Текст книги "А что же случится со мной?"

Я сидел в удобном кресле у раскрытого окна с видом на бухту Парадиз-Сити, заполненную яхтами. Джексон с Лукасом придвинули себе по стулу, и Джексон поинтересовался, как я себя чувствую.

Я ответил, что уже лучше.

– Мистер Крейн, мы нуждаемся во всей информации, какую вы только сможете нам дать, – продолжил Джексон. – Что же случилось? Не торопитесь, просто расскажите нам все с самого начала.

– Хотел бы вам помочь, но… – проговорил я с маской страдания на лице. – Все произошло так неожиданно…

Лукас перебил меня голосом, похожим на шорох гравия:

– Вы авиаинженер. Верно?

Я кивнул.

– И вы не знаете, что произошло?

– Смешно звучит, правда? Но это действительно так. Я был на кухне и готовил пищу, когда мы вошли в штопор. До того момента все работало отлично. Меня швырнуло через всю кухню, я ударился головой о дверцу холодильника и потерял сознание.

Последовало длительное молчание, в течение которого оба инквизитора внимательно смотрели на меня, а я – так же внимательно – на них.

– Вы готовили пищу? – Джексон наклонился ко мне. – Но, мистер Крейн, насколько я понимаю, вы втроем успели перед полетом подкрепиться бифштексами.

«Хитер, сукин сын», – подумал я и ответил:

– Все так, но у Ольсона не было аппетита. Он едва прикоснулся к еде. – Это можно было проверить. – Потом он проголодался и попросил меня приготовить ему сандвич. Как раз когда я занимался этим, все и произошло.

– Вы хотите сказать, что до того момента, как самолет вошел в штопор, вы и понятия не имели о том, что на борту проблемы? – спросил Лукас. – Эрскин радировал, что двигатели в огне. Вы не знали об этом?

Я изобразил на лице самое тупое выражение, на которое только был способен:

– Впервые слышу об этом. Все, что мне известно, так это то, что я пролетел через всю кухню и отрубился. – Затем, поскольку они напряженно молчали, я продолжил: – Следующее, что я помню – в салон начала проникать вода. Я решил, что надо выбираться оттуда, по пути натолкнулся на миссис Эссекс и помог ей выбраться через запасной выход. Вокруг плавало множество обломков. Я прицепился к большому куску обшивки и помог миссис Эссекс удержаться наплаву. Я видел, как самолет затонул. – Я подпустил в голос жалостливые нотки. – Это было тяжело, но мы добрались до берега.

Повисла мертвая тишина. Никто из них даже не притворялся, что верит мне. Наконец, словно набрав перед этим в рот лимонного сока, Джексон произнес:

– Все именно так, как рассказывала миссис Эссекс.

Я улыбнулся ему:

– Если миссис Эссекс рассказала, что произошло, и я рассказал, что произошло, значит, это произошло.

Следующую паузу нарушил Лукас:

– Я принес карту, мистер Крейн. Не могли бы вы указать место, где произошла катастрофа?

– Сожалею. Кажется, вы совсем не следите за моими словами, – вздохнул я. – Я же говорил вам, что, когда произошла катастрофа, я готовил сандвич. Разве Ольсон не передал в диспетчерскую свои координаты?

– Так вы не можете указать точное местоположение обломков?

– Сожалею.

– У вас нет собственных предположений о причинах катастрофы? Эрскин передал, что двигатели горят и система пожаротушения отказала. Можете ли вы сказать, почему это произошло?

Я был уверен, что они зададут этот вопрос, и был готов к нему. Я пустился в смутные технические рассуждения, которые Лукас с каменным лицом внимательно выслушал. Я не убедил этими разглагольствованиями ни его, ни самого себя, но Джексон тоже слушал меня, а именно его отношение заботило меня в тот момент.

– Если бы я находился в летной кабине, когда воздухозаборники оказались охвачены пламенем, если бы я мог видеть показания датчиков, я был бы более полезен вам, – заключил я. – Но я был на кухне и готовил сандвич.

Лукас сунул мне карту Мексиканского залива.

– Можете ли вы указать примерный район падения?

Взглянув на карту, я пожал плечами:

– Может быть, милях в пятидесяти от Пресаго… Я не знаю. Мы с миссис Эссекс провели в море около двенадцати часов, нас несло течением. Может быть, в шестидесяти милях… Мои предположения на этот счет будут не точнее ваших. Я просто не знаю.

Лукас сложил карту и сунул ее в карман.

– Мы отправили вертолеты на поиски места катастрофы. До сих пор ничего не прояснилось.

– Если они будут искать достаточно тщательно, то, безусловно, найдут самолет, и если после этого вам удастся достать черный ящик, то можно будет точно установить, что же произошло на самом деле.

Поднявшись со стульев, они еще раз испытующе посмотрели на меня, и Джексон произнес:

– Мистер Крейн, мистер Эссекс желает вас видеть. Я зайду за вами сюда завтра утром, в десять.

– Отлично.

Никто из них не протянул мне руки. Лукас продолжал изучать меня долгим, тусклым взглядом, который я с лихвой вернул ему, а Джексон лишь выдавил из себя очередное подобие улыбки. Пока Лейн Эссекс желал меня видеть, я все еще оставался для его шестерки парнем с золотым нимбом над головой.

Уэс Джексон открыл полированную дверь красного дерева, пропустил меня вперед и объявил:

– Мистер Крейн, сэр.

Я вошел в просторный кабинет с живописным видом из окна на Парадиз-Сити. Передо мной оказался широкий письменный стол, оборудованный батареей телефонов и обычными безделушками, предназначенными для высокого делопроизводства.

За столом восседал Лейн Эссекс.

Я никогда не видел его фотографий и задавался иногда вопросом, как он может выглядеть. С первого же взгляда на этого маленького лысого человечка лет пятидесяти пяти, в тяжелых роговых очках, с воробьиным клювом вместо носа и тонкими, жесткими губами, я понял, почему миссис Виктория Эссекс все время поглядывала на сторону.

– Входи, Крейн. – Голос вполне подходил его хозяину. – Садись.

Я сел в кресло возле стола. Рассмотрев владельца кабинета поближе и взглянув ему в лицо, я понял и то, каким образом он сколотил многомиллиардное состояние: взгляд его серо-стальных глаз прошел сквозь меня, как сварочный аппарат.

– Миссис Эссекс рассказывала о тебе. Ты вроде как спас ей жизнь. Теперь моя очередь воздать тебе должное. Я полистал твое личное дело. О тебе хорошо отзывался Локхид. Ты готов принять управление моим аэродромом?

– Да, сэр.

– Я хочу, чтобы был построен другой «Кондор». Возьмешься за это?

– Буду рад, сэр.

Зажужжал телефон, и Эссекс махнул Джексону, который сразу же подхватил трубку, послушал и что-то тихо ответил.

“Ты можешь сделать себе хорошую карьеру, Крейн, – продолжал Эссекс. – Я хочу, чтобы ты помнил, что в этих стенах не существует слова «невозможно». У тебя будет вся финансовая поддержка, которая только потребуется, но никогда не приходи и не говори мне, что то, чего я хочу, не может быть выполнено. Если ты сделаешь это, будешь уволен.

– Я понял, сэр.

Джексон повесил трубку. Эссекс посмотрел на него.

– Крейн принимает на себя управление аэродромом и монтаж нового «Кондора», – произнес он. – Будешь выплачивать ему пятьдесят тысяч в год. – Он перевел взгляд на меня. – Ты женат?

– Нет, сэр.

– Дашь ему одни из наших лучших апартаментов, хорошую машину и кого-нибудь, кто будет присматривать за домом. – Он снова обратился ко мне: – У тебя есть банковский счет?

– Не здесь, сэр.

Эссекс повернулся к Джексону:

– Откроешь на него счет в Национальном банке Флориды, сразу положишь туда двадцать тысяч долларов – это бонус. Будешь платить ему ежемесячно. – Он опять взглянул на меня: – Доволен?

– Большое спасибо, сэр… – Я был ошеломлен.

– Возьмешь недельный отпуск. Эти укусы выглядят достаточно серьезно. Явишься к Джексону в следующий понедельник. – И он махнул рукой, отпуская меня.

Джексон вышел вместе со мной из кабинета и притворил дверь так, словно она была сделана из стекла. Сохраняя молчание, он провел меня по коридору в другую просторную комнату, но уже без живописного вида.

– Я все устрою для вас, Крейн, – сказал он. – А вы пока побудьте здесь.

– Спасибо, Джексон, – ответил я.

Его лицо окаменело, и он уставился на меня изподлобья. Я тоже смотрел на него. Он напряженно жевал нижнюю губу. Я видел – он хочет напомнить, что все еще является для меня «мистером» Джексоном, но мой взгляд остановил его. Подойдя к телефону, он снял трубку и попросил соединить его с мисс Бернс.

– Мисс Бернс – наш специалист по связям с общественностью, – пояснил он. – Она позаботится о вас.

Мисс Бернс оказалась стройной, умудренной опытом женщиной лет тридцати шести, светловолосой, с проницательными карими глазами и волевым подбородком. Мне стало немного не по себе, когда Джексон принялся инструктировать ее относительно апартаментов, машины, банковского счета и всего остального. Похоронным голосом он отдал последние распоряжения и, наконец закончив, бросил мне:

– Значит, в понедельник в девять, Крейн.

– О’кей. Ну, пока, Джексон. Спасибо за заботу. – Я заметил, как глаза мисс Бернс едва не выскочили из орбит. Когда Джексон уже не мог нас слышать, она повернулась ко мне и окинула внимательным взглядом:

– Что вы сделали? Спасли Эссекса от банкротства?

– Я спас жизнь миссис Лейн Эссекс.

Она скривилась:

– Никто другой и не подумал бы это сделать, так что вы действительно герой.

Спустя четыре часа я уже обосновался в трехкомнатных апартаментах люкс с видом на море, в гараже уже стоял красный хромированный «кадиллак» с откидным верхом, в банке уже лежали двадцать тысяч, а впереди у меня были шесть дней отдыха.

Я обзавелся приличным гардеробом – без особых претензий, но достаточно дорогим, – и, если сделать скидку на общую усталость и ссадины на лице, выглядел вполне презентабельно.

Сев в «кадиллак», я поехал в галерею к Кендрику.

Луис де Марни поспешно провел меня к нему в кабинет. Жирный, подозрительный слизняк расхаживал по комнате и сосредоточенно догрызал остатки ногтей.

– Ради всего святого! Что произошло? – взорвался он, едва я опустился в кресло.

Я рассказал ему все как есть, ничего не утаивая. Он слушал, обильно потея и время от времени снимая свой оранжевый парик, чтобы протереть лысину.

– Вот так, – заключил я. – Полный провал. Ты знал, что у Берни слабое сердце?

– Конечно нет! Ты же не думаешь, дорогуша, что я позволил бы ему взяться за такую операцию, если бы знал. А что с деньгами?

– Я верну их Орцозо. Это в моих силах. Надо, чтобы он держал язык за зубами, так? Если выяснится, что самолет грохнулся в джунгли, а не в море, у всех у нас начнутся большие неприятности – включая тебя.

– Я поговорю с ним. Если он получит назад свои деньги, то не станет предъявлять нам никаких претензий. – Кендрик посмотрел на меня и нервно оскалился: – Ты должен мне две тысячи долларов, голуба.

– Спишешь на налоги. – Я поднялся. – Если ты уговоришь Орцозо, все будет чисто. Страховые агенты рыщут в поисках места катастрофы, так что тебе лучше поскорее посоветовать Орцозо привести его в порядок. Как мне лучше вернуть ему деньги?

Кендрик уставился на меня:

– Ты действительно хочешь сказать, дорогуша, что собираешься расстаться с полутора миллионами долларов?

– Да. Они мне не нужны. Я получил работу у Эссекса. Я люблю работать. Так что мне делать – написать в банк и сказать им, чтобы заплатили Орцозо?

– Я поговорю с ним. Возможно, он не захочет, чтобы это было сделано таким способом. Дай мне пару дней.

На этом мы и расстались.

Потом я поехал в цветочный магазин и купил тридцать семь роз на длинных стебельках. На карточке я написал: «С пожеланием скорейшего выздоровления. Джек Крейн». Это выглядело достаточно нейтрально – уж я постарался, так как был уверен, что среди прислуги Эссекса уже начались пересуды. Я сказал продавщице отправить розы миссис Виктории Эссекс немедленно.

Затем, решив, что день прошел не зря, я вернулся в новый дом, позвонил своему старику и выложил ему все новости, из которых он, похоже, понял только то, что я в безопасности, здоров и теперь собираюсь управлять аэродромом Эссекса.

Слушая, как отец несет в ответ полную чушь, заговаривается от радости и заикается, потому что, наверное, плачет, я понял, какой сволочью был.

Глава 9

На следующее утро я проснулся около десяти. Я хорошо отдохнул, лицо и руки приобрели нормальную форму и цвет, и чувствовал я себя превосходно. Прислуга притащила мне яичницу с беконом прямо в спальню, и я с удовольствием позавтракал. Вот как надо жить, сказал я себе. Выглянув из окна на сияющее под солнцем море, я решил, что тотчас же пойду искупаюсь, затем подцеплю какую-нибудь куколку, устрою ей роскошный ленч и покатаю на «кадиллаке». Если она окажется не слишком тупой, вытащу ее на вечер в город, а потом приведу сюда.

Пока я смаковал первую за день сигарету, по привычке размышляя о будущем, раздался телефонный звонок.

– Джек? Я хотела поблагодарить тебя за розы.

Мне было очень странно слышать теперь ее голос. Мне только сейчас пришло в голову, что от этой женщины – миссис Виктории Эссекс – по-прежнему зависит вся моя жизнь. Сейчас я был любимым домашним животным Лейна Эссекса. Я управлял его аэродромом. Я должен был курировать постройку нового десятимиллионного самолета. Мне платили пятьдесят тысяч долларов в год, и он даже покрывал мои налоги. Но стоит ему узнать, чем я занимаюсь с его женой, и все это рассыплется в прах у меня на глазах.

Я лежал в кровати, прижимая к уху телефонную трубку, и мне пришло в голову, что это была та самая работа, о которой я подсознательно мечтал всю свою жизнь – быть исполнителем, наделенным властью и всеми полномочиями, работающим на миллиардера.

Холодное, противное чувство закралось мне в сердце. Я знал, что теперь с этой женщиной надо обращаться очень, очень осторожно. Все, кто когда-либо связывался с «Эссекс энтерпрайзис», предупреждали меня, что жена хозяина – потаскуха самого высокого полета. До сих пор мы ладили, потому что я хотел ее, а она хотела меня, но все еще могло измениться.

– Викки! Как ты? – Я заставил себя говорить бодро и весело.

– Поправляюсь. Ноги еще болят. Лейн сказал, что он позаботился о тебе. Ты доволен, Джек? Если нет – только скажи, и я заставлю Лейна сделать все как надо.

Капля холодного пота побежала у меня по щеке, и я нервно смахнул ее.

– Доволен?! Да я в восторге! Все мои мечты осуществились. Мне остается только поблагодарить тебя.

– Хорошо. – Она помолчала. – Лейн улетает в Москву. Я еду в свой домик. Жду тебя в шесть. – И она нажала на рычажок.

Я медленно повесил трубку.

Все мои планы на предстоящий день рухнули. От энтузиазма и хорошего настроения не осталось и следа. Я знал, что отныне всякий раз, встречаясь с ней, буду ставить под угрозу свою карьеру. Стоит кому-нибудь увидеть нас вместе и шепнуть об этом Эссексу, и я пропал. Однако отвергать миссис Эссекс было не менее опасно.

Мечты о счастливых часах на берегу с какой-нибудь безмозглой птичкой испарились. Я должен был ехать в домик, затерянный в лесу, и рисковать своим будущим по первому зову миссис Виктории Эссекс.

Утро и большую часть дня я провел дома, бесцельно шатаясь по своей комнате. Я много выпил. Есть не хотелось. Затем, около пяти, я спустился в гараж, сел в «кадиллак» и поехал на место встречи.

Сэм ждал меня на крыльце. Кивнув в знак приветствия, я отдал ему свою сумку и подумал, что сдать меня Эссексу может кто угодно – даже этот улыбчивый негр. Одно его слово повергнет меня в небытие.

Викки лежала на диване в гостиной, потягивая сухой мартини.

– Джек!

– Как ты?

На ее коже еще оставались пятна от ядовитых укусов, но все они были тщательно припудрены. Ей изумительно шло простенькое красное платьице, заканчивавшееся чуть выше колен.

Допив мартини и поставив бокал на столик, она посмотрела на меня в упор: ее большие фиалковые глаза были полны желания.

– Запри дверь, Джек. Я хочу тебя.

Поворачивая ключ, я снова почувствовал, что попал в мышеловку, но, несмотря на это, я тоже ее хотел: ни один мужчина на свете не отвернулся бы от нее в тот момент.

Наша любовь была яростной. Дважды Викки дико вскрикивала, и я съеживался при мысли о том, что за дверью может подслушивать Сэм. Наконец, судорожно вскрикнув в последний раз, она удовлетворенно улыбнулась:

– Ты настоящий мужчина, Джек. Налей мне чего-нибудь выпить.

Мы истребили бутылку мартини, потом Сэм принес обед, состоявший из супа из лобстеров, лососевых стейков, салата и кофе.

Викки болтала, я слушал.

– Я должна рассказать тебе о Лейне, – смеясь, проговорила она. – Он был действительно зол на меня за то, что я прокатилась на «Кондоре». Я никогда не видела его в таком бешенстве.

Он выгнал бедного Томпсона, впустившего меня на борт. Если бы не мои израненные ноги, он бы, наверное, избил меня.

Я не мог представить себе мужчину, способного избить эту женщину.

– Как же ты будешь жить с ним дальше?

Она расхохоталась:

– У мужчин свои причуды. Я позволила ему вдоволь поорать, он отвел душу и тут же обо всем забыл. – Она снова засмеялась. – В конце концов, нужно же периодически устраивать хорошую разрядку.

Мне неожиданно стало противно.

– Викки… ты думаешь, я должен оставаться здесь на ночь? – осторожно спросил я. – Ты не думаешь, что это опасно?

Она приподнялась на локте, глаза ее сузились:

– Ты не хочешь остаться со мной, Джек?

Что я наделал! Один неверный шаг, и я пропал.

– Конечно, хочу, но я думаю о тебе. Это чертовски опасно. Кто-нибудь…

– Здесь никого нет. – Она сладко потянулась, выгнувшись по-кошачьи. – Включи телевизор. Давай посмотрим бокс.

Так что следующие два часа мы любовались, как два кретина лупят друг друга по морде, иногда промахиваясь, потом Сэм вернулся за грязной посудой.

– Отнеси меня в спальню, Джек, – промурлыкала она. – Мои ноги еще болят.

Поднять ее, отнести в спальню и положить на огромную королевскую кровать не значило для меня ровным счетом ничего. Мне очень хотелось сразу смотаться оттуда, но я прекрасно знал, что это было как раз то, чего делать было никак нельзя.

– Раздень меня, Джек.

Слыша, как Сэм гремит на кухне тарелками, я с неохотой принялся раздевать ее, пока она неподвижно лежала в постели и улыбалась мне. Когда я натянул на нее короткую ночную рубашку, она произнесла:

– Прими душ, Джек. – В фиалковых глазах снова блеснула жажда любви. – Поспеши…

Около часа ночи мы наконец заснули. С рассветом она растолкала меня, и мы снова занялись любовью. Она казалась ненасытной. Я пребывал в сладкой, томной полудреме, когда она опять разбудила меня.

– Вставай, Джек, уже одиннадцатый час. Спрячься в соседней спальне. Сейчас придет врач.

В полусне я вывалился в коридор, дотащился до второй спальни и рухнул на кровать, чувствуя себя так, словно меня пропустили через мясорубку. Я мгновенно заснул.

Спустя, как мне показалось, минуту, чья-то рука осторожно потрепала меня по плечу.

– Ленч будет готов в час, мистер Крейн, – тихо проговорил Сэм.

Я сполз с кровати, принял холодный душ, оделся и вышел в гостиную. Чувствовал я себя неважно.

Викки потягивала сухой мартини.

– Привет, Джек! Ты отдохнул?

Я с трудом изобразил улыбку:

– Да. Я нахожу, что ты изумительно ненасытна. – Я огляделся в поисках шейкера и принялся смешивать себе коктейль. – Что сказал врачеватель?

Она скривилась:

– Он хотел напичкать меня антибиотиками, но я отказалась.

– Правильно. – Я отхлебнул для храбрости полбокала мартини и сказал: – Я должен быть в городе этим утром. Это ненадолго, но мне нужно идти.

Она внимательно посмотрела на меня:

– Зачем?

Достаточно было одного взгляда на нее, на эти остекленевшие фиалковые глаза, на каменную маску вместо лица, чтобы понять, что я играю с динамитом. Пришлось рассказать ей о Клоде Кендрике и Орцозо. Она слушала не перебивая.

– Я должен все устроить с Орцозо, – заключил я. – Единственный способ – вернуть ему деньги, тогда он замнет дело. Мне нужно повидать Кендрика и покончить с этим.

Она медленно, тихо процедила сквозь зубы:

– Ты действительно умеешь вляпаться по самую макушку, да?

– Я все устрою. Тебе не о чем беспокоиться.

Наверное, мне нужно было сказать ей что-нибудь другое. Она схватила свой бокал и со злостью швырнула его через всю комнату. Бокал впечатался в стену и разлетелся вдребезги. Подавшись вперед, она уставилась на меня:

– Беспокоиться? Мне? Какого черта ты хочешь сказать?! Если ты втянешь меня в свои грязные делишки, ты пожалеешь о том, что остался в живых! Иди и выкручивайся как знаешь, но не смей втягивать в это меня!

– Расслабься, Викки. – Я был потрясен этой вспышкой ярости. – Тебе не на что злиться. Я все устрою.

– Тебе действительно лучше все устроить!

В тот момент, когда я молча смотрел в это побелевшее от гнева лицо, в ее сверкающие глаза, она потеряла для меня свое последнее очарование. Впервые в жизни я понял, почему все предупреждали меня, что это первоклассная потаскуха, и не более того.

Когда уже я выходил из комнаты, она крикнула мне вслед:

– И не забудь вернуться! Я хочу, чтобы ты был здесь к пяти часам!

Клод Кендрик принял меня в своем кабинете и поприветствовал кривой усмешкой:

– Все устроено, цыпа моя, – никаких проблем. У меня есть документ, ждущий твоей подписи. Я разговаривал с Орцозо – он все понял. По правде сказать, он не так уж недоволен: его ребятки нашли на месте крушения немало ценных вещей, которые достались ему даром.

– Надеюсь, они прибрали не только ценные вещи?

Кендрик осклабился:

– Не волнуйся, голуба, никаких следов не осталось. Все в порядке. Давай, дорогуша, поставь закорючку вот здесь – так ты передашь свою компанию Орцозо.

Я расписался именем, на которое регистрировал контору, – Джек Нортон.

– Насколько я понимаю, мистер Эссекс собирается строить другой «Кондор»? – вкрадчиво произнес Кендрик, хитро поглядывая на меня. – Может быть, вторая попытка будет более удачной?

– Даже не думай об этом.

Он приподнял свой оранжевый парик, заглянул в него и водрузил на место.

– Тогда как насчет миссис Эссекс? – Он снова покосился на меня. – Говорят, у нее в доме целые россыпи занятных побрякушек – например, бриллиантовое ожерелье и тому подобное. Я всегда обеспечу спрос, если у тебя будет что предложить.

– Катись к черту, тюфяк, – огрызнулся я и ушел, хлопнув дверью.

Я забрался в «каддилак». Часы на приборной панели показывали 13.30. Возвращаться в домик раньше пяти я не собирался и решил поехать в свои апартаменты. Мне нужно было хорошенько подумать.

Я заказал обед, и его немедленно принесли. Я поел, потом зажег сигарету и уселся у открытого окна.

Я твердил себе, что нужно продержаться всего четыре дня – стоит мне начать работать у Эссекса, и я тотчас избавлюсь от объятий Викки. Как только в понедельник утром я явлюсь к Джексону, буду в безопасности. Она не дура и понимает это. Ей придется смириться. Я буду из кожи вон лезть, чтобы оправдать оказанное мне доверие. Управление аэродромом и строительство нового «Кондора» не оставят мне времени на любовные утехи с миссис Эссекс.

Но меня ожидали еще четыре рискованные ночи, и я потел при одной мысли об этом. Однако я утешал себя тем, что Викки рискует не меньше меня, и уж если она чувствует себя в безопасности, развлекаясь со мной, то что же мне беспокоиться?

В этот момент в дверь позвонили.

Не в силах представить себе на пороге никого, кроме официанта, вернувшегося за подносом, я поднялся и открыл.

Есть выражение «выпрыгнуть из собственной шкуры». Это преувеличение, конечно, никто не в состоянии выпрыгнуть из собственной шкуры, но это вполне можно проделать в ментальном плане. В такой момент кровь отливает у вас от лица, вы холодеете и на долгое время забываете, как нужно дышать. Именно это и произошло со мной, когда я увидел Пам Осборн, стоявшую в дверях.

Ошибки быть не могло – это была она, с каскадом вьющихся золотистых волос, высокими скулами и огромными зелеными глазами. На ней были белые брюки и веселенькая ярко-голубая блузка. Белоснежные зубы она обнажила в оскале голодной пантеры.

– Привет, Джек! – радостно воскликнула Пам. – Удивлен?

Я посторонился, и она прошла в комнату, затворив за собой дверь.

Пам!

С того момента, как я настоял на том, что эта девица не полетит на «Кондоре», а будет ждать нас в Мериде, она полностью вылетела у меня из головы. И теперь она была здесь: последняя фатальная ниточка между мной и угоном самолета. После разговора с Кендриком я искренне поверил, что отныне и вовеки веков огражден от всех неприятностей. Я также верил, что сумею обезопасить себя от Викки, которой быстро наскучу, когда выяснится, что не смогу бежать к ней по первому писку. До сих пор мое будущее выглядело достаточно благополучным, но теперь… уже нет.

Я стоял и смотрел, как Пам молча выбирает кресло, устраивается в нем и закидывает ногу на ногу.

– Я так счастлива, Джек, что ты со свистом продвинулся по лестнице жизни, – проворковала она, открывая сумочку и доставая оттуда пачку сигарет. – Я беседовала с Долли Бернс – она моя лучшая подруга. Так ты теперь ходишь у Эссекса в любимчиках? – Она взглянула на меня: ненависть в ее глазах пугала. – Пятьдесят тысяч в год, свободен от налогов, владеешь таким милым гнездышком, «кадиллаком» и титулом Мистер Большая Шишка на аэродроме. Как чудесно!

Я тоже уселся и, оправившись от шока, включил мозги, которые сразу принялись за работу.

– Фантастика, правда? – Я знал, что мой голос немного дрожит, но ничего не мог с этим поделать. – Такие дела, Пам. Бедняга Берни. Я понятия не имел, что у него проблемы с сердцем. А ты?

– Я тоже ничего не знала. – Она закурила. – Я собираюсь на его похороны – это все, что я могу для него сделать. Надеюсь, что ты тоже будешь там.

Мурашки забегали у меня по спине.

– Я знаю, что ты и Берни…

– Хватит о Берни, – перебила она. – Он мертв. Поговорим обо мне.

– Конечно, – закивал я и без всякой надежды предположил: – Ты хочешь вернуться на работу, Пам? Я могу это устроить.

– Как мило с твоей стороны, Джек. Но извини, теперь у меня другие планы – мне нужно нечто большее…

Значит, шантаж.

Логичное решение тут же пришло мне в голову. Пам заявилась ко мне одна. Предположим, я убью ее – остановит ли это кошмар, который начинал медленно засасывать меня? Допустим, остановит, но что я буду делать с трупом?

– Чем я могу помочь тебе?

– Я разговаривала с Клодом. Он сказал мне, что ты вернул все деньги Орцозо. – Она затянулась сигаретой и выпустила дым в мою сторону. – Берни собирался жениться на мне. На двоих у нас должен был быть миллион долларов. Хотела бы я иметь миллион долларов.

Я кивнул:

– Кто бы не хотел?

Пам стряхнула пепел на ковер.

– Я провела пять дней в отеле «Континенталь» в Мериде. – Она окинула меня ледяным взглядом зеленых глаз. – Это могли бы быть пустые, тоскливые дни, но, к счастью, меня подцепил Хуан.

– Ты всегда умела находить себе друзей, – сказал я.

– Перестань, Джек! Ты не понял: Хуан Аулестрия. Помнишь такого? Он работает… то есть работал на Орцозо. Теперь вспомнил?

Память услужливо нарисовала мне образ высокого, худого человека с гладкими, длинными волосами и повадками змеи, и мое сердце стало давать перебои.

– Хуан был очень добр ко мне, – продолжала Пам. – Он и сейчас со мной, мы остановились в «Хилтоне». Он подумал, что будет более тактично, если сначала тебя повидаю я, а сам он поговорит с тобой после. – Ее губы растянулись в некотором подобии улыбки. – Хуан изумительно тактичен.

Меня затошнило от этой игры в кошки-мышки. Теперь я видел, что она загнала меня в угол, и поздравил себя с тем, что до сих пор не наделал никаких глупостей – например, не убил ее. Аулестрия был слишком опасен.

– Хватит болтать, – процедил я сквозь зубы. – Перейдем к делу. Что тебе нужно?

Она вынула из сумочки конверт и бросила его мне на колени.

– Взгляни, Джек.

Конверт содержал в себе три отличные фотографии разбитого «Кондора», лежащего посреди джунглей. Ошибки быть не могло – его название и бортовой номер четко просматривались на фюзеляже. Четвертый снимок заставил меня вздрогнуть: на нем было запечатлено тело Эрскина с кровавым пятном под головой.

– Это на случай, если ты не понял, – сказала Пам. – А я уверена, что ты все понял: что мог делать Гарри вне кабины пилотов в момент катастрофы?

Я положил фотографии на стол.

– Ну и что? – спросил я, закуривая. Я был удивлен тем, что мои руки нисколько не дрожали.

– Разве этого недостаточно? – Она насмешливо подняла брови.

– Ты можешь доболтаться до неприятностей, детка. Ты – соучастница преступления.

– Докажи. Я была подружкой Берни. Он сказал мне, чтобы я ждала его в Мериде. Я понятия не имею, что вы там затевали втроем. Кстати, Хуан собирается поговорить с людьми из страховой компании – если, конечно, ты не разубедишь его в этом.

– О’кей. Так какой откуп?

– Пятьсот тысяч долларов – моя половина денег Берни.

Я не поверил своим ушам и вылупил на нее глаза:

– Ты шутишь!

– Нет, Джек.

– И где же, по-твоему, я раздобуду такие деньги?

– У потаскушки Эссекс – где же еще?

– Ты с ума сошла! Да она меня убьет на месте!

Пам расплылась в триумфальной улыбке:

– Она заплатит, – и достала еще одну фотографию. – Я не додумалась бы до этого, но со мной был Хуан. Он приставил к тебе человека с того самого момента, как ты вернулся. – Она протянула мне снимок. – Пятьсот тысяч долларов – ничто для нее. Она заплатит, чтобы эта картинка лежала подальше от мистера Лейна Эссекса.

Я опустил глаза на фотографию. На ней был я сам, подающий Сэму свою дорожную сумку.

Пам оставила после себя запах дешевых духов и пять проклятых фотографий. Перед самым уходом она сообщила, что Аулестрия свяжется со мной. «Теперь он под подозрением, Джек, и не может ждать долго. Повидай эту дрянь и реши нашу проблему.»

Я попытался представить себе, как отреагирует на это Викки. Я-то пропал – сомнений не было, но могу ли я еще оградить ее от этого кошмара? Если Сэм выстоит под давлением, то фотография будет не так уж опасна – Викки может сказать мужу, что она уступила мне домик на время отпуска и ни разу не появлялась там. Немного поразмыслив, я понял, что надежды напрасны – Сэм не выдержит допроса, который ему устроит Эссекс.

Так что же делать?

Я собрал фотографии обратно в конверт и сунул его в карман. Закурив, я снова попытался найти выход. Первой мыслью было заманить Пам и Аулестрию в ловушку и убить их обоих, но это тоже была полнейшая чушь. Аулестрия не дурак и наверняка предпринял меры предосторожности, доверив другой набор фотографий надежному человеку с пометкой «На случай моей смерти». Если бы Пам действовала в одиночку, я мог бы с ней справиться, но Аулестрию мне не достать.

И снова я подумал о Викки. Я просто трачу время, пытаясь найти выход самостоятельно – нужно обсудить это с ней. Я вздрогнул при мысли о предстоящей мне сцене. «Если ты втянешь меня в свои грязные делишки, ты пожалеешь о том, что остался в живых!» Теперь она уже была втянута, поскольку спала со мной, поскольку не могла меня сдать, поскольку лгала о катастрофе не только Эссексу, но и страховым агентам.