Текст книги "А что же случится со мной?"

Викки посмотрела на меня, ее глаза снова засверкали.

– Заставь его повернуть, Джек!

– Да-а, давай, Джек, заставь нас повернуть, – закивал Гарри и расхохотался. Затем, посмотрев на нее, он гаркнул: – Вали отсюда, зажравшаяся, залапанная корова! Чтобы духу твоего здесь не было!

Мгновение поколебавшись, она бросилась по коридору в спальню Эссекса. Мы слышали, как она захлопнула дверь.

– Вот это да! – Гарри с подозрением уставился на меня. – Как она очутилась на борту?

– Томпсон пустил ее.

– Что нам теперь делать? – Голос Берни дрожал.

– Подарим ее головорезам – пусть развлекаются, – отозвался Гарри. – Какая нам разница?

– Нет! – отрезал я.

Его глаза злобно сузились:

– Вот как? Она тебе тоже дала, Джек?

– Мы не можем оставить ее в руках бандитов.

– Да ну? А почему нас это должно заботить… Или, может, ты сам позаботишься?

– Да, я позабочусь, – ответил я. – Послушай, Берни, одно дело – угнать самолет, и совсем другое – захватить жену Лейна Эссекса! Заваруха начнется такая…

– О, прекрати! – перебил Гарри. – Ты что, не помнишь? Мы все уже сдохли и отправились на корм рыбам. Томпсон скажет, что она сама влезла на борт, так что Эссекс подумает, будто его женушка решила повеселиться в компании пилотов и это плохо кончилось. Ничего не будет.

– Он прав, – кивнул Берни. – Мы не приглашали ее. А теперь, раз она здесь, придется ей самой позаботиться о себе.

– Иди подержись с ней за ручки, Джек, – захихикал Гарри. – Мы слишком заняты.

Выйдя из кабины, я прошел по коридору до спальни Эссекса и постучался:

– Это я, Джек.

– Назад! Никто не сунется сюда! Никто!

– Мне нужно поговорить с тобой.

– Никто не войдет сюда! Я буду стрелять!

– У тебя нет выбора. Давай, будь разумной девочкой, впусти меня!

Страшный грохот сработавшей винтовки остановил меня. Пуля 0.233 прошила верхнюю часть двери, на шесть дюймов разминувшись с моей головой – слишком мало для комфортных ощущений. Я поспешно шагнул назад.

– В следующий раз я стреляю ниже!

– О’кей, тогда разбирайся сама.

– И разберусь!

Я вернулся в кабину и все рассказал. Гарри расхохотался:

– Так почему мы должны о ней беспокоиться? Мы пригоним птичку покупателям. Это их проблемы – выбросить ее отсюда, – и им это понравится.

– Подумай головой! Никто не подойдет к ней с такой пушкой!

– Все, что им нужно будет сделать, это дождаться, пока она задерет лапки вверх и сама выскочит из самолета. Там будет довольно жарковато, когда мы прибудем на место, а кондиционеры можно выключить. Без пищи и воды – как ты думаешь, сколько она протянет?

А вот такой поворот событий мне и в голову не пришел.

Лететь нам теперь оставалось меньше часа; мы пересекали Мексиканский залив, оставаясь на высоте трехсот футов. Я присел на откидной стул за спиной Берни, пока Гарри слушал эфир, нацепив на голову оба наушника.

Я думал об этой женщине, запершейся в каюте Эссекса. Я думал о том, что она могла сейчас делать. Вот это характер! Что с ней будет, когда мы приземлимся? Я знал, что не получу помощи ни от Гарри, ни от Берни. В этом можно было не сомневаться. Мы сядем в джунглях, в лагере головорезов Орцозо. Как тогда я вытащу ее оттуда?

Вдруг Гарри очнулся:

– Новости. Теперь всему миру известно, что сногсшибательная миссис Виктория Эссекс отправилась в путешествие на самолете и что она, подобно Икару, рухнула в море. Завтра это будет на первых полосах. Как тебе это нравится, Берни?

Берни не отвечал. Теперь он вел самолет в полной тишине. Я видел, как по его затылку струится пот, а волосы его выглядели так, словно он только что окунул голову в ведро с водой.

– Я уже вижу, как эти вшивые латиносы пускают слюни, – продолжил Гарри. – Боже! Хотел бы я увидеть, как они наложат свои грязные лапы на эту потаскуху! Она давно этого просит!

– Заткнись! – рявкнул я.

Он повернулся ко мне, и его лицо перекосилось от злобы.

– Ты совсем втюхался в нее, а, плейбой?

– Я сказал: заткнись! – Я встал и вышел из кабины.

– Эй! Джек!

Я обернулся. Гарри шагнул за мной в коридор и закрыл за собой дверь. В его глазах появился недобрый огонек.

– Давай начистоту, – прошипел он. – Мы не хотим никаких проблем, особенно теперь, когда все зашло так далеко. Нам светят три миллиона баксов. Что тебе за дело до этой шлюхи?

– Я не смогу просто стоять и смотреть, как толпа головорезов будет насиловать ее, – тихо произнес я. – Мы должны вытащить ее из этой заварухи.

Он тряхнул головой:

– Нет! К черту ее! Она однажды обошлась со мной как с мальчишкой, и я не забуду этого. Я не дам за нее ни гроша. Когда ты полезешь в драку, меня не будет рядом с тобой. Понятно?

Я уже с трудом сдерживался.

– Никто, включая тебя, не встанет между мной и моей долей! – не унимался Гарри, и тут он начал делать то, чего я бы ни за что не вытерпел и в более приятной обстановке. Для большей убедительности своих слов он начал тыкать меня в грудь указательным пальцем. – Мне плевать, что ты сохнешь по этой кобыле…

Я просто ударил его в челюсть – сработал рефлекс. И в тот же момент я пожалел об этом. Парень повалился на пол, как заколотый бык, и его голова пару раз подпрыгнула на металлической обшивке пола.

Я упал на колени и приподнял его голову. Моя рука стала липкой от крови, по спине побежали мурашки. Неужели я убил его?!

– Гарри!

Я видел, что парень еще дышит, но выглядел он действительно плохо. Осторожно положив его голову, я поднялся.

– В дружных рядах произошел раскол?

Викки стояла в дверях спальни в обнимку с «армалайт».

– Ольсон не сможет посадить без него самолет, – сказал я глухо. – Сделай что-нибудь! Поставь его на ноги!

– Я не прикоснусь к этому сукину сыну, даже если это будет стоить мне жизни! – ответила она с каменным лицом.

– Так и будет, дура! – Я побежал назад в кабину. Глянув через плексиглас, я увидел впереди песчаный берег и джунгли. – Берни! С Гарри случилось несчастье! Он в отключке!

Полковник не ответил. Он просто сидел на своем месте, мокрый с головы до ног от пота.

– Берни! – закричал я ему в ухо. – Ты слышишь, что я говорю?

– Не прикасайся ко мне, – прохрипел он.

– Держи высоту! Мы слишком низко!

Мы находились теперь всего в двухстах футах над непролазными джунглями. Он судорожно вздохнул и дернул на себя штурвал так, что самолет резко задрал нос вверх, а я едва не упал.

– Выше! Поднимись еще!

– Ради всего святого, Джек, оставь меня!

В нем было что-то такое, что до смерти напугало меня. Это напряженное, прямое положение, ведро пота и этот голос…

Я вернулся в коридор и встряхнул Гарри, но он пребывал в другом измерении. Бросившись на кухню, я налил стакан воды, помчался назад и выплеснул воду парню в лицо – реакции не последовало.

Викки все стояла в дверях и наблюдала за мной.

– Сделай что-нибудь! – заорал я на нее. – Ольсон не посадит самолет! Помоги Гарри!

Она развернулась, прошла в спальню и хлопнула дверью. Я услышал, как щелкнула задвижка, и, взглянув еще раз на Гарри, бросился в кабину.

Я видел, что мы снова начали терять высоту и летели теперь менее чем в сотне футов над деревьями.

– Берни! Подними машину! – крикнул я.

Он предпринял слабую попытку потянуть на себя штурвал, но тут же со стоном обмяк.

– Берни! Тебе плохо? – Я прыгнул в кресло помощника пилота. – Берни!

– Сердце… Я умираю… – Он упал грудью на штурвал.

Нос самолета пошел вниз.

Услышав, как днище крушит кроны деревьев, я судорожно задергал какие-то тумблеры, глуша моторы. В последнее мгновение я увидел, как Берни откинулся назад, и понял, что он был уже мертв.

Страшный удар бросил меня через всю кабину.

В глазах потемнело, и я отключился.

Глава 8

Я с трудом выплывал из глубокого черного омута, чувствуя, что бездна не отпускает меня, и осознавая при этом, что мне на лицо льется вода. Вода была теплой, и, вернувшись в сознание, я понял, что это дождь.

– Давай очнись же! – Этот голос я узнаю когда и где угодно. – Ты не пострадал!

Открыв глаза, я увидел тусклый рассвет, пробивающийся сквозь верхушки деревьев, и затем со скрипом принял сидячее положение. Голова кружилась, противно ныло плечо.

– Джек!

– О’кей, о’кей! Ради бога, дай мне прийти в себя!

Я вытер ладонью лицо и проморгался, и тогда увидел ее, стоявшую надо мной. Она была похожа на мокрую облезлую кошку, блузка и брюки приклеились к телу, прическа напоминала крысиные хвосты – не было больше величественной, очаровательной миссис Виктории Эссекс.

Я огляделся. Сидел я в луже грязи, вокруг валялись поваленные деревья. Дождь лил как из ведра, стояла влажная, удушающая жара, и я словно был окутан горячей ватой.

– Вставай!

Я поднял на нее глаза:

– Ты в порядке?

– Да, и ты тоже! Где мы? Что произошло?

Шатаясь, я поднялся и прислонился к дереву.

– У Ольсона случился сердечный приступ. – Я повернулся и посмотрел на место катастрофы. Мне стало ясно, насколько нам повезло. На нашем пути не оказалось крупных деревьев – самолет прошелся по зарослям, словно коса. Крылья с двигателями остались далеко позади, но сам фюзеляж выглядел почти невредимым. Хвостовая часть исчезла.

– Вот это да! – присвистнул я. – Как я выбрался?

– Я вытащила тебя.

Я с удивлением уставился на нее.

– Я подумала, что он может загореться.

Тогда я вспомнил о Гарри.

– Как Эрскин?

– Не знаю. – По голосу я понял, что ей все равно. – Что мы будем делать?

Я попробовал призвать на помощь свои мозги, но они наотрез отказывались слушаться меня.

– Я должен найти Гарри.

– К чертям Гарри! Нам нужно укрытие!

Не обратив внимания на последний возглас, я нетвердым шагом направился к тому, что совсем недавно было нашим самолетом. Я заглянул в кабину пилотов, которая оказалась оторванной от основного корпуса, и увидел, что Берни все так же сидит за приборами, склонив голову на грудь. Подтянувшись, я залез внутрь, открыл ящик и вытащил оттуда мощный электрический фонарь. Поиграв лучом на его мертвом лице, я с гримасой спустился вниз и заглянул в фюзеляж.

Гарри лежал там, где я оставил его. Лужа крови превратилась в страшный нимб вокруг его головы. Челюсть отвисла, в глазах не было ни малейшего признака жизни. Ледяной ужас мурашками пробежал по моей спине. Это я убил его или он погиб во время катастрофы? Он же дышал, когда я оставил его! Я стоял и смотрел на труп.

– Это ведь ты убил его, да?

– Не знаю. Если я и убил его, то из-за тебя.

Мы поглядели друг на друга, затем она оттеснила меня и попробовала пробраться в спальню, но дверь заклинило.

– Открой ее! Я хочу переодеться в сухое!

– Не трать время. Нам нужно выбираться отсюда. Ты все равно промокнешь.

Она снова уставилась на меня:

– Я собираюсь оставаться здесь, пока меня не найдут!

– Мы продали эту птичку мексиканскому революционеру за три миллиона долларов. Если вместо нее он получит тебя, то не сильно расстроится. За тебя он даст вдвое большую сумму.

Она широко раскрыла свои фиалковые глаза:

– Так что же нам делать?

– До побережья отсюда не больше пятнадцати миль. Оттуда мы позвоним твоему мужу, и он подберет нас. Впереди долгое и тяжелое путешествие, но нам никуда от этого не деться. Подожди здесь. – Я пролез в корпус и отыскал гостевую кабину, где оставил свою сумку. Высыпав содержимое на кровать, я оставил в ней только три пачки сигарет, затем прошел на кухню, набил сумку консервами, добавил по три бутылки тоника и коки и захватил консервный нож.

– Пойди сюда, – позвал я Викки, с ее помощью снова спустился в грязь и дождь, подал ей сумку и вернулся в кабину. Я достал из-под сиденья пулемет, потом, порыскав по ящикам, отыскал карманный компас.

Вокруг Берни уже кружились мухи. Мне не хотелось бросать его здесь вот так, но нам нужно было идти.

Когда я присоединился к Викки, она злобно пробормотала, что ненавидит этот дождь.

– Вот тут я согласен. – Перебросив пулемет через плечо, я поднял сумку и направился в джунгли.

Следующие два часа были настоящим адом, особенно для нее. Я, по крайней мере, хоть и был во Вьетнаме механиком, имел предостаточный опыт блуждания по вьетнамским джунглям и знал, что меня ждет.

Дождь, казалось, никогда не кончится – он упрямо хлопал каплями по листьям, не давая нам надежды на передышку. Я не забывал сверяться с компасом. Я знал, что побережье должно быть где-то к северо-востоку от нас, но временами заросли становились такими непролазными, что нам приходилось менять направление. Без компаса мы бы уже давно и безнадежно заблудились.

Она мужественно брела следом за мной. Я торопился, зная, что идти нам еще долго. Наконец мы выбрались на относительно свободное пространство: деревья были спилены, наблюдались признаки давно угасших костров, в которых сжигали стволы и ветки. Я остановился возле прогалины и, поглядев по сторонам, прислушался, но ничего не различил, кроме шелеста дождя. Я обернулся и посмотрел на Викки. Ее лицо побледнело, осунулось и было покрыто комариными укусами, очертания груди отчетливо проступали под вымокшей блузкой. Я посмотрел на ее ноги – икры казались снежно-белыми, и на них особенно отчетливо виднелись кровавые пятна. Она шла за мной, несмотря на то что ноги кровоточили, и не проронила ни слова.

– Боже, что с твоими ногами?! – воскликнул я.

– Не жалей меня. – Она заставила себя улыбнуться. – Если тебе нужно пожалеть кого-то, жалей себя.

– Может, сделаем привал и немного перекусим?

– Пока еще рано. Если я сяду – больше не поднимусь.

Мы посмотрели друг на друга, и я понял, что она не шутит.

– О’кей. Идем дальше. – Я прибил комара, расположившегося на моей шее, и мы двинулись вперед, миновав прогалину и снова углубившись в джунгли.

Я шел осторожно, думая об этой просеке. Где-то рядом должна была быть деревня, но я знал, что мы находимся слишком близко к логову Орцозо.

К счастью, я не забыл свою вьетнамскую выучку. Когда мы шли по раскисшей, грязной тропинке, я услышал звук, который мгновенно заставил меня насторожиться. Схватив Викки за руку – теперь я думал о ней уже как о Викки, а не как о величественной миссис Виктории Эссекс, – я дернул ее за собой с тропинки в заросли. Она последовала за мной без сопротивления, хотя мы и оказались в луже грязной воды. За это я поставил бы ей отличную отметку. Мы присели и принялись ждать.

Три юкатанских индейца появились на тропинке; каждый нес на плече здоровенный топор. Они двигались быстро и, проскользнув мимо нас, скрылись из виду.

– Мы рядом с лагерем, – шепнул я. – Слишком близко. Нужно сделать крюк на восток, потом снова пойдем на север.

Мы оставили тропинку и снова пошли по мокрой земле через плотный подлесок, и было еще хуже, чем раньше, но она держалась молодцом. Потом вдруг дождь прекратился и удушливый туман стал подниматься к кронам деревьев. Словно сверкающий меч, вынутый из ножен, показалось солнце. В горле у меня мгновенно пересохло.

Комары измучили нас. Мои руки и лицо распухли от укусов. Я остановился, чтобы взглянуть на Викки. В какое месиво она превратилась! Единственное, что я мог узнать в ее опухшем лице, были бесстрашные фиалковые глаза.

– Почему ты остановился? – прохрипела она.

– Хватит изображать железную женщину, – сказал я. – Нам нужно отдохнуть.

Она взглянула на меня, потом ее лицо сморщилось, она упала на колени в жидкую грязь, прижала к глазам изуродованные укусами грязные ладони и начала всхлипывать. Спрятав сумку и оружие в кустах, я присел рядом и обнял ее. Она прижалась ко мне, и я держал ее осторожно, словно ребенка.

Мы оставались в таком положении несколько минут, в течение которых москиты нещадно атаковали нас, затем она перестала хныкать и оттолкнула меня.

– Я уже в порядке. – Ее голос звучал вполне уверенно. – Извини за излишнюю театральность. Давай поедим.

– У тебя действительно есть характер, – ответил я, раскрывая сумку.

– Ты так думаешь? – Она разглядывала красные шишки на своих руках. – Если я сейчас выгляжу так же, как ты, я, должно быть, похожа на смерть.

Я усмехнулся:

“Ты останешься женщиной в любом обличье.

Я открыл две банки с фасолью и гуляшом. Мы уминали эту смесь пластиковыми ложечками, которые были прикреплены к банкам.

– Ты вытащишь меня отсюда, Джек? – спросила она вдруг.

– Я попробую.

– Ты не боишься вернуться?

– Я не думал об этом. Пока что я собираюсь выбраться отсюда.

Она окинула меня испытующим взглядом:

– И ты откажешься от трех миллионов долларов?

– От миллиона – мы договаривались разделить деньги на троих.

– Это не беспокоит тебя?

Я пожал плечами:

– Странная штука получается. Сначала я, конечно, мечтал о таких деньгах, но потом подумал хорошенько и понял, что не знаю, что с ними делать. Я вспомнил, как ты говорила о том, что большие деньги приносят большую скуку. Я не хочу этого.

– Ты бы продолжил работать на моего мужа, если бы тебе представился такой шанс?

– Он мне не представится.

– Нет, представится. Я думала об этом. Я могу сказать, что мы упали в море и, кроме нас, никто не выжил. Мы уцепились за обломки самолета, и ты вытащил меня на берег. Лейн поверит, особенно если услышит этот рассказ от меня, и сделает для тебя все что угодно.

Я вытаращил глаза:

– Ты станешь лгать ради меня?

Она кивнула:

– Да. Ты – первый мужчина, который обращался со мной так, как следует обращаться с женщиной. Ты много значишь для меня.

Я попробовал трезво обдумать все это, но моя голова раскалывалась от боли. То, что предлагала Викки, казалось решением всех проблем – это был единственный выход. Вместо того чтобы угодить в тюрьму за воздушное пиратство, я мог бы по-прежнему работать на «Эссекс энтер-прайзис», получая за это тридцать тысяч в год плюс Викки.

– Я вытащу тебя отсюда, – заговорил я, – я…

Мы оба услышали шум приближающегося вертолета.

– Не двигайся! – Я осторожно заглянул в просвет между кронами. Густая тропическая листва надежно скрывала подлесок, и я был вполне уверен, что нас не заметят с воздуха.

Спустя несколько минут вертолет прошел прямо у нас над головами. Он был грязно-зеленого цвета и имел на борту мексиканские опознавательные знаки. Исчез он так же быстро, как и появился.

– Они ищут обломки, – сказал я и поспешно поднялся. – Я думаю, сейчас мы оторвались от них миль на двенадцать – слишком мало, чтобы чувствовать себя в безопасности. Как только они узнают, что меня нет на борту, устроят облаву. Пошли!

Протянув руку, я взял Викки за запястье и помог встать. Вскрикнув от боли, она повалилась на меня.

– Боже! Мои ноги! – выдохнула она. – Я не смогу идти.

– Я понесу тебя, если придется, но нам нужно идти.

Оттолкнувшись от меня, она сделала четыре мучительных шага, остановилась и побледнела:

– Все в порядке – я смогу.

– Хорошая девочка.

– Иди к черту!

Я подхватил сумку, забросил на плечо пулемет, и мы двинулись в джунгли. Я шел медленно, не забывая о ней, и все время оборачивался. Она с трудом хромала за мной, морщась и шипя от боли, москиты тучами кружились над ней. Но она не сдавалась.

Мы брели так еще час с лишним, затем джунгли перед нами начали расступаться.

– Привал, – скомандовал я. – Жди здесь. Кажется, рядом дорога. Похоже, мы выбрались из джунглей.

Она в изнеможении опустилась на колени. Я поставил сумку рядом с ней.

– Я сейчас вернусь.

Викки уже не могла говорить. Она так и осталась сидеть там, положив голову на руки.

Я стремительно бросился вперед и через три или четыре минуты вышел из джунглей. Я был прав: передо мной оказалась широкая грязная дорога. Пока я стоял, раздумывая, вдали послышался звук приближавшегося грузовика. Я шагнул назад, под тень деревьев.

Показался ржавый, разбитый грузовик, выплевывавший облака темного дыма, за рулем сидел молодой мексиканец. Объехав колдобину, он исчез за поворотом. Я подумал, что с некоторой долей удачи мы сможем добраться отсюда до побережья. Компас подсказал мне, что дорога вела прямо к морю – возможно, в Прогресо.

Я быстро вернулся к тому месту, где оставил Викки.

Вмятина, оставшаяся от сумки, подсказала мне, что я не ошибся, но Викки пропала.

Пока я стоял там, облепленный тучами москитов, мысли мои вернулись во вьетнамское прошлое. Я вспомнил огромного, мощно сложенного старшего сержанта, преподававшего нам уроки джунглей.

«Каждый лист, каждая веточка, каждая пядь земли может поведать целую историю, если вы знаете, что искать, – говорил он. – Так ищите. Ищите следы, которые оставляют люди. Если вы будете достаточно внимательны, вы найдете их».

Я нашел следы коленей Викки, отпечатавшиеся в грязи. Так я и оставил ее: на коленях и почти без сознания. Потом я заметил отпечаток голой ступни, еще один, потом еще два – огромные, выгнутые следы вели к тому месту, где осталась Викки, и, развернувшись, уводили обратно в джунгли.

Я снял пулемет с плеча и бесшумно ринулся вперед. Мокрая, размягченная дождем земля оказалась хорошим помощником – идти по следу не составляло никакого труда. Здесь были двое, один из них нес Викки – я безошибочно понял это, поскольку его ноги под тяжестью ноши увязали в земле заметно глубже. Я двигался быстро и уже через десять минут услышал их. Они довольно ловко пробирались сквозь заросли, и я ускорил шаг. Я уже не боялся, что они услышат меня, – с оружием в руках я чувствовал себя в состоянии побеседовать с ними. Наконец я сорвался на бег и вскоре увидел их – двух юкатанских индейцев. Тот, что шел впереди, нес Викки, перебросив ее через плечо, словно мешок. Другой шустро шагал за ним.

Они услышали меня. Тот, что шел налегке, резко развернулся. В его руке сверкнул топор, губы раздвинулись в страшном оскале, и он бросился на меня.

Я наградил его короткой очередью из «томпсона», и его грудь тут же превратилась в кровавое месиво. Второй индеец бросил Викки, повернулся, и, когда его рука потянулась к ножу, я прострелил ему голову.

Подойдя к Викки и повернув ее лицом к свету, я увидел, что она была без сознания. Аккуратно взяв ее на руки, я закинул на плечо ремень пулемета и начал длинный, адский путь назад, к грязной дороге.

Через несколько минут я снова услышал над головой стрекотание вертолета. Замерев под деревом, я дождался, когда он пролетит, и двинулся дальше.

Задыхаясь, с выпрыгивающим из груди сердцем, я все-таки добрался до дороги и осторожно опустил свою ношу на землю. Она открыла глаза.

– Все хорошо, – сказал я. – Мы выиграли.

Она бессмысленно посмотрела на меня, и ее глаза закрылись. Я сел рядом на обочине дороги и стал ждать, держа пулемет под рукой.

Через полчаса где-то вдалеке заревел грузовик. Я поднялся и выглянул из-за кустов. Вскоре он вынырнул из-за поворота; за рулем сидел толстый мексиканец. Грузовик громыхал по разбитой дороге, поднимая за собой клубы красной пыли.

Я выступил из тени и помахал водителю. Едва увидев меня, он ударил по педали газа. Если бы я не отскочил в сторону, он превратил бы меня в лепешку.

Я выругался вслед удалявшемуся облаку пыли, но винить водителя не стал. Учитывая мой вид, он имел все основания для того, чтобы не останавливаться.

Вернувшись в джунгли, я нашел длинную толстую корягу, вытащил ее на дорогу и положил поперек: она перегородила путь на три четверти. Следующей машине придется остановиться.

Я вернулся к Викки. Она уже пришла в себя и сидела, ошеломленно глядя по сторонам.

– Ты в порядке? – спросил я, склоняясь над ней.

– Что произошло? Я, должно быть, потеряла сознание…

Как я понял, она напрочь забыла, что была в руках у индейцев. Рассказывать было некогда.

– Я перегородил дорогу. Следующий водитель вынужден будет остановиться. Надеюсь, он куда-нибудь нас довезет.

– Интересно будет посмотреть на его лицо, когда он увидит нас. – Викки выдавила жалкую улыбку. – Помоги мне встать.

– Сиди здесь и отдыхай.

– Ты настоящий мужчина, – тихо проговорила она. – Я бы не выжила без тебя.

Я насторожился и приложил палец к губам:

– Слышишь? Едет. – Я быстро поставил ее на ноги. – Можешь стоять?

– Да. – Она оттолкнула меня и захромала к дороге.

Грузовик приближался на хорошей скорости. Шофер, заметив мою баррикаду, ударил по тормозам так, что покрышки едва не задымились.

Из кабины вылез стройный человек средних лет, одетый в грязно-белые штаны и такую же рубаху. За спиной болталось изодранное сомбреро.

Когда он начал оттаскивать корягу, я хотел двинуться вперед, но Викки остановила меня.

– Я поговорю с ним. Не показывай ему оружие.

И не успел я возразить, как она вывалилась из кустов на дорогу. Мексиканец вылупился на нее, а она тем временем начала шустро болтать по-испански – тогда я понял, почему она вызвалась пойти вместо меня.

Он молча слушал, потом кивнул и под конец улыбнулся. Викки повернулась и позвала меня.

Поколебавшись мгновение, я отбросил «томпсон» и вышел на дорогу. Мексиканец поглядел на меня, кивнул, поглядел на Викки, словно ожидая подтверждения, и снова взялся за корягу.

– Я сказала ему, что мы заблудились в джунглях, – быстро проговорила Викки. – Он едет в Сисал и согласился нас подбросить.

Я помог ему расчистить дорогу, затем все мы залезли в кабину. Викки села рядом с ним и, пока мы были в пути, без умолку щебетала по-испански.

Минут через двадцать над нашими головами снова прошел вертолет, и я пожалел о том, что выбросил «томпсон», но мексиканец при виде оружия перепугался бы до смерти. Вертолет скрылся из виду.

Викки повернулась ко мне:

– Он владеет кофейной плантацией, – сообщила она. – Мы едем туда. Там есть телефон.

Я откинулся на спинку сиденья и смотрел, как извивается передо мной нескончаемая пыльная дорога. Мексиканец взглянул на меня через плечо, осклабился и, тыча себя в грудь, доложил, что его зовут Педро, после чего продолжил беседовать с Викки.

Я поражался, как у нее хватает сил разговаривать на чужом языке, когда она едва ли встала бы на ноги без посторонней помощи. У нее словно открылось второе дыхание, и Педро был просто очарован.

Еще через двадцать минут грузовик свернул с дороги и запрыгал по колее, проходившей вдоль кофейных плантаций. Педро подрулил к длинному узкому зданию с дощатой кровлей. На плантациях трудилась толпа индейцев. Плоская площадка перед домом вся была усеяна сырыми кофейными зернами. Двое индейцев с граблями суетились по периметру.

Из дома выплыла толстая мексиканка.

– Мария! – окликнул ее Педро и, двинувшись к ней, разразился потоком слов на своем языке.

Я хотел помочь Викки выйти из кабины грузовика, но вместо этого мне пришлось вынести ее оттуда. Едва коснувшись ногами земли, она пронзительно вскрикнула, и я снова подхватил ее на руки. Толстуха бросилась к нам, заохала и запричитала. Педро показал мне на дом, и я потащил туда Викки. Следуя за ним, я внес ее в маленькую, чистую комнату и положил на кровать.

Мария вытолкала меня в коридор и закрыла дверь, а улыбающийся Педро поманил за собой в соседнее помещение. Я показал знаками, что хотел бы вымыться. Кивнув, он отправил меня в примитивную ванную комнату.

Я дважды наполнял ванну и спускал грязь, потом, лежа в чистой, прохладной воде, задумался о своем ближайшем будущем.

Если Викки сумеет придать необходимую убедительность всей истории о том, как мы упали в море, как я спас ее и как самолет исчез навсегда, то мне ничего не грозит. Но сможет ли она сделать это?

Начнется расследование, газетные ищейки набросятся на нас – давление будет ужасающее. И все же, поразмышляв немного, я решил, что Викки сумеет справиться со всем этим – конечно, не без помощи Лейна Эссекса.

Теперь Орцозо. Он не сможет заявить на меня в полицию, не выдав своей революционной деятельности, а полтора миллиона долларов, которые переведены на счет службы авиаперевозок «Голубая лента», я смогу ему вернуть и тем самым окончательно выведу себя из-под удара.

О ком еще стоит подумать? Кендрик? Если он сдаст меня, я сдам его. Уэс Джексон? С поддержкой Викки Джексона можно смело вычеркивать из этого списка.

Единственным слабым местом во всей этой истории была байка о катастрофе над морем. После того что Гарри устроил в эфире, нам придется всех убеждать, будто самолет утонул. Но что, если обломки в джунглях будут найдены? Я задумался над этим. Я не сомневался в том, что останки «Кондора» валяются милях в двадцати, не больше, от логова Орцозо. Если в этом головорезе есть хоть немного здравого смысла, он отыщет место катастрофы и уничтожит все, что осталось от самолета. Но на это приходилось только надеяться.

Выбравшись наконец из ванны и начав вытираться, я окончательно убедил себя, что мое будущее выглядит не так уж плохо. Тридцать тысяч в год, хорошая работа плюс Викки… Да, совсем неплохо.

Но все зависело от нее.

Я должен был знать наверняка, что она справится и с этим. Как только она доберется до телефона, все силовые возможности Лейна Эссекса будут приведены в действие.

Так и случилось. Через три часа вертолет доставил нас в аэропорт Мериды. Еще полчаса, и самолет Эссекса уже был там, готовый вернуть нас в Парадиз-Сити. За штурвалом сидел откормленный улыбчивый человек, доложивший мне, что его зовут Хеннесси и что он – новый пилот Эссекса. Я вспомнил слова бедного Ольсона о том, что пилоты нынче идут по центу за дюжину.

Ищейки из новостных программ, вооруженные телекамерами, кишмя кишели на поле, когда мы приземлялись. В аэропорту нас встречал Уэс Джексон плюс «скорая» плюс личный доктор, прибывший сюда, чтобы взять миссис Викторию Эссекс на попечение.

Так что Джексон достался мне.

– Вам, должно быть, требуется отдых, – произнес он, выставляя напоказ свои маленькие зубки и, очевидно, подразумевая под этим улыбку, – но перед тем как вы отправитесь отдыхать, я хочу задать вам несколько вопросов.

Я закатал грязные рукава и показал ему шишки, оставшиеся после укусов мексиканских кровопийцев.

– Кроме отдыха, мне еще нужна медицинская помощь. Вопросы могут подождать.

Мною занялся интерн. Он хотел уложить меня на носилки, но я отказался и прошел за ним к машине «Скорой помощи», оставив Джексона в одиночестве стоять на солнцепеке и пялиться мне вслед с видом акулы, бросившейся за чей-то сочной ножкой и промахнувшейся.

Меня доставили в клинику, основанную Эссексом. Там я попал в руки миловидной медсестры. Обрабатывая мои царапины и укусы, она мило щебетала, подобострастно заглядывая мне в глаза, и я просто чувствовал, как аура всемогущего Эссекса обволакивает меня. Будь я президентом Соединенных Штатов, и то не снискал бы к себе большего уважения.

Но это, конечно, был еще далеко не конец. Как только все укусы были обработаны надлежащим образом – некоторые из них загноились, и с ними пришлось повозиться, – как только я немного отдохнул, ко мне явился Уэс Джексон. Он не принес с собой ни спелого винограда, ни апельсинов, ни цветов, а привел вместо этого блеклого человечка, представленного мне в качестве Генри Лукаса, эксперта по авиатехнике из страховой компании, в которой был застрахован «Кондор».

У меня было достаточно времени, чтобы приготовиться к подобной встрече, и я не потратил его даром.