Текст книги "Ты – моя судьба"

Как и многие педиатры, она с первых дней отвергла белый халат и одевалась в простую, привычную для детей одежду. Зимой естественно выглядели толстый свитер и джинсы – в этом она и ходила.

Сняв с вешалки куртку-парку33
  Парка – эскимосская куртка, напоминающая штормовку с капюшоном.


[Закрыть], Кэт направилась в блок служебных помещений, в глубине души надеясь, что Майку надоело ее ждать и он ушел. Но он был здесь, с квадратной челюстью, крепкий, симпатичный. Он принадлежал, пожалуй, к самому распространенному в этом краю типу людей. Про него говорили, что он самый крупный и самый горячий шериф в здешних местах. Увидев Кэт, он встал и широко улыбнулся. Майк редко ходил в форме, предпочитая рубашку с открытым воротом, куртку, ботинки и серую стетсоновскую шляпу.

– Здравствуй, дорогая. Хочешь вылечить всех больных детей в городе?

Кэт пришлось подставить щеку: он приблизился с явным намерением поцеловать ее.

– Сегодня все живы. Это тоже хорошо, – отшутилась она.

Майк взял ее за подбородок взглядом собственника посмотрел ей в глаза.

– Твоя помощница ушла. К тому же здесь не совсем рабочее место. Как насчет поцеловать по-настоящему?

Она торопливо чмокнула его в губы, быстро отступила и стала надевать куртку, чтобы лишить его возможности повторной попытки. На мгновенье в его глазах мелькнуло неудовольствие, но воспитанность взяла верх – он пошел и помог ей одеться.

– Т «, кажется, спешишь куда-то? – произнес он с плохо скрываемым разочарованием. – Или это оттого, что от меня попахивает?

Кэт начала оправдываться. Это была ее обычная реакция – чувствовать себя виноватой. Майк, при всей его прямоте, умел искусно манипулировать ситуацией.

– Я не хотела тебя обидеть, – сказала она, направляясь к двери, – но я действительно спешу. Мне нужно успеть в торговый центр, меня Силия попросила, и скорее ехать, пока дорога открыта?

Майк, державший все это время в руках кожаное пальто, на ходу надел его поверх вельветовой куртки и последовал за ней.

– Не ездила бы ты лучше в горы сегодня, а? – попросил он. – На твоем месте, дорогая, я бы остался в городе. Со стороны Канады сильный ветер.

– Но дорога-то не закрыта, так ведь? – возразила она.

– Пока нет, но могут и закрыть. Почему бы тебе не остановиться в гостинице?

– У Дэниела тоже ухо воспалилось. Мне нужно быть дома.

Они стояли в дверях. Кэт достала из сумки шерстяную вязаную шапочку я натянула на уши. Майк, надев кожаные перчатки, взял ее под руку.

– Послушай, Кэт, может, пойдем ко мне? Пара хороших бифштексов, бутылка красного вина, а? Растопим камин – будет очень уютно.

Кэт отлична понимала, куда он клонит. Майк хочет затащить ее в постель, чтобы потом уже спать с ней постоянно. Да, он очень настойчив.

– Спасибо, но я все-таки хочу давай, – ответила она, выходя на холодный ветер.

– Ну, может, хотя бы зайдем в» Смитгис» на чашку кофе? Мне нужно сказать тебе что-то очень важное.

– Я бы пошла, Майк, но боюсь задерживаться. Может быть, ты мне сейчас все скажешь? – спросила она, с неудовольствием глядя на падающий сплошной стеной снег.

– Этого не скажешь в двух-трех словах, и это больше нужно тебе, а не мне.

Кэт снова стало не по себе, и она опять почувствовала себя виноватой. Ну почему всегда она сначала отказывается, а потом идет на попятную? Словно его ущемленное самолюбие важнее ее желаний.

– Хорошо, садись в машину и расскажи все по пути в магазин, а потом, когда буду выезжать за город, я подвезу тебя обратно.

– Ладно, согласен, – отреагировал он хмуро. Они направились к автомобилю Кэт. Смахнув снег со всех стекол, Майк сел в машину. Кэт осмотрелась, завела машину и, вписавшись в автомобильное движение, направилась к торговому центру.

– Так в чем дело? – несколько небрежно осведомилась она.

Он медлил с ответом. Она перевела на него взгляд и отметила, что он помрачнел.

– Майк, что случилось?

– Плохие новости, дорогая. Апелляционный суд в Сент-Хелена отдал распоряжение Госдепартаменту по исправительным учреждениям освободить Итана Миллза. Негодяй свободен теперь как птица.

У Кэт возникло ощущение, что ее ударили. И виной тому, было не столько само известие, сколько тон, которым его сообщил Майк.

– Мы надеялись задержать его, основываясь на решении суда, чтобы заставить отсидеть хотя бы положенные восемь лет, но какая-то проклятая группа поддержки благотворительных общественных законов выступила его защиту вынудила администрацию штата отпустить Миллза. Власти отказались приостановить исполнение решения. Сегодня на рассвете он вышел за ворота тюрьмы.

– А я думала, что его освободят через несколько недель, – глядя в сторону, мрачно ответила Кэт. – А что, по-твоему, это значит? Что он теперь будет делать?

– Не знаю, но, если он решит ступить на старую дорожку, я готов действовать незамедлительно. Как только появится малейший повод, я направлю в окружную тюрьму соответствующее сообщение. Мы продержим его за решеткой столько, чтобы он понял, что его здесь, в округе Морган, не ждут.

– А что, если он направится в резервацию?

– Пока он будет там, ничего страшного. Но, голову даю на отсечение, он знает, что, как только он попадет в мой округ, у него начнутся неприятности.

Кэт поняла, что Майк настроен очень агрессивно.

– Ты действительно можешь это сделать?

– Ну, он, конечно, может ходить на цыпочках вокруг капкана – а я ему капкан поставлю, – но у меня и без того достаточно способов испортить ему жизнь. Есть неофициальные методы наведения спокойствия и порядка.

– Может, мы придумали проблему, которой на самом деле нет?

– Может быть… может быть… он вышел из тюрьмы умнее, чем туда вошел, и может быть, поджав хвост, удрал в неизвестном направлении. Но я не из тех, кто надеется на авось. Вообще-то я рассказал тебе все это на тот случай, если Миллз подаст прошение, что хочет увидеться со своим ребенком.

От этих слов у Кэт что-то сжалось внутри. До сих пор она предполагала – в основном со слов Бекки, – что Итан вовсе не стремится к ребенку. И отец Кэт вел себя таким образом, будто все улажено. Видит Бог, он не раз повторял, что, когда Миллз освободится, они выправят специальную бумагу, которая, если потребуется, оградит их от него. Если же он попытается нарушить предписание, это будет основанием для пересмотра решения об освобождении его под честное слово.

Отец говорил, и убеждал в этом Кэт, что закон на их стороне. Однако озабоченность Майка заставила ее тоже призадуматься.

– Мне кажется, нет причин считать, что он опасен, – неуверенно, словно ища поддержки, произнесла она.

– Кто знает? – отозвался Майк. – Миллз был вероотступником, изменником, и он пошел за решетку, туда ему и дорога, все правильно. Я считаю, что лучше перестраховаться, чем потом локти кусать, – проговорил он и, помолчав несколько минут, продолжил:

– Я еще не звонил твоему отцу, решив, что лучше сначала сообщить тебе.

– Не думаю, что отцу это нужно говорить, – ответила она. – А если уж сообщить, то лучше будет, если это сделаю я.

– Хоть Джейк и прикован к инвалидной коляске, но еще в состояний держать тридцать восьмой калибр, даже если ему придется упереть ствол в подлокотник.

– Вот этого я уж точно не хочу, – твердо сказала Кэт. – Ты говоришь так, будто мы живем в девятнадцатом веке и ждем нашествия индейцев.

– А ты говоришь так, Кэт, словно хочешь пригласить Миллза на чашку чая.

– Ничего подобного. У меня нет желания встречаться с ним, и я надеюсь, он не будет предпринимать попыток увидеться с Дэнни. Это только все усложнит.

– Теперь послушай, что я скажу. Единственное послание, которое будет понятно Миллзу, – это то, которое вылетает из ствола. Твой отец это понимает, и именно поэтому его нужно предупредить.

– Я не хочу, чтобы ты звонил ему, Майк! – Кэт знала, что ее слова будут приняты в штыки, но чувствовала, что у нее есть право быть такой же упрямой, как и он. – Это не твое дело, хотя ты и шериф!

Они подъехали к торговому центру Западного района, и Кэт припарковалась на автостоянке. Для столь позднего часа здесь было довольно оживленно. Они оба не произнесли ни слова за все время, что она медленно объезжала стоянку, выбирая место. Она загнала свой «бронко» на свободный квадрат и выключила двигатель.

– Ну ладно, дорогая, – сказал Майк. – Я понимаю, что тебе некогда. Я видел Эда в гараже Нобеля, когда мы проезжали мимо. Пойду туда пешком и попрошу его подвезти меня до участка.

– Да я и сама подвезу тебя, Майк. Я зайду только минут на десять. Пойдем вместе, если хочешь.

– Да нет, ничего со мной не случится, разомну ноги – я почти весь день просидел за столом. Она протянула ему руку. Надо бы что-то сказать.

– Спасибо» за заботу. Ты мог бы мне сообщить официально, но ты сказал заранее. Спасибо.

– Я служу людям, Кэт. Это моя работа – следить, чтобы люди были в безопасности. Может быть, у меня к тебе особый интерес. Я думаю, это не грех?

– Нет, не грех. Ты всегда был очень щедр – и ко мне, и к моей семье. Я хочу сказать, что это не прошло незамеченным.

Майк улыбнулся ей. Улыбка была с оттенком грусти.

– Спасибо за такие слова.

Он наклонился и поцеловал ее в щеку, затем вышел из «бронко». Махнув ей рукой, зашагал по улице.

Некоторое время Кэт сидела, перебирая в памяти все слова, которые сказала Майку, – не обидела ли она его чем-нибудь? А затем подумала: «Кого ты хочешь одурачить?» Не очень-то ее это волновало.

Однако времени для самокопания нет. Выйдя из машины, она прямо по снегу зашагала к входу в супермаркет. Время идет, скоро стемнеет. Сейчас самая главная проблема – метель.

Глава 2

Уже углубившись на несколько километров в горы Уайтфиш, Кэт поняла, что совершила ошибку, отправившись в это опасное путешествие. Если бы не зима! В полшестого вечера в июне солнце еще высоко, и поездка по зеленым склонам в сторону ранчо семейства Ролли была бы… была бы самой обычной поездкой. Но в первые зимние месяцы, да после захода солнца, да еще в метель!.. В это время горы Уайтфиш – опасное место.

Кэт родилась здесь. Она хорошо знала, что идиллический, как на рождественской открытке, пейзаж может за один час превратиться в поле смерти.

Окоченевшие трупы водителей, допустивших оплошность при повороте, или заблудившихся лыжников обычно обнаруживают только весной. Попасть в снежную белую мглу – все равно что оказаться ночью, в полной темноте, под водой. Если б она не знала наизусть каждый поворот дороги, каждый указательный столбик, знак, ограждение, то давно бы уже сидела в кювете.

Миновав отметку середины пути, она почувствовала, что страх, прежде подсказывавший ей вернуться, теперь подталкивал ее вперед. Выбора не было: надо ехать.

Достигнув ровной площадки недалеко от единственного перевала, Кэт съехала на обочину, чтобы немного передохнуть. Только сейчас она почувствовала боль в пальцах – так крепко она держала руль. «Спокойно, Кэт, – сказала она себе. – Паники сейчас нужно бояться больше метели». Если бы рядом был хоть кто-нибудь! Вдвоем опасность не так страшна. Как ни странно, она не знала, кого бы ей хотелось мысленно посадить рядом с собой. Если бы отец был здоров, то, конечно, его. Майк Колдуэлл, несомненно, серьезный и – видит Бог – вполне надежный, но ей почему-то не хотелось находиться с ним наедине. Разве что в самом крайнем случае.

Вспомнив про радио, Кэт нажала кнопку, чтобы не было так одиноко.

Одна из станций – из Каллиспелла – гоняла музыку «кантри-вестерн», и Кэт настроилась на нее. Мелодии Гарта Брукса подбадривали ее. На душе стало немного веселее. Она включила передачу и тронулась. Через несколько минут она перевалила на другой склон горы.

Этот участок дороги был не только очень крут, но и включал в себя несколько подковообразных поворотов и горок. На одном из крутых поворотов Кэт почувствовала, что колеса проскальзывают – «бронко» потащило на обочину. Она чуть прибавила газ и инстинктивно подалась всем корпусом вперед, к рулю, как бы подталкивая этим движением машину. Затем стала осторожно выруливать влево. В это мгновение перед лобовым стеклом выросла темная фигура, У Кэт перехватило дыхание: она подумала, что это медведь. Она ударила по тормозам; неизвестное существо отпрянуло назад и застыло в лучах фар. Это был человек в огромном кожаном пальто с капюшоном, скрывавшим лицо. Пальто было длинное, до щиколоток, и велико на несколько размеров, так что очертания фигуры были полностью скрыты. Сквозь снежную круговерть она с трудом разобрала, что его лицо было наполовину закрыто шарфом. Только блестящие глаза были хорошо видны сквозь неширокую щель под капюшоном.

Казалось, этот человек явился из другого мира. Куда его, черт побери, понесло в такую метель, да еще пешком? Может быть, это водитель, потерпевший аварию, или его машина просто съехала в сугроб? Когда человек сделал движение, чтобы выйти из света фар, мороз пробежал у нее по спине: она подумала, что такая ситуация может быть опасной.

Кэт не знала, что делать: проехать мимо или спросить, не нужна ли помощь. Он продолжал смещаться в сторону, выходя из яркого пятна света; она подумала, что он желает остаться один. Но может быть, он просто ошеломлен, находится в шоке? Спросить? Однако любая встреча с мужчиной в пустынном месте связана для женщины с определенным риском.

Что делать? Кэт растерялась, потом, опомнившись немного, решила проехать мимо, раз уж незнакомец отошел в сторону, и все-таки, не в силах оставить человека, которому, возможно, нужна помощь, наполовину опустила стекло.

– Все в порядке? – крикнула она, перекрывая вой ветра.

Он махнул рукой, жестом давая понять, чтобы она проезжала. Кэт подняла стекло и тронулась, озадаченная неожиданной встречей. Кто он? Отшельник? Горец? Она знала, что эти дикие места порой преподносят странные сюрпризы.

Спуск с этой стороны перевала был ужасен. Кэт часто приходилось останавливать машину. Она медленно пробивалась сквозь почти сплошную завесу снега. Снежный покров становился все выше и выше; дорога была едва различима.

Все произошло неожиданно. Она медленно ползла вперед, и вдруг передняя часть ее «бронко» провалилась, и машина резко встала. Впереди она заметила толстый ствол дерева. Кэт завизжала от страха. Через несколько секунд, получше осмотревшись, она поняла, что не заметила поворота и съехала в кювет. Включив заднюю передачу, Кэт попыталась выехать на дорогу, но сцепления с дорогой не было: задние колеса почти висели в воздухе.

Достав электрический фонарь, она вышла посмотреть, что случилось. Передняя часть машины крепко сидела в кювете, задний мост приподнялся. Без троса нечего было и думать вылезти. Кэт вернулась в машину, заглушила двигатель, включила аварийную сигнализацию. Потом сообразила, что аварийная сигнализация здесь ни к чему: движения не предвиделось. Ни один здравомыслящий человек не поедет в такую пургу, разве что снегоочистительная машина. Но на этой второстепенной дороге до утра никто не появится, ни один снегоочиститель. Она выключила фары, аварийную сигнализацию, решив, что не стоит попусту сажать аккумулятор.

Зловеще надвигалась темнота. Природа как будто сомкнулась над ней. Даже машина казалась ненадежной и хрупкой.

Салон быстро остывал, хотя двигатель она заглушила совсем недавно. Перегнувшись назад, она достала одеяло, которое возила с собой на случай ЧП. Сейчас важно сохранить тепло. Завернувшись в одеяло, Кэт попыталась хотя бы приблизительно вычислить, где находится. Она проехала большую часть склона с этой стороны перевала; это означало, что поворот на ранчо – милях в двух впереди. От поворота до дома – еще полторы мили. Таким образом, до дома не больше четырех миль. При хорошей погоде это совсем недалеко, но в метель, пешком преодолеть это расстояние практически невозможно. Надо сидеть в машине и ждать утра, а там будет видно.

Казалось, что уже наступила полночь, фактически же было около шести вечера. Посоветовавшись с собственным желудком, она поняла, что не голодна. За задним сиденьем есть какая-то еда, так что голодная смерть ей не грозит. Одеяло вот тонкое, но вообще-то греет. Ничего, переживем. Силия и отец будут беспокоиться – вот это плохо.

Кэт прикрыла глаза. Мозг ее работал как бы сам по себе, а зрение и слух – сами по себе. В голове чередой проплывали мысли, а перед глазами – что это? – возник образ человека в кожаном пальто. Вспомнив пристальный, буравящий взгляд из-под надвинутого на лоб капюшона, она даже вздрогнула. Что, если он направляется сюда? Где она встретила его? Далеко это отсюда? Миля? Нет, наверное, меньше. Сколько времени ему потребуется, чтобы дойти сюда? Двадцать минут? Тогда он на полпути. Наверное, идет в Бентон или просто пересекал шоссе по пути в свою хижину в лесу. Ее передернуло, когда она представила, что он, как волк, крадется в темноте. Может быть, он ненормальный?

Она проверила, заперты ли дверцы машины. Кэт хорошо помнила, что закрыла их, но все-таки проверила еще раз. Что она, будет делать, если он столкнется с ней здесь? Но, поразмыслив, она решила, что ей и без этого есть о чем переживать. Надо попробовать заснуть. Кэт закрыла глаза: завывавший ветер нагонял сон. Как ни удивительно, она задремала. В это время прямо над ухом раздался стук в окно.

Резко выпрямившись, она закричала от страха. Повернув голову в направлении стука, Кэт увидела темное пятно, двигавшееся взад-вперед по стеклу. Приглядевшись, она поняла, что это – ладонь, очищающая стекло от снега. Затем из кромешной тьмы к стеклу приблизилось лицо, на котором различимы были только глаза.

Сердце Кэт бешено колотилось. Перед ней был тот самый человек, на» которого она чуть не наехала на дороге. Его рука опять задвигалась по стеклу, и она поняла, что снаружи он видит еще меньше, чем она изнутри.

– Эй! – раздался приглушенный голос снаружи. Человек нагнул голову, стараясь разглядеть ее получше. – С вами все в порядке?

Только сейчас до нее дошло, что он беспокоится о ней.

– Я съехала в кювет, – перекрывая вой ветра, прокричала она. – Машина застряла.

– Помочь вам?

Она хотела сказать, что не нужно и чтоб он оставил ее в покое и шел своей дорогой, но это было бы уж слишком невежливо. Хотя он, возможно, только притворялся» таким добреньким. В общем, она побаивалась. Как его проверишь?

– Вы ничем не поможете, – ответила она. – Скоро будет спасательная команда. Я подожду. – Я думаю, мне удастся приподнять машину спереди, тогда будет сцепление с дорогой, – прокричал он сквозь рев ветра.

Кэт колебалась с минуту, потом, подумав, все-таки решила, что ничего не случится, если он попробует.

– Хорошо, я заведу.

– Дайте чуть-чуть газ, когда я наклоню машину, только немного. Сначала нужно подложить какие-нибудь ветки под задние колеса. Подождите.

Кэт кивнула и немного приоткрыла окно. Она старалась получше рассмотреть его. По голосу нормальный человек. Даже приятный. Ей не давал покоя вопрос, почему он оказался здесь.

Минуты три или четыре его не было видно. Стекло снова запорошило снегом.

Затем незнакомец стал очищать лобовое стекло точно так же, как Майк Колдуэлл делал это несколько часов назад. Неужели это было несколько часов назад? Казалось, с тех пор прошло уже несколько дней.

Человек за окном постучал и, подняв большие пальцы вверх, дал понять, что все в порядке. Кэт приоткрыла боковое окно.

– О'кей, – услышала она. – Заводите мотор и включайте заднюю передачу. Когда я подниму, нажимайте на газ, но только очень осторожно.

Он направился к передней части «бронко». Кэт завела мотор и включила заднюю передачу. Она почувствовала, что машина стала раскачиваться, и нажала педаль газа. Задние колеса на мгновение коснулись дороги, но раньше, чем начали вращаться. Они повторили несколько раз, пока не добились сцепления с дорогой. «Бронко» продвинулся назад примерно на фут. После второй попытки им удалось вывести машину на дорогу.

Кэт включила обогреватель салона и стала ждать, когда этот горный человек обойдет машину спереди.

Мужчина подошел к левому окну; она опустила стекло наполовину.

– Спасибо, – сказала она, стараясь получше разглядеть его лицо, освещенное слабым светом панели приборов.

– Вы, наверное, не горите желанием подвезти меня? – сказал он почти извиняющимся тоном. – Метель разыгралась, я и не ожидал. Я был бы вам очень признателен…

Отказать было невозможно: он вел себя по-джентельменски.

– Садитесь с этой стороны, – сказала Кэт, указывая на правое переднее сиденье.

Она открыла дверь, и незнакомец сел в машину, внеся с собой холод и массу снега. Она включила верхний свет, чтобы наконец удовлетворить любопытство – с кем имеет дело. Он откинул капюшон, и Кэт увидела длинные черные как смоль волосы и светло-серые глаза. Глаза Дэниела! Сердце замерло. Незнакомец нахмурился, явно что-то почувствовав.

– Вы ведь не из этих мест, да? – спросила она слегка дрожащим голосом.

– Нет, – покачал он головой.

Кэт колебалась, продолжать ей этот разговор или перейти на другую тему. Но уже через мгновение решилась.

– Вы случайно не Итан Миллз? – тихо спросила она.

Сначала он удивился, потом его глаза сузились, превратившись в две щелки.

– Я вас знаю?

– Нет, но вы слышали обо мне. Я Кэт Ролли. Наступила напряженная тишина. Через некоторое время он сказал:

– Сестра.

– Да, я сестра. Бекки. Он молча разглядывал ее.

– Должно быть, вы не очень рады, что встретили меня, – произнес он спустя несколько секунд.

– Да, не очень.

Он мрачно глядел вперед, явно соображая, что делать.

– Вы хотите, чтобы я вышел? – спросил он. Она уже хотела ответить утвердительно, но вдруг передумала.

– Может быть, я бы сказала «да», но… язык не поворачивается. После того как вы помогли мне, да еще вьюга такая…

– Не беспокойтесь. – Он протянул руку к двери, чтобы открыть. – Я одет по погоде.

– Куда вы вообще-то идете?

– Я думаю, туда же, куда и вы, – ответил он. – Я хочу увидеть сына.

У Кэт все сжалось внутри. Снова на нее напал страх, но это был уже совсем другой страх.

– Вместе нам нельзя там появляться, это совершенно ясно, так ведь? – продолжал он. – Я пойду своей дорогой.

Он открыл дверь, но Кэт задержала его:

– Подождите. Вы можете погибнуть в такую погоду.

– Вам это будет на руку, мисс Ролли, – недружелюбно отозвался он. Затем, подняв капюшон, еще шире открыл дверь, так что вихри снега и холодного воздуха ворвались внутрь, и вышел из машины.

– Нет! Стойте!

Но в ответ он хлопнул дверью и угловатым черным силуэтом в свете фар зашагал вниз по дороге. Вскоре он почти полностью скрылся из виду. Кэт включила передачу и поехала за ним. Миллз снова оказался в освещенном пространстве. Он взял левее, но не остановился. Кэт медленно, с той же скоростью ехала рядом. Она до половины опустила левое переднее стекло.

– Мистер Миллз, – стараясь перекрыть завывающий ветер, крикнула она, – давайте я лучше подвезу вас!

– Вы же знаете, куда я иду, так чего со мной разговаривать? – спросил он. – Я иду к своему сыну. Меня ничто не остановит.

– Мне нет дела до того, куда вы идете, – прокричала она, отвернув лицо от налетевшего ветра. – Вы погибнете в такую пургу! Садитесь в машину!

– Езжайте домой! – с вызовом крикнул он и махнул рукой.

Кэт резко рванула вперед и взяла влево, развернув машину прямо перед ним.

– Садитесь, я сказала, черт бы вас побрал! Итан Миллз гордо выпрямился. Было очевидно, что его воля намного превосходила и выносливость, и силу, и жизнеспособность.

– Ну, скорее! – скомандовала она. – Иначе я тут тоже замерзну вместе с вами.

Миллз обошел машину спереди и сел на переднее сиденье. Он тяжело дышал. Не глядя на нее, откинул капюшон. Уставился вперед, на дорогу. В его профиле была какая-то неуемная сила. Кэт поняла, что это неординарный человек и почему Бекки влюбилась в него. Она задумчиво глядела вперед, приготовившись ехать, он наклонился, положил ладонь на руль.

– Подождите, – сказал он, ослабляя шарф. – Нам надо кое-что решить прямо сейчас. Разрешите мне увидеться с сыном «. Или я выйду. Или так, или так.

Кэт почувствовала, как в ней закипает злость. Она уже собралась было сказать ему, что никто не смеет диктовать» ей свои условия, а если кто-то и будет ставить ультиматум, то скорее она ему, а не наоборот. Но вместо этого она попыталась урезонить его:

– Я врач, мистер Миллз. Не в моих привычках бросать людей в беде.

– А я ничего ни от кого не принимаю, пока люди не поймут последствий своего шага.

Упрямство его было очевидно, оно просто выпирало. Кэт была возмущена до глубины души. Он хотел, чтобы она позволила ему умереть! Глупо, самонадеянно и безрассудно. Не говоря уж о том, что совершенно нецивилизованно. Может быть, он просто ненормальный? Тут она вспомнила, что он только что из заключения. Она, видимо, была первой женщиной за пять лет, с которой он говорил. Одного этого достаточно, чтобы начать опасаться его, не считая того, что он фактически заставлял ее спасти ему жизнь. Да, наверно, он ненормальный.

– Я не думаю, что вам надо добиваться встречи с Дэниелом, – сказала Кэт, беря быка за рога. – Для его же блага.

– Он мой сын, – ответил Итан, расстегивая пальто. Было видно, что от возбуждения в тепле машины ему стало жарко.

– Биологически – да. Но вы подписали соглашение с моим отцом. Дэнни теперь фактически мой сын.

– Это нежелательно для вас, не это ли вы имеете в виду, мисс Ролли?

– Речь идет о Дэниеле, а не обо мне. И если бы вы заботились о нем так же хорошо, как изображаете, вы бы это поняли!

Итан Миллз весь напрягся от этих слов, ноздри его раздулись.

– Кто вы такая, чтобы говорить мне, что я подписал, а что не подписал? Ваш отец шантажом заставил меня отказаться от моих прав на ребенка. Я уступил, подумав, что ребенок будет у матери. Бекки умерла. Я у Дэниела единственный родитель.

– Дэнни считает меня моей матерью.

– Но вы ему не мать!

– Что вы знаете, мистер Миллз? Вы даже никогда его не видели. У него есть дом, и хороший дом. Он счастлив со мной.

– А он не хочет видеть своего отца? Или, может быть, вы ему так хорошо промыли мозги? Может быть, вы никогда не говорили ему правду? Вы ему лгали? Вы ему говорили, что я умер?

– Нет, я не лгала ему, – отрубила Кэт. – Я говорила Дэнни правду.

Итан долго не отводил от нее взгляда.

– Тогда чего же вы боитесь?

– Я не боюсь.

Это была не правда. Она до смерти боялась, что этот упрямый человек не успокоится, пока не травмирует ребенка. Отец был прав: он опасен. Очень опасен.

– По-моему, боитесь, – продолжал Итан Миллз. – Вы боитесь за себя, а не за Дэниела. Вы не хотите, чтоб он знал меня, потому, что боитесь потерять его.

– Это не правда.

– Тогда почему?

Кэт уставилась на летящий почти по горизонтали снег. Все в ней кипело от злости. Какая-то часть ее хотела, чтобы этот человек сгинул, пропал, умер, – хотя сама эта мысль повергала ее в ужас. Может быть, где-то в глубине души она боялась за себя.

– Поставьте себя на мое место, – сказал он. – Я там гнил в тюрьме, меня постоянно терзала мысль, что я продал сына, чтобы выторговать себе десять лет жизни. Я пытался оправдать себя: он не узнал бы меня вовсе, если б я пробыл в заключении двадцать или тридцать лет и если бы я отказался от него, то по крайней мере он будет со своей матерью.

– Со мной ему так же хорошо, как и с Бекки, – возразила Кэт.

– И что же: вы думаете, если б она была жива, то не позволила бы мне видеться с моим сыном, с ребенком, которого мы зачали вместе?

Вопрос был серьезный. Надо было отвечать.

– Вы претендуете на место матери, – продолжал он. – Почему же вы не можете понять, что отец хочет знать своего ребенка? Я пробыл под замком пять лет, считал часы и постоянно, постоянно думал об этом, проклиная несправедливость. Теперь я свободен, и никто меня не остановит. Ни пурга, ни ваш отец, ни вы. Поверьте, я бы прошел пешком всю Арктику, если б нужно было, только чтоб увидеть Дэниела.

Наступила напряженная, мучительная тишина. Приглушенно работал мотор на холостых оборотах, за окном завывал ветер.

– Но ведь вам недостаточно будет просто увидеться с ним, не так ли? Если я скажу «да», вы захотите большего. И этому не будет конца.

– Я не знаю, что вам ответить на это.

– Я не верю вам, мистер Миллз. Вы прекрасно знаете, чего хотите.

– Я знаю, чего бы мне хотелось, но в основном это пока из области мечтаний. Прежде чем решусь на что-либо, я хочу увидеть своего сына. Я хочу, чтобы он стал для меня реальностью.

Кэт мысленно успокаивала себя, говорила о необходимости держать себя в руках. В конце концов, Итан Миллз не только одержим идеей. Не надо забывать, что он был осужден за убийство. Где одно убийство, там и до второго недалеко.

– У нас определенно разные точки зрения, – произнесла она сухо.

– Что это значит? Вы желаете, чтобы остаток пути я прошел пешком?

– Не говорите глупостей. Если мы действительно хотим прийти к чему-то определенному, нам нужно найти приемлемый компромисс.

– Я вас слушаю. Что вы предлагаете? Кэт понимала, что будет непросто. Миллз – человек с твердым характером, полон решимости. И здесь не только сильная воля, а и нечто большее. Она начинала понимать, что это – его гордость.

– Прежде всего нам нужно доехать до ранчо. Все остальное пока – чисто академические споры.

Первый раз за все время их знакомства он позволил себе улыбнуться. И хотя его поведение до сих пор было не вполне дружелюбным, что-то в нем самом определенно изменилось. Выражение лица стало мягче. Она увидела в нем какую-то человечность.

– Как только мы приедем туда, – продолжала она, – подумаем вместе, как удовлетворить ваше желание Дэнни. Я настаиваю на, одном: мой отец ничего не должен знать, – о нем я беспокоюсь больше всего. Папа перенес инсульт – он слабый, больной человек.

– Я не знал.

– Как бы то ни было, сейчас он относится к вам… если говорить прямо, с большей ненавистью, чем раньше. Но он рано ложится спать. Может быть, мне удастся тихонько провести вас в дом – так, чтобы он не услышал.

Итан Миллз повернулся к ней и, выражая благодарность, тронул ладонью ее руку, лежащую на руле.

Повернув голову, она увидела, к своему удивлению, что он заморгал глазами.

– Спасибо, мисс Ролли. Я очень тронут.

Слезы потекли по его щекам. Кэт не отвела , взгляда. Она была потрясена. Это все равно как если бы глыба гранита начала источать влагу. У нее сжало горло. Она боялась пошевелиться. Его рука все еще была на ее руке. Сначала пальцы были холодные, но постепенно отогревались, становились теплее. Она не знала, о чем он думает. Может, о Дэнни. Или о ней. А может, с горестью вспоминает Бекки. Воспоминания. Дрожь прошла по ее коже. Она прикусила губу.

Итан опустил руку, и тотчас дистанция вновь восстановилась между ними. При слабом свете приборной доски его красивое, мужественное лицо стало мрачным, почти зловещим. Какая-то невидимая энергия исходила от него, казалось, он заполнял собой весь салон, и от этого становилось страшновато. Кэт встречала сильных, волевых мужчин – взять хотя бы ее отца или Майка Колдуэлла. Но такого, как он, ей еще видеть не доводилось.