Текст книги "Ты будешь одинок в своей могиле"

Мне не понравился разговор с Барклаем. Он совсем не выглядел виноватым и, похоже, не врал, когда говорил, что понятия не имеет обо всем этом деле.

– Надо придумать что-то поумнее, – сказал я Керману. – А то начнутся заморочки с полицией.

Керман подлил себе еще виски. Теперь, добравшись до выпивки, он был совершенно счастлив.

– Да все у нас хорошо, – сказал он. – Он же первый начал. Давай заставим его говорить.

С этими словами Керман взял сифон с газировкой и пустил струю прямо в лицо Барклаю. Тот застонал и перевернулся, прикрыв лицо руками. Затем медленно поднял голову и посмотрел на нас моргая.

– Вставай, неженка, вредно столько спать, – сказал ему Керман, поставив сифон на место. – У нас еще куча тем для разговора. – Керман снял со стены индейскую дубинку и взвесил ее в руке. – И пожалуйста, не показывай нам снова, какой ты сильный, а то я тебя поглажу по голове этой штукой.

Барклай встал, снял с шеи испачканный кровью платок и бросил его на пол. Глаза его сверкали, но он только молча подошел к дивану, уселся и пощупал свою челюсть: на ней уже показалась шишка.

– Ну так что, начнем все сначала? – спросил я, закуривая. – Как эта одежда попала к вам в шкаф?

Он помолчал, а потом ответил почти рычанием:

– Я вам уже сказал. Я не понимаю, что за чушь вы порете.

Вся проблема заключалась в том, что так оно, похоже, и было.

– Хорошо, – сказал я. – Предположим, вы не понимаете, в чем дело. Тогда я вам расскажу. Три дня назад Джей Франклин Серф нанял нас следить за его женой. Почему – сейчас не важно. У него были свои причины, но сейчас мы не будем их обсуждать. Дана Льюис получила задание следить за миссис Серф. Она сообщила, что миссис Серф и вы состоите в близких отношениях и тайно встречаетесь. Кстати, Серфу мы об этом не говорили. Вчера около часа ночи Дане кто-то позвонил, и она вышла из квартиры. А потом ее нашли мертвой в дюнах около Восточного пляжа с простреленной головой. Это поставило нас в очень трудное положение. Мы гарантируем своим клиентам абсолютную тайну, и если мы начнем помогать полиции, то нарушим слово и выдадим миссис Серф. И это будет удар по нашей компании. Вот мы и решили провести собственное расследование. Мы разыскиваем миссис Серф. Возможно, вы знаете, куда она исчезла. А может быть, и не знаете. Мы подумали, что она могла спрятаться в вашем доме, и потому сегодня я приехал сюда. В доме никого не оказалось, и я его обыскал. Миссис Серф я тут не нашел, зато обнаружил одежду Даны Льюис – у вас в спальне, в шкафу. Теперь я прошу вас объяснить, как она туда попала. И если вы этого не сделаете, я буду вынужден заключить, что вы и есть убийца, и буду действовать соответственно. У вас есть причина желать от нее избавиться: Дана знала, что вы с миссис Серф приятно проводили время вместе. Вы не похожи на того, кому нравятся преследования разъяренного мужа, и потому у вас могло возникнуть искушение заткнуть моей сотруднице рот. Ну, теперь наконец вы понимаете, о чем идет речь?

Барклай смотрел на меня чуть ли не целую минуту, а потом воскликнул:

– Да вы с ума сошли! Я в глаза не видел этой девушки. И меня не было в городе прошлой ночью. Я только что вернулся.

Мы с Керманом переглянулись.

– А где вы были?

– В Лос-Анджелесе. Я уехал отсюда вчера в пять часов вечера на машине и вернулся только сейчас. Если вы так любите обыскивать, загляните ко мне в багажник – там чемодан.

Самоуверенность он уже утратил, да и гнев сменился беспокойством.

– А где вы ночевали?

– С девушкой.

Керман вытащил карандаш.

– А ну-ка, приятель, продиктуй нам ее имя и адрес! – потребовал он.

Барклай холодно посмотрел на него:

– А еще чего?

– Ну я же только спросил, – смутился Керман.

– Послушайте, Барклай, – вмешался я, – поступайте как хотите. Но если вы назовете имя девушки и дадите ее адрес, мы сможем проверить то, что вы сказали, и вы окажетесь вне подозрений. Если, конечно, девушка не будет против.

Барклай кисло усмехнулся.

– Да кой черт, – сказал он, – не будет она против. Китти Хитченс. Номер четыре тысячи восемьсот тридцать четыре, Астория-корт.

Похоже, так оно и есть. Оставалось послать Кермана проверить, но сомнений уже не оставалось: Барклай говорил правду. Слишком быстро он выпалил этот адрес.

Тем не менее я решил возразить хоть что-то:

– Она, конечно, подтвердит, что вы с ней были…

– Швейцар меня видел. Я выпивал в баре, бармен меня знает. Лифтер тоже вспомнит. Я туда часто езжу. И все они подтвердят, что я не выходил до трех часов дня. Сегодняшнего дня.

– А что, красивая девчонка? – заинтересовался Керман.

Барклай только покосился на него.

– Однако все это не объясняет, как одежда Даны попала к вам в шкаф, – сказал я.

– Не объясняет. Но я и не верю, что она там была. Я думаю, что вы, уроды, приехали сюда меня шантажировать. Только ничего у вас не выйдет.

– А нельзя нам подняться наверх и посмотреть? Еще не хватает ее белья и туфель. У меня тогда не было времени их поискать.

Он смотрел на меня, постукивая пальцами по столику:

– А кто мне докажет, что вы их не подбросили, когда рылись тут в прошлый раз?

– Никто. Вам придется нам поверить. Пошли наверх, посмотрим.

И мы с Керманом пошли. Никому из нас особенно не хотелось заниматься обыском, мы действовали лениво, и то, что Керман обнаружил туфли, было чистой случайностью. Они оказались спрятаны в дальнем углу шкафа в ванной, под кучей одеял.

– Очень умно, – ухмыльнулся Барклай. – И что вы дальше собираетесь с этим делать?

– Если бы на нашем месте была полиция, вы вели бы себя потише, – сказал я. – Вот теперь мы возьмемся за поиски по-настоящему.

И мы взялись. Однако белье Даны так и не нашлось. В одной из спален, правда, было женское белье, но не ее: пижамная пара, чулки и даже вечернее платье. Барклай сказал, что это вещи его давней подруги, которая здесь не появляется. Керман смотрел на него прямо-таки с восхищением.

Мы вернулись вниз в гостиную, и я бросил туфли в одну кучу с пиджаком и юбкой. Мы помолчали, глядя, как Барклай разливает виски. Он протянул нам по стакану и уселся на диван.

Барклай продолжал вести себя дерзко, но было заметно, что он потрясен находкой. И то, как он себя сдерживал, все больше убеждало меня, что он не имеет никакого отношения к смерти Даны.

– Ну а дальше? – спросил он, опустошив стакан наполовину.

– Думаю, с вас можно снять подозрения, – ответил я. – Похоже, одежду и туфли вам действительно подбросили.

– Клянусь, что это так, – ответил он самым серьезным тоном. – Но я понятия не имею, кто это сделал.

– Можно попробовать догадаться. Почему бы это не сделать убийце? Если бы полиция нашла улики, которые нашли мы, вы были бы уже за решеткой.

– Да уж наверняка.

– И помочь тут может только миссис Серф. Ее надо найти. Подумайте: где она может быть?

Он отрицательно покачал головой:

– Я ее видел три дня назад. Мы поужинали вместе.

– А как вы вообще с ней познакомились?

– На пляже. Ей было одиноко, и тут подвернулся я. Ей там не весело с этим Серфом.

– И как давно это было?

– Дней десять назад. – Барклай чуть заметно усмехнулся и добавил: – Что же делать, если они на меня клюют, как рыбы? Вот и она клюнула.

– А проблем с ней не было?

– Каких проблем?

– Ну, скажем, в магазине. А у вас ничего не пропадало?

Он сдерживался, но было заметно, что эти вопросы его как-то задели.

– Вы что имеете в виду: не воровала ли она?

Я кивнул.

– А, так вот почему Серф решил устроить за ней слежку! А я-то думал, он собирает материал для развода. Она тоже собирала.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Нет, ничего подобного я не замечал. И ничего у меня не пропадало.

Я почесал в затылке.

– А она знала, что за ней следят? Говорила вам про это?

– А как же. Говорила, что ее преследует какая-то девушка. Поэтому я ее и бросил. Мне не нужно процессов по разводу.

– Вы ее бросили?

– Ну да, бросил.

– У нас есть основания думать, что ее шантажировали. Говорила она что-нибудь на этот счет?

Он был так удивлен, что ответа можно было не ждать.

– Нет. Это что-то новенькое.

Барклай щелкнул ногтем по стакану – раздался звон – и сказал:

– Она пыталась одолжить у меня деньги во время последней встречи.

– Сколько?

Он хохотнул:

– Ну, сумму мы не обсуждали. Я стараюсь не давать в долг замужним женщинам.

– А вы никогда не слышали от нее про некоего Ральфа Баннистера?

– Нет. Он тоже замешан?

– А вы его знаете?

– Ну, мы встречались. Это хозяин бара «Этуаль». Я туда заезжаю иногда.

Я почувствовал, что расследование заходит в тупик.

– Анита бывала здесь у вас?

Взгляд его стал настороженным.

– А вам какое дело?

Керман похлопал его по руке своей индейской дубинкой.

– Эй, дружище, не пыли! – предупредил он.

– А Цезаря Миллза вы не знаете? – спросил я.

– В смысле – ее шофера? Ну да, видел пару раз. А он тут при чем?

– Я нашел у вас в ящике фотографию миссис Серф. Она ее вам подарила?

– А, да, неплохая картинка, не правда ли? – рассмеялся Барклай. – Да, она мне ее подарила.

– А когда это было снято, вы не знаете?

– Пару лет назад. Она работала в каком-то шоу во Фриско. Это еще до того, как она стала моделью. И что с фотографией? Вы ее забрали?

– Да, забрал. И не ждите, что я ее верну.

Он пожал своими мощными плечами:

– Было бы о чем беспокоиться. Да у меня целый чемодан таких фотографий. Женщины в этом отношении странные существа. Если ты видел их голыми…

– Хорошо, хорошо. Нам, пожалуй, пора, – прервал я его.

Мне он надоел. Честно говоря, меня тошнит от таких красавцев-хлыщей.

Я поднялся и сказал:

– Если мне понадобится что-то уточнить, я заеду еще раз.

– А про эти туфли вы собираетесь куда-то сообщать? – спросил он.

Голос был совершенно спокойный, но глаза бегали.

– Нет, наверное, не буду. Считайте, что вам повезло.

Я подобрал одежду и туфли Даны, кивнул Керману, и мы направились к выходу.

Ни я, ни Керман даже не оглянулись на Барклая, когда выходили из дома.

На улице голуби проворковали нам что-то из-под крыши, но на них мы тоже не посмотрели. Мы вышли из сада на улицу и направились к машине.

– А хорошо ты ему врезал, – сказал вдруг Керман. – Таким говнюкам надо бить по морде как можно чаще и сильнее.

– Да, но только пусть это делают другие, Джек. Пожалуй, этого парня можно исключить из числа подозреваемых. И это снова приводит нас к Миллзу. Однако если Миллз подбросил улики, чтобы подозрение упало на Барклая, то зачем он снова приезжал сюда сегодня? – Я сел в машину и включил двигатель. – Алиби Барклая мы, конечно, проверим. На слово ему верить нельзя. Съездишь к этой девушке? Постарайся разузнать как можно больше.

– Поеду сегодня вечером, – ответил Керман с неожиданным энтузиазмом. – Как ее зовут? Китти Хитченс? У меня однажды была одна рыженькая по имени Китти. Вся такая гуттаперчевая. Акробатикой занималась. – Джек вздохнул, а потом вдруг спросил: – Слушай, а если эта Китти запала на такую тряпку, как Барклай, то как ты думаешь, на меня она западет?

– Она, должно быть, полицию вызовет, – ответил я сердито. – Джек, ради бога, выбрось ты баб из головы. Нам надо дело сделать. А делаем мы его пока хреново.

Я тронулся с места и быстро погнал машину в центр.

3

У меня дома горел свет: я увидел это, когда подъезжал к воротам. Кто бы там ни был, скрываться он явно не собирался. Значит, не грабитель. Однако на всякий случай я неслышно поднялся по ступенькам и осторожно заглянул в комнату. И сразу уловил слабый, но тонкий запах духов.

Гэйл Болас лежала на диване. В одной руке она держала журнал, в другой – стакан неразбавленного виски. В ее пухлых, ярко накрашенных губах дымилась сигарета, лоб прорезала сердитая морщинка. Одета она была в вечернее платье из тафты с низким вырезом, открывавшим лифчик и загорелые плечи. Сатиновые туфельки она сбросила.

Я был не вполне уверен, что это не видение, и потому просто стоял в дверях и пялился на Гэйл. Она подняла глаза, бросила журнал на пол и холодно мне кивнула.

– Я уже думала, ты никогда не придешь, – сказала она капризно. – Сколько можно ждать?

– Если бы я знал, что ты здесь, я бы поторопился, – заверил я ее, заходя в комнату. – Как дела?

– Лучше бы поторопился, – сказала она. – Плохи дела.

– Да? И в чем дело?

– А ты как думаешь? Я нашла «паккард».

– В «Этуаль»?

– Ты ведь велел мне там его искать, правильно? Да, он там стоял среди других машин, на заднем дворе.

– Ты его нашла – вот так просто? – Я взял бутылку виски, налил себе и присел на край дивана. – И что было дальше? Проблемы?

– На платье мне не сядь, придурок, – сердито сказала она. – Проблемы? Никаких проблем у меня не было. Я просто поговорила там с одним автомехаником. – Она искоса взглянула на меня своими восточными глазами и добавила: – Мне легко разговорить мужчину.

– Ну, я в это верю, – подтвердил я. – И подозрений ты не вызвала?

– Нет.

Она допила виски, поставила стакан на пол и разлеглась на подушках. Это была самая потрясающая девушка, какую я видел в своей жизни.

– Ну что ж, отлично, – сказал я. – Значит, мы можем поехать туда прямо сейчас?

– Да. Я там все рассмотрела, но, может, что-то и пропустила. Иди переоденься! – Она села на диване, опустив ноги на пол, и спросила: – А что Барклай? Поговорил с ним?

– Да, поговорил, но он ни при чем. У него алиби на время убийства. Теперь вся надежда на Аниту Серф.

– Ну, ее ты как раз сегодня можешь найти. Иди переоденься.

Я пошел переодеваться. Когда я уже поправлял галстук, Гэйл просунула голову ко мне в спальню.

– У тебя оружие есть? – спросила она.

Я оглянулся и уставился на нее в недоумении. Потом покачал головой:

– А ты думаешь, понадобится?

– Может. В этом месте работали крутые парни. И думаю, они до сих пор там. Все зависит от того, будешь ты нарываться или нет. Если будешь, то тебе понадобится пушка.

– Я никогда не нарываюсь. И пушки у меня нет. А что это за место? Мне говорили, шикарный ночной клуб.

– Так и есть. Но там идет большая игра, и член клуба должен поручиться за каждого своего гостя. Баннистер крутой. У него там работают крепкие ребята, которые вышвырнут любую ищейку. Я тебя просто предупреждаю. Ты не сможешь там делать что хочешь.

– Ну, попробовать-то можно.

Я посчитал деньги, рассовал мелочь по карманам и решил, что готов.

– Пошли! А я тебе говорил, что ты такая соблазнительная, что тебя съесть хочется?

– И это все, на что ты способен? – спросила она, опуская свои пышные ресницы.

– Нет, не все. Но я еще ничего даже не попробовал. – С этими словами я придвинулся к ней поближе. – Хочешь, попробую?

Она пожала плечиками и чуть отодвинулась.

– Прибереги для дождливого вечера.

Через гостиную она прошла на веранду, и от ее присутствия мой дом прямо засиял.

Я выключил свет и двинулся за ней к машине.

Когда она устроилась на пассажирском сиденье, я сказал:

– Цезарь Миллз пробрался сегодня днем в дом Барклая. Что-то искал.

Она склонила голову, почувствовалось напряжение.

– Миллз мне неинтересен, – произнесла она холодным ровным тоном.

– Может быть, я ошибаюсь, – продолжал я, – но мне кажется, что ты знаешь о нем гораздо больше, чем рассказываешь. Не пора ли все выложить?

Она вытащила из сумочки папиросницу, закурила, а потом опять опустила голову, уставившись на круг света впереди машины.

– Я не хочу разговаривать про Миллза, – отчеканила Гэйл. – Я уже сказала: он мне неинтересен.

– Мне казалось, что нам обоим хочется с ним посчитаться. Ты из-за этого решила со мной связаться?

– Нет, не из-за этого. Мне не нужна твоя помощь. И никто мне не нужен, чтобы свести счеты с Миллзом. Я этого крысеныша прижму в любой момент, когда захочу.

– Хорошо. Раз мы не разговариваем о Миллзе, давай поговорим о тебе.

Машина выехала на Оркид-бульвар, и я прибавил газу.

– Что скрывается за знойным взглядом твоих прекрасных глаз?

Она недовольно поморщилась, села поудобнее и ничего не ответила.

– Ну, не будь такой букой, – продолжал я, поглядывая искоса на ее опущенную голову. – Что там у тебя было? Я просто лопаюсь от любопытства. Ты явилась словно бы ниоткуда, но мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь. И кажется, что ты замешана в чем-то таком, в чем ты, по твоим словам, совсем не замешана. Что стоит за всем этим? Расскажи о себе.

– Все очень просто, – ответила она с легким смешком. – Я никто. Во мне важно только одно: я шикарно выгляжу. Все остальное – помоечная история. Жизнь у меня была нелегкая. Действительно нелегкая. Мой отец работал в бурлескном театре «Гэйети» в Нью-Йорке, делал силовой номер. Зарабатывал десятку в неделю. Потом я подросла и в двенадцать лет бросила школу. Стала ходить вдоль очереди в театр, клянчить деньги. Ну, тут, конечно, как такую девчонку не ущипнуть за ногу? А некоторые предлагали монетку за то, чтобы запустить кое-куда лапу. Матери у меня не было – сбежала с одним брокером, когда мне и трех лет не было. Бог с ней. Должно быть, невесело ей было с таким чурбаном, как мой папаша. Но он был незлой, я о нем ничего дурного сказать не могу. Убивался, пытаясь заработать нам на жизнь. Вся штука была в том, что я уже могла бы содержать и себя, и его тоже, но только он этого не хотел. Должно быть, думал, что синяки у меня на ногах птицы наклевали. А может, он и не замечал эти синяки.

– Ты не прикуришь мне сигаретку? – спросил я. – И знаешь, может, не надо дальше рассказывать?

Она снова рассмеялась:

– Никто не хочет слушать. Но раз ты просил, то дослушай до конца. Папаша умер, когда мне было пятнадцать. С тех пор у меня все пошло отлично. Я не говорю, что мое занятие было легким или что это было весело. Но я по крайней мере не нуждалась. – Она прикурила сигарету и сунула ее мне в рот. – И вот что я тебе скажу. Если не хочешь, чтобы я тебя возненавидела, никогда не предлагай мне деньги. Я их возьму, но мужчин, которые дают мне деньги, я ненавижу.

– Тогда зачем берешь?

– Ну, такой у меня предрассудок. Откажешься от десяти центов – потеряешь доллар.

– Ладно. В любом случае я не так богат, чтобы тебя удовлетворить, – сказал я сердито.

В паре миль на вершине холма сияли огни Фэрвью. Я прибавил газу и сказал:

– И если ты хочешь поживиться за мой счет, киса, то ты сделала ставку не на ту лошадь.

– Не будь тупицей, – резко ответила она. – Ничего мне от тебя не надо. Если мне понадобятся деньги, я их всегда раздобуду. Я отлично играю в покер и в любой вечер могу заработать на жизнь в «Этуаль». Добуду больше, чем смог бы мой бедный тупой папаша. И еще: не садись играть со мной в карты. Я мухлюю – уйдешь голый.

– И зачем ты все это мне говоришь? Ну и дела…

– Ты же сам захотел узнать, что скрывают мои прекрасные глаза. Вот я тебе и рассказала.

– Да уж, рассказала.

Она посмотрела на меня. Приборная панель освещала ее лицо снизу. Губы блестели красным.

– Хочу тебе кое-что предложить, – сказала она внезапно. – Ты не предоставишь мне угол в своем паршивом домике?

– Это еще что такое?

– Предлагаю жить вместе. Я живу в двухкомнатной квартире, которой и свинья бы побрезговала, а плачу как за дворец.

– Но у меня только одна кровать.

– Ну, насчет этого не беспокойся, – засмеялась она. – Или ты меня не хочешь?

– Ну, как сказать… Я привык жить один, и мне это нравится. Ничего личного.

– Вот это что-то новенькое! – воскликнула она.

Кажется, впервые за время знакомства я видел ее развеселившейся.

– Значит, я ошиблась. Все время стараюсь сэкономить. Такая у меня слабость. Забудь про это.

– Разумеется, – сказал я, – забуду. Я начинаю сомневаться, что ты такая крутая, какой представляешься.

– А ты испытай! – сказала она.

Сказано – сделано. Я дал по тормозам и припарковался у поросшей травой обочины. Потом повернулся к ней и сказал:

– Давай попробуем. Последний раз, когда я упустил свой шанс, это мне дорого стоило. Просто преследует во снах. Постараюсь, чтобы с тобой так не вышло.

Я обнял ее за шею и притянул к себе. Она легко поддалась. В глазах плясали веселые огоньки.

– А жить со мной ты не хочешь, – сказала она. – То ли дело остановить машину.

– Давай потом об этом, – попросил я и склонился над ней.

Лицо ее показалось мне прекрасным, и когда я коснулся губами ее губ, она легко вздохнула и крепко меня обняла. Прошло какое-то время: за поцелуями оно не чувствовалось.

Так продолжалось до того момента, пока какая-то машина не промчалась мимо и чуть не снесла нас с дороги своим мощным гудком. Заклятье исчезло. Я выпрямился, вытер губы платком и нажал педаль газа.

– Напомни мне о том, что надо продолжить это как-нибудь дождливым вечером.

И мы снова двинулись в направлении Фэрвью.

4

Ночной клуб «Этуаль» стоял поодаль от других домов, на отдельном участке земли. Въехать можно было только через железные ворота, которые охраняла парочка амбалов с каменными лицами.

Они пропустили нас после того, как мисс Болас высунула голову в окошко машины. Даже поприветствовали ее как старую знакомую. На меня они и не взглянули.

Дом оказался трехэтажный, небольшой, весь залитый светом. На крыше была даже сделана звезда из лампочек, которая приманивала посетителей, как маяк. Над входом красовался обычный для таких мест бело-зеленый навес от солнца, а на ступеньках – красный ковер. Швейцар, открывавший дверцы машин, был одет в такую форму, что покойный рейхсмаршал Геринг, должно быть, скрипел на том свете зубами от зависти.

В гардеробе нас встретила девица в гофрированной юбке, напоминавшей декоративный цветок, а также в блузке с таким вырезом, что блузка, должно быть, сама себя стыдилась. Девица забрала мою шляпу и выдала взамен номерок и похотливую ухмылку.

Гэйл объявила, что ей надо в дамскую комнату, и попросила меня подождать.

Я не успел даже кивнуть в ответ, а она уже исчезла за дверью с надписью «Дамы», бросив меня на произвол судьбы в атмосфере столь роскошной, что я чуть не задохнулся.

Но в одиночестве я пребывал недолго.

Из толпы, которая неспешным потоком текла через входную дверь, вынырнул стройный малый с крысиным лицом и колючими глазками и направился прямиком ко мне. Заприметил он меня сразу. Судя по смокингу, вышибала.

И точно.

– Кого-то ищете?

– Нет, – ответил я. – А что, кто-то потерялся?

Малый облизал губы бледным языком, неспешно оглядел меня с ног до головы и зашел по новой:

– Ожидаете кого-то?

– Иди проверь. – Я показал пальцем на женский туалет. – Она скоро выйдет… надеюсь.

Он немного расслабился.

– Обязан проверять, – объяснил он чуть менее агрессивно. – Мы не приветствуем гостей, которые являются без сопровождающих. Только члены клуба, мистер, а также их знакомые. Сюда постоянно так и норовят проникнуть те, кого здесь быть не должно. Что-то я вашего лица не узнаю…

– Я его тоже часто не узнаю, особенно по утрам, – ответил я.

Он почесал челюсть и снова меня оглядел. Похоже, я вызывал у него сомнения.

– А как зовут вашу даму, не подскажете? – спросил он. – Просто для порядка.

– Мисс Болас.

Он сморщился, будто укусил неспелую айву.

– Ах вот вы с кем, – произнес вышибала прежним тоном. – Ну, значит, вы в отличной компании.

В его голосе, без сомнения, звучал сарказм. Впрочем, вышибала тут же меня покинул и направился к парню, который только что вошел в клуб, сдал шляпу и теперь беспомощно озирался.

Мисс Болас выплыла из дамской комнаты.

– Что это там за паренек с лицом как у крысы? – спросил я у нее, указывая на малого в смокинге.

– А, это Гейтс, – ответила она. – Один из вышибал Баннистера. Он нормальный, если его не задевать.

– Он, похоже, тебя не очень жалует. Я ему сказал, что пришел с тобой, а он сморщился, как будто муху проглотил.

– Да ну? Ты мне напомни, чтобы я не забыла разреветься по этому поводу, когда у меня выпадет свободная минутка. Ну да черт с ним. С чего начнем?

– С выпивки. Что-то у меня нервы шалят.

Она провела меня через холл, потом по широкому коридору, мимо двустворчатых стеклянных дверей, на которых было написано: «Гриль-зал», и мы оказались в большой комнате, где стояло несколько десятков мягких кресел, а на полу лежал ковер, толстый и мягкий, как газон. За барной стойкой в форме подковы трудились четыре бармена в белых костюмах. Двигались они на загляденье быстро и ловко.

Мы заказали виски. Напитки тут были не более ядовитые, чем в других городских заведениях, но стоили значительно дороже.

После третьей порции я объявил мисс Болас, что ей пора поиграть в покер.

– А ты что будешь делать? – спросила она, подзывая при этом бармена, чтобы заказать очередную порцию.

– А я займусь поисками Аниты, – сказал я. – Как тут помещения расположены? Ты представляешь, где она может быть?

– Скорее всего, на последнем этаже. У Баннистера там квартира, ну и другие комнаты там должны быть. Если она вообще в «Этуаль», то ищи ее наверху.

– Тогда я иду туда.

Она пожала плечами:

– Туда ты, положим, не дойдешь. Я тебя предупреждала: если хочешь проблем, то тут ты легко их найдешь. Но поступай как знаешь.

– Мне надо найти эту даму. Ну а если на кого-то наткнусь, сделаю вид, что заблудился.

Бармен снова поставил перед нами два стакана виски, и я распрощался еще с некоторой суммой денег.

– Валяй, – сказала она равнодушно. – Далеко ты не уйдешь, так что все это не важно. Но только ничего не выдумывай. Тут были ребята, которые вздумали шутить с Баннистером, и их отмолотили на славу.

– Больше всего мне нравится в тебе добродушие и умение внушать оптимизм. Давай-ка допивай и уходи. Что касается меня, то, если я и нарвусь на неприятности, выберусь из них сам. За полицией посылать не надо. Брендон только и ждет возможности меня прижучить.

– О’кей, не буду вызывать, – ответила она, допивая и вставая с табурета. – Хочешь сломать себе шею – ломай, шея твоя. Я пошла на второй этаж. Можем дойти туда вместе.

Последний глоток виски придал мне необыкновенную самоуверенность. Я сообщил об этом мисс Болас.

– Ты сначала протрезвей, тогда увидишь, – ответила она равнодушно.

Мы вышли из бара и прошли по коридору до лестницы.

Приземистый, коренастый человек в мятом, словно он в нем спал, смокинге стоял на площадке. Руки в карманах, лицо скучающее. Похож на бывшего боксера: скулу пересекал большой шрам. Он кивнул мисс Болас, а потом вдруг схватил меня за руку.

– Куда он идет? – прорычал вышибала.

– Он со мной, – ответила Гэйл. – Не усердствуй так. Баннистер тебе за это больше не заплатит.

Тот убрал руку, что-то проворчал и показал жестом: идите. Мы поднялись по лестнице, и когда этот парень уже не слышал, я спросил:

– Еще один друг детства Баннистера?

– Это Шэннон. Раньше боксировал, но слабовато. Если выбирать, с кем из двоих ссориться – с Шэнноном или с Гейтсом, – то лучше с Шэнноном: у Гейтса всегда при себе пистолет.

– Слушай, хорошо бы нам расстаться раньше, чем ты меня совсем запугаешь. Я так своего задания не выполню. Скорее всего, мы с тобой ненадолго.

– Вот уж в чем не сомневаюсь.

Мы прошли длинным коридором, в конце которого оказалась еще одна лестница. Тут же находился вход в комнату, где играли в покер. Судя по количеству народа, дела там шли отлично.

– Там дальше по коридору еще бар, – сказала Гэйл. – Потом увидишь лестницу. Вперед, и поосторожнее.

И, не проявляя больше к моей особе никакого интереса, она направилась в игровую комнату и скрылась в толпе.

Я неспешно двинулся по коридору, всем видом показывая, что пришел поразвлечься, но пока никуда не тороплюсь. Как она и говорила, дальше по коридору находился еще один бар, поменьше, чем тот, что внизу, а за ним – лестница. Я заглянул в бар. Народу было битком, и на меня никто не обратил внимания. Я обернулся. Прямо на меня шла пара: блондинка и высокий крепкий парень. Парень пошатывался. Блондинка была недовольна происходящим. На меня они не смотрели. Как только они стали протискиваться сквозь толпу, я бросился к лестнице. Перепрыгивая через три ступеньки я бесшумно взлетел наверх. Никто меня не окликнул и не выстрелил в спину.

Опять длинный коридор и какие-то двери, за которыми непонятно что находится.

Я стоял, решая, что же теперь делать, как вдруг одна из дверей – буквально в трех метрах от меня – отворилась, и оттуда вышла блондинка в белой шелковой блузке и широких темно-красных слаксах.

Это была Анита Серф.