Текст книги "Ты – моя судьба"

Глава 7

Медленно двигаясь к бревенчатому дому сквозь глубокий снег, Кэт думала о том, что в это время хорошо, наверное, на Гавайях, на пляже. Холодной монтанской зимой такие мысли сами собой приходят в голову. Но вот придет весна, и холмы преобразятся. Поляны заполнятся цветами, а воздух будет насыщен запахом сосен. А над всем этим – огромное голубое небо. Монтана притягивает, входит в кровь, и сейчас Кэт чувствовала это особенно остро.

Вот и садовый домик показался впереди. Сердце ее забилось. Она сказала себе, что нужно контролировать свои эмоции. Если дело дойдет все-таки до конфронтации, в этом скорее будет повинен Итан, а не она.

Когда она добралась наконец до двери садового домика, корзина с провизией, казалось, потяжелела вдвое. Кэт не могла отдышаться. Она пообещала себе сразу же, как затихнет метель, снова начать ходить на лыжах, тренироваться. Надо срочно приобретать былую форму.

Ей уже не раз говорили, что в ее жизни нет ничего, кроме работы, и – приходится признать – в этом есть немалая доля правды. Если она не лечит больных, то возится с Дэнни или заботится об отце. Наверное, действительно надо освободить небольшое пространство и для себя.

Она поставила корзину на крыльцо, постучала в дверь и принялась отряхивать снег с шапочки и с куртки. Итан не ответил. Она постучала снова. «Спит, что ли? – подумала она про себя. – Или ушел прогуляться?» Она постучала еще раз, теперь громче.

– Иду, иду! – раздался голос. – Минуту! Через несколько секунд дверь открылась, и Итан появился на пороге. К ее удивлению, он был без рубашки, босиком и с мокрыми волосами. Даже на ресницах висели капли.

– Извините. Я только из душа.

Кэт потеряла дар речи. Он? не могла оторвать взгляда от его широких плеч и мускулистых рук. Гладкая, идеально ровная кожа развитой груди, красивого теплого тона.

– Я… не предполагала… извините… я… – Она усилием воли старалась заставить себя посмотреть ему в глаза и сделать вид, что не замечает его наготы. Тут только она увидела, что он дрожит.

– Пожалуйста, заходите, – сказал он. – Иначе я замерзну.

Она подняла корзину и проворно зашла внутрь. Итан закрыл дверь и поспешил к камину, присев на корточки у самого огня, чтобы быстрее согреться.

– Извините меня, – сказал он, – но горячая вода или холодная, – я должен был принять душ.

Кэт все еще не могла прийти в себя от увиденного.

– Э-э-э… Я принесла обед, – проговорила она наконец, приподнимая корзину и устанавливая ее на стул. – Не хотелось бы, чтобы вы голодали. Ну… я, пожалуй, пойду, а вы… приятного аппетита, – сказала она и направилась было к двери. – Только не откладывайте. Силия налила вам горячего супа в термос.

– Вы что же, уходите? – спросил он с явным разочарованием.

– Не хочу вам мешать, и я…

– Вы мне нисколько не мешаете, Кэти. Мне бы нужно было принять душ пораньше, но я просто не мог собраться с духом. Температура воды была не больше сорока градусов44
  40 градусов по Фаренгейту – это 4, 4 градуса по Цельсию.


[Закрыть], – сказал он, вставая. – Подождите минуту, я надену рубашку.

Он направился в ванную, она посмотрела ему вслед. Движения его были удивительно грациозны; казалось, тело было в абсолютной гармонии с духом. Она опять поймала себя на мысли, что не может отвести от него глаз. Хотя, если не кривить душой, и было на что посмотреть.

Он оглянулся, задержавшись на секунду у двери.

– Вы разденьтесь; снимите верхнюю одежду. Я сейчас.

Кэт нерешительно расстегнула молнию своей куртки, все еще раздумывая, стоит ли оставаться. Что это было? Демонстрация физических данных? И он хотел сделать это как бы невзначай? В конце концов, не стоит забывать, что он только что из заключения. Должно быть, истосковался по женщине. Впрочем, это его проблемы.

Она медленно, нехотя сняла куртку и шапку, прошла к креслу, в котором сидела утром. Скосив глаза, украдкой посмотрела в сторону ванной. Дверь была чуть приоткрыта, но, кроме голого локтя или плеча, появлявшихся время от времени, ничего не было видно. Однако на стене висело зеркало, и отражение показывало процесс одевания намного подробнее. Через минуту дверь открылась, и Кэт моментально перевела взгляд на огонь.

– Извините, – сказал он, направляясь к креслу, в котором сидел утром. – Мне хотелось снова почувствовать себя человеком.

На нем была плотная шерстяная рубашка; он сел и принялся надевать носки. Это не мешало ему разговаривать:

– Я тут обнаружил бритву и расческу. Я ими попользовался немного – это ничего?

– А-а, конечно. Я, по правде сказать, и не помню, чьи это веши.

Итан улыбнулся (красивая улыбка, отметила она), чувствуя себя совершенно свободно и естественно, в то время как Кэт была напряжена.

– На кухне была пачка стирального порошка, – продолжал он, – и я затеял постирушку. После этого само собой захотелось помыться.

Она испытывала какое-то непонятное беспокойство. Хотя и вынуждена была признать, что в его поведении не было ничего неприличного. Все было просто и естественно. Пыль в глаза? Она не знала, что и подумать.

Покончив с носками, Итан с удовольствием расправил спину, откинул влажные волосы назад и, встретившись взглядом с Кэт, слегка улыбнулся ей.

– Давно я мечтал о хорошем душе, – сказал он. – В тюрьме вода была или холодной как лед, или горячей как огонь. К сожалению, мой первый душ на свободе тоже оказался ледяным.

– Мне очень жаль… что наши удобства… – пробормотала она, с трудом подыскивая слова.

– Да я вовсе «не жалуюсь, – погладил он свой выбритый подбородок. – Напротив – я как будто заново родился.

То, как он посмотрел на нее, говорило, что мысли его приняли какое-то новое направление. Кэт внутренне напряглась.

– Послушайте, – сказал он голосом на октаву ниже прежнего. – Я еще раз хочу поблагодарить вас за то, что привели сюда Дэниела. Для меня это очень много значит.

– Я это заметила.

Наступила долгая пауза. Тишину нарушало лишь потрескивание поленьев в очаге. Кэт чувствовала, что он что-то обдумывает, что-то у него было на уме, но, сколько она ни силилась, не могла угадать. Нечто неспокойное, даже пугающее. Итан посмотрел в сторону стула, у которого стояла корзина с едой.

– Вы принесли суп, говорите?

– А-а… Да. Я вас тут отвлекаю разговорами, а вы, наверное, хотите есть, – живо проговорила она, радуясь возможности прервать это тягостное молчание. – Я, пожалуй, пойду.

Она поднялась со стула, и Итан встал. Он не сделал ни малейшего движения в ее сторону, но ее подмывало отскочить.

– Зачем вы уходите? – спросил он. – Присоединяйтесь, и вместе перекусим.

– Нет, нет. Я сыта.

– Тогда, может быть, просто посидите со мной? Они стояли достаточно близко, так близко, что она чувствовала залах его тела – запах свежего, только что вымытого тела и влажных волос. Уголки его губ чуть изогнулись. Неужели он заметил, что она… не то что боится, а опасается его? Наверное, это его развеселило.

– Ну, хорошо – давайте я с вами посижу. Кэт, не оборачиваясь, села. Итан поставил корзину на колени, открыл крышку, заглянул внутрь.» Наконец-то появился новый объект внимания, теперь не надо таращить глаза друг на друга «, – подумала Кэт.

– Силия готовит очень вкусные супы, – сказала она вслух. – Сегодня суп из капусты и моркови, очень вкусный. Я уже пробовала.

– Здорово. Я бы сейчас быка съел, – сказал Итан, бросив на нее хитрый взгляд и едва заметно подмигнув. – То, что любой индеец из прерий может съесть лошадь за один присест, – это не совсем так. Он может съесть лошадь только в том случае, если сильно проголодается'.

Кэт кивнула, чтобы показать, что принимает его шутку, и чуть заметно улыбнулась. Она не могла понять причину его такого приподнятого настроения. Может быть, после встречи с сыном? Или он пытается очаровать ее, усыпить ее бдительность?

Итан открыл термос.

– Ммм… – промычал он. – Какой запах! Не хочу даже сравнивать с тюремной едой, чтобы не портить впечатления.

Он отлил супа в глубокую Тарелку. Порывшись в корзинке, нашел ложку, попробовал. Кэт было забавно наблюдать за ним.

– Да, действительно очень вкусно! – И опять, быстро взглянув в ее сторону, заговорщически подмигнул.

Кэт не знала, как реагировать. К общению с таким Итаном Миллзом она была не готова. Широко распахнутый ворот его рубашки позволял видеть его тело…

Итан обыгрывает американскую поговорку» I'm so hungry, that I could eat a horse» – «Я так проголодался, что съел бы лошадь».

Опасные мысли, опасные мысли! Надо переключиться. Самое лучшее – это, пожалуй, беседа. Нельзя молчать, надо что-то говорить.

– Я заметила, у вас речь хорошо развита, – начала она. – Какое образование вы получили, если не секрет?

– Я закончил факультет общественных наук университета Северного Колорадо, в Грили, – сказал он, спокойно продолжая есть. – В свое время я поставил перед собой, цель стать первым президентом смешанного, англо-индейского происхождения. Да! Стать президентом Соединенных Штатов. Или учителем в школе резервации, как мой отец. И та, и другая цель казались мне одинаково значительными. Однако в действительности получилось так, что сейчас я – бывший заключенный.

– Силия говорит, что вы были осуждены несправедливо.

– Силия права.

– Вы не обидитесь, если я спрошу вас, что тогда произошло?

Итан помолчал, раздумывая. Было видно, что вопрос этот застал его врасплох.

– Нет, не обижусь. Удивительно, но до сих пор этот вопрос мне задавал всего один человек. Сестра. Как бы… истина никого не интересует.

– Меня, например, интересует.

– Я хотел стать «добрым самаритянином». Все началось, когда горячие головы из племени взбунтовались. Люди шерифа загнали их в правительственный учебный центр, который находится как раз у самой резервации. У ребят было при себе оружие, и прошел слушок, что намечается перестрелка. Я в то время проводил консультации в этом центре и пришел туда на следующее утро, как раз во время противостояния. Я сказал Майку Колдуэллу, что могу сходить и поговорить с ребятами, но он ответил в таком духе, что «индосов» там и без меня хватает и что еще один «индос» ему там не нужен. Короче говоря, я пошел туда без его разрешения, потому что хорошо понимал, что единственный способ предотвратить кровопролитие – это уговорить ребят мирно разойтись. Я битый час убеждал их не нарываться на пули – законам белых они уже не доверяли ни на грош – и убедил. Тогда я как мог громко крикнул в сторону белых, что мы сдаемся. Но в тот момент, когда мы начали выходить из двери, кто-то со стороны шерифа открыл огонь. Они потом утверждали, что мы выстрелили первыми, но на самом деле все оружие ребят было внутри и с нашей стороны не прозвучало ни одного выстрела за все время осады.

– Если это правда, – сказала Кэт, – как же они могут обвинять вас в убийстве полицейского?

– Тот, кого подстрелили, находился по другую сторону здания, и экспертиза – да, подтвердила, что он погиб от пули, выпущенной из полицейского ствола. Но по закону подсудимый ответственен за всех убитых во время совершения преступления, даже если смерть наступила от пули, выпущенной своими, при условии, что полицейские применяли оружие правомерно. Поэтому все и уперлось в вопрос, кто первым открыл огонь – мы или люди шерифа.

– Вы ведь сказали, что ваше оружие находилось внутри и что вы не стреляли.

– Это факт. Но заключение экспертизы гласит, что из наших стволов были произведены выстрелы. Выходит, кто-то стрелял из них в промежуток времени от самой стычки и до экспертизы. Это единственное объяснение. И уж конечно, должны были быть свидетельства очевидцев, что в наших руках видели оружие?

– Ваше слово против слова власти… – сказала Кэт.

– Совершенно верно. А так как кроме полицейского, еще трое наших ребят были застрелены, шерифу ничего не оставалось, как повесить все на одного индейца, то есть на меня. Я везучий парень.

– Но какой же смысл обвинять вас, если вы хотели уговорить ребят мирно разойтись?

– Вы забываете, Кэт, что ваша сестра встречалась со мной и была беременна от меня. В некоторых кругах это не особенно приветствуется.

– Я понимаю.

– Однако к чему сейчас все это вспоминать? Все эти пять лет я старался забыть об этом.

– Вам, должно быть, очень обидно, – сказала она, испытывая к нему искреннюю симпатию.

– Отец учил меня, что самое глупое на свете – это позволить озлоблению и ненависти одержать над собой верх. Мы не властны над прошлым, а вот над своими чувствами мы властны и должны их контролировать. Я считаю, лучше думать о будущем, чем о прошлом. Дэниел – вот мое будущее. Поэтому я здесь.

Кэти молчала и… думала. За это короткое время, что она сидит рядом с ним, она многое узнала. Она все-таки сомневалась, действительно ли то, что он ей рассказал об этих выстрелах, – правда. Его рассказ, конечно, убедителен, но она не могла игнорировать и противоположную версию – ту, на основании которой он был осужден.

– Вы раздумываете, верить мне или нет, – сказал Итан, принимаясь за сэндвич.

– Вы читаете мои мысли?

– Нет, конечно, но на вашем месте я был бы занят именно этим.

Она вспомнила, как говорила Силии совсем недавно, что на месте Итана она бы, конечно, захотела вернуть Дэнни себе, под свое попечительство. Смешная штука – жизнь! Она поняла его желание, а он понял ее нежелание.

– Вы говорите, вы бы хотели, чтобы прошлое осталось позади? – спросила она. – Возможно, я бы тоже этого хотела.

– Я бы предпочел, чтобы вы мне поверили. Впрочем, это не самое главное.

Он открыл маленькую бутылку с яблочным соком. Кэт наблюдала, как он, закинув голову, пьет, как двигается кадык на его горле. Это производило впечатление силы, и в то же время она, как ни старалась, не могла увидеть в нем ничего грубого. Он двигался удивительно легко, уверенный в силе своего тела.

Если бы она ему нравилась – а Кэт подозревала, что это возможно, – он бы быстро себя укротил. Единственное выражение чувств, которое он себе позволял, – это взгляд.

– Мне интересно, о чем вы думаете, – сказал он.

– Я стараюсь понять, кто вы, – вот и все.

– Ну что ж, я не такой уж и загадочный. Каким вы меня видите, таков я и есть.

– Я бы не сказала.

– Это почему же?

– Вы необычный мужчина, и вы это знаете. Надо отдать вам должное, вы не задираете нос по этому поводу. Однако вы хорошо знаете, что это так, – выговорила она и сама испугалась своей смелости.

Видно было, что Итан удивлен.

– Вы не только педиатр, но и психолог, оказывается.

– Нет, я не психолог. Но мне нравится наблюдать за людьми.

– Интересно, что мне тоже нравится наблюдать за людьми, – его глаза смотрели прямо в ее глаза. – Мне кажется, мы только тем и занимаемся, что разглядываем друг друга.

– Я тоже так думаю.

Она уже отдавала себе отчет, что все это не просто так, что все это ведет куда-то – к чему-то пока неопределенному, – но уже было направление, уже чувствовалось, что это «что-то» – неминуемое, сильное, как неумолимое стремительное движение потока. Подводное течение, которое она чувствовала в нем, вероятно, надо было расценивать как предупреждение, что нужно уходить, пока не поздно, если ей действительно не нравится, куда это может привести. Как будто Итан говорил ей: «Прилив несет тебя ко мне. Если это не то, что ты хочешь, лучше уплывай отсюда подобру-поздорову».

Конечно, она во всем отдавала себе отчет. И все понимала. И все представляла. Но вообще – все это ерунда, потому что… потому что ей не хотелось уходить. Для женщины с не очень большим жизненным опытом это было… это было… интересно. Как открытие.

Однако, что это с ней? Похоже, она не уходит потому, что ей хочется узнать, чем все это кончится. Не может быть. Неужели она хочет, чтобы он к ней прикоснулся? Или это любопытство – Как он поведет себя? Одно совершенно ясно, что чем дольше она здесь находится, тем Итан Миллз может стать опаснее. Она искушает его. Да. Искушает судьбу. Да, да, да. Но нет сил встать и уйти!

– Я чуть не забыла сказать вам, – прервала Кэт молчание, которое уже становилось невыносимым. – Дэнни просил передать вам: он рад, что вы – его отец.

Итан заулыбался, не успела Кэт договорить. Но через некоторое время улыбка так же резко сошла с его лица. Кэт увидела, что на глазах его заблестели слезы. Он сидел как изваяние, но на лице его она видела отражение глубокого, сильного чувства.

Она почувствовала, что и у нее на глаза навернулись слезы и ручьем покатились по щекам. И она не обращала на них внимания. Что-то происходило с ними обоими, она не знала, что это, но чувствовала, что втянута во что-то общее, объединяющее ее и Итана. Дышать становилось труднее.

Наконец Итан сделал глубокий вздох.

– О лучшем подарке нельзя и мечтать, Кэт, – тихо, почти шепотом сказал он. – Спасибо.

– Я ничего и не сделала, за что спасибо? – также почти шепотом сказала она.

– Вы могли не говорить.

– Но я сказала, Итан. Сказала.

Он потянулся к ней, все ближе, пока не оказался на самом краешке стула. Протянул руку. Длинную, красивую, сильную руку. Она, поколебавшись, тоже потянулась ему навстречу, пальцы их соприкоснулись и сплелись. Несколько мгновений они так и сидели, каждый на самом краешке своего стула, руки вместе, пальцы сплетены, глаза в глаза. От этого прикосновения дрожь прошла у Кэт по спине. Итан чуть сильнее сжал ее пальцы, еще сильнее, его ладонь поглотила ее ладонь. «Вот, – подумала она, – к чему все шло с того момента, как я переступила этот порог». Да, к этому. Как это все случилось – это внезапное прикосновение, – она не знала и не могла понять.

Итан легонько потянул ее за руку, и она соскользнула со стула и опустилась на колени. Он медленно приблизился к ней, пленяя ее руки своими ладонями, все время глядя ей в глаза. Кэт не понимала, что с ней происходит. Единственное, что она знала наверняка, – реальный мир уходит. Потрескивали и шипели горящие поленья, ветер завывал за окном.

Когда он приблизился к ней и прикоснулся к ее лицу, она вздрогнула и… всхлипнула. Весь внешний мир расплывался, таял. Только они двое – он и она.

Он нежно, едва прикасаясь, провел большим пальцем по ее щеке, и она вся затрепетала. Он обнял ее рукой за шею, и она, как будто ждала этого, откинулась на нее. Его губы медленно потянулись к ее губам; она дрожала, но не сопротивлялась. Где-то внутри ее тела, в глубине, забил источник желания.

Губы его коснулись ее. Да, сказала она себе. Да! Она знала, она предчувствовала, что это неизбежно, необходимо. Слияние двух душ, двух существ. Жгучее желание одинокого, истосковавшегося существа встретилось с таким же страстным желанием. Только сейчас она поняла, что долгое время тоже была в тюрьме, в другой, но не менее жестокой тюрьме.

Итан, стоя на коленях, целовал ее, руки его легко скользили по ее телу. Она чувствовала его тепло, вкус его губ, любящую нежность его прикосновений. Ей хотелось еще, еще, еще. Пути для отступления уже не было.

Кэт в порыве страсти впилась ногтями в его спину, но он даже не вздрогнул. Она хотела обладать им, хотела, чтоб он был ее весь, без остатка. Когда их губы наконец разъединились, они некоторое время не могли перевести дух. Она прижалась к нему, с наслаждением вдыхая упоительный запах мужчины.

Его рука скользнула ей под свитер. Сильная и нежная ладонь ласкала ее тело, свитер стал мешать, и Итан сдернул его. Она была рада от него избавиться. Итан стал расстегивать узкий бюстгальтер, она с нетерпением ждала этого момента и, как только он расстегнул, сбросила с себя ненавистную полоску ткани. Увидев ее обнаженную грудь, он побледнел и, непроизвольно сжав челюсти, скрипнул зубами.

Ей и думать даже не хотелось, что у него в голове. Ей хотелось чувствовать, чувствовать, чувствовать! Его желание и ее желание сливались воедино. Его сила, его энергия становились ее силой и ее энергией. Она жадно насыщалась и требовала еще и еще.

Итан осторожно, нежно подвел слегка дрожащие ладони под ее упругую, налитую грудь, затем приблизил лицо и накрыл сосок губами. Он был в трансе – она чувствовала. Он поднял на нее взгляд, посмотрел ей в глаза, и страстный голод в его глазах был так силен, что она испугалась. Но он поцеловал ее, и поцелуй был так нежен, так ласков… Она захотела его еще сильнее. Рука ее скользнула вниз по его животу, нащупала твердый выступ. Он вздрогнул. С ней происходило что-то невообразимое, она не понимала, что это. Все плыло перед глазами; страстное, всепоглощающее желание захлестывало ее. Итан тоже не мет больше ждать. Глядя на нее из-под полуопущенных век, он глубоко дышал; челюсти были крепко сжаты. Он покачал из стороны в сторону указательным пальцем, давая ей понять, чтобы она подождала секунду, и, легко поднявшись, направился к двери, снял с крючка свое пальто из бычьей кожи и, распахнув, бросил его на пол. Легким движением ноги расправил его.

– Ложись, – сказал он негромко, но с такой скрытой силой, что она не могла не подчиниться. Кэт знала, что ничего уже нельзя изменить. Она легла, и Итан снял с себя рубашку. Сейчас он был такой же, как и тогда, после душа. Она теперь понимала, что то, что должно сейчас произойти, было в каком-то глубинном слое ее сознания еще тогда, когда она увидела его обнаженного. Она еще тогда, провожая его взглядом в ванную, подсознательно думала об этом, и допускала это, и хотела этого.

Отбросив в сторону рубашку, он встал на колени меж ее ног, снял с нее ботинки и тоже отбросил их в сторону. Расстегнул джинсы и осторожно стянул их. Взяв за талию, бережно просунул ладони под трусики и, медленно ведя вдоль ног, наслаждаясь каждым сантиметром ее гладкой, атласной кожи, снял их. Легким движением опять встал на ноги, расстегнул и снял с себя джинсы. Кэт не могла отвести глаз от его возбужденной плоти, сердце ее колотилось.

Когда он опустился на колени, она раздвинула ноги. Резкий запах кожаного пальто. Запах мужчины, перемешанный с запахом зверя. Она приподняла голову, посмотрела на него. Опять мелькнула мысль – пять лет. Пять лет без женщины. Эта мысль на мгновение встревожила, но и возбудила ее. Когда он прикоснулся к нижней части живота, она закрыла глаза. Он стал гладить ее, и от его ласк все внутри ее горело огнем. Такого еще никогда не было. Только в мечтах, в эротических фантазиях случалось что-то похожее. Раньше, во время соединения с мужчиной, ей хотелось сжаться, спрятаться внутрь, теперь же, наоборот, ей хотелось полностью раскрыться.

Он придвинулся к ней, еще шире раздвинул ей ноги. Она жадно смотрела на него, не в силах отвести взгляд. Волна неуверенности вдруг охватила ее – она понимала, как важно все происходящее сейчас. Он так пристально, серьезно смотрел на нее… Было немного страшно.

Но тут он вошел в нее, и она охнула, откинула голову, прикусив губу.

Итан замер на секунду. Его черные волосы свободно свисали, касаясь ее лица. Она видела, что он сильно сжал челюсти, стараясь сдержать себя. Он был такой большой, сильный, твердый… Широкая, гладкая, сильная грудь его нависала над ней, мускулистые руки слегка дрожали под тяжестью тела.

– Итан, – прошептала она и обняла его ногами, помогая ему войти глубже.

Глаза его заискрились от восторга, когда он начал двигаться, сначала медленно, затем все быстрее и все сильнее. Он был сейчас не мужчина, а сам дух природы. Это была жизнь в своей самой чистой, первозданной форме. Он был ветер, парящий орел, солнце! Она была жирная, плодородная земля, долго стоявшая под паром и принимающая сейчас его свет, его силу, его семя.

Его толчки становились все сильнее, все чаще. Кэт видела по его лицу, что буря вот-вот разразится. Она так слилась с ним, что ее собственная страсть оставалась где-то на втором плане. Она была очарована, загипнотизирована тем, что с ним происходило, и забыла про себя, ожидая его освобождения больше, чем своего.

Его низкие, утробные постанывания становились все громче, напоминая порывы усиливающегося ветра. Она видела, что возбуждение полностью овладело им. Они оба, и он, и она, были захвачены ожиданием взрыва.

Толчки его стали все требовательнее, и вот он вздрогнул, напрягся, замер и застонал громко, почти закричал. Пять лет воздержания выливались потоком. Мышцы на плечах дрожали от напряжения, когда сила его выходила из него. Затем он лег на нее, полностью расслабленный, не в силах пошевелиться.

Кэт обняла его. Беспредельная нежность охватила их обоих. Обняв его за шею, она целовала его в щеку.

– Мне очень жаль, что… – прошептал он.

– А я не жалею. Даже нисколько. – Она отбросила его волосы назад. – И ты не жалей ни о чем.

Он поднял голову и посмотрел ей в глаза, вглядываясь в них, ища в глубине их что-то нужное ему, пытаясь понять. Возможно, он силился понять, что произошло только что с ними обоими, а она поняла. Как будто надо было оставить какой-то груз позади, и она помогла ему в этом. Она пожертвовала собой, помогла ему и… себе, как ни иронично это звучит.

– Ты… не успела? – шепотом спросил он, целуя краешки ее губ.

Как она могла объяснить ему, что это вообще не… секс, а нечто большее, более важное? Она даже сама еще не могла охватить это разумом. Она чувствовала только, что это нечто очень значительное, большое.

– Это все совсем не важно.

Он недоверчиво заморгал, удивленный. Она осторожно надавила ему на плечо, и он откатился на бок. Он любовался ею, подперев подбородок ладонью.

– Считай, что это… подарок, – сказала она просто. – От меня. Я, правда, сама не знаю, по какому поводу…

Итану эти слова явно не понравились.

– Кэт, если ты думаешь, что ты была просто… женщина, то это не так. Напрасно ты думаешь, что ты просто… женщина после долгого перерыва.

– Тебе было нужно. И… мне тоже было нужно. Может быть, это не совсем одно и то же – у тебя и у меня, но когда…

– Нет.

Она повернула голову, посмотрела ему в глаза, снисходительно-иронично улыбнулась.

– Удивительно. Мужчины могут быть такими грозными, такими сильными, а через несколько мгновений – такими невинными младенцами.

От ее насмешливого тона ему стало легче.

– Сила есть и у тебя, и у меня. Только разная, – проговорил он, целуя ее в плечо, затем легким движением провел рукой по ее груди и остановился на животе. – Ты очень красивая женщина. Мне стоило большого труда сдерживать себя, когда мы разговаривали во время обеда. Я жевал печенье, а думал…

– Это было заметно. Чуть-чуть.

– Это был не просто секс.

– Итан, у тебя доброе сердце, ты очень внимательный, заботливый, не говоря о том, что просто замечательный, но давай все-таки не будем фантазировать. Мы знаем друг друга меньше суток.

Выражение его лица говорило, что он недоволен и эти слова раздражают его.

– Я понимаю, что тебе неприятно, наверное, ты укоряешь себя, – сказал он, – и я сожалею, действительно сожалею о том, что случилось, но давай не будем отбрасывать этого. Дай мне возможность пересмотреть все это, обдумать, разобраться.

Его искренность тронула ее. Кэт приблизилась к Итану и потерлась щекой о его щеку.

– Хороший ты парень. Ты и сам, наверное, знаешь это. Но… случилось то, что должно было случиться. Ты отомстил, я сделала кое-какие поправки.

– Это все не так, – настаивал он. – Я не хочу, чтобы ты так думала.

– Ты ошибаешься, – сказала она, опершись подбородком на сложенные кулачки. Она смотрела ему прямо в глаза. – Ошибаешься. Я сейчас одеваюсь и возвращаюсь домой. Ты можешь использовать то, что случилось, против меня или же, как джентльмен, забыть. Как будто этого не было вообще.

Он примирительным жестом коснулся ее руки.

– Я сделаю все, что ты хочешь, только не уходи с такими мыслями в голове.

– Ну и что же ты собираешься делать? Держать меня здесь взаперти, как заключенную? Он поцеловал ее в плечо.

– Ну что ж, может быть, и придется. От прикосновений, от этих слов ее охватила легкая дрожь. Она сделала над собой усилие, чтоб не поддаться чарам.

– Я пришла, чтобы поговорить о Дэнни, выяснить твои намерения, и – вот чем все кончилось.

Итан осторожно повернул ее к себе. Они лежали сейчас лицом к лицу.

– Ты, конечно, права, только не время сейчас обсуждать это. – Он провел рукой по изгибу ее бедра. Затем, обхватив ее за ягодицы, придвинул вплотную к себе. – Я хочу еще, – прошептал он.

Всего несколько секунд назад она была твердо намерена уходить, но сейчас заколебалась. Вернувшееся к нему сильное, зовущее желание увлекло и ее. Она положила голову ему на плечо. Легкими поцелуями он касался ее шеи. Невероятно, но она снова была побеждена, очарована.

Итан, обуреваемый страстью, положил Кэт на спину и принялся целовать ее упругие груди, облизывать соски. Рука его скользнула меж ее ног; время от времени он ощущал дрожь. Теперь ее желание звало его.

Вскоре от жгучего желания она стала царапать его тело – и сама поразилась этому, потому что раньше с ней такого никогда не было. На этот раз она, а не он, не владела собой – это было совершенно новое, не испытанное чувство. Она пыталась бороться с этой лавиной, взять себя в руки, но вскоре поняла, что это намного больше и сильнее ее. Она отдалась этому новому, сильному, всепоглощающему чувству. Его взрыв совпал с ее взрывом, это произошло одновременно.

Потом она лежала – так неподвижно, будто это было не ее, а совершенно чужое тело, – закрыв глаза, ничего не помня, ни о чем не думая, погруженная в блаженство и счастье, с трудом веря во все происшедшее. Опять Итан взял верх. Они были там же, что и в самом начале, все было так же. Только теперь они любили друг друга.