в том, что один из офортов Крейна изображал игрока за карточным столом, – и разговор как-то сам собой свернул в сторону карт, а там и к обсуждению лучших игроков клуба.

– Воля ваша, а я бы с Шерингемом никогда не сел играть, – сообщил Крейн.

– Почему? – полюбопытствовал Патрик: лорд Фрэнсис играл хорошо, в этом он имел возможность убедиться.

– Крохобор он, – поморщился Крейн. – Проиграть ему – за грошовую сумму всю душу вымотает, выиграть у такого – наплачешься.

– Крохобор? – непритворно удивился Шенахан. – Да с какой стати? Состояние у него неплохое…

– Вот именно, – кивнул Крейн. – При его доходах быть мелочным скрягой – уму непостижимо. Нет, я понимаю, когда промотавшаяся леди носит стразы вместо бриллиантов, – но когда состоятельный лорд носит мельхиор вместо серебра… кем надо быть, чтобы на такой ерунде выгадывать?

– Крейн, – вымолвил Патрик враз захолодевшими губами, – вы о чем говорите?

– О клубном кольце, – ответил тот. – Оно у него не серебряное.

– Быть не может… – тихо, словно опасаясь спугнуть услышанное, произнес Патрик. – Вы ничего не путаете? Вы ведь его перстень в руках не держали…

– Не держал. Но уверен, что он легче, чем нужно. Это мельхиор, поверьте, – Крейн протянул руку к ближайшей отливке – печальная наяда задумчиво расчесывала длинные волосы. – Вот это – серебро. А у Шерингема – мельхиор. Поймите, Шенахан, я не могу ошибиться, я с этим дело имею слишком давно. Бронза, серебро. Я свою первую фигуру отлил в пятнадцать лет – как сейчас ее помню, мальчик с виноградной гроздью, на выставке ее назвали «Детство Диониса». А сейчас мне тридцать четыре. Я двадцать лет без года работаю с металлом. И я каждый Божий день из этих девятнадцати лет поставлю на то, что Шерингем носит мельхиор!

Голова у Патрика так и кружилась: разгадка тайны улыбнулась ему, словно прекрасная дама пылкому влюбленному, вознаграждая за все тяготы.

Более сомнений быть не могло. Вот он, искомый безумец – единственный и неповторимый. Вот она, его вывернутая логика во всей красе! Разумеется, маньяка не могло быть в списке не носящих кольца! И как только Патрик не подумал об этом раньше? Ведь убийца возомнил себя не просто вампиром, а вампиром, который прикидывается человеком! И если обычный кровопийца не наденет серебряный перстень, то кровопийца замаскированный притворится, что надел.

Лорд Фрэнсис.

Поклонник идеи сверхчеловека.

Не съевший ни кусочка в ночь нападения.

Обладатель мельхиорового кольца.

Три списка наконец-то сошлись вместе – и на их пересечении оказалось одно и только одно имя.

Оставалось сделать последний шаг. Поймать Шерингема с поличным, при попытке нападения. Все остальное – не повод для ареста. Закон не запрещает зачитываться Ницше и Штирнером, изредка отказываться от клубного ужина и носить мельхиор вместо серебра. Но вот набрасываться на людей, оглушать их и обескровливать закон, безусловно, запрещает. Теперь Патрик в точности знал, кого он подкарауливает. И был уверен, что лорд Фрэнсис вот-вот нападет. Он не мог бы объяснить, откуда взялась эта уверенность, но чуял непреложно, что время ожидания подходит к концу.

Чутье не подвело сыщика. Всего трое суток миновало с разговора в галерее, и Патрик глаз не спускал с Крейна и Шерингема каждую из последующих трех ночей. А на четвертую он увидел, как лорд Фрэнсис лениво ковыряет вилкой салат, а потом и вовсе отставляет тарелку с равнодушным вздохом.

Беспечный прохожий может не заметить притаившейся в траве змеи – но единожды увидев, потерять ее взглядом невозможно. Отвернись, а потом взгляни снова – и увиденное прежде так и бросится в глаза. И уже невозможно понять – как ты мог не различить эти очертания раньше? Патрик смотрел на Шерингема и не понимал – как же он с первого взгляда не распознал под маской барственной лени собранность хищника перед прыжком, под личиной аристократической надменности – наглую самоуверенность убийцы, под прикрытием лощеных манер – пустую душу безумца? Перед ним сидел маньяк, готовый напасть. И будь Патрик проклят, если он позволит даже дотронуться до Крейна! Счет пошел уже не на часы – на минуты. Сколько их еще осталось до покушения? Довольно глянуть на Шерингема, чтобы понять – немного.

Лорд Фрэнсис бездумно постукивает пальцами по колену – движением, казалось бы, лениво-рассеянным, а на самом деле нетерпеливым. Ты уже не здесь, Шерингем, ты уже весь там, за клубной дверью, на улице, в саду, ты там, где волглая весенняя ночь оседает росой на еще голых ветвях, где безлюдье заставляет дальние звуки казаться близкими, ты там, где над темными крышами висит почти полная луна с чуть заметной ущербинкой, где свет газовых фонарей облизывает мостовые. Ты уже там, Шерингем, а здесь – только твое тело… надо же, как тебе невтерпеж. Ты еще не напал – но уже ощущаешь своим ртом толчок чужого пульса, чужой жизни, жаркой и солоноватой, ты уже упиваешься властью над жертвой, обмякшей в твоих руках. Ты и не ведаешь, что твоему безумию сегодня будет положен предел. На кого из двоих ты нацелился? На Крейна? Если так, ты будешь разочарован. Потому что не Крейн встретится тебе этой ночью. Хищник, ты не знаешь, что на тебя открыта охота!

Гневный азарт захлестнул Патрика с головой. Он едва мог усидеть на месте. Изматывающий поиск подошел к концу, долгое ожидание сбылось. Сегодня убийца будет взят с поличным. Только бы Крейну не вздумалось прогуляться! Тогда все планы поимки меняются, тогда придется придумывать, как его задержать, – или последовать за ним.

Но нет, Крейн и не собирался покидать клуб. По крайней мере, прямо сейчас. Но… чем черт не шутит! Может быть, выйти первым, подставляя себя совсем уже напрямую? Да не опасайся Патрик оставить художника в обществе лорда Фрэнсиса без присмотра, он бы уже час назад был на улице! Он мысленно уже и был там – душой, разумом, волей, всем своим существом, готовым настичь маньяка и защитить жертву. Точь-в-точь как и лорд Фрэнсис, в клубе Патрик присутствовал лишь телесно, пусть даже его тело и смотрело в оба, бдительно подмечая каждое движение Шерингема. И когда Шерингем наконец-то вышел, Патрик лишь неимоверным усилием воли удержал свое тело от желания немедленно воссоединиться с душой, заставив себя промедлить несколько невыносимых минут. Он почти не помнил, как принял из рук гардеробщика свое пальто, шляпу и зонт, как переложил незаметно наручники в карман пальто, как распахнул дверь, выходя в темноту, где притаилось чужое ожидание.

Когда дверь за ним захлопнулась, он постоял немного, чтобы дать глазам првыкнуть к ночному мраку, и двинулся прочь принужденно ровной походкой подвыпившего человека. Каждый шаг его отдавался с невыносимо гулкой отчетливостью. Но, как он ни напрягал слух, ему не удавалось расслышать никаких шагов, кроме собственных. Неужели он ошибся? Неужели Шерингем просто ушел? Или… или он вернулся, чтобы подкараулить вовсе даже не Шенахана, а Крейна?

Но нет, Шерингем поджидал именно Патрика. И все же Патрик так и не услышал его. Лорд Фрэнсис возник словно бы из ниоткуда – как если бы минуту назад он был не существом из плоти и крови, а набором случайных пятен на штукатурке, и только когда Патрик поравнялся с ним, он отделился от стены, чтобы броситься, сдернуть с намеченной жертвы шарф, обнажая шею, и вонзить в нее клыки.

От неожиданности Патрик не только выронил зонт, он еще и напрочь забыл, зачем нужны наручники, забыл, что собирался надеть их на убийцу, он и вообще едва не забыл, что в кармане его пальто что-то лежит. По счастью, его рука безотчетно сжалась вокруг цепи – и Патрик выхватил их из кармана, рванулся прочь, взвыв от внезапной боли в шее, и огрел Шерингема наручниками по голове, словно кистенем.

Шерингем с воплем отпрянул – окровавленный рот, окровавленный висок, быстрое и тяжелое дыхание, суженные злобой глаза… сквозь личину окончательно проступило подлинное лицо.

– Ты! – яростно выдохнул Шерингем. – Клоп недодавленный! С вампиром тягаться вздумал?!

– Клоп здесь ты! – рявкнул Патрик, бросаясь в атаку. – А я – ирландец!

Он и раньше слышал, что сумасшедшие нечеловечески сильны. Теперь ему пришлось в этом убедиться. Шерингем был силен, как лошадь, и гибок, как кот, – ни с ног его сбить, ни заломать, завернув руку за спину и ткнув лицом в землю, ни даже заставить отступить. Патрик лупил наручниками вовсю, у Шерингема все лицо было в крови, но безумец почти этого не замечал. Патрик врезал ему левой снизу в челюсть, что было сил – бесполезно, с тем же успехом можно бить кулаком фонарный столб. Шерингем даже не пошатнулся – только зубы лязгнули. А потом ухмыльнулся кровавым ртом как-то особенно мерзко, и тяжелый удар под ложечку вышиб из Патрика короткий рваный кашель, и еще раз, перед тем, как Шерингем швырнул своего противника оземь.

Патрик отчаянно пытался хоть как-то вдохнуть – но каменно тяжелые колени уже прижали его к земле.

– Допрыгался, умник, – удовлетворенно произнес Шерингем и расхохотался. Его рука пребольно вцепилась Патрику в волосы и приподняла голову, чуть приотвернув ее в сторону, чтобы удобнее было добраться до шеи. Шерингем наклонился к ней, все еще смеясь, – и в следующий миг захлебнулся смехом, когда чужая рука ухватила за волосы уже его, оттаскивая от горла жертвы.

Безумец все-таки был невероятно быстрым. Он даже успел обернуться. Но больше он не успел ничего. Невесть откуда взявшийся Тэлбот не дал ему ни единого шанса. Патрик увидел мгновенный острый блеск – а потом лорд Фрэнсис удивленно вскрикнул на вдохе. Хватка его ослабла, тело утратило вес – и на Патрика неправдоподобно медленно посыпались густые хлопья черного пепла, только что бывшие Фрэнсисом Шерингемом. Следом на грудь ему шмякнулся кинжал.

– Чт-т-тто… что это… было? – чужим, незнакомым ему голосом сипло выдавил Патрик.

– Вампир, – ответил Тэлбот.

За его спиной показался еще один силуэт, но Шенахан не сумел разглядеть, кто это. К горлу подкатила внезапная дурнота, в глазах потемнело, и Патрик потерял сознание.

В себя он пришел на садовой скамейке. Ворот его был расстегнут, галстук ослаблен, и ночной воздух беспрепятственно холодил обнаженную шею. Место укуса болело, разбитая в драке губа саднила вдвойне, жарко обожженная коньяком. Фляжку с коньяком подносил к его рту Роджер Мортимер.

– Шенахан, дружище, тысяча извинений! – пылко произнес он, когда Патрик открыл глаза. – Мы не предполагали, что на вас это так подействует.

Что-то в этой фразе было неправильным, но Патрик не мог понять, что именно. В голове плавал туман, мешая сосредоточиться. Патрик нахмурил брови, пытаясь поймать неправильность, – и голова взорвалась болью. Но именно боль и прояснила сознание.

– «Мы»? – в упор спросил он, и виноватый взгляд доктора был ему однозначным ответом.

– Мы, – подтвердил Тэлбот, поддерживая Патрика за плечи.

– Признаться, я был удивлен, когда вы пришли ко мне с объявлением Джеймса, – помолчав, сказал Мортимер. – Но и обрадован. Ваше чувство ответственности наилучшим образом подтверждало справедливость нашего выбора.

– Вы ведь не единственный откликнулись на объявление, мистер Шенахан, – пояснил Тэлбот. – Но выбрали мы именно вас.

– Почему? – все еще сипло спросил Патрик.

Он уже понял, что Мортимер и Тэлбот были знакомы куда раньше, чем убийца дал объявление о том, что нуждается в сыщике, и не только понял, но и принял. Вампиры существуют. Тэлбот не сумасшедший. Они с Мортимером давние знакомцы. Разве это странно? Ничуть.

– Прежде всего потому, что вы – рационалист до мозга костей, мистер Шенахан, – ответил Тэлбот. – И ни в каких вампиров не верите. Вы сыщик, а не мистик. Нам был нужен сыщик, который станет искать убийцу, а не любитель сверхъестественного, который будет искать вампира.

– Почему? – вновь спросил Патрик.

В конце концов, отправить выслеживать вампиров человека, который в них верит, только логично.

– Ну, хотя бы уже потому, что Шерингем – не единственный вампир, посещающий «Солнце бессонных». Но только он – убийца.

Патрик уставился на Тэлбота в немом изумлении.

– А что вас так удивляет, Шенахан? – мягко поинтересовался Мортимер. – Кто вам сказал, что любой вампир – непременно убийца? Все не так просто, как вам кажется. Доктор Фрейд плакал бы от восторга навзрыд, попадись ему хоть один вампир в пациенты.

– Почему? – спросил Патрик в третий раз.

– Шенахан, а вы представьте себе, каково это – стать вампиром. Еще вчера ты был человеком, а сегодня уже не человек. Еще вчера люди вокруг были друзьями, врагами, родней, любимыми – а сегодня стали пищей. Это страшное потрясение, и не всякий его выдерживает. Многие ломаются именно здесь, на самом начальном этапе. Психика уязвима, и то, что это уже не психика человека, дела не меняет. Нелегко сохранить рассудок, получив бессмертие ценой человеческой крови. Древним божествам кровь жертв была не в диковинку – но вчерашним людям опасно возомнить себя богами. Это путь к сумасшествию.

– А кем же они себя считают?

– Сеньорами, – не задумываясь, ответил Мортимер. – Себя – сеньорами, людей – вассалами. Кровь – это подать, которую они берут с людей, вассальная дань. И у сеньора есть закон и есть долг перед ленником. И закон запрещает принимать дань от одного человека дважды и пить больше, чем полпинты. Этого довольно для поддержания бессмертия. А для поддержания рассудка наилучший способ – благотворительность.

Патрику казалось, что на сегодня лимит его изумления исчерпан. Сейчас он понял, что ошибался.

– Во всех ее видах, – продолжал меж тем Мортимер. – Строительство больниц, школ, концертных залов и галерей, ассигнование средств на научные исследования, да мало ли что еще… вы и не представляете себе, какова доля вампиров в подобных начинаниях. Ну, а те, кто недостаточно для этого богат, отдают свой долг людям иначе – каждый на своей территории. Среди вампиров много врачей, исследователей, полицейских. В конце концов, похождения Джека-Потрошителя прервал вовсе не Скотланд-Ярд, а вампир Уайтчепела.

– Надо же, какая идиллия, – недоверчиво произнес Патрик. – Вот только если все так благолепно, откуда же берутся такие, как Шерингем?

– По недосмотру, – вздохнул Тэлбот. – Именно потому, что случаются такие, как Шерингем, и нужны такие, как я. Видите ли, у вампиров очень сильный внутренний запрет на убийство себе подобных.

Патрик забрал у Мортимера фляжку, глотнул и только тогда посмотрел на Тэлбота в упор.

– Да, – произнес Тэлбот, не опуская глаз. – Вы верно поняли, мистер Шенахан. Я работаю на вампиров. Это они обучили меня моей профессии. Обычному необученному человеку с вампиром не справиться, как вы успели убедиться, – даже и пробовать не стоит.

– А я как раз такой и есть, – едко парировал Патрик. – Обычный и необученный. Однако вам это не помешало, когда вы отправляли меня в клуб одного и без присмотра.

– Одного, но не без присмотра, – возразил Тэлбот. – Безусловно, риск был, но меньший, чем вы думаете. Наверное, вы кляли меня на чем свет стоит за требование подавать мне ежедневные отчеты. Но они позволяли мне следить за происходящим, не появляясь в клубе. А как только я понял, что вы подбираетесь к убийце вплотную, я дал вам наручники. А это вещица не простая. Вы не могли бы забыть их или просто оставить дома, даже если бы и захотели.

– Не очень-то я и сумел ими воспользоваться, – пристыженно пробормотал Патрик.

– А это не так и важно, – махнул рукой Тэлбот. – Главное, что они зачарованы.

Зачарованы? А отчего бы и нет? Если есть вампиры – отчего бы и не быть магии?

– И как только вы услышали Зов, они подали мне сигнал, – добавил Тэлбот. – Так что я смог появиться вовремя.

– Зов? – непонимающе нахмурился Патрик. – Какой еще зов?

– Приказ прийти туда, где вас ждет вампир, – пояснил Тэлбот.

– Но я ничего подобного не слышал! – запротестовал Патрик.

Мортимер мягко рассмеялся.

– Шенахан, дружище, – а как вы это себе представляете? Если человек вдруг ни с того ни с сего слышит в голове голос: «А ну-ка, живо ступай туда-то и туда!» – неужели он пойдет, куда голос велит, а не к врачу? Нет, Зов имеет совершенно иную природу. Он ощущается как свои, а не чужие побуждения. Вопреки слухам, вампиры не умеют читать мысли – иначе таких, как Шерингем, никто и никогда не сделал бы вампиром. Но они умеют мысли внушать. Человек получает приказ прийти – а заодно и приказ найти причину это сделать. Вескую для него самого и ничем не подозрительную для окружающих, если кто-то спросит невзначай, куда и зачем он вдруг сорвался. Вот вас что привело в лапы Шерингема?

– Я опасался, что он нападет на Крейна, – медленно ответил Патрик, чувствуя себя редкостным дураком. – Я видел, что он не ест, значит, собирается напасть, и боялся, что Крейн ему подвернется. Поэтому я вышел первым… чтобы подкараулить Шерингема.

Теперь, задним числом, он понимал, насколько неестественным было его нетерпение.

– Желание защитить, – кивнул Мортимер. – Желание настичь убийцу. Чувство долга. Очень сильная мотивация. Очень. Ему и звать не было нужды – вы бы и так вышли. Вы и в самом деле замечательный человек, Шенахан. Мы не ошиблись в выборе.

И снова – «мы»…

– Мортимер, – тихо, но твердо произнес Патрик, – почему выбирал не только Тэлбот, а вы оба? Какое вы вообще имеете к этому отношение?

Мортимер в ответ широко улыбнулся – и в лунном свете сахарно блеснули клыки.

– Самое прямое, – ответил он. – Я – вампир больницы Чаринг-Кросс и ее окрестностей. И пока это моя территория, никто не будет убивать на ней безнаказанно.