Текст книги "Иридея"

– Вы, конечно, меня извините, но, по-моему, вы выдаёте свои желания за мои. Я прошу вас уйти из моей комнаты, хорошо?

Жрица наклонилась к самому лицу парня, так что её кулон закачался прямо у него перед носом, и прошептала:

– Подумай, как следует! Или ты не находишь меня привлекательной?

– Вы бесспорно привлекательна! – ответил Ваня, невольно скользнув взглядом вниз. – Но мне нужна только Орхидея, поэтому я прошу вас оставить меня одного.

Лицо Лии переменилось. Чувства, прочитавшиеся во взгляде жрицы, не на шутку напугали парня. Он поймал себя на мысли, что Лия – могущественная колдунья, и сейчас в её взгляде не было ни капли доброты: страшно было представить, что она может сделать, поэтому Ваня решил задобрить её лестью:

– Вы сразу произвели на меня впечатление! Вы, конечно, очень красивая! И если бы я никогда не знал Орхидею, я безусловно хотел бы эм… развития каких-то отношений с вами, но при сложившихся обстоятельствах я, к сожалению, не могу ответить вам взаимностью.

Вряд ли Лия была так глупа, чтобы не понять, что Ваня всего лишь нелепо льстит, но то ли ей это было всё же приятно, то ли у неё были какие-то иные соображения, но появившаяся было в её взгляде ярость исчезла, и жрица немного отстранилась назад. Ваня хотел уже облегчённо вздохнуть, как вдруг почувствовал, что невидимые путы сковали его руки и ноги. Лия подошла к окну и, не глядя на парня, ответила на его немой вопрос ледяным голосом:

– Ты ведь понимаешь, что теперь я могу заставить тебя сделать что угодно? Очень глупо самому называть свои слабые места – никогда не делай так! Ты хотел бы, чтобы Орхидея утром проснулась?

– Лия… – произнёс Ваня упавшим голосом.

– Прекрати! Я не хочу знать, насколько ты слаб! Обаятельный малый. Жаль только, что глупец!

– Делайте со мной, что хотите, только не трогайте Орхидею!

– Прекрати сейчас же, пока я не вырвала твой язык! Ничего я не сделаю твоей Нежной лани!

– Спасибо вам! Я правда…

– О, Луна! Ты можешь помолчать, несносный глупец?

Лия подошла к Ване, сначала некоторое время задумчиво смотрела на него, а потом прикоснулась рукой к его губам и сказала:

– Мне нужна твоя кровь.

– Вы хотите убить меня?

– Разве можно убивать такого милого парня!

С этими словами Лия приподняла край платья, обнажив прелестное округлое бедро, и выхватила стилет из-за чёрной кожаной подвязки. Резким движением она сделала неглубокий надрез на руке Вани, от чего тот стиснул зубы и еле сдержался, чтобы не вскрикнуть от боли. Из царапины медленно потекла насыщенно-красная кровь. Жрица молча наблюдала, словно наслаждаясь процессом, потом сняла с шеи цепочку и окунула свой кулон в виде месяца в каплю крови. К удивлению Вани, металл кулона впитал кровь, словно губка, а царапина тут же затянулась, оставив чуть заметный шрам. Лия надела цепочку обратно и, ни слова не говоря, вышла из комнаты, оставив парня один на один со скомканными мыслями и неоднозначными и тяжёлыми чувствами. Разобраться в себе в эту ночь Ване было не суждено: его сознание вдруг неожиданно отключилось, и он провалился в глубокий сон, в котором он всё падал и падал в бездонную пропасть.

~~~~~~~~~~~~~~~~

Жили-были дед да баба, и была у них дочка – красавица писаная! Мудра, аки совушка; статна, аки берёзонька; и скромна, аки утренняя росинка! Женихи к ней сватались со всех земель, близких и далёких, из-за лесов дремучих, из-за морей глубоких, из-за гор высоких – да никто по нраву ей не приходился.

Бывало сядет девица вечерком у окошка, смотрит с тоской на месяц ледяной да тихую песню поёт. Приметили то дед да баба да стали допытываться у дочки, что ж ей все женихи не по нраву, а сама всё тоскует у окошка одна, аль есть кто, кто в душу запал, да в женихи не посватался. На то отвечала девица, что не нужны ей молодцы ни близкие, ни далёкие, ни из-за лесов дремучих, ни из-за морей глубоких, ни из-за гор высоких, а нужен ей лишь месяц один: лишь он один её понимает, и лишь ему одному она суженой быть хочет.

Как услыхали то дед да баба, запричитали: да ведь от тоски сердечной у дочки их рассудок помутился. Побежали они по людям добрым совета просить, и подсказал им кто-то, что нужно девицу скорее замуж выдать, что за мужем хорошим она тосковать-то и перестанет. Воспряли духом дед да баба и с радостью великой дочке объявили, что, кто к ней на утро первым посватается, за того замуж и выдадут. Закручинилась девица, заплакала, взмолилась к отцу и матери, чтоб не выдавали замуж ни за кого, что не будет счастья ей ни с кем. Рассердились они на дочку: сама не ведает она, чего творит, счастья своего не понимает и заботы родительской не ценит. И заперли её в горнице на замок.

Ночью разразилась гроза страшная. Молнии сверкали, гром грохотал, и лило как из ведра. Сидели все по домам, по углам, и носа показать боялись. Вдруг вспомнили дед да баба, что дочка у них одна сидит, бросились в горницу, а там уж нет никого – лишь ливень холодный в окно хлещет. Бросилась искать девицу вся деревня, всю ночь искали, везде посмотрели, да так и не нашли. А только говорили потом, что в ту ночь на смену месяцу растущему вдруг новая луна пришла – говорили, это месяц с той девицей сбежал.

А ещё говорили, что обратилась потом девица в крохотную звёздочку да сопровождает теперь месяц каждую ночь. Коль посмотришь ты на небо в ясную ночь, то непременно заметишь, что и правда с месяцем рядом светится всегда маленькая звёздочка, и лишь тогда исчезает, когда становится месяц полной луной. Говорят, в эту ночь спускается девица с неба, гуляет по лесу, приходит на могилку к родителям и долго-долго плачет.

«О месяце суженой», народное сказание мисхумов

~~~~~~~~~~~~~~~~

Глава 19

Стояла поздняя ночь. Весь дворец уже погрузился в сон, и лишь в одном окне мерцал отблеск одинокой масляной лампы. Начальник дворцовой стражи сидел за письменным столом и в очередной раз сосредоточенно перечитывал записку Марека Освальдса. В отличие от своих подчинённых он отнюдь не находил бредом сумасшедшего то, что было в ней написано, однако большая часть написанного на самом деле представляла собой лишь пространные рассуждения и сомнительные умозаключения. В общем-то, что-то подобное Марек вещал и в годы своей учёбы в Академии.

Что действительно тревожило Эдриана, так это последние строки записки. О какой такой зарождающейся культуре, лишённой «ущербных человеческих эмоций», говорил Марек? Со слов этого незаурядного молодого человека выходило, что именно со стороны этой культуры Иридее сейчас угрожает серьёзная опасность. Но кого он имел в виду? Скептическое отношение к Капитолию, Либертине, Городу Ста Народов и городам вообще наталкивало на мысль, что силы, представляющие угрозу Иридее, незаметно растут и крепнут либо в деревнях, либо в тех районах Иридеи, где живут люди, которым строительство городов чуждо в принципе.

Если верен первый вариант, то получается, армии Иридеи предстоит столкнуться с сильным партизанским движением. Но что может стоять за ним? Эдриан имел сведения о некоторой социальной напряжённости в Либертине, но, в целом, нынешних правителей государств Иридеи тиранами назвать было сложно, а ныне покойный Властитель Константин и вовсе всегда призывал к свободе, равенству и братству. Может ли действительно быть так, что вот прямо сейчас в Либертине готовится бунт? Если да, то против кого: исключительно против консулов или против верховенства Капитолия вообще? Последнее было совсем нелогичным, да и Марек, кажется, никогда не был замечен в каких-либо связях с Либертиной. Да и как бунт в Либертине можно было связать с нападением мертвецов на Иридею? Или это параллельные абсолютно не связанные события? Ну, уж нет! У Эдриана не было абсолютно никаких доказательств на руках, но он готов был поклясться, что Марек причастен к нападению мертвецов. Не зря же он объявился в Капитолии в эти тяжёлые дни!

Стоп! А разве мертвецы – это как раз не те самые существа, лишённые «ущербных человеческих эмоций»? А ведь подходят! Эдриан взял записку и вновь перечитал последние строки. «Сверхкультура разума»? Это безмозглые-то мертвецы, беспрекословно исполняющие волю аколитов,– сверхкультура разума? Что-то опять не вяжется. Ладно, вернёмся к неприятию городов господином Мареком.

Где живут люди, которые могли бы стать соратниками Марека по отрицанию городов? Или не люди… Первыми в голову Эдриану пришли, конечно, Вечные леса. Мисхумы решили захватить власть над Иридеей и объединились для этого с мертвецами? Вот это уж точно бред сумасшедшего! Эдриан принялся вспоминать географию Иридеи. Древние пески? Бесконечные дюны, палящее солнце, невыносимые условия для жизни – этот регион вряд ли подходил на роль средоточия зла. Эльд’Эймуринн? Специфическая территория, населённая людьми с весьма своеобразным нравом. Но вот им-то Иридея совсем ни к чему! Они без серных испарений и невыносимого пекла и жизни себе представить не могут. Морское королевство? Король Пётр захватит Капитолий и будет жить в аквариуме? Нет, он, конечно, личность странная и не в ладах с головой, но это уж будет как-то совсем нелепо!

На этом районы, лишённые крупных поселений, закончились, и Эдриан решил пробежаться по землям Замрачья. В конце концов, мертвецы выбрались из Последнего пристанища, значит, и воспеваемая Мареком «сверхкультура разума» тоже могла быть откуда-то оттуда. Бездна? Кто там живёт и живёт ли там кто-то вообще, неизвестно. Может ли Иридее угрожать сам Грозный кракен? Нет, в водах Бездны он, конечно, страшнейшее из чудовищ. Может быть, у него даже действительно недюжинный интеллект. Но, чёрт побери, это всего лишь морепродукт – чем он может угрожать! Натравит на Капитолий морских улиток? Ладно, ко всему надо относиться критично. Может быть, в Бездне действительно готовится десант на сушу. Зачем только, непонятно. За Грозным кракеном до сих пор нездоровых амбиций замечено не было – это тогда уж всё-таки надо вернуться к королю Петру. По большому счёту, если допустить существование в глубинах Морского королевства некой армии амфибий, способных выйти на сушу и напасть на Капитолий, то недооценивать их нельзя по той простой причине, что Капитолий со всех сторон окружён Морем Властителя,– и амфибии смогут подобраться незамеченными очень близко. Король Пётр готовит блицкриг? Эдриан сам не верил своим выводам, но угроза теперь представлялась весьма осязаемой. Мог ли Марек Освальдс назвать жителей Морского королевства сверхкультурой разума? Слишком много вопросов, слишком много допущений, одна ошибка – и все последующие умозаключения будут лишь замком из песка, который рассыплется в один миг, как только ошибка будет вскрыта. Эдриан исступлённо тёр виски, его голова, казалось, вот-вот взорвётся.

Так, пусть, оставим. Нет смысла пытаться угадать ход мысли Марека. Надо просто рассмотреть все варианты. Может быть, решение найдётся само собой. Взяв себя в руки, Эдриан продолжил перебирать земли Замрачья. Сумрачный лес? Что известно о нём? Там обитают самые лютые звери, а также старая ведьма. Лишены ли звери «ущербных человеческих эмоций»? Определённо! Им присущи лишь свои звериные эмоции. Только вряд ли Марек имел в виду именно это. А уж ведьма и вовсе если и не человек, то вполне себе человекоподобное существо, совсем не тянущее на помпезный титул сверхкультуры разума. А что насчёт Бармаглота? Эдриан почесал затылок. Создание жуткое, практически непобедимое, возможно, не лишённое интеллекта: проверить пока никому не удавалось, да только один в поле не воин. Может ли угрожать Иридее альянс Бармаглота и зверей Сумрачного леса? Ладно, оставим пока такую версию.

Следующий! Невообразимый лабиринт? «О нет, я даже не хочу об этом думать!» – воскликнул про себя Эдриан. Что такое Невообразимый лабиринт, не знал никто, но место это было, мягко говоря, странное. Может ли угроза исходить оттуда? Да оттуда может исходить что угодно! В любом случае, если угроза исходит от Невообразимого лабиринта, можно просто заканчивать всю эту мыслительную размазню и ложиться спать: тут всё равно не угадаешь, что это будет и что с этим делать. Как ни странно, Невообразимый лабиринт не воспринимался угрожающе – было в нём что-то такое отрешённое, что начальник стражи отчётливо чувствовал, что он тут не причём.

Так, а что там за Древними песками? Вспомнить бы… Улей, кажется? Да, точно, Улей! Известно про него было не больше, чем про Бездну. Про Замрачье вообще было мало что известно. Итак, что мы знаем про Улей? Кажется, там тьма тьмущая прожорливых ящеров, разрывающих случайно забредших к ним путников в клочья своими острыми, как ножи, клыками, но, к счастью, из Улея они не высовываются. Как хорошо, что они соседствуют с Невообразимым лабиринтом да с Лавовыми озёрами! Не хотелось бы иметь дело с этими тварями!

Ну, и мы возвращаемся к Последнему пристанищу. Допустим, мертвецы умом не блещут, а что насчёт Антаки, скорбного пастыря? «Военачальник талантливый, спору нет, – прикидывал Эдриан, бродя по комнате, безуспешно пытаясь взбодриться и отогнать сонливую усталость, – но может быть, я чего-то не знаю, но чтобы он исповедовал единственную ценность – чистое знание – это, по-моему, перебор!»

Усталость навалилась стремительно, как снежная лавина. Эдриан сел на кровать, чувствуя глухое отчаяние от того, что не продвинулся ни на йоту. Громада мыслей, густо перетекавших из одной в другую в его голове, уже походила на застывающий кисель. Тело настойчиво требовало принять горизонтальное положение. Начальник стражи уже практически покорился требованиям тела, как вдруг в голове его вспыхнули образы обглоданного Марека, валяющегося на полу каземата, и разорванной канализационной решётки. «Зубы должны быть железными, чтобы разгрызть прутья такой толщины». Чёрт побери! Не может быть!

Эдриан вскочил с кровати – сна как не бывало! Картинка стала складываться с удивительной быстротой. Марек был убит ящерами, и убит он ими был целенаправленно. Он не был их врагом – это было совершенно очевидно: иначе они не утруждались бы тем, чтобы пробраться в каземат через канализацию, а убили бы его раньше. Значит, Марек был на стороне ящеров и, похоже, что-то знал. Сведения, которыми он располагал, не должны были быть раскрыты – вот от него и избавились. Тут было не очень понятно лишь то, как ящеры связаны со «сверхкультурой разума», но вот что касается отсутствия «ущербных человеческих эмоций», тут ящеры подходили идеально! Начальник стражи облегчённо вздохнул: одной загадкой меньше. Впрочем, теперь появлялись новые вопросы, найти ответы на которые было ничуть не легче. Что знал Марек? Кто был организатором его убийства? Связан ли он с мертвецами? И вообще, как всё это связано с убийством Властителя?

Сонливость, которая было уступила свои позиции, вернулась с удвоенной силой. Эдриан больше не мог ей сопротивляться. Он лёг в кровать и моментально уснул.

~~~~~~~~~~~~~~~~

Где-то там над радугой, я знаю,

Есть место чудное, о коем я мечтаю:

Там исполняются заветные мечты,

Там звери, птицы райской красоты.

Однажды я желанье загадаю,

И окажусь в стране той волшебства,

Где нет проблем,

Где разум нем,

Где люди верят в чудеса!

Ведь птицы же над радугой летают –

А значит, я смогу, и крылья расправляю!

Тюрьма Либертины, восточное крыло

Надпись на стене камеры № 2

~~~~~~~~~~~~~~~~

Глава 20

Приближался рассвет. Небо на востоке уже совсем посветлело, звёзды потеряли свой чистый ночной блеск, на лес начал опускаться туман. Стихли звуки ночи, уступив место утреннему безмолвию. Среди пышных зелёных деревьев страшной корягой торчало одно большое чёрное дерево. Его раскинувшиеся голые ветви походили на лапы всеядного чудища, готового сожрать каждого, кто приблизится к нему. Около пасти чудища без всякой опаски мирно спали три красивых коня разных мастей и большой бурый медведь.

В коридоре раздался громкий голос Лии:

– Друзья, просыпайтесь! Если вы хотели выступить в путь пораньше, то хватит нежиться в постелях! Завтрак уже почти готов! Жду вас на первом этаже!

Ваня проснулся со странными чувствами. С одной стороны, его сердце наполняла радость от ночного свидания с Орхидеей. С другой стороны, его гнело тяжёлое ощущение: ему казалось, что ночью после того, как он покинул Орхидею, произошло что-то ещё, но он никак не мог вспомнить что. В голове мельтешили странные образы: бездна, наполненная кровью; солдаты, стройной шеренгой марширующие в раскрытую пасть огромного зверя; и даже безумные сцены эротического содержания. Кое-как Ваня всё-таки убедил себя, что ему, очевидно, приснился какой-то кошмар, и, с трудом поднявшись с кровати, он подошёл к окну и стал осматривать окрестности, чтобы отвлечься от тяжёлых чувств.

За завесой раздались звуки шагов: ребята выходили из комнат. Ваня дождался, пока шаги стихнут, и вышел в коридор. Узкое пространство было залито бледным светом тускло-голубого неба, в котором отражалось чуть показавшееся из-за горизонта солнце. Было тихо, и лишь с первого этажа доносился звон посуды. Спустившись по лестнице, Ваня увидел только девушек: Орхидея, встретив его взгляд, смущённо потупилась; Алёна мельком взглянула на брата и продолжила уплетать завтрак; лишь Лия, глядя на Ваню с самодовольным лицом, не без иронии спросила:

– Доброе утро! Как вам спалось в моей обители?

– Привет всем! Да мне, верно, приснилось что-то дурацкое – проснулся в ужасном настроении! – искренне признался парень. – Наверно, с непривычки.

– Долго не могли уснуть?

Тут уже Ваня уловил странные интонации в голосе жрицы, но подумал, что её ирония связана с его ночным свиданием с Орхидеей. Может быть, Лия спускалась ночью, скажем, попить воды и заметила, что Орхидея была в комнате не одна. Ваня не собирался скрывать своих отношений с девушкой, но обсуждать их в таком контексте у него не было никакого желания, поэтому он поспешил закрыть тему:

– Нет, уснул я быстро. А где же наш старина Вержи? Неужели не может поднять себя с кровати?

– Это ты у нас лежебока! – довольно ответила сестра. – А Вержи, между прочим, делает зарядку на улице.

– Вот как! Пойду-ка посмотрю! – заявил Ваня и направился к выходу, по пути незаметно коснувшись плеча Орхидеи, от чего та зарделась ещё больше: ей казалось, что их ночное свидание с Ваней случилось слишком стремительно, а она поступила неприлично.

Выйдя на улицу, Ваня увидел Вергилия, прыгавшего на одном месте. Тот бодро поприветствовал парня:

– О, дружище! Присоединяйся! Зарядка – самое верное дело с утра! Только начнёшь руками махать – сразу проснёшься!

– Да нет, – помотал головой Ваня, – я просто свежим воздухом подышу.

– Ты что-то кислый, как дикое яблоко! Плохо спал, что ли? Я вот спал без задних ног! Так отоспался – красота! Мы правильно сделали, что послушали Лию и остались у неё переночевать.

– Да… – протянул парень. – Похоже, приснился какой-то кошмар. Кажется, будто вот-вот вспомнишь его, вертится где-то прям рядом, но никак не вспоминается. И из головы не выходит.

– С кем не бывает! Ну, ничего, сейчас позавтракаешь – повеселеешь! А в путь выступим – так вовсе не до хандры будет! Чувствую я, в Сумрачном лесу будет живенько!

Ваня улыбнулся: Вергилий просто излучал бодрость и оптимизм. Парень дождался, когда Вергилий закончит зарядку, и они вместе вернулись в дом.

– Совсем пропали! – воскликнула Лия, увидев их. – Садитесь скорей, пока всё совсем не остыло!

– Так, а что тут у нас на завтрак? – заинтересовался Вергилий.

– Горячий салат из сумрачных овощей с солёным мясом боровиона и травяной чай с печеньем. Чай на этот раз сделала бодрящий, чтобы в пути вы не чувствовали усталости.

– Я гляжу, вы предпочитаете добывать пищу в Сумрачном лесу.

– О, да. Там столько всяких вкусностей можно найти!

За завтраком Ваня сидел рядом с Орхидеей. Она уже поела и наблюдала, как ест парень. Медленно-медленно с замершим от волнения сердцем она потихоньку пододвинулась к Ване и теперь, ощущая, как его нога касается её ноги, вся светилась от счастья. Как ни старалась Орхидея не выдать себя, Алёна всё равно всё заметила, но улыбнувшись украдкой, поспешила отвести взгляд, чтобы не смущать девушку.

Вскоре с завтраком было покончено, и, быстро собравшись, все двинулись в путь. Первой верхом на филине, который неожиданно вымахал раза в три, полетела Лия. За ней на конях поехали Алёна с Вергилием. Замкнули группу Ваня верхом на Шелби и Орхидея на Илее.

Не прошло и полминуты, как компания очутилась в Сумрачном лесу. Всё вокруг, только-только начавшее сиять светом утреннего взошедшего солнца, погрузилось во тьму, словно большая чёрная туча заволокла всё небо. Утреннее пробуждающееся оживление сменилось ночными тревожными шорохами и волчьим воем вдалеке. Ночь свалилась так неожиданно, что у всех, кроме Лии, мурашки пробежали по спине. Тем не менее жрица Луны уверенно летела вперёд – пожалуй, теперь она выглядела даже увереннее, чем при свете солнца: ночь явно была её стихией. Остальные старались не отставать: теперь это было действительно опасно.

Время от времени над компанией, противно пища, пролетали большие летучие мыши – каждая размером с доброго глухаря. Разверстые пасти этих мрачных животных извергали такой смрад, что даже голова начинала кружиться, а капавшие на землю слюни с шипением испарялись, оставляя после себя небольшие кучки пепла. Иногда то один из ребят, то другой встречался лицом к лицу с паутиной, сплетённой между деревьев,– да такой крепкой, что рвалась она с треском, чуть не скидывая всадников с седла. Никому не хотелось представлять себе, как выглядят пауки, которые сплели эти сети. Листья, опадавшие с корявых тёмных деревьев, вспыхивали в воздухе ярким зелёным пламенем и исчезали без следа. Воздух Сумрачного леса вовсе не был свеж – скорее, он походил на воздух сырого заплесневевшего подполья с еле уловимым оттенком запаха горелой шерсти.

Вдруг Конда приземлился, и Лия, сойдя на землю, стала внимательно прислушиваться. Догнавшие её путники спешились и стали ждать, что она скажет, чувствуя, что сейчас нужно не мешать ей. Филин уменьшился до своих обычных размеров и поднялся в воздух.

– Пойдёмте! – тихо позвала Лия и медленно пошла вперёд.

Компания двинулась за ней, озираясь по сторонам. Передвигаться пешком было ещё страшнее: верхом хотя бы казалось, что подстерегающие на каждом шагу опасности можно просто быстро проскочить. Филин кружил на небольшой высоте, потом неожиданно издал странный звук и спикировал на плечо Лие. Та сразу же остановилась. Её глаза ощупывали каждое дерево, каждый куст, за которым мог притаиться хищник. Звуки леса смолкли.

Вдруг из-за небольших зарослей по левую руку выскочили три огромных-огромных тигра. Два из них расцветкой шерсти были похожи на снежных барсов – только раз в пять больше. Третий был ещё крупнее первых двух, его тёмно-синяя шерсть мерцала в темноте мириадами блёсток, а серебристые полосы излучали яркий слепящий свет. Синий тигр присел на задние лапы и завилял задом, точно кошка, приготовившаяся к прыжку. Действовать нужно было быстро.

Лия быстро-быстро забормотала что-то на непонятном языке, глядя тигру прямо в глаза. Она пару раз повторила несколько фраз и, замолчав, испытующе посмотрела на хищника, ожидая его реакции. Грозный зверь опешил и вмиг растерял весь свой агрессивный настрой. Он жалобно запищал, как нашкодивший котёнок, потом вздрогнул и, глухо прорычав, скрылся в зарослях. Белые тигры понуро последовали за ним.

– Ничего себе! – чуть ли не хором воскликнули спутники Лии.

– Как вам это удалось? – удивлённо спросила Алёна.

– Древние были очень близки к природе, – неохотно пояснила жрица Луны. – Язык древних – это тот язык, который понимают все живые существа, способные вообще что-либо понимать.

– И что же, вы просто попросили этих ужасных тигров перекусить кем-нибудь другим?

– Не совсем. Долго объяснять. Просто будьте начеку! Я смогу договориться с любым зверем в Сумрачном лесу, но только в том случае, если успею сказать хоть слово. Поэтому смотрите в оба!

Компания продолжила путь. По совету Лии, дальше шли пешком. Несмотря на то, что верхом было быстрее, жрица заверила, что так будет безопаснее: во-первых, так путники меньше шумели и привлекали к себе внимание любопытных обитателей Сумрачного леса; во-вторых, можно было внимательнее смотреть по сторонам; и кроме того, Лия заметила, что в здешних местах предостаточно таких стремительных тварей, что никакой самый резвый конь от них не спасёт, кроме разве что Шелби, но Шелби был один, а путников – много.

Чем глубже в Сумрачный лес пробирались путники, тем мрачнее становилось всё вокруг. Если поначалу на деревьях ещё попадалась хоть и пожухлая и опадающая, но всё же листва, то теперь деревья стояли абсолютно голые. Их чёрные кривые стволы были похожи на обугленные скелеты, сгорбившиеся под тяжестью вечной ночи. Тьма стояла кромешная, и хоть глаза путников уже давно привыкли к темноте, дальше пяти-шести шагов было уже совсем ничего не видно.

Повсюду были слышны пугающие шорохи, словно чьи-то лапы осторожно переступали по сухой земле; иногда где-то совсем близко раздавался треск ломающихся веток, от чего по спине пробирал мороз. Изредка истошно, противно вскрикивала птица. Откуда-то донёсся стук топора. Одна и та же мысль одновременно пришла всем в голову: «Тут кто-то ещё и дрова рубит!?» – но озвучить никто не решился.

Алёна крепко прижалась к Вергилию, который в ответ уверенно приобнял её. Почувствовав его плечо и услышав спокойное дыхание, она прониклась его бесстрашием и немного расслабилась. Страж не особо представлял, кто им тут может угрожать, но готов был отразить любую атаку. Он уже разминал кулак свободной руки, готовясь крепко врезать любому злодею, который осмелится на них напасть. Вергилий, конечно, тоже был впечатлён способностями Лии по части укрощения диких животных, но своему кулаку доверял больше.

Стук топора прекратился. Внезапно раздался разъярённый вой. Кто-то явно был не в духе. Потом на короткий миг наступила тишина. И снова стук топора.

Орхидея тоже инстинктивно прижалась к Ване, и тот, конечно, тоже приобнял её, но мысли, владевшие им, отнюдь не придавали ему храбрости. Он уже успел представить себе всех возможных монстров из всех фильмов ужасов, которые когда-либо видел, и из-за каждого дерева на него теперь смотрела мерзкая морда какого-нибудь чудища. Он прямо чувствовал спиной, что сзади его пронизывает взглядом какой-то маньяк с огромным ножом, следит за каждым его шагом и только выбирает момент, когда удобнее наброситься на парня, но даже обернуться было страшно, поэтому Ваня старался просто не отставать от Алёны с Вергилием, мысленно моля о том, что в случае чего их с Орхидеей прикроет Илей. Медведь, словно чувствуя страх парня, чуть приотстал так, чтобы замыкать группу, но если бы кто-то сейчас взглянул на морду зверя, то сразу понял бы, что и ему не хотелось здесь находиться.

По лесу пронёсся звук, похожий на завывание метели. И если до этого Лия всем своим видом демонстрировала лишь сосредоточенность и абсолютную уверенность в себе, то теперь она вся напряглась. Она сделала жест остановиться, и вся компания замерла. Лошади тревожно заводили ушами. Жрица показала, что нужно отойти с тропы в сторону. «В сторону этой чёрной чащобы!?» – ужас на лицах спутников Лии отчётливо давал понять, что у них нет никакого желания уходить с открытого пространства в эту непроглядную темень, но жрица уже шагнула в темноту и настойчиво махала руками, поторапливая ребят. Делать было нечего – все неохотно сошли с тропы и, по примеру Лии, спрятались за стволами деревьев, стараясь слиться с ними.

И как раз вовремя! Буквально через минуту послышался нарастающий шорох, словно кто-то полз по тропе. Ребята ожидали увидеть страшную змею, но то, что они увидели, оказалось куда страшнее. Шорох издавали длинные когтистые лапы, которые волочило по земле крупное существо, похожее на дракона. Сходство придавали небольшие кожистые крылья, растопыренные в стороны, да покрытое грубой зелёной кожей туловище. Хвост у этого существа был гораздо длиннее, чем могли представить себе Ваня с Алёной, видавшие немало драконов в фантастических фильмах. При том, что само существо по размеру было не больше тигров, напавших на компанию несколькими минутами ранее, хвост его достигал длины метров семь, и большая его часть походила скорее на тонкую плеть, чем на нормальный хвост животного. Однако самыми уродливыми в этом чудище были длинная кривая шея и отвратительная морда. Существо озиралось по сторонам белыми глазами без зрачков, противно шевеля тонкими усиками-антеннами, торчавшими из его морды в разные стороны. Носа у него не было вовсе, зато пасть занимала добрую половину кошмарной физиономии. Из распахнутой пасти торчали огромные похожие на лошадиные зубы, которыми чудище периодически поскрипывало. Оно неспешно брело по тропе, как вдруг неожиданно остановилось, задрало морду вверх и издало тот самый похожий на вой пурги звук.

Все стояли, затаив дыхание, наблюдая, как чудище озирается по сторонам, и моля, чтобы оно поскорее прошло мимо. Оно же, наоборот, словно назло, стояло на месте, судорожно подёргивая усиками. Вдруг чудище повернулось в сторону притаившейся компании и медленно наклонило свою мерзкую морду к самым деревьям. Оно сделало шаг вперёд и стало ощупывать усиками дерево, за которым стояли Ваня с Орхидеей. Ребята с ужасом наблюдали, как усики приближаются к ним всё ближе. Когда чудище прикоснулось к лицу Орхидеи, та не выдержала и закричала. Поняв, что прятаться больше не имеет смысла, Ваня не нашёл ничего лучше, чем вцепиться зубами в ближайший усик. Монстр издал вопль и, резко взмахнув огромной лапой, одним ударом снёс дерево, чудом не задев ребят: удар пришёлся буквальной парой сантиметров выше. Ствол дерева, улетев в сторону, с треском разбился о другие деревья.

– Бежим! – крикнула Лия и бросилась вглубь леса.

Все устремились за ней. Чудище бросилось вдогонку, по пути раскидывая в стороны деревья, как спички. Оно и не думало отставать – наоборот, оно быстро набирало скорость, и расстояние стремительно сокращалось. Тогда Вергилий резко остановился, сжал крепко кулак и, когда не ожидавшее этого чудище выскочило ему навстречу, мощно ударил ему в грудь. Удар был такой силы, что возникшая ударная волна снесла стоявшие рядом деревья, а чудище отбросило на пару метров. К сожалению, замешательство монстра было слишком коротким – не успел Вергилий сделать и пары шагов прочь, как оно длинной цепкой лапой дотянулось до стража и, крепко схватив его, потащило в свою пасть с явным намерением обезглавить. Чудище даже зубами заклацало в предвкушении.