Текст книги "А что же случится со мной?"

Глава 4

Берни позвонил ровно в семь, когда я смотрел по телевизору мыльную оперу. Он сказал, что встреча назначена на девять вечера в кафе-баре.

– Я заеду за тобой в половине девятого, Джек, вместе с Пам и Гарри.

– А Кендрик там будет?

– Да.

– Отлично.

У меня было достаточно времени, чтобы хорошенько обмозговать то, что они задумали. План казался мне недурным, но многие детали требовалось тщательно разработать. За угон самолета, который стоит десять миллионов долларов, я мог надолго загреметь в тюрьму, а мне это совсем не улыбалось. План должен быть надежным на все сто процентов, и мне казалось, что Берни не тот человек, который может все это провернуть. Что-то в нем вызывало у меня сомнения. Пам не в счет – она всего лишь сексуально озабоченная истеричка. Многое зависело от Эрскина. Если у него такие же слабые нервы, как у Берни, с ним лучше вообще не связываться. Руководство операцией я хотел взять на себя. И чем больше я об этом думал, тем больше мне нравилась сама идея, если бы только Берни не был в этом деле главным.

Около половины девятого я услышал, как рядом с моим домиком тормозит машина. Я подошел к двери. «Бьюик», за рулем которого сидел Берни, замер на месте. Полковник помахал мне, и я устроился на сиденье рядом с ним. Еще в салоне были мужчина в черном и Пам. В темноте я не мог как следует разглядеть Эрскина – он казался огромным, вот и все, что я мог пока о нем сказать.

Заводя машину, Берни пробурчал:

– Джек, это Гарри.

– Привет! – сказал я и протянул ему руку.

Эрскин не шелохнулся. После продолжительной паузы он процедил:

– Привет.

Мы ехали молча, на большой скорости, по дороге от аэродрома в кафе-бар. Прибыв на место, мы все вышли из машины, но на улице было слишком темно, и я опять не смог рассмотреть Гарри. Он оказался еще больше, чем я его представлял. Дюйма на три выше меня, а я тоже не карлик.

Мы с Берни пошли бок о бок, Пам и Эрскин шагали сзади нас. В таком порядке мы поднялись по ступеням на веранду. Ночь была жаркая, с пляжа вдалеке долетал шелест волн, набегавших на песок.

В кафе никого не было. Веранда была тускло освещена. Как только мы все расселись за столиком, к нам подошла официантка.

– Что будем заказывать? – спросил Берни.

Я тем временем смотрел на Эрскина, а он разглядывал меня. В тусклом свете я увидел длинное лицо, крошечные глазки, плоский нос и тонкие губы: молодой, сильный парень, настоящий боец, с коротко стриженными черными волосами, которые прилегали к голове плотно, как черная шапочка. Под тонким свитером вздувались мускулы: у него было телосложение боксера.

Пам заявила, что умирает от жажды и мечтает о виски со льдом. Я заказал то же самое. Эрскин выбрал апельсиновый сок с джином. Берни взял кока-колу.

Когда девушка ушла, Берни сказал:

– Джек, познакомься, это Гарри.

Я кивнул Эрскину, тот наклонился вперед, не сводя с меня глаз.

– Зачем вы здесь всех нас собрали? – довольно агрессивно спросил он. – Что вам нужно?

– Минуточку, – резко вмешался Берни. – Сейчас я поясню. Джеку не очень понравилась схема распределения денег, и я…

– Подожди-ка, Берни, – перебил его Эрскин. – Этот парень – авиаинженер, так?

Берни хмуро глянул на него:

– Ты же сам знаешь, Гарри.

– Ну да. Значит, он тут самый важный. А мы с тобой должны делать всю грязную работу, так? Так что же он тогда выступает? Он нам нужен: он делает свою работу, получает деньги и проваливает, и не сует нос в наши дела… так?

– Слушай, сынок, – сказал я тихо. – Не строй из себя крутого парня. Вы с Пам еще новички в таких делах. Если уж на то пошло, то здесь один Берни чего-то стоит. У него есть хорошая идея, но вы подходите ко всему как любители. У вас есть наживка в десять миллионов долларов, а улов составит два миллиона. И мне сразу ясно, что вы просто кучка дилетантов.

Эрскин еле сдерживался. Я видел, как под рубашкой мускулы у него ходят ходуном. Мне даже показалось, что он меня сейчас ударит.

– А вы, значит, профи… так?

– Ну, по сравнению с вами тремя, – протянул я, слегка отодвигая свой стул, чтобы успеть отскочить, если парень все же не сдержится, – да. Я как раз профи.

– Гарри! – взмолился Берни. – Я Джеку полностью доверяю, поэтому его и привел. Пусть лучше он сам договаривается с Кендриком. Посмотрим, что он сможет сделать.

– Нет! – На этот раз взбунтовалась Пам.

Берни посмотрел на нее:

– В чем дело?

– Этот человек опасен. – Она махнула обеими руками в мою сторону. – Я знаю эти штучки. Он своими разговорами доведет нас до беды.

Я засмеялся:

– Ты уже в беде, детка, а я могу вызволить оттуда тебя и твоих приятелей. Но если уж вы, все трое, считаете себя гениями, тогда я умываю руки. Но, судя по тому, как вы беретесь за дело, скоро мне придется посылать вам открытки в разные тюрьмы, а я ненавижу ходить на почту.

«Кадиллак» Кендрика остановился возле кафе-бара.

– Вот и он, – сказал я, вставая, и посмотрел на Берни. – Или я сам веду с ним переговоры, или я ухожу. Давай решай.

– Ты ведешь с ним переговоры. – Он даже не взглянул на своих компаньонов.

Прежде чем те успели отреагировать, на веранде появился Кендрик, отдуваясь и тяжело сопя.

– Дорогуши мои! Какое вопиюще убогое место для встречи! – Он косолапо протопал к столу, Берни вскочил и пододвинул ему стул. – Какое ужасное, просто чудовищное место! – Кендрик всей тушей плюхнулся на стул. – И не предлагайте мне выпить – я уверен, что здесь каждый стакан кишмя кишит микробами. – Он приподнял свой оранжевый парик и вежливо поклонился Пам. – Милая Пам… вы хороши, как всегда. – Он с размаху нахлобучил парик обратно себе на голову. – Расскажите же мне, что тут у вас случилось? Мне казалось, мы уже обо всем договорились самым лучшим образом.

– Джек хочет с тобой потолковать, – промямлил Берни.

– Джек? – Маленькие глазки Кендрика покосились на меня. – А в чем дело, голуба? Чем ты недоволен?

– Оставим болтовню, – сказал я. – Сначала поговорим о деньгах, потом о самой операции.

Кендрик испустил театральный вздох:

– Минуточку, дорогуша. Ты будешь говорить за всех троих? Должен ли я понимать это так, что Берни больше не руководит операцией?

– За меня он не говорит, – вмешался Эрскин.

– И за меня тоже! – подхватила Пам.

Я посмотрел на Берни, потом встал со стула.

– Ладно, тогда я выхожу из игры. Подавляющее большинство против.

– Подожди! – Берни посмотрел на Кендрика. – Я взял Джека в дело, потому что он знает техническую сторону вопроса. С этого момента он ведет переговоры от моего имени. Я руковожу операцией, и окончательное решение за мной. Как я скажу, так и будет. Все.

Я посмотрел на Пам, потом на Эрскина:

– Вы слышали, что он сказал? Вам есть, что добавить?

Ни тот, ни другая не открыли рта и не двинулись с места. Я сел. Кендрик потер кончик носа жирным пальцем.

– Так… Ну, в чем все-таки дело, Джек?

Я поставил локти на стол, подпер подбородок кулаками и начал, глядя прямо ему в глаза:

– Мы собираемся украсть воздушное судно стоимостью десять миллионов долларов. Это называется «угон». Мы, все четверо, можем получить пожизненный срок, если провалим дело, а провалить его легче легкого. Но на самом деле нас в этом деле пятеро – заметь, именно пятеро! – потому что тебя я тоже включаю в это число. И мы хотим знать, сколько тебе намерен заплатить твой клиент.

Кендрик улыбнулся:

– Ага, значит, тебя все-таки волнуют деньги, я был прав, цыпа моя?

– Я же сказал, хватит болтовни. Сколько он тебе обещал заплатить?

– Это мое дело! – В голосе его вдруг послышались железные нотки. – Мы с Берни заключили сделку. Я плачу два миллиона… И Берни согласился. Разве не так, Берни? – Он в упор посмотрел на Ольсона.

– Подождите секунду, – вмешался я. – Давайте во всем хорошенько разберемся. Наш самолет стоит десять тысяч, и он совершенно новый. Ты ведь не дурак, я в этом не сомневаюсь, и слупишь за него не меньше шести миллионов. Таким образом, ты получаешь четыре миллиона чистой прибыли, причем затрат никаких: сидишь себе на своей жирной заднице и ждешь, пока мы рискуем собственной шкурой. И это называется сделкой?

– Шесть миллионов! – Он всплеснул пухлыми лапами. – Голуба! Да мне еще очень повезет, если я хоть миллион на этом заработаю! И я тоже участвую в расходах. Ну, перестань, не надо быть таким жадным.

– Мы хотим три с половиной, – заявил я, – или сделка отменяется.

– Эй! Стойте, – перебил нас Эрскин. – Вы…

– Заткнись и не мешай! – рявкнул я на него. – Так ты слышал меня, Кендрик? Три с половиной, или сделка расторгнута!

– А может, сначала послушаем остальных? – Глаза Кендрика превратились в стеклянные бусины.

– Нет! Я здесь веду переговоры. Допустим, они согласятся на твою сумму. Но я-то все равно тогда выйду из дела. Они хотят от меня избавиться, но я уже знаю их план. – Я улыбнулся ему. – Самолет застрахован. Самолет исчезает. И если кое-кто начнет болтать, страховая компания устроит вам много проблем. Мы хотим три с половиной, Кендрик.

– Голуба, да ты настоящий бизнесмен! А может, остановимся на кругленькой сумме в три миллиона? Конечно, это грабеж средь бела дня, но я согласен.

Я посмотрел на Берни:

– Ну что, будем грабить этого толстяка или нет? Хорошо, мы тоже согласны.

Берни, пораженный, кивнул. Я посмотрел на остальных подельников. Эрскин сидел, раскрыв рот, и смотрел на меня выпученными глазами.

Пам отвернулась. Меньше чем за десять минут я выторговал всем нам лишний миллион.

– Ладно… три, – кивнул я.

Кендрик поморщился:

– Ну, значит, обо всем договорились. А то мне пора бежать.

– Это еще не все. – Я повернулся к Берни: – Как будут выплачиваться деньги?

Его лицо вытянулось.

– Ну… Клод переведет деньги в банк во Флориду на мое имя, а я поделю их между нами.

Теперь настала моя очередь широко разинуть рот.

– Пресвятая Дева! Три миллиона долларов единым платежом перевести в местный банк, в то время как мы все будем считаться погибшими!

У Берни на лбу появились крупные капли пота.

– Я… я как-то об этом не подумал. – Он беспомощно посмотрел на меня: – А что ты предлагаешь?

Я повернулся к Кендрику, который внимательно за мной наблюдал. «Еще немного, и его маленькие серые глазки прожгут во мне две дыры», – мысленно усмехнулся я.

– Надо разбить сумму пополам: полтора миллиона ты переведешь до начала операции в Национальный банк Мексики на имя Ольсона, а остальное положишь в наш банк.

Кендрик заерзал на стуле, достал носовой платок и стал обмахивать потное лицо.

– Да, можно и так.

– Не можно, а нужно. И самолет не сдвинется с места, пока Берни не получит квитанцию о переводе первой половины денег.

Он пожал своими жирными плечами. Несмотря на его ослепительную улыбку, я понимал, что он меня ненавидит.

– Ну хорошо, хорошо, голуба. Я все устрою.

– Потом вот еще что. Нам надо заранее осмотреть посадочную полосу, на которую мы будем перегонять лайнер.

Это известие потрясло Кендрика по-настоящему. Он замер, лицо его побагровело, а глаза-бусинки превратились в кусочки гранита.

– Посадочную полосу… Что ты имеешь в виду?

– Посадочную полосу. – Я специально говорил спокойно и терпеливо, словно обращался к туповатому ребенку. – Нам нужно ее сначала осмотреть.

– В этом нет никакой необходимости. Я уже обсуждал это с Берни.

– Значит, теперь ты обсудишь это со мной. Где она находится?

– В нескольких милях от Мериды.

– Кто ее строил?

– Мой клиент.

– А он разбирается в посадочных полосах?

Кендрик сдвинул набок свой оранжевый парик, потом снова надел его прямо.

– Не беспокойся. Он знает, что делает. Он потратил кучу денег на создание этой посадочной полосы. И если он остался ею доволен, то и вам тоже сойдет.

– Ты так думаешь? То есть ты вообразил себе, что мы станем рисковать самолетом ценой в десять миллионов долларов и сажать его на полосу, которую, может, строила банда каких-то мексиканцев? Ты что, считаешь нас сумасшедшими? – Я подался вперед и уставился ему в лицо. – Что ты понимаешь в строительстве посадочных полос? Мы можем разбиться. – Я повернулся к Берни: – Помнишь, в какую мы попали заварушку, когда приземлились на ту полосу, которую строили для нас вьетнамцы? Она просела, и мы чуть не погибли. Помнишь?

Это была чистой воды ложь, но молодчина Берни сразу все понял.

– Вот именно, – энергично закивал он.

Я снова повернулся к Кендрику:

– Эти трое, они все связаны, все работают у Эссекса. А я свободен и хочу проверить посадочную полосу… Устрой мне это.

Кендрик облизал губы.

– Я поговорю с моим клиентом. Но он может не согласиться.

– Ну что ж, очень жаль. Но только мы не поднимем самолет в воздух, пока я лично не удостоверюсь, что полоса в порядке.

– Ладно, посмотрю, что можно будет сделать. – После паузы он снова перевел взгляд на меня. – Может, есть еще какая-нибудь мелкая проблема, которая тебя тревожит, голуба?

Я радостно осклабился:

– Нет, теперь все мои проблемы – это твои проблемы.

Кендрик поднялся:

– Тогда я побежал. – Он приподнял свой парик, поклонился Пам: – До свидания, киска, – обошел стол вокруг и остановился возле Берни. – А ты отыскал сообразительного парня, Берни… Только присматривай за ним, как бы он тебя самого не обхитрил. – И он поковылял вниз по ступенькам к своему черному «кадиллаку» с желтым верхом. Через секунду взревел мотор и затих в отдалении.

Я закурил сигарету и посмотрел на Берни:

– Итак, что мы имеем? Мы имеем один лишний миллион на всех. Теперь нам надо выяснить, кто покупает у него самолет. Поеду туда и постараюсь это выяснить. Но пока у нас в кармане только половина суммы. Что касается второй половины, то толстяк может у нас ее, конечно, ужулить… Ну, как тебе все это нравится, Берни?

Ольсон лукаво улыбнулся:

– А ты думаешь, почему я взял тебя в дело?

Но по его глазам я понял, что он от меня такой прыти не ожидал. Теперь же он ясно представлял себе, кто из нас двоих чего стоит и кто будет руководить операцией.

Я снова повернулся к Гарри и Пам:

– Ну а вам как это нравится?

Эрскин долго, не мигая, смотрел на меня, потом откашлялся и сказал:

– Прости, Джек, что поначалу отнесся к тебе недружелюбно. Ты провернул это все просто блестяще. Теперь я готов с тобой сотрудничать. Твое слово – закон… Черт! Мне даже в голову не пришла бы вся эта чушь, которую ты ему так ловко впарил. Ты прав. Мы просто недотепы-любители по сравнению с тобой.

– Вот и славно. – Я перевел взгляд на Пам. – А ты? Довольна?

Она даже не посмотрела на меня. Она просто пожала плечами.

– Детка! Я ведь с тобой разговариваю! Ты довольна?

– Оставь ее в покое, – резко сказал Берни.

– О нет! – Я наклонился вперед. – Она тоже член команды. Я хочу выслушать ее мнение.

Пам посмотрела на меня, и взгляд ее был дерзким.

– Ты все сделал прекрасно. Ты молодчина. Ты это хотел услышать?

Я повернулся к Берни:

– А она нам нужна?

Ольсон потер подбородок тыльной стороной руки:

– Мы с Пам заодно. Она в доле.

– Отлично. Значит, ты сам о ней позаботишься. Мне нужны только вы с Гарри. А за ней приглядывать будешь ты. Идет?

Пам встала.

– Я ухожу, Берни. Я не могу терпеть этого… этого… – Она осеклась, потому что Эрскин схватил ее за кисть и силой заставил сесть обратно на стул, мрачно прошипев:

– Перестань, Пам!

Она так взглянула на него, что я сразу понял – он тоже был ее любовником, так же как и я, а по побелевшему, вытянувшемуся лицу Берни догадался, что он тоже это знает.

Пам долго смотрела на Эрскина, потом вяло махнула рукой:

– Прошу прощения.

После долгой паузы я наконец сказал:

– Больше цирковых представлений не будет?

Никто мне не ответил.

– Так… Вот еще что. Раз уж мы заговорили об этом, надо выяснить все до конца.

– Конечно, – подтвердил Эрскин. – Только давайте закажем еще чего-нибудь выпить.

Он щелкнул пальцами, и возле нас снова появилась официантка. Он опять заказал всем напитки. Это было очень кстати – по ходу разговора атмосфера накалялась все больше и больше.

– У тебя еще что-то на уме, Джек? – спросил Эрскин после того, как девушка принесла наполненные бокалы и удалилась.

– Да, подумайте вот о чем. Перестав отзываться на сигналы диспетчеров, мы тем самым подтвердим факт собственной смерти. Мы якобы упадем в море, – сказал я. – А вы не подумали, что это означает? Я предпочитаю остаться мертвым, я не хочу рисковать и возвращаться в США. Нам придется остаться в Мексике, но и там нужно будет скрываться и поддерживать легенду о нашей гибели.

– Я тебе уже об этом говорил, – нетерпеливо вскинулся Берни. – Если мы все останемся жить в Мексике, нам ничего не будет, а если даже нас вычислят, то с такими деньгами мы можем затеряться где-нибудь в Латинской Америке, а то и в Европе.

– Ты меня не понял, Берни, – медленно проговорил я. – Кендрик и его клиент тоже понимают, что все будут нас считать погибшими, и захотят с нами расправиться. Подумай об этом как следует.

Берни уставился на меня, и взгляд у него был озадаченный. Он посмотрел на Эрскина, который тоже таращился на меня во все глаза.

– Что, еще не дошло? – хмыкнул я. – Вы так и не поняли?

– Да о чем речь? – спросил Эрскин уже сердитым голосом.

– Святая наивность! В твою невинную башку не приходило, что, как только мы посадим самолет, Кендрику и его клиенту удобнее всего будет послать нам навстречу банду мексиканских головорезов, которые выпустят нам кишки, перережут глотки и закопают всех четверых где-нибудь в джунглях, а Кендрик и его клиент получат десятимиллионную игрушку бесплатно?

Эрскин чуть не грохнулся со стула, и вид у него был испуганный:

– Я об этом не подумал!

– Кендрик ни за что так не поступит, – неуверенно вставил Берни, но в глазах у него был страх.

– Ах, не поступит? Ни один умник, а толстяк у нас как раз такой умник, не остановится перед убийством четырех человек, если речь идет о шести миллионах чистыми, – сказал я. – Так что мы можем попасть в ловушку. Я не сказал – попадем, но можем попасть.

– Ты прав! – воскликнул Эрскин. – Черт меня подери! Ведь так действительно может случиться!

– Вы у меня доверчивые птенчики, да? – осклабился я. – Если вы вообще умеете молиться, то благодарите Бога, что я попался вам на пути. Иначе вы пропали бы.

– Ну и что нам делать? – спросил Эрскин.

– Надо пораскинуть мозгами. У нас еще есть два месяца, чтобы все продумать. Мы поедем туда и узнаем, кто стоит за всей этой операцией, а потом постараемся решить главную проблему – как нам, будучи мертвыми, все-таки остаться в живых.

Я уже засыпал, когда услышал стук в дверь моего домика. Включив ночник возле кровати, я выскочил из постели и взглянул на наручные часы. Было четверть первого ночи. Стук повторился. Я прошел через гостиную и отворил дверь. Вошел Гарри Эрскин, и я запер за ним.

– Мне надо с тобой поговорить, – сказал он.

Свет горел только у меня в спальне. Парень стоял передо мной, широкоплечий, огромный, как тень кряжистого дерева.

– Я вообще-то подремать собирался.

– Мне плевать. – Он прошел мимо меня в комнату и уселся на стул. – Слушай, Джек, прости, что поначалу был не слишком любезен. Просто я решил, что ты обдурить нас всех хочешь, для того Берни тебя и привел. Но потом я посмотрел, как ты ловко обработал этого толстяка, и понял, что с тобой можно иметь дело. Я пришел поговорить насчет Берни.

Я сел рядом, закурил и бросил пачку сигарет ему. Он тоже глубоко затянулся, и мы повернулись друг к другу лицом.

– Значит, насчет Берни, – напомнил я.

– Он катится под откос быстро, как на санках. Эта чертова шлюха совсем его доконала. – Гарри стряхнул пепел на пол. – Он постоянно только о ней и думает. Мне не надо тебе рассказывать, что она шляется со всеми подряд, и для него это смертельная мука, но он не может с ней расстаться. И это очень сказывается на его мозгах. – Он подался вперед. – Если Берни и дальше будет деградировать с такой же скоростью, то через три-четыре месяца он и цента не будет стоить как пилот. Я это знаю. Я работаю с ним. Он стал такой, к чертям, рассеянный, он начинает поднимать самолет в воздух, даже не закончив разгон. За последнее время мне уже три раза приходилось ему напоминать об этом, и он смотрел на меня сначала, как будто вообще не понимал, где он, а потом спохватывался и начинал готовить лайнер к полету. Понимаешь, в его мозгу все время сидит эта мысль – что ему нужно достать денег и открыть в Мексике фирму по авиаперевозкам. Но теперь он и с одним-то самолетом с трудом справляется, что уж говорить о целой флотилии. Слушай сюда, Джек, не подумай, что я имею что-то против Берни. Мы с ним девять месяцев работаем вместе, и сначала я им восхищался. Он был отличным пилотом, но эта баба просто свела его с ума. Если бы ты только знал, сколько раз я спасал самолет от неминуемой гибели, ты бы не поверил! Понимаешь, он просто не может сосредоточиться на полете.

– Черт меня побери! – Я слушал все это с возрастающим ужасом.

– Да уж… А что он сделает с новым самолетом? Нас с ним вместе посылают на завод «Кондор» в конце месяца – на тренинг. В его нынешнем состоянии пилоты-испытатели его просто убьют. Эссекс немедленно обо всем узнает, и Берни вылетит из компании в считанные секунды.

– Просто ушам своим не верю! Берни всегда отлично управлялся со всем, что только может летать! Он самый лучший пилот из тех, кого я знал!

– Был… тут я с тобой согласен, но теперь он уже не тот. Он никак не может сосредоточиться на полете, а ты прекрасно знаешь, что для пилота это самое важное. – Он потушил сигарету и продолжал: – Может, ты с ним поговоришь? Может, у тебя получится убедить его избавиться от Пам? Я не могу придумать ничего другого. Это единственный выход. Если мы от нее избавимся, может быть, он придет в себя со временем. Как ты думаешь?

От этого предложения меня передернуло – я бы никогда не смог заставить себя говорить с Берни о его женщине.

– А почему бы тебе самому с ним не поговорить?

Эрскин покачал головой:

– Он может подумать, что я мечу на его место.

Я долго размышлял, потом спросил:

– Если его уволят, ты станешь первым пилотом?

– Нет. Я для этого слишком молод, Эссекс найдет другого, постарше… это без проблем. Слушай, Джек, если хочешь, чтобы операция прошла нормально, тебе надо или поговорить с Берни, вправить ему мозги, или лучше вообще ничего не затевать.

– А ты уверен, что тут все дело в Пам?

– Я точно знаю.

Я снова помолчал, размышляя. Мысль о том, что мы потеряем три миллиона из-за какой-то шлюхи, которая не может пропустить ни одного мужика, не давала мне покоя.

– Может быть, лучше с ней поговорить?

Эрскин поморщился:

– Она хитрая.

– Это точно. – Я откинулся на спинку стула; мозг работал с бешеной скоростью. – Слушай, надо над этим поразмыслить. Ладно, Гарри, спасибо, что просветил меня на этот счет. – Сегодня ночью мне больше не хотелось ни о чем говорить – и так уже у меня было над чем подумать, проблем хоть отбавляй. – Посмотрим, что можно будет сделать.

– Думаешь, у нас получится?

– Не знаю. Но в одном я уверен: если хочешь одним махом заработать три миллиона долларов, попотеть придется. – Я встал.

– А ты правда считаешь, что эти мексиканцы могут нас всех прикончить, когда мы пригоним им самолет? – спросил Гарри, тоже поднимаясь.

– Сам подумай. Мы еще не пригнали им самолет, так что давай пока решать проблемы по очереди.

– Да, точно. – Он провел пятерней по своим коротко остриженным волосам. – Ладно, я все оставляю на твое усмотрение. Если понадоблюсь, я в домике номер пятнадцать.

– А где живет Пам?

– Номер двадцать три, последний в ряду.

Я выпустил его и зашагал по своей маленькой гостиной, обдумывая то, что он мне только что рассказал, потом направился в спальню, снял пижаму, натянул рубашку и брюки, сунул ноги в сандалии и вышел на улицу.

Я неспешно брел вдоль ряда домиков, пока не добрался до последнего. Я проверил – это был номер двадцать три – и постучал в дверь.

Сквозь занавески пробивался свет. Через некоторое время раздался голос Пам:

– Кто там?

– Твой приятель.

Она отперла – босая, в тоненьком халатике, – и я прошел мимо нее в гостиную, закрыв за собой дверь.

– Ты? Что тебе здесь надо? – воскликнула она каким-то визгливым голосом.

– Хочу поболтать о Берни. – Я подошел к креслу и уселся.

– Не стану я с тобой разговаривать о Берни! Уходи!

– Спокойно, детка. Я по делу. Нас четверо, мы хотим заработать три миллиона долларов, но все может провалиться из-за тебя.

Она вытаращила глаза:

– Из-за меня? Что ты хочешь сказать?

– Если сама не понимаешь, то ты еще тупее, чем я думал, так что придется тебе все объяснить. Из-за того, что готова трахаться со всеми подряд, с любым мужиком, Берни потерял рассудок. Он уже не может нормально работать, он стал рассеян, и я вот что скажу тебе, детка, на случай, если ты не знаешь, – пилоту нельзя быть рассеянным. Тем, что ты спишь со всеми подряд и считаешь, что Берни смотрит на это сквозь пальцы, ты совсем вывела его из строя.

– Это ложь! – Она сжала кулаки. – Берни мне сказал…

– О, прекрати! Берни совсем потерял голову. Чтобы удержать тебя, он готов сказать все что угодно. Теперь послушай меня. У нас есть возможность получить три миллиона. Я не намерен связываться с такой шлюхой, как ты, которая думает только о постели, и из-за этого губит величайшего пилота! Ты меня поняла? – Я не кричал на нее – я говорил это тихим голосом. – Так что завтра, как только увидишь Берни, ты ему скажешь, что с этого дня ты всегда будешь с ним, никогда больше не будешь ходить на сторону, и сделаешь все, чтобы убедить его в этом.

– Да кто ты такой, чтобы так со мной разговаривать? – завизжала она. – Мы с Берни…

– Заткнись! Детка, это ультиматум. У тебя нет выбора. Или ты отныне ведешь себя прилично, или ты вылетаешь из нашей команды. Ты убедишь его в своей безграничной верности и чистоте, или мы тебя выгоним.

– Да? И кто же, интересно, сможет меня выгнать?

Я улыбнулся ей:

– Детка, я припер тебя к стенке. Это сделать легче легкого. Стоит мне сказать миссис Эссекс, что ты ведешь себя как шлюха, тебя немедленно выгонят с аэродрома. Мне не хочется этого делать, но я сделаю это, если только ты не убедишь Берни, что будешь пай-девочкой.

– Ты гад!

– Значит, договорились. – Я встал. – Или ты с ним поговоришь и успокоишь, или ты больше не с нами. – И ушел.

Забравшись наконец в постель, я еще немного поразмыслил. Теперь уже изменить ничего нельзя: либо моя угроза сработает, либо три миллиона долларов растают для нас как туман.

Наконец я уснул, но вскоре меня разбудил звук телефона. Я посмотрел на часы: было двадцать пять минут одиннадцатого утра. Солнце било в зашторенное окно. Спал я, видимо, крепко.

Я пошел в гостиную и взял трубку.

– Джек, голуба…

Я, естественно, сразу понял, кто мне звонит.

– Да, это я.

– Я переговорил с моим клиентом. Можешь проверять посадочную полосу. Он утверждает, что в этом нет никакой необходимости, но если ты нервничаешь, то можешь приехать и увидеть все собственными глазами.

– Да, я нервничаю.

– Хорошо. Приезжай в отель «Континенталь» в Мериду. За тобой подъедут – я уже договорился – в половине первого четвертого числа. Значит, у тебя есть три дня, чтобы собраться. Тебя устраивает?

– Вполне.

– Ну, тогда пока, дорогуша. – И он повесил трубку.

Я принял душ, побрился и поехал на своей «альфе» в Парадиз-Сити. Там я провел весь день, осматривая достопримечательности, греясь на солнце и обдумывая все детали предстоящей операции. У меня три раза появлялась возможность подцепить хорошенькую куколку, но я поборол соблазн. И так уже у меня было слишком много сложных проблем, чтобы еще связываться с этими маленькими вымогательницами.

Я вернулся на аэродром вечером, в начале восьмого, и сразу пошел в домик номер пятнадцать. Мне открыл Эрскин, без рубашки и с электробритвой в руке.

– Привет! – радостно осклабился он. – Ты прямо чудеса творишь! – Он отошел немного в сторону, чтобы я мог пройти, и закрыл за мной дверь. – Не знаю, как ты это сделал, но Берни просто преобразился.

Я сразу успокоился.

– Значит, у меня получилось?

– Получилось! Все отлично. Слушай, Джек, у меня «стрелка», я и так уже опаздываю. Пойди поговори с Берни, а? Он у себя в домике – номер девятнадцать. Сам увидишь.

– Так я и сделаю. – Оставив его готовиться к свиданию, я пошел в домик номер девятнадцать.

Эрскин оказался прав. Как только Берни открыл мне дверь, я сразу заметил в нем перемену: плечи расправлены, на лице – та самая усмешка, которую я помнил со времен Вьетнама, он сиял, словно испарилось темное облако, окружавшее его в последнее время.

– Здорово, Джек! Давай заходи. Хочешь выпить?

Я шагнул в гостиную и замер: в кресле напротив меня сидела Пам.

– Не помешаю? – Я посмотрел на нее; она посмотрела на меня и вдруг улыбнулась:

– Проходи, не стесняйся. Мы уже все выяснили и помирились. Правда, Берни?

– Да. – Берни начал готовить напитки. – Пам рассказала мне про вчерашнюю ночь. Ты был прав, Джек.

– Ладно… давайте больше не будем об этом. Поговорим лучше о деле.

– Минуточку. – Берни подал мне стакан виски со льдом. – Я тебе очень благодарен, и Пам, кстати, тоже.

Я, конечно, в это не поверил, но, посмотрев еще раз на Пам, увидел, что она улыбается спокойно и весело.

– Проехали. Все это пустая болтовня. – Я посмотрел на нее и приподнял свой бокал. – За тебя.

Мы все выпили. Я повернулся к Берни:

– Кендрик дал мне зеленый свет: я через пару дней лечу в Мериду.

– Да, ты здорово все устроил, – покивал Берни. – Знаешь, я сам ни за что бы не додумался проверить посадочную полосу.

– Я уверен, что там все в порядке, но у меня, по крайней мере, будет шанс выяснить, кто клиент Кендрика.

– А это так уж важно?

– Может оказаться важным. Мне не очень нравится Кендрик, с него станется нас всех обдурить. А вот если мы будем знать, кто его клиент, у нас самих появится шанс надуть толстяка.

– Кендрик нас не подставит.

– Надеюсь. Но мне будет спокойнее, если я узнаю, кто заказал ему самолет.

– Ну ладно, ладно. А сколько тебе понадобится денег?

– Думаю, трехсот долларов хватит. Я проведу там всего пару дней, не больше, и плюс перелет в Мериду.

Берни подошел к комоду и достал пятьсот долларов.

Убирая деньги в карман, я сказал:

– Еще одно: Берни, у тебя есть пистолет?

Он вздрогнул: вид у него был ошарашенный.

– Мне не нужен пистолет, Джек. А тебе-то зачем?

– Мы играем с динамитом. Кендрик ненавидит меня хуже чумы. Я буду осматривать посадочную полосу, и там со мной может что-нибудь случиться. Убрав меня с дороги, он сильно облегчит себе жизнь.

– Да ты что, серьезно?

– Если у тебя есть пистолет, то мне он понадобится.

Берни поколебался, потом пошел в спальню и вернулся с автоматическим пистолетом 38-го калибра и коробкой патронов к нему. Все это он молча протянул мне.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил я.

Наступило неловкое молчание, потом он сказал:

– Завтра я везу Эссекса в Лос-Анджелес. Мы с Гарри вернемся не раньше субботы, вечером.