Текст книги "А что же случится со мной?"

Я посмотрел на часы: было без четверти три.

Усилием воли заставив себя подняться, я вышел из своих апартаментов и поехал к ней. Эту дорогу я не забуду до конца своих дней. Чем ближе я подбирался к домику в лесу, тем сильнее мне хотелось повернуть назад. Я уже видел ее в ярости, знал, на что она способна, и теперь вздрагивал при мысли о том, как она отреагирует, когда узнает, насколько увязла во всем этом.

Еще я думал о том, сколько лет мне придется провести за решеткой. Как минимум, пятнадцать. К тому времени, как меня выпустят, я превращусь в старую развалину. Впервые за день я вспомнил о своем отце. Это убьет его – я был уверен.

Я подрулил к домику, и Сэм, сияя белоснежной улыбкой, распахнул передо мной дверь.

Викки лежала на диване в гостиной, листая «Вог». Остановившись на пороге, я посмотрел на нее. Она отложила журнал и улыбнулась:

– Привет, Джек! Как это мило – ты приехал раньше, чем обещал. – Она похлопала по дивану: – Иди же сюда, поцелуй меня.

Я шагнул в гостиную, захлопнул дверь и привалился к ней спиной.

Викки заломила бровь:

– Ну же, Джек! Иди сюда. Ты что, обиделся? Я же не со зла – просто потеряла рассудок. Я схожу по тебе с ума. Ты все уладил?

– Можешь начинать снова сходить с ума, – сказал я и бросил ей конверт.

Фиалковые глаза снова холодно блеснули. Страстная, голодная улыбка исчезла с ее губ.

– Что это такое? – Она посмотрела на конверт, но не прикоснулась к нему. – Что это?

Я подошел к дивану, взял конверт, вынул из него пять фотографий и разложил их у нее на коленях.

Она взглянула на них, затем подняла каждую по отдельности и внимательно изучила. Наконец она добралась до той, где были мы с Сэмом. Она рассматривала ее дольше остальных, потом сложила их все вместе и протянула мне.

– Сколько?

Несмотря на то что ее лицо снова превратилось в каменную маску и побледнело, а глаза засверкали, она была фантастически спокойна. Я мог с уверенностью сказать об этом по тому, как ее грудь размеренно ходила под блузкой – сердце работало в обычном ритме.

– Сколько? – повторила она.

Это была потрясающая женщина. Она не стала тратить время на эмоции, и взрыв, которого я так боялся, не прогремел.

– Пятьсот тысяч долларов… Полмиллиона.

– А ты – дорогой любовник.

Я промолчал.

– Что ж, это еще не конец света. Сядь сюда. – Она указала на кресло рядом с диваном. – Расскажи поподробнее.

Я сел и пока рассказывал ей о Пам и Аулестрии, она неподвижно лежала, рассматривая свои ногти.

– Конечно, полмиллиона их не остановят, – проговорила она, словно обращаясь к самой себе. – Я заплачу им, и они снова вернутся: шантажисты всегда возвращаются. – Она подняла глаза и оценивающе посмотрела на меня: – Ты убил Эрскина. Можешь убить их?

– Да, но этим проблемы не решить. Аулестрия наверняка принял меры предосторожности.

Она кивнула:

– Альтернатива: я иду к мужу и говорю ему, что была дурой и теперь надеюсь на его доброту.

Мне снова показалось, что она разговаривает сама с собой.

– Так и сделай. – Я нервно напомнил ей о своем присутствии.

Она взглянула на меня:

– Ты маленький человек, так ведь, Джек? И думаешь теперь о том, что с тобой будет?

– Я хочу вытащить тебя из этой заварухи.

– Ты? – усмехнулась она. – Ну, это уже кое-что. У меня есть полмиллиона. Что ты предлагаешь? Заплатить им? Нет проблем, но повторяю: они придут снова.

Теперь уже была моя очередь таращить на нее глаза.

– Ты хочешь сказать, что можешь найти пятьсот тысяч долларов? – прохрипел я.

– Конечно. Это просто. Вопрос в том, должны ли мы делать это?

Мои мозги принялись за работу.

Если она сможет достать деньги и если эти двое удовлетворятся такой выручкой, то я чист. У меня даже будет возможность сохранить свою должность в «Эссекс энтерпрайзис».

– Это решение, – ответил я, стараясь не выдать своего восторга.

– Значит, так тому и быть. Да… как ты выразился, это решение. – Викки затушила окурок. – Что ж, тогда заплатим им. – Она окинула меня взглядом. – На встречу с ними пойдешь ты – мне нельзя… Значит, ты думаешь, мы можем доверять им?

Я-то, конечно, так не думал, но не собирался говорить об этом. Я был слишком решительно настроен отвести от себя опасность.

– Получив такие деньжищи, они обалдеют от счастья и больше тебя никогда не побеспокоят – не станут рисковать, – стараясь говорить убедительно, заверил я ее. – Господи! Полмиллиона!

– Они в «Хилтоне», так ты сказал? Свяжись с ними. Давай покончим с этим.

– Ты серьезно, Викки? Ты согласна заплатить им?

– Да. Лейн вышвырнул десять миллионов на один самолет, теперь собирается строить другой, – пожала она плечами. – В конце концов, что такое полмиллиона долларов?

Не давая ей шанса передумать, я позвонил в «Хилтон» и спросил мистера Аулестрию. После паузы в трубке прозвучал мужской голос:

– Аулестрия слушает.

– Это Крейн. Я согласен. Когда встретимся?

– Завтра в одиннадцать. Здесь, – ответил Аулестрия и повесил трубку.

– Завтра в «Хилтоне» в одиннадцать, – передал я Викки.

– Мне нужно два дня, чтобы собрать деньги. Узнай, как он хочет получить их. – Ее фиалковые глаза были совершенно непроницаемы. – Теперь уходи. Я должна поговорить со своим брокером. – И тут она щелкнула пальцами. – Иди домой.

У меня всегда было предчувствие, что рано или поздно это случится – она станет общаться со мной на уровне щелчков пальцами, как общалась с другими своими рабами, но сейчас я не придал этому большого значения. Я был слишком благодарен ей за то, что все обошлось без бешеных сцен, что она согласилась заплатить и что мое светлое будущее не потемнело из-за такой чепухи.

– Я все узнаю, – пообещал я и двинулся к двери.

Она уже взялась за телефон и даже не посмотрела в мою сторону, так что я просто вышел на улицу, забрал из гаража «кадиллак», о котором позаботился Сэм, и поехал к себе.

Я не сомневался, что Аулестрия, получив деньги, снова прижмет ее. Но, в конце концов, она так баснословно богата, что может себе это позволить.

Да… мое будущее снова просветлело.

На следующее утро я прибыл в «Хилтон» за несколько минут до одиннадцати. Пока я спрашивал у портье, где найти мистера Аулестрию, в фойе вошел человек, проходя мимо, толкнул меня и сразу же извинился. Я тогда подумал, что от таких безглазых придурков, без конца налетающих на нормальных людей, деваться некуда, и сразу забыл о нем, но позже не раз вспоминал этот инцидент.

Аулестрия встретил меня в большой комнате с двуспальной кроватью и обычными хилтонскими штучками. Пам сидела у окна. Она не обернулась, когда Аулестрия впустил меня в номер.

– А, мистер Крейн, – сказал он, улыбаясь своей змеиной улыбкой. – Рад снова видеть вас. – Он торопливо притворил дверь. – Так она согласна заплатить?

– Именно так.

– Как мудро с ее стороны. У нее есть пятьсот тысяч долларов?

– Да

– Что ж… это несколько неожиданно. Я, признаться, ждал, что она начнет торговаться. Однако это радует. Я хочу получить деньги в чеках на предъявителя.

– Это можно устроить. Мне нужны все фотографии, все негативы и подтверждение того, что этот дружеский обмен прекратит наши отношения.

– Вы, безусловно, получите фотографии и негативы, а вот подтверждения я предоставить вам не смогу.

– Это означает, что вы явитесь снова?

– Мистер Крейн! Уверяю вас: мы будем полностью удовлетворены полумиллионом долларов. Правда, Пам?

Она ответила, не оборачиваясь:

– Как ты, так и я, Хуан.

– Ну вот видите, мистер Крейн? Когда деньги будут готовы?

– Послезавтра.

– Отлично, но не позднее. Принесите чеки сюда к десяти утра. Не опаздывайте. Нам нужно успеть на самолет.

Он проводил меня до двери.

– Какой вы везучий человек, мистер Крейн.

Я оглянулся.

– Вы так считаете?

– А вы – нет? – И он поклонился на прощанье.

Я вернулся в свои апартаменты и позвонил Викки.

– Чеки? – Пауза. – Хорошо. Сэм принесет их тебе завтра вечером. – И она дала отбой.

Положив трубку, я уставился в открытое окно. Что-то было не так во всем, что происходило со мной за последние дни, и это начинало меня беспокоить. Я ждал от этой женщины дикого выплеска ярости – этого не произошло. Я был готов поспорить, что она не расстанется с полумиллионом долларов, но она кротко согласилась на это. Единственное, в чем я не ошибся, это в том, что она таки начала щелкать мне пальцами.

Я пытался убедить себя, что, заплатив пятьсот тысяч, она отделается малой кровью. Как и муж, она была богата до безобразия, и подобная сумма для нее – все равно что сотня долларов для меня. И все же что-то не совпадало. Слишком уж странно она себя вела. И пока я сидел так, любуясь закатом, края моего светлого будущего снова начали потихоньку темнеть.

Поев, я побродил по городу, потом вернулся и лег в постель, но заснуть так и не смог. К двум часам я был уже не в силах бороться с мрачными мыслями. Три таблетки снотворного принесли долгожданное забытье.

Я проспал до полудня. Остаток дня казался бесконечным. Я не знал, что мне с собой делать. Подумав о Викки, я вдруг страстно захотел ее близости, но знал, что с этим покончено. Щелчок пальцами и равнодушие в фиалковых глазах объяснили мне это яснее ясного.

Спустившись в бар, я заказал двойной скотч и сандвич с курицей, поел без аппетита и поехал на побережье. Безмозглые куколки присутствовали там в изобилии, но они меня больше не интересовали. Сидя в машине, я до самого заката смотрел на море, и все это время тревожные мысли не оставляли меня ни на минуту. Вернувшись домой, я включил телевизор и пару часов тупо таращился на экран.

Следующий день стал точной копией предыдущего. Я изо всех сил старался успокоиться. Завтра мы покончим с Аулестрией, твердил я себе. Еще через день я явлюсь к Уэсу Джексону и приступлю к исполнению своих обязанностей. Я был уверен, что, как только начну работать, все мои проблемы исчезнут сами собой. Я попытался задуматься над тем, что должен буду сделать в первую очередь, вступив на должность управляющего аэродромом, и даже набросал примерный план действий в блокноте, но это не помогло.

Около семи в дверь позвонили. Я впустил Сэма. Он протянул мне толстый конверт.

– Как она, Сэм? – спросил я.

– Она в порядке, мистер Крейн. Она всегда в порядке… Я зашел попрощаться. Мне надо ехать.

– Что ты хочешь сказать?

Он грустно улыбнулся:

– Миссис Эссекс больше не нуждается в моих услугах.

– Ты имеешь в виду, что она указала тебе на дверь?

– Именно так, мистер Крейн.

– И что же ты собираешься делать? – Я был потрясен.

– Перебьюсь как-нибудь. У меня есть сбережения. Поеду домой.

– Ты хочешь сказать, что она выбросила тебя… да?

– Иногда такое случается. Она – сложная леди. Если положение вещей совпадает с ее настроением, все хорошо. Но настроение у нее меняется слишком часто.

– Прости меня, Сэм. Это ведь я виноват, да?

Его симпатичное, добродушное лицо расплылось в жалкой улыбке:

– Если бы это были не вы, нашелся бы кто-нибудь другой. – Он вытер ладонь о брюки и протянул ее мне. – Ну, всего доброго, мистер Крейн, рад был познакомиться с вами.

Мы пожали друг другу руки, и он ушел.

Может ли это случиться и со мной? – думал я. Когда все будет позади и Аулестрия исчезнет из моей жизни, мне тоже покажут на дверь? Я плюхнулся в кресло.

Да. Это писано черным по белому. Меня отправят в отставку, так же как и Сэма. Мне придется уйти – в этом можно не сомневаться.

Я взглянул на конверт, который все еще держал в руке, и разорвал его. Там были пять банковских чеков на предъявителя, по сто тысяч долларов каждый. Я мог сесть в «кадиллак» и смыться. Чеки можно было обналичить в любой момент. Я мог, но не собирался делать этого.

Я остался на месте и задумался. Мои перспективы рушились к чертям. Что же со мной будет?

Вдруг я почувствовал, что мне не хватает домашнего уюта и простой ласки, а на целом свете был лишь один человек, который мог дать мне это.

Мой старик снял трубку.

– Вот это сюрприз. – Его голос звучал устало. – Как ты, Джек?

– Хорошо. Просто подумал о тебе. С работой что-то не сладилось. Тот гараж все еще продается?

– Возможно. Не знаю. Но я спрошу. Ты правда хочешь вернуться, Джек?

– Может быть. Все равно спроси – на всякий случай. – У меня в банке лежали двадцать тысяч Эссекса. Я не стану обузой своему старику. – Как там твой сад?

– Чудесно. Розы никогда еще не были так хороши… Джек… – Я слышал, как участилось его дыхание. Усталость исчезла из его голоса. – Ты едешь домой?

– Может быть, папа. Я скажу точно через некоторое время. Да… Наверное, я вернусь.

– Хорошо, сынок. Рад слышать.

– Не буду больше отрывать тебя от дел. Пока, папа. – И я нажал на рычажок.

Снотворное мне в ту ночь не понадобилось.

Когда на следующий день я садился в «кадиллак», мне пришло в голову, что я, может быть, в последний раз пользуюсь им. Это была отличная машина, и я с легкой грустью запустил двигатель. Вскоре я притормозил возле «Хилтона». Где-то вдалеке церковь отбивала часы. Сжимая конверт с чеками, я поднялся по ступенькам и вошел в солидное фойе. В лифте я подумал, что еще несколько минут, и все будет кончено.

Пройдя по коридору, я постучался в дверь Аулестрии. Она немедленно распахнулась, и мексиканец посторонился, пропуская меня. Шагнув в коридор, он посмотрел по сторонам и вернулся в номер.

Пам стояла возле окна. На ней был легкий пыльник, рядом стояли два дорогих на вид чемодана.

– Вы принесли чеки, мистер Крейн? – спросил Аулестрия.

– Принес. – Достав бумажки из конверта, я помахал ими у него перед носом. Не пытаясь взять их из моих рук, он только посмотрел на них и кивнул.

– Превосходно. – Он достал из кармана пакет. – Вот фотографии и негативы. Возьмите их, а я возьму чеки.

Мы поменялись. Я проверил содержимое пакета и поинтересовался:

– Сколько копий вы оставили на будущее?

– Мистер Крейн… пожалуйста, не нужно задавать глупых вопросов. Вы можете полностью доверять мне, – улыбнулся он. – Нет никаких копий. Даю вам слово. Миссис Эссекс может спать спокойно.

– Вы пожалеете, если снова попытаетесь обратиться к ней, – сказал я. – Впрочем, это уже не мое дело.

– Все будет по-честному, мистер Крейн.

– Я просто предупредил вас. На всякий случай. – Развернувшись, я вышел из номера и на лифте спустился в фойе.

Я засовывал пакет с фотографиями в нагрудный карман, когда услышал за спиной вежливый голос:

– Я возьму их, Крейн.

Я обернулся, и мое сердце подпрыгнуло: прямо передо мной стоял Уэс Джексон, демонстрируя мне свою акулью улыбку. Он протянул пухлую руку:

– Я представляю миссис Эссекс. Она попросила меня забрать у вас эти фотографии.

– Она получит их, но от меня.

– Она предвидела вашу реакцию. – Он подал мне сложенный пополам лист бумаги. – Вот подтверждение. – Пронзительный взгляд его маленьких глазок буравил мое лицо. – Она больше не хочет вас видеть.

Я развернул листок.

«Джеку Крейну.

Передайте фотографии мистеру Джексону. С этого момента вы больше не заняты в «Эссекс энтерпрайзис».

Лейн Эссекс».

Я взглянул на подпись, потом на Джексона.

– Так она рассказала ему?

– Естественно. Никто еще не преуспел в шантажировании Эссексов. Никто и не преуспеет. Отдайте мне фотографии и негативы.

Я протянул ему пакет.

– Спасибо. А теперь, Крейн, присядем на минутку. Давайте вместе подведем итог этой печальной драме. Вам будет интересно. – Он положил пухлую ладонь мне на плечо и подтолкнул к двум креслам напротив лифтов. Сев, он посмотрел на фотографии, затем убрал их в карман.

Я опустился рядом.

«С этого момента вы больше не заняты в «Эссекс энтерпрайзис»…

Я предвидел такое развитие событий, но все равно это потрясло меня.

– Вы немедленно оставите Парадиз-Сити, – заговорил Джексон. – С вашей стороны будет мудрым решением никогда больше не появляться в этом городе. Можете считать, что вам повезло. Рассматривая ваш случай, мистер Эссекс принял во внимание, что вы спасли жизнь миссис Эссекс. Это сыграло в вашу пользу. Я уверен, что вы будете достаточно благоразумны и никогда никому не станете рассказывать о том, что произошло. Могу сообщить вам, что мы получили за «Кондор» страховую сумму и тем самым оградили себя от любых попыток шантажа. Что касается последней фотографии, она ничего не значит.

– Они смоются с полумиллионом долларов, – напомнил я злорадно.

Джексон улыбнулся, то есть оскалился, как сытая, довольная собой акула:

– Никто никуда не смоется, если связался с мистером Эссексом. – Он вытянул свои длинные толстые ноги. – Ага! Взгляните, Крейн. Это заинтересует вас.

Двери одного из лифтов раздвинулись. Пам и Аулестрия вышли в фойе. За ними шествовали двое откормленных мужчин с широкими надписями на лбах, гласившими, что перед нами копы.

Аулестрия был на взводе. Пам, казалось, вот-вот лопнет от злости. Их вытолкали из отеля и усадили в машину.

Третий коп вышел из другого лифта, неся два чемодана, которые я видел в комнате Аулестрии. Поставив их на пол, он подошел к Джексону и бросил ему на колени конверт с чеками.

– Все чисто. – Подняв чемоданы, он продолжил свой путь на улицу и сел в ту же машину, после чего та стремительно унеслась.

– Теперь вы видите, как работает наша организация, – самодовольно заулыбался Джексон. – Эти трое – бывшие офицеры полиции. Они препроводят наших неудавшихся шантажистов на самолет до Мериды. Это чартерный рейс, и полетят они в одиночестве. А в Мериде их ожидает весьма недружелюбный прием. Мне не нужно говорить вам, что мистер Орцозо весьма недоволен – Аулестрия неразумно прикарманил фонды, принадлежащие его партии. Они знают, как поступить с этим человеком и с его подружкой. Аулестрия находится под впечатлением, что люди, сопровождающие его, состоят в полиции Сити. Каждое слово, которое было сказано между вами, зафиксировано на пленку, и они представили эту пленку ему. Он уверен, что теперь его будут судить по закону за шантаж. И пока он не окажется на борту самолета, будет пребывать в состоянии счастливого неведения относительно происходящего, а когда все прояснится, будет уже слишком поздно. – Я полюбовался очередной акульей улыбкой. – Ну до чего же глупый парень, прямо как вы, Крейн. Возможно, вы не заметили, что по моему указанию вам подбросили «жучок», когда вы торчали здесь, в фойе, спрашивая, как найти Аулестрию. Вы можете вернуть его мне. Он в правом кармане вашего пиджака.

Пораженный, я полез в карман и обнаружил там черный предмет размером с таблетку. Тогда-то я и вспомнил о человеке, споткнувшемся за моей спиной.

Отдавая Джексону его устройство, я все же не вытерпел и поинтересовался:

– А что же будет со мной?

– Ничего. – Он уже поднялся и теперь высокомерно смотрел на меня. – Никогда и ничего не будет. – И он вышел из здания, оставив меня глядеть ему вслед.

Возможно, он ошибся. Никогда – довольно большой срок.

Я остался сидеть в фойе «Хилтона», думая о своем старике, провинциальном городишке и гараже, который, быть может, все еще продается.

Внезапно, впервые за долгое время, я ощутил в себе спокойную уверенность.

В конце концов, Генри Форд тоже с чего-то начинал, верно?