Текст книги "Флейта и Ветер"

Снова прогудел теплоход. Если прислушаться, можно услышать чаек, но голуби ворковали гораздо громче.

Деня прикрыл глаза. Иногда он завидовал людям, что они умеют нормально спать. Или есть. Или жить. Или любить. Черт… До чего же все это сложно.

Казалось, что солнечный свет шипит, прорываясь сквозь щели.

Один раз Деня думал об этом. Встать во весь рост и в последний раз улыбнуться солнцу. Потом испугался. Вечная жизнь показалась заманчивой штукой.

Даже вечное существование, если разобраться. Тоже неплохо.

В подъезде хлопнула дверь, пару раз гавкнула собака. Пахнуло грибным супом.

Интересно, что будет, если просто поесть по-людски? Ничего скорее всего не будет. А вкус?

Теперь он знал только восемь вкусов. Первый вкус, второй, третий, четвертый. Резус положительный, резус отрицательный. Не очень богатая палитра.

Через час солнце загнало в самый угол. Больше отступать было некуда, да и не нужно – Деня знал, что дальше свет не пойдет. Часы показали полдень.

Фели все еще не было.

Кто-то на верхнем этаже начал играть на рояле. Без души, без ритма – просто ухал аккордами. Наверно учился. Музыка гуляла под крышей, иногда отдаваясь дребезгом железа.

Денис начал беспокоиться. Прошло еще пятнадцать минут.

– Она что, в Америку поехала баксы менять? – шепнул он.

Губы шевелились с трудом – недостаток кислорода сказывался на подвижности мышц. Только через пару мгновений Денис понял, что говорить мешают еще и клыки. Выдвинулись на всю длину, в ожидании порции гемоглобина.

На крыше ворковали голуби. Живые теплые. Но Деня знал – их кровь не пойдет. Нужна кровь млекопитающих, да и то в крайнем случае. На некоторое время. Нормальный кислородный баланс может дать только гемоглобин человека, макаки или свиньи.

Голуби хлопали крыльями. У них внутри мокро. Сочно. Пусть даже безвкусно и безрезультатно. Важно одно – живые.

Денис попробовал встать, но нога подвернулась и он с размаху грохнулся на четвереньки. К чердачному окну. Ближе, ближе. Солнечный свет пробивал полумрак лезвиями и спицами. Один из лучей больно полоснул руку.

Рояльные аккорды били в голову, как когда-то кровь.

Кровь, кровь, кровь.

Все красное.

Свет.

Фели торопливо перешла улицу на зеленый.

Теперь в кармане лежали двести шестьдесят рублей. Накупить еды точно хватит, а об остальном как-то не думалось.

Возле входа в гастроном сидела на асфальте женщина с годовалым малышом на руках. Грязь, вонь – все как положено. Табличка с перечислением болезней ребенка. Справка с печатью. Фели брезгливо прошла мимо.

Дать рубль не жалко, можно было бы и десятку дать, и сотню – только бы эта тварь перестала мучить ребенка. Больной, не больной, какая разница? Что с ним будет в три года, если сейчас его зачуханного, затравленного опиумом, чтоб не орал, каждый день таскают по улицам? Кто его научит говорить, отличать птиц от кошек, ходить, наконец? Это не ребенок уже, а средство производства. Будущий пациент психушки. Жалко. Но сделать ничего нельзя.

Фели распахнула дверь в магазин.

Она и сама бомжевала, поэтому знала точно – помыться можно всегда. Чтоб от тебя не воняло. Вся эта вонь для лохов, чтоб подавали. Так же, впрочем, как и этот ребенок.

На самом деле и денег на еду можно заработать почти всегда. Никто из настоящих бомжей не просит милостыню. Моют вагоны на вокзалах, грузят пиво на рынках, собирают бутылки. Что угодно, если ты еще человек.

Фели так и не решила, на пользу ей пошли два года бездомной жизни или во вред, но если бы можно было прожить то лето заново, она бы не оставила Сергея одного. Никогда и ни за что. Только теперь уже поздно.

Народу в магазине было немного.

Зато на прилавках полно еды. Фели даже остановилась в нерешительности, мысли сбились и быстро потекли в другую сторону. Еда. Ни о чем больше думать не хотелось. Разом вспомнились все голодные времена.

Стоп! Главное правильно выбрать. Те, кто не знает, при недостатке денег берут подешевле. Зря. Дешевый пирожок, это удовольствия на минуту, пользы на полчаса. Потом снова желудок сводит. Фели знала – пробовала не раз. Лучше взять копченую курицу, которая стоит, как шесть пирожков – хватит на день, а то и больше. Ладно.

Девушка подошла к кассе.

– Будьте любезны. Одну копченую курицу, батон хлеба и два плавленых сырка. Еще кефир. Все это в пакет. Спасибо.

Улица встретила шумно – машины, люди. Полузабытая суета. Фели улыбнулась и походя вытащила из урны газету. Улица. Зачем покупать? Глянула заголовок – «Мегаполис-Экспресс». В качестве подстилки пойдет. Сунула под рубашку.

Из пакета пахло хлебом и прокопченным мясом. Начать есть хотелось немедленно.

Фели не выдержала, сунула руку в пакет и отломила кусок хлебной корки. Запах печеного ударил в ноздри, вкус оказался еще лучше. Она проглотила почти не разжевывая, желудок тут же принялся за работу. Мир вокруг стал почти нереальным – размылись звуки, краски, эмоции. Все занял теплый кусочек хлеба. Даже голова закружилась.

Фели удобней перехватила пакет и поспешила через дорогу, не обращая внимания на красный сигнал светофора.

Дворжек проснулся уже в третий раз. Ничего не менялось. Хотя нет. Тревога усилилась.

Полная темнота. Почти полное отсутствие ощущений.

Плен.

Безопасней было бы не соваться в пекло, подождать, найти обходные пути… Но Дворжек давно уже перестал оценивать опасность как значимый аргумент. Точнее вообще как аргумент. Два года назад он пришел к странному на первый взгляд выводу – опасно все. Дышать опасно – вдохнешь еще пару смертельных вирусов; ходить опасно – машины, сосульки с крыш, случайные пули; любить опасно – мало ли что… На пару минут жизнь показалась глупейшей штукой. Даже подумалось, что все решает случайность, но нет.

Все решает кто-то другой, и нет разницы, насколько ты крут, трус ты или храбрец, купил пистолет или лезешь в пекло с пустыми руками.

Но оказалось, что можно управлять случайностями самому.

Просто для этого нужно быть безупречно честным с собой, нужно жить и делать то, что считаешь важным. Так, как считаешь возможным.

Кто-то распределяет случайности, может быть даже судит.

Одному встречный грузовик на дороге, другому кошелек под ноги. На самом деле – еще неизвестно, что хуже. Кошельком тоже можно распорядиться по-разному и не известно, куда тебя с ним занесет.

Кто-то судит. Опасность есть в каждом движении, но для одних она превращается в смерть, для других в удачу, для третьих навсегда остается незамеченной. Так чаще всего.

Кто-то судит и дает ощущение правильности. Свыше. Дворжек был в этом совершенно уверен.

Именно неправильность действий порождает тревогу и ощущение опасности.

Если ты безупречен, с тобой ничего не будет.

Визг тормозов. Фели успела повернуть голову, но тут же рвануло руку – пакет полетел на асфальт. Девушка не удержалась и грохнулась на колени.

Колесо перед самым лицом. Отражение перепуганных глаз в полировке диска.

Она встала и рефлекторно отряхнула колени.

– Совсем сдурела? – выскочил из машины водитель. – Дура, блин, уродка хренова… Тяпу раззявила, а мне потом сидеть?

Он перевел дух и вытер слюни с губ.

Фели его понимала.

– Сучка! – добавил наконец водитель и хлопнув дверцей запустил двигатель.

Рывок с места, колесами по пакету. Нарочно.

Она наклонилась и подняла то, что осталось. Заглядывать внутрь не хотелось.

Прохожие спешили по своим очень важным делам, им не было дела до раздавленного пакета.

Фели угрюмо влилась в жиденький людской поток и пошла вдоль проспекта. Под ноги попала пустая пластиковая бутылка. Девушка на секунду задумалась, а потом изо всех сил пнула ее на дорогу.

Стало легче. Из пакета приятно пахло раздавленным хлебом.

Минут через пятнадцать Фели вошла в нужный подъезд.

На чердак пришлось влезать, зажав пакет в зубах. Встала, закрыла за собой люк.

Дени на месте не было.

– День, ты где? – позвала она.

Яркие спицы света. Повсюду. Только в углу была тень, но Дениса в ней не было.

Дальше тоже тень, в самом конце чердака. Но путь туда преграждал все тот же свет – для вампира смертельный.

– День!

Мурашки по коже.

Фели сделала пару шагов, потом пошла быстрей, наступила на остатки постели.

– Деня!

Вдоль стены пробежала здоровенная крыса. Почти бесшумно, но девушка испуганно вздрогнула и чуть не выпустила пакет.

Она робко вошла в тень, глаза медленно привыкали к полумраку. Крыса куда-то пропала.

– День, ну хватит прикалываться…

Оказывается крыса тут была не одна – в старом, до дыр прогнившем, диване шуршало и двигалось.

Что-то метнулось у самых ног, едва не задев хвостом.

– Фу… – брезгливо скривилась Фели. – Кошки на вас нет.

И тут же из темноты прыгнуло что-то огромное. Прыгнуло так быстро, что смазался взгляд, девушка уронила пакет и завизжала, не помня себя от ужаса.

Замолчала.

У ног лежал Деня. Он рычал как зверь, даже страшнее, из-под головы вытекла тонкая струйка крови. Вампир шевелился, как шланг под давлением, и отчетливо чмокал губами. Когда он перестал причмокивать и поднял лицо, оно было все в крови. В глазах алый огонь, клыки выдвинуты на полную. Попробовал что-то сказать, не вышло.

– Что-что? – медленно приходя в себя, спросила Фели.

Ее глаза неотрывно смотрели на трупик крысы, зажатый в кулаке напарника. Задние лапки еще подергивались, но хвост висел совершенно безжизненно. С шерсти скупо капала кровь.

Фели зажала рот ладонью и бросилась к чердачному окну, пищевод свело судорогой. Пустой желудок пытался еще больше опустошиться и от этого заныл длинной тянущей болью.

– Это я… – глухо прорычал за спиной Деня.

Голос был совершенно нечеловеческий. Так говорила бы большая собака, если бы могла говорить. Или даже не собака… Труп, из которого медленно выходит воздух.

Девушка резко повернулась и попятилась вдоль стены.

– День, что с тобой? Э… У тебя крыша, что ли, поехала?

Наверно вампир попытался ответить. Долгий утробный рык. Злой.

Девушка не выдержала, выставила руки и зажмурившись завизжала.

Деня коротко рыкнул, сплюнул кровавой слюной и сделал несколько вдохов. Когти царапнули пол.

– Тихо. Люди. Внизу. – гораздо более внятно остановил он ее.

Фели осторожно открыла глаза, остатки визга замерли на губах.

С каждой секундой Денис становился все больше похож на человека – сначала в глазах угас огонь, потом стали задвигаться клыки. Он даже попробовал улыбнуться. Девушка вздрогнула.

Вампир встал и брезгливо отбросил дохлую крысу. Фели не стала приглядываться, но заметила в углу небольшую кучку мохнатых тушек. Последняя крыса дернулась последний раз и замерла.

Фели снова почувствовала подступающую тошноту. Деня заметил гримасу.

– Неприятно? – жестко спросил он. – А я только так и живу. Кислород, понимаешь? Я так дышу. Вы легкими, я желудком. Один вдох в сутки. Подумай, как бы ты стала его ценить. Один вдох в сутки… Есть ли разница, пахнет он крысами или нет? Конечно – первая группа человеческой крови, это как воздух в сосновом бору на берегу моря. Крысиная – как запах дерьма в душном подвале. Но подумай – один вдох в сутки. Хотя дикие вампиры делают это гораздо чаще. Вволю. А я не могу. Так что ты меня извини.

– Это ты меня извини! – искренне выдохнула девушка. – Это у меня так… Само. Рефлекс. Я про тебя ничего плохого…

– Ладно, я знаю. Эту кучу я ночью уберу. Кошки дворовые доедят. А у тебя что в пакете?

– Не знаю. – честно ответила Фели. – Один урод на машине по нему проехал. Хотя я сама виновата. Ухватила кусок и забыла про все на свете. Этот мужик меня чуть не сбил, обругал, а потом еще по пакету. Колесами.

Деня поднял пакет и заглянул внутрь.

– Это была курица?

– Ну… Типа. Копченая. И булка хлеба.

– А, это хлеб… Понятно. В сметане, что ли? Хотя нет, это кажется был кефир.

Он достал изнутри картонный обрывок с зеленой надписью «Кеф».

– Ты меня напугал… – шепнула девушка и закашлялась. – Я тебя таким никогда не видела.

– Извини. – Деня вытер ладонь о штанину. – Это я охочусь. Так удобнее. Жрать захотелось немыслимо. Думал окоченею совсем, чуть сдуру на крышу не вылез за голубями. А около окна так светом пришпарило, что я до этой тени летел через весь чердак. Здорово пожгло, разве что из задницы дым не валил.

Он протянул руку – кожа вздулась буграми шрамов. Фели осторожно шагнула навстречу.

– Медленно как заживает… – тихо сказала она. – Кефиром надо помазать.

В голосе жалость.

– Это тебе бы от солнца кефир помог. – усмехнулся вампир. – Ладно, это ведь не лептонная пуля. Заживет. Зато здесь крысы в диване живут в больших количествах. Видела? А они ведь млекопитающие. Кровь – дрянь, конечно… Куда ей до человеческой! Но мозги и мускулатуру прочищает. Короче, я тут поохотился. Чуть-чуть.

Фели вздохнула.

– Дай сюда… – забрала она пакет.

При ближайшем рассмотрении все оказалось не так ужасно. Курица, понятное дело, стала плоской, но это не должно было сильно отразиться на ее вкусовых качествах. На голодный желудок нет разницы – курица или куриный фарш.

Сырки вообще не пострадали. Оба. А вот хлебу досталось. Одна половина булки была не тронута, зато другая хранила четкий рисунок протектора.

Углубления заполнял кефир. Он вообще заполнял все, до чего позволяла добраться его текучесть.

– Лучше б я его не брала! – Фели хмуро присела на корточки и извлекла остатки пустой упаковки.

Она достала из-за пояса газету, постелила на досках, подальше от крыс и нырнула в пакет руками.

Курица, сырки, хлеб. Все на газету.

Горловину пакета узлом. Не вытечет.

Курица под кефиром оказалась прекрасна. Точнее ее вкус не имел значения. Это была еда. Остальное второстепенно.

Фели жевала, глотала, снова жевала и снова отламывала куски. В глазах немного потемнело. Мир как-то приостановился, утратил краски, детали, звуки. Все органы чувств сосредоточились во рту. Буквально все.

Желудок с рычанием кинулся перерабатывать пищу.

Фели даже подумала, что если продолжать так жевать, можно достигнуть оргазма. Хлеб еще оставался, но кончилось место в желудке. Больше втолкнуть в себя не было даже надежды.

Девушка выдохнула, достала из кармана платок и вытерла губы.

– Да, с кефиром я погорячилась. – грустно сказала она. – Явно он был лишним.

Теперь на газете лежали только крупные кости, фольга от сырков и остатки хлеба. Фели хотела все это свернуть комом, но взгляд зацепился за строчку в газете:

«И жмурики пропадают без вести».

– Деня! – выкрикнула она.

– Что там? – донеслось с другого конца чердака. – Я же пройти не могу. Свет.

– Сейчас… – Фели не задумываясь сбросила мусор с газеты. – Иду, иду.

Она прошла до границы света, дочитывая на ходу. Яркие пятна ползли по бумаге, высвечивая строчки:

«Странное уголовное дело пришлось открыть в Санкт-Перербурге. На берегу Финского залива было найдено тело мужчины, уже более десяти лет считавшегося пропавшим без вести. Милиция собирается разобраться, где все эти десять лет находился пропавший и что послужило причиной смерти. Пока патологоанатомы только разводят руками. Зато известный экстрасенс Ольга Понамарева утверждает, что дело не обошлось без пришельцев из параллельных пространств. Именно они по ее словам похитили мужика десять лет назад, замучили до смерти ужасными экспериментами и за ненадобностью снова выбросили в наш мир.»

– На, посмотри. – Фели протянула газету Денису. – Вчерашний выпуск. Мне кажется, это про Ивана Сергеевича.

Деня взял, усмехнулся.

– Нашла что читать… Небось из пальца высосано. Ты же агент Института! Тебе ли не знать, что нет никаких миров и уж тем более нет никаких пришельцев.

– Ну… Не знаю. – пожала плечами девушка. – Почему-то мне страшно. Знаешь, кажется начало происходить что-то грандиозное. Вот прямо здесь и прямо сейчас.

– Все время происходило. – вяло возразил Деня. – Всегда. Для того и есть Институт.

Он скомкал газету и отбросил подальше.

– Даже если это Его Превосходительство. Что изменишь? Даже если его действительно грохнул Лысый. Не грузись. – Денис коснулся ее плеча. – Это война. Обычная война, правила которой мы приняли добровольно. Она идет каждый день. Ну, почти каждый день. Ничего, как ты говоришь, грандиозного, не происходит.

– Если бы речь шла об обычных тварях, я бы так не боялась. Но то, что с нами было на базе – нападение разумное. Глюки, не глюки – без разницы. Страшна сама сила, которой повелевает наш противник.

Фели замолчала, подумала. Снова стало слышно, как на крыше воркуют голуби.

– Да… – Денис почесал затылок. – Странно, что человек такой силы не использует ее открыто. Значит есть какое-то ограничение. Есть! Он о нем знает, а мы нет. Глупо.

– Ирина узнала… Вот только прожила после этого лишь несколько часов. Знаешь, я думаю, что Лысый вообще не человек. – совсем тихо сказала девушка. – Разумное Зло. Теоретически это возможно, ты же знаешь. На заре экзофизики не раз поднимался этот вопрос.

– Сатана? – шевельнул губами Денис.

– Какая разница, как это назвать?

– Нда… – Деня привычно потянулся к затылку. – Мы призваны бороться со злом, но выступить против самого прародителя Зла, было бы несколько опрометчиво.

– Шерлок Холмс. – узнала Фели. – Из «Собаки Баскервилей». Только цитата не совсем точная.

– Я тебе не компьютер…

– Знаешь, я вообще склонна к опрометчивым поступкам. Может все же попробуем надрать ему задницу?

– Кому? – Деня сощурил взгляд.

– Лысому. Я уверена – это он.

– Сатана?

– Ну… – Фели пожала плечами. – Мне бы не хотелось так его называть. Слишком весомо. Лучше пусть будет Лысым. Так, по-домашнему.

– Надрать задницу… Звучит круто, но пока что задница горит у нас. Не заметила? Сколько у тебя денег осталось?

– Сотня копейками.

– На неделю с трудом. – подытожил Денис. – Если экономить, то проживем. Через неделю устанавливаем наблюдение за базой и ждем наших.

– А если они не придут?

Деня запнулся:

– Как это не придут?

– А вот так. Не придут, или мы их проморгаем, или они нас спишут погибшими, или еще неделю будут выяснять возможность засады.

– Чушь. – Денис нахмурился. – Придут… Никуда не денутся. Они предсказуемы, как пара лаптей.

– Ну а если? – не сдавалась Фели. – Вот прикинь, был Институт, раз, и нет. Распустили, уничтожили…

– Ты сдурела? Как его можно уничтожить?

– Не хочу каркать, но прикинь – Лысый узнает местонахождение Штаба. Шлеп! Как большую жирную муху. И все ячейки до единой остаются сами по себе. Это все. Ноль. Институт уничтожен. По крайней мере в Питере точно. Нет снабжения, никто не дает заданий, неоткуда получать информацию. Некому отмазывать. Через неделю после уничтожения Штаба все командиры ячеек вынуждены будут сложить оружие. Не с кем будет бороться, ведь все задания дает Штаб. Игра в «Зарницу» закончится. Тру-ту-ту. Отбой!

– У тебя истерика. – одернул ее Денис.

– Ничуть. – Девушка качнула головой. – Я просто рассматриваю наихудший вариант. У нас кончаются деньги, работы нет, мы становимся бомжами и умираем под забором. Точнее я умираю, а ты коченеешь или уходишь в дикий вампиризм и живешь, пока кто-то из чокнутых горожан не снесет тебе голову серпом. Так что экономия нам не поможет. Нужно кардинальное решение. Если деньги экономить и не зарабатывать, они все равно кончатся. Деньги надо вкладывать, тогда они делают деньги.

– Сто рублей ни во что не вложишь.

– Значит нет разницы, как их тратить. – спокойно ответила Фели. – Хоть сразу все проесть, хоть растягивать на неделю и жить впроголодь. Я это проходила не раз, можешь мне поверить. Улица – хороший учитель.

– Ты совсем не похожа на уличную девчонку.

– Это я так маскируюсь. Если сто рублей вложить ни во что нельзя, значит это не деньги и можно о них забыть. Забыть, и устраиваться как-то иначе. Так, словно мы совершенно одни и помощи никогда не будет. Словно мы приехали в чужой город и начали все с нуля, будто нет и не было никогда никакого Института.

Деня слушал внимательно, постепенно раскрывая рот.

– Круто. – наконец выдохнул он. – Типа как робинзоны. Можно попробовать устроиться в какой-нибудь ночной клуб. Я буду на гитаре лабать, а ты споешь что-нибудь, задницей повертишь…

– Это вряд ли… – Фели остановила мечтания. – Знаешь сколько таких желающих? Да и гитары у нас нет. А то можно было бы играть в переходе – на еду бы наковыряли.

Она села на корточки и грустно уставилась в свет за окном. Внизу снова взялись терзать рояль. Очень уныло. Голуби сорвались с крыши, закружили тенями и улетели туда, где спокойней.

– У нас есть флейта. – Деня похлопал себя по карману. – Ты же умеешь играть?

– Две с половиной мелодии, под которые можно либо спать, либо трахаться после работы. Это не для перехода. Там нужен драйв, гитара, комбик, чтоб народ цепляло. Иначе ничего не заработать.

Деня присел рядом, задумался.

– Все-таки можно попробовать. Это лучше, чем собирать бутылки.

– Значит вечером на разведку. – подытожила Фели вполне командирским тоном. – А сейчас я намерена отсыпаться. У меня от внезапного обжорства глаза слипаются.

– Давай. – Денис достал зеркальце. – Это на всякий случай. И перетащи постель в тень, чтоб я мог быть рядом.

Время до вечера шло пунктиром – сон, явь, мысли, сны. Часа через четыре снова захотелось есть. Фели проигнорировала. Спать – меньше мыслей.

Вечером уселась у чердачного окна, провожать солнце. Деня пялился в стену – укладывал файлы в башке.

Солнце садилось лениво, будто издевалось, Фели то и дело посматривала на часы. Запад позолотился, потом начал алеть.

– Деня… – позвала девушка. – Твой злейший враг отправился гонять вампиров в Америку.

– Село? – Денис повернул голову.

– Почти.

Свет медленно, но уверенно угасал.

– Село. – уже утвердительно сказал вампир. – Чувствую.

Фели села на импровизированную постель и завела часы. Сутки долой.

У некоторых агентов Института были «Командирские» с автоподзаводом. Фели выбрала обычные. Заводя их, можно перед самой собой отчитаться за сутки. Такая засечка на сплетении кармы.

Вертишь заводную головку и можно вспомнить сколько каких поступков легло на твой личный счет. Хороших, плохих…

– Будем думать, что играть. – Деня пожал плечами. – Для уличного выступления нужен забойный ритм и то, что называется драйвом. Поскольку ударника у нас нет, надо использовать мелодию, которая ритмична сама по себе. Сможешь выдать такую на флейте?

– Попробую. – неуверенно ответила Фели. – Ты напой, а я повторю.

Он напел довольно зажигательную мелодию.

– Ухватила? Это моя старая наработка, как раз для улицы.

Вампир покопался в кармане и протянул девушке флейту.

– Давай.

Фели взяла, выдула ноту, другую…

– Ритм бодрее! Четче, четче! О, так и держи.

Она ухватила тему и начала выстраивать вариации, ориентируясь на ритм, с которым вампир притопывал по полу.

– Так? – девушка опустила флейту. – Средневековая какая-то музыка. Ирландия?

– В моей вольной переработке. Пойдет.

Фели поднесла флейту к губам и снова заиграла, глядя на Денину ногу.

– Раз, два, три, четыре… – вампир несколько раз качнул головой в такт. – Сильную долю выдувай четче! Во!

Теперь держать ритм стало проще. Фели прикрыла глаза и буквально слилась с мелодией.

– Блин, без привычки голова кружится. – Девушка остановилась и отложила флейту.

– А ты подуди пока, потренируйся. А я отдохну. Крысиная кровь – дерьмо. Не на долго хватает.

Фели вздохнула.

– Тогда тебе лучше не двигаться. Поэкономить кислород.

– Да фиг он так экономится. – Денис грустно вздохнул. – Пойду лучше еще пару крыс изловлю.

– Фу… – скривилась Фели.

– Думаешь мне не противно? А как жить? Мало того, что эти твари на вкус хуже стоялого гноя, так у них еще и блохи в шерсти. Ладно, пока полежу, там видно будет.

Чердак разбегался в две стороны и терялся в густых тенях. Скоро белые ночи окончательно сойдут на нет.

Деня прилег на доски рядом с девушкой – почти коснулся ее бедра головой. Потом, словно невзначай, придвинулся еще на чуть-чуть. Фели скосила взгляд, но смолчала.

Вампир закрыл глаза и повернулся на бок, при этом еще немного придвинулся. Белобрысые волосы коснулись джинсовой ткани. Фели отвернула лицо и улыбнулась – это становилось забавным. Деня замер, как отлитый из гипса, стараясь сохранить достигнутый статус.

Минуту ничего не менялось. Девушка шевельнула плечами, разминая затекшую в неподвижности спину. Отстраняться не хотелось – пусть Деня лежит, если ему так приятно.

Наверно у каждого человека есть некий предел интимности. Расстояние, на которое он к себе подпускает тех, с кем не собирается ложиться в постель. У некоторых оно больше, у некоторых совсем маленькое. Но чем меньше оно, тем старательнее человек его защищает.

Сейчас отстраняться не хотелось. То ли чувство вины, то ли что-то еще… Фели никак не могла понять своего отношения к Денису. Как парень он ее точно не возбуждал, но было нечто иное. Да, скорее всего чувство вины за то, что он стал таким. И еще чувство благодарности за надежность.

Девушка только сейчас задумалась о том, сколько Деня потерял, став вампиром. Раньше это выглядело как-то абстрактно. Сейчас нет.

Фели слышала, что вампирская жажда крови это сублимация сексуальных желаний. А вообще интересно, могут вампиры трахаться или нет? Женщины наверняка могут, но мужчинам физиологически нужно давление крови. Да, с кровью у них проблемы. Остаются только фантазии.

Видимо не случайно вампиры выбирают жертву противоположного пола… Это у них такой секс. Кровавый.

Фели всегда чувствовала, когда ее хочет мужчина. Без слов, без намека. Непонятно как. То ли на уровне запаха, то ли вообще на уровне тонких энергий. Иногда это было приятно, чаще нет, иногда совсем отвратительно.

У Дениса это всегда было ярко написано прямо на лбу, еще с тех пор, когда он был человеком. Отвращения не вызывало, восторга тоже. Такая галочка, крестик, засечка. Всегда приятнее нравиться, чем вызывать отвращение.

Сейчас что-то неуловимо изменилось – Фели хотелось сделать для Дени приятное. Ну… Не в этом смысле, конечно. Так, чисто по-дружески.

Она тихонько провела ладонью по волосам вампира. Лед, а не кожа. Но Фели привыкла.

Денис лежал как труп – даже не шевельнулся.

– День… – позвала девушка. – Не прикидывайся шлангом.

– А чего… Я ничего. – отозвался вапир.

Он едва уловимым движением отодвинулся от ее ноги.

– Дурачок… – девушка снова придвинула его голову. – Иди сюда. Мне не нравится, что ты делаешь это украдкой, словно что-то нехорошее. Я разве против?

Деня открыл глаза.

– Всегда была против. – пожал он плечами. – Отодвигалась, шарахалась… За руку тебя не возьми.

– Это я с непривычки. – честно призналась Фели. – Прикинь, я с детства боялась вампиров. Пряталась от них под одеялом. И вдруг рядом со мной настоящий вампир.

– Можно понять. – по-джентельменски поддержал ее Деня. – А сейчас не боишься?

– Нет. – Фели снова провела по его волосам. – Даже наоборот. Хочется сделать для тебя что-то приятное.

– Да? – в глазах Дени мелькнул интерес. – И что именно?

Девушка задумалась, не в силах сходу предложить столь интимное дело.

– Ты жрать сильно хочешь? – наконец выдавила она из себя.

– В смысле? – нерешительно переспросил вампир.

– Ну, в смысле по-нормальному. Нормальной человеческой крови.

– Сдурела? – вампир невольно облизнулся. – Где ж ее взять?

– Во мне. – уверенно ответила Фели. – У тебя есть чем резать?

Денис ошарашено замер. Слова никак не могли оформиться на губах.

– Тебя что, парализовало? – девушка ободряюще улыбнулась. – Да не щемись ты так. От меня с одного стакана не убудет. Донорская норма – двести грамм.

Деня скосил взгляд и осторожно сел рядом.

– Я так понял, что ты не шутишь.

– Правильно понял. Зачем мне дохлый вампир? Если тебя нормально не покормить, ты ж закоченеешь совсем. А нам сегодня играть, между прочим.

Денис звучно почесал макушку.

– В этом есть резон. Если тебе не жалко, конечно.

– Да ладно… Восстановится. – отмахнулась девушка.

Вампир нетерпеливо заерзал на досках.

– Слушай, а зачем тогда резать? – он заискивающе глянул в глаза напарницы. – Может ты мне дашь так… Ну, куснуть. Слюнные железы мне выдрали с корнем, так что вреда для тебя не будет.

Он опустил взгляд и добавил:

– Резать-то все равно нечем.

– Ты меня пугаешь… – поежилась девушка.

– Это у тебя предрассудки. Честно. Резать было бы больнее. А от клыков шрамик – две дырочки.

Фели секунду подумала и решительно протянула руку.

– Грызи.

Деня аккуратно взял ее ладонь и придвинул запястье ко рту. Она даже не почувствовала укуса – от комара и то неприятнее. А тут лишь легкий зуд. Вампир напрягся и задвигал нижней челюстью, отсасывая кровь, одна капелька сорвалась с кожи и упала на пересохшую доску.

Через несколько секунд он отпустил руку и блаженно сглотнул.

– Кайф-то какой… Ты не представляешь. А как ты себя чувствуешь?

– В голове мутновато. – призналась Фели. – А так вроде нормально. А ты как? Полегчало?

– Спрашиваешь! – вампир растянул улыбку до ушей. – Это… Ну, точно как секс.

– Иди ты. – Фели притворно надула губы.

– Не обижайся. Ты же сама… дала.

– Я не думала, что ты все опошлишь.

– А с чем еще сравнивать? – пожал плечами Денис. – Приятней ничего в жизни нет.

– Вот дурак! – Фели шутливо стукнула его кулаком в плечо. – Больше не дам!

– Ну все… – Денис опустил голову, словно под топор палача. – Тогда я не смогу двигаться, закоченею, меня найдут менты, примут за труп и живьем зароют в землю. Лопатами.

– Это я уже слышала. – Фели коротко показала ему язык. – Ты бы лучше рассказал, в чем разница. Мне до ужаса интересно.

– Ладно. Короче, разница между донорской кровью и живой, только что из жилы, такая же, как между некрофилией и нормальным сексом.

– Я узнаю про тебя много нового… – девушка не сдержала улыбку. – Ты пробовал некрофилию?

– В пищевом варианте. – съязвил Деня. – Не хочешь слушать, не надо.

– Нет, напротив. Очень даже интересно. Тогда, если говорить твоим языком, напасть на человека в подворотне и отпить у него пару глотков крови, это изнасилование?

– Что-то вроде того. – неохотно ответил Денис.

Фели улыбнулась и украдкой осмотрела запястье. Шрам на долго останется. Ну и пусть.

– Я бы на твоем месте еще отдохнул. – посоветовал Деня. – Хотя бы часок. А то играть будет трудно.

Фели с удовольствием легла на доски, подложив под голову Денину куртку.

Крыша была вся в дырочках. Как звездное небо. Только тут звезды были не только точками, но и рваными краями, а иногда вообще треугольными или квадратными. Если сощуриться, можно было представить полет. Фели понравилось.

– День, я лечу в космосе! Прикинь.

– Круто. – вампир придвинулся ближе и Фели ощутила холод его бедра..

Не отодвинулась. Теперь это было бы глупо.

Она положила ладонь на Денину руку. Холод не пугал, наоборот успокаивал.

– Мне хорошо… – тихо шепнула она.

– Мне тоже. С тех пор, как я перестал быть человеком, мне впервые так хорошо.

* * *

Хорошо бы было перекусить. Дворжек не знал, когда он ел в последний раз, но желудок подсказал, что это было довольно давно. Жареной рыбки бы… Почему-то хочется именно рыбы и именно жареной.