Текст книги "Цена успеха"

Глава 17

Пейдж нервно расхаживала по коридору возле своей палаты. Она старалась ступать как можно тише, не то ночная медсестра заметит ее и даст таблетку, а Пейдж не желала никакого снотворного. Господи, да она и так спит по пятнадцать часов в сутки! Наверное, ей что-то подмешивают в еду.

О, она все знает о психбольницах! Там с человеком обращаются, как со зверем в зоопарке. Санитарам не нужны проблемы. Нарочно начиняют ее еду наркотиками, чтобы она спала без просыпу, этак можно и всю жизнь проспать…

И за всем этим стоит ее сестра. Младшая сестренка с фальшивой теплотой в голосе. Да у нее во рту и масло бы не растаяло. Самодовольная дрянь, самодовольная и неискренняя. Притворяется обеспокоенной, а на самом деле надеется, что она, Пейдж, никогда отсюда не выберется.

А все дело в Брайане. У Алексы нет собственных детей, вот она и решила воспользоваться болезнью сестры, чтобы под этим предлогом отобрать у нее сына. Только так Пейдж могла объяснить себе, почему, когда она недавно звонила сыну, тот вел себя как-то странно, нервничал и разговаривал, как чужой.

Видно, Алекса снова взялась за старое. Сестренка хочет оттолкнуть от нее Брайана точно так же, как много лет назад оттолкнула родителей, лишила Пейдж их любви.

И вот она сидит взаперти в сумасшедшем доме в Англии. О, Пейдж знает почему: потому что она американка. Потому что у нее больше нет мужа, который мог бы заступиться. Власти хотят запереть ее здесь навсегда, чтобы наложить лапу на пенсию за Тима.

Вдруг Пейдж остановилась, пораженная мыслью, которая раньше не приходила ей в голову. Алекса! Опять Алекса! Наверное, она приплачивает им, посылает деньги доктору Уэстону, чтобы тот говорил, будто ей все еще требуется лечение. Точно, Алекса подкупает врачей. Они никогда не выпустят ее отсюда, она больше никогда не увидит сына, своего Брайана. Маленький Брайан, он такой милый малыш, это все говорят.

Когда Тим умер, Алекса предлагала: «Переезжай в Нью-Йорк, будешь жить с нами». Ну нет, она не такая дура, чтобы попасть в эту ловушку. Но сестра сумела подкупить докторов, чтобы они заперли ее в сумасшедшем доме, а сама забрала ее сына. Алекса подкупает и Брайана – подарила ему велосипед, телевизор…

– Миссис Барнс, что вы делаете в коридоре? В это время вам полагается спать.

Пейдж покорно позволила проводить себя в палату. Тюрьма, вот что это такое! Врачи и медсестры ее травят, но она хитрее и больше не станет принимать их «лекарства». Только нельзя давать им понять, что она их раскусила, иначе силой заставят ее глотать отраву или введут внутривенно.

Нет, она будет со всем соглашаться, будет улыбаться, а потом тайком выбросит таблетки в унитаз.

Филипп вернулся с Карибского моря почти на неделю раньше запланированного. На Ямайке его ждали сплошные разочарования. Никто не потрудился известить Брук, что премьер-министр улетел в Австралию на встречу стран Британского содружества. С музыкантами регги тоже ничего не вышло: руководитель группы угодил в больницу с бронхиальной пневмонией.

Организовывать какие-то другие интервью было слишком поздно, тем более что на Карибах скоро ничего не делается. Впрочем, в течение трех дней он не слишком старался что-то предпринять. Тодд вечно поднимал шум из-за расходов, а Филипп не мог ему предложить ни одного мало-мальски интересного гостя, ради которого стоило бы идти на дополнительные расходы.

Хорошо по крайней мере, что поездка на Мартинику оказалась удачнее. Француженка-ботаник, у которой он приехал брать интервью, очень интересно рассказывала об открытом ею новом методе выращивания гибридных цветов, к тому же оказалась очаровательной женщиной, не утратившей былой красоты.

Но Филипп страшно тосковал по Алексе. Яркие краски тропиков, буйство зелени, навязчивые ритмы музыки, веселые местные жители и туристы, немалую часть которых составляли молодожены, проводящие здесь медовый месяц, – все это заставляло его только острее ощущать свое одиночество. Ничто из того, что обычно доставляло ему удовольствие, сейчас не радовало.

За последнее время жизнь стала похожа на затянувшийся кошмарный сон, который никак не кончался. Не прошло и двух дней, как он расстался с Алексой, а уже оказался в постели Гейл. Филипп, конечно, понимал причину своей слабости, но все равно стыдился этого поступка. Его беспокоили проблемы с потенцией, и он начал опасаться, что с Алексой останется бездетным.

И вот теперь, когда прошло несколько дней, а она не только не позвонила, но даже не связывалась с Кэй, чтобы узнать его номер телефона, Филипп начинал испытывать нечто вроде мрачного удовлетворения. Что же пытается сказать жена своим молчанием? Что лучше потеряет мужа, чем согласится рожать? Неужели после этого можно поверить в то, что она по-прежнему его любит?

Каждый раз, когда звонил телефон, у Филиппа замирало сердце: он думал, что это Алекса. Но она молчала. Зато Гейл звонила несколько раз, интересовалась, как идут дела, сочувственно выслушивала его жалобы, говорила, что скучает без него.

Филипп не знал, что ответить. Конечно, ее интерес льстил, но он чувствовал себя виноватым, так как понимал, что в ту ночь лег в ее постель только для того, чтобы избавиться от тоски и одиночества. Он был пьян, а Гейл – доступна, красива и сексуальна. Кроме того, он когда-то ее любил. Может, с его стороны было подло воспользоваться одиночеством вдовы. Филипп не знал, как ко всему этому относиться.

Но одно знал точно: он все еще муж Алексы, и их разговор не окончен.

Вернувшись в пятницу утром, Филипп поехал в отель, где провел несколько ночей, и стал звонить Алексе в офис. Номер не ответил. Вместо того чтобы оставить сообщение секретарше, Филипп сразу позвонил на квартиру в надежде, что Алекса работает дома. Но, услышав на автоответчике собственный голос, бросил трубку.

Филиппа вдруг разобрала злость. Похоже, Алексу не интересует, как прошла его поездка, вернее, проходит, ведь она даже не знает, что муж вернулся. Черт подери, да он мог попасть в аварию, погибнуть, а ей все равно!

Пока Филипп сделал для себя только один вывод: в вопросе о ребенке они все еще не сдвинулись с мертвой точки. Так какой смысл искать ее и спрашивать снова? Грустные размышления прервал телефонный звонок.

Гейл приглашала его на выходные в Коннектикут, где только что сняла дом на лето.

– Филипп, умоляю, скажи, что поедешь, а то Венди меня уже замучила, каждый день о тебе спрашивает.

Он колебался.

– Вообще-то и собирался в эти выходные встретиться с Алексой и все обсудить, но пока мне не удалось дозвониться. Конечно, жена не ждала меня раньше следующей недели…

– Но она же в Вашингтоне. Несколько дней назад я разговаривала с Биллом Пеннингтоном, он рассказал, как продвигается дело с музеем, и между прочим упомянул, что Алекса едет проконтролировать очередную стадию строительства.

Филипп вспомнил, жена действительно говорила, что в мае собирается поехать в Вашингтон. Он будет выглядеть дураком, если попытается ее выследить! И конечно, с ней сейчас Иган Бауэр, как же иначе! Филиппа охватило отчаяние.

Между тем Гейл продолжала радостно щебетать, расписывая прелести прогулок на яхте, рассказывая о доме в Уэстпорте с плавательным бассейном и теннисным кортом.

Какого черта болтаться в городе? Ему здесь абсолютно нечего делать. И Филипп решил принять приглашение. В конце концов, они же друзья. Никто не обязывает его снова спать с Гейл, если ему не хочется.

– Чудесно, Фил. Мой шофер заедет за тобой в отель. Едва Филипп успел повесить трубку, зазвонил внутренний телефон.

– Пока не забыл: отметь в своем ежедневнике, что в следующую субботу мы с Бинки устраиваем небольшую вечеринку по случаю тринадцатой годовщины нашей свадьбы. Правда, жена считает, что тринадцать – несчастливое число, и требует считать ее четырнадцатой, как этажи в старых многоэтажках. Надеюсь, вы с Алексой нас посетите. Дайте нам знать.

Не дав Филиппу времени ответить, Тодд повесил трубку.

Гейл вернулась к туалетному столику и стала покрывать ногти последним слоем лака цвета цикламена, очень довольная своей сообразительностью. Да, она действительно недавно разговаривала с Пеннингтоном и нарочно поинтересовалась, как идут дела с музеем. И Билл действительно упомянул, что Алекса собирается в Вашингтон, но на следующей неделе.

Этот маленький обман не слишком тревожил Гейл. Если у Филиппа когда-нибудь возникнут вопросы, она всегда может сказать, что просто ослышалась. Но главное, Гейл не сомневалась: после того, как она еще раз поработает над Филиппом в Уэстпорте, ему будет уже безразлично, где Алекса и чем занимается.

Надевая платье, Гейл мурлыкала под нос песенку. Она испытывала истинное наслаждение: все складывалось наилучшим образом. Гейл точно знала, что делает, более того, она могла даже предсказать исход этой маленькой драмы с уверенностью драматурга, распоряжающегося судьбами своих персонажей.

Отказавшись подарить Филиппу ребенка, Алекса сыграла на руку Гейл. Как и следовало ожидать, он расстроен. И теперь точно знает, где может найти утешение наряду с прочими удовольствиями.

Их воссоединение было восхитительным. После долгого воздержания Гейл словно с цепи сорвалась. Она быстро вспомнила, как возбудить Филиппа, поглаживая его шею, мочку уха, потом наклонилась над ним так, что ее надушенные груди едва не касались его лица. Оказывается, вдовушка не утратила своего мастерства и на протяжении великолепной ночи, что они провели вместе, его плоть превратилась в ее руках в заводную игрушку.

Вот если бы еще удалось съездить с Филиппом на Ямайку… К сожалению, она узнала о его поездке слишком поздно. У Венди занятия в школе, и она ничего не успела предпринять. Но возможно, это и к лучшему: нельзя, чтобы Филипп счел ее навязчивой. У него сейчас нелегкий период, и нужно действовать очень осторожно, не отпугнуть. Поэтому Гейл позвонила ему, посочувствовала, лишний раз дав понять, что она не только умелая любовница, но и прекрасный друг. Сблизиться с секретаршей было с ее стороны очень ловким ходом, в результате Гейл знала планы Филиппа лучше, чем его жена.

Пока он был в отъезде, Гейл не теряла времени даром и арендовала великолепный особняк для вылазок на выходные. Нужно позаботиться о том, чтобы именно тогда, когда Филипп наиболее уязвим, Алекса не смогла до него добраться.

Невероятно, но жена ему даже не позвонила! Гейл задавалась вопросом: уж не решила ли Алекса отпустить Филиппа на все четыре стороны? Неужели этой женщине так важна ее карьера? Или у нее роман с Иганом Бауэром? Или ей хватило глупости вообразить, будто Филипп вернется, даже если она не даст ему того, чего он хочет? Но это не тот случай, когда можно пойти на компромисс: или у тебя есть ребенок, или нет, серединки не бывает.

Как бы то ни было, глупость Алексы была ей выгодна. Эти выходные Филипп проведет в Уэстпорте, и Гейл нисколько не сомневалась, что смягчит его сердце.

Глава 18

Придя на работу в понедельник утром, Алекса увидела на рабочем столе записку от Игана с напоминанием, что четверг и пятницу им предстоит провести в Вашингтоне.

Алекса тихо чертыхнулась. Как неудачно: она уедет именно тогда, когда Филипп вернется. Но держать новость при себе больше невозможно, поэтому придется позвонить.

– Кэй, привет, это Алекса Джером. Я не могу найти номер телефона на Мартинике, по которому можно связаться с Филиппом. Вы мне не поможете?

Возникла недолгая пауза.

– Э-э… Алекса, не могли бы вы подождать минутку? Я мигом.

Дожидаясь Кэй, Алекса улыбалась своим мыслям. Можно представить, как удивится и обрадуется Филипп. По расчетам доктора Голд, срок беременности – пять недель.

Кэй еще не вернулась, когда Алексе сообщили, что для нее срочный звонок по другой линии. Решив, что перезвонит секретарше Филиппа сама, она попросила ее соединить.

– Алекса, это Бинки. Послушай, у меня всего несколько секунд, я звоню из суда. Ты можешь встретиться со мной в обеденный перерыв?.. Нет, я подстроюсь под твое время… Двенадцать пятнадцать? Отлично, договорились. Пока, дорогая.

Она положила трубку и задумалась. Судя по голосу, у Бинки какие-то неприятности. Алекса уже собиралась набрать номер телестудии, когда ее отвлекла какая-то суматоха в коридоре. Несколько партнеров и Карл прошли в конференц-зал. «Интересно, в чем дело? – подумала Алекса. – Надо спросить Грега, он всегда все знает».

В это время он сам заглянул к ней в кабинку с двумя чашками кофе.

– Алекса, слышала последнюю новость? Похоже, «Линдстром ассошиэйтс» получит заказ на проектирование огромного медицинского комплекса в Ривердэйле. Так что готовься мыслить по-больничному.

Новость была хорошая. Если они преуспеют с этим проектом, недавний промах быстрее забудется. Заказ сулит неплохие комиссионные. Алекса улыбнулась, думая, что с особым удовольствием проектировала бы родильное отделение.

– Ага, вижу, тебя уже посетило вдохновение, – заметил Грег. – Ну и какой тебе видится больница? Взмывающая к небу башня из мерцающего стекла? Операционные залы с прозрачными потолками, чтобы хирурги могли загорать, не отходя от операционного стола? Или, может, нечто в классическом стиле с колоннами, фризом и бюстом этого, как бишь его звали, отца медицины… Гиппократа на фронтоне?

– Точно, а прямо по фризу – высеченная в камне клятва Гиппократа, – смеясь, добавила Алекса. – А как насчет скульптурного портрета группы хирургов из белого гипса работы Джорджа Сигала в вестибюле?

Их веселье было прервано секретаршей. Алексу и Грега пригласили на обсуждение проекта больницы в конференц-зал. Как оказалось, речь шла не просто о больнице, а о клинической, а значит, престижной. Формально никакой конкурс не объявлялся, но разработчики обратились к нескольким архитектурным фирмам, чтобы те предложили свои варианты проекта и сметы.

По тому, как Карл посматривал на нее, у Алексы сложилось впечатление, что, если ее проект для «Нью уорлд инвесторс» выиграет конкурс, ей доверят ответственную роль и в следующем проекте. Это было бы замечательно сразу с нескольких точек зрения. Например, новая площадка расположена недалеко от Манхэттена, а это очень удобно, потому что к началу строительства она уже станет матерью…

Уже перед самым ее уходом на обеденный перерыв позвонила доктор Голд. Анализы подтвердили беременность.

Алекса встретилась с Бинки в небольшой закусочной, где подавали бутерброды и салаты. Как только они сделали заказ и официантка отошла, Бинки участливо сказала:

– Бедняжка, ты выглядишь подавленной. Нужно было сразу рассказать мне про Филиппа, а не пытаться справиться со всем в одиночку. Наверное, это было ужасно?

Алекса похолодела.

– Откуда ты узнала? И когда?

– Сегодня утром Тодд позвонил и рассказал мне. Я просто не могла поверить, в пятницу Филипп ни словом не обмолвился…

– Минуточку, – перебила Алекса, совсем сбитая с толку; Бинки имела обыкновение тараторить так быстро, что бывало трудно успеть за ходом ее мысли. – Разве Филипп не на Мартинике?

– Нет, он вернулся еще в пятницу. Кажется, Тодд упоминал, что поездка не удалась. Алекса, у тебя какой-то ошалелый вид, наверное, это от горя. Послушай, я искренне хочу помочь тебе всем, чем смогу, надеюсь, ты не против, что я вмешиваюсь? Филипп мне всегда нравился, но знай: я на твоей стороне. Представляю, какой поднимется шум, когда новость дойдет до газетчиков. Все адвокаты по бракоразводным процессам выстроятся в очередь у твоего порога. Вот что я тебе скажу, дорогая: тебе понадобится опытный адвокат, и у меня как раз есть на примете подходящий.

По бракоразводным процессам? О чем это она толкует?

– Погоди-ка, Бинки, остановись на минутку, я тебя не понимаю.

Но подруга так разошлась, что ее было не так-то просто остановить.

– Ох уж эти мужчины! Даже лучшие представители, в том числе Филипп, и те, в сущности, пройдохи и мерзавцы! А как он ловко одурачил меня своим шармом «южного джентльмена», да и тебя тоже! Мне все еще не верится, что он оказался способен на такое предательство. Это ж надо, не просто сойтись снова с этой далласской красоткой, а еще и протащить ее в свою передачу! А у этой дряни хватило наглости пригласить на свой дурацкий аукцион тебя! Наверное, Филипп сказал ей, будто ты не догадываешься, что она – его несчастная любовь.

Алексе показалось, что из тела выпустили всю кровь. Она задохнулась, ловя ртом воздух, и слабо пролепетала:

– H-несчастная любовь? Уж не хочешь ли ты сказать, что Филипп и Гейл Даулинг… что они были знакомы раньше? Господи Боже!..

Алекса закрыла лицо руками. «Несчастная любовь, несчастная любовь» – стучало у нее в висках. Значит, Филипп был раньше знаком с Гейл? Неужели все это время крутил с ней роман?

– О черт! – Увидев изумление Алексы, Бинки запоздало прикрыла рот рукой: – Неужели ты ничего не знала? А я-то думала, ты за это и выгнала Филиппа! Господи, детка, что же я натворила! Алекса, дорогая, прости, если можешь!

Алекса на мгновение закрыла глаза, словно надеялась убедиться, что все это ей почудилось, но, когда открыла их, Бинки по-прежнему сидела напротив, от волнения покусывая большой палец. Вид у нее был совершенно убитый.

– Пожалуйста, расскажи все, что тебе известно, – сказала Алекса замогильным голосом.

Бинки поморщилась, но выполнила просьбу. Когда Филипп вернулся из поездки, Тодд, не зная, что в семье Джеромов не все благополучно, пригласил их обоих на вечеринку и, не дожидаясь ответа, умчался по своим делам. И вот сегодня утром секретарша Тодда, которая всегда все ему рассказывала, передала свой разговор с секретаршей Филиппа. Со слов Кэй стало известно, что шеф поселился в отеле, по-видимому, разъехавшись с женой, и, как она подозревает, встречается с Гейл Даулинг.

Тодд терпеть не мог сплетни, поэтому обратился к другу только за тем, чтобы узнать, что в них правда. Филипп признался, что вы действительно разъехались, и объяснил, почему, но ужасно расстроился из-за того, что новость распространилась. Филипп не хотел ничего говорить, но Тодд вытянул из него правду.

– Когда я позвонила сегодня утром мужу, он мне все выложил, – продолжала Бинки. – Кажется, Филипп лет десять назад был помолвлен с той женщиной, но ее папаша-миллионер разлучил их, потому что хотел выдать дочку за богатого… Мужа нет в живых… У нее маленькая дочь.

– О Господи!

– Насколько я поняла, – сердито продолжала Бинки, – молодой вдовушке не терпится снова запустить коготки в Филиппа. Я сразу подумала о том, как тебе тяжело, потому я и разболталась… Но выходит, я все испортила. Ах, Алекса, простишь ли ты меня когда-нибудь? Мне бы следовало отрезать мой болтливый язык…

Она еще что-то говорила, извиняясь, но Алекса не слышала. Как только она осознала степень предательства Филиппа, ее буквально парализовало. Потом стала бить дрожь, по спине текли холодные струйки пота. Когда официантка поставила перед ней салат, Алекса внезапно почувствовала приступ тошноты. Пробормотав неразборчивые извинения, она пулей вылетела в дамскую комнату.

Алекса умылась, прополоскала рот и посмотрела на себя в зеркало. Лицо побледнело, кожа приобрела сероватый оттенок и казалась почти прозрачной. Ее ноги подкашивались, но она все-таки вернулась к столу. На еду она не могла даже смотреть.

Бинки очень расстроилась и тоже едва притронулась к еде.

– Мне ужасно жаль, Алекса! Так неловко получилось: я хотела помочь, а вместо этого только напортила. У тебя такой вид, будто ты вот-вот упадешь в обморок. Давай я отвезу тебя домой на такси.

– Спасибо, не нужно, я в порядке. У меня есть дела на работе, потом еще встреча… Вот если бы только официантка унесла эту тарелку…

Бинки попросила убрать все со стола и заказала для Алексы чай.

– Послушай, детка, расскажи мне все, сними тяжесть с души. Обещаю, Тодду – ни слова. Все, что ты скажешь, останется строго между нами, как если бы ты была моей клиенткой. Мне кажется, тебе станет легче, если ты выговоришься.

Но Алекса знала, что ей уже ничего не поможет, и только молча пила чай маленькими глотками. Она не могла поверить, что тот Филипп, за которого она вышла замуж, и мужчина, которого описала Бинки, – один и тот же человек. Душа ее разрывалась от горя.

– Бинки, я… даже не знаю, что сказать. Наверное, я просто в шоке. У меня не укладывается в голове, как он мог столько лет скрывать от меня эту историю. Зачем?

– Не знаю. – Бинки вздохнула. – Мужчины – не такие, как мы, они более скрытные. Может, Филиппа так задело, что миллионерша его бросила, что он просто не мог об этом говорить. А может, боялся, что ты сочтешь его слабаком. Вспомни, ведь, когда вы познакомились, он еще не был знаменитым Филиппом Джеромом и наверняка пытался предстать перед тобой в выгодном свете. Не знаю, какое предположение ближе к истине, мне иногда кажется, что я вообще не понимаю мужчин. Видит Бог, я каждый день только тем и занимаюсь, что пытаюсь понять, как работают мозги мужчин – адвокатов и судей. Это чертовски трудно, они устроены по-другому, и я всегда возвращаюсь с работы измочаленная.

Алекса была благодарна подруге за участие, но не смогла найти нужных слов, чтобы излить душу, поэтому за столом говорила одна Бинки.

– Когда дело касается секса, ни одному мужчине доверять нельзя, это тебе подтвердит любой адвокат. Можешь мне поверить, если выражаться прилично, мужчинами управляет их либидо, а все остальное – только оправдания. Так и ваши разногласия насчет детей – только предлог для Филиппа, пусть даже он и сам в него верит. Дети – это такой вопрос, который супруги должны решать только вместе.

И вот извольте, она все-таки беременна! Алекса нервно расхохоталась, потом без перехода заплакала.

– Прости, – прошептала она, вытирая глаза.

Бинки ободряюще сжала ее руку.

– Тебе повезло, что у вас нет детей. Другие женщины на твоем месте… Одним словом, с детьми все было бы гораздо сложнее. Не думаю, что мне еще когда-нибудь придется разговаривать с Филиппом. – Бинки взглянула на часы. – Боже, уже половина второго, мне пора бежать. Алекса, позвони вечером, и мы еще поговорим. Я бы к тебе заехала, но у меня длиннющее дело в суде.

На прощание заверив подругу, что не сердится, Алекса медленно побрела обратно. Поначалу было ощущение, будто на нее обрушилось цунами, но с каждым шагом обида все дальше отступала перед злостью. Вот, значит, что стояло за поведением Филиппа два последних месяца! Точнее, не что, а кто. Гейл Даулинг!

К тому времени когда Алекса вошла в офис, она уже кипела от гнева и первым делом позвонила мужу. Филипп сам снял трубку, и его спокойное «алло» взбесило ее еще больше. Не сказав ни слова, она повесила трубку и, схватив сумочку, выбежала из офиса.

В такси на пути к студии Алекса распалялась все сильнее. Оказывается, от нее мало что зависело, даже если бы она очень постаралась повернуть их отношения вспять. И она еще спрашивала у Кэй его номер телефона на Мартинике, Боже, какой же дурой она себя выставила! Можно не сомневаться, Кэй передала Филиппу, что жена его разыскивала, только мужу не хватило духу перезвонить и сказать правду.

Выходя из лифта, Алекса с отвращением отметила, что у нее дрожат колени. Кэй взглянула виновато, но Алекса не дала ей и рта раскрыть, промчавшись мимо секретарши в кабинет мужа и захлопнув за собой дверь.

– Мерзавец! – прошипела она, едва сознавая, что говорит. – Подлый, лживый, лицемерный подонок!

– Алекса, ради всего святого…

– Я должна узнавать правду от Бинки! Оказывается, уже весь свет знает про тебя и Даулинг – твою «несчастную любовь», существование которой ты скрывал больше десяти лет…

– Алекса, прошу тебя, это… это недоразумение. Присядь и давай поговорим спокойно…

– Я не желаю говорить спокойно! Ты специально все подстроил! Это началось еще несколько месяцев назад, не так ли, когда эта женщина нашла тебя. Это она стояла за всеми нашими разногласиями! Твой ультиматум… Черт, стоит мне только подумать об этом, как я готова задушить тебя своими руками! Ты нарочно стал на меня напирать, провоцировать, чтобы у тебя появился предлог уйти к миллионерше! Я была всего лишь пешкой в вашей игре…

– Неправда, – перебил Филипп, заметно побледнев. – Когда мы только познакомились, я не стал рассказывать тебе о Гейл, потому что, как мне казалось, в этом не было необходимости. Между нами все давно было кончено, к тому же я думал, что ты будешь ревновать… Наверное, это было глупо, согласен. Как бы то ни было, я вообще забыл о существовании Гейл, пока однажды не увидел ее у себя в кабинете. Имя миссис Клиффорд Даулинг мне ни о чем не говорило…

– Даже если это так, – перебила Алекса, стараясь больше не попадаться на приманку пресловутой «южной искренности», которой он дурачил ее многие годы. – Когда ты увидел-таки ее в своем кабинете, почему сразу не рассказал мне? Или ты просто забыл о женщине, на которой когда-то собирался жениться?

– Не рассказал, потому что это выглядело бы так же по-дурацки, как выглядит сейчас, – печально признался Филипп.

– Неужели? – В глазах Алексы полыхнула ярость. Он еще смеет оправдывать свое гнусное предательство!

– Алекса, клянусь, что никогда ничего специально не планировал. Мы с тобой зашли в тупик, и это случилось уже после того, как ты велела мне уйти… – Зазвонил внутренний телефон. Чертыхнувшись, Филипп снял трубку, рявкнув: «Я ему перезвоню», швырнул трубку на рычаг и снова повернулся к Алексе: – Давай обсудим это позже…

– Никакого «позже» не будет! Как ты мог вернуться из командировки тайком, ни словом не обмолвившись мне…

– Я не возвращался тайком! Я пытался дозвониться до тебя в пятницу, но не смог найти.

– Врешь! В офисе мне ничего не передавали, и на автоответчике от тебя не было ни одного сообщения. И к твоему сведению, я весь уик-энд просидела дома! Черт возьми, я больше не желаю ничего слышать! Не верю ни единому твоему слову и никогда не поверю!

Из глаз Алексы хлынули слезы. Она бросилась в дамскую комнату и, закрывшись в кабинке, наконец дала волю своему горю. Чтобы заглушить рыдания, ей приходилось то и дело спускать воду.

Как Филипп мог так поступить с ней? Ее муж, которого она столько лет любила, теперь сидит и старается оправдаться! И даже не попытался отрицать, что любит Гейл, ведь он ни разу не сказал, что все еще любит ее, свою жену…

Алекса плакала и плакала, не в силах остановиться. В дверь кабинки робко постучали.

– С вами все в порядке? – прозвучал женский голос.

– Да, – выдавила Алекса. – Все хорошо.

Она несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки и уже стыдясь своей вспышки. Скрыв глаза темными очками, Алекса вышла из дамской комнаты и направилась к лифту. Слезами горю не поможешь, сейчас ей нужно быть сильной.

Вернувшись в свой кабинет, она сразу же позвонила доктору Голд.

Филипп довольно долго сидел за столом, уставившись в пространство невидящим взглядом. Тишину нарушало только тиканье часов. Потом достал из нижнего ящика стола фляжку с бренди, которую держал в кабинете на всякий случай. Разговор с Алексой потряс его до глубины души.

Он ругал себя последними словами. Идиот несчастный! Нужно было попросить Тодда, чтобы тот ничего не говорил жене, пока он сам не поговорит с Алексой. Но теперь ничего не поделаешь. Черт, ну и каша заварилась!

Филипп потер лоб рукой. Голова гудела. Незадолго до прихода Алексы он вернулся с четырехчасового совещания и узнал, что жена наконец позвонила. Он очень обрадовался и уже хотел ей перезвонить, но, видимо, Бинки его опередила.

Когда только люди научатся не совать нос в чужие дела! Филипп вызвал к себе в кабинет Кэй и отругал за то, что она распространяет сплетни о его личной жизни.

– Я рассчитывал, что ты будешь держать язык за зубами, так нет же, ты рассказала Лайзе, Лайза передала Тодду, Тодд поделился новостью с женой, а его жена – подруга моей. И вот результат!

Кэй стояла с удрученным видом. В кои-то веки у нее не было наготове дерзкого ответа. Секретарша извинилась и пообещала, что такое больше не повторится.

Первой мыслью было немедленно уволить ее, но Филипп сдержался. Да, он был по-настоящему зол, но злился в основном на самого себя. Дав Кэй номер своего телефона в нью-йоркском отеле, Филипп и не подумал предупредить секретаршу, чтобы та помалкивала, считая ее абсолютно надежной. Что ж, больше он не повторит такой ошибки. Видно, даже люди, которым следует понимать, что к чему, не способны устоять перед искушением посплетничать.

Но что же делать с Алексой? Филиппу было больно об этом думать, но если смотреть с ее позиции, то он заслужил все нелестные эпитеты, которыми она его наградила. Повел себя, как сомнамбул, который что-то делает, но не соображает, что именно, и не задумывается о последствиях своих действий.

И еще один пример. Последний уик-энд, который он провел с Гейл и Венди в их огромном комфортабельном доме, где всю работу выполняют кухарка и горничная. Филипп плавал в подогреваемом бассейне, играл в теннис с Гейл и в бадминтон – с Венди. И вопреки своим благим намерениям не устоял перед искушением, когда Гейл вошла в его комнату в белом шифоновом пеньюаре, под которым не было ничего, и забралась к нему в постель. Остальное довершила его похоть.

В воскресенье они поехали кататься на яхте, которую Гейл зафрахтовала вместе с командой. На борту их ждал обильный ленч.

В отель Филипп вернулся поздно, усталый и подавленный мыслями об Алексе. И вот сегодня произошла эта ужасная ссора.

Он еще не видел жену в таком состоянии. Ясно, что, пока она не остынет, нечего и пытаться ей что-то объяснять. Спрашивается: что ему делать теперь?

Одно ясно: ему нужно подыскать жилье, отель годится лишь как временное пристанище. С этой мыслью Филипп обзвонил несколько агентств по продаже недвижимости и не глядя согласился на первую меблированную квартиру, которая по описанию показалась приличной.

Решив эту проблему, Филипп вызвал к себе Брук и Кэй и объяснил, что они с женой временно разъехались и он рассчитывает на их тактичность. Брук была поражена, Кэй выглядела подавленной. Обе выразили сожаление и пообещали не болтать лишнего.

Впрочем, Филипп не обольщался, зная, что, как бы он ни пытался скрыть новость, скоро она будет известна всему городу. Прискорбно, но такова цена, которую приходится платить за популярность.