Текст книги "Банджо"

Глава седьмая

Зимой Гэс занимался делами “Клуба Ирландского Петуха”, собирал деньги и доставлял их Фитцджеральду; ему платили значительно больше прежнего, и время от времени он получал дополнительный конвертик. Его репутация спокойного и надежного человека укрепилась.

Он предложил Фитцджеральду, чтобы Бесси пела в клубе. Поначалу тот не соглашался, но, в конце концов, Гэс сумел его убедить. Бесси пела в сопровождении небольшого оркестра. А потом Гэсу удалось затащить в клуб самого Фэтса Кинга, блестящего пианиста, чтобы он аккомпанировал Бесси. Фэтс, который, помимо всего прочего, играл классическую музыку на органе, знал джаз Канзас-Сити как свои пять пальцев и часто играл не за плату, а из чистой любви к музыке. Человеком он был энергичным и увлеченным, и когда услышал пение Бесси, то оценил ее природный дар и помог ей найти приятный оригинальный стиль, который она могла развивать в любом направлении. Бесси легко схватывала сложные ритмы, а в каждую песню, которую пела, вкладывала некоторое меланхолическое настроение. Даже в такие радостные и веселые песни как “Вовсе не шалю” и “Сижу, глотаю виски”. Эту скрытую печаль, которая иногда прорывалась на поверхность, она хотела разделить с другими.

Гэс не организовывал для Бесси пышного дебюта – все-таки их клуб был известен прежде всего как незаконное питейное заведение. Но он сообщил всем, кому считал нужным, что в клубе начинает выступать певица, которую стоит прийти послушать. И через несколько недель в дни, когда пела Бесси, народу набивалось в клуб столько, что многим приходилось стоять.

К весне она завоевала себе достаточно широкое признание и наработала солидный опыт выступлений. Несмотря на свою молодость, она могла бы уже выступать на профессиональной сцене. Она даже записала пару пластинок – в сопровождении оркестра Фэтса Кинга – в студии фирмы “Меллифоун”, но фирма была слишком малозаметной, и тираж пластинок был небольшим. Так что широкая публика не смогла еще познакомиться с таким явлением как джаз-блюз Канзас-Сити.

Во время выступлений Бесси полностью отдавалась пению, и к концу ночи она очень утомлялась. Во сне она иногда дрожала и прижималась к Гэсу, словно боялась, что невидимые демоны, которые разлучают возлюбленных, унесут ее прочь от любимого.

Но особенно Гэс радовался тому, что она прекратила употреблять наркотики. После того как Бесси полностью осознала, что ее любит настоящий мужчина, и поняла, что всякий раз, когда мрачные монстры прошлого подымали головы, она может искать у него поддержки, может положиться на силу и на решительность, с которой он отгонял он нее продавцов наркотиков и наркоманов с затуманенными глазами, бросить кокаин оказалось не таким уж трудным делом.

Зима закончилась, снег почернел и растаял; по воскресеньям люди выбирались из своих каменных коробок, чтобы поприветствовать весну.

В тот день, когда Фитцджеральд пригласил Гэса к себе в кабинет, стояла прекрасная весенняя погода; все зеленело, даже на закопченных улицах Канзас-Сити. Когда Гэс вошел, Фитцджеральд расхаживал из угла в угол.

Гэс попытался успокоить старика:

– Все в порядке, мистер Фитцджеральд. Надежный Гэс на месте. Все устроим, как обычно. Не волнуйтесь!

– Да, хорошо, что ты здесь, Гэс… Знаешь, я хочу попросить тебя провернуть одно сложное дельце. – Голос Фитцджеральда выдавал не просто обеспокоенность. – Ты можешь отказаться, и я не буду за это к тебе в претензии.

– Мистер Фитцджеральд, вы знаете, как я отношусь к применению оружия. Но если надо – то все будет сделано, как требуется.

– Я знаю, и за хорошие деньги я мог бы нанять кого следует. Но в этой операции понадобятся прежде всего мозги, а не просто умение метко стрелять. Ну и, конечно, везенье.

– О чем идет речь? – спросил Гэс.

– Мы расширяем дело. Открываем точки в западном Канзасе. Это далеко не самый богатый район в стране, но мне сообщили, что ребята Мики Зирпа начинают снова давить на нас из Денвера.

– А как там насчет местных бутлегеров?

– Они хотели бы присоединиться к нам, а не к Мики.

– Вы обратились ко мне, потому что я родом из западною Канзаса?

– Да, Гэс, и поэтому тоже. Но может быть, тебе туда совсем не хочется возвращаться? Скажи мне, я должен знать.

– Съездить туда я могу, но оставаться там надолго не хочу, – сказал Гэс.

– Нет, оставаться там не нужно. Речь идет о разовой поездке. Нужно сопровождать грузовики, шесть больших грузовиков с виски. Рядом с каждым водителем будет сидеть вооруженный охранник. Еще один грузовик, поменьше, повезет бензин, масло, запасные детали, шины, ну, и все такое прочее. Груз нужно будет доставить в Додж-Сити. А там уже позаботятся о нем как надо и доставят куда нужно. Я все уже организовал.

– А что, по дорогам, кроме мальчиков Зирпа, можно ожидать еще каких-то встреч?

– Конечно. Полицейских. У тебя будет достаточно денег, чтобы раздавать их кому следует, но учти, придется с деньгами обходиться жестко – иначе растратишь все, еще не добравшись и до Вичиты. Каждый раз, когда это понадобится, платишь только одному.

– А если одни и те же типы будут появляться и в других местах и снова требовать денег?

– На этот случай наши крепкие ребята должны им растолковать, что и как.

– Хорошо. А что, если нас по дороге будут останавливать люди из налогового управления или казначейства?

– Этих придется как-то перехитрить.

– Да, теперь я понимаю, что это совсем не увеселительная прогулка, – сказал Гэс, улыбнувшись. – Через весь штат открыто провезти столько виски… При этом иметь приятные встречи с ребятами Зирпа, полицейскими штата, местными шерифами, и впридачу объясняться с чиновниками из казначейства!

– За это ты получишь вознаграждение в десять тысяч долларов.

– Но это очень много!

– Это не много, если нам удастся обойти Зирпа. А если не удастся, то нам грозит настоящая война за Канзас… Да, и еще одно. Бесси с собой брать не нужно. У тебя будет слишком много разных других дел.

– Я и сам не хотел бы, чтобы она была там, где будет пахнуть порохом, – сказал Гэс. – Но вы присмотрите за ней, ладно? Мне бы очень не хотелось, чтобы ей опять кто-нибудь предлагал наркотики.

– Сделаю, как просишь.

– Когда отправляться?

– Чем скорей, тем лучше. Я достал совсем новенькие грузовики. Они уже загружаются на складе. Там собрались все водители и охранники. Мы старались все сделать так, чтобы никто ни о чем не пронюхал, но и среди наших людей есть стукачи.

– Я сам буду выбирать маршрут и поеду впереди грузовиков на своей машине, – сказал Гэс. – Но мне нужен будет кто-нибудь еще, какой-нибудь надежный человек, чтобы ехал со мной в машине. Мало ли что может понадобиться.

– Лучше Солтца-Соленого никого для этого не сыщешь.

– Да, наверное. Он уже староват, но дело свое знает.

Фитцджеральд открыл сейф и достал кучу долларовых пачек.

– Здесь почти все однодолларовыми и пятидолларовыми бумажками, – сказал он, улыбнувшись. – Не будешь же в какой-нибудь дыре просить у шерифа сдачи!

– Понятно, сэр. – Гэс рассовал пачки по карманам. У самой двери он повернулся и спросил: – Так вы присмотрите за Бесси?

– Да, конечно, Гэс. Все будет в порядке! Не могу сказать, правда, что женщины следуют моим советам, но все, что от меня зависит, я сделаю.

– Больше мне ничего и не надо. Я надеюсь вернуться недели через две.

– И я тоже надеюсь, что все пройдет благополучно.

Когда Гэс сообщал Бесси о своем предстоящем отъезде, то постарался представить дело так, будто речь шла о необходимом, но вполне безопасном путешествии. Он успокаивал ее, говоря, что на деньги, которые он получит, они смогут купить дом, что потом он наверняка получит повышение. И что отсутствовать будет всего две недели.

– Ну что ж, думаю, что пришло время проверить, смогу ли я сама, без твоей помощи, удержаться, – медленно проговорила Бесси, но по всему было видно, что она весьма обеспокоена его отъездом. – Две недели я продержусь, я буду очень стараться. Но Гэс, пожалуйста, не задерживайся! Я буду очень беспокоиться.

– Я еду в те места, откуда родом. Там я буду в полной безопасности, – сказал Гэс. – Может быть, когда вернусь, я смогу купить даже какую-нибудь небольшую граммофонную компанию. Или поедем в Нью-Йорк, чтобы там послушали, как поет мой дрозд из Канзас-Сити.

И он нежно поцеловал ее. Уходил он так, будто собирался вернуться через несколько минут.

Приехав на склад, расположенный около реки, Гэс тщательно проверил груз. Каждый грузовик был загружен ящиками с джином и виски, доставленными по реке из Нового Орлеана. Он приказал, чтобы ящики укрыли двойным слоем брезента, и проверил, прочно ли они закреплены – ящики не должны болтаться во время движения. Но он понимал, что караван из шести черных больших грузовиков, двигающийся по дорогам штата, обязательно будет привлекать излишнее внимание. И наверняка найдутся те, кому захочется, проявив немного геройства, отбить себе хотя бы часть груза.

Гэс знал почти всех водителей – людей выносливых, вечно измазанных в мазуте, которые любили машины больше женщин. Они могли сидеть за баранкой много часов кряду, ночью и днем; они не боялись самых плохих дорог. Они были потомками техасских погонщиков скота.

Шестеро охранников представляли собой совсем иной тип людей. Они росли на городских улицах, и совершенные ими преступления были типичны для большого города: убийства, ограбления, изнасилования. Каждый из них жил по законам улицы всю свою жизнь, наполненную риском и превратностями. С четырьмя из них Гэс был уже знаком, был знаком с их женами или подругами, знал, что у некоторых из них есть дети, а некоторые заботятся о престарелых родителях. У всех них была какая-то своя личная жизнь, проходившая под знаком вечной опасности, среди грязи и мерзости большого города. Два охранника, которых Гэс знал только в лицо, получили приблизительно такое же “уличное воспитание”, но их “послужной список” был не таким длинным, как у других, и они торопились наверстать упущенное. Все они были одеты в костюмы, очень плотно на них сидящие, очень темные и очень дешевые; на ногах были слишком блестящие туфли с резиновыми каблуками, а на головах – мятые серые мягкие шляпы; передняя часть полей была у всех завернута и низко опущена, – так, что прикрывала бегающие глаза.

– Все знают, куда мы едем и для чего? – спросил Гэс.

Все кивнули.

– Тогда давайте проверим оружие.

Все были вооружены пистолетами и револьверами, в кабине каждого грузовика находился крупнокалиберный многозарядный обрез. Гэс был удовлетворен осмотром оружия. Но он знал, что обойти Мики Зирпа можно прежде всего с помощью какого-нибудь неожиданного хода, и отправился к телефону и позвонил Фитцджеральду.

– Мы отправляемся.

– Когда?

– Прямо сейчас. Для всех это будет неожиданностью. К тому же никто из водителей и остальных не успеет ни с кем пообщаться.

Наступило долгое молчание – Фитцджеральд обдумывал неожиданное решение Гэса. Наконец он сказал:

– Ладно. Всем этим делом распоряжаешься ты.

– Передайте Бесси, что я должен был поступить именно так. Кто рано встает, тому Бог дает. А в нашем случае этим даром может быть жизнь.

– Удачи тебе! – Спасибо, сэр. – Гэс повесил трубку.

Он вернулся к своим людям, которые прохаживались вокруг огромных неуклюжих грузовиков.

– Двадцать долларов тому, кто выстрелом разобьет вон ту лампочку. Стреляем по очереди.

У дальней стены склада тускло светила подвешенная к потолку одинокая лампочка. Дополнительных приглашений не потребовалось.

– Начнет Соленый, а потом по очереди, как стоите, справа налево, – сказал Гэс.

Старина Соленый положил свой тяжелый короткоствольный “бульдог” на согнутый локоть левой руки и выстрелил шесть раз, наполняя помещение гулким эхом; пули звонко цокали о стену.

– Позволь ему подойти вплотную, босс! – выкрикнул кто-то, и все рассмеялись.

Левша Стритер был следующим; он стрелял быстро, уверенно, но с тем же результатом. Потрох Мердок, круглый, как пивная бочка, с длинными руками, методично выпускал пулю за пулей из своего “люгера”. Малютка Фелдкэмп, огромный и волосатый, как медведь, стрелял размеренно, его пули ложились очень близко к цели, но и он не попал. Казалось, в эту лампочку невозможно попасть с такого расстояния из такого оружия.

– Глядите, ребята, как это делается, – сказал Фид Мулхаузен; его лицо было бледным, словно он недавно вышел из тюрьмы, а выражение на нем напряженное и решительное. – Я в последнее время не очень-то практиковался, но мне всегда везет.

Слегка присев, он произвел шесть выстрелов, очень быстро, один за другим, из автоматического пистолета, который был на вооружении полиции, но в этот раз его везенье ему изменило.

Змей Миллер, молчаливый, угрюмый, такой же бледный, как и Фид, передернул плечами и стал стрелять, будто выполнял скучную обязанность. После одного из выстрелов лампочка качнулась – пуля пролетела совсем близко. Крекер Зак, со впалыми щеками, никогда не снимавший темные очки, тщательно целился из своего короткоствольного крупнокалиберного пистолета. Но и он не смог поразить цель.

Огромное помещение склада наполнилось голубым дымом и едким запахом пороха.

– Гэс, похоже, что твои денежки останутся при тебе, – сказал, посмеиваясь, Потрох. – В эту сраную лампочку нельзя попасть с такого расстояния.

Гэс пошел к своему автомобилю, вытащил из тайника за сиденьем автомат, который был последним достижением в деле производства стрелкового оружия. Все стрелявшие любили оружие, они зарабатывали себе на жизнь с помощью оружия, их жизнь зависела от умения владеть оружием. И они с интересом смотрели на незнакомый им еще автомат в руках Гэса.

Гэс проверил, правильно ли вставлен диск с патронами, щелкнул предохранителем, взвел затвор и тут же стал стрелять с бедра. Пули густым роем полетели сквозь сизый туман. Лампочка, патрон и провод, в брызгах электрического огня, разлетелись на мелкие кусочки, и все окуталось едким дымом.

Никак не прокомментировав свою стрельбу, Гэс со щелчком вернул предохранитель в прежнее положение, а потом позволил всем подержать автомат в руках.

– Бог ты мой, – воскликнул Левша, – эта штука говорит, поет и танцует!

– Пора в дорогу. Прямо сейчас, – сказал Гэс громко, и это прозвучало как приказ.

– Сейчас? – удивился Потрох.

– Да, прямо сейчас.

– Фу ты, – сказал Малютка своим тоненьким голоском, – а я думал, мы поедем завтра утром!

– А я даже не попрощался со своей новой подругой, – пожаловался Змей.

– Будет лучше, если мы никому не сообщим, когда выезжаем. Сегодня вечером, и если будет такая возможность, позвоните по телефону всем тем, кому считаете нужным. Мы все хотим добраться до места в целости и сохранности. И чем меньше будут знать о наших перемещениях, тем для нас лучше.

– Правильно, – сказал Крекер Зак. – А мне все равно некому сказать “пока”, кроме меня самого.

– А планы не изменились? – спросил Левша.

– Нет. Мы едем на запад штата, – ответил Гэс. – Шесть грузовиков поедут один за другим. Потом пикап с бензином и всем прочим. А сзади пока буду ехать я сам. Надо посмотреть, не сядет ли Зирп нам на хвост. Первая часть маршрута – по шоссе в Олаф.

– Я готов, – сказал Лейф, старший водитель. Он залез в кабину и завел мотор.

Через минуту помещение склада уже содрогалось от рева мощных двигателей.

Гэс и Соленый открыли огромные створки дверей склада и проверяли еще раз каждый грузовик, выезжающий на улицу. Гэс внимательно осмотрел дома на противоположной стороне улицы.

– Трудно поверить, что Зирп позволит нам вот так запросто отъехать, – сказал он Соленому. Караван грузовиков с грохотом двигался по улице. – Пускай они отъедут подальше, а потом и мы двинемся.

Гэс медленно и тщательно перезарядил автомат. Глянул на часы. Соленый уже сидел в машине. Гэс сам уселся за руль, выехал на улицу – и машина помчалась вслед за грузовиками.

Они проехали по грязным улицам, вдоль которых стояли однообразные кирпичные дома, потом переехали через мост, проехали через жилые кварталы, где жили люди с некоторым достатком. Потом дома стали редеть, уступая место фермам и коровникам. Потом и они исчезли. Гэс ехал на юго-запад.

Как только город и фермы остались позади, Гэс прибавил скорости. Он уже начинал беспокоиться, что позволил грузовикам так далеко уехать вперед.

– Похоже, что головной, Лейф, прекрасно знает дорогу на Олаф, – пробормотал он.

– Мы их скоро догоним, – успокоительно сказал Соленый, расслышав обеспокоенность в голосе Гэса.

Вскоре Гэс увидел вдалеке массивный грузовик, уже исчезающий за холмом.

Он облегченно улыбнулся. Но тут же заметил подозрительный “линкольн”, пристроившийся в хвост их пикапу.

– Похоже, что в том “линкольне” сторожевые собаки Зирпа. Гэс немного сбавил скорость; ему не хотелось привлекать пока внимание к своей машине.

– Соленый, опусти ветровое стекло, – сказал Гэс немного погодя и увеличил скорость. Они стали догонять “линкольн”, упрямо следующий за караваном грузовиков.

Солтц открутил крыльчатые гайки и опустил ветровое стекло. Держась за руль левой рукой, Гэс взял с сиденья автомат и положил его на приборную доску; ствол едва возвышался над капотом.

– А что делать мне, Гэс? – спросил Соленый хрипло.

– Пока ничего. Стрелять еще рано. К тому же, вдруг мы ошибаемся и это не Зирповы ублюдки!

– Лучшего шанса может и не представиться, – заметил Солтц. Они взлетели на холм и понеслись вниз. Гэс резко увеличил скорость и почти вплотную приблизился к большому “линкольну”. Приподняв автомат правой рукой, он со словами “была не была!” выпустил очередь по задним шинам идущего впереди автомобиля.

Сидевшие в “линкольне” повернулись и посмотрели назад; мелькнули бледные лица итальянского типа; “линкольн” замедлял ход-Водитель пытался сохранить управление машиной на гравиевой дороге, но это оказалось невозможным. Машину занесло в сторону, она зависла на краю канавы, которая шла вдоль дороги, а потом медленно перевернулась.

Гэс не притормозил, чтобы посмотреть, что произошло с “линкольном”. Он мчался вперед на полной скорости, быстро приближаясь к грузовичку, который со скоростью не больше пятидесяти километров в час двигался по направлению к Олафу.

– Бедный мистер Зирп. Похоже, он потерял нескольких своих сторожевых собак, – сказал Соленый, усмехнувшись.

– Как жаль, – отозвался Гэс, прищелкнув языком.

Через полчаса они прибыли в небольшой городок Олаф; головной грузовик свернул к краю дороги. Гэс прибавил газу, и когда они проезжали мимо головного грузовика, крикнул:

– Соленый, передай им, чтоб не останавливались и ехали за нами.

Соленый махнул Лейфу, высунувшемуся из кабины:

– Езжай за нами!

Лейф кивнул головой; мотор взревел, водитель переключил сцепление, и грузовик снова стал набирать скорость.

Проезжая по центральной улице городка, которая не была вымощена даже булыжником, Гэс вынужден был снизить скорость, но как только они выехали за окраину, снова прибавил газу.

– Соленый, я хочу заехать в Болдуин-Сити, – сказал Гэс, глядя на карту. – Боюсь, правда, дорога туда не очень гладкая.

– Я хорошо знаю эти места. Мог бы проехать здесь с завязанными глазами. Не раз возил здесь товар. До поворота на Болдуин-Сити мили три отсюда.

Солтц оказался совершенно прав. Проселочная дорога, свернувшая направо, вообще не заслуживала названия дороги. Гэс решил полагаться на Соленого, который подсказывал, куда ехать. Тяжелые грузовики с трудом взяли крутой поворот; моторы оглушительно ревели. Гэсу пришлось снизить скорость до тридцати километров в час.

– Далеко еще ехать? – спросил Гэс, когда они проезжали ферму, одиноко стоящую посреди широкого поля, засаженного рядами кукурузы.

– Одиннадцать миль по такой дороге, потом будет легче. Дорога там гладкая и ровная, как стрела, – ответил Соленый. – Прямо на запад.

– Прекрасно. Чем дальше мы от Канзас-Сити, тем лучше. Кто догадается, что мы забрались в такую глубинку?

Поля были в прекрасном состоянии; на плодородной почве росла отменная, высокая кукуруза, среди которой они видели фермеров, их жен и детей, занимавшихся своим делом.

Гэс вспомнил о тех временах, когда ему самому приходилось целыми днями, в липкую жару, погонять лошадей, двигаясь по полю из одного конца в другой, из одного в другой. И так до бесконечности, чтобы способствовать “приумножению”; вспомнил о культиваторе, который убил отца, вспомнил… Забудь обо всем этом, сказал он себе, забудь; загони все эти воспоминания в яму и привали каменной плитой…

Когда состояние дороги – как и предсказывал Солтц – улучшилось, Гэс прибавил газу. Пылающий шар солнца, уже начавший скольжение к западу, слепил водителей, но они не снижали скорости, распугивая кур, бродивших в некоторых местах вдоль дороги. А иногда при их приближении с дороги лениво сползали, как отжившие толстые веревки, большие черные змеи.

На одной из развилок Гэс съехал на обочину и остановился. Грузовики, следившие за ним, сделали то же самое. Теперь они напоминали поезд – впереди ярко-желтая машина Гэса, словно паровоз, а за ней, чуть ли не впритык, тяжелые, как товарные вагоны, грузовики.

– Отдохните немного. Разомнитесь! – крикнул Гэс водителям. – Левша! Поглядывай вокруг!

Водители и охранники устало выбрались из кабин грузовиков и стали ходить вдоль них, потягиваясь и притоптывая, ударяя ногами по шинам, зажигая трубки и сигареты. Гэс обводил внимательным взглядом дорогу, по которой они приехали.

– Ты думаешь, что ребята Мики могут и сюда добраться? – спросил Малютка Мадкэмп. – Я видел, как ты их классно перекинул. Чтоб очухаться и отправить кого-нибудь другого, им и недели не хватит.

– Лучше поостеречься, – сказал Гэс. – Я всегда настороже. Пускай мистер Мики Зирп прибудет сам, собственной персоной. Мы с ним поговорим. Думаю, что после нашего разговора беспокоить он нас больше не будет.

– Ты его когда-нибудь видел? – спросил Соленый.

– Нет, а ты?

– Видел раз. Как вспомню – мурашки по коже! Соедини самое худшее, что есть в ирландцах, итальяшках и жидах – и получишь Зирпа. Нос как у вороны, сам рыжий, патлатый. Глазки как у ящерицы. Он выше Малютки и такой какой-то скособоченный. С пером творит чудеса, пушку выхватывает – моргнуть не успеешь. И все время чего-то там думает, соображает, мозги сушит, как бы какую-нибудь пакость устроить!

– Говорят, у него бзик такой есть – людей резать, – сказал Левша. – Доставляет ему большое удовольствие. Метит всегда в низ живота. Говорят, подпускать его к себе и на три метра нельзя. Не успеешь рукой двинуть, а его железка у тебя уже в кишках. А еще говорят, что он многим яйца пообрезал, так, просто со зла.

– Со зла?

Левша утвердительно кивнул.

– Говорят, он как жеребец-производитель, которого взяли и выхолостили. Когда-то он своими яйцами пулю поймал. Поэтому он стал таким сволочным. Его ничего не трогает, кроме сына – сделал этого выродка, пока яйца были еще целы.

– И как это ему еще не пустили пулю между глаз? – спросил Потрох.

– Ха, его не раз накачивали свинцом, но ему всегда везло. Говорят, его возьмет только серебряная пуля.

– Всади в него заряд медвежьей дроби, а ему хоть бы хны, – добавил Крекер Зак.

– Ладно, поехали дальше, – сказал Гэс. – Поедим на следующей остановке.

Гэс размышлял о долгоносом, рыжем скопце, замышляющем очередное нападение; может быть, он уже где-то рядом. И нельзя подпускать его к себе близко – а не то действительно всадит в тебя свой кривой нож так быстро, что и моргнуть не успеешь. Но рано или поздно встретиться им придется – Мики Зирп должен расплатиться за смерть Джима.

Не открывая дверцы, Гэс перелез через борт своей машины и сел за руль. Махнул рукой – поехали!

Рев моторов нарушил предвечернюю тишину полей, и огромные грузовики, один за другим, двинулись вперед.

Темнота быстро сгущалась. И это беспокоило Гэса. В темноте что увидишь? Разве разглядишь, есть ли в руках людей в подъезжающей машине оружие? Или ящик с гранатами на сиденье? Увидишь фары – и все. А что прячется за фарами?

Мимо них проехало несколько машин, двигавшихся с запада, и каждый раз Гэс хватался за автомат. Но это были просто фермеры, возвращавшиеся домой на своих стареньких “фордах”.

Через час караван грузовиков подъехал к какой-то маленькой деревушке. Гэс не увидел никакого щита, на котором было бы написано название и приглашение посетить ее, но Солтц сказал, что она называется Овербрук.

На главной и единственной улице, где не стояло ни единой машины, ни единой телеги, горела одна лампочка, висевшая над вывеской “Столовая”.

– Вроде тихо, – сказал Гэс. – Если тут открыто, то можно и поесть чего-нибудь.

Он свернул к бордюру и поставил машину параллельно тротуару так, чтобы не тратить лишнего времени на выруливание, если понадобится отъезжать немедленно, хотя знал, что в этих местах сохраняется правило: транспортное средство нужно ставить носом к тротуару, под углом – и привязывать лошадь к поручню.

– Соленый, пойди принеси мне бутерброд или что-нибудь такое, – сказал Гэс. – Накупи бутербродов и для остальных, но пива не бери.

– А как же ты? Один посидишь пока?

– Ничего. И я буду не один, а со своим “банджо”.

Соленый криво усмехнулся и отправился в столовую. Она была открыта, и он, собрав водителей и охранников, повел их толпой, которая выглядела весьма необычно, в пустую, заспанную столовую.

В самом начале улицы и в самом ее конце горели два тусклых фонаря. Гэс прошелся вдоль грузовиков, проверяя, плотно ли брезент покрывает ящики, не ослабли ли веревки. Ему бы очень не хотелось, чтобы грузовики привлекли чье-либо внимание, но это было невыполнимо: всякий оказавшийся на улице в это время обязательно бы подивился веренице огромных черных машин, стоящих у края тротуара. Такое не спрячешь. Все равно, что попытаться спрятать на улице слона. Что тогда остается делать? Вести себя так, будто все это в порядке вещей.

Гэс подумал о том, что и в Канзас-Сити наступил вечер, что Бесси, готовясь к выступлению в клубе, уже одевает свое вечернее платье. Его охватил приступ тоски и одиночества, но он отогнал от себя печальные мысли. Сейчас ему нужно думать лишь о том, что ждет впереди – на каждой развилке дорог, у каждого моста их может подстерегать засада. И ни о чем другом.

Когда Гэс подошел к грузовику, который вез бензин и другие припасы, из дверей одного из домов вышел человек. Им оказался деревенский констебль, сутулый, щуплый, с большими седыми усами; на бедре у него болтался в кобуре старый “кольт” с костяной ручкой.

Гэс остановился, ожидая, что скажет констебль.

– Далеко едете? – спросил старик, засунув большие пальцы рук в карманы древнего жилета.

– Да, довольно далеко, – сказал Гэс. – У вас тут такой уютным городок, что хотелось бы даже остаться. Но мы только перекусим и поедем дальше.

– Да, вы прямо осчастливили Реда Уолфорда. За последние семнадцать лет, с тех пор как он открыл свою забегаловку, ему еще не приходилось обслуживать столько людей сразу, да еще на ужин.

– Я уверен, что наши ребята хорошо заплатят вашему Реду, и кое-что прибавят сверху.

– Однако забавно вы тут поставили свои машины.

– Забавно?

– Ну, вы их так поставили, что нарушили закон. У нас в Овербруке, как и во всех других городах штата, кстати, мы ставим машины и все остальное, что ездит, под углом к тротуару. А что вы везете в этих своих грузовиках?

– Особое посевное зерно. На запад штата. Им будут засевать поля для нового урожая.

– А, это такое, что хорошо растет в засушливых районах, да? – Старый констебль слегка улыбнулся. – Но может, я все-таки взгляну, что у вас там в грузовиках, а?

– Знаете, слишком много времени уйдет на то, чтобы развязать все эти веревки и снять брезент, – сказал Гэс.

– Ну… вот вы все-таки поставили машины не так, как нужно. Нарушили закон. Похоже, придется вам платить штраф.

– Хорошо. У нас шесть грузовиков, пикап и легковая машина. Сколько с нас?

– Ну, два доллара за каждое транспортное средство, – сказал старик. – Ну, это, понимаете ли, за то, что нарушили закон. Поставили машины неправильно.

– А не многовато? Мы никого не беспокоим, к тому же ваш Ред Уолфорд хорошо заработает.

– Реду Уолфорду не нужны деньги, потому что он их не тратит. Я был когда-то ковбоем в Техасе, перегонял скот в Абилен. Денежки не солил – всю получку тут же тратил. Если деньги не тратить, они заваниваются в кармане.

Гэс улыбнулся и вытащил из кармана сто долларов одной купюрой.

– Я тоже так считаю, шериф, и мне кажется, что вам может пригодиться небольшое пожертвование на нужды вашего города от человека, который здесь мирно проезжал.

– Да, наверное, пригодится. – Констебль принял деньги. – Очень даже прекрасное пожертвование. А теперь вот, мне, наверное, следует спросить вас, не имел ли к вам отношения такой большой синий автомобиль, “пиерс-эрроу”. В нем сидело пять человек. Один такой рыжий, с большим носом. С ними было еще две машины, тоже большие, но они не сделали таких пожертвований, как вы.

– Да, я кое-что о них слышал, – сказал Гэс, – и очень благодарен, что вы мне о них рассказали.

– Дело вот в чем – я бы хотел, чтобы ничего плохого у меня в городе не произошло. А ежели вам захочется порезвиться, то делайте это за пределами моей юрисдикции, ладно?

– Да, сэр, конечно, – заверил его Гэс. – Мы постараемся, чтобы все было тут у вас в порядке. И я бы очень хотел, чтобы все обошлось совершенно мирно.

– Жаль, что я уже не могу играть в эти игры, – сказал старик. Кончики его больших висячих усов дрогнули, слезящиеся глаза слегка затуманились – он вспоминал свою молодость. – Эх, быть бы снова молодым!

– Тогда я бы хотел, чтобы в случае какой-нибудь заварушки вы были на моей стороне.

Из столовой стали вываливаться люди Гэса, наевшиеся и напившиеся кофе, отдохнувшие и готовые отправляться дальше. В ночь, по дороге, на которой, возможно, большие опасности.

– А может быть, – начал вдруг констебль очень тихо и просительно, – а может, все-таки, я бы с вами… Нет, нет, мне нужно оставаться здесь. Толком я не знаю, что мне тут, собственно, делать. Но когда старый рысак сходит с беговых дорожек и отправляется мирно себе пастись, назад к бегам ему уже нечего возвращаться.

– Как не знаете, что делать? У вас тут есть работа, вы делаете нужное дело, – сказал Гэс мягко, утешительным тоном. – Вы еще когда-нибудь понюхаете пороху.

– Нет, такого уж здесь никогда не будет. Эти фермеры – что с них взять! Тупые как бараны, или даже еще глупее.

Гэс вместе с констеблем вернулся к своему автомобилю; возле него уже стоял Соленый – в руках он держал большой бумажный кулек.

– Как только вы уедете, мистер, пойду и я выпить чашечку кофе и стаканчик молочка, – сказал констебль.

– Еще раз спасибо вам!

Взяв кулек у Солтца, Гэс наклонился к нему поближе и прошептал: