Текст книги "Банджо"

Гэс шагнул к Хундертмарксу, который переминался с ноги на ногу; его отлично начищенные ботинки покрылись пылью.

– Давайте, Дарби, что вы молчите? Аукцион это или нет? Может быть, кто-то предложит больше?

Дарби боялся посмотреть в сторону банкира. Обвел взглядом собравшихся людей. Они стояли, распрямившись, а в их глазах засветилась уверенность в себе.

Потрясенный старик-фермер и его жена все еще никак не могли поверить в то, что заезжий гангстер может прийти им на помощь, да еще скажет такие страшные слова. Разве не сказал он, что можно добавить себе силы оружием? И рядом с кучей одеял и постельного белья появилось старое ружье, с которым он когда-то ходил на охоту, и коробка – пускай и неполная – патронов. Почему он сам не подумал об этом раньше? Разве можно допустить, чтобы с нами поступали как с загнанными лошадьми? Разве мы уже никому не нужные мулы?

Дарби обеспокоенно взглянул в сторону Гэса и громко сказал:

– Я не допущу здесь никакого насилия. Никаких угроз! Все нужно делать по закону, а кто его будет нарушать, быстренько отправится за решетку. Я открывал торги на покупку земли, но может быть, кто-то хочет купить все эти вещи отдельно от фермы? Это все можно оценить не меньше, чем в пятьдесят долларов.

– Я делал заявку на все вместе – землю, ферму, вещи, – сказал Гэс. – Триста тридцать три доллара за землю с фермой и доллар за эти вещи. Ну, кто дает больше?

– Шериф, ты бы увез отсюда этого банкира. А то мало что может произойти, если он откроет свою пасть, – сказал молодой человек из толпы.

Еще минуту назад он был никто, песчинка в бескрайних прериях. А теперь стал человеком, полным решимости отстоять право фермера на землю. Он вдруг с полной ясностью осознал, что их просто грабят. И кто? Человек, которого они уважали, которым они восхищались и которому пытались подражать.

– Послушайте, шериф, дело, в конце концов, не в деньгах. – Голос Хундертмаркса звучал несколько сдавленно. – Речь идет об исполнении закона. А этот человек подстрекает к восстанию. Это какие-то большевистские штучки, полная анархия!

– Ладно, вали отсюда, кровопийца, – сказал высокий молодой человек. – А когда ты приедешь ко мне на ферму, чтобы согнать меня с моей земли, ты лучше пригони с собой целую армию, потому что я на защиту соберу всех своих друзей!

– Ребята, не надо горячиться! – стал увещевать Дарби. – Закон есть закон.

– Законы создаются людьми и для людей! – выкрикнул Гэс. – Может быть, даже ваш добрый сосед Хундертмаркс найдет возможность отсрочить ваши платежи по займам!

– Все, хватит, шериф! Я больше этого не потерплю! – взвизгнул Хундертмаркс. – Я требую, чтобы был оформлен ордер на арест этого Гилпина по обвинению в подстрекательстве к мятежу!

– Ну что ж, сделайте это, Хундертмаркс, и у меня появится цель в жизни, – сказал Гэс, глядя банкиру прямо в лицо; глазки толстяка беспокойно бегали. – И заодно я узнаю, много ли крови в такой насосавшейся туше.

При этих словах лицо Хундертмаркса, казалось, стало расползаться словно по швам.

– Все вы или будете платить свои долги, или съедете отсюда! – выкрикнул Хундертмаркс.

И тогда, будто по чьему-то сигналу, толпа оборванных фермеров стала надвигаться на шерифа и банкира. Долготерпению пришел конец.

Шериф и банкир стали отступать к своим автомобилям. Через мгновение завелись моторы, словно высказывая возмущение вместо владельцев автомашин, и автомобили укатили в город.

Старуха-фермерша потянула Гэса за рукав:

– Молодой человек, не могу поверить в то, что произошло. А я всегда учила своих ребят, что так поступать нехорошо.

Мальчики с близлежащих ферм, одетые в чистые, но поношенные старые комбинезоны, доставшиеся им от старших братьев, почувствовав, что гроза миновала, стали весело носиться друг за дружкой по двору.

– Вот для кого это важно! – Гэс показывал на детей рукой. – Им нужно объяснить, что иногда закон правилен и хорош, а иногда неправилен и плох, а вот человеческие отношения между людьми всегда хороши.

– Ну, мы вам очень, очень благодарны, – сказал старик-фермер.

– Как вы посмотрите на то, чтобы выпить чего-нибудь и пожелать всем здоровья и всяческих благ? – спросил Гэс.

Под одобрительный гул Гэс вытащил из машины литровую бутылку старого доброго виски и вручил ее Джорджу Копке, высокому худому человеку, который так неожиданно обрел смелость и высказал то, о чем думали все.

Джорж поднес бутылку к губам и выкрикнул:

– За свободу!

Отхлебнув из бутылки, он передал ее дальше.

– А теперь, ребята, – сказал он, сделав глубокий вдох после глотка виски, – надо следить за газетами. Когда сообщат, что идет распродажа, мы снова соберемся вместе и не допустим, чтобы хоть кого-нибудь пустили с молотка.

– Но так или иначе, нам нужны деньги, чтобы расплатиться с долгами, – сказал один фермер небольшого роста. – У меня и пятидесяти центов не осталось!

– А что там с федеральной помощью фермерам? Мы уже должны были ее давно получить!

– Скорее всего, эту помощь прибрал к рукам Хундертмаркс и никому ничего не сообщил, – сказал Гэс. – Я обещаю сделать все, что смогу, чтобы вы, наконец, начали получать эту федеральную помощь. Я не успокоюсь, пока вы не встанете на ноги.

– Разрази меня гром, если ты не классный парень, – заявил Копке. – Тебя надо в шерифы выбрать!

– Ну, если бы я был шерифом, можете быть уверены – ваши фермы не шли бы с молотка, – ответил Гэс. – Но боюсь, у меня биография такая, что никак не позволяет мне носить звезду.

– Ну, так или иначе, я бы голосовал за тебя, – сказал старик-фермер.

– Ладно, пора ехать. Джек, заводи мотор. Кто-нибудь едет с нами? – спросил Гэс.

– Нет, наверное, нет, – сказал Пикок. – Мы пока здесь останемся. Нам всем нужно кое о чем потолковать.

Джек завел мотор, и как только Гэс сел в машину, они отъехали. Машина направилась к дороге, которая вела к холмам Гошен.

– Мистер Гилпин… – неуверенно сказал Джек.

– Пожалуйста, зови меня Гэсом, и если ты собираешься сказать что-то похвальное обо мне, то не надо.

– Понятно, сэр.

Хундертмаркс нанес ответный удар на следующий же день. Городская газета “Сентинел” объявила о том, что за неуплату долгов должно пойти с молотка несколько ферм со всем имуществом.

Напряжение в городе усиливалось. Фермеров в поношенной одежде на его улицах становилось все больше, они собирались во все большие группы, говорили все громче и увереннее.

Гэс внес в общий котел сумму, достаточную для того, чтобы поддержать тех, кто был близок к полному разорению, потребовав при этом, чтобы имя жертвователя оставалось в секрете.

Никаких больше аукционов Гэс не посещал, но ему сообщили, чем они заканчивались: каждый раз собиралась толпа фермеров и их семей – несколько сот человек, – которая молчаливо встречала шерифа и Хундертмаркса, и банкиру ничего не удавалось купить, а дети скандировали: “Банкир, банкир, жирный факир, упал в вонючий кефир”, или “Осторожно, осторожно, шериф, твоя лодка наскочила на риф!”

Лопоухий Джек возил Гэса по всей округе; Гэс видел, в каком отчаянном положении находились фермеры; он привозил с собой кое-какие продукты для тех, кто особенно бедствовал. Иногда, когда они останавливались у очередной фермы, им предлагали скромную еду, и Гэс вызывал фермера на откровенный разговор. Не раз они с Джеком обнаруживали на ферме только несчастную вдову – муж умер, надорвавшись от непосильного труда, пытаясь выращивать пшеницу в сильную засуху, и теперь вдова едва сводила концы с концами. Гэс оставлял такой женщине немного денег.

Банкир был настолько расстроен происходящим, что у него открылась язва, однако шериф Дарби сохранял относительное спокойствие. Он решил сделать один телефонный звонок: он позвонил в Чикаго Мики Зирпу – Зирп, конечно же, поможет ему разрешить возникшую проблему.

– Зирп у телефона.

– Говорит шериф Дарби из Додж-Сити.

– Товар прибыл?

– А наш договор остается в силе?

– Да. Десять тысяч. Но все должно пройти без сучка и задоринки.

– Все будет в порядке. Привозите деньги.

Дарби был доволен – на эти деньги он сможет переехать в Калифорнию, выйти на пенсию и жить себе безбедно.

Гэс давно позабыл про своего извечного врага Зирпа и редко вспоминал про шерифа. Однажды он отправился к начальнику федерального бюро помощи фермерам.

– Когда фермеры смогут получить заем от государства?

– Деньги могут быть переведены фермерам уже сейчас. Но нужно содействие местного банка.

– А вы знаете, чем занимается местный банк? Он просто разоряет фермеров и пускает их по миру!

– Но я ничего не могу поделать. Такова процедура: деньги должны проходить через местный банк, чтобы не было никаких ошибок.

– К чему вся эта бюрократия? Ждать больше нельзя. Для фермеров это вопрос жизни и смерти!

– А вы могли бы им посодействовать в создании кооператива?

– Кооператив уже создан, – сказал Гэс. – Просто его еще никак не назвали.

– Дайте ему какое-нибудь название, и если вы мне принесете соответствующие выписки из банка, я сам прослежу за тем, чтобы ваш кооператив получил деньги, причитающиеся ему из федеральной помощи.

– Можно воспользоваться вашим телефоном? – спросил Гэс и, не дожидаясь разрешения, поднял трубку, позвонил Бенни Пикоку и рассказал, что надо сделать. Бенни сказал, что попробует сделать все, что требуется.

Гэс вернулся к машине.

– Поехали назад в Додж-Сити. Мне нужно кое-что объяснить членам кооператива. И дела, может быть, у них пойдут нормально. Джек не понял, о чем, собственно, идет речь. По дороге он спросил:

– Гэс, а почему ты сам не водишь машину?

– У меня одна рука искалечена, – сказал Гэс, не вдаваясь в объяснения. Зачем Джеку знать, при каких обстоятельствах Ромул Зирп раздробил ему пулей левый локоть? – Джек, ты забрал утром мою почту?

– Конечно. Было только одно письмо, – сказал Джек, вручая Гэсу простой дешевый конверт.

На нем стоял штемпель Канзас-Сити.

Дорогой Гэс!

Как дела? У нас все в порядке. Выполняя твою просьбу, мы разыскивали Вилли и Мэй и, наконец, нашли их в Гаване. Их последними словами были: Зирп нанял нас, чтобы обрабатывать мисс Криспус. Насколько нам известно, Зирп предложил десять тысяч за твою голову. Мы готовы действовать по первому твоему сигналу.

Твой друг Малыш Солтц.

– Плохие новости? – спросил Джек, увидев, что у Гэса начали играть желваки.

– Нет, все в порядке, – сказал Гэс после небольшой паузы. – Просто срочное дело. Нам надо побыстрее возвращаться в Додж-Сити.

– Понятно, – сказал Джек, и вскоре стрелка спидометра стала подбираться у цифре “130”.

– А что, больше из нее выжать нельзя? – спросил Гэс. Когда стрелка добралась до “150”, Джек сказал:

– Вот теперь все. Это все, на что она способна.

– Ну, как бы то ни было, нам надо добраться до города не позже чем через час, – сказал Гэс и закрыл глаза. Ему нужно было кое о чем подумать.

Так. Бесси специально накачивали наркотиками, но их не столько интересовало погубить Бесси, сколько навредить Гэсу. Только один человек был способен на такую подлость. И понять поступки этого человека Гэс никак не мог – да и как поймешь того, кому доставляет удовольствие приносить людям боль и смерть?

– Джек! Я хочу тебе кое-что сказать. Может быть, когда-нибудь тебе захочется рассказать кому-то, а может быть, даже и книгу написать о том, какая у нас была тут жизнь в двадцатых и тридцатых годах… И, может быть, тебе доведется слышать, что я, Гэс Гилпин, плохой человек, потому что убивал людей… Вот что я тебе скажу: я никогда никого не убивал просто так – я убивал только тех, кто собирался убить меня, и только после того, как они стреляли в меня первыми. – Гэс говорил медленно, и голос его звучал устало.

– Понятно… Гэс, – сказал Джек, но на самом деле он не слушал Гэса – все его внимание было сосредоточено на управлении машиной, которая, казалось, еще чуть-чуть – и взлетит в воздух.

Перебирая в голове события прошлого, Гэс вдруг понял, что, сам того не подозревая, он выполнял некое предназначение в жизни, но это предназначение уже почти выполнено до конца, осталось совсем немного… дела тут пойдут все лучше и лучше, люди поймут, что вместо того, чтобы отдавать свою судьбу на милость каких-то незнакомых людей – посредников, перекупщиков, банкиров, продажных юристов, – лучше все взять в свои руки… чтобы сохранять свободу, нужно постоянно быть начеку…

Машина мчалась по дороге с такой скоростью, что парень, сидевший за рулем, с трудом справлялся с управлением.

– Джек, или победить – или умереть, – сказал Гэс так тихо, что молодой человек, казалось, не расслышал его. Но после небольшой паузы Джек отозвался:

– Да, Гэс, я тоже так считаю.

Вскоре вдали показались огни города. Машина шла на прежней скорости. Гэс шевельнулся на сиденье:

– Ладно, Джек, давай, снижай скорость. Въедем в город поосторожнее… Я вот тут размышлял кое о чем, и вдруг понял, чего раньше почему-то не понимал… Ладно, это не важно. Поезжай по боковым улицам, а не по центральным.

– Хорошо, – сказал Джек, кивнув головой. – Могу я чем-то помочь?

– Нет, Джек. Ты еще слишком молод, чтобы соваться в такие дела.

– Гэс, я знаю все, что происходит в Додж-Сити, и я знаю, кто о чем думает. Так вот: у нас в городе все просто боготворят Гэса Гилпина. Кроме двух человек – шерифа и Хундертмаркса.

– Ну, есть еще один… он, правда, живет не в Додж-Сити. Настоящий монстр. Гадкое, вонючее животное, но я думаю, что и он сюда скоро приедет. Он не появился здесь раньше по одной простой причине – он не знал точно, где меня искать.

– А как он узнал?

– Вот это ты мне только что объяснил, – сказал Гэс довольно резко. – Ладно. Приехали. Подъезжай к бордюру. Я дальше пойду пешком.

Джек не понял, что имел в виду Гэс, и в полной растерянности остановил машину у тротуара.

Гэс вложил в руку Джека крупную купюру.

– Джек, закончишь школу – и иди учиться в колледж. Эти деньги тебе помогут. А теперь езжай, все в машине хорошо смажь, набери полный бак бензина – в общем, приготовь как следует. Завтра, может быть, нам понадобится отправиться в долгое путешествие. И ехать придется быстро. Помни, я на тебя полагаюсь.

– А вы меня не увольняете?

– Нет, что ты. Но… завтра будь осторожен. Не делай глупостей. Так сказать, не высовывайся.

– Может быть, все-таки вам нужна помощь?

– Нет. Я же тебе объясняю, – сказал Гэс терпеливо. – Тебе в мои дела совсем не нужно соваться. Я сам со всем справлюсь… или погибну.

– Я уверен, что справитесь. Но у вас одна рука не…

– Все будет в прядке, Джек. Езжай домой и ложись спать… Ты прекрасно водишь машину. У нас была не поездка, а сплошное удовольствие.

Гэс широко улыбнулся.

Когда машина отъезжала, Гэс нырнул в темноту боковой аллеи. Хотя он чувствовал напряжение, внешне это никак не проявлялось. Его инстинкт предупреждал: опасность! И он понял, что пришло время снова носить пистолеты под мышками.

Он тихо шел по темной аллее, внимательно всматриваясь в темноту. Подходя к гостинице с задней стороны, он увидел огонек сигареты. Гэс тут же остановился и, присмотревшись, различил фигуру человека, стоявшего позади гостиницы; человек этот что-то высматривал или поджидал кого-то.

Как определить – местный он или нет? И надо знать наверняка – от этого слишком многое зависит. А может быть, Гэс вообразил себе опасность, которая вообще не существует!

Человек стоял у служебного подъезда, на небольшой платформе, куда обычно ставили бидоны с молоком. К нему нельзя было незаметно приблизиться ни сзади, ни сбоку. Так. Что делать дальше? С тыльной стороны гостиницы, через небольшую улицу, находился молочный магазин. Постоим здесь и подумаем. У задней стены магазина стояло несколько ящиков с большими тяжелыми бутылками толстого стекла. В Канзас-Сити таких бутылок уже не увидишь, а здесь в них продают молоко. Наверное, эти бракованы или побиты. Луна, на мгновение вынырнувшая из-за облаков, осветила темные бутылки. Гэс, ухватив одну из них за горлышко, двинулся в сторону гостиницы, пошатываясь и распевая пьяным голосом:

– О, кайзер Вилли, кайзер Вилли,

Как мы тебя отменно били!

Огонек сигареты исчез. А Гэс громко разговаривал сам с собой:

– Эй, солдатик, ну что тебя так качает из стороны в сторону? Ты что, пил на дежурстве? Никак нет, сэр, ни капельки! Хе-хе… Эй, кто-нибудь хочет выпить с ветераном?

И не ожидая ответа, со вздохом добавил:

– Никто тут не хочет выпить с тобой, солдатик, так что пей себе на здоровье сам…

Гэс поднял бутылку к губам и сделал вид, что пьет. Закашлялся и сказал:

– Уууух! Хорошая штука этот виски. Как до войны, солдатик!

Спотыкаясь на каждом шагу, Гэс подошел совсем близко к платформе, на которой стоял человек с пистолетом в руке и следил за пьяным. Гэс остановился у телефонного столба и спросил у него, где он находится и что он делает здесь так поздно вечером, и кто его старший офицер. Не получив ответа, гаркнул:

– Черт побери, ты что, тоже не хочешь выпить? Смотри, все вылью!

– Эй, катись сюда, я выпью с тобой, – сказал человек, стоящий в темноте на платформе.

Акцент был не местным. С подвыванием, развязный. Типичный голос человека с самого дна.

Изобразив растерянность, Гэс сказал:

– О, кто это? Ты где прячешься?

Гэс увидел, как человек прячет сверкнувший сталью пистолет в карман и слезает с платформы.

– Ну, дай мне глотнуть, приятель.

– Так точно, сэр! Слушаюсь, капитан! – пробормотал Гэс, сделал шаг к незнакомцу и, не дав ему возможности рассмотреть свое лицо, нанес ему бутылкой страшный удар по голове. Бутылка не разбилась, но человек без звука рухнул на землю.

Гэс быстро оттащил его в сторону, к куче угля и, наклонившись над ним, зажег спичку. В открытых глазах уж не было жизни. Гэс тут же узнал убитого – Базз Боннанос. Левого уха нет, лицо очень худое, лоб как у обезьяны. Да, тут не ошибешься! Наемный убийца Базз. Отвратительная личность. Гэс все-таки попробовал нащупать пульс. Пульс не прощупывался. Череп оказался слишком тонким. Еще одна смерть. Гэс вытащил из кармана пиджака убитого пистолет, потом достал обойму – на каждой пуле насечки, которые вымазаны какой-то пакостью. Чтоб рваная рана еще и гнила. Вставил обойму назад в пистолет. Базз много лет зарабатывал себе на жизнь убийством. Хладнокровным убийством. И Гэса не мучили угрызения совести оттого, что ему удалось опередить Базза в страшной игре.

Гэс втащил тело на платформу, сложил руки трупа на груди и вложил в них бутылку. Пускай полиция поломает себе мозги, что же тут произошло… Воина против него, Гэса, началась. И пытаться скрывать первую жертву не имеет смысла.

Открыв заднюю дверь гостиницы и войдя внутрь, Гэс стал подниматься по лестнице. Неожиданно он почувствовал огромное облегчение – он знает своего врага. А это уже полдела. Базза мог подослать только Зирп.

И Гэс готов схватиться с Зирпом. Это надо было сделать уже давно.

Неслышно подойдя к двери своего номера, он стал прислушиваться и принюхиваться. Не пахнет ли сигаретами или чем-нибудь необычным? Вроде ничего. Скорее всего, он сбил их с толку своим отсутствием – ведь его не было в городе весь день и вернулся он только поздно ночью.

Войдя, Гэс быстро осмотрелся, плотно закрыл за собой дверь и задвинул засов. Опустил шторы и зажег лампу.

Достал свои пистолеты и тщательно их почистил. Потом вытащил автомат из футляра и, разобрав его, смазал все части и снова тщательно собрал. Перед отъездом из Канзас-Сити он поставил совершенно новый боек.

Закончив сборку и проверку оружия, Гэс стал массировать левую руку возле локтя. Потом лег в постель. Завтра утром Мики Зирп умрет. А если нет – то умрет Гэс Гилпин.

Он спал очень крепко, без снов. Совесть его была чиста.

Перед тем, как заснуть, Гэс посмотрел на часы – двадцать минут пятого.

Проснулся он в одиннадцать часов. Встал, принял душ. Когда он брился, раздался стук в дверь.

Схватив пистолет, Гэс стал рядом с дверью и спросил:

– Кто там?

– Это я, Бен, – ответил голос. – Бен Пикок.

– Ты один, Бен?

Странно, Гэс был уверен, что первыми этим утром явятся его враги. Но не мог же Бен предать его?

– Да, один. Я хотел бы поговорить с тобой.

Гэс открыл дверь и, приставив пистолет к груди Бенни, снова спросил:

– Ты один?

Бен, судорожно сглотнув, быстро кивнул. Но кивок получился едва заметный.

Гэс впустил его и тут же запер дверь на засов. Бен увидел Разложенное на столике оружие.

– Как ты узнал, что по твою душу прибыли? – спросил Бен, широко открыв глаза. – Я знал, что ты толковый парень, но как ты все-таки вычислил?

– Вычислил что?

– Ну, что Райнеке, человек, который занимается нашим кооперативом, переметнулся на сторону Хундертмаркса? Это произошло только вчера вечером.

– Неужели? А что, собственно, случилось?

– Хундертмаркс отказался выдать нужные бумаги.

– Ну, это не так уж страшно. – Гэс рассмеялся. – Я ожидал услышать вещи понеприятнее.

– Фермеры просто взбеленятся. Все будут считать, что Райнеке получил хорошую взятку.

– Так, наверное, и есть, – сказал рассеянно Гэс, лихорадочно обдумывая, что делать дальше.

Сначала нужно разделаться с Зирпом, а потом уже можно заняться Хундертмарксом. Но что если ему не повезет? Кто тогда будет помогать фермерам выбираться из того положения, в которые они попали?

– А остальные знают? – спросил Гэс.

– Да, конечно. Люди, как только рассвело, стали стекаться в город. И мне очень неспокойно, потому что начали прибывать и полицейские подкрепления. Уже прибыло человек двадцать, с оружием и всем прочим.

– А что, наши ребята захватили с собой свои ружья? – Гэс улыбнулся.

– Именно так, но по сравнению с тем, как вооружены полицейские – это так, пукалки. Что делать?

– А что ты хочешь сделать?

– Нам нужно получить эти бумаги. Никуда от этого не денешься. Мы не хотим никого обманывать. Но без этих бумаг нам придется сосать заднюю лапу.

– Ну, так что же решили? – настаивал Гэс.

– Что решили? Ты что, хочешь, чтобы люди, у которых семьи, вышли против вооруженных до зубов полицейских с дробовиками?

– Но среди этих полицейских есть такие же ребята, как мы с тобой. Они тоже дети фермеров.

– Ты хочешь сказать, что они не посмеют стрелять в нас?

– Не знаю. Может быть, посмеют, а может, и нет. Но если сначала с ними поговорить, объяснить, что к чему, и если после этого они все равно будут готовы убивать – ну, тогда, я думаю, надо будет и силу применить. И посмотреть, кто на что годен.

– Но это же простые фермеры! У них жены, дети!

– Ну и что? Зачем они живут? Ведь они все делают ради своих детей? Они хотят, чтобы их детям жилось лучше, чем им, чтобы их дети понимали, что к чему. Я не знаю этих полицейских, но неужели они превратились в бесчувственных убийц?

– А ты поведешь нас?

– Нет, я не могу. У меня есть дело, которое надо сделать немедленно.

– Я тебе верю, – сказал Бен осторожно. – Я знаю, что ты не мог бы нас предать.

– Спасибо, Бен. Сегодня в этом городе должно произойти такое, что нельзя откладывать. Но как только я разберусь с этим… делом, я сразу присоединюсь к вам. Постройтесь в колонну, человек десять в ряд, и двигайтесь к банку. И пока вам не нужно никого, кто бы вел вас и шел впереди. Расскажите полицейским, что происходит. А потом захватывайте банк, забирайте бумаги и все свои деньги. Вот и все.

– Нет, такого наши ребята не сделают. Они верят в закон и правопорядок.

– И я верю в закон.

– Понятно, – сказал Бен, глядя на оружие Гэса. В дверь снова постучали. Гэс, как и ранее, прижавшись к стене около двери, спросил:

– Кто там?

– Шериф Дарби. Открывайте.

– Вы один?

– Один.

Дверь открылась. Пистолет уперся Дарби под подбородок.

– Я знаю, что вы достаточно разумны, чтобы не убивать представителя закона, находящегося при исполнении служебных обязанностей, – холодно сказал Дарби и очень медленно вошел в комнату.

– Что вам надо, Дарби?

С пояса шерифа, и слева и справа, свисали две кобуры с пистолетами; каждая кобура была подвязана к ноге тонким ремешком.

– Так в чем дело, Дарби?

Пистолет Гэса по-прежнему находился у горла шерифа. – Ночью рядом с гостиницей произошло убийство. Я должен отвести вас в участок. Вы должны дать показания. – А какое отношение к этому убийству имею я?

– Нам известно, что убитый имеет некоторое отношение к вашему прошлому.

– А где гарантия того, что меня не пристрелят? – спросил Гэс, быстро взглянув на Бена.

– Я гарантирую вам безопасность, – сказал шериф.

– Бен мой свидетель. Не думаю, что вы рискнете убрать и его. Я мирно пойду куда надо, но сначала ты позвонишь Мики Зирпу. И скажешь ему, что мы выходим. Я хочу встретиться с ним лицом к лицу, на центральной улице.

– Ты просто сошел с ума! – Дарби скривил губы. – Ты просто чокнутый.

– Ну, конечно, чокнутый. Просто сумасшедший гангстер… Ладно. Бен проследит за тем, чтобы все было по-честному. Зирп, наверное, хорошо помнит, как он пытался подставить меня под гранаты у газового завода. А теперь твоя забота сделать так, чтобы все было более или менее по-честному. Пускай стреляет первым.

– Я никогда не слышал ни о каком Зирпе. – На лице у Дарби появилось выражение безнадежности. – Ты… Вы пойдете сейчас со мной в участок.

Гэс поднял немного пистолет, приложил дуло к ноздре Дарби и тихо сказал:

– Ты сам это все начал. Теперь сам будешь и расхлебывать. – Бен! – позвал Гэс. – Забери у него пистолеты; – Бен осторожно приблизился и еще более осторожно вытащил оружие.

– А теперь звони, – сказал Гэс.

Шериф съежился, на лбу выступил холодный пот; он косил глазами, пытаясь увидеть палец Гэса, лежащий на курке.

– Хорошо, хорошо, – прошептал шериф. – Я позвоню.

Гэс кивнул головой и сказал, обращаясь к Бену:

– Видишь? Что я говорил? Оружие в руках может помочь быстро разрешить проблему.

Шерифа подвели к столику с телефоном. Он поднял трубку и назвал телефонистке нужный ему номер. Глаза его бегали по комнате – он был похож на загнанную в угол крысу, пытающуюся отыскать путь к спасению.

– Мистер Зирп? Говорит шериф… У меня нет выбора… мне угрожают оружием… Да, здесь… Он хочет встретиться с вами на Фронт-стрит ровно в полдень… Позволит вам выстрелить первому…

После паузы, держа трубку у уха, спросил у Гэса:

– А где я буду в это время находиться?

– Ты будешь стоять рядом со мной, – сказал Гэс.

– Я буду рядом с ним… Мы выходим… Нет, выбора нет… Шериф повесил трубку.

– А ты башковитый парень, – сказал Гэс. – Поставленный перед фактом, ты принимаешь его, а не пытаешься увильнуть… Бен, ты помнишь, что я тебе говорил? Ты все понял? Будет немного шумно, подымется пыль… А эти продажные газеты, если бы я шел с вами, тут же раскричались бы: видите, с кем связались фермеры? С преступником!

– Ну что нам эти газеты! Мы сами знаем, что к чему, – сказал Бен. – Все наши ребята полностью тебя поддерживают! И готовы помочь тебе.

– Нет, не надо. Это мое личное дело. От начала и до конца… А теперь – понаблюдай за шерифом, а я пока закончу бриться. Гэс широко улыбнулся и ушел в ванную. Бен, державший пистолеты шерифа, направил их на Дарби и сказал:

– Дарби, советую не шевелиться. А не то нам придется срочно избирать нового шерифа… Я понимаю, что происходит! Ты узнал, что мы хотим выдвинуть Гэса на пост шерифа Додж-Сити, вот и попытался его подставить.

– Ты просто дурной грязный боров! – прошипел Дарби. – Я тебя быстренько упеку в тюрягу. Будешь там пуп надрывать в каменных карьерах! Дерьмо ты собачье! Ты думаешь, взял в руки пистолет – и уже настоящий человек? Ни хрена подобного. Как хлебал навоз, так и дальше хлебать будешь!

– Говори, говори, Дарби, если от этого тебе полегчает. Да, я фермерствовал всю свою жизнь, и до гроба буду этим заниматься.

Из ванной комнаты вышел Гэс. Он был одет в чистый, выглаженный костюм, волосы тщательно расчесаны.

– Да брось ты, Бен, – сказал он. – Я же тебе сколько раз говорил: спорить с такими бесполезно. Их нужно просто ногой под зад – и все тут.

Гэс, не открывая окна, осмотрел улицу. Странно, ни одной машины. И ни живой души перед гостиницей не видно. А, наверное, уже все прослышали, что тут будет происходить. Откуда это узнают? Да еще так быстро? В дальнем конце улицы он разглядел беспокойную толпу долговязых фермеров, с обветренными лицами и красными шеями. Боже, что они тут делают? Уходите, уходите отсюда, хотелось крикнуть Гэсу. Здесь, под самым вашим носом, будут стрелять!

Затем он увидел полицейских с оружием в руках, занимающих место перед банком.

Да, теперь понятно, почему фермеры не могут решиться на активные Действия. Никому не хочется, чтобы ему прострелили голову. Особенно если неизвестно, чем все это закончится.

На другом конце улицы собрались подростки и молодые люди. Они присматривались, выжидая, что произойдет дальше, прикидывая, что и как; пришел момент понять, чего стоят их отцы, чего стоит их страна. Часы на пожарной башне показывали без пяти двенадцать.

– Бен, тебе нужно обязательно поговорить с теми полицейскими. Тебе нужно им сказать, что и они и мы – все из одних и тех же мест, нас всех вырастила одна земля. У нас всех в душе одни и те же надежды, мы все хотим получать вознаграждение за свою работу, нам всем очень тяжело видеть, как гибнут наши надежды. Мы все надеемся на справедливость наших законов и нашего правительства! Бен! Тебе надо спешить! Тебе нужно говорить с ними открыто, честно, потому что если кому-то суждено быть убитым, то люди должны хотя бы знать, за что.

– Хорошо, Гэс, я постараюсь. – Бен отдал Гэсу пистолеты шерифа и направился к двери.

– Осторожнее, старина, не сломай ногу на ступеньках, – сказал Гэс в напутствие.

Время от времени поглядывая в окно, Гэс видел, как старый фермер в своем латаном комбинезоне выходит из гостиницы, потом идет по улице к банку, останавливается перед полицейскими, стоящими стеной, мощной, незыблемой и бесчувственной как бетон – разве может дойти до таких простое человеческое слово? Но Бен говорил и говорил, делая медленные, типично фермерские жесты; казалось, он обращается к своим сыновьям, объясняя, как нужно вспахать поле, что нужно сделать, чтобы дожди не смывали почву, рассказывая, что полям надо давать передохнуть, что их нужно должным образом поливать – а иначе на них не будет ничего расти…

Гэс видел застывшего на месте офицера в высокой шляпе; он стоял, как деревянный чурбан, а старый фермер взывал к нему, говорил, что фермеры требуют лишь возможности оставаться на собственной земле, что они хотят основать кооперативный банк, что они вернут свои долги, как только дожди смочат землю и засуха закончится.

Но офицер не слушал. Он превратился в камень. У него был приказ. У него было оружие.

Бен, почувствовав, что офицера ему не удастся ни в чем убедить, стал обращаться к молодым полицейским, не превращенным еще в бесчувственных роботов.

– Неужели вы будете стрелять в людей, многие из которых ваши соседи, только за то, что они захотят перейти улицу и войти в здание? Просто в здание коммерческого учреждения? А это вам не церковь или мэрия! И никому мы не собираемся мешать, никого не будем трогать! Нам нужно взять только некоторые бумаги! Вы что, будете швырять гранаты в своих соседей? Травить их газом? Вы будете стрелять из крупнокалиберных винтовок в своих родственников?