Текст книги "Мстители"

Глава 22

В машину мы сели вчетвером и хотя это был большой седан, из числа тех, которые Америка некогда любила, но теперь не в состоянии прокормить, людей почти невозможно было разглядеть за грудами оружия. Я ничуть не удивился бы, исцарапав голень о базуку или разбив локоть о миномет. Разумеется, имелись тут и автоматы, снабженные множеством запасных магазинов. Невольно промелькнула мысль, что в нынешнем боевом настроении да с подобной экипировкой нам бы впору захватить Кремль и переустроить его на свой манер или по меньшей мере заглянуть в Гавану и наставить Кастро на путь истинный…

Несколько раньше Мак вместе с Мартой уехал в аэропорт, предоставив нам нанести последние штрихи самостоятельно. План, который приняли после оживленного обсуждения технических деталей, был прост, как и все великое. Поскольку считалось, что среди присутствующих я обладаю наибольшим опытом и вообще представляю собой нечто вроде неистребимого гладиатора, то мне предоставили честь быть человеком, который постучится в парадную дверь – в данном случае ей соответствовала корма судна – и прикажет злодеям-террористам выходить с поднятыми руками, тогда как три человека Беннетта будут прикрывать все возможные выходы. Беннетт изложил это несколько иначе. Он не преминул подчеркнуть, что его ребята и сами управятся со столь пустяковой задачей, но если уж мне так хочется их сопровождать, что ж, можно использовать и мои столь шумно разрекламированные таланты. Разумеется, в том случае, если я не предпочту взять на себя менее рискованную миссию. Он уверен, что никакого сопротивления нам не окажут, но принимает во внимание все возможные варианты.

После того, как план предстоящей битвы был окончательно утвержден, я перекинулся несколькими словами с Брентом. Остальные тем временем занимались подготовкой вооружения и амуниции.

– Возьмите, – сказал он и протянул маленький автоматический пистолет, который я сунул в левый носок. Оружие двадцать пятого калибра не слишком эффективно, но как правильно заметил один человек, любая пуля доставляет пострадавшему мало удовольствия, даже если она выпущена из пистолета двадцать пятого калибра. Зачастую, когда главный арсенал утрачен или израсходован, наличие подобного резерва может сыграть решающую роль в критическое мгновение. Я облачился в туфли на мягкой резиновой подошве, черные брюки и черный свитер с высоким воротником, который был бы слишком теплым для здешнего климата, если бы мы предполагали действовать при свете дня. Однако это в наши расчеты не входило.

К этому времени уже успело достаточно стемнеть.

– На стоянке у гавани вас будет ждать машина, на случай, если понадобится собственное средство передвижения, – сказал Брент. Маленькая белая «тойота»-пикап. В таком месте никто не обратит на нее внимания. Вот ключ. Еще что-нибудь?

– Укрытие? – спросил я.

– Сколько угодно. В тех местах намеревались создать промышленную зону, которая так и осталась в зачаточном состоянии. Это захламленный пустырь, поросший травой и кустарником. Есть несколько пустых зданий, некоторые недостроенные.

– Канал?

– Густая растительность по берегам.

– Истинная глубина?

– Дно предполагалось углубить до двенадцати футов, чтобы там могли проходить баржи, но сомневаюсь, что успели сделать. На сегодня глубина составляет меньше половины, а в некоторых местах, наверное, не больше двух-трех футов, к тому же там полно всевозможного мусора: бетонных блоков, старых машин и тому подобного.

– Ты занимаешься Элеонорой Брэнд, – сказал я. – Знаю, что телохранителя из тебя не готовили, но постарайся от души. Судя по всему, я впал у нее в немилость после того, как пресек попытку отправиться с нами.

– По крайней мере, у Беннетта, несмотря на всю его любовь к рекламе, хватило ума согласиться с тобой. Ладно, будь осторожен…

Я сказал какую-то подходящую фразу, и мы присоединились к группе, готовившейся захватить Защитников Святой Земли, или как там окрестил Беннетт для протокола нашу команду. И вот теперь мы приближались к зоне боевых действий в достаточно заброшенном районе города, где раньше мне бывать не доводилось – правда, я и в остальном небольшой знаток Майами. Мне припомнилась Элеонора Брэнд и ее вызывающее поведение. Оставалось надеяться, она смирит эмоции, не станет чересчур усложнять жизнь опекающему ее Бренту. Затем я вспомнил Марту Дивайн и то, как мило улыбнулась она, когда я открыл дверь; но, в конце концов, не один я удостаивался ее милой улыбки. Плевать на Марту Дивайн, твердо сказал покорный слуга самому себе. Я покончил с мыслями о ней, когда переспал с другой, более привлекательной женщиной, которая затем покончила с собой. Впоследствии кто-то еще заплатит за это; впоследствии, но не сегодня. Сегодня мы шли по следу опаснейших политических террористов и зловещих акул наркобизнеса, в существовании которых я крепко сомневался.

– Прокати разок мимо баржи, – приказал Лоусон, сидящий рядом со мной. – Не сбавляй скорости. Следи за дорогой, окрестности я буду разглядывать сам.

Мы с Лоусоном, как старшие офицеры, расположились позади. Мужчина, которого некогда в Нассау я узнал как Бердетта, занял переднее правое сидение. За рулем сидел младший солдат нашей армии: худощавый, темноволосый парнишка по фамилии Эллершоу. Последний, как я заметил, просто трясся от волнения. Он то и дело зевал, как будто засыпая, – верный признак нервного перевозбуждения – но с управлением справлялся вполне прилично. Бердетт, невысокий коренастый светловолосый мужчина, производил впечатление спокойного, уверенного в себе человека, но и он немного колебался.

Сидящий рядом со мной Лоусон так и рвался в бой, рвался так, что временами почти забывал, как сильно ненавидит меня за то, что я неоднократно выставлял его не в самом лучшем свете. Почти, но не совсем. Хорошенькая группа захвата, хмуро подумал я. Если они почти намочили штаны, когда нам предстоит иметь дело с тройкой немытых хиппи, среди которых – девушка, чего ожидать от этих людей в случае настоящей опасности?

Пока мы проезжали мимо, я, не поворачивая головы, заметил освещенные окна плавучего дома, достаточно крупного в своем роде сооружения, сделанного из стекловолокна. Некогда белая краска успела выцвести и облупиться. Рулевой пост размещался на палубе под изорванным белым навесом – некогда, если не ошибаюсь, они именовались крышами Бимини. Причал, у которого стояло судно, представлял собой массивное сооружение, рассчитанное на большие грузовые баржи, но половина его обрушилась в канал, оставив сваи, торчащие из воды наподобие обломков черных зубов. Неподалеку от причала, на усыпанной гравием площадке, между улицей и стеной канала, стоял маленький, изрядно потрепанный форд-фургон. Я уловил отзвуки музыки – чего-то громкого, с тяжелыми ударными инструментами.

– Сейчас свернешь налево, – сказал Лоусон. – Вон к тем складам, или ангарам. Припаркуйся так, чтобы нас не было видно отсюда. Вы готовы, Хелм?

– Относительно, – ответил я. – Вы уверены в целесообразности этого путешествия?

Соображения дипломатии требовали явить определенную сдержанность. Нетерпеливый герой ни у кого не вызывает восторга.

– Вы сами вызвались отправиться с нами. Никто вас не просил.

Итак, требования дипломатии были удовлетворены. Эллершоу отыскал пустырь между двумя темными сооружениями из шлакоблоков, выбитые окна которых свидетельствовали о заброшенности, и пристроил туда седан. Мы выбрались наружу. Автоматы моих напарников зловеще поблескивали в темноте. Покорному слуге скорострельное оружие предложить не удосужились, но я по этому поводу не испытывал особых сожалений. Всегда считал, что автоматы предназначаются для людей, которые не умеют стрелять и рассчитывают десятком разбросанных пуль добиться того, для чего достаточно одного точного выстрела. Иногда это и срабатывает, но в любом случае представляется не слишком экономным.

– Дайте нам время занять позиции, – сказал Лоусон.

– Сколько угодно, – отозвался я. – Мой девиз: «не торопись».

– К черту ваши девизы. Дайте пятнадцать минут я начинайте действовать.

Я бросил взгляд на светящийся циферблат часов. – Пятнадцать минут. Ваше пожелание для меня закон.

Лоусон издал сдавленное рычание и двинулся прочь в сопровождении свиты. Как всегда в подобных обстоятельствах мне припомнился генерал, который сказал, что сумеет управиться с врагами, но упаси Бог иметь дело с союзниками. Имя его я позабыл. Тихие звуки шагов стихли вдали, и на пустыре вновь воцарилась тишина: отдаленные отзвуки городской жизни почти не долетали сюда. На протянувшейся вдоль канала улице появилась машина, я увидел как Лоусон со товарищи быстро прижались к стене, выжидая, пока она проедет. Затем исчезли из виду.

Я направился к цели другим путем, обходя склады с обратной стороны. Быстро миновал протянувшийся за ними пустырь, перебегая от кустов к остову старой машины, а затем к отслужившему свой век побитому старому рефрижератору. На дорогу вышел примерно в сотне ярдов ниже по течению – точнее, отклонившись в сторону устья канала, где он наконец впадает в реку Майами, затоку Бискейн, Флоридский пролив или куда-либо еще. Прошел чуть дальше, туда, где дорога совершала небольшой поворот, скрывая меня из виду людей на борту плавучего дома и в его окрестностях, перебрался через проезжую часть и оказался среди кустов, окружавших канал. Брент назвал их густыми зарослями. Что именно там росло, сказать затрудняюсь. Возможно, манговые деревья. Ботаник, особенно ночью, из меня никудышний.

Затем, с мыслью о змеях и аллигаторах, я ступил в воду. Появление здесь акул представлялось маловероятным, чего нельзя было сказать о барракудах. Вдобавок мне припомнились фигурировшие в одной газетной статье аквариумные пираньи, которых выпустили где-то в окрестностях Флориды, после чего они успешно прижились в этих местах. В той же статье упоминалось и о зубатках, но я пришел к выводу, что уж с ними-то человек должен суметь управиться, будь-то на суше или в воде. Нынешнее купание не входило в планы предстоящей баталии и являло собой мою собственную, возможно, не слишком удачную задумку. Не исключено, что я вернусь из похода промокший, грязный и нелепый, тогда как остальные воины прибудут чистыми и сухими, громко потешаясь над моим жалким видом. Однако агенты, которые боятся предстать в глупом свете, долго не живут. Вне зависимости от того, что подумает Беннетт, я был бы последним дураком, если бы явился к двери, указанной мне анонимным звонком, не попытавшись выяснить хотя бы что-нибудь о людях, скрывающихся за этой дверью.

Чрезвычайно медленно, дабы избежать плеска, я передвигался вдоль берега под прикрытием густых свисающих ветвей. По дороге сразился с боа-констриктором, оказавшимся выброшенной покрышкой, и оцарапал голень о что-то твердое и ребристое, что вполне могло быть или крокодилом, или еще одним отработавшим протектором. Перед глазами у меня стояли прозрачные голубые воды тропических морей, омывающие белоснежные пляжи. Затем мне припомнилась Элеонора Брэнд, и я испытал некоторое сожаление, что не позволил ей вкусить неповторимые прелести мокрой и грязной жизни секретного агента. Увы, помешанная девчонка скорей всего с удовольствием пробиралась бы вслед за мной по грязному каналу, не забывая делать пометки в своем водонепроницаемом блокноте. Возможно, и неплохо, что Беннетт неожиданно поддержал меня, когда я предложил ей остаться дома и играть со своими куклами – единственный случай, когда он хоть в чем-то со мной согласился.

Я остановился. От белого плавучего дома меня отделяло сейчас менее пятидесяти ярдов. Черные очертания причала вырисовывались почти на одном уровне с верхней палубой. Возможно, этому способствовал прилив, хоть я и испытывал некоторые сомнения касаемо наличия таковых в Майами. Предположительно, приливы здесь были, но точно этого я не знал. Не знал и многих других более или менее важных вещей. И наиболее важной из них, неожиданно осознал я, представлялся ответ на вопрос, почему закоренелый любитель рекламы мистер Беннетт из ОФБ этой ночью возражает против присутствия в организованной им экспедиции журналистки, могущей запечатлеть в бессмертной прозе его победу над зловещими силами террора. Брент также упоминал об этом странном феномене, но я думал о других вещах и не придал его словам особого значения. Вдобавок, хмуро подумал я, немалый интерес представляло и то, что ни Мак, ни я и не думали настаивать на моем собственном участии. Беннетт просто предположил или сделал вид, что предполагает подобную реакцию с нашей стороны. Вывод, напрашивавшийся из всех этих размышлений, представлялся совершенно невероятным, однако я пережил многих своих коллег по ремеслу, в том числе и потому, что отказывался от невероятных предположений не чаще, чем боялся выглядеть нелепо.

Я сделал глубокий вдох и очень осторожно двинулся вперед. Легкий ночной бриз поднял на поверхности канала слабую рябь, помогающую скрыть расходящиеся от меня круги. Потом над головой навис причал, я пробрался между черными сваями и остановился в темноте. Грохочущая музыка стала громче, и я смог передвигаться быстрее, не опасаясь быть услышанным. Вблизи выяснилось, что обитатели плавучего дома соорудили для своих нужд некое подобие лестницы, грубо сколоченную неуклюжую конструкцию, творение рук, не слишком пекшихся о результатах своего труда. Я двинулся к ней и обнаружил, что вода вокруг баржи довольно глубока: последний отрезок пришлось проплыть. Медленно и осторожно я начал подниматься, благословляя громкую музыку, которая заглушала плеск воды, стекающей с моей мокрой одежды.

В двух пролетах над уровнем палубы покорному слуге удалось заглянуть в выходящее сюда большое окно рубки. Когда-то окно было разбито, возможно ходившим мимо случайным вандалом. Впоследствии проем закрыли тонким прозрачным пластиком, расколовшимся на части, которые теперь слегка покачивались на ветру, позволяя звукам музыки – и, вероятно, также упомянутому Брентом кондиционированному воздуху – беспрепятственно пробиваться наружу. Отсюда открывался отличный вид на внутреннее помещение и вид этот был весьма любопытным. Впервые в жизни я созерцал рубку, выстеленную деньгами.

Банкноты валялись повсюду, подобно опавшим осенним листьям, покрывали ободранную софу, исцарапанный стол, два кресла с изорванной обшивкой, не говоря уже о потертом ковре на полу. Банкноты лежали даже на печи и в раковине, различимой в дальнем конце рубки. Посредине помещения, на полу сидела маленькая, довольно симпатичная девушка с умеренно грязным лицом и спутавшимися светлыми волосами. На ней был изысканный, явно новый и дорогой атласный пеньюар кремового цвета, искусно украшенный легкими кофейными кружевами. Застегнуто сие одеяние было весьма небрежно, позволяя разглядеть, что ничего больше на ней нет. Я отметил, что тело у нее довольно красивое. В руке она сжимала пластмассовый бокал для шампанского, из числа тех, что разбираются на две части: ножку и чашу. Свободной рукой она подбрасывала в воздух банкноты, выгребая их из объемистой сумки. Сумка была полна денег. Банкноты, кружась, опускались повсюду и девушка радостно хохотала. Затем она игриво бросила пригоршню в человека, видеть которого я не мог.

Внезапно музыка оборвалась: мгновение спустя, послышался резкий звук, заставивший меня сунуть руку под мокрый свитер и сжать рукоять револьвера. В поле моего зрения появился человек, сжимающий пенящуюся бутылку с шампанским, из которой он наполнил бокал девушки. Девушка отчаянным жестом указала на сверкающий пеньюар, оросившийся брызгами напитка.

– Осторожнее, ты наставишь мне пятен, – донесся до меня ее голос.

– Забудь об этом; там, куда мы направляемся, у тебя будет гора таких шмоток. Я просто хотел показать тебе маленький кусочек новой шикарной жизни, чтобы ты начинала привыкать. Но теперь лучше надеть старую одежду. Не ехать же в этом наряде, хотя должен признать, выглядишь ты в нем превосходно.

Это был старший из описанных нам мужчин, тот, которого Бренту не удалось повидать, высокий, черноволосый с аккуратной маленькой остроконечной дьявольской бородкой, которая странно противоречила мятой хлопчатобумажной рубашке и грязным джинсам. Он зазывающе махнул бутылкой, и я увидел третьего члена зловещей банды террористов: полного мальчугана, тоже в джинсах, который не обзавелся бородой по простой причине, что борода еще не росла. Только слабый белый пух покрывал нижнюю часть его пухлого лица.

– Ты… ты уверен, что мы теперь в безопасности? – с беспокойством спросила девушка.

– Не беспокойся, это был ловкий трюк, и все прошло как по маслу, – заверил ее черноволосый. – К тому же я выждал, пока все успокоится, и только потом вернулся. Можешь быть уверена, за мной никто не следил. – Он улыбнулся. – Итак, ребята, Защитники Святой Земли объявляют о самороспуске. Господи, я и сам не верил, что найдутся простаки, которые клюнут на такую дешевку. – Он недоверчиво покачал головой. – Признайте, это почище контрабанды.

– Когда ты взялся за дело, я решила, ты рехнулся, – сказала девушка. Она хихикнула. – Правда, я и сейчас так считаю. Но хитрости тебе не занимать стать.

– Но… кто же на самом деле потопил все эти корабли? – спросил пухлый парнишка. Бородатый резко встряхнул головой.

– Не знаю и не хочу знать. Люди, которые топят корабли, опасны. – Он посмотрел на бутылку, наполнил протянутые ему бокалы, и покончил с остатком, приложив горлышко к губам, после чего удовлетворенно вытер рот рукой.

– Знаете, я начинаю привыкать к этому пойлу, – заявил он. – Собственно, почему бы и нет? Теперь допивайте и начинайте собирать наше не облагаемое налогом состояние. Мы покидаем трущобы и направляемся к богатой праздной жизни.

Настала пора действовать, собственно, назначенное время уже прошло. Я покинул машину двадцать пять минут назад. Оставалось надеяться, что затаившаяся в кустах или где-либо еще команда не слишком болезненно воспримет затянувшееся ожидание. Я сделал глубокий вдох, отделился от воды и приподнявшись на лестнице, перекинул ногу через перила, осторожно переместил свой вес. Даже большое судно заметно отреагирует на пару сотен фунтов, внезапно брошенные на его палубу. Наконец, я обрел опору, прокрался под окном, выпрямился и быстро свернул за угол, направляясь к двери, выходящей на корму. Остановился и резко постучал по ней рукоятью револьвера.

– Отдел Федеральной Безопасности, – громко произнес я, – Судно окружено. Выходите с поднятыми руками.

В следующее мгновение я двумя прыжками преодолел расстояние, отделявшее меня от поручня с противоположной от берега стороны, перемахнул через него и бросился в канал. И все же реакция моя оказалась недостаточно быстрой. Первая автоматная очередь ударила в дверь прежде, чем я закончил говорить, и если бы я уже не двигался в сторону, то мгновенно превратился бы в решето. Однако и так одна из скверных маленьких девятимиллиметровых пуль обожгла мне руку прежде, чем я покинул зону обстрела. Падая в воду, я слышал за спиной оглушительный грохот трех деловито работающих автоматов. Напоминало Третью Мировую Войну.

Не удивительно, что ребята Беннетта слегка нервничали, отправляясь на дело в одной машине с человеком – вернее, одним из людей – которого намеревались убить. И не удивительно, что Беннетт предпочел не показывать сегодняшнюю бойню остроглазой журналистке.

Глава 23

Ударяясь ногами о поверхность канала, я припомнил слова Брента о встречающихся в этих местах остовах старых машин и бетонных блоках, но подо мной оказалось достаточно много воды. Я погрузился по меньшей мере на восемь футов, прежде чем коснулся ногами дна. Дно оказалось достаточно мягким и илистым, и я предпочел расстаться с ним как можно скорее. Однако по пути на поверхность вспомнил, что и там меня ожидает мало приятного. В результате я развернулся и поплыл под водой в сторону баржи, которая в настоящий момент представлялась наиболее надежным укрытием, если ее вообще можно считать укрытием от автоматных очередей. Маленькие автоматные пули с твердым покрытием можно добиться, разбрасывая пули наугад – и чего добиться нельзя. Мужчина стоял за спиной девушки, помогая ей подняться и поторапливая. Лицо его было залито кровью.

– Не спеши, – услышал я его шепот. Проберешься в окно и сразу бросайся за борт. Там сбросишь эту шикарную тряпку, чтобы им было во что пострелять, а сама поплывешь под водой. Столько, сколько выдержишь…

– А Элмер? – Голос девушки дрожал от пережитого потрясения, но она оказалась крепче, чем я предполагал: по-прежнему думала о товарище.

– Элмер мертв. Когда скажу «вперед»…

– А ты?

– Двинусь сразу за тобой, малышка. Вперед!

Они поднялись вместе. Мужчина руками отбросил в сторону осколки стекла, очищая напарнице путь. Пару раз он освобождал ее цепляющийся за предметы свободный наряд, из последних сил подталкивая ее к выходу. Ему уже не предстояло никуда идти, и он сознавал это. На ногах его удерживала исключительно сила воли, движимая последним желанием помочь спутнице спастись.

Затем дверь рубки распахнулась, и вновь заговорил автомат. Я увидел, как мужчина отчаянным рывком бросился между маленькой светловолосой девушкой и новым дуновением смерти, но мгновение спустя рухнул на палубу и оставил подругу беспомощно покачивающейся на пороге. Тело ее несколько раз сильно содрогнулось. Света было достаточно, чтобы я смог разглядеть ошарашенное и недоверчивое выражение, застывшее на симпатичном лице. В уголке ее рта появилась струйка крови, и она машинально попыталась утереться рукавом, затем рот раскрылся и густой темный поток оросил красивый наряд, который дружок подарил ей в начале новой, богатой и красивой жизни. Еще мгновение она стояла, покачиваясь, потом не удержалась и исчезла из виду.

Что ж, людям, которые пытаются отыскать Эльдорадо на чужих банковских счетах, не пристало слишком громко жаловаться, когда приходит расплата. И все же, эти ребята в худшем случае нанесли вред чьему-то бумажнику. Сам я человек достаточно жестокий, и возможно, не мне говорить такие вещи, и все-таки на мой взгляд существует совершенно определенная граница между преступлениями, совершенными с помощью мышц, и преступлениями, совершенными с помощью ума, или, иначе говоря, так называемыми насильственными преступлениями и преступлениями белых воротничков. Одно дело поставить под угрозу жизнь человека и совсем другое – поставить под угрозу его деньги. Главное сохранить жизнь и здоровье, а деньги – дело наживное. Только мертвого или калеку можно считать по-настоящему пострадавшим. Физически эти ребята не причинили вреда никому. Поэтому настигшее их суровое возмездие представлялось не слишком оправданным.

Однако сейчас времени для сентиментальных размышлений у меня не было. Когда имеешь дело с грубыми людьми, приходится помнить: с тобой могут обойтись грубо. Я продвинулся вперед вдоль борта баржи и остановился у тупого нависающего носа. Едва я успел устроиться на новом месте, как судно ощутимо покачнулось. Двое коллег присоединились к Лоусону, уже находящемуся на борту. Я знал, что именно он распахнул дверь и в последний раз нажал на спуск автомата, поскольку затем с баржи донесся его голос, сообщающий: все в порядке, можно перебираться на борт. Чуть погодя, послышались неуверенные шаги и звуки рвоты: молодой Эллершоу прощался со своим обедом, обнаружив, что стрельба по живым мишеням несколько отличается от упражнений в тире. Двое остальных появились на палубе.

– Как только он управится, – донесся до меня голос Лоусона, – отправишься с ним на берег, отыщешь парня и позаботишься о нем. Проклятие, ведь я держал его на мушке, но он двигался слишком быстро…

– Нет.

– Что ты сказал?

– Ты прекрасно слышал, – холодно ответил Бердетт. – Я не стал бы забираться в чащу на поиски разъяренного гризли и не стану бросать вызов агенту вроде этого, особенно после того, как участвовал в попытке его убить. Этот человек профессионал. Сейчас он притаился и ждет нас. И я не слишком рассчитываю, что сопливый мальчишка – сопливый в полном смысле этого слова, ты только посмотри на него – поможет управиться с Хелмом в темноте. Тебе нужен мистер Хелм, иди и выслеживай его.

– Послушай, мы должны…

– Ты должен. Я ничего не должен. Теперь, если хочешь навести порядок на борту – например, вложить оружие в руки этих людей, прежде чем вызовем полицию, жду твоих приказов. Но приказа пойти на самоубийство я выполнять не стану и мальчишку тоже не пущу. Он неплохой парень, разве что нервничает немного, и я не позволю отправить Эллершоу в руки профессионального охотника на людей, который ему не по зубам. Ты у нас храбрец, тебе и карты в руки. Я же предпочитаю прослыть жалким трусом и остаться здесь. Да и то не надолго. Так что решайся поскорее.

– Я тебе это еще припомню, Бердетт!

– Сделай одолжение. Мертвецу ты ничего не припомнишь.

– Собственно говоря, Хелм скорее всего уже давным-давно сбежал. Он понимает, что ему с нами не совладать, у него и оружия-то всего одна пушка тридцать восьмого калибра.

– Давай, давай, постарайся себя уговорить. Меня тебе не убедить, и мальчишку тоже. И если тебе нужна наша помощь, дабы эта бойня выглядела более убедительно, говори, что от нас требуется, пока тела не остыли. Или пока кто-нибудь не попросил полицейских выяснить, что за битва здесь разыгралась. – Последовала короткая пауза, после чего Бердетт другим, более мягким голосом произнес:

– Иди сюда, сынок. Раз уж тебе предстоит стрелять в людей ради заработка, надо привыкать к тому, как это выглядит.

Они вошли внутрь, где я не мог их слышать. Я осторожно двинулся в сторону причала и отыскал место, где большая свая обеспечивала укрытие, а поперечная балка давала опору ногам. И стал ждать. Наконец Лоусон обеспечил своих подручных работой и вышел наружу. Люди вроде него никогда ничему не учатся. Они уверены, что весь мир принадлежит им. Бердетт – другое дело. Он более реально смотрит на вещи. Лоусон же и представить не мог, что его самоуверенная манера то и дело хвататься за оружие, а зачастую еще и нажимать на спуск, раздражает окружающих. Двух попыток в отношении моей скромной персоны было более чем достаточно. К тому же компания по-прежнему остро нуждалась в трупе, а собственное тело я предлагать не собирался.

Тяжеловес Лоусон обогнул рубку, направляясь к трапу. Он потянулся вверх и положил оружие на причал, чтобы ухватиться за лестницу обеими руками. Я обошелся с ним не слишком честно. У него не оставалось ни малейшего шанса, точно так же, как у девушки в рубке. Я выглянул из-за сваи, тщательно прицелился и четырежды попал ему в грудь через лестницу. Это представлялось не слишком экономным, хватило бы и одной пули плюс две для подстраховки, но мне хотелось быть абсолютно уверенным; к тому же любопытно было проверить, все ли патроны выстрелят после пребывания в воде. Как выяснилось, нынешние производители боеприпасов дело свое знают.

Секунду или две после последнего выстрела Лоусон еще висел, отчаянно вцепившись в лестницу, подобно умирающей девушке-хиппи, после чего тяжело рухнул на палубу. Я бросил туда же револьвер и проследил, как он скользит по палубе и останавливается рядом с неподвижным телом. Мгновение спустя, на палубе появился Эллершоу с автоматом наизготовку. Он уже готов был полить окрестности беспорядочным огнем, но тут за спиной у него возникла фигура Бердетта, который положил руку ему на плечо.

– Не суетись, сынок.

– Но он застрелил мистера Лоусона! И не мог далеко уйти!

Бердетт склонился над телом. Затем выпрямился, сжимая в руке револьвер, – мой револьвер, но мы не носим оружия, которое можно опознать. Не глядя на палубу, Бердетт громко и выразительно произнес:

– Чертовски неприятно, но по крайней мере, у нас теперь имеется отличный труп с пулевыми ранениями спереди. И я не намерен уточнять их происхождение. У нас есть даже револьвер, из которого сделаны выстрелы. Ну-ка, парень, помоги мне дополнить картину так, чтобы мы смогли доложить всемогущему мистеру Беннетту, что выдающийся его агент принял геройскую смерть от рук злодеев-террористов…

Я двинулся прочь, оставив их за этим занятием. Путь по каналу до гавани, о которой упоминал Брент, оказался неблизким, и несколько раз мне приходилось нырять, скрываясь от полицейских машин, наконец направляющихся к месту происшествия. Небольшой пикап ничем не выделялся среди остальных, припаркованных на стоянке машин, и сев за руль, я не привлек к себе внимания. Отъехав на безопасное расстояние, я остановился у закрытой в эту пору заправочной станции и воспользовался местным телефоном-автоматом. Я не рассчитывал, что мне ответит сам Брент, поскольку ему было поручено охранять Элеонору Брэнд, но он должен был оставить кого-нибудь у телефона на время своего отсутствия. Однако никак не ожидал услышать голос Марты Дивайн.

– Думал, ты уже в Вашингтоне, – сказал я.

– Разве я говорила, что собираюсь в Вашингтон? Я просто проводила отца в аэропорт, а потом… Мэтт. Ее голос заставил меня встревожиться.

– Что-то случилось?

– Да. Твой друг, мистер Брент попал в больницу. Он просил, чтобы ты побывал у него как можно скорее. Сказал… сказал, если понадобится, врывайся с боем, потому что ему нужно немедленно тебя видеть.

В голове у меня быстро промелькнули возможные варианты случившегося.

– Ты не знаешь…

– Я не знаю почти ничего, Мэтт. Знаю только, что он срочно хочет повидаться с тобой. Он попросил меня приехать сюда, дождаться твоего звонка и объяснить тебе, насколько это важно.

– А ты-то как оказалась замешанной в эту историю?.. Ладно. Какая больница?

– "Святой Маргариты". – Она продиктовала мне адрес. – Я буду ждать тебя у столика дежурной… Ох, Мэтт.

– Что?

– Не будь к нему слишком строг. Я уверена, он сделал все, что было в его силах.