Текст книги "Без ума от тебя"

– Это оттого, что ты так долго прожил с Дарлой, – заметил Ник. – Твоя жена отвечает самым высоким стандартам.

– Отстань, – бросил Макс, и это было последнее человеческое слово, которое услышал Ник до той поры, когда три часа спустя в мастерской появилась Куинн.

– «Флитвуд Мэк», – выдохнула Куинн и с нескрываемым удовлетворением уставилась на Ника. Он с такой прытью отшатнулся от «хонды», что ушибся головой о капот.

– Что? – Ник потер затылок и посмотрел на Куинн. – Зачем ты меня испугала? Откуда ты? Я думал, ты в школе.

– Я отпросилась. У меня обеденный перерыв. И перестань увиливать. Ты уделал меня под «Флитвуд Мэк».

Ник взял Куинн за руку.

– Давай-ка отойдем в сторонку.

Когда они добрались до дальнего угла гаража, Куинн сказала:

– Мне казалось, что я не такая, как другие.

– Так оно и есть. Но о чем ты толкуешь? Кто это – другие?

– Другие женщины, которых ты… – Куинн умолкла, подбирая слово, которое прозвучало бы не слишком грубо, но и не слишком завуалированно.

– Ты отличаешься от всех женщин, которые у меня были, – мрачно заверил ее Ник. – Отчасти из-за этого я так долго не решался прикоснуться к тебе.

– Что ж, рада наконец вступить в клуб.

– Что за чушь ты несешь? – Ник нахмурился. – Ты знала, что я не девственник. Чего же так напрягаешься?

Куинн помолчала, боясь, как бы дрогнувший голос не выдал ее.

– Ты и с Зоей спал под «Флитвуд Мэк».

– Черт побери, я со всеми сплю под «Флитвуд Мэк»… – Ник поморщился. – Давай-ка я попробую выразить это другими словами. – Но тут до него наконец дошло. – Ты рассказала Зое?

– Как же я была глупа, полагая, что отличаюсь от других твоих подружек. До сих пор не могу этого уразуметь.

– Я тоже, – отозвался Ник. – Ты сердишься из-за того, что мне нравится заниматься любовью под «Флитвуд Мэк»? Ради Бога. Подбери другую музыку. Я готов проявить гибкость. Между прочим, ты сама поставила этот диск. – В его голосе не было и следа раскаяния, только сарказм. – Надо же – проболтаться Зое!

Его насмешка разозлила Куинн.

– Да уж, в гибкости тебе не откажешь. Зоя упоминала и об этом. К тому же ты, похоже, научился растягивать удовольствие.

Ник бросил на нее свирепый взгляд.

– Когда я познакомился с Зоей, мне было восемнадцать лет, так что оставь свою язвительность при себе.

– Помимо всего прочего, – беспощадно-оживленным тоном продолжала Куинн, – мы сравнили свои впечатления и пришли к выводу, что ты ни капли не изменился.

Ник закрыл глаза.

– Не желаю ничего знать о ваших пересудах.

– Следовало подумать об этом прежде, чем включать проигрыватель, болван ты этакий. – Куинн смотрела на него в упор. – До сих пор не могу поверить, что оказалась лишь одной из многих.

– Ты не похожа на других. Ты совсем особенная. Во-первых, ни одна женщина не пресмыкалась передо мной так, как ты.

– Минутку, минутку!

– Во-вторых, именно ты включила музыку, а не я. Ты обрезала волосы, пришла ко мне без лифчика и поставила «Обними меня».

– Да, это моя вина. – Куинн подавила желание схватить гаечный ключ и огреть Ника, возникшее в основном потому, что он был прав. Если бы она держалась подальше от его квартиры…

– А потом позвонила Зое, – продолжал Ник. – Наверное, она уже затачивает свои ножницы. – Он облокотился о машину. – А знаешь, ведь я здесь ни при чем.

– Это почему же?

– Все это произошло из-за того, что ты хочешь походить на сестру. – Ник хмуро посмотрел на нее. – Тем вечером, на тахте, ты призналась мне в этом. Ты переспала со мной только потому, что и Зоя спала со мной.

– Это неправда. – Куинн свято верила собственным словам. – Я действительно захотела тебя. А ты, черт побери, по-настоящему захотел меня. – В ответ Ник лишь покачал головой с таким видом, будто Куинн внушает ему отвращение, и она продолжала: – Отлично. Я хочу одного – чтобы ты понял, о чем идет речь. Больше это не повторится.

– Вот и прекрасно, – отозвался Ник, и его слова больно укололи Куинн.

– Я рада, что ты так легко отнесся к этому. Мне удалось здорово изменить твою жизнь, верно?

– Мне было хорошо с тобой. Пришлось здорово попотеть, но мне было хорошо. Не хочу с тобой ссориться, но не хочу также быть этапом на пути к твоему превращению в Зою.

Ник повернулся к автомобилю, и в ту же секунду Куинн пнула его по ноге.

– Эй! – крикнул он, массируя голень.

– Тебя еще ждут маникюрные ножницы, – сказала Куинн и быстро вышла из мастерской.

Ник смотрел ей вслед, поглаживая ногу и пытаясь убедить себя в том, что все завершилось благополучно. Куинн лягнула его, как лошадь копытом. Хороший знак: больше его не будут бить. И еще одно преимущество: теперь ему не придется просыпаться, укоряя себя за то, что он трахнул женщину, которая была его лучшим другом. Больше не придется вспоминать, какое наслаждение он получил, занимаясь с Куинн любовью, внушая ей страсть к себе, а потом провожать ее взглядом, терзаясь мыслями о том, как мерзко он с Куинн поступил…

Нет, Нику очень повезло в том, что Куинн сама порвала их связь, избавив его от необходимости сделать первый шаг. Итак, у него выдался удачный день.

– Что стряслось? – послышался сзади голос Макса.

– Так, пустяки. – Ник выпрямился и, прихрамывая, поплелся к автомобилю.

– Не видел, чтобы Куинн когда-нибудь так бесилась, – с явным удовольствием заметил Макс.

– И больше не увидишь, – ответил Ник.

– Не пропустил ли я чего-нибудь интересного?

– Нет, – отрезал Ник, и Макс, потеряв надежду что-либо выяснить, направился в контору.

– Проклятие! – сказал он. Ник поднял глаза и увидел Барбару, подходившую к дверям.

– Макс здесь? – спросила она.

– Он вышел на минутку. – Ник прислонился к машине и впервые в жизни попытался разглядеть в Барбаре женщину. Среднего роста, стройная, немного рассеянная, но отнюдь не дура. Хорошенькая, изящная, аккуратная. Мужчинам случается терпеть и худшее, особенно если надо выручить из беды брата и отделаться от двух полоумных сестер. Он хотел спросить, нравится ли Барбаре «Флитвуд Мэк», но вместо этого сказал: – У меня обеденный перерыв. Ты занята?

– Я? – Барбара растерянно моргнула.

– Не хочешь пообедать со мной? – продолжал Ник мягче, заметив, как ошарашена Барбара. – Я даже готов забыть о гамбургерах и отправиться в «Якорь».

– Ох… – Барбара стояла, по обыкновению выпрямившись, будто проглотила палку.

– Я поправил твой радиатор, – сказал Ник. «Может, в благодарность она…»

– Что?

– Он был засорен. Я исправил его, не Макс. Поедем обедать, и ты меня отблагодаришь. – Ник улыбнулся ей той самой улыбкой, которая неизменно заставляла женщин улыбнуться в ответ.

– Ты починил мой радиатор?

– Да. – Ник уже жалел, что затеял этот разговор.

– С твоей стороны было очень любезно так поступить с Куинн.

– О чем ты? – испуганно переспросил Ник. – А, о кредите.

– Очень любезно. – Барбара улыбнулась. – Как мило, что ты о ней заботишься. Я с удовольствием пообедаю с тобой.

– Замечательно! – Ник не понимал, отчего чувствует себя столь неуверенно, если уж все идет так, как он того пожелал.

После окончания школьных занятий Билл стоял на крыльце дома на Эппл-стрит – он ни за что не назвал бы его домом Куинн, к тому же она не задержится здесь надолго, – дожидаясь, когда ему откроют дверь. Еще никогда Билл не был так счастлив, ни до переезда Куинн, ни после него: наконец он вплотную занялся собственной жизнью, и она начала входить ъ нужную колею. В воздухе пахло весной, впереди Билла ждало радужное будущее. Его нужно как следует спланировать, и все будет хорошо…

Дверь распахнулась, и на порог вышла Куинн в заляпанной краской рубашке с толстой малярной кистью в руках. Она раскраснелась и была так хороша, что на мгновение у Билла перехватило дыхание. Ему нестерпимо захотелось прикоснуться к ней…

– Билл?

– Ты отлично выглядишь.

Проклятая собака фыркнула и зарычала на него.

– Тихо, Кэти.

Куинн и не думала улыбаться. Но не беда. Скоро это изменится.

– Надень пальто. – Билл растянул губы, приглашая Куинн улыбнуться в ответ. – Я хочу показать тебе кое-что.

– Билл… – Она умолкла и посмотрела на него так, словно сердилась. – У меня нет настроения. Выдался тяжелый день.

– Всего несколько минут. – Улыбка Билла стала еще шире. – И тогда всем твоим неприятностям придет конец.

– Сомневаюсь. – Куинн отступила назад, собираясь закрыть дверь.

– Подожди минутку. – Билл придержал дверь рукой. – Ты не понимаешь. Я нашел для нас дом.

– Что?!

– Я нашел для нас дом. – Наконец-то пришел его звездный час. – В новостройках на задах школы, в пяти минутах ходьбы от начальной и старшей школ. Правда, в среднюю школу детям придется ездить на автобусе, но это не страшно.

– Каким детям? – изумилась Куинн.

– Нашим. – Билл едва не рассмеялся, заметив удивление Куинн. Он, конечно же, ошеломил ее. – Отличный дом! Четыре спальни, просторный двор, огромный подвал…

– Билл, у нас с тобой не будет никаких детей.

– …а какая там гостиная! Наши дети…

– Билл!

Билл замолчал, сбитый с толку ее хмурым взглядом.

– У нас с тобой не будет никаких детей, – повторила она. – И я не намерена покупать вместе с тобой дом. Я совсем недавно купила вот этот. Если хочешь, можешь обзавестись собственным жильем – мне достаточно и этого. Стало быть, мы ничего не будем покупать вместе. – Куинн запнулась, а в ушах Билла начала пульсировать кровь. – Мне очень жаль, но приходится вновь и вновь повторять тебе: мы никогда не будем вместе.

– Как тебе удалось купить дом? – спросил Билл.

– Я уже сказала тебе, что не намерена…

– Как тебе удалось получить кредит? – невольно вырвалось у Билла, и Куинн замолчала.

– Я внесла недостающую сумму, – ответила она наконец. – Это была твоя затея?

Биллу показалось, будто на него свалилась такая тяжесть, что ему стало трудно дышать и даже смотреть.

– Куинн, тебе нельзя жить здесь одной… – начал он, но в его голове образовалась пустота. Как объяснить ей, что это было сделано ради ее же блага, и сделал это вовсе не Билл, и Куинн не за что на него сердиться…

Собака юркнула между ног Куинн и залаяла на Билла.

– Ты помешал мне получить кредит. – Куинн повысила голос, чтобы перекрыть собачье тявканье. – Ты продолжаешь натравливать на меня городские службы, Бобби распускает слухи обо мне и Джессоне, ты трижды похищал мою собаку…

– Нет! – воскликнул Билл, пытаясь заставить ее слушать.

– …видеть тебя больше не могу!

Куинн захлопнула дверь, и Билл остался один на крыльце, стараясь набрать в грудь побольше воздуха, чтобы произнести слова, которые вернули бы Куинн, но легкие не подчинялись ему.

«Все наладится», – твердил он себе, чтобы не впасть в отчаяние. Все будет хорошо. О новом доме придется забыть – что ж, не беда, может, и этот сойдет. Да он не так уж и плох. Билл не знал, сколько в нем спален, но их можно пристроить. Да, этот дом определенно можно расширить.

Билл спустился с крыльца и, обогнув дом сбоку, вошел в заднюю калитку и оказался во дворике. Дворик не слишком просторен, но вполне хорош для детей до тех пор, пока они не пойдут в среднюю школу. А тогда им в любом случае придется проводить на уроках большую часть времени. Скромный двор проще содержать в чистоте. Это хорошо. Можно будет пристроить еще один этаж, соорудить там вторую ванную, спальню, и останется достаточно места. Все в порядке. Следовало с самого начала проявить больше гибкости. Сам виноват. Надо было прислушаться к Куинн. Билл почувствовал себя намного увереннее. Этот дом не так уж плох.

Направляясь к калитке, он заметил, как в кухне что-то шевельнулось. Билл подошел к окну и заглянул сквозь тюлевую занавеску. Разглядеть почти ничего не удалось, поскольку внутри не горел свет, но все же он заметил, что Куинн стояла у раковины. Ее руки двигались взад и вперед – вероятно, она отмывала кисть. Несколько минут Билл наблюдал, как она работает, склонившись над раковиной. Округлость ее ягодиц была так знакома ему, что Биллу захотелось протянуть руку и хлопнуть Куинн по заднице, чего, он, правда, никогда не делал, хотя и имел такую возможность. Билл никогда не давал воли рукам, а Куинн не из тех женщин, которые любят, когда их хлопают по заднице. Но в эту секунду Биллу нестерпимо захотелось это сделать. Ему казалось, что сейчас он намного ближе к ней, чем тогда, когда они стояли рядом на крыльце, – вероятно, оттого, что Куинн его не видит и не может прогнать. Или оттого, что Билл не боялся встретить тот пустой взгляд, которым Куинн смотрела на него всякий раз, когда он пытался заговорить с ней. Билл не понимал поступков Куинн; он и так уже дал ей достаточно времени. Когда же она наконец одумается и вернется к нему?

Пошел дождь, и Билл, подняв глаза, увидел Пэтси Бреди, которая вышла на крыльцо, чтобы внести в дом жалкие стульчики с лужайки, и теперь с интересом взирала на него. «Это попросту смешно», – сказал себе Билл и отправился к машине, не обращая на Пэтси внимания. Люди могут подумать, будто он потерял Куинн. Ничего подобного. Немножко терпения и понимания – и все пойдет по-старому. Он может вернуть Куинн в любую минуту.

Сев в машину, Билл напомнил себе о том, что нужно позвонить Бобби и сказать, что трюк с кредитом не удался, и раздумывал, не стоит ли упаковать вещи и перебраться в дом Куинн. Вероятно, кое-что придется бросить, поскольку Куинн уже обзавелась мебелью, но, когда он перевезет из квартиры сосновый гарнитур, она наверняка пожелает избавиться от старья и хлама. Они обсудят это, когда он подготовится к переезду.

При мысли о том, что они с Куинн вновь будут вместе решать свои дела, Билл почувствовал себя гораздо лучше. Всю дорогу домой он обдумывал предстоящий разговор.

– Говорят, будто Банковская Шлюха встречается с твоим мужем, – сказала Луиза, уединившись с Дарлой в комнате отдыха «Вашего стиля».

Сердце Дарлы забилось в горле, но она заставила себя откинуться на кушетку и равнодушно бросить:

– Да неужели?

– В понедельник он возил ее обедать, – со злорадным удовлетворением сообщила Луиза. – В «Якорь». Барбара заказала омара.

– Всякий, кто заказывает омара в «Якоре», заслуживает той участи, которую сам для себя избрал, – заметила Дарла, пытаясь совладать с участившимся дыханием. – Как дела у вас с Мэтью?

Луиза тут же увяла.

– Мэтью возвращается. Я согласилась взять его обратно.

– Рада за тебя. – «Вы стоите друг друга».

– Поживем – увидим. – Судя по всему, Луиза была не слишком счастлива.

В комнату впорхнула Куинн и уселась в кресло напротив Дарлы.

– Привет, Ay, – поздоровалась она. – Что новенького?

– Мэтью возвращается домой, а Макс возил Барбару обедать, – невозмутимо ответила Дарла и, не моргнув, посмотрела в испуганные глаза Куинн.

– Забавно, – сказала Куинн и умолкла. Когда Луизе наконец надоело ждать продолжения и она ушла, Куинн спросила: – Так что сделал Макс?

– По словам Луизы, он в понедельник вечером возил Барбару в ресторан. – Дарла сглотнула. – Они ели омара в «Якоре».

Куинн поникла.

– Он старается рассердить тебя.

– И это ему удалось. – Дарла склонилась над кофейным столиком и начала собирать в стопку лежавшие на нем журналы, чтобы не видеть сочувственных глаз Куинн. – Похоже, перемены ему не по вкусу.

– Хочешь вернуться домой?

– Не могу. – Дарла бросила журналы и откинулась на кушетку. – Что изменится? Если я вернусь, все пойдет по-старому, а ведь именно поэтому я ушла. – К горлу подступила горечь. – Если я вернусь, Макс не поймет, почему я уходила. Подумает, что мне вожжа попала под хвост, и больше не поверит мне. Если он не поймет…

– А если он никогда не поймет? Неужели ты готова ждать до скончания века?

– Кто бы говорил… – проворчала Дарла. – Ты ведь и сама ждешь у моря погоды.

– Нет, я начала действовать. – Голова Куинн поникла. – Вчера я переспала с Ником.

– Ух ты! Будь я проклята! – Дарла тут же переключилась на новую тему: – Ну и как оно?

– Странно и необычно. До самого конца все было необычно, но приятно, а потом – только странно. Судя по всему, Ник не жаждет повторения. Между нами все кончено. – Она чуть сползла в кресле. – В сущности, ничего и не начиналось.

– Черт возьми! – сказала Дарла.

– Это точно, – согласилась Куинн.

Глава 12

Билл решил, что, прежде чем планировать переустройство дома Куинн, нужно осмотреть его изнутри. Без этого не обойтись. Ему придется проникнуть туда.

Когда Билл вошел в дом, собака залаяла на него, но он взял баллончик с жидкостью для мытья стекол, оставленный Куинн на видном месте – она всегда была беспечной, – и брызнул собаке в глаза. Тварь завизжала и забилась под кресло, а Билл, усмехнувшись, начал измерять кухню, прикидывая, что и где нужно пристроить, и занося пометки в блокнот. Покончив с первым этажом, он поднялся на второй, чтобы обдумать, как соорудить третий. Отчего-то у него сильно забилось сердце.

Наверху было темнее. В узком коридоре оказалось лишь одно окно, выходящее на глухую кирпичную стену соседского дома. Из коридора вели пять дверей. Слишком много. Слишком тесно.

Первой от лестничной площадки комнатой оказалась спальня Куинн.

Билл остановился в дверях. Комната до такой степени напоминала ему о Куинн, что Биллу показалось, будто кто-то хватил его кулаком по груди. Потом он вошел, как бы вступая во владение спальней. Куинн не станет возражать, будет только рада.

Как всегда, она оставила в комнате беспорядок – ящики столов выдвинуты и перекошены, дверь чулана приоткрыта, кровать не заправлена – в этом вся Куинн, – но все же это была та самая спальня, которую Билл помнил с тех пор, как Куинн ушла от него. Знакомый дедовский умывальник и деревянный комод, в котором она хранила постельное белье.

Билл отвел взгляд от кровати. Кровать была новая. Старая осталась в его квартире. Ничего, он привезет ее с собой, и все будет по-старому. Возле кровати стояла массивная лампа, тоже новая, со стеклянным абажуром, и Билл сразу возненавидел эту чужую лампу. Перебравшись сюда, он избавится от этой лампы.

Меховые шлепанцы Куинн валялись у камина – у нее в спальне камин, какая прелесть! – и эти шлепанцы, забавные, как и сама их хозяйка, лежали один на другом, словно занимались этим…

Билл перевел взгляд со шлепанцев на кровать.

Постель была смята, толстое голубое одеяло и желто-синее покрывало скатались в валик, а простыня все еще хранила очертания тела Куинн. Билл подошел к кровати, удивляясь тому, что у него перехватило дыхание, – ведь все идет нормально, – и опустил ладонь на то место, где лежала Куинн. Постель была холодная – Куинн ушла несколько часов назад. Билл на минутку прилег на ее место, опустив пульсирующую голову на желтую подушку, яркую, как сама Куинн, и вдохнул ее запах, ее смех, – неужели это ее шампунь? Куинн терпеть не может косметики. Но нет, здесь действительно лежала Куинн. Билл едва не заплакал – так ему хотелось, чтобы она вернулась.

Нет, Куинн не потеряна для него. Это не так. Просто им обоим нужно разобраться в своих чувствах. Все наладится.

Он немножко полежал на кровати, мечтая о том, как славно они заживут, как будут разводить огонь в этом камине, обнимать друг друга вот на этом самом месте, как она вновь окажется под ним и…

Его мысли смешались. Он представлял, как Куинн вновь будет принадлежать ему, как она будет тихо лежать в его объятиях, думал о том, что скоро вернет ее, вновь овладеет ею в этой самой кровати. Его дыхание участилось. Он крепко стиснул веки и лежал так, пока перед глазами не поплыли круги.

Наконец Билл поднялся, перевел дух, успокаиваясь, и в последний раз обвел спальню взглядом. Ему не хотелось уходить отсюда. Разве что вместе с Куинн. Либо с чем-нибудь, что напоминало бы о ней.

Он снял с подушки желтую наволочку и зарылся в нее лицом, вдыхая запах Куинн.

Подушка, белая и обнаженная, осталась на кровати. Так не годится.

Билл выдвинул нижний ящик комода и вынул свежую желтую наволочку. Надев ее на подушку, он сложил старую, ту, на которой спала Куинн, и сунул ее под пальто.

После этого Билл отправился в школу, тщательно заперев дверь, чтобы никто не причинил Куинн вреда.

У дверей атлетического зала его встретил Дэ Эм.

– Билл, – сказал он, – ты должен взять себя в руки.

– У меня все в порядке, – ответил Билл, испытывая жгучее желание раздавить Бобби, как клопа.

– Продолжаешь страдать из-за Куинн? Не понимаю, почему ты никак ее не забудешь. – Бобби покачал головой. – Она того не стоит. Почему бы тебе…

– Нет, стоит, – процедил Билл сквозь зубы. – Мы должны быть вместе, так что оставь меня в покое, Бобби.

Дэ Эм поморщился, и Билл понял, что дал маху. Бобби полагалось звать Робертом; ну и ладно, это ему наказание за то, что он усомнился в Куинн.

– Мы проиграли еще три матча, – продолжал Бобби. – Не попадем даже в региональный турнир.

– Все будет в порядке, – заверил его Билл.

– Кстати, что ты делаешь на большой перемене? – крикнул ему вслед Бобби, но Билл не откликнулся. Команда обязательно выйдет в финал округа. И даже победит в чемпионате. Как только Куинн вернется к нему, все будет отлично. Уж Билл об этом позаботится.

Сегодня вечером он заставит Куинн выслушать себя.

Куинн сидела одна в кладовой студии, отбирая кисти для вечерней работы на сцене. Она все еще злилась на Ника и на собственную глупость, поскольку знала о длинном списке жертв его равнодушия. И тут вошел Билл и остановился в дверях, преградив ей путь в студию. Увидев Билла, заполнившего собой дверной проем, Куинн испугалась – таким громадным казался он и такой одинокой была она. Ученики уже спустились на сцену, ей некому даже крикнуть, если понадобится помощь…

Глупости. В конце концов это ведь Билл.

– Ты напугал меня. – Куинн хотела сделать шаг вперед и вынудить его посторониться, но не решалась из опасения, что он не двинется с места.

– Я хочу поговорить с тобой. – Билл улыбнулся.

Она ненавидела эту его улыбку.

– Билл, нам не о чем говорить, а я опаздываю. – Куинн все же шагнула к двери, но Билл не шевельнулся, и она остановилась. – Ты загородил мне путь.

– Этого не может быть, – возразил Билл. – Мы принадлежим друг другу. Твой путь – это мой путь.

– Нет, – отрезала Куинн.

– Если ты меня выслушаешь, у нас все наладится.

– Никаких «нас» нет. – Голос Куинн чуть дрогнул. – И никогда не было. Между нами никогда не было ничего общего.

– Еще как было. Мы поженимся, как только…

– Нет! – крикнула Куинн, и лицо Билла исказилось от боли. Потом оно вновь разгладилось, и он сказал:

– Все в порядке. Я согласен поселиться в доме на Эппл-стрит.

Куинн ухватилась рукой за полку в поисках опоры. У нее закружилась голова – оттого, что она злилась, оттого, что Билл продолжал упорствовать, не желая видеть, как она изменилась и как испугана. Впрочем, глупо. Это ведь Билл.

– Мы никогда не поженимся, – произнесла Куинн самым спокойным голосом, на какой была способна. – Я не люблю тебя. И никогда не любила. Это была ошибка, но я ее исправила. Ты никогда не будешь жить в доме на Эппл-стрит.

Билл стиснул зубы.

– Ты не слушаешь. – Куинн двинулась вперед, твердо решив не позволить ему задерживать себя. – Выпусти меня, – сказала она, и Билл захлопнул дверь у нее перед носом, заперев ее в кладовой.

– Билл! – Куинн постучала в дверь. – Выпусти меня! Это смешно. Я уже сказала тебе…

– Только выслушай меня, – раздался снаружи голос Билла. – Я все продумал. Я знаю, ты считаешь, что в доме мало места, но мы можем его расширить.

Ужас Куинн все усиливался, пока Билл объяснял, каким образом они надстроят дом, где прорубят двери и окна, где будут спать дети. Куинн буквально парализовало от страха. Ее охватило ощущение, будто она оказалась в западне и западня эта – не только холодная кладовая, но и неколебимое упрямство Билла. А он между тем продолжал рассказывать невозмутимым учительским голосом, и его слова звучали столь же здраво и рассудительно, как слова любого другого человека.

Внезапно, объясняя, как они пристроят комнату на задах, Билл умолк на полуслове и Куинн прижалась к двери, пытаясь понять, что ему помешало.

– Вы не видели мисс Маккензи? – услышала она голос Джессона. – Мы ждем ее внизу, и миссис Бэчман посоветовала зайти сюда.

– Джессон! – крикнула Куинн, прежде чем Билл успел открыть рот. – Я здесь! – Она подергала дверную ручку, но та не повернулась – видимо, Билл придерживал ее. – Выпусти меня, Билл, – потребовала она. – Мне пора идти работать на сцену.

– У нас разговор, – сказал Джессону Билл. – Она придет позже.

– Нет! – Услышав панические нотки в своем голосе, Куинн заставила себя успокоиться. Совсем ни к чему впутывать Джессона. – Джессон, будь добр, попроси зайти сюда мисс Бэчман и миссис Зейглер. – Она была совершенно уверена в том, что Билл безвреден, он только утратил ощущение реальности, да и то из-за нее. Как только придут Эди и Дарла, Билл осознает нелепость своего поведения и откроет дверь.

Во всяком случае, Куинн надеялась на это.

– Послушайте, тренер, нам без нее не обойтись, – сказал Джессон. – Будет лучше, если вы отпустите мисс Маккензи.

– Куинн придет, как только мы закончим разговор, – любезным тоном отозвался Билл. – А ты уходи сейчас же.

– Не могу. У нас кончилась красная краска, и взять ее можно только в кладовой.

Ловкий ход, поскольку Билл не знает о том, что все припасы хранятся в кладовой у сцены. Однако Билл не купился.

– Мисс Маккензи принесет краску с собой, – ответил он.

– Мне действительно пора, Билл, – сказала Куинн. – Ты мешаешь нам работать. Выпусти меня.

– Она и вправду нам нужна, тренер. – Голос Джессона зазвучал так же близко, как голос Билла, и Куинн представила себе, как он стоит у двери бок о бок с тренером – почти такой же крупный, накачанный занятиями штангой и в свои восемнадцать лет, уже почти мужчина, готовый встретиться с Биллом лицом к лицу.

«Только этого не хватало», – подумала Куинн и уже хотела заверить Джессона, что все в порядке, когда ручка повернулась и он открыл дверь, мягко оттеснив Билла.

– Вы опоздали, – с нарочитым оживлением заметил Джессон. – Теперь вам несдобровать.

Куинн проскользнула мимо Джессона, не глядя на Билла, понуро стоявшего в стороне, и направилась к выходу, стараясь ступать твердым шагом. Джессон прикрывал ее сзади.

– Подожди, – сказал Билл, и Куинн, обернувшись, схватила Джессона за руку. – Ты забыла краску, – добавил Билл, и она покачала головой.

– Пришлю за ней кого-нибудь. – Куинн вышла в коридор, цепляясь за Джессона.

– Вы в порядке? – спросил юноша, когда они оказались в центральном коридоре и Куинн, почувствовав себя увереннее, выпустила его руку.

– Да.

– Это был настоящий кошмар.

– И еще какой. – Куинн сглотнула.

Джессон обнял ее за плечи.

– Пожалуй, вам больше не следует ходить по школе одной. Я или Кори будем сопровождать вас. Дело приняло слишком дурной оборот.

Услышав такое из уст ученика, Куинн ощутила слабость в ногах, но лишь прикрыла глаза и кивнула. Она сознавала, что он прав.

Джессон еще крепче прижал ее к себе.

– Все будет в порядке. – Оглянувшись, он тут же отдернул руку.

Куинн обернулась и увидела Бобби, который таращился на них во все глаза. Какого черта он делает здесь в столь позднее время? Охотится на нее, что ли?

Это уже серьезно, поняла Куинн. Шутки кончились.

– Мисс Маккензи, будьте добры пройти в мой кабинет, – холодно распорядился Бобби.

– Мне некогда, Роберт, – ответила Куинн, чувствуя, как испуг сменился гневом, когда она увидела это самодовольное, глупое лицо. – Но вам, вероятно, стоит навестить тренера нашей бейсбольной команды. Он только что пытался запереть меня в кладовой. – Бобби чуть напрягся, внезапно встревожившись, и Куинн добавила: – С ним что-то происходит, Роберт. Что-то с ним неладно. Прошу вас, поговорите с Биллом. Попросите, чтобы оставил меня в покое.

– Не смешите меня, – сказал Бобби, но все же направился к студии.

Билл сидел в опустевшей студии, горько разочарованный. Конечно, у Джессона не было дурных намерений, но он все испортил. Куинн наконец согласилась выслушать его, во всяком случае, не возражала, а он так хорошо все объяснял, и будь у него возможность высказаться до конца…

– Билл? – послышался от дверей голос Бобби. – Ты в порядке? Что случилось?

– Куинн не позволяет мне позаботиться о ней. Она так поглощена этой постановкой, так занята…

– Послушай, Билл. – Бобби вошел и сел рядом с ним. – Думаю, тебе следует держаться подальше от нее…

– Только если она будет достаточно близко, чтобы слышать мои слова.

– Что же мне – сломать ей ногу? – язвительно осведомился Бобби. – Но тогда она купит себе костыли и все равно убежит от тебя. Ты для нее – пройденный этап.

– Ты ничего не понимаешь, – сказал Билл. – Мы любим друг друга.

– Ради Бога, – согласился Бобби. – Но только по окончании бейсбольного сезона. У тебя впереди целое лето, чтобы вернуть Куинн.

Билл хмуро взглянул на него.

– Слишком долго. Я не могу так долго ждать.

– Послушай, Билл, не вынуждай меня делать гадости, – продолжал Бобби. – Я директор и мог бы скрутить тебя в бараний рог, но я не стану этого делать, поскольку не хочу, чтобы ты беспокоился о чем-либо, кроме команды.

Слово «команда» не внушало Биллу ничего, кроме отвращения. Он поднялся на ноги.

– Есть куда более важные вещи, чем бейсбол, – сказал он и вышел из студии, ничуть не сомневаясь в том, что Роберт думает иначе.

Очень жаль.

– У него поехала крыша, – сказала Куинн, когда они с Джо и Дарлой собрались дома тем же вечером. – Подумать только – он собирается переехать сюда и завести детей.

– Я поговорю с ним, – пообещал Джо, и Куинн с искренним изумлением посмотрела на отца. – Я велю ему оставить тебя в покое.

– Ничего не выйдет, – возразила Куинн. – Я уже говорила ему об этом, но он мне не верит. – Она улыбнулась отцу. – И все же спасибо тебе. Я посоветовала Бобби приглядывать за ним. Может быть…

– Этого недостаточно, – сказал Джо, а Дарла добавила:

– Он прав, Куинн. Заперев тебя в кладовке, Билл переступил все мыслимые границы. Нам нужно что-то предпринять.

– Что именно? – спросила Куинн. – Позвонить в полицию и заявить, что Билл Хиллиард, городской кумир, запер меня в кладовой и отказался выпустить? Они сочтут это ребяческой выходкой. Кому больше веры – Биллу или женщине, выкравшей из питомника свою собаку?

– Давай-ка я потолкую с Фрэнком Этчити, – предложил Джо. – Мы с ним играем в покер. Я введу его в курс дела. Но отныне тебе не следует ходить одной.

– До конца жизни?

– Джо прав, – заметила Дарла. – Ты нигде не должна появляться одна. И скажи Бобби, что, если он не усмирит Билла, ты обратишься в полицию. Думаю, это подействует.

Случилось так, что первым, кого встретила Куинн, приехав наутро в школу, оказался именно Бобби. Он ждал ее у дверей студии, переминаясь с ноги на ногу.

– Джессон бросил бейсбол, – сообщил он, пока Куинн отпирала замок. – Сегодня утром он наотрез отказался выступать за команду. Можно подумать, он ничем не обязан Биллу.