Текст книги "Без ума от тебя"

Послышались звуки «Рианон», Куинн поморщилась и начала переключать дорожки, пока не наткнулась на «Обними меня». Славная песня, выразительное название. Обернувшись, она увидела Ника. Он застыл в кухонных дверях с забавным выражением лица.

– Что ты так смотришь? – Куинн подошла к нему и взяла бокал.

– Какие странные у тебя пристрастия в музыке, – сказал он. – Так ты сердишься или нет?

Он серьезно смотрел ей прямо в глаза, и у Куинн перехватило дыхание – таким красивым, стройным, темным и грозным казался ей Ник. Куинн почти боялась заниматься с ним любовью: он так отличался от всех, с кем ей доводилось спать, – но еще больше она опасалась упустить его. Куинн слишком долго по нему тосковала.

– Я не сержусь, – ответила она. – Напротив, благодарна тебе. Спасибо. Мне очень нравится мой дом. Разумеется, я верну тебе деньги, но все равно спасибо.

– Не за что.

Ник все так же смотрел ей в глаза, и чем дольше это длилось, тем жарче становилось Куинн. Он буквально пожирал ее взглядом, и она смутилась. Потягивая виски, Куинн пыталась придумать подходящую тему для беседы. В последние дни стояла хорошая погода. Может быть…

– Зачем ты пришла?

Она поперхнулась и вытерла губы тыльной стороной ладони.

– Поблагодарить тебя. – Глаза Ника горели, он рассматривал Куинн с хищной жадностью – совсем не так, как прежде. Даже когда Ник целовал ее, его глаза выражали прежде всего сомнение. Что-то изменилось. От былого сомнения не осталось и следа.

Вероятно, она выбрала для визита не самое лучшее время. Куинн чувствовала бы себя намного увереннее, не будь Ник так похож на маньяка-убийцу.

– Ну что ж, я тебя поблагодарила…

Она протянула свой бокал Нику, и тот поставил его на книжную полку. Он не сводил глаз с Куинн и удивлялся ее волнению.

– …и мне пора идти. – Она вновь подняла взгляд на Ника, заглянув в его прекрасные, жгучие глаза, которые не отрываясь смотрели на нее поверх бокала. – На самом деле я пришла, чтобы переспать с тобой.

Ник поперхнулся.

Отлично.

– Но поскольку тебя это не интересует…

– Один раз. – Ник отставил бокал с такой прытью, какой Куинн даже не подозревала в нем.

Ей показалось, что у нее под ногами качнулась земля.

– Что?

– Только один раз, чтобы покончить с этим навсегда. – Голос Ника звучал ровно и рассудительно, будто он втолковывал ей, что необходимо дважды в год ходить на осмотр к зубному врачу. – Чтобы мы наконец перестали об этом думать.

Только раз, чтобы покончить с этим навсегда.

Вот она, награда за все ее усилия обрести яркую, полнокровную жизнь. Куинн открыла рот и вновь закрыла, размышляя, как бы вежливо, но язвительно отправить Ника с его оскорбительным предложением к такой-то матери.

– Значит, ты тоже об этом думал?

– Еще бы, черт возьми! – Ник облокотился о книжную полку с таким самоуверенным видом, что Куинн захотелось дать ему пощечину. – И ты тоже.

– Значит, только раз и только чтобы покончить с этим навсегда? – Голос Куинн дрогнул от ярости. «Только через мой труп», – решила она. Нет, лучше через труп этого мерзавца. – Так вот какие у тебя планы. – Куинн свирепо уставилась на Ника. – Кем ты себя возомнил, подонок?

– Тем самым подонком, который тебе нужен, – ответил Ник и, когда Куинн набросилась на него, прижал ее к себе, неистово впившись в ее губы. Перестав сопротивляться, она наслаждалась тем жаром, с которым Ник целовал ее, испытывала громадное облегчение оттого, что наконец ощутила его руки на своем теле.

Потом Куинн отстранилась.

– Ты привел меня в бешенство.

– Но ты не сказала «нет». – Ник вновь привлек ее к себе и опять начал целовать, запуская пальцы под свитер, крепко сжимая грудь и заставляя Куинн стонать.

Ее чувства боролись с рассудком, она балансировала на грани безумия, сознавая, что всему виной то наслаждение, которое испытывает в это мгновение. Ник вел себя грубо и властно, но у него такие чудесные руки, и наконец-то он целовал ее по-настоящему! От жгучих прикосновений его пальцев Куинн вздрогнула и затрепетала, а когда язык Ника скользнул ей в рот, прижалась к нему всем телом.

– Спальня вон там, – сказал Ник, когда они оторвались друг от друга.

– Наша ссора еще не закончена, – заметила Куинн, но Ник ответил: «Потом», – и она подумала: «Да. Потом».

Глава 11

Ник повалил ее на кровать и подмял под себя. Вес его тела так возбуждал Куинн, что она обхватила Ника руками и ногами, дугой выгибаясь навстречу ему. Потом еще будет время отомстить ему за шуточку насчет «подонка, который ей нужен», а сейчас Куинн переполняла страсть. Ник сорвал с нее свитер, поцеловал в губы, пощекотал своими губами шею, нащупал груди, кружа Куинн голову, погружая ее в жаркую темноту, в которой она не бывала прежде, поскольку никогда еще не имела дела с мужчинами, похожими на Ника – грозного, крутого мужчину, который сказал ей «я тот, кого ты хочешь», возбудил в ней страсть и желание убить его на месте, мужчину, сводившего женщин с ума…

Почти.

В каком-то строптивом уголке ее сознания неотвязно крутилась мысль о том, что она сейчас с Ником, поэтому не должна поддаваться безумию и терять голову. Его губы скользили по ее груди, она утопала в наслаждении, извивалась под ним, чувствуя, как над ней смыкается тьма. Но вдруг Куинн подумала: «Минуточку, ведь это Ник». И тут же ее охватили сомнения: «Действительно ли я этого хочу? Господи, какая шумиха поднимется!» Но губы Ника еще крепче сжали ее сосок, его зубы впились ей в плечо, он потянул книзу молнию на ее джинсах. «Боже, как хорошо!» И Куинн, теряя волю, отдалась желанию. Однако рассудок вновь взял верх: «Что мы делаем? Не придется ли мне пожалеть об этом?» Ей казалось, что она колышется на волнах, словно рыбачья лодка, словно… как это называется? Поплавок? Она чувствовала себя, будто…

Ладонь Ника скользнула ей в трусики, и Куинн опять забылась, но через несколько мгновений снова пришла в себя, когда Ник отодвинулся, чтобы снять с нее джинсы.

«Да, это то, что мне нужно, именно для этого я пришла сюда. Зоя убьет меня…»

Но дело было не в Зое, а в разладе между чувствами и разумом. Вожделением и здравым смыслом. Если она сейчас же не возьмет себя в руки, зов плоти окончательно лишит ее рассудка.

Куинн не хотела терять голову, и пока Ник стягивал с нее джинсы, какая-то часть ее существа холодно констатировала: «Он грубоват, но, похоже, неплохо разбирается в женской анатомии». Эта часть разума не желала проваливаться в черную пустоту, в которой Куинн неминуемо оказалась бы, прекрати она мыслить. Не то чтобы Куинн не спала раньше с мужчинами, не испытывала оргазма. Это были приятные оргазмы, легкие, словно зефир. Близость с Ником сулила ей нечто вроде темного шоколада, но Куинн не знала, готова ли к этому, и если бы не…

Ник прикоснулся языком к ее животу и спустился ниже. Куинн откинула голову и позволила себе на мгновение забыться. Он тем временем сорвал с себя рубашку и нижнее белье, и они оба остались нагими. Ник был великолепен – красивый, худощавый, в меру мускулистый, он тянулся к ней…

– До сих пор между нами такого не бывало, – весело сказала ему Куинн.

– Вот и хорошо, – глухо отозвался Ник, прижимаясь к ней всем телом. Его зрачки расширились, он подтянул к себе Куинн, уложил на себя – там, где у Билла была гладкая кожа, тело Ника покрывали волосы – и провел рукой по ее животу сверху вниз. Мысли Куинн смешались. Какие восхитительные у него руки! Ладонь Ника забралась между ее бедер, и целых пять минут Куинн наслаждалась его лаской – «Да, да, сюда, – пальцы скользнули в ее лоно, – не останавливайся!» – и он, перекатившись, улегся на Куинн сверху. Ник ласкал ее, плотно прижимая ладонь к ее телу, и она вновь провалилась в темноту. «Это же Ник, – твердили ей остатки здравого смысла. – Как интересно. Чувствуешь разницу?..»

Когда Ник налег на Куинн поперек груди, выдавливая своим весом воздух из ее легких, она сообразила, что он ищет презерватив в ящике прикроватной тумбочки. Экий джентльмен.

Но потом Ник раздвинул ее бедра своими ногами и сунул туда руку, вновь сводя Куинн с ума. Раздвинув пальцами ее плоть, он наконец вошел в нее, и она выгнулась дугой, подаваясь ему навстречу – так приятно было почувствовать, как ее тело наполняется чем-то крепким, твердым, объемным, – словно стараясь поглотить Ника без остатка, впиваясь ногтями в его спину, – так хорошо ей было в это мгновение.

Ник что-то сказал, словно захлебываясь, но Куинн, оглушенная затопившим ее жаром, не расслышала его слов. Однако громкий голос Ника вновь вернул ей способность мыслить.

«Что я делаю?»

Ник вошел в нее еще глубже, и Куинн опять забылась, но тут же сознание вновь взяло верх: «Нам нельзя терять голову! – Он еще раз бросил свое тело вперед, и она снова растворилась в желании, содрогаясь, подчиняясь ритму – его ритму. – Кажется, я сбилась, но если он замедлит движение, я сумею приноровиться, это что-то вроде румбы». Еще никогда, бывая с мужчиной, Куинн не задумывалась о своих ощущениях, но ведь еще ни разу она не была так испугана и ошеломлена. Такое наслаждение способно свести женщину с ума. Представьте себе, чем все это может кончиться.

Ник чуть отодвинулся и вновь ворвался в ее тело, и Куинн опять забыла обо всем на свете, но тут же опомнилась, подумав, что должна проявить активность, ведь он привык к шустрым двадцатилетним девчонкам, с которыми встречался раньше. «Придется сбросить несколько фунтов, нет, не несколько, а сразу десяток…»

Ник отстранился, и Куинн вцепилась в него, но он крепко поцеловал ее и спустился ниже, к грудям, целуя их взасос, потом еще ниже, к животу, коснулся его зубами, и вдруг Куинн почувствовала его язык между своих ног. «Там же мокро, – подумала она. – Неужели это доставляет ему удовольствие?» Но в тот же миг кончик его языка прикоснулся к самой чувствительной точке, и тело Куинн свела судорога. Сознание больше не возвращалось к ней, столь ошеломляющим оказалось это ощущение. Она издала безумный крик, проваливаясь в черную пучину и чувствуя, что вот-вот умрет, если он не остановится – «Не останавливайся!» – и вдруг Ник поднял голову, и Куинн замерла, испытывая облегчение и разочарование одновременно. Но тело Ника вновь скользнуло по ее животу и груди, он резким толчком вошел в нее и что-то зашептал на ухо, заставляя корчиться, извиваться, и Куинн вновь поймала себя на мысли: «Что ты делаешь? Ты сходишь с ума!» – но тут же растворилась в темноте. Рука Ника тяжелым грузом опустилась ей на лицо, его глаза потемнели от неистовой страсти, он шепнул сквозь стиснутые зубы: «Ну, давай!» Куинн открыла глаза и увидела перед собой Ника. Этого было достаточно, чтобы ее охватил быстрый, мучительный, острый оргазм.

Потом Ник бессильно распластался на ней, и она крепко прижала его к себе, стараясь обрести дыхание. Он соскользнул с Куинн и провел ладонью по ее телу, потом его ладонь втиснулась между ее ног, заставляя Куинн застонать, потом поднялась выше, к груди, и Куинн подалась ему навстречу. Ник наклонился и поцеловал ее сосок – Куинн выгнулась дугой, – потом в губы, жадно впиваясь в них, – ее охватило доселе незнакомое сладостное чувство, – и когда он откатился в сторону и лег на спину, сознание окончательно вернулось к Куинн.

– Господи Боже мой! – сказала она.

«Черт возьми!» – подумал Ник.

После страстной любовной схватки трудно чувствовать себя подавленным, однако это было именно так. Какая замечательная была мысль – переспать с Куинн один раз, развеять чары и назавтра отправиться на работу обновленным человеком, который освободился от дурацких фантазий, увидев, что она такая же женщина, как другие, – приятная, красивая, достойная внимания, но все же лишь одна из вереницы женщин, переспавших с Ником Зейглером.

Беда в том, что Куинн и теперь оставалась для него загадкой и он по-прежнему хотел ее.

«Вон из кровати!» – сказал себе Ник, но его рука невольно потянулась к Куинн, такой жаркой, округлой, и он приподнялся на локте, столь измученный, что ему хватало сил только смотреть на нее.

Куинн была не похожа на себя – с короткими взъерошенными волосами, обнаженная, раскрасневшаяся после секса, растерянная и удовлетворенная. Перед Ником лежала женщина экзотически красивая, сексуальная, излучающая страсть – от такой женщины не отказался бы ни один мужчина, и он по-прежнему хотел ее. Ник окинул взглядом тело Куинн, пытаясь убедить себя, что в нем нет ничего необычного, прикинул высоту ее груди, отметил чуть заметный рубец, оставшийся на животе после удаления аппендикса, оценил полноту бедер – самое обычное тело… если только тебя не обуревает жгучее желание зарыться в эти бедра, если тебя не привлекают полные женщины, тугие, жаркие, податливые. Ник запустил пальцы между ее ног, полагая, что она выгнется дугой и судорожно вздохнет, как всякая другая на ее месте. «Заставь Куинн проявить свою сущность, – велел он себе, – преврати ее в обычную бабу». Но Куинн вдруг стыдливо зарделась и свернулась клубочком, прикрывая ладонью грудь и отпихивая бедром его руку. Поняв, что она явно смущена тем, чем они только занимались, Ник вновь почувствовал прилив сил.

– Нет уж! – Отдернув руку, он нагнулся, ухватил губами ее грудь, почувствовал, как под его языком набухает сосок, ощутил ладонью тепло ее тела. Куинн, затрепетавшая от его прикосновения, показалась ему такой мягкой, что Ник крепче стиснул пальцы, ощущая, как между ними скользит ее плоть. Он подсунул руку ей под спину и провел по позвоночнику, продолжая посасывать ее грудь, и Куинн вздохнула. Его рука спустилась к округлости ее ягодиц, и Ник привлек Куинн к себе, чтобы прикоснуться к ней повсюду. Ее плоть возбуждала в нем причудливые фантазии, он хотел ощутить под собой тело Куинн, вновь открытое для него, почувствовать ее мягкость, округлость, влагу, услышать стон. Он поцеловал Куинн в губы, провел рукой по животу, его пальцы скользнули между ее ног, а он все смотрел и смотрел, словно пожирая Куинн глазами.

– Что ты так таращишься? – шепнула она и схватила Ника за руку, пытаясь скрыть, что у нее головокружение, но оно лишь усиливалось. Ошеломленная страстью, Куинн была трогательно-беззащитна и находилась целиком в его власти.

– Имею право, – ответил Ник. – Это моя кровать, и я только что вытворял с тобой все, что хотел. – Ему захотелось перевернуть Куинн на живот, прижаться бедрами к ее полной круглой заднице, обнять со спины и стиснуть в ладонях груди. Ему хотелось посадить Куинн на себя верхом, вонзиться в ее тело и взять в рот соски. Ему хотелось провести языком по телу Куинн сверху вниз, отведать горячей, сладостной влаги, свести ее с ума…

Внезапно она приподнялась и, застав Ника врасплох, поцеловала его, сунув язык ему в рот. Потом повалила Ника на спину и прижала к кровати, кусая его губы. Рассмеявшись, он вдруг увидел преобразившуюся Куинн: Куинн-бесстыдницу с горящими от вожделения глазами, припухшим покрасневшим ртом – так крепко он терзал его губами, – изнасилованную, вздрюченную, оттраханную, искусанную…

– Господи, как ты хороша! – Ник впился в губы Куинн, крепко сжимая руками ее жаркую, щедрую плоть, желая слиться с ней в единое целое, заявляя на нее свои права, готовый поглотить ее, сделать своей собственностью…

Он замер. Дыхание с хрипом вырывалось из его груди. Испуганный собственными желаниями, Ник тем не менее продолжал желать ее. Но оставить Куинн у себя?..

Он закрыл глаза, чтобы Куинн не угадала его намерения, и заерзал бедрами, сбрасывая ее с себя, потом откатился в другую сторону и сел на краю постели.

– Подыхаю с голоду, – заявил он, протягивая руку за джинсами и стараясь говорить ровным голосом. – Как насчет пиццы?

Куинн с трудом приподнялась. От неприятного изумления ее движения были неловкими, она все еще не остыла от страсти. Нику стоило немалых усилий не запрыгнуть на нее вновь.

– Пицца? – недоверчиво переспросила она, и Ник швырнул Куинн свитер, чтобы не видеть ее прекрасной наготы.

– Мы сожгли немало топлива, – с деланной беззаботностью объяснил он. – Что ты предпочитаешь?

– Предпочитаю? – Куинн, обнаженная, сидела со свитером на коленях, и Ник отвернулся, оберегая себя от дурацких мыслей.

– Пепперони, грибную…

– Я не хочу есть, – бесстрастно отозвалась Куинн.

– А я хочу. – Ник скрылся в гостиной, пытаясь выбросить из головы воспоминания о ее наготе и соображая, как бы половчее выставить Куинн из квартиры. Может, отправить ее за пиццей, а самому ускользнуть? Мысль вполне под стать всем прочим блестящим идеям, посещавшим его в последнее время.

Но через пять минут в гостиной появилась одетая Куинн и сама, без приглашения, сняла с крючка пальто.

– Мне пора. И вот что я хочу сказать. Тебе следует поучиться завершению полового акта. Хилая работа, Зейглер.

Ник разрывался между обидой и облегчением.

– Но ведь ты кончила!

– Я притворялась, – отрезала Куинн и выскочила за дверь.

– Ничего подобного! – крикнул ей вслед Ник. Он отлично помнил, как она подавалась под его прикосновениями, как изгибалась дугой, как вдруг обмякла, словно в ней не осталось костей, – ему пришлось немало потрудиться, чтобы привести ее в такое состояние. Ник попытался рассердиться, но не мог думать ни о чем, кроме того, как невыразимо приятно было трудиться над телом Куинн.

Тело Куинн.

– Черт с ним, – сказал он и, приняв душ, сменил простыни, твердо намеренный уничтожить малейшие следы пребывания Куинн в своей квартире.

Из машины, припаркованной напротив автомастерской, Билл следил за отъезжавшим автомобилем Куинн. Она провела с Ником более часа, и Билл терзался ревностью, уверенный в том, что они сидели там, беседуя и смеясь, как это бывало тысячи раз. Ник не внушал ему особых опасений, это был всего лишь Ник, но Билл завидовал каждой минуте, которую тот провел наедине с Куинн. Билл торчал на улице возле школы, пока Куинн заканчивала занятия, беседуя и смеясь с детьми – Билл не сомневался, что они разговаривают и смеются, – а потом поехал следом за ней к квартире Ника, представляя, как они беседуют и обмениваются шутками. Биллу казалось невероятно несправедливым то, что его отношения с Куинн ограничены сидением в машине, ожиданием и слежкой.

Он глубоко вздохнул и провел рукой по голове, которая вновь начинала болеть. Потом включил передачу. Нужно отправиться к ее дому и убедиться, что она благополучно вернулась к отцу и Дарле, с которыми Куинн тоже будет беседовать и смеяться – без него – но это не страшно, поскольку уже очень скоро они опять будут вместе.

Уж он об этом позаботится.

Услышав в трубке голос Зои, Куинн перевела дух и спросила:

– Почему вы с Ником расстались? Ты никогда об этом не рассказывала, но мне нужно знать.

– Мы расстались потому, что я его бросила. Надеюсь, у Ника все хорошо? Зачем ты опять расспрашиваешь меня о нем?

– У Ника все в порядке. – Куинн задумалась, как объяснить свое любопытство. Нельзя же сказать: «Я только что переспала с ним, но под конец он повел себя странно. Это нормально?» – Ник только что порвал с Лиз. Кажется, после тебя это его двадцатая подружка.

– Он огорчен? – спросила Зоя.

Куинн вспомнила, как разгоряченный Ник взбирался на нее.

– По нему этого не скажешь. Мне просто любопытно.

– Все это уже быльем поросло. – Зоя усмехнулась. – Я же говорила тебе: он женился, чтобы насолить матушке и унести ноги из Тиббета. До тех пор, пока мы не осели в Дейтоне, Ник был веселым парнем, но потом начал вкалывать как лошадь и приходил домой выжатый как лимон.

– Выжатый?

– Ну, он читал, играл с приятелями в мяч…

– Он и сейчас играет, – заметила Куинн. – Они с Максом поставили в мастерской баскетбольное кольцо.

– Так вот, – продолжала Зоя нарочито рассудительным тоном. – В те времена я была весьма темпераментной девушкой и Ник нагонял на меня тоску. А зачем тебе это знать?

– Ты была нужна ему только ради постели? – Куинн стоило немалого труда произнести эти слова. Ей было неприятно услышать о том, что Ник спал с Зоей.

– Напротив, это он нужен был мне ради постели. А зачем ему нужна была я, понятия не имею. Наверное, как домохозяйка, – задумчиво отозвалась Зоя. – Впрочем, Ник никогда не был собственником. Скорее в этом можно упрекнуть меня. Через три месяца я попросила его отвезти меня домой, поскольку хотела увидеться с тобой и мамой, и была так счастлива вновь оказаться в Тиббе-те, что Ник показался мне совсем ненужным. Когда мы вернулись в Дейтон, я ушла от него. Не смогла больше терпеть.

– Ты жалеешь об этом? – Куинн хотела расставить все точки над «i», услышав от Зои: «Забирай его себе. Он твой».

– Нет. А он?

Куинн припомнила, что в тех редких случаях, когда Ник упоминал о Зое, он произносил ее имя буднично, точно так же, как имя любого другого человека.

– Вряд ли. И у меня нет ощущения, будто он что-то скрывает.

В трубке послышался смешок.

– Значит, ему все равно. Ник ничего не смог бы скрыть, даже если бы постарался. Его видно насквозь.

Перед мысленным взором Куинн мелькнуло внезапное видение – обнаженный Ник.

– Это точно, – отозвалась она.

– Ник – парень забавный, но, что называется, без изюминки. – В голосе Зои не было и тени горечи. Потом она подала реплику в сторону: – Да, а ты парень с изюминкой. Именно этим меня покорил.

Куинн услышала, как что-то пробормотал Бен, а Зоя рассмеялась, и почувствовала укол зависти. Как славно, должно быть, жить с тем, кого любишь и кто любит тебя – именно так живут Зоя и Бен.

– А как ты узнала, что Бен – тот самый мужчина, который тебе нужен? – внезапно спросила Куинн. – Откуда такая уверенность? Ты была знакома с ним только по работе, как же догадалась?

– Вообще-то я встретилась с ним не на работе. Так я сказала вам с мамой, но Бен подцепил меня в фонтане.

– Где?

– Рядом с нашим зданием есть фонтан. – Зоя явно смутилась. – Как-то раз я подошла к нему, терзаясь мыслями о том, что мне почти тридцать и у меня никогда не будет детей, о которых я мечтала. Поскольку на мне был костюм, а сама я к тому времени остепенилась и уже не была этой… ну, ты понимаешь…

– Прежней Зоей, – подсказала Куинн, отлично понимая, о чем идет речь.

– Я сняла туфли и колготки и забралась в фонтан, поскольку именно так поступила бы в ту пору, когда еще не носила костюмов, и даже не догадывалась, что рядом находится Бен, пока он не сказал: «У вас классные ножки». Бен сидел у дальнего бортика фонтана, разложив свои чертежи и погрузив ступни в воду. Он таращился на меня через свои очки в роговой оправе, и я, решив, что он меня клеит, отбрила его. Но Бен заявил, что это лишь научное наблюдение, что он счастлив в семейной жизни и у него замечательный сын по имени Харольд…

– Издеваешься? – перебила ее Куинн.

– …и я ответила, что только садист мог дать ребенку такое имечко, что мою дочь зовут Джоанна и что она первая ученица балетного класса…

– Обалдеть, – подала голос Куинн.

– Да. И тогда я вновь почувствовала себя самой собой. Бен похвалил свою супругу, а я – своего мужа и тут поняла, что он врет напропалую. И вот меня посетила мысль сказать ему, будто я – русская шпионка, наделенная правом убивать. А он ответил, что всегда мечтал как-нибудь вечерком завалить в кровать русскую шпионку, имеющую право убивать. Я выразила сожаление, что Бен женат на такой прекрасной женщине, иначе ничто не помешало бы нам заняться любовью. Тогда он заявил, что жена его бросила, после чего мы пять дней не вылезали из гостиничного номера, а потом втайне от всех обвенчались в Кентукки.

– Что?

– То, что слышала. Именно поэтому я говорила тебе, что мы с Беном встретились на работе и уже давно знакомы. Глупо, правда?

– Восхитительно! Неудивительно, что ты забыла Ника.

– Ник хороший парень, – возразила Зоя. – Просто не подходил мне. Но почему он так интересует тебя?

– Меня одолели воспоминания, – призналась Куинн. – Я вспоминаю о том, какими мы были раньше, и думаю о том, какими мы стали.

– Ник уж точно остался прежним. Парни не меняются. Мне так надоел его «Флитвуд Мэк», что я готова была взвыть…

По телу Куинн пробежал холодок:

– Как ты сказала?

– «Флитвуд Мэк». Он любил трахаться под «Флитвуд Мэк», и я готова поспорить на десять центов, что сохранил страсть к этому до сих пор. Спроси у Лиз. Даю руку на отсечение – Лиз прослушала «Кандалы» столько раз, что может кончить без участия Ника.

– Я придушу его, – прошептала Куинн.

– Что?

Вот кем она стала – одной из толпы подружек Ника Зейглера. Музыка «Флитвуд Мэк». Каков подлец!

– Куинн?

Подумать только – он даже вынул этот диск из стопки у нее дома тем вечером, когда ушли Мегги и Эди. Собирался взяться за дело, но передумал. Поцеловал ее, возбудившись от «Флитвуд Мэк», и тут же остыл из-за ее волос. Потом она обрезала свои волосы, и…

– Я убью его.

– Ты переспала с ним, – спокойно констатировала Зоя.

– Угадала. – Чем больше Куинн думала об этом, тем сильнее вскипала ее кровь.

– Прекрасно.

– Что прекрасно? – осведомилась Куинн, готовая затеять ссору с кем угодно.

– Так, ничего. Главное – забыть о том, что моя сестра спала с моим бывшим мужем и что наша беседа напоминает реплики персонажей из мексиканского телесериала.

– Я думала, тебе безразлично, с кем спит Ник.

– Это мне и правда безразлично. – В голосе Зои слышалось удивление. – Но мне не безразлично, с кем спишь ты.

– Не беспокойся. Я больше ни с кем не лягу в постель. – Куинн вспомнила о том, как Ник лежал на ней, обнаженный и разгоряченный, и туг же отогнала эту мысль. – Никогда.

– Что, было так плохо?

– Нет. – Куинн старалась побыстрее забыть о Нике. – Просто никак не могу смириться с тем, что он и меня уделал под «Флитвуд Мэк». Начал целовать на середине «Обними меня», а к началу «Любовной схватки» мы уже были голые.

– Что-то не припомню, занимались ли мы с ним любовью под эту песню. Она ведь в самом конце альбома. Ника не хватало надолго. Как раз до «Кандалов».

– Он кое-чему научился за истекшие годы. Когда я кончила, «Кандалы» начались по второму разу. Подумать только!

– А «Обними меня» я и вовсе не помню. Какой альбом вы крутили? «Молву»?

– После того как тебе исполнилось восемнадцать, они записали еще несколько пластинок, – заметила Куинн. – Мы слушали сборник лучших хитов.

– Полагаю, Ник и его использовал на всю катушку. Затащить девчонку в постель никогда не составляло для него труда. Грязный ублюдок.

– Он и сейчас такой же, – подхватила Куинн. – Я так взбешена, что готова плеваться.

– До сих пор не могу поверить, что Ник соблазнил мою младшую сестренку. Он всегда любил потрахаться, но я полагала, что Ник наконец повзрослел…

– Это я соблазнила его.

– Что?!

– Пришла к нему домой и вынудила уложить себя в постель. – Куинн устыдилась своих слов. – Мне захотелось узнать, какой он любовник. Я пришла к нему и предложила себя.

– О… – Зоя помолчала, собираясь с мыслями. – Так почему же ты злишься на него? Я сержусь на Ника потому, что на него злишься ты, но не понимаю, чем он тебе не угодил. Тебе не понравилось заниматься с ним любовью?

– Я не думала, что окажусь одной из многих. – Куинн чувствовала себя набитой дурой.

– А ты и не была одной из многих, пока не легла с ним в постель. Ты была единственной близкой ему женщиной, которую он не видел голой. Кроме его матери и Дарлы.

– Спасибо, успокоила, – съязвила Куинн.

– В сущности, ты куда ближе ему, чем любая из тех женщин, которых он видел нагими. Нику никогда не удавалось совмещать чувства с зовом плоти. Вряд ли тебе стоит надеяться, что он будет названивать тебе, чтобы обсудить ваши взаимоотношения. Объясни еще раз, зачем тебе понадобилось тащить его в постель. Мне это совершенно непонятно.

«Затем, что Ник – отличный парень, очень сексуальный. Потому, что я ему доверяю».

– Думаю, мне попросту захотелось походить на тебя. Жить полной жизнью, а не так, как… я живу сейчас.

Сестра так долго молчала, что Куинн показалось, будто их разъединили.

– Зоя?

– Я думаю. Пытаюсь уяснить себе, какая муха тебя укусила. До сих пор ты никогда не хотела походить на меня. А теперь бросила Билла, переспала с Ником. Что с тобой случилось?

– Сама не знаю. Мне захотелось… разнообразия.

– И ты его получила. Может, мне на время переселиться к тебе?

– Не надо. – Куинн вздохнула. – Какой от тебя прок? Я сама должна во всем разобраться.

– Ну, я могла бы выпустить ему кишки маникюрными ножницами. Как-то раз я пригрозила ему сделать это, если он хоть пальцем притронется к тебе, так что он, вероятно, ждет моего визита.

Куинн выпрямилась.

– Что значит – пригрозила?

– Я заметила, как он смотрит на тебя. Тогда ты была совсем малышка, и я уловила эдакий огонек в его глазах.

– Сколько мне было лет?

– Тогда, уже женатые, мы приехали к нашим родителям…

– Стало быть, шестнадцать, – сказала Куинн. – Девятнадцать лет назад. Ник ждал целых девятнадцать лет, прежде чем запустить «Флитвуд Мэк».

– Не принимай это так близко к сердцу, – посоветовала Зоя. – Ведь речь идет о сексе, а не о жизни и смерти. Если, конечно, ты не втюрилась.

– Не втюрилась. – Куинн не сомневалась, что говорит чистую правду. – Просто я надеялась, что секс доставит мне удовольствие, и хотела насладиться на старости лет.

– И что же?

– Не знаю. Большую часть времени, которое мы провели в постели, я пыталась разобраться в происходящем. И вдруг кончила. Это было так странно и необычно – заниматься любовью с Ником.

В трубке послышался смешок.

– К концу дело наладилось, – продолжала Куинн, охваченная тоской. – Когда началась «Не спрашивай», я и вовсе разомлела. А потом Нику захотелось пиццы, и все пошло прахом.

– Может, все-таки навестить тебя?

– Не надо, – повторила Куинн. – Справлюсь сама. У меня тоже есть маникюрные ножницы.

– Держи меня в курсе, – сказала Зоя.

– Непременно, – пообещала Куинн.

– Чем закончилось твое свидание с Барбарой? – спросил у брата Ник, явившись утром на работу.

Макс что-то буркнул и скрылся в конторе.

– Ты у нее четвертый! – крикнул ему вслед Ник, желая выместить на ком-нибудь ощущение собственного ничтожества. – В ближайшее время Барбаре придется наладить учет, как в универмаге.

Услышав, что Макс грохает выдвижными ящиками, Ник испытал самое острое удовольствие, какое только позволяло ему нынешнее угнетенное состояние.

– Вам, ребята, пора организовать клуб, – громко продолжал он. – На первом заседании ты встанешь из-за стола и скажешь: «Меня зовут Макс. Мой номер…»

– Зачем ты обливаешь меня помоями? – осведомился Макс, показываясь в дверях конторы.

– Из-за Дарлы, – ответил Ник. – Я ее люблю.

– А я нет, – отрезал Макс.

– Врешь. Если бы тебе было плевать на нее, ты бы так не бесился. И уж конечно, не стал бы так по-дурацки распушать хвост.

– Я не спал с Барбарой. Мы съели пирог, и я отвез ее домой. Она самая скучная женщина из всех, с кем я был знаком.