Текст книги "А что же случится со мной?"

– Должен?

Она улыбнулась, отпила из чашки и вздохнула:

– Он боится меня больше, чем моего мужа.

Я допил свой кофе.

– А чем вы сегодня намерены заняться? – спросила она.

– Понятия не имею.

– Вы на машине?

– Да, она здесь, поблизости.

– Я вам покажу дорогу в одно местечко. Там можно повеселиться.

– У меня в машине только два места – Джексон там не уместится.

Она рассмеялась:

– Не беспокойтесь о нем. Едемте.

– А разве вы не хотите поужинать?

– Я ем, только когда мне скучно. – Она посмотрела на меня в упор, и снова в ее глазах было выражение, которое всколыхнуло что-то во мне. – А сейчас мне уже не скучно.

– Минуточку. Насколько я знаю, мистер Эссекс возвращается сегодня вечером.

– А вы его боитесь?

– Я никого не боюсь и, кажется, уже говорил вам это.

– Сегодня я получила телеграмму. Он остается еще на день в Лос-Анджелесе и приедет не раньше завтрашнего вечера.

Я поднялся, расплатился по счету и улыбнулся ей:

– Так чего же мы тогда ждем?

Мы вышли в озаренную лунным светом ночь. Рядом со светофором стоял припаркованный «мерседес», за рулем сидел Уэс Джексон. Она подошла к нему, что-то сказала, он кивнул и уехал.

Мы вместе направились к моей «альфе», и женщина скользнула за руль.

– Я вас отвезу, – сказала она.

Я сел рядом с ней, и автомобиль покатил в город, прочь от побережья. Она вела машину ловко, быстро и очень ровно, а я сидел откинувшись на спинку кресла и наслаждался ездой. Мы вырулили на шоссе, которое полого уходило вверх, и проехали по нему три или четыре мили, потом она свернула на грязную дорогу и наконец затормозила возле домика из грубо отесанных сучковатых сосновых бревен.

– Это мое убежище, – сказала она, выходя из машины. – Здесь я могу насладиться своим хобби.

Когда она открывала дверь, я вдруг вспомнил, что Берни говорил о Гарри Эрскине: миссис Эссекс заманивала и соблазняла его, он поддался, а потом она его обломала. Это у нее такое развлечение: она охмуряет парня, позволяет ему думать, что будет спать с ним, а потом вдруг заявляет, чтобы и не мечтал об этом.

Я решил на всякий случай не слишком горячиться. Ей самой придется делать мне авансы.

Внутри домик выглядел симпатично. Я прошел вслед за хозяйкой в просторную, со вкусом обставленную комнату и увидел большой диван у противоположной стены.

– Очень мило, – похвалил я. – А какое у вас хобби?

– Я пишу картины маслом, и, говорят, получается совсем неплохо. – Она подошла к барной стойке. – Виски?

Я кивнул, и она смешала два напитка, протянула мне бокал и упала в большое кресло, на ручке которого было несколько кнопок. Она нажала одну из них и отпила глоток из своего бокала. Мягкая музыка полилась из невидимых колонок.

– Здорово придумано, – одобрил я и присел на ручку другого кресла. – Вот что значит быть богатым.

– А вы хотите быть богатым?

– Кто же не хочет?

– В этом есть свои недостатки.

– Какие же, например?

Она пожала плечами:

– Ну, скука. Когда у вас есть все на свете, в этот список входит и скука.

– Мне это незнакомо… Нет, незнакомо, – сказал я.

Миссис Эссекс поставила свой бокал, улыбнулась и встала с кресла:

– Давайте потанцуем.

Она выглядела откровенно соблазнительной, даже слишком откровенно.

Я остался сидеть, где был, глядя на нее.

– Миссис Эссекс, – сказал я ей негромко. – У меня есть о вас кое-какая информация из достоверных источников, и я не могу воспользоваться создавшимся положением. Вам сначала тоже нужно узнать обо мне кое-что.

– Что вы имеете в виду?

– Мне известно, что за вами укрепилась репутация редкостной суки. Но вам неизвестно, что у меня тоже репутация редкостного подлеца. Я считаю, будет справедливо, если вы об этом узнаете. Видите ли, миссис Эссекс, хотя я вас считаю самой роскошной, самой желанной, самой сексуальной женщиной, какую мне только доводилось встречать, несмотря на вашу красоту, я не потерплю, чтобы меня дразнили. Или вы сейчас же снимаете платье, ложитесь на диван и расслабляетесь, или я немедленно ухожу. Вам все понятно?

Она широко раскрыла глаза.

– Да как вы смеете так со мной говорить!

– Смею… Ну, не хотите – как хотите, я побежал. До встречи. – И я шагнул к двери.

Она прыгнула ко мне, вцепилась в плечо, развернула к себе и с размаху влепила пощечину.

– Вы дьявол!

Я схватил ее, хорошенько шлепнул по заднице и с силой швырнул на диван.

– Быстро! Снимай платье! – прорычал я, встав над ней. – Или хочешь, чтобы я его с тебя сорвал?

– Мне больно!

– Ладно, тогда я его разорву.

– Нет! Надо же мне будет в чем-то ехать домой!

Я засмеялся:

– Ну так давай сама раздевайся.

Глаза ее сверкали, грудь вздымалась, и она сняла платье.

Я пришел в кафе-бар за двадцать минут до условленного времени, заказал себе кока-колу, сел в тени веранды и стал ждать.

Думал я о миссис Виктории Эссекс. Я знал, что она должна быть хороша в постели, но реальность превзошла самые смелые мечты. Она вела себя так, словно за всю жизнь впервые дорвалась до секса. Но к чему подробности? Когда все закончилось, она встала с дивана и пошла в душ, а я тем временем валялся, будто придавленный грузовиком.

Она уже оделась, а я все еще лежал.

– Запри за собой, – сказала она. – У меня здесь есть машина. А ключ положи под коврик у двери. – И она ушла.

Я подождал, услышал шум мотора, потом оделся, запер дверь, положил ключ под коврик и поехал обратно в гостиницу.

Ну вот, говорил я себе, ты переспал с одной из самых богатых женщин в мире – что дальше? Расскажет ли она обо всем Уэсу Джексону, чтобы избавиться от меня, или захочет продолжения? Оставалось только ждать.

«Бьюик» Ольсона показался на песчаной дорожке и вскоре притормозил у веранды. Из машины вышли Берни, Пам и Эрскин.

– Как съездил? – спросил я, пока официантка подавала всем коку.

– Как обычно, – пожал плечами Берни. – Босс задержался. Мы только недавно вернулись.

Я не стал ему говорить, что мне это уже известно.

Когда официантка ушла, я сказал:

– Вроде все нормально. Я проверил посадочную полосу. Проблем никаких. Там, правда, льет дождь все время, так что заход на посадку может быть непростым. – Потом я подробно рассказал о своей поездке, о том, как накануне встречался с О’Кассиди и что от него узнал. – Мне кажется, он прав: тут замешана политика. Но нас это не касается. Главное, чтобы Кендрик нам заплатил всю сумму. Мы не сдвинем с места самолет, пока не получим из банка извещение об оплате.

– А помнишь, ты боялся, что они нас прикончат, как только мы доставим им самолет? – спросил Эрскин.

– По-моему, если мы будем делать все, что нам скажут, и вести себя спокойно, нам ничего не угрожает. – Я много об этом думал в последнее время. – Вам двоим придется обучать местных пилотов. Договоренность такая, что мы получаем все деньги сразу после приземления самолета. Но нам придется там задержаться на пару недель, чтобы провести курс обучения их пилотов. И мне кажется, что когда учеба закончится и мы выполним таким образом все свои задачи, у них не будет никакого резона от нас избавиться. Деньги свои они вернуть не смогут, потому что вся сумма к тому времени уже будет лежать в банке, так какой им смысл убивать нас?

Эрскин задумался, потом кивнул.

– Но… – Я помолчал и взглянул на Берни. – Пам с нами не полетит.

Он замер и грозно засопел, но, прежде чем успел что-нибудь сказать, Пам прошипела:

– Посмотрим, как ты сможешь меня остановить!

Я не обратил на нее внимания и смотрел только на Берни.

– Там все летное поле кишмя кишит головорезами. Женщин я не видел. Ни одной. Раз вы будете все время заняты обучением пилотов, Пам останется без присмотра и может влипнуть в историю. Я не возьму на себя такую ответственность. Это даже не обсуждается. Если кто-нибудь из этих оборванцев начнет к ней приставать, у нас у всех будут проблемы. Поэтому она с нами не полетит. Она поедет в Мериду и будет там ждать нас в гостинице, но в джунгли мы ее с собой не возьмем. Ясно?

– Берни! – взвилась Пам. – Не слушай этого придурка, прошу тебя! Я полечу с тобой!

– Может, ты передумаешь, Джек? – беспокойно спросил Берни.

– Нечего тут передумывать. Она не полетит с нами, и все. Я же видел этих бандитов… а ты нет. Как только они ее заметят, уже не отстанут, и все мы окажемся в очень опасной ситуации.

– Разумно, – вставил Эрскин. – Зачем нам лишние неприятности?

Берни заколебался, потом нехотя кивнул:

– Да… Ладно, я согласен, она останется в Мериде.

– И что я там буду делать? Сидеть в каком-нибудь вонючем отеле и ждать? А если вы втроем решите меня надуть? И я окажусь в дураках, тогда что? – злобно восклицала Пам. – Нет, я поеду с вами!

Я отодвинул стул и встал.

– Подвезти тебя до города? – спросил я Эрскина.

– Да, спасибо.

– Берни, сам займись этой проблемой: она твоя женщина. Так что давай решай.

Я сбежал вниз по ступенькам, и мы с Эрскином бок о бок пошли к моей «альфе».

Глава 6

Я раздумывал, чем бы заняться в понедельник утром, и в этот момент зазвонил телефон. Я надеялся, что это миссис Эссекс хочет пригласить меня на прогулку, но с разочарованием услышал голос Берни:

– Джек, привет! Мне только что позвонил мистер Эссекс. Кажется, началось. Ты не побудешь пока дома? Со слов Джексона я понял, что «Кондор» будет готов раньше времени. Как только вернусь, сразу же зайду к тебе.

– Жду, – сказал я и повесил трубку.

Было без четверти десять утра, и я чувствовал какую-то апатию. Накануне мы с Тимом здорово напились. От него я узнал, что посадочная полоса будет закончена к концу недели. Он был в чудесном расположении духа, потому что его ребята на пять недель опередили график – ему светило большое вознаграждение за то, что они закончили работу намного раньше срока.

Я заказал завтрак, съел его без аппетита, включил телевизор и стал смотреть старый вестерн. Так мне удалось убить пару часов, потом я побрился, принял душ и оделся.

Берни явился ровно в час. Вид у него был такой, словно на его хрупкие плечи навьючили пару лишних тонн. Он вошел, закрыл за собой дверь и тут же рухнул на ближайший стул.

Смешивая ему виски с содовой, я поинтересовался:

– Ну, ты вправил мозги Пам?

– Да. – Он взял у меня бокал. – Ты был прав, Джек. Я не подумал о таком раскладе. Женщина в сердце джунглей действительно может провалить всю операцию. – Он выпил и с шумом выдохнул воздух. – Нелегко мне это было. Господи! С бабами одна морока!

– А что ты там говорил про Эссекса? – Меня совершенно не интересовали его «семейные» проблемы.

– У меня приказ завтра везти его в Париж. Значит, новый самолет уже готов и ждет отправки. Я оставляю Эссекса в Париже, лечу обратно, продаю старый самолет, принимаю новый и встречаю босса в аэропорту Кеннеди, когда он вернется. Из Парижа он прилетит рейсом «Пан-Ам».

– А миссис Эссекс отправится с ним?

– Да. – Он пристально посмотрел на меня. – А тебе-то что?

– Я должен знать, где кто будет находиться. А Пам?

– Летное поле закрывается на четыре недели. Все, кроме Гарри, Джин и меня, идут в отпуск. Пам едет к своей замужней сестре и поживет у нее, пока не начнется наша операция, затем она полетит в Мериду и будет ждать нас там.

– Значит, у нас есть четыре недели?

– Вот именно. Я уже поговорил с Джексоном насчет тебя, сказал ему, что ты мне будешь нужен для технического обслуживания «Кондора». Он передал это мистеру Эссексу, и твою кандидатуру утвердили. С сегодняшнего дня ты получаешь зарплату – тридцать тысяч в год. Тебе надо будет пойти к Маклину – это начальник отдела кадров, – он тебя оформит. Официально к работе мы приступаем через месяц, но пока тебе и всем остальным будут выплачивать деньги в счет отпуска.

– Это меня устраивает. – Я поразмыслил, потом спросил: – Ты можешь сейчас назвать точную дату первого полета на «Кондоре»?

– Третье октября, если пробное пилотирование не даст осечки.

Было четвертое сентября.

– Когда мы будем угонять самолет, Берни, мы должны быть вооружены, потому что с этими головорезами надо быть готовыми ко всему. У каждого из нас должен быть автоматический пистолет и, как минимум, один автомат на всю команду.

Он с тревогой посмотрел на меня:

– Ты правда считаешь, что там может случиться заварушка?

– Не знаю, но меры предосторожности не помешают. Где нам взять оружие?

– Ну, это не проблема. Здесь у нас целый арсенал, туда каждый может зайти. Просто надо заглянуть туда и взять, что нам нужно.

– Хорошо. Теперь вот еще что, Берни. Мы все начинаем новую жизнь, и нам потребуются поддельные паспорта. Как думаешь, Кендрик сможет это устроить?

– Черт! Правда ведь! Я и забыл… Ты прав. – Берни подумал, потом кивнул: – Уж если он не сможет это сделать, тогда никто не сможет.

– Сегодня я поговорю с ним по этому поводу. Нам всем нужно будет сделать фотографии на паспорт.

– Не проблема. У Эссекса есть личные дела всех служащих, а у нас соответственно куча фотографий.

– Потом вот еще что. Я все кумекал насчет выплаты денег. Я предложил, чтобы их перевели на твое имя в Национальный банк Мехико, но это была не очень удачная мысль. Теперь я думаю вот что. Мы откроем в Мехико компанию. Это гораздо надежнее. Я слетаю в Мехико и все там оформлю. Назовем компанию Служба авиаперевозок «Голубая лента». После того как фирма будет зарегистрирована, Кендрик переведет деньги на счет фирмы, а мы их получим в банке. Как тебе эта идея?

Берни озадаченно заморгал:

– Ты так быстро соображаешь, Джек. Отлично! Мне нравится название. – Он улыбнулся, и вид у него был очень довольный, впервые за все это время. – Тебе понадобятся еще деньги на расходы, да?

– Постараюсь добыть их у Кендрика. Принеси мне ваши фотографии, а остальное предоставь мне.

– Хорошо.

– Еще одно. Как мы будем делить эти три миллиона?

Берни потупился:

– Я об этом как-то еще не думал.

– Зато я подумал. Идея операции принадлежит тебе – ты получаешь миллион. Я воплотил твою идею в жизнь – получаю миллион с четвертью. Гарри у нас на подхвате – получает три четверти. Я вот так предлагаю поделить.

Он беспокойно заерзал на стуле:

– Ты забыл о Пам.

– Она твоя женщина, Берни. Ты о ней сам позаботься. Она не принимает участия в операции.

Он помолчал, потом пожал плечами:

– О’кей.

– Значит, будем считать, что с распределением денег ты тоже согласен?

– Сперва мне надо поговорить с Гарри.

– Это мои условия. Без меня дело не сдвинется с мертвой точки, и ты это прекрасно знаешь.

Берни устало поднялся.

– Хорошо, Джек, договорились.

Когда он ушел, я позвонил в отдел по обслуживанию номеров и заказал себе обед. Метрдотель ледяным голосом ответил, что я теперь в штате, насколько ему известно, и если хочу есть, должен идти в ресторан, как все.

После этого я направился в кабинет Маклина. Он приветствовал меня так, как большой начальник приветствует нового члена коллектива, потребовал вернуть все кредитные карточки, которые вручил мне совсем недавно, потом сунул мне формуляр. Как только я его заполнил, Маклин сказал, что мою зарплату за первый месяц переведут в банк Флориды. После этого он сразу же заявил мне, что теперь я не имею права пользоваться служебной «альфой». Уэс Джексон явно проснулся рано тем утром.

Я пошел в ресторан, пообедал и расплатился, потом вернулся к себе в домик. Через некоторое время зашел Берни. Он протянул мне несколько фотографий на паспорт.

– Ты поговорил с Гарри? – спросил я его.

– Да. Он согласен с таким распределением денег. – Берни задумчиво посмотрел на меня. – По-моему, ты произвел на него грандиозное впечатление.

– Ты мне льстишь. Слушай, Берни, я здесь уже не почетный гость. Мне нужна машина.

– Возьми мой «бьюик». А я могу взять служебную. – Он шагнул к двери, но остановился. – Джек, у меня сейчас завал работы. Мы вылетаем завтра около полудня. Чем ты будешь здесь заниматься, пока меня не будет?

– Встречусь с Кендриком, потом слетаю в Мехико и зарегистрирую там нашу компанию, потом поеду домой и пару недель побуду со своим стариком.

– Если я тебе понадоблюсь, звони мне в «Эйвон авиа корпорейшн», в Техас, начиная с десятого сентября. Мы с Гарри будем там работать.

– Хорошо. Но мы в любом случае встречаемся здесь третьего октября, да?

– Да.

Мы пожали друг другу руки.

Открыв дверь, Берни обернулся и с тревогой посмотрел на меня:

– Думаешь, у нас все получится?

Я усмехнулся:

– Должно получиться – выбора нет.

Луис де Марни, партнер Кендрика, зигзагом двигался ко мне по служебному коридору галереи, заставленному сокровищами искусства, и махал рукой.

– Мистер Крейн! Как мило! – восклицал он в упоении. – Клод говорил о вас только сегодня утром. Мы спрашивали друг у друга, когда же снова вас увидим.

Я огляделся: просторное помещение было забито красивыми штучками, на которые так падки богачи.

– А сам он здесь?

– Разумеется! Одну секундочку, я сейчас его оповещу. – Де Марни, виляя задом, двинулся назад по проходу и исчез за дверью в конце галереи. Через минуту он вновь возник на пороге и поманил меня пальцем.

Я вошел в комнату – такую же просторную, пышно обставленную антикварной мебелью, с большим окном, выходящим на море. На обитых шелком стенах висели картины, которые, должно быть, стоили целое состояние.

Кендрик развалился в огромном кресле, водрузив ноги на специальную подставочку. Он поднялся, кряхтя, и протянул мне руку. Его заплывшее жиром лицо озарилось проказливой улыбкой.

– Ах, как я рад, голуба! Присаживайся, не стесняйся. Хочешь выпить чего-нибудь вкусненького? Шампанского? У нас тут все есть – только скажи.

– Нет, спасибо. – Я закурил и сел напротив него. Де Марни маячил за моей спиной. – Мне нужны поддельные паспорта. – Я положил на стол фотографии. – Ты можешь это устроить?

– Для кого?

– Для меня, Берни, Эрскина и Пам.

Он несколько секунд буравил меня взглядом, потом кивнул:

– Хотите взять новые имена?

Я вынул бумажник и достал сложенный пополам листок.

– Да, я могу все организовать, но это будет стоить денег, цыпа моя. – Он раздул щеки и вздохнул. – За все нужно платить, дорогуша.

– Финансирование ты возьмешь на себя, – сказал я. – Так что стоимость меня не интересует.

– Понял. – Он взял фотографии и листок бумаги, подозвал де Марни и отдал все ему. – Солнышко, займись этим.

Де Марни испарился.

Кендрик сдвинул на сторону свой ужасный парик и вопросительно посмотрел на меня:

– Что еще, котик?

– Мне нужно две тысячи долларов наличными.

Он поморщился:

– Они будут вычтены из твоей доли.

– Нет, не будут. Это затраты на подготовку операции, а значит – твои расходы.

Кендрик улыбнулся, но глаза у него были как две грязно-серые льдинки.

– Верно. – Он с трудом поднялся на ноги, подошел к письменному столу, открыл ящик и, пошарив там, вернулся с пачкой купюр. – Ты можешь гарантировать, что этот самолет будет благополучно доставлен на место назначения?

– За штурвалом будет Берни, а не я, так что его и спрашивай. – Я положил деньги в карман.

“Ты остался доволен посадочной полосой? – Да.

– Хорошо. Что-нибудь еще хочешь обсудить?

Я встал.

– Пока нет. Когда будут готовы паспорта?

– Завтра днем.

– Я за ними заеду. – Когда я пошел к двери, Кендрик бросил мне вдогонку:

– Надеюсь, никаких неприятностей не предвидется?

– С нашей стороны нет, – обернулся я. – А ты деньги приготовил? Полтора миллиона долларов?

– Я соберу сумму к концу недели.

– Позже я сообщу тебе, как перевести их на наш счет, – у нас, знаешь ли, изменились планы. Мы собираемся открыть свою компанию в Мехико. Подробности потом.

Он смотрел на меня прищурившись.

– Да, это очень умно – открыть свою компанию.

– Еще бы. – Я сделал очередной шаг к двери и снова остановился. – И помни, что самолет не двинется с места, пока мы не получим предоплату.

– Я понимаю. – Он помолчал, потом продолжил: – Вам всем понадобится хороший мексиканский адвокат…

Я прервал его на полуслове:

– Этим я сам займусь. До встречи, – и вышел.

Я съездил во «Флорида эрлайнз» и заказал билет до Мехико на десять часов утра шестого сентября, потом, так как заняться больше было нечем, отправился на пляж, где поболтал с милашкой, у которой тело было как у модели «Плейбоя», а мозги – как дырка в стене. Тем не менее она меня развлекла на время, а когда солнце покатилось вниз к горизонту, заявила, что ей пора ехать домой готовить ужин мужу. Мы расстались друзьями.

Я решил прихватить с собой Тима и хорошенько покутить напоследок в городе, но, когда заглянул к нему в домик, застал его за сборами. Тим паковал чемоданы и извинился, что не сможет составить мне компанию.

– Я улетаю рано утром, Джек, – пояснил он. – В Родезии для меня есть работенка, за которую неплохо платят.

– Везет вам, строителям, – разъезжаете по всему миру.

Мы выпили, попрощались, и я ушел. Одному мне не хотелось ехать в город, поэтому я направился в ресторан и съел там легкий ужин. Потом вернулся к себе и включил телевизор.

Около десяти зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал в ней женский голос:

– Мистер Крейн?

Я почувствовал, как электрический разряд пробежал у меня по позвоночнику. Мне не надо было спрашивать, кто говорит. У миссис Эссекс был совершенно особенный тембр голоса: раз услышав, его уже невозможно было забыть.

– Привет, – сказал я.

– Я проведу у себя в домике пять дней, начиная с двадцать четвертого сентября. Считайте это приглашением.

В следующую секунду раздались короткие гудки.

Медленно положив трубку, я закурил, выключил телевизор и плюхнулся в кресло. С тех пор как я познакомился с ней поближе, меня постоянно мучила мысль: неужели мы после нашей неожиданной, как взрыв, связи, разойдемся как в море корабли? Оказывается, нет. Пять дней! И она приглашает меня сама! Пять дней наедине с этой женщиной в домике, затерянном в лесу! И осталось ждать еще восемнадцать дней! Я глубоко, тяжко вздохнул. В ту ночь я совсем не спал.

На следующий день я забрал документы. Кендрика не было на месте, мне отдал их де Марни. Мой паспорт был в полном порядке. Звали меня теперь Джек Нортон. Я проверил остальные паспорта: они тоже оказались не менее убедительными, чем мой.

– Довольны? – спросил де Марни.

– Еще бы. Передайте своему толстяку от меня горячий привет.

Мой старик пришел встречать меня на вокзал. Он постарел, похудел и казался еще выше, чем раньше. Мы пожали друг другу руки и направились к его побитому «шевроле».

– Ну, как у тебя дела, Джек? – спросил он, сев за руль. Машина неспешно покатила от маленького вокзала к дому.

– Очень хорошо, пап. Как у тебя-то?

– Да как обычно. В моем возрасте уже ничего особенного не ждешь. Но в банке дела идут вроде бы неплохо. Сегодня, например, мы открыли четыре новых счета.

«Вот это да!» – подумал я и сразу вспомнил про миллион с четвертью, которым скоро завладею.

– Отлично, пап.

– Да, неплохо. Сегодня у нас на ужин будет превосходный бифштекс. Ты хорошо питаешься, сынок?

– Нормально.

– Вид у тебя ничего, здоровый.

– Я и на самом деле здоров, не волнуйся.

Дальше мы ехали молча. Я смотрел на улицы, маленькие магазинчики, скучных, незаметных людей. Некоторые прохожие махали моему старику. Я уже начал жалеть, что приехал сюда.

Но я не мог не приехать – ведь это был последний шанс повидаться с ним. Через месяц я стану для него мертвецом, и мне придется оставаться таковым, если я хочу заполучить все эти деньги.

Мы приехали домой, я поднялся в крохотную неуютную спальню – какой контраст с моим шикарным домиком на аэродроме Эссекса! – и распаковал вещи. Потом я спустился в гостиную. Мой старик вытащил бутылку старого доброго виски.

– Давай, Джек, налей себе выпить, – сказал он. – А мне не надо. Виски мне теперь уже не идет на пользу.

Я внимательно посмотрел на него:

– Пап, с тобой все в порядке?

Он улыбнулся своей доброй улыбкой:

– Мне шестьдесят девять, сынок. Для своего возраста, как все говорят, я еще ничего, держусь. Давай наливай себе и иди сюда, садись.

– А когда ты собираешься на пенсию?

– В банке мне уже предлагали, но я им сказал, что хочу еще поработать. И мои клиенты тоже хотят, чтобы я остался. В общем, решено, что я буду работать, пока смогу.

Я налил себе крепкую порцию виски с содовой, нашел лед, потом сел рядом со стариком.

– Расскажи мне, чем ты занимался в последнее время, – попросил он.

Этого я, конечно, не собирался делать, но сказал ему, что сейчас у меня есть работа – у Лейна Эссекса, что я получаю хорошее жалованье, что скоро ожидается прибытие нового самолета, и я буду отвечать за его ремонт.

– Лейн Эссекс? – На отца это произвело сильное впечатление. – Умный человек… Стоит не меньше миллиарда. Но говорят, у него рыльце в пушку. – Он пожал плечами. – Хотя, пожалуй, никому еще не удавалось сколотить такое состояние честным путем. – Он посмотрел на меня своими грустными темными глазами. – Значит, ты сейчас живешь в Парадиз-Сити? Я тебя буду редко видеть.

– Да ладно, перестань, папа! Будешь приезжать ко мне в отпуск. Или, когда у меня будет отпуск, я сюда к тебе приеду. – Я ненавидел себя за эти слова, потому что знал: пройдет две недели и мы больше никогда не увидимся.

– Сынок, ты, наверное, проголодался? – Он тяжело встал со стула. – Как ты относишься к стейку с жареным луком? – Он с надеждой посмотрел на меня. – Я специально для тебя готовил.

– Обожаю стейки с жареным луком.

– Тогда считай, что кушать подано. – Он пошел на кухню, но посреди комнаты остановился и спросил: – Ты встречался с миссис Эссекс, сынок?

Я замер.

– Встречался.

– Она вроде бы очень красивая женщина. Я видел как-то ее фотографию в газете, но фотографиям нельзя доверять… Так это правда?

– Да, в общем-то правда. Она очень красивая женщина.

Старик кивнул и пошел дальше на кухню. Я допил виски, закурил и стал вспоминать прошедшую неделю.

Я прилетел в Мехико и остановился в маленькой гостинице, окна которой выходили на сады Аламеда. Потом я направился прямиком в Национальный банк и представился там Джеком Нортоном. Клерку я сказал, что желаю основать компанию со стартовым капиталом в полтора миллиона долларов. После этого все пошло как по маслу. Он выложил на стол целую пачку бланков, сам их за меня заполнил и заверил, что все будет в порядке. Я назвал новую фамилию Берни, сделав его президентом совета директоров компании, а себя назначил на должность исполнительного директора. Пам и Эрскин под новыми именами с моей легкой руки стали ведущими менеджерами. Я почти полчаса подписывал всякие бумаги, потом клерк сообщил, что в течение недели служба авиаперевозок «Голубая лента» будет зарегистрирована как действующий концерн. Я сказал ему, что деньги будут перечислены на счет компании в это же время. Мы пожали друг другу руки, и он поклонился чуть ли не до полу. На этом мы расстались.

Так что все было проще простого. Мексиканская экономика сильно нуждалась в иностранной валюте, а тем более в американских долларах.

Теперь, разделавшись со всем этим, я вернулся в старенький дом отца. Мы съели бифштекс – очень, кстати, вкусный, – еще немного поболтали, потом улеглись спать.

Так прошел первый день. Не знаю, как я выдержал следующие несколько дней – кое-как, только ради моего старика. С утра до вечера он пропадал в банке, а я оставался один. Я ходил по городу, познакомился с несколькими девушками, но мне они все казались такими скучными, такими тупыми и такими страшненькими после миссис Виктории Эссекс, что я скоро вообще перестал выходить из дому. Я сидел в гостиной, смотрел телевизор, курил и считал часы до двадцать четвертого сентября.

Вечером двадцать третьего сентября я предложил своему старику пойти куда-нибудь вдвоем поужинать на прощанье.

– Я могу сам тебе что-нибудь приготовить, Джек, – сказал он, – но если ты хочешь куда-нибудь пойти…

– А ты разве не хочешь? Бьюсь об заклад, что ты не был в ресторане с тех пор, как умерла мама.

– Это правда. Что ж, для разнообразия можно… Ладно, пойдем сходим куда-нибудь.

И мы пошли с ним в самый лучший ресторан города: ничего особенного, но вполне прилично. В зале было полно народу, и все, казалось, знали моего отца. К нашему столику выстроилась целая очередь. Ему приходилось со всеми обмениваться рукопожатием, говорить, кто я, и так без конца. Вокруг толпились скучные заурядные провинциалы, и от скуки у меня сводило скулы, но я старался быть с ними как можно более приветливым.

– Да ты просто местная знаменитость, папа, – сказал я, когда мы наконец остались одни за столиком. – Я и не знал, что ты такой популярный.

Он счастливо улыбался.

– Ну, знаешь, сынок, ведь нельзя прожить в маленьком городке сорок пять лет и не завести себе друзей.

– Да, это точно.

Метрдотель подошел к нам и тоже пожал руку отцу. Это был утомленного вида жирный коротышка в старом, потертом смокинге, и обращался он с моим отцом так, словно тот был президентом Соединенных Штатов. Мне это было очень приятно.

– Что будешь заказывать, папа? – спросил я. – Нет… только не бифштекс!

Он засмеялся. Вид у него был на самом деле счастливый. Прием, который оказали ему в ресторане, благотворно на него подействовал.

– Ну, тогда…

– Давай возьмем устриц и пирог с дичью.

Его глаза загорелись.

– Ну… устрицы ведь очень дорогие, Джек.

Мы взяли устриц с шампанским, а потом пирог с дичью и вполне приличный кларет. После деликатесов, которыми меня потчевали в Парадиз-Сити, здешняя стряпня показалось мне довольно паршивой, но мой старик был просто в восторге.

После ужина к нам за столик подсели два старикана – жирных, увядших и напыщенных. Один из них оказался мэром города, а другой – главным смотрителем парков. Так что папаше скучать не пришлось. А я сидел и все время думал о завтрашнем дне.

Когда мы вернулись домой, отец сказал:

– Знаешь, Джек, это был самый приятный вечер за все время после смерти мамы. Как мы могли бы славно жить с тобой вдвоем, если бы ты пошел работать в гараж Джонсона.

– Только не сейчас, пап. Может, потом когда-нибудь… – Говоря это, я чувствовал себя настоящим подонком.

Я забрал «бьюик» Берни в аэропорту Парадиз-Сити и поехал по шоссе.

Я думал о своем старике, который так и не женился во второй раз после смерти любимой женщины и всю жизнь проработал в захолустном банке. Каково ему будет узнать, что я погиб в авиакатастрофе? Это новость не для семидесятилетнего инфарктника. Еще я думал о том, что теперь могу получать тридцать тысяч долларов в год и у меня большие перспективы. Может быть, вся эта идея с угоном самолета – сплошное безумие? Почему бы мне просто не закрепиться на службе у Эссекса и оставить его самолет в покое? Потом я вспомнил про миллион с четвертью. Больше у меня никогда не будет возможности заполучить такие деньги, и я до пенсии просижу на щедром, но не запредельном жалованье у Эссекса. В одном я был уверен: как только получу свою долю, сразу же расстанусь с Берни. Я не верил в успех службы авиаперевозок «Голубая лента». Возьму свои деньги и подамся в Европу. Я пока еще не думал, где обоснуюсь, но мир велик, местечко для меня найдется, и с такими деньгами, если их хорошо разместить, можно вести легкую жизнь не без удовольствий.