Текст книги "А что же случится со мной?"

Я подъехал к заветному домику около полудня. Я не знал, ждет ли меня там уже миссис Эссекс. Мне почему-то трудно было называть ее Викторией, даже про себя… или Викки. В ней было что-то такое, что убивало мысль о фамильярном обращении, несмотря на то что я отшлепал ее по заднице и занимался с ней любовью. Она была необыкновенная женщина.

Я притормозил возле домика и вылез из машины. В этот момент входная дверь отворилась, и на пороге вырос негр-слуга, одаривший меня радостным оскалом.

Увидев его, я остолбенел и пялился на него, замерев на месте, а он шел ко мне навстречу. Негр был стройный, высокий, с приплюснутым носом и блестящими черными глазами. На нем были белый пиджак и зеленые брюки, длинные ноги обуты в зеленые сандалии.

– Здравствуйте, мистер Крейн.

– Привет!

«Какого черта все это значит?» – лихорадочно думал я.

– Миссис Эссекс приедет сюда не раньше трех, мистер Крейн.

– А… вот как… – с трудом выдавил я.

– Я отнесу вашу сумку в дом. – Он снова оскалился. – Меня зовут Сэм Вашингтон Джонс. А вы зовите меня просто Сэм, о’кей?

– О’кей.

– Я покажу вам вашу комнату, мистер Крейн. – Он открыл багажник, подхватил мою дорожную сумку и повел меня в домик. Остановившись у первой двери, кивнул на нее и пояснил: – Это спальня миссис Эссекс. – Потом пошел дальше по коридору и открыл другую дверь. – А это ваша комната, мистер Крейн.

– Спасибо.

– Позвольте, я распакую ваши вещи?

– Я сам.

Он положил мою сумку на кровать.

– Обед будет подан через полчаса. Позвольте принести вам что-нибудь выпить, мистер Крейн?

– Виски со льдом, пожалуйста.

Я стоял посреди комнаты минуту или около того. Потом я сказал себе: естественно, кто-то должен ей прислуживать. Она не такая женщина, чтобы самой готовить, убирать постель, подметать пол. Мне стало интересно, каким образом она соблазнила этого симпатичного негра.

Я распаковал свои вещи, разложил в ванной туалетные принадлежности, принял душ и прошел в гостиную. Двойной виски с содовой и льдом стоял на маленьком столике. Я сел, выпил, закурил и стал ждать.

Через двадцать минут появился Сэм.

– Вы не против того, чтобы немного перекусить, мистер Крейн?

– Я никогда не против того, чтобы немного перекусить.

Он усмехнулся, вышел и через несколько минут вернулся, катя перед собой тележку с подносами. На закуску мне было подано целое блюдо королевских креветок. За ним последовал кебаб под соусом карри. На десерт был кофе с коньяком.

– Ты отлично готовишь, Сэм, – сказал я.

– Да, мадам любит вкусно поесть.

Я сидел, курил и наслаждался покоем. Около трех послышался шум мотора подъезжающей машины. Я встал и вышел из домика.

По дорожке к дому на всех парах несся «порше», а в нем сидела миссис Эссекс. Она помахала мне рукой и резко затормозила в нескольких шагах от меня.

Господи! Как она была хороша! На ней была пестрая рубашка, словно разукрашенная Пикассо, и белые слаксы в обтяжку, которые казались нарисованными на ногах.

– Потрясающе выглядишь, – выдохнул я.

Она посмотрела на меня исподлобья и улыбнулась.

– Правда? – Она подошла ко мне и обвила рукой мою руку. – Сэм позаботился о тебе?

– Да. Он превосходный повар.

Мы вошли в домик, она рухнула в кресло, сладко потянулась:

– Удивлен? – И улыбнулась, подняв на меня глаза.

– Еще как!

– Доволен?

– Не то слово!

Она засмеялась. Господи! Как же она была красива, просто чудо!

– Сейчас я как бы гощу в Нью-Йорке у своей сестры, – сказала она. – У нее такая же проблема, как и у меня, так что мы с ней прикрываем друг друга. – Она снова засмеялась. – Лейн слишком занят, чтобы уделять мне внимание. – Она посмотрела на меня, и глаза ее сверкнули. – Но ведь ты уделишь мне внимание, правда?

Я протянул к ней руки:

– Чего же мы ждем?

Следующие пять дней промелькнули как во сне. Мы с ней занимались любовью, вставали около десяти, завтракали – нам прислуживал Сэм, – потом ездили верхом в лесу. Она прекрасно смотрелась в седле. Я не сводил с нее глаз. Мы возвращались в домик, и Сэм подавал нам обед. После этого мы снова шли в постель, потом долго гуляли по лесу держась за руки. Она мало говорила. Казалось, ей достаточно того, что я нахожусь рядом, держу ее за руку и мы вместе идем по лесу. После захода солнца мы возвращались домой и опускали жалюзи на окнах. Мы смотрели телевизор, потягивая коктейли, потом Сэм кормил нас легким ужином, но этот легкий ужин неизменно представлял собой шедевр кулинарного искусства: филе омара, форель с миндалем, салат с яйцом и копченым лососем и так далее. Мы почти не разговаривали – вся эта заурядная болтовня была не для нас. Это было очень сексуально: она хотела меня так, как будто я был простым жеребцом, личных чувств между нами не было. Антураж был возбуждающим, еда, которую готовил Сэм, – исключительной, а сама хозяйка просто невыразимо прекрасной.

В наш последний вечер, накануне того дня, когда Берни должен был перегонять новый самолет, у нас состоялся особенный ужин. Мы начали с улиток, потом был жареный фазан со всевозможными вкусностями, и все это мы запивали «Латуром» 1959 года.

– Теперь я возвращаюсь к Лейну, – сказала она, когда мы допивали бренди. – Ну как, тебе понравилось?

– Мне… Все было просто великолепно – такого со мной еще никогда не случалось. А тебе понравилось?

– О-о-о!

Она встала, прошлась по большой гостиной, и я залюбовался чувственными движениями ее гибкого тела, наблюдая, как плавно покачиваются крепкие ягодицы, подрагивает высокая грудь.

– Ты в постели лучше, чем Лейн.

– Правда? – Я уставился на нее. – Это просто потому, что у меня есть время любить тебя, а у него нет.

– Женщина не может жить без любви. Если ей не повезло и она связала себя с мужчиной, который думает только о деньгах… – Она пожала плечами. – Деньги и бизнес отбирают у мужчин силы и время, а женщине нужно, чтобы о ней заботились.

Вошел Сэм с кофейником. Разливая свежий ароматный напиток по чашкам, он спросил:

– Упаковать ваши вещи, миссис Эссекс?

– Да, пожалуйста.

Значит, все закончилось. Эта женщина, которая так самозабвенно отдавалась мне, теперь стала для меня далекой, как мой отец. С завтрашнего дня они оба перестанут для меня существовать. Завтра я буду лететь на «Кондоре», и погибну для всего мира. Я никогда больше не увижу отца – с этим я уже смирился, но мне было больно думать, что я никогда уже не встречусь с этой женщиной, которая сейчас сидела рядом со мной, глядя мне в лицо своими чудесными фиалковыми глазами.

Когда Сэм вышел, она сказала:

– Джек, у меня было много мужчин. Всем женщинам нужно, чтобы рядом был мужчина, а Лейн… Я уже говорила – он слишком занят, чтобы заниматься мной, и к тому же слишком устает. Ты даже представить себе не можешь, как это ужасно для такой женщины, как я, – постоянно ждать, когда он вернется, а потом оказывается, что он валится с ног от усталости. Мужчины всегда думают только о себе. Он воображает, что я буду просто сидеть и ждать, когда он вернется домой в нормальном настроении. – Она похлопала меня по руке. – Это будет наша последняя безмятежная ночь вместе, Джек, но если мы будем осторожны, то у нас будут и другие ночи. – Она поднялась. – А сейчас пойдем в постель.

На следующее утро я смотрел, как она уезжает от меня в своем «порше». Она махнула мне на прощанье и скрылась из виду.

Сэм вышел из домика на яркий солнечный свет.

– Ваши вещи упакованы, мистер Крейн.

Я протянул ему двадцатидолларовую купюру.

– Нет, спасибо, – отказался он и улыбнулся: – Приятно было служить вам.

Я поехал на аэродром.

Около трех новый «Кондор» приземлился на взлетно-посадочную полосу. Я подъехал к нему на джипе и вышел как раз в тот момент, когда Берни и Эрскин ступили на гудроновое покрытие полосы.

– Вот это механизм, – присвистнул я, подходя к ним.

– Ты еще не все знаешь. Просто чудо техники, – сказал Берни.

– Все в порядке?

– Все просто отлично: летает как птица.

Мы посмотрели друг другу в глаза.

– А когда будут проводиться ночные испытания?

– Думаю, в субботу.

Таким образом, у нас было еще три дня.

– А ты уверен, что с ним все в порядке?

– Все идеально, – вступил в разговор Эрскин. – Прелесть, а не самолет.

– Сам посмотри, Джек, – сказал Берни. – Мне нужно оформить кое-какие бумаги, а потом позвонить мистеру Эссексу. Гарри тебе там все покажет. – Он сел в джип и уехал.

Мы с Гарри поднялись по трапу в салон. Там было все, что нужно крупному бизнесмену: шесть небольших спальных кабинок, роскошный отдельный кабинет самого Эссекса, длинная узкая комната для совещаний, которая могла вместить десять человек; маленький закуток для секретаря, оборудованный офисной техникой Ай-би-эм, бар, вернее, крошечный, шикарно отделанный ресторанный зал, а в хвосте самолета еще две, более скромно обставленные кабинки для команды.

– Тут, похоже, есть все, только плавательного бассейна не хватает, – сказал я после осмотра. – Даже жалко, что наш головорез выкинет всю эту роскошь и набьет самолет своими грязными кубинцами и оружием.

Гарри пожал плечами:

– Ну и черт с ним, пускай выкидывает – мне на это плевать с высокой колокольни, главное, чтобы нам деньги заплатили.

– Значит, в субботу вечером?

Он кивнул.

– Гарри, как тебе это чувство – что ты вроде как уже мертвый? – Я хлопнул парня по плечу. – Ты понимаешь, что никогда уже не сможешь вернуться в США?

– Да… Это было нелегкое решение, но иначе я никак не смог бы получить такую кучу денег.

– А что будешь делать дальше? Работать у Берни в его службе авиаперевозок?

Он покачал головой:

– Нет, это не по мне. Я лучше возьму свою долю и свалю куда-нибудь подальше. А ты сам что думаешь делать?

– Да то же самое. Еще не знаешь, куда поедешь?

– В Рио. У меня там есть знакомые. А ты?

– В Европу, наверное. Но сначала нужно получить деньги.

– Думаешь, с этим будут проблемы?

– Нет, вроде бы я все предусмотрел. – Я рассказал ему про то, как зарегистрировал на наше имя фирму, и про мой разговор с Кендриком. – Все должно пройти гладко.

Мы сели в джип и поехали к диспетчерскому пункту. Пока мы пили там пиво, пришел Берни. Он уже связался с Эссексом – позвонил в Париж – и сообщил ему, что испытательный ночной полет назначен на вечер субботы.

– Пойду-ка я навещу Кендрика, – сказал я. – Если операцию будем проводить в субботу вечером, к этому времени он уже должен успеть перевести деньги. А ты, Берни, пока загрузи на борт оружие и боеприпасы. У каждого должен быть автоматический пистолет. Что там еще у вас есть?

Берни посмотрел на Гарри:

– Ты знаешь наш арсенал.

– Там есть три «Джеп армалайтс» – это очень мощное оружие, и еще четыре «чикагских пианино».

– Хорошо, по одному на каждого. А как насчет гранат?

– Можно достать.

– Скажем, штук шесть.

Оба уставились на меня:

– Значит, ты все-таки думаешь, что там будет серьезная заварушка, Джек? – спросил Берни, и на лбу у него выступили крупные капли пота.

– Я просто хочу, чтобы в случае чего нам было чем отбиваться. Загрузи все на борт. – Я поднялся. – А я пойду поболтаю с Кендриком. Может, потом вместе поужинаем и еще раз все обсудим?

– Конечно, давай, – кивнул Берни. – Встретимся у меня в домике. Я закажу туда еду.

– Тогда в половине девятого. Всех устраивает?

– О’кей.

Я взял «бьюик» Берни и поехал в Парадиз-Сити. Три часа спустя я постучал в дверь домика Берни. Гарри уже был там, пил виски и поднялся, чтобы налить мне.

– Как все прошло? – спросил Берни. Вид у него был встревоженный, под глазами залегли тени.

Я сел и взял бокал, который протянул мне Гарри.

– В пятницу мы должны получить извещение из банка о переводе денег. Я сказал этому жирному ублюдку, что самолет не тронется с места, пока деньги не будут у нас на счете. – Я усмехнулся Берни: – Расслабься. Все в порядке. Все должно получиться.

Но как я мог знать заранее, что произойдет такое, о чем никто из нас даже подумать не мог?

Мне казалось, что все предусмотрено. Я потратил на это много сил, но всегда есть что-то, повторяю – что-то, что невозможно предусмотреть, потому что даже представить себе нельзя, что такое может случиться.

Глава 7

В пятницу после обеда я получил от Кендрика подтверждение о переводе задатка, заверив его в свою очередь, что птичка будет подана на блюдечке в воскресенье рано утром и что проблем никаких нет. Затем я отправил телеграмму Аулестрии, сообщив ему примерно то же самое.

После этого я вернулся на аэродром и прозвонился в Национальный банк Мексики. Поинтересовавшись у своего клерка, пришли ли деньги, я получил положительный ответ и бумагу о том, что они перечислены на счет службы авиаперевозок «Голубая лента». Я так и видел, как он подобострастно склоняет передо мной голову, говоря по телефону. Все новости я выложил Берни и Гарри.

– Теперь дело за вами – изловить и доставить птичку по назначению, – заключил я. – Со своей задачей я справился.

Весь вечер пятницы, с половины третьего до семи, мы все трое хлопотали над самолетом. Я поближе познакомился с двигателями, пока Берни и Гарри осваивались в кабине. Проблем не предвиделось. Субботнее утро мы провели в диспетчерской башне – Берни и Гарри регистрировали наше летное расписание. Моя команда немного помрачнела, когда я объявил им, что машина должна быть заправлена под завязку. Баки наполнялись под моим присмотром.

Вылет был назначен на двадцать тридцать – в этих краях быстро темнеет. После обеда мы предприняли небольшой испытательный полет до Майами и обратно. Машина вела себя превосходно. Гарри незаметно пронес на борт оружие. Одну из скорострельных винтовок «Арма-лайт АР-180» я до отказа набил пулями 0.223, не оставляющими после себя раненых, и спрятал в спальне Эссекса. Другая отправилась в одну из кают для прислуги. Пулемет Томпсона, известный также как «чикагское пианино», я отнес в кабину пилотов, а шесть гранат разместил в ящике у входа. Автоматические пистолеты мы решили оставить при себе. Напоследок я провел Берни и Гарри по всем тайникам, показав им, что где лежит.

– Возможно, ничего из этого добра нам не понадобится, – попытался я их ободрить, – но если возникнут проблемы, вы знаете, где что искать.

Я видел, что Берни все это не нравится – он выглядел бледным и беспрестанно потел. Гарри же только кивнул.

До вылета оставалось еще три часа. Сказав, что иду собирать вещи, я вернулся в свой домик. Хорошенько промочив горло и выкурив сигарету, я после некоторых раздумий позвонил своему старику. Я знал, что этот разговор станет для нас последним. Ожидая, пока сработает междугородняя связь, я почувствовал, что буду скучать по нему, и снова засомневался в правильности своих планов на будущее.

Он снял трубку не сразу.

– Я тут подстригаю лужайку, Джек, и едва расслышал звонок.

Я спросил, как он.

– Со мной все хорошо. Ты как?

– Порядок. – Я сказал ему, что вечером мы тестируем «Кондор».

– Это опасно?

Я выдавил беззаботный смешок:

– Нет, пап, обычное дело. У меня выдалась пара минуток, и я подумал о тебе. – Мне захотелось сказать ему что-нибудь такое, что он будет вспоминать потом. – Отличный вечер мы провели тогда вместе, правда? Надо будет повторить.

– Ты уверен, что этот ночной полет пройдет нормально?

– Конечно, пап. – Я помолчал немного и вздохнул: – Ну, мне нужно идти. Просто захотелось снова услышать твой голос. Береги себя.

– Сынок, у тебя правда все в порядке?

– Все отлично. Ну, еще увидимся, папа.

Я повесил трубку и остался сидеть, уставившись в стену напротив. Я понял, что этот звонок был ошибкой: теперь я знаю, что старик будет беспокоиться. Я давно не звонил ему, и этот неожиданный разговор должен был его озадачить. Ну по крайней мере, я в последний раз услышал его голос.

Я выпил еще, и мои мысли переключились на миссис Эссекс. У меня было желание услышать и ее голос, но я не решался – это будет опасный звонок. Я уже почти отказался от этой затеи, но, прогулявшись по комнате и снова смочив горло, подошел к телефону и набрал номер Эссексов. Я сказал себе, что если трубку снимет дворецкий, то просто нажму на рычажок. Но это была она.

– Привет! – сказал я.

– О… ты?

– Да. Можешь говорить?

– Он не вернется до четверга, так что могу.

Этот дивный голос! Я мгновенно представил себе ее роскошное тело и фиалковые глаза.

– Я скучал по тебе.

– Давай устроим что-нибудь вечером, Джек. – В ее голосе звучали требовательные нотки. – Джексон ведет жену на какое-то шоу – нам он не помешает. Давай встретимся где-нибудь.

– Не могу. Мы проводим ночные испытания «Кондора» в восемь тридцать. Я тоже лечу.

– О, черт! Я хочу тебя, Джек!

– Может быть, в воскресенье, вечером? – Как я желал теперь никогда не ввязываться в это дело, но прекрасно знал, что в воскресенье вечером буду на Юкатане.

– Ты никак не можешь пропустить этот полет?

– Никак. – И я страшно об этом жалел, потому что чувствовал, насколько решительно она была настроена. – Провернем это в воскресенье, а?

– Нет! Джексон будет рядом. И в понедельник тоже. Это должно произойти сегодня!

– Но это невозможно. Мне жаль. Я позвоню тебе. – Я положил трубку.

И это тоже была непростительная слабость. Почему я не могу держать свой глупый язык за зубами? Я посмотрел на часы – было чуть больше семи. Пока я бросал вещи в чемодан, телефон снова зазвонил. Побоявшись, что это опять миссис Эссекс, я не решился снять трубку, спустился в ресторан и подсел за столик к Берни и Гарри. Полковник выглядел плохо. Он едва притронулся к пище.

– Ты разговаривал с Пам? – спросил я.

– Она на пути в Мериду.

– С ней все в порядке?

Он промакнул потное лицо носовым платком.

– Думаю, да. Она, конечно, чертовски недовольна, но все уладится, когда мы снова будем вместе.

– О’кей. – Я решил сменить тему. – Что ты думаешь о ночной посадке в джунглях?

– Метеопрогноз хороший. Я не вижу никаких проблем.

Отодвинув тарелку, я взглянул на часы – было четверть девятого – и поднялся:

– Похоже, пора двигать.

– На всякий случай я набил холодильник на «Кондоре», – сообщил Гарри. – Мы можем проголодаться.

– Отличная мысль.

– Я не о том, что мы за час подохнем с голоду, – усмехнулся Гарри. – Если мы заблудимся, такой запас должен прибавить нам бодрости.

– Мы не заблудимся! – обозлился Берни. – Хватит хныкать!

Гарри лишь подмигнул мне. Мы вышли вслед за Берни в звездную ночь и забрались в джип.

Каждый из нас знал, что это наши последние шаги по американской земле. Это было весьма отрезвляющее чувство, и никто не проронил ни слова, пока Гарри вез нас к чернеющей в сумерках громаде «Кондора».

Команда ждала нас. Главный инженер, Томпсон, в знак приветствия поднял вверх большой палец, когда мы выходили из машины.

– Все в порядке, мистер Крейн, – сказал он с ухмылкой. Что-то хитрое промелькнуло во взгляде, который он задержал на мне, но Берни в этот момент дернул меня за рукав, буркнув «Идем!», я тут же забыл о Томпсоне.

Берни и Гарри прошли в кабину пилотов. Закрыв дверь салона, я присоединился к ним.

Полковник проделал все свои обычные стартовые манипуляции, затем связался по рации с диспетчером:

– О’кей, Фред?

– Лучше не бывает, Берни! Все небо – твое!

Через несколько минут, уже поднявшись в воздух, мы молча переглянулись.

– Три миллиона долларов, мы летим к вам! – пропел Гарри.

Постояв за их креслами, пока Берни не развернулся над морем, я прогулялся по переговорной, огляделся, потом вышел на кухню и заглянул в холодильник. Он действительно таил в себе неплохую коллекцию консервов. Пройдя по коридору, я вошел в одну из гостевых кают, где оставил свои вещи. Ближайшие сорок минут делать мне было нечего, но усталости я не чувствовал, растянулся на кровати, закурил и попытался не задумываться о своем будущем, хотя и не преуспел в этом. Я продолжал думать о том, что отказываюсь от хорошей работы, которая могла бы мне приносить тридцать тысяч в год, и бросаю миссис Эссекс. «Полтора миллиона долларов! Какого черта я буду делать с такими деньгами?» – спрашивал я себя. Мне придется начинать все с нуля. Конечно, неплохо мечтать о жизни в Европе, но я не знаю ни одного языка, кроме своего собственного. Мне придется забыть обо всем, к чему я привык, забыть о тех, к кому прикипел душой. Неужели деньги могут все это заменить? И зачем я ввязался в это дело? Впрочем, думать было уже поздно. Теперь уже все решено, и через сорок минут я буду мертв для своего отца, для миссис Эссекс и для всех остальных, кто знал меня на этом свете. Я переступаю черту, и возврата не будет.

Я выглянул из иллюминатора и полюбовался огнями Парадиз-Сити; вскоре вдали показался Майами. Я смотрел на городские огни, пока морская дымка полностью не поглотила их, и сказал себе, что видел их в последний раз. Удрученный своими мыслями, я вернулся в кабину пилотов.

Взглянув из-за плеча Берни на альтиметр, я понял, что мы понемногу набираем высоту. Когда под нами было двадцать пять тысяч футов, Берни выровнял самолет.

– Гарри, с Фредом будешь говорить ты, – хрипло произнес он. – У меня сердце барахлит.

Мы с Гарри переглянулись.

– Нет, Берни, – сказал я, кладя руки ему на плечи. – Тебе только кажется. Ты справишься.

Он дернулся, стряхнул мои руки и вытер взмокшее лицо.

– Послушайте, парни, может, не надо? – спросил он. – У нас еще есть время повернуть назад.

– Что ты, черт возьми, несешь? – рявкнул Гарри.

Берни беспомощно пожал плечами и забыл их расправить. Сгорбившись в кресле, он повернул свое бледное лицо ко мне:

– Ты уверен, что все пройдет по плану, Джек?

Мне вдруг страшно захотелось сказать ему, чтобы он разворачивался, но пока я раздумывал, Гарри схватил микрофон.

– Фред! – истошно завопил он. – У нас беда! Оба двигателя в огне! Система пожаротушения не сработала! – Я слышал, как из диспетчерской закричали что-то в ответ. Гарри оборвал их: – Мы падаем! Наши координаты… – он прикрыл рацию рукой. – Пошел вниз, Берни!

Словно зомби, Берни направил самолет вниз, и мы все трое заорали в смертельном падении в море.

Гарри отключил микрофон.

– Уф-ф, – выдохнул он. – Как это звучало?

– По-моему, убедительно. – Меня била нервная дрожь. Моя нерешительность определила мое будущее.

– Могу поспорить, Фред наложил в штаны.

Я следил за Берни. Самолет и не думал выравниваться. До воды оставалось около восьмисот футов. Берни сидел не двигаясь, вцепившись в штурвал. Наконец, когда до воды было всего триста футов и я мог различить волны на ее поверхности, машина задрала нос вверх и направилась к Юкатану.

– За это стоит выпить.

– Да, принеси мне коку, Джек, – прохрипел Берни.

– И мне, – отозвался Гарри.

Я прошел на кухню, открыл холодильник и достал оттуда три бутылки коки. Когда я принялся колоть лед, за моей спиной послышался тихий голос:

– Эй… Джек!

Я уронил контейнер со льдом в раковину.

Этот голос я узнал бы когда и где угодно. Обернувшись, я почувствовал, как кровь отхлынула от моего лица.

Улыбаясь, в дверях кухни стояла миссис Виктория Эссекс.

Я вдруг осознал, что пол ходуном ходит у меня под ногами, – это означало, что Берни выжимает из машины все, что может.

Холодный пот покрыл все мое тело. Сердце пропустило пару тактов, после чего заколотилось с бешеной скоростью.

– Удивлен? – рассмеялась миссис Эссекс. – Ты сказал, что это невозможно. – Она снова захохотала. – Нет ничего невозможного! Видишь, я здесь. Как долго еще продлится полет?

Я попробовал заговорить, но в горле у меня пересохло, а выпрыгивающее сердце сбило дыхание. Я просто вылупился на нее.

– Джек! В чем дело? Разве ты не рад?

– Что ты здесь делаешь? – просипел я наконец.

Ее прекрасные брови сошлись на переносице.

– Что я здесь делаю? Это мой самолет! Ты что, забыл об этом?

– Как ты попала на борт?

– А что здесь такого? Я сказала главному инженеру, что собираюсь лететь с тобой.

Я припомнил ухмылку Томпсона.

– Это испытательный полет, и мы все подвергаемся опасности. – Я с трудом отошел от первого шока, и мне больших усилий стоило заставить свой мозг заработать в нормальном ритме. – Мистер Эссекс разобьет мне башку, если узнает, что ты была здесь!

– Перестань! Лейн никогда не узнает. – Она шагнула в кухню. – Ты недоволен?

– Но Томпсон настучит на тебя!

– О, оставим это! Он меня боится так же, как и Джексон. Я спрашиваю тебя, сколько еще продлится полет?

– Три часа… я не знаю.

– Значит, у нас есть время обновить кровать Лейна. Я хочу тебя.

Она-то была нужна мне теперь не больше, чем портовая шлюха.

– Пилоты отправили меня за напитками…

– Ну так неси скорей, а я подожду в каюте. – Она подошла ко мне и провела рукой по моей щеке. – Это будут новые ощущения для нас обоих.

Ее прикосновение показалось мне поцелуем смерти.

Я следил за ней, пока она не скрылась в спальне Эссекса. Мой мозг отчаянно заработал. Вопросы без ответов посыпались один за другим.

Должен ли я сказать Берни и Гарри, что она на борту? Должны ли мы повернуть назад? Как, черт возьми, мы можем вернуться, если Гарри сообщил в диспетчерскую, что мы падаем? Пути назад нет! Так что же нам делать? Я попытался представить себе, какой прием получит миссис Виктория Эссекс, если эти мексиканские бандиты учуют ее присутствие, и меня передернуло от одной этой мысли. Я столько сил потратил на то, чтобы убедить Берни не брать с собой Пам, а ей далеко было до миссис Эссекс. Меня не оставляло чувство, что ни Берни, ни Гарри палец о палец не ударят ради нее – у обоих имелся повод ненавидеть жену босса. Но она всегда оказывала на меня фатальное влияние, и я знал, что не смогу спокойно стоять и смотреть, как толпа грязных уродов будет насиловать ее.

Я решил, что должен сначала обо всем рассказать ей, а уж потом выложить новости Берни и Гарри.

Я принес коку в кабину пилотов.

– Тебя только за смертью посылать, – буркнул Гарри, хватая стакан. – Я подыхаю от жажды.

– Извини, пришлось еще наколоть льда.

Он улыбнулся:

– Нам везет – вокруг ни корабля.

– Без проблем, Берни? – стараясь говорить беспечно, поинтересовался я.

Он допил коку и вернул мне пустой стакан.

– Пока что порядок.

Гарри плечом прижимал к уху один наушник, другой болтался на уровне шеи.

– Фред всполошил морскую спасательную службу.

– Нас не засекут с моря, Берни? – забеспокоился я.

– Конечно нет. На такой высоте радар нас не возьмет.

– О’кей. Не буду мешать. Пойду подремлю.

– Собираешься попользовать Эссексову кровать? – засмеялся Гарри и подмигнул Берни: – Думаю, наше святейшество не вернется оттуда без бабы.

Я стер пот с подбородка.

– Увидимся. – И вышел.

Она лежала на огромной круглой кровати в личной каюте Эссекса. Тонкая простыня четко обрисовывала контуры тела, и я понял, что Викки уже раздета.

– Иди сюда, Джек, – промурлыкала она, – у нас мало времени, – и протянула ко мне руки.

Я закрыл дверь на задвижку.

– У тебя большие проблемы. У меня тоже.

Она уставилась на меня:

– Что ты хочешь сказать?

– В настоящий момент этот самолет уже не принадлежит твоему мужу.

Чувственный огонек испарился из ее глаз, губы вытянулись в тонкую линию, лицо превратилось в каменную маску. Миссис Виктория Эссекс потому и была миссис Викторией Эссекс, что соображала со скоростью хорошего компьютера.

– Ольсон и Эрскин угнали самолет?

– Да.

– И ты с ними?

– Да.

Я восхищался ею. Она была невозмутима, как епископ во время чаепития.

– Куда мы направляемся?

– На Юкатан. Будем там через два с половиной часа… если повезет.

Она отбросила простыню и соскользнула с кровати. Я наблюдал, как она, обнаженная, идет туда, где оставила свою одежду. Я видел, как она мгновенно оделась – движения были точны и спокойны, в них не было и признака паники.

Подойдя к зеркалу, она провела щеткой по волосам, подкрасила губы и, удовлетворенная своим отражением, медленно повернулась и посмотрела на меня. Величественная миссис Виктория Эссекс была готова выйти на сцену.

– У нас еще есть время. Я поговорю с Ольсоном. Ведь это его блестящая идея?

– Да, – признался я.

– Тогда я скажу ему, чтобы он разворачивался и возвращался.

Она пошла к двери, но я не двинулся с места, и она уперлась в меня.

– Прочь с дороги, Джек!

– Ставка – три миллиона долларов, – тихо произнес я. – Ни Ольсона, ни Эрскина тебе не отговорить.

– Прочь с дороги! – Ее глаза сверкнули. – Я поговорю с ними.

– Будь разумна! Ольсону на тебя наплевать. Эрскин тебя ненавидит, и, если ты пойдешь в кабину и устроишь там скандал, он просто даст тебе по башке и выбросит в море. Говорю же: у тебя проблемы.

Она долго смотрела на меня.

– С тобой у меня тоже проблемы, Джек?

– Я сделаю для тебя все, что в моих силах.

– И что же в твоих силах?

– Я сделаю все, что смогу, чтобы защитить тебя.

– Очень мило с твоей стороны. – Она развернулась и направилась к огромной круглой кровати. – Думаю, я сама смогу себя защитить.

Я и глазом моргнуть не успел, как она вытащила из-под матраса «армалайт» и направила ее на меня.

– Не двигайся! – Интонация была очень убедительной. – Никто не имеет права захватывать мою собственность! Не думай, что я не умею обращаться с этой игрушкой. Шагай, Джек, мы идем в кабину.

– Это ничего тебе не даст, – сказал я. – Я на твоей стороне, но назад дороги нет.

– Нет, есть! Шагай!

Я подумал о том, какова будет реакция Берни и Гарри, когда я появлюсь в кабине в сопровождении красотки с винтовкой. Я открыл задвижку и шагнул в коридор. Мне пришла в голову мысль, что Викки не выстрелит, если я повернусь к ней, но мне стало вдруг все равно. Я решил соблюдать нейтралитет. Если она заставит Берни развернуть самолет, я соглашусь на это. Если Берни и Гарри изловчатся и выведут ее из игры, я соглашусь и на это. Черт с ней.

Поскольку я был немного влюблен в нее и поскольку так и не придумал, что мне делать с миллионом долларов, я как зомби ввалился в кабину.

Гарри обернулся ко мне.

– Что, уже выспался, Джек? – хихикнул он. – Может, совесть не дает тебе заснуть?

Я отошел в сторону, и в дверях показалась миссис Эссекс.

У Гарри отвисла челюсть, потом он сунул было руку под сиденье, где был припрятан пистолет, но в тот же момент Викки рявкнула:

– Не двигаться!

Гарри расслабился и откинулся на спинку кресла.

– Ради всех святых, Берни! Погляди, кто у нас в гостях!

Берни обернулся, посмотрел через плечо на нее, на оружие, и его лицо приобрело цвет чешуи мертвой, протухшей рыбы.

– Вам не угнать мой самолет! – заявила Викки. – Разворачивайтесь! Мы летим назад, к аэродрому!

– Только не мы, – осклабился Гарри. – Никаких аэродромов. И ты ничего не сможешь поделать с этим, крошка. Оружие здесь бесполезно: ты откроешь стрельбу, и все мы грохнемся в море.

– Я сказала – разворачивайтесь!

Гарри пожал плечами:

– Беги отсюда, горячие трусики, ты мне надоела. – Он развернул кресло и оказался к ней спиной.

– Ольсон! Ты слышишь меня? – Она еще на что-то надеялась. – Разверни самолет и лети к аэродрому!

Берни промолчал. Он смотрел на панель управления и словно не слышал гневных возгласов.