Текст книги "Последнее заклинание"

16

– Meu Deus! Неужели в этих болотах всегда так воняет? – прошептала Ава.

Малыш согласно зарычал. Он плыл впереди, на расстоянии нескольких футов от хозяйки. Ава всегда могла определить, где он находится, ориентируясь по звуку.

Вокруг стоял запах разложения. Ава старалась не думать о нем, оттолкнуть, как гниющие в воде кипарисовые листья, но запах был таким сильным, что казался живым существом, норовившим задушить русалочку.

«Это они, Оква Нахоло, – мрачно подумала она. – Я уже близко».

Чем глубже Ава заплывала в Паучью Берлогу, тем яснее чувствовала: ду́хи уже рядом. С тех пор как она побывала в пещере йеле и вместе с остальными русалочками сотворила заклинание кровязи, ее способности к восприятию многократно возросли. Теперь она легко могла определить, врет говорящий или говорит правду; немедленно понимала, друг перед ней или враг. Сердце Авы словно обрело собственное зрение, куда более острое, чем иные глаза.

Она сразу же увидела в Манон Лаво доброту, хотя королева болот изо всех сил старалась ее скрыть. Впрочем, теперь Ава понимала, почему колдунья так поступала. Жизнь в болотах опасна, и порой выживание зависит от умения прятаться, замаскировать свой дом или свои чувства.

Однако сейчас Ава чувствовала отнюдь не доброту.

В лачуге на краю Паучьей Берлоги жил старый фермер по имени Амос, он рассказал Аве об Оква Нахоло. Он их видел.

Прямо на духов он не смотрел – это убило бы его, всего лишь заметил на миг краем глаза.

Как-то раз Амос услышал легенду, которую рассказывают индейцы-терраходы об Оква Нахоло, и пересказал ее Аве.

Столетия назад один жестокий воин племени чокто по имени Нашоба подкупил бога ночи и уговорил его накрыть землю на полгода. Под покровом тьмы Нашоба и его сторонники убили вождя своего племени, а само племя поработили. Когда долгая ночь всё же рассеялась, бог солнца увидел, что сотворил Нашоба. Он обратился к своему брату ветру, чтобы тот связал злодеям руки и столкнул их в болото, где они и утонули. Дабы убедиться, что убийцы не сбегут, бог ветра слепил из ветвей кипариса, болотной грязи, а также костей и зубов мертвых тварей огромных пауков и поселил их на берегах болот.

На языке индейцев чокто слова «Оква Нахоло» означают «белые люди воды». За долгие столетия трясина поглотила плоть воинов, так что от них остались только скелеты, но у каждого из них за белыми ребрами билось черное сердце. Именно сердца, хранящие память обо всех черных делах, убивали любого, кто хоть на миг увидел такого духа.

– Поворачивай назад, глупая! – уговаривал Аву Амос. Однако русалочка не послушалась. Тогда Амос собрал ей в дорогу немного еды и отдал на счастье лапу аллигатора, после чего они попрощались.

Это случилось один день назад. Судя по многократно усилившейся вони, Ава уже находилась в водах Оква.

– Ты готов? – прошептала она Малышу.

Благодаря действию заклинания кровязи Аве отчасти передались способности Лин говорить на других языках. Русалочка немедленно воспользовалась этим, чтобы урезонивать свою злобную пиранью, однако это было очень трудно, учитывая, что Малыш только рычал, ворчал и издавал звуки, которые с натяжкой можно было принять за выражение согласия. Впрочем, он понимал Аву, когда хотел.

– Не забудь: плыть надо ближе ко дну, – втолковывала русалочка Малышу. – Поскорее спрячься между корнями кипарисов и ни за что не смотри на них, mano. Они приближаются. Скорее!

Малыш заложил два круга вокруг Авы, куснул ее за ухо, выражая привязанность, и быстро уплыл.

– Великая Нерия, защити его, – прошептала русалочка.

Хитрость состояла в том, что Оква Нахоло не смогут увидеть рыбку. Малыш был невидим – во всяком случае, Ава на это надеялась. Из-за своей слепоты она не могла судить наверняка. Она дала Малышу прозрачноморский камешек, полученный от бабы Вражи. «Держи его во рту», – велела она Малышу. Тот сразу же проглотил заколдованный камешек. Вздохнув, русалочка сотворила заклинание и решила надеяться на лучшее.

Невидимость поможет ее питомцу, как и плохое зрение. У пираний глаза расположены по обеим сторонам головы, а значит, они не могут видеть прямо перед собой. Это слепое пятно убережет Малыша от Оква Нахоло, если дух приблизится к пиранье, что называется, «нос к носу». А вот если духи окружат Малыша… Оставалось лишь надеяться, что к тому времени, как духи сюда доберутся, любимец Авы уже спрячется между корней кипариса. Как только он найдет то, что хозяйка велела найти, он вернется к ней, закрыв глаза, ориентируясь только по голосу. С этим Малыш легко справится, ведь у пираний отличный слух.

Как только Малыш уплыл, Ава почувствовала такую сильную волну отчаяния, что к горлу подступила дурнота. Тут раздался голос:

– Заблудилась, русалка?

Голос звучал сочувственно, но Ава чувствовала тьму, скрытую доброжелательными интонациями. Такой голос можно услышать в одиноком течении, если вы заплыли слишком далеко или сбились с пути, и когда уже слишком поздно уплывать и звать на помощь.

«Не показывай свой страх», – приказала себе Ава, поворачиваясь к тому, кто задал вопрос.

– Как любезно, что вы спрашиваете, amigo! – оживленно воскликнула она, прижимая руку к груди. – Я и впрямь заблудилась. Я совершила чудную прогулку по этим замечательным болотам, а теперь хочу попасть обратно в Мексиканский залив. Наверное, я куда-то не туда свернула, потому что я всё еще здесь! А теперь вот вы явились. Я хочу сказать, до чего же мне повезло!

Русалочка говорила, что в голову придет. Нужно продолжать говорить, чтобы дать Малышу время найти талисман Никса – в этом и состоял их план.

Ава отвлекает Оква Нахоло, а Малыш тем временем ищет кольцо с рубином. Мерроу отдала этот талисман духам, чтобы он уже никогда не попал в чьи-то злые руки. Наверняка Оква Нахоло постарались, пряча талисман, но маленькая пиранья отлично умеет пролезать в узкие щели между переплетающимися кипарисовыми корнями.

– Возможно, я тоже могу помочь вам найти дорогу, – произнес другой голос.

– Это было бы потрясающе, mano! – сказала Ава. Запах разложения сделался таким сильным, что Ава просто задыхалась.

«Поторопись, Малыш! – подумала она. – Где же ты?»

– У меня есть карта, но, думаю, вам нужно будет снять очки, чтобы на нее взглянуть, – вкрадчиво сказал третий голос.

Ава сделала вид, что расстроена.

– Извини, querida, но это мне мало чем поможет. Я не увижу вашу карту. Я слепа, как морская уточка. Может, вы могли бы… сказать мне, в какую сторону плыть?

«Да где же этот Малыш? – в отчаянии подумала она. – Что, если он не найдет кольцо?»

Вода в болоте похолодела: духи разозлились, Ава это чувствовала. Они продолжали говорить вежливым тоном, но в их голосах угадывалась злоба. Появились новые духи, они подбирались всё ближе. Русалочка начала нервничать, потом вспомнила, что у них связаны руки.

Ава продолжала болтать без остановки, как вдруг на нее накатила новая, еще более сильная волна отчаяния. Русалочку охватили паника и дикий страх. Она не понимала, откуда взялись эти чувства, попыталась справиться с ними, и вдруг у нее в сознании начали появляться образы. Вот убегающий терраход.

Вот женщина упала на колени, умоляюще складывает руки. А вот кричащий от ужаса мужчина.

У Авы перехватило дыхание: она поняла, что чувствует и видит то, что чувствовали и видели жертвы Нашобы перед тем, как он их убил. Оква Нахоло не могли убить русалочку из-за ее слепоты, поэтому попытались действовать через сердце.

– Что-то не так? – спросил один из духов елейным тоном. – Ты вдруг так побледнела.

Ава не могла говорить. Видения становились всё хуже. Русалочка словно стала свидетельницей смертей всех жертв Нашобы. Раздавленная горем, она медленно опустилась на дно и глубоко увязла в толстом слое тины. Она совершенно забыла про кольцо, ей стало всё равно, жива она или умерла. Осталось только одно желание: пусть эти страдания закончатся. Ава не хотела больше чувствовать боль и ужас жертв. Не хотела чувствовать ничего.

Однако пришлось. Русалочка вдруг почувствовала острую боль.

Не в сердце, а пониже спины.

17

– А-а-ай! – заверещала Ава.

Она услышала рычание, а потом опять почувствовала боль, на сей раз в плече – его как будто проткнули крошечными ножами. Словно…

– Малыш! – выдохнула Ава.

Новый укус в руку окончательно привел русалочку в чувство, а следующий заставил двигаться. С громким криком она выдернула хвост из липкой тины.

Нашоба и остальные Оква попытались ее окружить, она чувствовала, как духи придвигаются ближе. Их черные сердца громко бились, голоса гудели у нее в голове. Ладони русалочки заскользили по костям Оква Нахоло, и она принялась расталкивать скелеты, вырывая из грудных клеток ребра, выбивая челюсти, круша мощным хвостом позвоночники.

Наконец она вырвалась из круга скелетов и поднялась высоко вверх. Голоса духов затихли, страшные образы в сознании Авы померкли.

Русалочка рыдала от облегчения, как вдруг нечто щетинистое сильно пихнуло ее в спину. Толчок повторился, а потом что-то подцепило ее за рукав и потащило вверх.

– Пауки! – закричала русалочка. – Нет!

Она вынырнула на поверхность и почувствовала тычки множества щетинистых лап, каждая из которых заканчивалась острым когтем. Пауки сновали по берегам топи в надежде выловить свой обед. Ава слышала, как они ломятся через ветки. Лица русалочки коснулись липкие нити паутины. Ава завизжала и дернулась изо всех сил. Паучий коготь распорол ее рукав, но русалочке удалось высвободить руку. С отчаянно бьющимся сердцем она нырнула обратно в воду.

Малыш, заходясь истошным лаем, помчался вперед. Ава быстро поплыла на звук, стараясь держаться подальше от поверхности, и не останавливалась, пока Паучья Берлога не осталась далеко позади. Только тогда она присела на камень, чтобы перевести дыхание. Ава понимала, что чудом избежала смерти, но силы ее иссякли. Она не сумела добыть кольцо. Малышу не хватило времени, чтобы его найти. Она упустила свой единственный шанс; другого Оква Нахоло ей не дадут.

До сих пор она говорила себе, что боги выбрали ее, чтобы она нашла кольцо с рубином, и поэтому они забрали ее зрение. Во что же ей верить теперь? Выходит, она лишилась зрения без всякой на то причины? Неужели боги настолько жестоки? Как она скажет остальным, что потерпела неудачу? Ей была невыносима мысль о том, что она подвела друзей.

– Что же мне делать? – спросила она вслух с надрывом в голосе.

Ответа у нее не было, зато у Малыша был. Он подплыл к хозяйке и шлепнул ее хвостом по лицу.

– Ой! – взвизгнула русалочка, прижимая руку к пылающей щеке. – Ах ты плохая рыба! Ты что творишь?

Малыш снова ее шлепнул. В ярости Ава схватила пиранью, и пальцы ее нащупали кольцо, надетое на хвост рыбки. Наверное, Малыш нашел его, протискиваясь между корнями деревьев.

– Малыш! – закричала русалочка. – Ты это сделал!

Пиранья свернула плавники трубочкой, и Ава осторожно сняла кольцо. Избавившись от украшения, Малыш торжествующе тявкнул и радостно закружил вокруг хозяйки.

– Моя храбрая рыбка! – восторженно сказала Ава. Она обняла пиранью и чмокнула в губы. Малыш заурчал.

Ава ощупала кольцо: оно оказалось очень тяжелым, а рубин – крупным, многогранным. Русалочка чувствовала, как сила талисмана перетекает в ее ладонь.

– Мы обязаны его сохранить, – сказала она, убирая кольцо во внутренний карман сумки. На нее вдруг накатила страшная усталость. Казалось, она может уснуть прямо здесь, сидя на холодном, твердом камне. Однако русалочка не позволила себе расслабляться. Не сейчас. Она выполнила лишь часть возложенной на нее задачи. Да, она получила кольцо, но теперь его нужно доставить Серафине, а от Миссисипи до Северного моря путь неблизкий.

Застонав от усталости, русалочка встала и сказала:

– Вперед, Малыш. Давай попробуем снова отыскать дом Амоса. Нам понадобится еда, чтобы продержаться следующие несколько дней. Может, он продаст нам немного сочных болотных пиявок или крокодильих яиц.

Чем дальше Ава с Малышом отплывали от Паучьей Берлоги, тем бодрее и веселее русалочка себя чувствовала.

«Мы это сделали! – думала она. – Мы достали кольцо!» Ава гордилась таким успехом. Всё-таки боги лишили ее зрения не просто так, они сделали это, чтобы сегодня она смогла приплыть в болота и обвести вокруг пальца Оква Нахоло. Не будь она слепа, ни за что не пережила бы эту встречу.

Вскоре Ава и Малыш добрались до дома Амоса. Заметив хижину, Малыш ухватил Аву за непорванный рукав и потянул вперед.

Ава обрадовалась.

– Возможно, Амос позволит нам переночевать здесь, – сказала она. – Тогда с утра мы отправились бы в путь с новыми силами. – Какая заманчивая идея: выспаться в мягкой кровати, рядом с очагом, в котором горит водный огонь.

Неверно определив местонахождение крыльца, Ава сначала врезалась в перила и только потом нащупала дверь.

– Амос? – позвала она, толкая дверную створку.

Ржавые петли громко заскрипели. Амос велел ей сразу же заплывать внутрь, если она вернется. «Я обычно работаю в задней комнате и могу не услышать стук», – сказал он тогда.

– Амос? – снова позвала русалочка, вплывая в хижину.

Малыш злобно зарычал, а потом зашелся лаем.

– Малыш? Что происходит? Что случилось?

Раздался короткий визг, и всё стихло.

– Малыш? – встревоженно окликнула русалочка. – Малыш? Амос, вы здесь? Что происходит?

– Боюсь, Амоса здесь нет, – произнес незнакомый голос. – Я полагаю, ты и есть Ава Коражозо? Наконец-то мы встретились.

– Кто… Кто вы такой? – воскликнула перепуганная Ава.

– Как я невежлив. Позволь представиться. Мое имя Маркус Трао.

18

– Ну ты и тупица, – сказала гоблинка Скровлиг, игриво толкая локтем в бок своего напарника Рёка. – Так и знала, что у тебя не получится.

Сосредоточенно хмурившийся Рёк разочарованно застонал.

– Поккерс! – выругался он по-гоблински, потом перешел на русалочий. – Ты и сама тупица, Скровлиг! Ты тоже не смогла решить.

– Дай-ка я попробую, – сказала другая гоблинка по имени Грофт, забирая шар-головоломку у Рёка.

Незадолго до этого гоблины готовились к долгому походу в Антарктику – делали каркасы для палаток, – когда мимо них проплыла Лин, низко опустив голову, вертя в руках шар-головоломку.

– Слушай, Лин, это и есть тот самый шар-головоломка? – спросила ее Скровлиг. – А дай я попробую?

Русалочка подплыла к гоблинке и протянула ей шарик.

– В лагере только и разговоров, что об этой игрушке, – сказала Грофт несколько минут назад, наблюдая, как Скровлиг так и сяк крутит шарик. – Я слыхала, внутри у нее спрятана какая-то магическая штука, Стрела Справедливости.

– Так утверждают историки, – кивнула Лин, довольная, что пущенный ею слух успешно распространился. Наблюдая, как теперь уже Грофт крутит внутренние сферы шара, она пояснила: – Представляете, как здорово? У нас есть вещь, способная определить, кто виновен, а кто нет! Разве это не прекрасно?

– Просто отлично, – согласилась Скровлиг.

Лин продолжала в красках описывать достоинства и мощь Стрелы Справедливости. Если она хочет, чтобы ее план сработал, весь лагерь должен узнать эту историю. Серафина отсутствует, отправилась к Гульдемару, просить дополнительное войско. Лин надеялась разоблачить шпиона до возвращения юной королевы.

– Получилось! – завопила вдруг Грофт, торжествующе скаля зубы, но тут же помрачнела. – Хотя… нет, не получилось. – Она сосредоточенно нахмурилась, так и этак поворачивая сферы, потом вскинула голову. – Слушайте, у меня идея! Давайте возьмем молоток и разобьем эту штуку!

– М-м-м, пожалуй, не стоит, – сказала Лин, поспешно забирая у гоблинки шар-головоломку. – Но спасибо за помощь. Если знаете кого-то, кто хорошо умеет решать головоломки, пришлите его ко мне и…

Тут ее перебили.

– Эй, ребята! Вы разве не должны работать? Эти каркасы для палаток сами собой не вырастут! – раздался резкий, сердитый голос.

Гоблины повернули головы на звук, Лин тоже посмотрела, кто это так кричит.

– Привет, Бекка, – пробормотала она, пытаясь не показывать, что расстроена тем, что ей не дали договорить.

Бекка держала в руках планшет-блокнот.

– Согласно моему расписанию, эти рамы должны были быть готовы еще вчера.

– Нам пришлось ждать, пока подвезут гвозди, – с вызовом ответил Рёк. – А груз доставили только сегодня утром.

– Отлично, но теперь-то гвозди здесь, так что нечего лодырничать, – отчитала гоблинов рыжеволосая русалочка.

Грофт скрестила руки на груди.

– У нас, знаешь ли, перерыв на обед, – дерзко заявила она. – Если мы хотим вместо еды помочь Лин разгадать загадку этой штуки, это наше дело.

– Это и мое дело тоже, – настаивала Бекка. – Нас сроки поджимают, за этот участок работы отвечаю я, всё должно быть выполнено вовремя и…

– Слушай, Бекка, – прервал ее Рёк, – я добровольно вызвался помочь с рамами. И не надо мне тут уши илом забивать. – С этими словами гоблин размашисто зашагал прочь.

– Подождите… Вы что, уходите? Вы не можете уйти! – воскликнула Бекка. Однако троица работников именно это и сделала. – Отлично, просто отлично, – тяжело вздохнула Бекка, глядя им вслед. – Гоблины! Такие недисциплинированные!

– Ты ошибаешься, – возразила Лин. – Они вполне дисциплинированные, просто терпеть не могут, когда у них плавают над душой и командуют. Этого никто не любит: ни русалки, ни гоблины. Ты бы это поняла, если бы разговаривала с ними нормально, вместо того чтобы орать.

– Лин, ты ничего не понимаешь, – холодно процедила Бекка.

– Ты права. Не понимаю. Я не понимаю тебя. Ты изменилась, Бекка, – сказала Лин со своей обычной грубоватой прямотой. – Ты стала властолюбивой и раздражительной, а еще замкнутой.

Бекка захлопала глазами, у нее покраснели щеки, а в глазах заблестели слезы.

– Что происходит? – спросила Лин мягко. – В последнее время ты так себя ведешь… ты на себя не похожа. Тебя что-то беспокоит? Хочешь об этом поговорить?

Бекка потерла глаза тыльной стороной ладони.

– Надо же, Лин. Теперь ты мне читаешь нотации, как себя вести…

– Эй-эй, полегче. Никто никому не читает нотаций.

– Может, тебе стоило бы за собой следить, – брякнула рыжеволосая русалочка. – Все в лагере работают, не покладая рук, чтобы подготовиться к походу в Антарктику, а ты только играешь с этим своим шариком. Это, знаешь ли, несколько раздражает, учитывая, сколько всего нужно сделать.

– Я работаю, – настойчиво сказала Лин. – Поверь.

Бекка фыркнула.

– Ага, конечно. Ты уже поймала шпиона?

– Пока нет, но…

– Смотри не переутомись, играя в игрушку, хорошо? А если ты всё-таки надумаешь поработать, разыщи меня. Я найду тебе занятие. Позже, – выплюнула Бекка и уплыла, сердито плеснув хвостом.

Лин поморщилась и пробормотала:

– Да уж, всё прошло просто прекрасно.

Она наблюдала, как подруга быстро плывет по лагерю и скрывается за большим валуном.

«Бекка страдает, – подумала Лин. – Иначе она ни за что не стала бы так огрызаться. Ей больно. Интересно, что тому причиной?»

Потом у нее екнуло сердце. Всего несколько дней назад она сама сказала Серафине, что шпион мучается. К тому же шпион – это кто-то из их ближайших товарищей.

– Нет, только не Бекка, – прошептала Лин. – Это не она, не может быть. Прошу, боги, только не это.

Предательство Бекки просто убьет Серафину. Это их всех убьет.

Лин поглядела на лежавший у нее в ладони талисман. Теперь она понимала: расследование может вывести ее не только на врага, но и на друга. На какой-то миг ее решимость дрогнула, русалочка почувствовала, что не может двинуться с места. Когда шпиона поймают, он или она предстанет перед военным трибуналом, и, если его вина будет доказана, его приговорят к расстрелу.

«Смогу ли я это сделать? – задалась вопросом Лин. – Смогу ли выдать подругу, зная, что ее могут казнить?»

Она повернула две верхние сферы шара-головоломки туда-сюда, словно они могли дать ей ответ на этот вопрос.

«Валерио знает, что у нас нет источника лавы, не хватает еды и солдат. Если в ближайшее время я не поймаю шпиона, Валерио снова нападет, и вполне возможно, пришлет уже не сотню всадников смерти, а тысячу, – рассуждала она. – Нужно вычислить шпиона, даже если это кто-то из нас».

Навстречу русалочке шла шумная группа гоблинов.

Лин знала, что надо делать. С тяжелым сердцем она посмотрела на солдат, потом заставила себя улыбнуться и закричала:

– Эй! Кто-нибудь из вас умеет решать головоломки?

19

Астрид казалось, будто она выползает из глубокой ямы.

Попробовала открыть глаза, но свет ослеплял. Попыталась позвать на помощь, но не смогла вымолвить ни слова. В тот же миг ужасная боль сдавила горло, и русалочка едва вновь не упала в обморок.

Тут в затуманенное болью сознание русалочки вклинился низкий озабоченный голос:

– Астрид! Ты меня слышишь? Тебе больно?

– Да, – прохрипела она.

– У меня есть лекарство. Сможешь сесть? Подожди, я тебе помогу.

Астрид почувствовала, как сильные руки легко приподнимают ее тело. Кто-то взбил подушки у нее за спиной и помог ей на них опуститься. Собственная голова казалась ей ужасно тяжелой, но она нашла силы ее приподнять. Открыв глаза, Астрид обнаружила, что находится в своей комнате, в Доме Теней, одета в халат из морского льна и лежит на кровати, выстеленной мягкими черными анемонами.

На краю кровати, встревоженно нахмурившись, сидел Орфео.

– Выпей это, – сказал он, протягивая русалочке стакан с густой темно-зеленой жидкостью. – Советую выпить залпом, потому что вкус преотвратный.

Астрид с опаской покосилась на неизвестный напиток: от Орфео можно ждать чего угодно. Однако мучившая ее боль была такой сильной, что русалочке стало всё равно. Взяв стакан дрожащими руками, она проглотила его содержимое и поморщилась от отвращения. Вкус действительно оказался мерзкий, но питье подействовало: боль моментально отступила.

Избавившись от боли, Астрид смогла собраться с мыслями. На нее нахлынули воспоминания: пальцы Орфео сжимают ее горло, привкус крови во рту, потом страшная боль и темнота.

– Что со мной? – хрипло выдохнула она, протягивая магу пустой стакан. – Что ты со мной сделал?

Орфео ответил не сразу. Он отвел от лица русалочки несколько прядей волос, пощупал лоб, действуя нежно, словно заботливый отец. Убедившись, что у подопечной нет жара, он сунул руку в карман и вытащил маленький темный предмет, сжал его большим и указательным пальцами и поднял повыше, чтобы Астрид было лучше видно.

Присмотревшись, русалочка поняла, что это серебряная костянка.

– Не понимаю, – пробормотала она, переводя взгляд с монеты на Орфео.

– Ты ее выкашляла, – пояснил тот, кладя костянку на ладонь русалочки. – Это монета из пирога моненкайер, который ты съела в детстве. Помнишь, ты рассказала, что в тот год монетка не досталась никому? Так вот, она досталась тебе. Ты ее проглотила, и она застряла у тебя в гортани. Она была прижата к голосовым связкам, поэтому они и не могли вибрировать как положено при пении.

Астрид потрясенно молчала. Все эти долгие годы она страдала от одиночества, думая, что с ней что-то не так. Все считали ее ущербной, а на самом деле ее неспособность петь была вызвана какой-то несчастной монеткой.

«Смогу ли я петь снова?» – подумала она, но тут же заставила себя не радоваться раньше времени. Ей до боли в сердце хотелось получить ответ, и в то же время Астрид боялась его услышать. Поэтому она сказала только:

– Это многое меняет.

Орфео улыбнулся и оплел пальцами ее кулак, сжимающий монету.

– Это всё меняет.

Он встал и подошел к столу в дальнем конце комнаты, на котором лежали нераспакованные вещи Астрид. Маг провел по ним рукой – вещмешок, куртка, меч, кинжал, – и пальцы его остановились над флейтой из китовой кости.

На глазах у русалочки он взял дудочку двумя руками и переломил об колено.

– Эй! – каркнула Астрид, возмущенная до глубины души. – Ты что творишь?

Она любила эту дудочку: эта вещь была ей дороже всего остального. Флейту сделала для нее Бекка, чтобы с ее помощью неспособная петь русалочка выплескивала свою магию, а теперь Орфео ее сломал.

– Дудка? – с негодованием произнес маг. – Для дитя Орфео?

Астрид продолжала протестовать, попыталась выбраться из постели, но у нее сразу же закружилась голова.

– Ложись обратно, – велел Орфео. – Поспи. Твоему телу требуется отдых.

– Не могу спать… – заплетающимся языком пробормотала русалочка, чувствуя, как слипаются глаза. – Мне надо… надо…

Что именно? Она должна что-то сделать, что-то очень важное, вот только что именно?

Лекарство подействовало на нее усыпляюще. Не нужно было его пить, одним богам известно, что Орфео туда намешал.

Она через силу открыла глаза, сфокусировала взгляд на маге и висящей у него на шее черной жемчужине. Вот оно: жемчужина Морсы. Она должна заполучить эту жемчужину, вот зачем она здесь.

Русалочка качнулась вперед. Она заберет жемчужину прямо сейчас. Сорвет с шеи мага, схватит со стола меч и сбежит из Дома Теней.

Однако прежде чем ей удалось шевельнуть хвостом, на нее накатила страшная усталость. Глаза сами собой закрылись, голова безвольно склонилась к плечу. Она вновь почувствовала, как ее осторожно поддерживают чьи-то руки. Руки Орфео. Маг уложил ее обратно на подушки.

– Отдыхай, Астрид. Спи.

Да, она отдохнет. Сначала она поспит. Наберется сил. А потом заберет жемчужину.

– Скоро, – прошептала она, соскальзывая в темные глубины сна. – Я достану ее, Серафина… обещаю… скоро.