Текст книги "Каждый умирает в одиночку"

3

Я остановился у ворот поместья «Санта-Роза» и нажал на гудок. Было чуть более часа ночи, и я не был уверен, на посту ли охранник в такое время. Охранник оказался на месте, но не Миллс. Дверь караульного помещения открылась, и, распахнув одну из створок ворот, ко мне вышел высокий, коренастый мужчина в фуражке и высоких сапогах..

– Мистер Серф уже вернулся? – спросил я, когда он направил на меня луч мощного фонаря.

– Вернулся, но я не знаю, принимает ли он кого-нибудь. Довольно-таки поздно, мистер. Кто вы?

Я представился.

– Побудьте здесь, – попросил он. – Я узнаю. – И он пошел обратно в караульное помещение.

Я вышел из машины и начал суетливо прохаживаться, подобно папаше, ожидающему ребенка. После того как я покинул «Л'Этуаль», я отвез мисс Болас на ее двухкомнатную квартиру по Джефферсон-авеню и поехал прямо в поместье «Санта-Роза» в надежде, что Анита Серф вернулась домой или что Серф знает, где она.

Вернулся охранник:

– Он дома и встретится с вами. Я открою для вас ворота, и вы можете проехать.

Свет в доме не горел, но когда я поднимался по ступенькам, то увидел, что на пороге меня ожидает царственно выглядящий дворецкий. Он взял мою шляпу, не проронив ни слова. Его спина была натянутой от осуждения. Возможно, ему не нравилось то, что я поднял его из кровати, или же я просто не нравился ему.

Мы прошли по большому холлу, вдоль по коридору, уставленному с обеих сторон доспехами, в лифт, который поднял нас на второй этаж, потом, пройдя еще милю коридора, добрались до кабинета Серфа.

Дворецкий отворил дверь кабинета, произнес низким, мрачным голосом:

– Мистер Маллой, сэр, – провел меня внутрь и захлопнул за мной дверь.

Серф сидел в большом кресле, с сигарой между пальцев и с открытой книжкой на коленях. Когда я пересекал комнату по направлению к нему, он закрыл книгу и положил ее на стол.

– Ну? Что вам нужно? – потребовал он ответа, такой же агрессивный, как и отбойный молоток.

– Мне нужна миссис Серф, и как можно быстрее, – резко ответил я, подстраиваясь под его тон.

Он напрягся, и его лицо приняло розовато-лиловый оттенок.

– Не будем начинать все сначала. Я сказал той девушке, что произойдет, если вы попытаетесь ввязать во все это миссис Серф. Если это все, чего вы хотите, можете убираться!

Я сказал:

– Вы разговаривали с Паулой этим утром. С того момента много чего приключилось. Я выяснил кое-что, что связывает вашу жену с убийством. Полиция тоже узнает об этом – это только вопрос времени.

– И что же вы выяснили?

– Это долгая история. Где миссис Серф?

– Ее нет в городе. Я отослал ее подальше от этого, Маллой. Вы можете забыть о миссис Серф. У вас не будет возможности поговорить с ней. Я прослежу за этим.

– Я уже поговорил с ней.

Сигара выскользнула из его пальцев и упала на пол. Бормоча что-то под нос, он нагнулся, чтобы поднять ее, и оставался согнутым намного дольше, чем требуется для того, чтобы поднять сигару. Когда он, наконец, выпрямился, его прелестный розово-лиловый цвет изрядно побледнел, а в глазах застыло встревоженное выражение.

– Вы… что?

– Верно. – Я пододвинул стул и сел на него. – Вы сказали мисс Бенсингер, что этим утром вы отправили миссис Серф из города. Правда была в том, мистер Серф, что вы не видели свою жену после того, как она ушла прошлой ночью, и я не думаю, что вы знаете о том, где она провела прошлую ночь. Вы думаете, что она связана со смертью Даны Льюис. Возможно даже, что это она застрелила Дану, и вы пытаетесь покрыть ее. Это не сработает. И я скажу вам почему. Миссис Серф пришла повидаться со мной прошлой ночью чуть позже десяти. Она хотела знать, почему за ней следят. Я не сказал. Она предложила взятку, но я отослал ее к вам. Она покинула мою хижину и связалась с Даной Льюис. Они обе поехали на квартиру Даны. Туда они прибыли около половины двенадцатого. Примерно двадцать минут спустя миссис Серф ушла. Она взяла такси на Ист-Бич. Почти час спустя Дане позвонили, и она покинула свою квартиру. Позже она была обнаружена парнем по имени Овен Ледбеттер застреленной в каких-то зарослях на Ист-Бич. Один из моих оперативников поехал на ее квартиру, чтобы убедиться, что там нет ничего, что могло связать вас с ее убийством. Он обнаружил ожерелье миссис Серф под матрасом Даны.

Он слушал все это молча. Его лицо было таким же ничего не выражающим, как и стена позади него, но упоминания об ожерелье оказалось для него чересчур. Внезапно мышцы его лица обмякли, и он чуть снова не выронил сигару, теперь изо рта.

– Это ложь, – сквозь зубы выдавил он.

– Ожерелье у меня, мистер Серф. Ситуация запуталась потому, что мы не имели права забирать его из квартиры. Но вы наш клиент, и я буду поддерживать гарантию секретности так долго, как смогу, но насколько долго, это будет зависеть от того, как быстро я смогу найти миссис Серф.

Он сидел, глядя на меня, кулаки были сжаты, глаза его отвратительно поблескивали, но он ничего не сказал.

– Положение осложнилось еще одним убийством, – продолжил я. – Ледбеттер, который обнаружил тело Даны, был застрелен этим утром. Я думаю, он пытался шантажировать убийцу, и убийца закрыл ему рот. По любому, этим утром его застрелили.

Серф внезапно взбесился и взмахнул рукой, стряхнув пепел на брюки.

– Должно быть, я сошел с ума, когда нанял вас! – взорвался он, его лицо стало почти темно-фиолетовым. – Я не желаю быть втянутым в это! Вы поняли?! Я затаскаю вас по судам! Только потому, что эту проклятую женщину убивают!..

– Дана Льюис была застрелена потому, что вы наняли ее следить за вашей женой, – отрезал я. – И вы знаете это! Если бы не ваша жена, девушка была бы сейчас жива. Вы в ответе за это так же, как и я.

Он свирепо смотрел на меня, бормоча что-то себе под нос и сердито барабаня по ручке кресла пальцами.

– Я не намерен принимать ответственность, – злобно возразил он.

– Если я решу сказать все, что я знаю, вам придется принять ее.

Он прикоснулся к губам кончиком языка, сердито посмотрел на свои безупречные ботинки и сказал более приглушенным тоном:

– Теперь послушайте, Маллой, держите меня подальше от этого. У меня есть дочь, о которой мне надо заботиться.

– Давайте позаботимся о миссис Серф. Где она?

– Вы только что сказали, что вы беседовали с ней. Зачем спрашивать меня?

– Нашу беседу прервали. Я проследил ее до ночного клуба «Л'Этуаль». Она пряталась там. Она вернулась сюда?

Он потряс головой.

– Вы получали что-нибудь от нее?

– Нет.

– У вас есть идеи, куда она могла уехать?

– Нет.

Теперь он немного утихомирился, и на его лицо вернулось встревоженное выражение.

Он поинтересовался:

– Она пробыла в ночном клубе всю ночь?

– Да. Суть ее рассказа Баннистеру – ему принадлежит заведение – была в том, что некий мужчина донимает ее, а она хочет исчезнуть с его пути. Она предложила ожерелье Баннистеру в обмен на защиту, но Баннистер не получил ожерелья и поэтому выкинул ее на улицу.

– Это невероятно, – прошептал Серф, вставая со стула. – Кто этот мужчина, что донимает ее?

– Это мне и предстоит выяснить. Возможно, этот парень шантажирует ее.

Он начал ходить взад и вперед, внезапно остановился и взглянул на меня:

– Вы ведь не думаете, что она застрелила эту девушку?

Я кисло ему улыбнулся:

– Я так не думаю. И Дана и Ледбеттер были застрелены из пистолета 45-го калибра. В Ледбеттера стреляли с расстояния примерно в двадцать ярдов. Я сомневаюсь, что женщина способна попасть с такого расстояния из такого пистолета в стог сена, не говоря уж о том случае, когда цель такая маленькая, как человеческая голова. Но я сомневаюсь, что полиция не попробует оформить на нее дело. То, как она себя ведет, делает ее подозреваемой номер один.

– Я был дураком, что женился на ней, – сказал он, потирая кулаком ладонь. – Не вмешивайте меня в это, Маллой. Мне нужно думать о моей дочери. Я знаю, что я был безрассудным, но вы ведь можете понять мою позицию? Если я могу сделать что-нибудь, чтобы помочь вам, я сделаю это. Но держите от этого подальше полицию и журналистов.

– Я сделаю все, что смогу, – пообещал я. – Но я должен найти миссис Серф. Есть ли какой-нибудь способ остановить ее платежи? Если бы вы могли заморозить ее счета, чтобы она пришла к вам…

– Я могу это сделать, и я это сделаю, – сказал он. – Завтра же поеду в банк.

Я поднялся:

– Уже поздно. Я больше вас не задержу, мистер Серф. Еще одна вещь. Я бы хотел получить свой чек.

Несколько секунд он колебался, затем подошел к письменному столу, сел, выписал чек и протянул его мне:

– Вот. Вытащите меня из этой каши, Маллой, и я заплачу вам еще.

Я положил чек в карман:

– Если я не смогу вытащить вас из этого, я верну вам деньги. – Я направился к двери, потом остановился и спросил: – Как долго у вас работал Миллс?

Он выглядел сильно удивленным.

– Миллс? А он здесь при чем? Он тоже имеет отношение к этому безобразию?

– Не знаю. Я слышал, он живет очень роскошно. Может, он тот самый тип, что шантажирует миссис Серф.

– Миллс? – Он потер свой толстый подбородок, глядя на меня. – Я о нем ничего не знаю. Он работал у меня с месяц. Персонал нанимает Франклин, мой дворецкий. Вы хотите, чтобы я поговорил с ним?

– Пока нет. Сначала поищу еще что-нибудь на Миллса. Предоставьте его мне. И если вы услышите что-нибудь о миссис Серф, свяжитесь с моей конторой.

Он заверил меня, что так и сделает, а когда я уже шел к двери, внезапно сказал:

– Простите меня за мое поведение, Маллой, я ценю все то, что вы делаете для того, чтобы не вмешивать меня в эту кашу.

Я сказал, что продолжу работать и чтобы он не волновался. Слышать от него слова благодарности, конечно, приятно, но я знал, что он стал менее самоуверенным потому, что ему пришлось, а не потому, что он этого хотел. Я оставил его стоящим спиной к камину с потухшей сигарой, зажатой между большим и указательным пальцами, и с кислым выражением на солидном, упитанном лице.

Дворецкий Франклин поджидал меня в дальнем конце коридора. Как только он увидел меня выходящим из комнаты, то тихо подошел ко мне.

– Мисс Натали спрашивает вас, сэр, – сказал он, относясь к этому явно неодобрительно, как старушки к епископу на вечере танцев. – Сюда, пожалуйста.

Этого я не ожидал, но проследовал за его натянутой как струна спиной вдоль по коридору до двери напротив лифта. Он постучал и, открыв дверь, прохладно провозгласил:

– Маллой, мадам.

Он отошел в сторону, пропуская меня в большую, с высоким потолком комнату, освещенную ночником, который отбрасывал мягкий свет на диван-кровать и окутывал остальную часть комнаты тенями.

Натали Серф лежала в кровати. На ней была черная пижама, и ее руки были сложены поверх простыни сиреневого цвета. Ее темные блестящие волосы разметались по подушке, на которой резко выделялось ее худое, бледное лицо. Темные глаза девушки смотрели на меня так же внимательно и выжидающе, как и тогда, когда мы впервые встретились. У меня снова возникло ощущение того, что она может читать письма в моем бумажнике и подсчитать мелкие монеты в моем кармане.

Я подошел к кровати и остановился, вопросительно глядя на нее. Она была неподвижна и безмолвна до тех пор, пока мягко не закрылась дверь и легкие шаги Франклина не затихли в коридоре. Затем она без всяких предисловий жестко спросила:

– Вы нашли ее?

Я помотал головой:

– Пока еще нет.

– Вы пробовали в ночном клубе «Л'Этуаль»?

– Вы думаете, она там?

Она ответила мне быстрым кивком головы:

– Либо там, либо с Джорджем Барклеем. Ей больше некуда идти.

– Почему вы так уверены?

Она слабо усмехнулась, приподняв обычно опущенные уголки губ:

– Я знаю ее. Она в беде, не так ли? – В ее темных глазах отражалось удовлетворение. – Ей больше не к кому идти, кроме Барклея или того мужчины в «Л'Этуаль».

– Что заставляет вас думать, что она в беде, мисс Серф?

– Она убила эту женщину, вашего оперативника. Возможно, вы не называете это бедой?

– Мы не знаем, она ли это сделала. А вы знаете?

– Она часто упражнялась в стрельбе.

– Какой тип оружия?

Она раздраженно передернулась:

– Револьвер. Какая разница? Последнюю неделю она стреляла по мишеням в Ист-Бич.

– Откуда вы знаете это?

Она отвела свои темные глаза от моего лица:

– Я сделала так, чтобы за ней наблюдали – с того дня, как она приехала сюда.

«Интересно, не Миллс ли занимался слежкой?» – подумал я и сказал:

– Если женщина стреляет по мишеням, то из этого не следует то, что она убийца.

– Зачем тогда она прячется? Почему она не возвращается сюда? Это могло бы оградить ее от того, чем она занималась.

– Может быть другая причина. Что вы знаете о Барклее?

На ее губах снова появилась легкая усмешка.

– Он ее любовник. Она всегда ходила к нему домой.

– Ее шантажировали. Вы знаете об этом?

– Я не верю в это.

– А ваш отец думает именно так.

– Он пытается придумать ей оправдание. На самом деле она отдавала деньги своим любовникам.

– Хорошо. Я поговорю с Барклеем еще раз.

– Вы виделись с ним?

Она нахмурила брови, а ее глаза посуровели.

– Да, я навестил его, мисс Серф. Ваш отец знает о Барклее?

Она помотала головой.

– Он сказал вам, что нашел в ее шкафу чемодан, полный всяких безделушек, взятых у его друзей? – спросил я.

– Нет, он не говорил, но она украла у меня несколько вещей. Она воровка.

– Вы ненавидите ее, не так ли?

Ее тонкие пальцы, похожие на птичьи когти, сжались в кулаки.

– Она мне не нравится, – произнесла девушка тщательно контролируемым голосом.

– Чемодан мог быть подброшен в ее шкаф.

– Вы дурак, если верите в это. Она воровка. Даже у Франклина пропадали вещи из его комнаты. Мы все знаем то, что она воровка.

– А у Миллса что-нибудь пропадало?

Ее губы сжались, глаза гневно сверкнули.

– Может быть.

– Но он бы сказал вам, не так ли?

– Он сказал бы Франклину.

– Миллс работал шофером у миссис Серф, так?

Едва заметное пятно краски выступило на бледных щеках.

– И что из того?

– А то, что она привлекательна, а у него, кажется, водится много свободных денег. Меня интересует, встречались ли они когда-либо?

– Встречались – зачем? – спросила она голосом, слегка похожим на шипение.

– Я думал, что вам уже рассказали о реалиях этой жизни, мисс Серф.

Она вынула из-под подушки носовой платок и стала покусывать его. Губная помада оставила маленькие карминовые пятна на белом батисте.

– Мне не нравятся ваши манеры, – произнесла она.

– Мало кому они нравятся, но все привыкают к ним, – ответил я, размышляя над тем, померещилось ли мне легкое движение длинных штор, закрывающих окно у постели, или нет. Я сдержал свое желание посмотреть в этом направлении, но стал внимательно прислушиваться.

Она поинтересовалась:

– Когда вы найдете ее, вы собираетесь передать ее полиции?

– Вы именно этого от меня хотите?

– Не в этом дело. Вы собираетесь или нет?

– Если я буду уверен в том, что она застрелила Дану Льюис, то да. Но сначала я должен удостовериться в этом.

– А вы не уверены?

Она была явно удивлена.

– Я не нашел мотива. Почему она должна была застрелить ее? Скажите мне, может, убедите меня.

– Мой отец отписал ей деньги. Через два года, если она все еще будет с ним, она должна получить хорошую сумму денег.

Она подняла голову, чтобы взглянуть на меня, и длинные темные локоны соскользнули с ее лица.

– Это недостаточно хорошо для мотива?

– Вы имеете в виду, что Барклей был бы уликой для развода и она бы потеряла деньги, и поэтому Дана была застрелена?

– Это достаточно просто, не так ли?

– Но у Барклея есть деньги.

– Недостаточно много. Вы не знаете ее так, как я ее знаю. Она бы не захотела быть зависимой от Барклея, по крайней мере, в том случае, если она могла с этим что-нибудь поделать.

– Все равно это не имеет смысла.

Я был уверен, что слышу, как кто-то дышит в занавешенной нише. Я почувствовал, как по моей спине пробежали мурашки.

– Если она была полна решимости заполучить деньги, она бы вернулась сюда после убийства. Идя к Баннистеру, она потеряла эту возможность.

– Раз она пошла к Баннистеру, значит, что-то пошло не так, наверное, ее заметили.

– Для человека, который не может передвигаться, мисс Серф, вы кажетесь очень хорошо осведомленной.

– Да уж. – Ее глаза спокойно встретились с моими. – Так как я не могу передвигаться самостоятельно, я принимаю меры предосторожности. Я надеюсь, вы подумаете над тем, что я сказала вам. Теперь я хочу спать. Я устала. – Выражение ее лица сменилось на грустное и утомленное. – Вы должны поблагодарить меня. Я сказала вам, кто убил вашу подругу. Теперь вам ничего не стоит довести дело до конца. – Она махнула рукой на дверь. – Франклин покажет вам выход. Я больше не желаю разговаривать.

– Если у вас появятся еще какие-нибудь идеи насчет миссис Серф, вы можете снова поставить меня в известность. Пока что вы отлично справляетесь, – заметил я.

– Я больше не желаю разговаривать, – мягко повторила она и закрыла глаза, убирая руки под простыню.

По накопленному мной опыту я уже понял, что терять на нее время больше не стоит. Тем более, что я тоже слишком устал. Это был длинный день и еще более длинная ночь. Я пересек комнату в направлении двери. Когда я открыл ее, то бросил быстрый взгляд на оконную нишу. Я не смог разглядеть многого из-за теней, но я уловил отблеск чего-то блестящего, чего-то, что вполне могло быть сверкающим мыском высоких сапог: того рода сапог, что любит носить гражданин Миллс. Мне стало интересно, знала ли Натали о его присутствии, подумав, я решил, что, наверное, она знала.

4

Вдалеке выстрелил выхлопными газами автомобиль, резкий звук заставил меня подпрыгнуть, и я раздраженно сказал себе, что если я собираюсь подскакивать каждый раз, когда машина выстреливает выхлопными газами, то мне будет лучше бросить свою работу и стать танцмейстером в институте благородных девиц. И как только эта идея закралась в мою голову, я задумался, а не лучше ли будет поступить именно так.

Я сидел в своем автомобиле, трясясь по неровной дороге, проходившей по пляжу, которая вела к моей хижине. Спешить было некуда, так что ехал я медленно. В небе висела луна, походившая на грейпфрут, никаких звезд и облаков не наблюдалось. Песчаная дорога все еще отдавала жаром солнца, но с моря дул легкий бриз, делавший температуру приятной. Ослепительно белый свет лучей фар моего автомобиля вверх-вниз скакал по песку.

Я очень много размышлял, пока ехал от поместья «Санта-Роза», и у меня начало созревать несколько идей – первых реальных идей за все время расследования убийства. Я думал, что это будет приятно – вернуться домой, налить себе большую порцию бодрящего напитка с достаточным количеством льда и посидеть на веранде, обдумывая эти идеи. Усталости я уже не чувствовал. Я решил хорошенько поразмыслить, увидеть, как над холмами зарождается рассвет, и лишь потом идти спать. На первый взгляд, это казалось очень хорошей программой, и я, подбавив газу, понесся, трясясь по песчаной дороге, мимо других пляжных домиков, стоящих в темноте. Мимо промелькнули полмили свободных площадок для строительства, что отделяли мою хижину от остальных, идущих вверх по крутому небольшому холму, с которого открывался отчетливый вид на мою хижину при лунном свете.

Из открытых дверей на веранду струился свет. Когда я покинул дом с мисс Болас, я его выключил и запер двери. Теперь он горел и двери были открыты. Когда я остановился около ворот, мне пришло в голову, что если такого рода вещи будут продолжаться и дальше, то мне можно будет с успехом обзавестись вывеской отеля на крыше. Я подумал, что, возможно, это вернулся из Лос-Анджелеса Джек Керман, или меня ждет Паула, чтобы поговорить, или даже из Сан-Франциско приехал Бенни с новостями. Я не подозревал ничего плохого до тех пор, пока не добрался до ступенек, ведших на веранду, а затем встал как вкопанный.

Серый дым висел в воздухе, серый дым струился сквозь открытую дверь: дым, который пах порохом. Я вспомнил машину, выстрелившую выхлопными газами, и на меня внезапно нахлынула волна страха.

Я взобрался по ступенькам на веранду, словно старик, разбитый подагрой, и на цыпочках подошел к открытой двери.

В комнате стоял сильный запах пороха. На ковре у открытого окна лежал автоматический пистолет 45-го калибра системы «Кольт». Это первое, что я увидел. Я перевел взгляд с кольта на кушетку для раздумий, стоящую в дальнем конце комнаты, и волосы зашевелились у меня на голове. На кушетке лежала блондинка в белой шелковой блузке и кирпично-красных широких брюках. Кровь вытекала из дырки у нее во лбу и впитывалась в большую желтую подушку, которая в свое время поддерживала изрядное количество женских голов. Сейчас, судя по ее виду, появилась вероятность того, что она вряд ли будет поддерживать еще чьи-нибудь головы.

Я медленно прошел по комнате и остановился над женщиной. Она конечно же была мертва. Сорок пятый хорошо делает свою работу. Он немножко грубоват, немножко тяжеловат и требует сильной руки, но в хороших руках он по-настоящему превосходно делает свою работу. В ее глазах застыл ужас. Окровавленное лицо вообще не очень красиво: даже красота Аниты Серф не смогла смягчить страшного вида размозженного лба и крови.

Я смотрел на нее, когда на противоположной стене возникла тень человека; тень человека в мягкой шляпе с каким-то предметом в поднятой руке. Все это произошло очень быстро. Одновременно увидев тень и услышав свист опускающегося предмета, я пригнулся, но поздно, слишком поздно. Затем мне показалось, что моя макушка отлетела, и я почувствовал, что падаю.