Текст книги "Ты будешь одинок в своей могиле"

– Не сейчас. Дайте мне возможность собрать компромат на Миллза. Предоставьте его мне. И если услышите что-то о миссис Серф, позвоните мне в офис.

Он пообещал, и я снова направился к выходу. Но тут Серф остановил меня:

– Простите, что я так себя вел, Маллой. Я высоко ценю все, что вы сделали, чтобы вытащить меня из этого кошмара.

– Я буду заниматься этим делом и дальше, не волнуйтесь.

Да, сильно он переменился. Но я знал, что Серф начал вести себя иначе вовсе не из душевного благородства.

Когда я выходил, он стоял спиной к камину с потухшей сигарой, зажатой между указательным и большим пальцем, и лицо у него было совершенно потерянное.

Дворецкий по имени Франклин прохаживался в дальнем конце коридора. Как только я вышел из кабинета, он направился ко мне.

– Мисс Натали просит вас зайти, сэр, – сказал он с самым неодобрительным видом. (Так епископ мог бы смотреть на танец с воздушными шариками.) – Пройдите за мной, пожалуйста.

А вот этого я не ожидал. Тем не менее я проследовал за его идеально прямой спиной по коридору к двери напротив лифта. Он постучал, открыл и объявил ледяным тоном:

– Мистер Маллой, мэм!

Франклин отступил, а я вошел в просторную комнату с высоким потолком, освещенную прикроватной лампой. Была видна только тахта; все прочее тонуло в полутьме.

Натали Серф лежала в кровати. На ней была черная пижама, руки покоились на сиреневой простыне. Темные блестящие волосы были раскиданы на сиреневой подушке, оттеняя тонкое острое лицо. Глаза смотрели на меня так же испытующе, как и во время первой встречи. У меня снова возникло чувство, что она читает все письма, которые у меня спрятаны в бумажнике, а заодно и пересчитывает мелочь у меня в карманах.

Я встал в ногах кровати и ждал, что она скажет. Однако она лежала молча и неподвижно. Наконец дверь спальни затворилась, и шаги Франклина в коридоре стихли.

Тогда Натали спросила своим твердым, напряженным голоском:

– Вы нашли ее?

Я покачал головой:

– Пока нет.

– А в клубе «Этуаль» вы были?

– Думаете, она там?

Натали кивнула:

– Или там, или у Джорджа Барклая. Больше ей некуда податься.

– Откуда вы знаете?

Она чуть усмехнулась:

– Я ее хорошо знаю. У нее проблемы, да? – В ее глазах промелькнуло что-то вроде удовлетворенности. – Ей некуда пойти, кроме как к Барклаю или к этому человеку из «Этуаль».

– А почему вы решили, что у нее проблемы, мисс Серф?

– Она убила эту девушку, которая на вас работала. Разве это не проблемы?

– Мы не можем этого утверждать. А вы?

– Она училась стрелять.

– Из чего?

Натали раздраженно пожала плечами:

– Ну, из пистолета. Какая разница? Она на прошлой неделе стреляла в цель на Восточном пляже.

– Откуда вы знаете?

Она отвела свои темные глаза:

– Я за ней слежу. С тех самых пор, как она здесь появилась.

Я бы не удивился, узнав, что наблюдение поручено Миллзу.

– То, что женщина тренировалась в стрельбе, не значит, что она убийца.

– А зачем же она прячется? Почему не возвращается сюда? Думаете, ей легко расстаться со всеми шмотками и побрякушками, которые папа ей надарил? А она не приезжает.

– На это может быть другая причина. А что вам известно о Барклае?

Натали снова чуть заметно усмехнулась:

– Это ее любовник. Она все время к нему ездила.

– Ее шантажировали. Вы знаете, кто это делал?

– Я в это не верю.

– А ваш отец верит.

– Он ищет ей оправдания. А она давала деньги своим любовникам.

– Ну ладно. Я поговорю с Барклаем еще раз.

– А вы уже говорили? – Натали нахмурилась.

– Да, удосужился, мисс Серф. А ваш папаша знает о Барклае?

Она покачала головой.

– И он не говорил вам, что нашел в шкафу у жены чемодан, а в нем массу всякого барахла, которое она нахватала у знакомых?

– Ему и не надо было мне это говорить. Она и у меня кое-что взяла. Она воровка.

– Вы ее ненавидите?

Тонкие пальцы Натали сжались в кулаки.

– Она мне не нравится, – ответила мисс Серф, тщательно контролируя интонацию.

– Чемодан ей могли подбросить. Так уже делали раньше.

– Ну и дурак же вы, если в это верите. Она воровка. Даже у Франклина пропадали вещи после ее посещений. Здесь все знают, что она воровка.

– А у Миллза тоже пропадали?

Натали сжала губы, глаза гневно сверкнули.

– Может быть, и у него.

– Но он бы вам про это сказал, правда?

– Он сказал бы Франклину.

– Миллз ездил с миссис Серф в качестве шофера?

На ее впалых щеках проступил легкий румянец.

– Да, и что?

– Ну, она ведь привлекательная. А у него, похоже, куча денег. Было бы удивительно, если бы они временами не встречались.

– Встречались – с какой целью? – чуть не прошипела она.

– Я полагал, что вы уже знаете, как устроена жизнь, мисс Серф.

Она вытащила из-под подушки носовой платок и стала его покусывать. На белом батисте оставались следы ее губной помады.

– Мне не нравится, как вы себя ведете, – сказала она.

– А, ну это никому не нравится, но потом люди привыкают, – парировал я.

Может быть, мне показалось, но длинные занавески у окна возле ее кровати шевельнулись. Я не стал туда смотреть, но внимательно прислушался.

– А когда вы ее найдете, вы сдадите ее полиции? – спросила мисс Серф.

– А вы бы этого хотели?

– Это не важно. Сдадите или нет?

– Если я буду уверен, что она убила Дану Льюис, обязательно сдам. Но я должен в этом убедиться.

– А вы не убедились?

Похоже, ее это удивляло.

– Мне остается непонятен мотив. Зачем миссис Серф было стрелять в Дану? Объясните, и я поверю.

– Мой отец положил на ее счет деньги. Через два года, если она все еще будет с ним, она получит целое состояние.

Натали подняла голову, и ее длинные темные пряди открыли лицо.

– Что, разве это не мотив? – спросила она.

– Вы имеете в виду, что отношения с Барклаем – это повод для развода, после чего она потеряла бы деньги. И поэтому она убила Дану?

– Ясно как день.

– Но у Барклая есть деньги.

– Не так много. Вы ее не знаете! Она ни за что не захотела бы зависеть от Барклая.

– И все-таки концы не сходятся, – сказал я.

Теперь я точно слышал, как кто-то дышит за занавеской. По спине пробежал холодок.

– Если она так хотела получить деньги, она вернулась бы сюда после убийства. А она отправилась к Баннистеру и этим выдала себя.

– Если она поехала к Баннистеру, значит что-то пошло не так. Просто ее заметили.

– Для человека, который не может свободно передвигаться, мисс Серф, вы очень хорошо осведомлены.

– Да, – ответила она спокойно. – Поскольку мне трудно двигаться, я принимаю меры предосторожности. Подумайте о том, что я вам сказала. А я буду спать. Устала. – Она приняла соответствующий вид и сказала: – Вы должны быть мне благодарны. Я вам раскрыла, кто убил вашу подругу. Остается только завершить дело. – Затем она показала на дверь. – Франклин вас проводит. Хватит болтать.

– Что ж, если вам придет в голову еще что-нибудь относительно миссис Серф, дайте мне знать, – сказал я. – Всего доброго.

– Хватит болтать, – повторила она более твердо и прикрыла глаза, а потом спрятала руки под одеялом.

Я уже достаточно хорошо ее знал и потому решил не терять с ней время. К тому же я тоже устал. День выдался длинный, а ночь еще длиннее.

Открывая дверь, я быстро оглянулся на занавеску у окна.

В комнате было темно, и многого я разглядеть не мог. Но все же уловил: там что-то мерцало. Может быть, носки начищенных сапог? Вроде тех, что носит мистер Миллз. Интересно, а Натали знала, что он там прячется?

Наверняка знала.

4

Неподалеку раздался автомобильный выхлоп, и я чуть не подпрыгнул: звук был похож на револьверный выстрел. «Ну-ну, – сказал я себе сердито. – Если ты будешь подпрыгивать каждый раз, когда какая-нибудь машина издаст такой звук, то придется менять работу. Устроюсь, например, учителем танцев в балетную школу для юных леди». Когда мне пришла в голову эта мысль, я подумал: «А что, жить стало бы намного лучше».

Я трясся в машине по неровной дороге, которая шла вдоль пляжа и вела к моему скромному жилищу. Спешить было некуда, и я ехал медленно. В небе светила здоровая, как грейпфрут, луна, а вот звезд не было видно, как, впрочем, и облаков.

Дорога еще не остыла после жаркого дня, но легкий ветерок приятно задувал с моря. Большое белое пятно от моих фар плясало впереди на песке, то и дело возвращаясь назад к машине.

По пути из «Санта-Розы» я успел перебрать много невеселых мыслей, и кое-какие соображения пришли мне на ум. Первые реальные идеи с тех пор, как произошло убийство.

«Хорошо бы поскорей добраться до дома, сделать себе коктейль, положив побольше льда, усесться на веранде и обдумать все это еще раз как следует».

Усталости я больше не чувствовал. Решил, что полюбуюсь восходом солнца над холмами, соберусь с мыслями, а потом пойду спать. А что, отличный план! Я прибавил газу, и машина сильнее затряслась по песчаной дороге, проносясь мимо редких темных домиков у пляжа.

Наконец, въехав на довольно крутой холм, я увидел свой дом, освещенный луной.

Из открытого окна на веранде бил свет. Когда я уезжал отсюда с мисс Болас, я выключил все электроприборы и все закрыл. А теперь свет горел, и двери были открыты нараспашку.

«Да, – подумал я, паркуя машину, – если так и дальше пойдет, то надо будет закрепить на крыше вывеску: „Гостиница“. Может быть, Джек Керман завернул ко мне по пути из Лос-Анджелеса? Или Паула ждет, чтобы поговорить? Или Бенни привез новости из Фриско?» Ничего дурного я не подозревал, пока не дошел до веранды.

А вот там мне пришлось остановиться.

Серая полоса дыма висела в воздухе. Она тянулась из открытой двери, и дым этот был пороховой. Я вспомнил звук выхлопа машины на дороге и почувствовал страх.

По ступеням я поднялся медленно, как страдающий подагрой старик. На цыпочках подошел к открытой двери.

Запах пороха в комнате чувствовался еще сильнее. На ковре у открытого окна валялся автоматический кольт 45-го калибра. Это было первое, что я увидел.

С кольта я перевел взгляд на диван у дальней стены, и у меня волосы встали дыбом. На диване лежала блондинка в белой шелковой блузке и темно-красных слаксах. Кровь вытекала у нее из дыры во лбу и пропитывала большую желтую подушку, которая знала столько красивых женщин. Да, больше этой подушке не видать никаких прелестниц!

Я медленно пересек комнату и остановился над телом. Мертва, разумеется. Сорок пятый свое дело знает. Пушка грубоватая, тяжелая, и чтобы из нее стрелять, нужно сильное запястье, но в хорошей руке она не подведет. В глазах мертвой женщины застыл страх.

Лицо, испачканное кровью, красивым не бывает. Даже привлекательность Аниты Серф не выдержала испытания пулей в лоб и потоком крови.

Я смотрел на нее и вдруг заметил тень мужчины на противоположной стене.

Тень мужчины в фетровой шляпе с широкими опущенными полями. Рука поднята, в кулаке что-то зажато.

Все произошло очень быстро. Я в один и тот же миг увидел тень на стене и услышал свист обрушивающегося на меня удара. Я успел пригнуться, но было поздно.

В затылке как будто что-то разорвалось, и я почувствовал, что падаю.

Глава шестая

1

Солнце пробралось сквозь щели ставен и легло на пол двумя длинными полосами. В душной жаркой комнате стоял запах виски – такой густой, что можно было захмелеть. Впрочем, оказалось, что запах исходил от меня. Все забивающий запах, словно я упал в чан с зельем и там поплавал.

Мне это не нравилось. Я сам себе не нравился. Голова раскалывалась.

Кровать, на которой я лежал, была и слишком мягкой, и слишком горячей. Я стал думать о лице мертвой женщины, обрамленном кровью. Кровь вытекала из дыры у нее во лбу. Из такой дыры, что туда можно было засунуть палец. И это мне тоже не понравилось.

Я посмотрел на две полосы солнечного света на полу. Как следует сфокусировать взгляд не получалось, но ковер, кажется, был знакомый. Вот дырки, прожженные сигаретами. Это я ронял сигареты. А вот надрыв – это спаниель Бенни зажевал ковер сбоку.

Паршивый ковер, но какое счастье его видеть! Значит, я у себя в комнате, на своей кровати. А лицо той женщины в крови – всего лишь дурной сон. Должно быть…

Тут я услышал мужской голос:

– От него воняет, как от бочки. Насосался, как губка.

От этого голоса у меня по спине пробежали мурашки – Брендон.

– Кто эта женщина там? – продолжал капитан полиции. – Знаешь ее?

В ответ послышался голос Мифлина:

– Нет, в первый раз вижу.

Я приоткрыл веки. Да, это они.

Брендон сидел на стуле, а Мифлин стоял в ногах кровати.

Я лежал молча, неподвижно и только потел. В затылке было такое ощущение, как будто я перенес трепанацию. Как будто у меня открытая рана и в эту рану задувает сквозняк – вот сейчас вдруг задуло.

Это Мифлин распахнул окно рядом с моей кроватью. Отодвинул ставню, поднял створку, и поток горячего яркого света упал мне на лицо, страшной болью отозвавшись в затылке.

Я подумал об Аните Серф, лежавшей на диване, о пропитанной кровью желтой подушке и кольте 45-го калибра. Отличная обстановочка, именно то, что надо Брендону. Пойман с поличным, алиби отсутствует – просто подарок небес ленивому копу. Брендон не станет долго искать убийцу.

Тут я вспомнил, с каким видом он спрашивал меня об убийстве Даны: «Чтобы попасть туда, где ее убили, нужно проехать мимо вашего дома, правильно? Забавно, что она к вам не заглянула».

Ну надо же: ему забавно! А каким же ему, наверное, забавным показалось все, что он тут у меня увидел!

И то же оружие. Дана, Лидбеттер, а теперь и Анита. Все застрелены в голову. Один метод, один убийца.

Мотив? Я не тешил себя иллюзиями, что такой пустяк, как отсутствие мотива, остановит Брендона. С тех пор как он занял свою должность, полицейские правила просели, как пружины на старой кровати.

Конечно, Брендону хочется поскорее избавиться от неприятных вопросов, заткнуть глотку прессе, успокоить тех, кто поставил его на эту должность. А что для этого нужно? Срочно раскрыть эти чертовы убийства. Так что мотив он отыщет. Не будет Брендон терять такой шанс.

– Эй, Маллой! Просыпайся! – гаркнул Мифлин.

Он хлопнул меня по плечу своей тяжелой рукой и потряс.

Пятна света заплясали у меня перед глазами, а боль в голове стала смещаться вниз – до самых пяток, а потом взмыла вверх, как на качелях.

Я сбросил его руку и присел. Но тут же схватился обеими руками за голову и застонал.

– А ну кончай! – прикрикнул Мифлин. – Нам надо с тобой поговорить. Эй, Маллой! Возьми себя в руки.

– А я что, по-твоему, делаю – танцую с веером? – зарычал я в ответ, свешивая ноги.

– Что тут произошло? – спросил Брендон, наклоняясь вперед, чтобы меня как следует разглядеть. – Что за фигня?

Я сдавил свою раскалывающуюся голову кончиками пальцев и посмотрел на Брендона. Толстый, ухоженный, хорошо выбритый. Белье безукоризненное. Ботинки так и блестят. Ни дать ни взять образцовый продажный коп. А я-то, наверное, выгляжу прямо незавидно. Я погладил пальцами щетину, вдохнул – и меня чуть не стошнило от жуткого запаха алкоголя. Лучшая рубашка прилипла к груди.

– Что вам надо? – спросил я, как будто ничего не понимая. – Кто вас сюда впустил?

– Не важно, кто впустил! – рявкнул он в ответ, взмахнув у меня под носом своей недокуренной сигарой. Она воняла так, будто он вытащил ее из пепельницы. – Я спрашиваю: что тут произошло? Что это за женщина вон там?

Какая-то неверная нота, подумал я, несколько озадаченный. Может, эти ребята и крутые копы, но не настолько же они крутые, чтобы с таким спокойным видом спрашивать про убийство, совершенное в соседней комнате. А они были спокойные: строгие, самодовольные, явно не одобряющие моего поведения, но спокойные.

– А там что, женщина? – осторожно поинтересовался я.

Не очень умный вопрос, но ничего лучше при данных обстоятельствах я придумать не мог. По крайней мере, это еще не признание.

– Слушай, да что такое с этим парнем? – спросил Брендон у Мифлина.

– Пьян, – ответил тот флегматично. – Пьян, и больше ничего.

– Это начинает меня удивлять, – сказал Брендон. – Давай сюда женщину.

Тут у меня вырвалось – никак не смог сдержаться:

– Нет! Не надо ее, не хочу! Я не…

Тем самым голосом, которым в кино говорят припертые в углу гангстеры, когда их собираются бить. Я выпалил это разом, и получилось, видимо, хорошо: Брендон вскочил, а Мифлин замер неподвижно, как изваяние.

Тут послышался женский голос:

– Что вы с ним делаете? Вы что, не видите: его же трясет?

В дверном проеме стояла Гэйл Болас в бежевом халатике, рыжие волосы схвачены зеленой ленточкой. Она переводила взгляд с Брендона на Мифлина, потом на меня и обратно.

– Я же вам сказала: не надо к нему лезть.

Мисс Болас стояла, прислонясь бедром к дверному косяку, и поправляла волосы.

– Да не трогайте же вы его! Милый, – обратилась она ко мне, – может, тебе надо выпить? Или тебя собачка слишком сильно покусала?

– Выпить ему не нужно, – ответил за меня Брендон. – А что он имел в виду, когда кричал, что не хочет вас видеть? Что тут вообще происходит?

Я решил, что свихнулся. Как раз за спиной мисс Болас, в той комнате, стоял тот самый диван. Гэйл могла бы оглянуться и посмотреть на него. Она наверняка видела, что на нем было, на этом диване, как только подошла к двери моей спальни. И Брендон должен был это видеть. И Мифлин. Так нет же – они спокойны, как три устрицы на дне океана. И никто из них не спешит надеть мне наручники. Вместо этого они говорят, что я напился, и предлагают похмелиться.

Брендон что-то говорил, но я, не слушая, слез с кровати. Мне надо было посмотреть, что там, в соседней комнате. Я заставил себя встать на ноги. Я чувствовал себя ныряльщиком, пытающимся идти по дну моря, хотя моря тут не было.

Брендон вдруг смолк. Никто из них не двигался.

Может быть, они как-то уловили мои мысли. А может, им не понравился мой вид. Ну, если я и выглядел так же, как чувствовал себя, то посмотреть было на что. Они наблюдали, как я пересекаю комнату. Капитан Уэбб на последних метрах своего заплыва через Английский пролив[9]9
  Мэттью Уэбб (1848–1883) – английский пловец, сумевший первым в истории переплыть пролив Ла-Манш, или Английский канал (1875).


[Закрыть] был на порядок сильнее меня. Но все-таки я дошел до двери.

Гэйл взяла меня под руку. Ее пальцы впились в мой бицепс, но мне было не до предостережений, и я просто оттолкнул ее. Мне хотелось только одного – посмотреть, что в соседней комнате. Увидеть Аниту Серф, лежащую на моем диване, с лицом в крови и с дырой во лбу – такой дырой, что туда можно просунуть палец.

Я заглянул в соседнюю комнату. Увидел свой диван. И услышал легкий свист – это я выдохнул. Пот выступил у меня на лице, как у боксера после хорошего удара.

Не было ни кольта 45-го калибра на ковре, ни блондинки на диване. И желтой подушки, пропитанной кровью, тоже не было.

Ничего там не было.

2

Я снова оказался в своей кровати. Не помню, как я туда попал, но как-то попал, и Гэйл стояла надо мной со стаканом виски в руке. Когда мне удалось приподняться, она наклонилась и поднесла стакан к моим губам. Я отпил и совершенно случайно заглянул ей за корсаж. Она была без лифчика. Должно быть, мне было очень плохо, потому что, как только я это увидел, сразу закрыл глаза.

Вот как плохо.

Итак, я выпил виски. Похоже, выпил очень много, но пить было легко, и я пил, пока было что пить.

Как только Гэйл отошла, я сразу почувствовал: действует. Виски стал гонять кровь по моим венам, как овчарка гоняет овец. Нет, не кровь, напиток гонял мои нервы, и я просто чувствовал, как они разбегаются то туда, то сюда, как сбиваются в стадо, как перестают шалить, как приходят наконец в нормальное состояние. И через минуту или около того я вдруг почувствовал: ну, чудеса! Я отлично себя чувствую.

Прохладные пальцы забрали у меня стакан. Мисс Болас улыбалась.

– Видела я в юности, как людей трясло, – сказала она. – Но чтобы так…

– Ага, – согласился я и медленно сел в кровати. – Пусть послужит другим уроком. Виски меня излечил. С сегодняшнего дня…

Я замолчал и уставился на Брендона, который сидел на стуле с прямой спинкой почти вплотную к кровати. Его змеиные глаза ничего не упускали из виду.

– А, привет! – воскликнул я. – Значит, у меня глюки. Я вижу легавых. Глядите! – И я указал на него пальцем. – А ты видишь легавых? – спросил я у Гэйл.

– Вижу только одного, – ответила она. – И еще капитана полиции. Я бы не стала называть его легавым. Ему это может не понравиться.

– Кончай придуриваться, Маллой, – без всякого выражения сказал Брендон. – Нам с тобой надо поговорить.

– Сперва дайте еще выпить, – сказал я, обращаясь к мисс Болас.

Гэйл пошла за виски, и тогда я спросил:

– Кто вызвал полицию, Брендон?

– Ладно, это мы тоже замнем, – ответил он зло. – Что тут происходит? Что это за женщина? Что она тут делает?

Я вдруг обнаружил, что вся манишка моей парадной рубашки залита виски. Стало понятно, отчего тут так воняло. Пошатываясь, я поднялся, отстегнул манишку и с отвращением бросил на пол.

– А кофе можно? – спросил я у Гэйл, когда она принесла виски. – Такой крепкий, чтобы нельзя было в нем утонуть. И побольше.

– Ты слышал, о чем я спросил? – рыкнул Брендон, поднимаясь.

– Слышал, а как же. Но это не значит, что ты получишь ответ, – сказал я, махнув мисс Болас, чтобы она ушла. – Ты не имеешь права тут находиться. И какое тебе дело до того, кто она такая? Какое тебе дело, что у меня происходит? – Пока я это произносил, я успел снять смокинг и рубашку. – Я собираюсь пойти в душ, – объявил я. – Можешь тут подождать, если хочешь. Я ненадолго.

Только когда я отворил дверь в ванную, до меня дошло: а что, если тело здесь? Я влетел внутрь, тут же захлопнув за собой дверь и закрыв ее на крючок. Нет, тела нет. Я отодвинул в сторону занавеску. Нет тела. Больше тут искать было негде. Я стянул с себя оставшуюся одежду и залез под душ. За две минуты шипящая холодная вода освежает голову, как ничто другое. Я стал кое-что соображать. Электрические часы на стене показывали двадцать минут двенадцатого. Аниту Серф застрелили в три сорок пять. Я был без сознания почти восемь часов. Я ощупал затылок. Что-то мягкое там чувствовалось, но, насколько я мог понять, череп все-таки остался цел. Значит, есть за что благодарить судьбу.

Тело исчезло. Это совершенно ясно. Если бы его спрятали где-то в доме, Брендон его уже обнаружил бы. Но кто забрал труп и почему? Я включил электробритву и принялся бриться. Зачем забирать тело?

Зачем? Может, этот убийца – псих? Если бы он оставил тело и пистолет, Брендон арестовал бы меня за убийство. Но может быть, оружие можно проследить? А что, если убийца не забирал тело, а это сделал кто-то другой? Гэйл? Нет, не могу себе представить, как она тащит на своих плечиках труп. Но вообще-то, она могла. Характер у нее сильный, просто мне трудно представить ее в этой роли. Кто еще? И кто был тот парень в фетровой шляпе, который огрел меня по голове? Убийца?

Вот так крутились мои мысли: я продвинулся не очень далеко, но, по правде сказать, я и не был в состоянии заниматься дедукцией.

Брендон постучал в дверь.

– Маллой, выходи! – крикнул он.

Я положил бритву на место и ощупал подбородок: ладно, хватит. Натянул халат и открыл.

Брендон стоял прямо за дверью. Вид у него был дружелюбный, как у тигра, только чуть более свирепый.

– Все, с меня хватит! – объявил он. – Либо ты все рассказываешь здесь, либо я забираю тебя в участок.

– Здесь, здесь, – ответил я, продвигаясь к столу, где Гэйл уже поставила чашку кофе. – Ну так что?

Гэйл напевала в кухне. Не стала бы она так напевать, подумал я, делая первый глоток, если бы видела тут труп Аниты. Тем более если бы ей пришлось убирать отсюда этот труп.

Тогда кто это сделал?

– Где Бенни? – начал спрашивать Брендон.

Этого вопроса я не ожидал. Я взял чашку кофе, поднес ее к носу и принялся разглядывать сквозь пар.

– Эд Бенни?

– Да. Где он?

– Он в Сан-Франциско.

– Что он там делает?

– А зачем тебе знать? – спросил я, присаживаясь на кровать.

– Этим интересуется управление полиции Сан-Франциско.

– Правда? Тогда почему они не спросят его самого? Что за ерунда?

Не знаю почему, но у меня по спине пробежал холодок. Я поставил чашку кофе на столик рядом с кроватью.

– Его уже не спросишь, – резко ответил Брендон. – Он мертв.

Меня передернуло.

– Бенни? Мертв? – Я не узнавал собственного голоса.

– Да. Полиция выловила его из залива Индиан-бэйсин. – Брендон произнес это, не отрывая взгляда от моего лица. – Руки и ноги у него были связаны струнами от пианино. Они считают, что смерть наступила около девяти часов вечера.

3

Я стоял у окна и смотрел, как они уходят.

Брендон шагал по дорожке к калитке, зажав в зубах потухшую, изжеванную сигару. Вид у него был злой и уставший.

Коп в форме открыл Брендону дверцу машины и отдал честь, но капитан даже не кивнул в ответ. Он втиснулся в машину и оглянулся на мой домик так, словно хотел сжечь его дотла и выкинуть пепел в море.

Мифлин тоже сел в машину. Этот не злился, но имел задумчивый вид.

Они уехали.

Я продолжал стоять у окна, уставившись на океан невидящим взором. Дана, Лидбеттер, Анита и вот теперь Бенни. Все понеслось к черту, это уже не дело об убийстве. Это серия убийств.

Я скорее почувствовал, чем услышал, как вошла Гэйл.

– Как ты сюда попала? – спросил я, не оборачиваясь.

– Я тебе позвонила часов в девять сегодня утром. Короткие гудки без конца, я решила, что трубка снята. – Она приблизилась ко мне. – Оставалось приехать. Ты лежал на полу. Свет был включен. Я перетащила тебя на кровать и попыталась привести в чувство. Тут я услышала, что подъезжают копы. Пришлось полить тебя виски и сказать им, что ты перебрал. Я старалась держать их подальше от тебя, насколько было возможно, чтобы они не догадались, что виски от тебя несет только снаружи. Мне казалось, что тебе тоже не хотелось бы, чтобы они это поняли. Ну, они и не поняли, да?

– Ага.

Я вытащил из кармана пачку «Кэмел» и вытряс две сигареты. Одну дал Гэйл, помог прикурить.

– Идея с виски была отличная, – одобрил я. – А больше ты тут никого не видела, когда приехала?

– Нет, больше никого не было. А что случилось?

– Тут кто-то меня поджидал. Я вошел и – раз! – получил по кумполу. Вот и все.

Гэйл стала прибирать кровать.

– У тебя это получается очень просто, – сказала она.

– В смысле? Получить по башке мешком с песком? Действительно, что может быть проще? Легче легкого, попробуй как-нибудь.

– У тебя есть кто-нибудь, чтобы присматривать за тобой во время болезни?

Я совсем забыл про Тони, мальчишку-филиппинца, который мне прислуживал. Но тут я вспомнил, что сегодня воскресенье. По воскресеньям он не приходит. Слава богу. Еще не хватало, чтобы он сюда явился и увидел, как я валяюсь на полу. Тони – юноша с понятиями. Он наверняка сразу бы уволился.

– Только не по воскресеньям. По воскресеньям ко мне приходит прекрасная рыжеволосая дама, – ответил я и направился в гостиную.

Посмотрел на диван. Если бы на нем лежала желтая подушка, я бы поверил, что мне все приснилось. Но подушки не было.

Жаль этот диван. Я к нему привык, но все-таки придется от него избавиться. Хорошо еще, что не осталось пятен крови. Но все равно мне казалось, что он пах смертью. Не станешь ведь заниматься с девушкой сексом на диване, который пахнет смертью. Даже у Маллоя бывают временами благородные чувства, и это был как раз такой случай.

Я прошелся по комнате. Вроде бы все на месте. Никаких следов пребывания Аниты Серф. Вообще никаких. Я тщательно обследовал ковер, на котором лежал кольт. Нет, пятен масла не имеется. Я встал на четвереньки и понюхал этот ковер. Вроде чуть-чуть пахнет порохом, но может быть, это мне кажется.

Мисс Болас стояла в дверях спальни и наблюдала эту картину несколько озабоченно.

– Что ты творишь? – спросила она. – Или ты всегда себя так ведешь?

Я встал, пощупал свой затылок и рассеянно ответил:

– Да, всегда. А тебе хочется посмотреть, как я себя веду, когда у меня голова в порядке?

– Думаю, тебе нехорошо. Шел бы ты снова в кровать, а?

– Ты слышала, что сказал Брендон? Мне надо ехать во Фриско опознавать Бенни.

– Чушь! – отрезала она. – Ты сейчас никуда ехать не можешь. Поеду я или кто-то из твоей конторы.

Я полез в шкаф за аспирином.

– Да-да, – сказал я, не обращая особого внимания на то, что она говорила.

Вытащил четыре таблетки из пузырька и забросил себе в рот. Запил тепловатым кофе и сказал:

– Все-таки я поеду. Бенни был моим другом.

– Ты лучше вызови врача, чтобы он занялся твоей головой, – обеспокоенно сказала Гэйл, – у тебя, наверно, сотрясение.

– Мы, Маллои, известны тем, что черепа у нас непробиваемые.

На самом деле голова трещала по-прежнему. Интересно, четырех таблеток аспирина достаточно?

– Для сотрясения потребовалась бы кувалда.

Я решил проглотить на всякий случай еще пару таблеток.

Все-таки зачем Анита сюда приехала и откуда про это узнал убийца?

И тут мне в голову пришла крайне неприятная мысль. А что, если он вовсе об этом не знал и просто поджидал меня? Очень похоже. Наверное, решил, что я слишком любопытен и что меня надо заставить замолчать – так же, как он до этого заставил замолчать Дану. Что касается Аниты, то он убрал ее просто ради тренировки. Ну, не то чтобы для тренировки… Нет, тут надо поразмыслить. Нужен мозговой штурм – это мой конек. Я решил отложить решение загадки до того момента, когда пройдет головная боль.

– Хотелось бы знать, о чем ты думаешь, – невесело заметила Гэйл. – Случилось что-нибудь? Кроме Бенни, конечно.

– Спасибо, что считаешь меня способным думать, – ответил я. – Послушала бы ты, что говорят по этому поводу другие. Нет, больше ничего не случилось. Вообще ничего.

Две дополнительные таблетки аспирина начинали действовать: головная боль стихала.

– Что же ты не убегаешь? – продолжал я. – У тебя что, нет дел?

Гэйл поправила платье. Ноги у нее были что надо: длинные и красивые. Правда, это не было открытием: я, разумеется, замечал и раньше.

– Ну вот, как вам это понравится? – произнесла она с горечью. – И это после всего, что я для него сделала. Он меня отшивает. Вообще не понимаю, зачем я с тобой вожусь? Ты сам мне можешь объяснить?

– Только не сейчас, – ответил я.

Мне не хотелось задеть ее чувства, но я бы предпочел поскорее остаться один. Я просто мечтал об этом.

– Мы поговорим как-нибудь потом. Я тебе позвоню завтра, наверное. А сейчас тороплюсь, еще переодеться надо. Так что ты не обидишься, если мы сейчас попрощаемся?

С этими словами я отправился в ванную и закрыл за собой дверь.

Через пару минут я услышал, как завелась ее машина. Я даже не помахал на прощание в окно. И забыл о Гэйл тотчас после того, как звук мотора стих вдали.

4

Воздушное такси приземлилось на длинной посадочной полосе аэропорта Портола в Сан-Франциско в двадцать минут четвертого. Наш самолетик должен был тащиться вслед за большим лайнером, полным голливудских звезд, и когда мы наконец добрались до выхода из аэропорта, там стояла толпа зевак, желающих увидеть своих кумиров. Пара взволнованных фанаток размахивала платками и визжала, пока мы с Керманом проезжали мимо, но мы им даже не помахали в ответ. Такое у нас было настроение.