Текст книги "Мстители"

Глава 24

Со временем учишься не напрягать голову понапрасну. Представлялось совершенно бессмысленным перетруждать мозг по дороге в больницу, пытаясь угадать, насколько пострадал Брент или что случилось с Элеонорой Брэнд в его отсутствие. Все это я узнаю в свое время. Предварительные рассуждения ничем не помогут.

Однако существовала некая неприятная вероятность, о которой следовало подумать прямо сейчас. Вероятность того, что я, подобно Беннетту, повел себя, как сопляк. Несколько запоздало я осознал, что если бы незнакомка с хрипловатым голосом хотела только обратить внимание Беннетта на компанию, именующую себя Защитниками Святой Земли, она могла бы позвонить непосредственно Беннетту. Зачем вмешивать в это дело меня? Разве что она знала репутацию Беннетта достаточно хорошо и понимала: этот человек никогда не станет делиться с нами опасной информацией, доставшейся ему одному. Он нашел бы способ провернуть дело без нашего участия.

Выбранный же ею способ дозволял надеяться, что ознакомив с полученной информацией сотрудничающую организацию я также приму участие в предстоящей затее. А стало быть, в течение определенного времени не смогу служить телохранителем. Наблюдение за Элеонорой Брэнд временно поручат кому-нибудь другому. И весьма вероятно, что успокоенные полным отсутствием враждебной деятельности – единственным посягательством на безопасность Элеоноры до сих пор была самонадеянная попытка Беннетта – мы не станем поспешно приставлять к женщине, которой, похоже, пока ничего не угрожает, еще одного опытного агента. Тем более, что не так уж их у нас и много. Попытаемся обойтись помощью подручных средств.

В результате мы – какие там мы, я! – поручил неопытному парню сыграть роль телохранителя, покуда сам отправился купаться в темных каналах, причем, как выяснилось, без особой нужды. Увы, сидя за рулем, невозможно задать самому себе хорошенькую взбучку. Японские же пикапы обладают всеми недостатками любого американского грузовика. Поэтому на большой скорости приходится внимательно следить за дорогой, дабы не вылететь на обочину. В больницу я добрался позже, нежели предполагал. Марта уже ждала меня, сидя на скамье, напротив справочного стола.

При моем появлении она встала и с удивлением посмотрела на меня, напомнив, что я являю собой далеко не безупречный образец изящно одетого мужчины. Тем не менее, одежда успела высохнуть, я по возможности очистил ее от грязи, а в свете нынешней моды выглядел даже менее подозрительно, чем человек в тщательно отутюженных брюках.

– С тобой все в порядке? – поинтересовалась Марта.

Я кивнул.

– Как он?

– Критическим состояние не назовешь, но Брент отказывается принимать любое лечение, пока не поговорит с тобой. Боится, что его выведут из игры.

– Куда нам идти?

– К нему только что прошел врач. Он просил тебя, когда приедешь, подождать; он сейчас вернется.

– Хорошо. – Я поколебался. – Ты не знаешь, где сейчас Элеонора Брэнд?

– Элли? – Марта удивленно нахмурилась. – Нет, понятия не имею, откуда мне знать? Последний раз мы виделись днем. – Губы ее сжались. – Не забывай, что после того, как она со мной обошлась, нас больше нельзя назвать подругами. А почему ты спросил?

– Бренту было поручено приглядывать за ней. Боюсь, ей угрожает опасность.

– Вот уж не слишком огорчусь. – Марта ухмыльнулась. – Ладно, не обращай на меня внимания. Но Брент мне об этом не говорил. – Последняя фраза прозвучала несколько обиженно. Я улыбнулся.

– По-видимому, просто не знал, насколько тебе, можно доверять, хоть ты и дочь босса. Так что же случилось?

Марта глубоко вздохнула, настраиваясь, и принялась за рассказ:

– Проводив отца, я зашла в ресторан аэропорта – точнее, в нечто вроде бара. Выпила, после чего вспомнила, что ничего не ела с того времени, как вылетела из Новой Мексики сегодня утром. В самолетах еда в последнее время стала совершенно невозможной. Девушка за стойкой сказала, что я могу поесть здесь же, в кабине. Разумеется, пришлось подождать. Еду должны были принести из соседнего ресторана, куда, конечно, никто и не подумал бежать сломя голову. Но меня это не слишком беспокоило. Отец оставил мне номер, по которому следовало впоследствии позвонить и узнать, чем закончилась ваша экспедиция, но было еще слишком рано. Я заказала себе еще бренди, и тут у стойки появился Брент. Я махнула ему рукой, и он подошел, но особой радости от встречи со мной не проявил. Выглядел довольно озабоченным. Тем не менее, предложил мне доехать до гостиницы на его машине и сэкономить на такси. Собственно говоря, ничего больше он мне сказать не успел. На нас напали на стоянке в аэропорту. – Марта поколебалась. – Я… я не слишком ему помогла, Мэтт. Точнее говоря, совсем не помогла. Я повела себя как беспомощная девица в кино, которая, опирается на машину и наблюдает, как ее спутников… Это произошло так быстро!

– Сколько их было? – спросил я.

– Двое. Молодые. Чернокожие. Один неожиданно выпрыгнул и схватил мою сумочку. Я закричала, Брент бросился на него, и тут второй появился из-за машины и ударил Брента чем-то по голове. Брент упал, и тогда тот, что держал мою сумку, обошел его и несколько раз ударил ногой. Потом первый нагнулся, ударил опять, и оба убежали… – Она немного помолчала и добавила: – Полиция нашла мою сумку неподалеку. Исчезли только Деньги. Это сочли обычным ограблением, но ведь было не так, правда?

– Вероятно, нет.

– Брента забрала «скорая помощь», а я села в его Машину – он оставил мне ключи – и поехала к нему и, как он просил, стала ждать твоего звонка. Там был еще один человек, Брент назвал его дублером, который отнесся ко мне весьма недоверчиво. Заставил меня подтвердить свою личность через Вашингтон, и лишь тогда подпустил к телефону.

– Именно так и должен был поступить. Брент сказал тебе, что он делал в аэропорту?

– Он сказал… – Марта нахмурилась, пытаясь припомнить. – Сказал, будто проводил кого-то и договорился, чтобы об этом человеке позаботились… Элли? Я пожал плечами:

– Это всего лишь догадка. Долго намерен копаться этот врач?

– Мэтт?

– Да.

– Как его зовут? – спросила она. Я нахмурился.

– Кого, врача? Откуда мне знать… А, Брента? Кажется, Майк. Майк Брент. Почему ты спрашиваешь?

– Он… он очень приятный парень. Странно, что такой человек участвует в грязных играх отца. И в твоих.

Это прозвучало несколько покровительственно. Опытная, взрослая вдова в аккуратном белом костюме, миссис Роберт Дивайн бросила снисходительный взгляд на занятых глупыми играми детей. Неодобрительное отношение к тому, чем занимаемся мы с ее отцом, не тронуло меня, к этому я уже привык, но так и подмывало ответить, что парень, о котором идет речь, – многообещающий сотрудник уважаемого законного учреждения, а сама она не так уж стара. Однако внимание наше привлекла женщина за столом дежурной.

– Звонил доктор Ливайн, – сказала она. – Вы можете пройти в палату.

Доктор встретил нас, когда мы вышли из лифта: невысокий мужчина в белом халате с загорелым лицом, крупным носом и умными, сочувствующими карими глазами.

– Надеюсь, это действительно важно, – сказал он.

– Что с ним, доктор? – спросил я.

– Пытаемся определить, но пациент отказывается подчиняться, пока… Ясно, что сломано несколько ребер. Ему нанесли несколько ударов по черепу, один довольно сильный. Мы опасаемся трещины… Пожалуйста, постарайтесь закончить как можно быстрее. Я не позволил бы вам являться к нему, но больной упрямо утверждает, что это важно, а нервное возбуждение может оказаться не менее опасным, чем некоторое промедление. Поэтому дайте ему выговориться, но, пожалуйста, не оставайтесь там ни минуты дольше, чем действительно необходимо.

Я кивнул и, не думая о приличиях, первым прошел внутрь. За мной следовала Марта и вежливо пропустивший ее доктор Ливайн. Брент лежал на кровати с закрытыми глазами. Веснушки особенно бросались в глаза на побледневшем лице. Голова была перевязана, а под больничной пижамой угадывалась плотно стянутая грудь. Врачи обожают подобные вещи, которые, как я убедился на собственном опыте, не слишком помогают пациенту. Ребра все равно заживут в свое время, с перевязкой или без оной, так что остается только стискивать зубы и ждать. Как только возвращается способность безболезненно смеяться и кашлять, можно считать себя выздоровевшим. Но люди в белых халатах, по-видимому, полагают необходимым сделать хоть что-нибудь, даже если процедура неприятна, болезненна и бесполезна. Брент открыл глаза и провел языком по губам.

– Прости, – прошептал он. – Я завалил дело.

– Не беспокойся, – сказал я. – Куда отправилась Брэнд?

– Назад на Багамы. Ей позвонили. Она поехала переговорить с человеком по имени Эйнар Кеттлиман, который…

– Я знаю, кто такой Кеттлиман. Куда?

– В одну из больниц в Нассау. Его подобрал в море рыбак и сперва доставил на один из внешних островов…

– Не важно, это я еще успею узнать. Как она сбежала от тебя?

– Разозлилась на всех, и на тебя особенно за то, что ты не взял ее с собой. Заявила, чтобы я… занимался своими игрушками. Сказала, что не хочет больше иметь дела с правительственными недоумками… Тем более, что никакая опасность ей пока не угрожает. Уоррен Питерсон прекрасно позаботится о ее безопасности. Мне поручено передать, чтобы ты… больше не совал свой нос в ее дела. Прости, но так она сказала. У них были билеты, у нее и у Питерсона. На коммерческий рейс. Мне билета не удалось достать. Хорош телохранитель, не смог попасть на борт самолета. Делмана тоже не оказалось, он выполнял какое-то задание…

– Делмана?

– Марри Делмана, чартерного пилота, который…

– Ясно, продолжай.

– Я попросил ему передать. Он вернется и ровно в три будет готов вылететь вновь. Все формальности с полетом улажены. Я позвонил Фреду, он встретит Брэнд в аэропорту в Нассау и будет присматривать за ней, пока его не сменят. Вот и все, что мне удалось. Прости, что свалял дурака…

– Ты поступил правильно, – сказал я. – Так и следовало сделать. Теперь расслабься и дай врачу…

– Нет! Не уходи! – В голосе его появилась напряженная настойчивость. – Это не все. Главное, что я хотел тебе рассказать… Собирался отчитаться днем, но все были заняты по уши, и я решил, что потом будет достаточно времени. Расследование. Помнишь Киз?

– Помню, но может об этом потом?

– Не потом. Сейчас. Серина Лорка.

– Что?

– Дочь Лорки. Серина. Они зовут ее Рина. У Лорки есть рыболовный катер, большое судно с двумя детройтскими двигателями. Все головорезы из мафии обзаводятся большими хромированными катерами. Удобно для тайных встреч с друзьями. И с подругами. И самолюбию льстит. Иногда даже отправляются на рыбалку. Но дочь Лорки предпочитает парусные суда. Предпочитает – не то слово. Вот… вот, что обнаружила капитан Хэрриет Робинсон: Рина любит яхты настолько, что за последние два года приобрела четыре судна, теперь уже пять. Пять больших прогулочных яхт. Покупала подержанные, но и так они стоят не меньше четверти миллиона долларов. Покупала, но не продавала. Никаких упоминаний о продаже. Интересно?

– Очень интересно, – сказал я. – Расскажи о Рине.

– Серина Лорка, двадцать два года, пять футов четыре дюйма, короткие черные волосы, карие глаза… Считается хорошим моряком, но два-три года назад утопила судно, плавая с подругой, неподалеку от берега. «Тамблвид», длина тридцать футов, шлюповая оснастка, построен… построен… забыл. Единственная яхта, которую отец купил новехонькой. Да, вспомнил, это была «Персоне Боутъярд», Лодердейл.

– Неважно, – сказал я. – Элеонора рассказывала мне об этом случае.

– Нет, послушай! – В голосе Брента звучало нетерпение. – Начался шторм, яхта потеряла мачту. Подругу мачтой выбросило за борт, спасти не удалось. Зацепившаяся мачта пробила обшивку точно таран, прежде чем удалось от нее избавиться. Ее подобрали в спасательном жилете пять дней спустя, в плохом состоянии. Лежала в больнице, лечилась у психиатра. Чушь.

– Что? – Брент облизал губы.

– Все это чушь, Мэтт. «В поднявшемся шторме упавшая мачта пробила обшивку точно таран». Так она рассказала репортерам. Слово в слово взяла из старой журнальной статьи. Я читал. Потом нашел журнал, я храню их. Лежит у меня вместе со списком купленных ею яхт. Статья о парне, который потерял яхту и жену во время шторма у мыса Мендочино в Калифорнии. Серина позаимствовала оттуда практически все подробности. Я проверил тогдашние сводки погоды: никаких штормов. Разве что шквал, они налетают время от времени. Но ничего подобного шторму, о котором она рассказывала. Подумай.

– Отличная работа, – сказал я. Стоящий рядом со мной врач нетерпеливо пошевелился. – Расскажи мне о потерявшейся подруге.

– Энн Бергерсон. Погибла в восемнадцать лет, была двумя годами старше Серины. Неполная информация, но известно, что она была высокой, стройной, светловолосой и достаточно красивой.

– Где сейчас Серина?

– Не знаю. Я занимался этим, когда… Два дня назад вышла в море на своей последней яхте. «Джембоури», бывшее гоночное судно, сорок футов, построено в шестьдесят девятом году. Топмачтовый шлюп, переделанный под слегка укороченную тендерную оснастку. Я хотел переговорить с тобой, прежде чем начинать поиски.

Пятидесятифутовый катер папаши тоже отчалил; он всегда выходит в море вслед за яхтами. Почему? Догадывайся сам, я сейчас плохо соображаю. «Сер-Джан». Ух, терпеть не могу эти вычурные двойные названия. Лорка назвал свою блестящую рыболовную игрушку в честь дочери и жены; Как какой-нибудь сентиментальный сопляк, чрезвычайно трогательно…

Доктор Ливайн решительно выступил вперед. Я поспешно произнес:

– Ты проделал отличную работу, amigo. Что-нибудь еще?

– Кажется, нет… Да, еще одно. Револьвер, который ты дал Брэнд.

– Принадлежавший Питерсону.

– Да, но она не могла пронести его на борт самолета и оставила мне. В машине, в перчаточном ящике. Просила тебе передать…

– Знаю, – кивнул я: – «Не суй свой нос в мои дела». Верно?

– Вам пора уходить, – сказал доктор, и мы ушли.

Глава 25

Спустившись вниз, я остановился у телефона в холле и вновь набрал номер связного в Майами. На этот раз вместо Брента мне ответил незнакомый мужской голос. Мы произнесли все обязательные фразы и спустя некоторое время меня соединили с Нассау.

– Фред поджидал в аэропорту, – сказал знакомый мне приятный женский голос. – С тех пор сообщений не поступало.

– Его предупредили, что объект отказывается сотрудничать? – спросил я.

– Да. К тому же она его знает, что еще больше затрудняет задачу, но он поменялся машинами с другим водителем и постарается не попадаться на глаза. – Последовал неопределенный звук, напоминающий сдавленный смешок. – Разумеется, в темноте все чернокожие парни на одно лицо, масса Эрик.

Впервые, во всяком случае, во время этого задания, я услышал от нее нечто человеческое и неофициальное, да еще и указывающее на расовую принадлежность. Последнему я не придал особого значения. Важнее было то, что судя по холодному и деловому обращению, она приняла сторону Фреда в нашем с ним необъявленном противостояния. Теперь же лед, видимо, слегка подтаял.

– А черные девушки? – поинтересовался я.

– Без комментариев. Я уважаемая замужняя женщина. – Голос ее стал серьезным. – Ваши указания?

– Я прибуду к вам еще до рассвета, но будет нужно знать, куда направиться. Когда Фред объявится, попросите его давать о себе знать как можно чаще.

– Принято. Что-нибудь еще?

– Да. Скажите, пусть не высовывается. Бренту уже досталось. Сейчас он в больнице, в неважном состоянии. Начинается грубая игра. Соблюдайте предельную осторожность.

– Я… передам, как только смогу. Предельная осторожность.

Короткое озабоченное колебание не оставляло ни малейших сомнений. У меня промелькнула мысль, что хорошо бы иметь в своем распоряжении сеть, состоящую исключительно из профессионалов, желательно без семей и родственных связей, вместо исполненных энтузиазма, но неопытных героев-любителей вроде Брента и Фреда. Но сейчас мне было не до фальшивых слов ободрения встревоженным подчиненным.

– Понадобится номер в гостинице, – сказал я. – Да, и проверьте, не заходила ли в гавань яхта «Джембоури» или катер «Сер-Джан». Конец связи.

Мгновение спустя, в трубке раздался мужской голос:

– Вы закончили разговор с Нассау, сэр?

– Закончил, – сказал я. – Повторите вашу фамилию, пожалуйста.

– Маэстас. Дублер. Произносится: эм-а…

– Я жил в Новой Мексике и знаю, как произносятся испанские фамилии, – перебил я. Еще один любитель, нетерпеливый и услужливый. Я обменял бы десяток таких как он на одного крепкого, неспешного, дерзкого, старого профессионала, за которого не придется чувствовать себя ответственным.

– Можно спросить, что с Брентом, сэр?

– У нас есть только один человек, которого называют «сэр», и это не я. Брент жив, в сознании, выглядит не очень плохо, но врачи еще ни в чем не уверены. – Я нахмурился. – Брент сказал, там у вас лежит список с пятью названиями судов. Вы его можете отыскать?

– Сейчас… – Он отказался от слова «сэр». Что же, знание этого слова и готовность его использовать говорили исключительно в его пользу. Слишком многие гордецы поплатились жизнью за свое высокомерие. – Вам его прочитать?

– Да.

Уму непостижимо, каких названий не напридумывали люди. Я попросил прочитать список еще раз и повторял его про себя, пока не убедился, что запомнил, хотя пока и не видел непосредственного применения для данной информации.

Когда мы закончили, Маэстас сказал:

– Разрешите вопрос.

– Да?

– Сюда заходила… молодая особа; сказала, что ее направил Брент. Я проверил через Вашингтон, и они подтвердили допуск, но мне хотелось удостовериться и у вас. Она и вправду?..

Я бросил взгляд на Марту, сидящую на все той же скамье и старающуюся не проявлять нетерпения. Потом улыбнулся.

– Да, она и вправду, – подтвердил я. – Мне почему-то припомнилась девушка по имени Серина Лорка, которую я никогда не видел. – Жизнь была бы намного проще, Маэстас, если бы у людей, особенно у важных людей не рождались дочери с сильным характером. Но и намного скучнее.

Когда я повесил трубку. Марта встала, поправила волосы, разгладила белый костюм. Я подождал ее, и мы направились к двери. Прежде чем пересечь улицу, отделяющую нас от стоянки, я остановился, нагнулся и нащупал все еще остававшийся в носке маленький пистолет на случай, если этим парням понравилось делать свое дело на стоянках. Несколько раньше я уже разбирал и протирал платком крошечное чудовище, но рассчитывать, что после всей воды и грязи механизм даже при наличии нормального патрона сработает исправно, не приходилось. Тем не менее, оружие могло остановить возможного противника на время, позволяющее принять дополнительные меры. Однако нас никто не побеспокоил. Стояла ясная ночь, огни стоянки делали звезды тусклыми и далекими. Мне припомнилась недавняя ночь в Санта-Фе. Тогда я приехал к этой самой девушке, которая сейчас деловито вышагивала рядом со мной на своих высоких каблуках, и звезды казались гораздо ближе. Но теперь мы находились в Майами-Бич, в штате Флорида, и долетающий со стороны Гольфстрима теплый бриз тихо шелестел в призрачных пальмовых кронах.

Марта открыла дверцу спортивного «датсуна», на котором Брент в свое время возил меня в Киз. Села внутрь, протянув руку, открыла вторую дверцу, после чего полезла в перчаточный ящик и извлекла револьвер, о котором упоминал Брент.

– Думаю, тебе это понадобится, – сказала она, протягивая мне оружие. – Кто такой Эйнар Кеттлиман?

– Моряк, который стоял на мостике танкера «Фэйрфакс Констеллейшн», когда последний затонул неподалеку от Багам после загадочного взрыва. Вместе с ним на вахте находился молодой офицер, но его убили, прежде чем ответил на все вопросы, которые Элли намеревалась ему задать. Она, несомненно, попробует выведать то же у Кеттлимана.

– И совершенно не думает, что в итоге могут убить и его, – сухо заметила Марта.

– Меня не слишком беспокоят неприятности, которые могут возникнуть у Кеттлимана, – отозвался покорный слуга. – Гораздо больше беспокоит то, что Кеттлиман может доставить неприятности Элеоноре. Если он еще жив, и даже, если мертв.

– Так ты считаешь, это может оказаться лишь выдумкой, рассчитанной, чтобы заманить ее…

– Они весьма ловко избавили ее от телохранителя, не так ли? – угрюмо проговорил я, когда Марта замолчала. – Сначала отправили меня выслеживать террористов, потом вывели из игры Брента. Тем временем ее с помощью хитроумной истории заставляют покинуть страну в сопровождении парня, который даже оружие в руках держать не умеет. Да у него и нет оружия. Здесь осталось. – Я посмотрел на револьвер, проверил заряды, опустил кольт за пояс и накрыл свитером. Затем сунул второй пистолет назад в носок. Хелм во всеоружии. Бросил взгляд на часы: – Пора одежду сменить, вещи сложить и направляться в аэропорт…

–Я тебя подвезу, – вызвалась Марта.

– У меня своя машина. И все равно, спасибо.

– Ты можешь оставить машину и попросить кого-нибудь позаботиться о ней.

Я пристально посмотрел на Марту. Потом пожал плечами.

– Разумеется, если ты согласна меня возить.

– Всё равно больше делать нечего. Садись. Какое-то время мы ехали в молчании. Потом она осторожно произнесла:

– Наверное, ты успел хорошо узнать Элли Брэнд за это время.

– Брось, Марта, – сказал я. – Ты уже большая девочка и живем мы в унылом конце двадцатого столетия. Если тебя интересует, спал ли я с ней, так и спроси. – Не дождавшись ее реакции, я добавил: – Ответ отрицательный, сударыня. И если тебя удивляет, почему мы защищаем ее, несмотря на то, что она о нас пишет, то, кажется, вопрос обсуждали еще в Санта-Фе. Пораскинь мозгами, и сама поймешь, что именно ее писанина и заставляет беспокоиться о ней. Увы, это далеко не просто.

Марта управляла машиной, не отрывая глаз от дороги. Сцеплением и коробкой передач пользовалась умело, но, возможно, излишне сосредоточено. Даже в темноте салона я видел краску, залившую ее лицо. Когда Марта наконец заговорила, голос прозвучал на удивление мягко.

– Господи, неужели это было настолько очевидно?

– Достаточно очевидно, – подтвердил я. – Однако чистота взаимоотношений с упомянутой дамой – не совсем моя заслуга. Этому способствовали и некоторые обстоятельства. В обычной ситуации, я скорее всего не проявил бы подобной твердости. Познакомившись поближе, начинаешь понимать, что она довольно привлекательный человек.

– Привлекательный!

– В тебе говорит предубежденность, – заметил покорный слуга. – Если в Элеоноре Брэнд ничего привлекательного, каким образом вы были подругами в течение стольких лет, пока не выяснилось, насколько безжалостной и безоглядной может она быть?

– Я считаю преданность очень важным качеством, Мэтт, – сухо проговорила Марта.

– Разумеется, но преданность чему? Человеку или профессии? Попробуй доказать свою правоту, милая, и увидишь, я камня на камне не оставлю от твоих доводов. – Внезапно Марта торжествующе рассмеялась.

– Это ты теперь так говоришь, а несколько лет назад, когда дошло до дела, рассудил иначе.

Последовала короткая пауза. Разумеется, она была совершенно права. Во время того давнего задания, которое и свело нас вместе, я, вместо того, чтобы стрелять в порученного мне человека, перевел прицел на другого, который собирался убить Марту. В результате обстоятельства осложнились настолько, что пришлось немало попотеть, дабы довести дело до конца. Позже Марта точно так же пожертвовала свояки миролюбивыми убеждениями, чтобы спасти мою, а заодно и собственную жизнь. Можно было бы счесть, что мы квиты: жизнь за жизнь; но в действительности обстояло чуток иначе.

Глядя прямо перед собой. Марта мягко продолжала:

– Ты не спросил меня, что я делаю в Майами, Мэтт. – Я посмотрел на нее.

– Так что же вы делаете в Майами, миссис Дивайн?

– Ищу человека.

– Это большой город, – выразительно заметил я. – И людей в нем хоть отбавляй. Вас интересует кто-нибудь определенный?

– Человек по имени Хелм, – ответила она. – Личность весьма зловещая. Холодный взгляд, уверенный палец на курке. Известен ужасными деяниями. Ты ведь совершал ужасные деяния этой ночью, не правда ли, дорогой?

– Совершенно верно, – подтвердил я. – Чрезвычайно ужасные.

– Я всегда угадываю это по твоим глазам. Они становятся какими-то тусклыми. Я не спрашиваю, что это было; просто не хочу знать. Меня смущает только то… – она замолчала и судорожно сглотнула. – Меня смущает только то, что временами этот ужасный человек бывает довольно милым, а я так давно знаю его. И когда он уходит, мне начинает его не хватать. Мне ужасно не хватало его теперь, когда… когда мой дом опустел. Вот я и подумала: если приеду сюда повидаться, а возможно и перекинусь несколькими словами, то…

Она замолчала. Я услышал слабый сдавленный звук. Марта осторожно взглянула в заднее зеркальце, включила сигнал поворота, свернула на обочину и поставила машину на ручной тормоз. Затем извлекла из сумочки платок и прочистила нос.

– Сама не знаю, почему плачу, – проговорила она. – Наверное, веду себя как дура, да? Я собиралась оставаться спокойной и рассудительной, Мэтт. И обо всем с тобой поговорить. А на самом деле? Сначала веду себя, как ревнивая дрянь, потом закатываю истерику. – Она тяжело вздохнула. – Понимаешь, мне стало ужасно одиноко после твоего ухода, и я не раз пожалела, что ты – мы – придавали такое значение моему вдовству. Если бы не это, если бы той ночью мы наплевали на приличия, думаю, так или иначе удалось бы до чего-нибудь договориться.

– Я тоже об этом подумывал. Марта слабо улыбнулась.

– Да, я видела, о чем ты думаешь, и мне доставляло удовольствие это видеть. Но потом тебя охватили сомнения, ты пожалел бедняжку, которая уже совершила одну ошибку и готовилась вот-вот совершить вторую. – Она быстро отмахнулась: – Да знаю, ты считаешь мое с Бобом супружество ошибкой. Ты к нему прекрасно относился, вы дружили, но ты считал, что я… слишком хороша для него. Ты даже вбил себе в голову, что я и для тебя слишком хороша. Ты меня просто идеализируешь, дорогой. Помнишь беседу о волках и коккер-спаниэлях? Ты испортил меня для мужчин-спаниэлей, не пора ли смириться с последствиями? – Не дождавшись ответа. Марта продолжала: – Что ж, кажется, мне все-таки удалось более или менее связно все изложить. Хотелось, чтобы ты понял: больше притворяться ни к чему. Я знаю, о чем ты думаешь. – Она внезапно улыбнулась. – Ты думаешь: Господи, до чего неподходящее время выбрала эта особа! Самолет дожидается, а тут она со своими сентиментальными излияниями! Поздравляю, ты вел себя, как истинный джентльмен: ни разу не посмотрел на часы.

Мы рассмеялись, и она склонилась и легко поцеловала меня. Затем убрала руку с тормоза и выжала сцепление. Три часа спустя, когда на небе еще ничего не указывало на приближающийся рассвет, молчаливый усатый пилот, которого, как наконец выяснилось, звали Марри Дедманом, не произнеся ни слова, доставил меня на остров Провидено и, не попрощавшись, отдал мою сумку.