Текст книги "Аромат рая"

– Ты заменила недостающие ингредиенты, – продолжала Элен.

– В противном случае это не сработало бы.

– Это не работает сейчас! Ты не имеешь права никому сообщать такую силу!

– Я думала, что ты не веришь в это.

– Как я могу не верить? – в отчаянии закричала Элен.

– Сила становится особенно необычайной, если в нее верят... и вообще знают о ней...

– Но это не означает, что она не сработает? Не так ли?

– Нет, chere.

– А те, другие, Серефина и Жермена, они знали, что именно купили? – медленно произнося слова, спросила Элен.

– Они знали.

«Конечно, знали, они ведь с Сан-Доминго. Многие из них последовательницы культа вуду и хорошо знакомы с его тайнами. Эрмина не знала, и Эрмина умерла».

– Ты сказала им, но не мне, – проговорила Элен.

– Я так поступила, потому что думаю о твоем будущем! Ты должна была выйти замуж за Райана, поэтому это не имело никакого значения.

Элен внимательно посмотрела на свою служанку, глаза ее потемнели от сознания предательства Дивоты. Она все-таки думала, что любовь Райана, его преданность вызваны ею самой, без помощи духов.

– Это имело значение, – отрезала Элен.

– Поверь, его любовь настоящая. Он полюбил тебя лишь из-за тебя самой. – Слова служанки повисли в воздухе.

Элен закрыла глаза, почувствовав вдруг безумную усталость. Спустя некоторое время она услышала звон фаянсовой посуды и удаляющиеся шаги Дивоты.

Элен лежала спокойно, пытаясь справиться с тем, что узнала. Значит, духи оказались совсем не такими, как она думала...

Потрясенная однажды их удивительным свойством подчинять, покорять, пленять, она теперь превратилась в рабу этих духов. Никто так не зависел от их власти, как она...

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Как только Элен почувствовала себя достаточно крепкой, чтобы сменить ночную сорочку и утренний халат на утреннее платье из желтого батиста, расшитого зелеными листьями и виноградными лозами, чтобы избавиться от подушек и дивана, то сразу же спустилась по лестнице на первый этаж, в мастерскую. Элен двигалась с осторожностью не только из-за слабости после болезни, но еще и потому, что не хотела привлекать внимания Дивоты. Горничная не одобрила бы того, что она собиралась сделать.

В мастерской Элен нашла пустую банку из-под оливкового масла – керамический сосуд в форме громадной улитки. Она предпочла бы ведро, но поскольку его не оказалось, пришлось воспользоваться тем, что нашла. Поставив сосуд на прилавок, служивший рабочим столом, она взяла бутылку, в которой находились остатки духов, приготовленных Дивотой. Сняв пробку, вылила содержимое в банку из-под оливкового масла. Отставив пустую бутылку в сторону, Элен потянулась, чтобы собрать маленькие, перевязанные голубыми ленточками флакончики, которые приготовила на продажу. Она взяла один из них в руку и провела указательным пальцем по стеклянной поверхности.

Она подумала о надеждах, ушедших вместе с содержимым бутылки, о своих мечтах о самостоятельности и независимости, и в этот момент она действительно почувствовала, что совершает нечто такое, что надежно защитит ее будущее. А сколько было планов, как она ждала успеха...

На глазах навернулись слезы. Пальцы крепко сжимали маленький флакончик, пока не побелели.

Власть – вот главное, что заключалось в этих духах, способность контролировать мужчин и таким образом получать от жизни удовольствие. Власть не только для нее одной, но для множества других женщин. Каким преимуществом они могли бы обладать, если бы имели средства, помогающие им организовать свое существование по своему желанию, не обращая внимания на диктат мужчин.

Но власть таила в себе и опасность...

Элен резко вынула пробку из флакончика и вылила небольшое количество духов в банку из-под оливкового масла. Запах духов распространился в воздухе. Элен дождалась, пока в банку упала последняя капля, потом отставила флакончик в сторону. Духи стекали по ее пальцам на голубые ленточки, но она не замечала этого. Она доставала второй флакончик, потом третий и так далее.

– Что ты делаешь? – раздался за ее спиной пронзительный вопль Дивоты.

Элен не могла припомнить, чтобы Дивота когда-нибудь так кричала.

– Уничтожаю несправедливое преимущество, – не поднимая головы, ответила Элен.

– Это сумасшествие!

– А мне кажется это разумным поступком. – Элен поставила флакончик, который держала в руке, и нетерпеливым жестом вытерла слезы, прежде чем взяла следующий. Оставалось три флакончика.

Дивота перевела взгляд с оставшихся флакончиков на банку из-под оливкового масла.

– Что ты собираешься с этим делать? – недоуменно спросила она.

– Уничтожить.

– Выльешь все на улицу? Разве это не рискованно?

– Я собираюсь вылить духи в реку.

– Я не позволю тебе этого сделать.

– Ты не сможешь меня остановить. – Голос Элен ей самой показался резким в своей непреклонности.

– Вспомни о мамином ожерелье. Как ты вернешь его, если уничтожишь то, что было куплено на вырученные за него деньги? Ты же потеряешь его.

– Ничего не могу поделать...

Когда Элен потянулась за следующим флакончиком, Дивота резким движением руки схватила оставшиеся два и прижала их к груди.

– Эти будут моими, они нужны мне для работы, – настойчиво проговорила она.

Элен не стала возражать. Она встретилась своим неумолимым взглядом с обеспокоенным взглядом карих глаз верной горничной.

– Ты можешь подушиться этими духами сама, если хочешь, но продавать их ты не должна.

– Хорошо, chere.

– Ты обещаешь?

– Обещаю.

– Ну что ж. Остались ли еще какие-нибудь флакончики из тех, которые ты продала или отдала кому-нибудь еще, кроме Эрмины, Жермены и Серефины?

– Ни одного.

– Хорошо. Тогда это облегчит дело... – Дивота наблюдала за Элен, глаза которой потемнели от тайных мыслей.

– Что ты собираешься делать? – нетерпеливо спросила она Элен.

– Получить обратно все проданные духи.

– Это нелегко...

Элен прекрасно это понимала, но ничто теперь ее не остановит. Для того чтобы почувствовать себя свободной, необходимо что-то предпринять. По крайней мере, хотя бы попробовать.

Элен решила начать с мадам Рашель Пито. Надо было придумать убедительную причину для того, чтобы получить флакончик обратно, и Элен приготовила рассказ о том, что в состав духов входит некий ингредиент, который может вызвать появление сыпи, и размышляла, сколько денег необходимо иметь при себе, чтобы отдать их взамен духов. Хотя надеялась, что деньги не пригодятся вовсе, поскольку мадам Пито славилась своим богатством и, кроме того, получила их бесплатно. Тем не менее Элен всегда помнила, что богачи известны своей скупостью, особенно когда дело касается мелочей.

Она подготовилась к визиту, тщательно продумав свой наряд. Никаких трудностей ей это не составило. Ее уличный наряд из поплина чрезвычайно подходил для этой цели, а маленькая соломенная шляпка с вуалью, защищающая от солнца, казалась не только модной, но и практичной. Но понадобилось время, чтобы нарумянить щеки, по-прежнему бледные после болезни, и даже прибегнуть к красному пигменту для губ. Приведя себя в порядок, она снова посмотрелась в зеркало и тут же дала себе зарок так наедаться во время каждого приема пищи, чтобы стать круглой, как бочонок. Элен уже немного прибавила в весе, но несмотря на это по-прежнему выглядела худой.

Нанять кого-нибудь, кто довез бы ее до дома вдовы, ей не удалось. Хотя он находился недалеко, Элен все же пришлось два раза останавливаться, чтобы передохнуть, присаживаясь на скамейки, которые стояли у многих магазинов и домов. Солнце палило немилосердно, а когда поднялось еще выше в утреннем небе, то от жары над пыльной дорогой волнами поднималось и колыхалось марево, а свежие следы, оставленные в дорожной грязи, высыхали на глазах. Элен чувствовала, как пот медленно скатывается по спине за корсаж. В руке она держала носовой платок, чтобы стирать под вуалью капельки пота на лице.

Наконец она добралась до дома вдовы. Когда Элен поднялась по ступеням и вошла в прохладную галерею, то поняла, что надо было известить мадам Пито о своем прибытии.

Дверь в дом оказалась открытой, чтобы впустить хоть немного свежего воздуха. На легкий стук Элен появился слуга и поклоном пригласил ее войти. Он попросил ее посидеть в зале, пока выяснит, дома ли хозяйка и принимает ли она посетителей.

Рашель Пито приняла Элен в своем будуаре, в комнате, обитой муаровым шелком персикового цвета и с богатым убранством. В глаза бросились позолоченные стулья и кресла, обитые сатином. Мадам выглядела так, будто только что встала с постели: волосы беспорядочно рассыпались по спине, а сорочка и пеньюар были измяты. Она откинулась в шезлонге среди разбросанных кружевных подушек, возле нее на маленьком столике стояла тарелка с конфетами и глиняный горшочек с шоколадом. В воздухе витал запах шоколада, охлаждавшегося в изысканной чашке из китайского фарфора. Запаха духов Элен не почувствовала.

– Так смело с вашей стороны прийти, мадемуазель Ларпен. Я слышала, что вы были больны. Полагаю, вы не испытали слишком много трудностей, – заговорила Рашель Пито, протягивая обнаженную руку за конфетой.

– Уверена, что нет, – ответила Элен, и в горле у нее пересохло. Если бы вдова Пито проявила хоть какое-нибудь сочувствие к ней, то непременно предложила бы ей что-нибудь освежающее.

– Очевидно, вы пришли повидаться с Морвеном? Думаю, он сейчас репетирует с новой молодой актрисой в летнем домике, расположенном позади дома в саду. Я могу позвонить слуге, чтобы он сходил за ним, если пожелаете, хотя сомневаюсь, что он очень обрадуется: девочка такая впечатлительная!

– Нет! – воскликнула Элен, а затем более спокойным тоном добавила: – Я пришла не для того, чтобы повидаться с Морвеном.

– Тогда, наверное, с Жозефиной? Но она рано утром уехала в город. Я не жду ее возвращения до вечера; думаю, она не вернется, пока не посетит все условленные места встреч.

Элен терпеливо выслушала мадам Пито, а потом сказала:

– Я виделась с Жозефиной всего два дня назад, и, хотя не возражаю против того, чтобы повидаться с ней, дело у меня не к ней.

– Ну что ж, тогда говорите, с чем вы рискнули появиться здесь.

В едких словах женщины, в ее небрежном внешнем виде и в холодном приеме чувствовалось оскорбительное высокомерие по отношению к Элен, словно она была модисткой или портнихой и пришла предложить мадам Пито шляпку или платье.

– Я пришла из-за духов, – живо ответила Элен и выпрямила спину так, словно проглотила аршин.

Пока Рашель Пито слушала рассказ Элен, у нее между бровями пролегла морщина, которую она принялась без устали растирать указательным пальцем. Когда Элен закончила, она сказала:

– У меня были эти духи, но они исчезли, поэтому причин для беспокойства нет.

– Исчезли? – озадаченно проговорила Элен. Она ожидала чего угодно, только не этого.

– По правде говоря, я думаю, что их кто-то выкрал. Если бы я могла указать на предполагаемого виновника, то указала бы на Жозефину, хотя она отрицала воровство, когда я обвинила ее в этом, и неосторожно намекнула мне, что выкрала их моя горничная.

– Это возможно?

– Ни в коем случае. Мои слуги не осмелятся, поскольку знают, что я за воровство сдеру с них кожу.

– Сильное средство устрашения.

– Я нахожу его действенным. Удивлена, что вы пускаетесь во все тяжкие только из-за возможности возникновения у кого-то сыпи. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь связал это с вашими духами.

– Но я должна знать...

– О, довольно, я не настолько наивна! Уверена, что это как-то связано со слухами, распространенными среди квартеронов и свободных цветных женщин о странных свойствах этих духов. Я относилась к этим слухам как к предрассудкам, но, кажется, мне следовало бы с большей предосторожностью хранить духи.

– Мне трудно представить себе, что вы слушали, но, несомненно, вы не могли поверить...

– У африканцев существует немало вещей, неподвластных нашему пониманию. Я видела обряды рабов, которые они проводят в болотах. И знаете, это возбуждает... Однако если то, что они говорят, правда, можно легко догадаться, что именно Жозефина намерена получить от этих духов.

– Что вы имеете в виду? – спросила Элен.

– Ну, Жозефина страстно увлечена Морвеном, разве вы не знаете? И когда ее чувства остались безответными, у нее появился другой мужчина, которого она пока держит на поводке и старается пленить.

– Ее любовник?..

– Если вам нравится так его называть, называйте, хотя мне не хочется. Месье Туссар едва ли может служить верхом совершенства для какой бы то ни было женщины.

– Туссар? – растерянно переспросила Элен.

– Удивлены? Напрасно... Говорят, у него слабость к актрисам. Даже Эрмина...

Элен, почувствовав тошноту от неприятных откровений своей собеседницы, вскочила на ноги.

– Извините, мне надо идти. Я признательна вам за то, что вы увиделись со мной, и ценю вашу... откровенность. Она оказалась в высшей степени полезной. Всего доброго.

– Приходите еще, – ответила мадам Пито, но Элен почувствовала, что в ее словах было столько же искренности, сколько и в озабоченности здоровьем Элен.

Ей хотелось как можно скорее покинуть дом Рашель Пито. Во-первых, ей не нравилась эта женщина, а во-вторых, она боялась встретиться с Морвеном. Элен пришлось бы снова повторять выдумки о духах. В подобном представлении она больше не желала участвовать. Она ведь не актриса...

Элен замедлила шаг и огляделась, потом сошла с дороги, которая вела в город, чтобы немного отдохнуть в тени букового дерева. Она облокотилась о его массивный ствол и откинула голову, сдвинув шляпку так, чтобы не поломать ее. Закрыв глаза, она отдышалась и попыталась успокоиться.

«Жози и месье Туссар... Их любовная связь не поддается никакой логике, любовь бывшего чиновника к женщине со сцены... Неужели Жози украла духи, как утверждает мадам Пито, и с их помощью стала его любовницей?

А если говорить о мадам Пито, то, пока от нее исходил аромат духов, Морвен был увлечен ею, потом, судя по едким замечаниям вдовы, значительную часть своего обаяния он обратил на то, чтобы соблазнить свою новую инженю. Какая грязь!..»

Таким образом, всплывала еще одна подробность, которая не нравилась Элен. Флакончиком с духами, который она отдала Эрмине, видимо, воспользовалась вдова, чтобы добиться расположения Морвена, пусть даже на время. Его страстное увлечение мадам Пито падало как раз на то время, когда умерла Эрмина. Неужели эта женщина, которая очень любила Морвена, так отчаялась из-за его новой привязанности, что, приняв слишком большую дозу мышьяка, свела счеты с жизнью?

Значит, это она, Элен Ларпен, явилась причиной смерти Эрмины...

А может, это все-таки убийство? Если бы мертвой вместо Эрмины оказалась Жози и смерть произошла бы на две недели позже, тогда любой мог бы заявить, что сделала это его жена, мадам Туссар. В конце концов, яд всегда считался орудием в руках женщин, а мужей и жен по традиции первыми подозревали в убийстве лиц, вовлеченных в любовный треугольник. С другой стороны, Эрмина знала месье Туссара не лучше, чем сама Элен. Ведь почти никто не поверил мадам Туссар, когда она выступила со странным обвинением, что Эрмина как раз и была той актрисой, которую ее муж знал давно, но с этим недоразумением сразу же легко разобрались.

Теперь ясно было одно: между смертью Эрмины и кончиной месье Мазэна не было никакой связи. Однако в доме у Мазэна оставался флакончик с духами, который принадлежал Жермене. Предположим, что смерть Мазэна произошла не от колики, не от лихорадки и не от отравления, а, скорее всего, от апоплексии мозга, которая наступила из-за его перевозбуждения, наступившего вследствие действия духов его любовницы, как и предложила в качестве версии мадам Туссар?

Нет-нет, это нереально. Элен придавала слишком большое значение духам. Но ее вины в смерти Мазэна наверняка нет и быть не может.

Если бы небеса оказались благосклонными к ней и она уснула бы здесь, то весь этот кошмар привиделся бы только во сне. Проснувшись, она обнаружила бы, что духи вовсе не обладают никакой магической силой, а она не имеет никакого отношения ко всем этим смертельным исходам...

Как бы ни хотелось Элен найти успокоение, все же она не могла принять ни одно из этих объяснений. Она заставила себя подняться на ноги и продолжить длинный путь в сторону городских ворот.

Путешествие к вдове Пито оказалось настолько утомительным, что понадобится, наверное, не меньше трех дней, прежде чем она найдет в себе силы снова выйти из дома Райана. И тем не менее надо было спешить – она очень боялась, что может произойти еще что-нибудь, если не забрать свои духи...

Во что бы то ни стало нужно было встретиться и поговорить с Жерменой.

Флора Мазэн восприняла приход Элен как само собой разумеющееся. Она была рада встретить гостью в своем доме, от возбуждения на ее бледных щеках появились алые пятна.

– Не отведаете ли вы шоколада... нет, это не для вас, не так ли? Я и забыла... Тогда распоряжусь подать кофе и пирожные. Хорошо?

– Пожалуйста, не беспокойтесь, – ответила Элен.

– Для меня это не составляет совершенно никакого беспокойства, уверяю вас.

Она пошла отдать распоряжения Жермене, которая занималась уборкой в соседней спальне, и через мгновение вернулась.

– Я приношу извинения, что не смогла нанести визит раньше, чтобы выразить соболезнование по случаю потери, вами отца, – тут же вступила в разговор Элен.

Флора посерьезнела, усаживаясь поудобнее на громоздкий диван.

– Спасибо, но я понимаю. А сейчас вы чувствуете себя достаточно хорошо?

Элен ответила; они поговорили о заболеваемости лихорадкой в городе, о жаре и ежедневных дождях, из-за которых переселенцы труднее переносили этот климат; обсудили также прибытие корабля из Франции, который, к их общему сожалению, не привез ожидаемых всеми новостей о передаче управления колонией. На Элен произвело большое впечатление то, как держала себя Флора. Она удивилась разговорчивости Флоры раньше такого за девушкой не наблюдалось, видимо, в прошлом она преимущественно полагалась на отца, который за нее отвечал на большинство вопросов.

Жермена принесла им кофе, разлила по чашкам, а затем скрылась в спальне, теряющейся в анфиладе комнат. По-прежнему не представлялось никакой возможности перекинуться с ней несколькими словами.

– О, дорогая, я едва не забыла, – сказала Элен, обращаясь к Флоре. – Моя служанка просила передать сообщение вашей служанке, если вы не возражаете.

– Конечно, не возражаю. – Флора позвала Жермену, и через несколько секунд та вновь появилась в комнате.

– Вам что-то надо, chere? – спокойно спросила она.

Флора указала на Элен, которая с жаром пустилась в рассуждения о сыпи. Закончила она прямым вопросом, в котором содержалась обеспокоенность тем, что причиной сыпи, возможно, являются духи, и поинтересовалась, где они сейчас находятся.

– Мои духи? – спокойно переспросила Жермена. – О, несколько дней назад я случайно разбила бутылочку и они разлились.

Это была явная ложь – Элен сразу догадалась об этом.

«Что побудило эту женщину ответить именно так – то ли чтобы уберечь белую женщину от лишней нервотрепки, то ли ради собственной безопасности, хотя она прекрасно понимала, что ей ничто не угрожает? А может, Жермене просто не хотелось расставаться с таким сильным оружием?» – размышляла Элен, расстроившись оттого, что духи у нее отнять не удастся.

Тогда Элен решила прибегнуть к более сильному воздействию на служанку Флоры.

– Вы знаете, мне очень не нравятся сплетни, которые гуляют по городу. Они связаны со смертью месье Мазэна. Некоторые утверждают, что он... умер в ваших объятиях...

– Нет, мадемуазель, я не слышала об этом, – спокойно отозвалась Жермена.

– Боюсь, если слухи о духах начнут распространяться, то в первую очередь станут обвинять меня. Может разразиться скандал, которого мы все, я в этом уверена, хотим избежать...

– Я бы с удовольствием помогла вам, если бы смогла, – ответила Жермена с таким чувством собственного достоинства, что Элен почувствовала себя неловко за свои выпады, к которым прибегла.

Элен повернулась к Флоре.

– Это дело деликатного свойства и касается вас тоже. Произойдет несчастье, если до вашего будущего жениха дойдут глупые сплетни, распускаемые некоторыми людьми. У меня нет ни малейшего желания оказаться замешанной в этом, поэтому я хотела бы устранить любой намек на то, что мои духи ассоциируются с этой трагедией.

– Понимаю, – помрачнев, ответила Флора, – хотя не знаю, чем я могла бы вам помочь. Мой отец умер от болей в желудке. В этом нет никакого сомнения, какие бы сплетни на этот счет ни распространялись. Что касается духов, то Жермена сказала вам, что она их пролила. Боюсь, что мне больше нечего добавить к этому. Хотя очень неприятно, что о моем отце ходят такие ужасные слухи.

Элен стало ясно, что от дальнейших разговоров с Флорой Мазэн или с ее служанкой толку не будет. Поэтому она вскоре удалилась.

Элен не надеялась и на то, что ей удастся получить духи у Серефины. Та не извинялась, не придумывала никаких историй о духах. Она достаточно деликатно дала понять, что духи ей нужны и что у нее вызывает подозрение любая попытка отнять то немногое, что она имеет. Серефина честно отказалась расстаться с ними и даже объяснила причину такого отказа: Дюран любит, когда она душится ими...

Когда Элен вернулась домой, там ее ждал Райан. Он поднялся с кресла, стоящего на галерее, и пошел к лестничной площадке, чтобы встретить ее, пока она поднималась со двора. Увидев ее бледное, усталое лицо, он очень рассердился. Взяв ее за руку, он подвел Элен к ближайшему креслу.

– Какого черта, что ты с собой сделала?

– Ничего. Это...

– Ты отсутствовала все утро, не предупредив ни Дивоту, ни Бенедикта. Почему? – мрачно спросил он и склонился к ней, ухватившись обеими руками за подлокотники кресла.

Его грозный вид и неумолимость, звучавшая в голосе, подействовали на Элен удивительным образом, вызвав у нее и раздражение, и чувство вины. Она понимала, что его гнев подогревался тревогой и беспокойством за нее, потому что он любил ее. Но как бы Элен хотелось, чтобы все его чувства по отношению к ней не были вызваны искусственно... духами...

– Если ты присядешь, я тебе все расскажу, – тихо ответила Элен, решив наконец освободиться от лжи, в которой жила.

Райан пристально посмотрел на нее. Что-то в тоне ее голоса и в выражении лица настораживало. В груди возникло странное чувство. Он выпрямился и медленно попятился к перилам галереи. Облокотившись о них, скрестил на груди руки и стал ждать.

Глубоко вздохнув, Элен принялась медленно рассказывать. Она боялась, что Райан не воспримет все должным образом, не поймет ее. Голос ее дрожал. Она попыталась объяснить, что это за духи и почему ими воспользовалась, хотя и не верила в их волшебные свойства.

Она взглянула в лицо Райану, но оно казалось непроницаемым. Не обращая на это внимания, энергично продолжала, вспомнив их первую ночь в подвале Фавье и то, что в тот момент она и не думала о, действии духов... Когда она наконец смолкла, то увидела на лице Райана недоумение.

– Ты думаешь, что я удерживаю тебя только из-за твоих духов? – с осторожностью спросил он.

– Не думаю, я уверена в этом... обстоятельства слишком убедительны, чтобы их отрицать.

– Потому что я занимаюсь с тобой любовью, когда ты пользуешься этими духами, и не занимаюсь, когда ты не наносишь их на тело?

Она судорожно сглотнула, глядя поверх него на листья дуба.

– Что-то в этом роде...

– И я не смогу никогда оставить тебя?

– Не сможешь...

Улыбка осветила его лицо, глаза радостно заблестели.

– Это смешно!

– Нет, это не смешно, – строго возразила Элен, подавшись вперед.

– Ты говоришь так, будто я не свободен в своих желаниях.

– Ты не свободен...

Его улыбка стала еще шире.

– Я не верю в магию вуду.

– Это не имеет значения! Я тоже не верю, но вижу, что происходит: духи делают людей счастливыми, делают их больными и даже обрекают на смерть! Не вижу причин для смеха.

Он попробовал придать своему лицу скорбное выражение, но не смог.

– Прости меня. Я часто вспоминаю, как мы прятались в подвале у Фавье. Я вел себя не очень честно по отношению к тебе. Мне удалось перехитрить тебя, а ты, наверное, думала, что перехитрила меня.

– Так оно и было!

– В таком случае я надеюсь, что это будет продолжаться и дальше.

Элен в волнении вскочила на ноги, ее юбки закрутились вокруг колен.

– Ты не понимаешь... не хочешь понять меня.

Райан оттолкнулся от перил и, бросившись к ней, обнял ее за плечи.

– Я все правильно понял, Элен. В твоем рассказе нет ничего особенного, и то, что наговорила тебе Дивота, не имеет никакого значения.

– А как тогда можно объяснить то, что происходит с Рашель Пито и Морвеном? Или с Морвеном и Жози? И с Жози и мадам Туссар? Как объяснить смерть Эрмины и смерть месье Мазэна? Разве тебе это ни о чем не говорит?

– Это просто совпадение, и больше ничего. Точно такое же, как и то, что я не дотрагивался до тебя, когда ты не пользовалась этими чертовыми духами. Поверь, у тебя нет никаких оснований думать, что ты виновна.

– Ты не прав! Я не могу так жить. Не хочу!

– Насколько я понял из твоего рассказа, все, что тебе надо сделать, так это перестать пользоваться духами. Перестань, и сама увидишь, как заблуждаешься!

Элен вырвалась из его объятий и, пятясь от него, выкрикнула:

– Это ты увидишь! И только в том случае, если не станешь осыпать меня ласками для того, чтобы убедить меня в моей неправоте!

– Тогда вылей их на себя и забудь об этом. Духи в наших отношениях не имеют никакого значения, – раздраженно проговорил Райан.

– А что, если они еще кому-нибудь нанесут вред? Если еще кто-нибудь из-за них умрет, возможно, даже ты?

– Этого не случится. Во всяком случае, теперь ты уже ничего не можешь поделать!

– Нет, могу! Я могу уехать отсюда. Оставить тебя!

Райан в изумлении какое-то время смотрелна дверь, за которой исчезла Элен. «Она говорила об этих духах не как нормальный человек. Наверное, болезнь сделала ее такой, другого объяснения не может быть». Сжав кулаки, он проследовал за ней в спальню.

Элен открывала шкаф, чтобы достать свою одежду. Райан положил руку на дверцу шкафа и с силой захлопнул ее.

– Ты никуда не пойдешь, – строго проговорил он.

– Нет, пойду.

– Ты еще недостаточно окрепла после болезни. Что ты станешь делать? Где остановишься?

– Чем-нибудь займусь, где-нибудь устроюсь, – поспешно ответила она.

Потом Элен попыталась открыть дверцу шкафа, но Райан своей крепкой рукой продолжал удерживать ее. Она повернулась и пристально посмотрела на него.

– Ты никуда не пойдешь, – повторил он, и слова его прозвучали резко и даже угрожающе. – Я не позволю тебе сделать это. Ты останешься со мной, пока не остынет преисподняя и наша маленькая земля не закружится в последнем витке, увлекаемая в непроницаемую темноту. Никакая сила не вырвет тебя из моих объятий – ни какой-то запах духов или отсутствие его, ни ватага квартеронов, жаждущих любви, ни сама смерть... Я никогда не позволю тебе уйти!..

Глаза Элен расширились и губы приоткрылись, когда она пристально посмотрела на него. В подсознании Райана, увидевшего замешательство и удивление в глубине ее глаз, эхом отозвались слова, только что высказанные им вслух. И, внезапно смешавшись, он впервые почувствовал непривычную вспышку сомнения.