Текст книги "www.Мужчина.com"

Глава 28

Дверь открыл Майкл. Он удивленно посмотрел на часы:

– У тебя бессонница?

– Я очнулась в семь и больше не смогла заснуть, все думала и думала…

– Ливви еще в постели, ты можешь подняться в спальню.

– Как она? – шепотом спросила я.

– Хочешь кофе?

– Не откажусь!

Майкл пошел на кухню, откуда жена не могла услышать разговор.

– Чувствует себя нормально для того состояния, в котором находится. – Он сморщил нос: – Боже, я говорю как самый занудный доктор!

– Медицинский институт окончен не зря! Роль врача оставь на работе и отвечай как муж.

– У нее постоянно перепады в настроении. Единственное, что может развеселить бедняжку, – мысль о детях. Кстати, малыши возвращаются завтра.

На глазах у несчастного появились слезы, но он быстро вытер их рукой.

– Майкл, все в порядке. Поверь, до недавнего времени я тоже рыдала без остановки!..

– Да, впадать в депрессию – последнее дело, вот только не всегда получается контролировать чувства.

– Скажи, она может умереть? Майкл кивнул:

– Несмотря на то что операция прошла успешно, доля риска останется всегда. – Лицо его исказилось от боли. – Чертов рак!

Майкл стукнул кулаком по кухонному столу, серебряные приборы посыпались на пол.

– Прости, – пробормотал он.

– Не стоит извиняться. Более того, хочу сказать: сестре очень повезло с тобой. Вам обоим повезло друг с другом, – поправилась я.

– Иногда я думаю, что болезнь нам послана в наказание. За безграничное счастье приходится платить!

– Что за чепуха! Раком болеют даже дети. Неужели и они заслуживают небесной кары?! Кстати, в каком настроении сегодня Ливви?

– Вроде проснулась бодрой…

– Планирую провести у вас несколько часов. Если хочешь прогуляться – с радостью посплетничаю со старшенькой.

– Кстати, неплохая идея. Большое спасибо!

Я оставила зятя на кухне, поднялась наверх и тихо постучала в дверь.

– Войдите, – сонно пробурчала сестра.

– Привет!

Больная сидела на кровати, подложив под спину подушки.

– Здорово! – весело сказала она и приподнялась.

– Не вставай. – Я села рядом. – Как самочувствие?

– В целом нормальное, хотя есть небольшая слабость.

– Майкл сказал, что операция прошла замечательно.

– Надеюсь… Пожалуйста, открой занавески. Так темно, что становится грустно.

Через минуту яркий свет заполнил комнату. Ливви зажмурилась:

– Сейчас-сейчас, только глаза привыкнут к свету! Докладывай, как дела.

Повинуясь приказанию, я поведала старшей сестре о Томе, Саймоне, Каре с Дэном, не упомянув лишь о поцелуях с бывшим приятелем заклятой подруги. Проявленные актерские способности и те нелепые ситуации, в которые я постоянно попадала, рассмешили загрустившую Ливви. В конце концов она даже забыла о своей болезни.

– Ну, солнышко, ты меня повеселила. Говорила же, что нужно продолжать ходить на свидания с незнакомцами из Интернета! А как работа?

– Терпимо. Мы по-прежнему снимаем сюжеты о кулинарии и садоводстве, хотя недавно я сделала потрясающий репортаж.

– Бедные малыши, – произнесла со слезами Ливви, выслушав доклад о моем визите в хоспис.

– Сотрудники центра говорят, что ребятишки легче, чем их родители, переносят печальные известия. Дети просто не знают, какой жестокой бывает смерть.

– Как мать могу сказать, что неизлечимая болезнь ребенка свела бы меня с ума.

– Бен говорит, родные чувствуют вину, поскольку не смогли уберечь чадо от недуга.

– Кстати, расскажи немножко о нем.

– Замечательный парень! Добрый, отзывчивый, хотя и большой консерватор.

– Он тебе нравится? – подмигнула сестра. Я покачала головой:

– Только как друг. Кроме того, Уилл играет вместе с Беном в регби по выходным. Так вот, он подозревает, что мистер Томас – гей.

– Подошли к нему Ричарда. Этот проныра выяснит наверняка.

– Ни за что на свете! – расхохоталась я. – Во-первых, Дик – просто чума. Во-вторых, нехорошо совать нос в чужие дела. В-третьих, Бен вызывает искреннее уважение за то, что самоотверженно, за чисто символическую плату помогает смертельно больным детям не падать духом.

Лицо старшей Монро снова помрачнело.

– Ты беседовала с Мэтью и Эмили о раке? – нарушила молчание я.

Да, немного. Выхода не было, ведь мне придется провести в постели довольно много времени. На самом деле папуля просто шепнул малышам, что у мамочки не в порядке кровь, и поэтому она быстро устает и часто спит. Зайчата задали несколько вопросов и успокоились, а я до сих пор трясусь: на следующую неделю врачи назначили первую процедуру химиотерапии.

Я сжала руку бедняжки:

– Ты у нас сильная. Справишься, вот увидишь.

– Я очень боюсь, сестренка! Как организм отреагирует на лечение – неизвестно. Последствия могут быть самыми тяжелыми…

– Например?

– Медсестра сказала, что процесс занимает от одного до пяти часов. На различных стадиях болезни раковые клетки неодинаково реагируют на инъекции. Будет часто тошнить, пропадет аппетит и •выпадут волосы. Препараты, борющиеся с раком, доктора назначают одновременно с какими-то анальгетиками, которые тоже имеют побочные эффекты. – Сестра открыла тумбочку рядом с кроватью и решительно произнесла: – Достань то, что там лежит.

Я вытащила зеленую папку.

Ливви беспокойно оглянулась на дверь.

– Это будет наш секрет, Майкл не должен видеть, иначе разозлится не на шутку, – прошептала она.

Внутри лежало несколько листов бумаги, исписанных красивым почерком моей старшей сестры, а также штук двадцать фотографий Мэтью и Эмили.

– Хотелось бы оставить детям на память что-нибудь о себе, в случае если…

– Милая, ты не умрешь. Но идея просто замечательная!

– Давай вместе соберем для них две шкатулки, в которых хранились бы памятные вещи.

Я взяла фотографии. На одном снимке сынишка Ливви измазал лицо в шоколаде. На другом фото сладко спала новорожденная дочурка, на третьем – вся семья выехала к морю на летние каникулы.

– На бумаге – смешные случаи и забавные истории, которые происходили с детьми. Вот рассказ о любимой скатерти Мэтью, которую он везде таскал с собой, это – о рождественской постановке, где он играл овечку и случайно вместо «Бе-е!» сказал «Му-у!». А здесь про то, как Эмили однажды весело сходила на прием к терапевту и как в прошлом году девчушка мечтала стать балериной, надела пачку и носила целое лето. Взрослые очень любят слушать о своих детских причудах. Кто же расскажет им об этом, если не мать? Сомневаюсь, что Майкл помнит хотя бы парочку анекдотических ситуаций…

– Чем я могу помочь?

Ливви затолкала фотографии и листы в папку и убрала ее в тумбочку.

– Купи, пожалуйста, файлы, клей и две вместительные коробки с веселыми рисунками, мы положим туда детские вещи: первые ботиночки, соску и так далее.

– Будет сделано.

– Кроме того, хотела попросить еще кое-что: если я умру, станешь опекуном моих детей? Естественно, на пару с Майклом. Он безмерно обожает малышей, но заменить мать ему будет гораздо труднее, чем тебе. Помогай им принимать решения. Ну и обнимай почаще…

– Солнышко, не расстраивайся. Ты будешь жить долго и счастливо, вынянчишь целую дюжину внуков.

– В любом случае подумай, сможешь ли взять на себя такую ответственность. Если нет, я обращусь к маме.

– Не нужно, Ливви. Отвечаю: «Да!»

Сестра с облегчением вздохнула и закуталась в одеяло.

– Спасибо, Джесс! Теперь, когда все решено, можно сосредоточиться на лечении. Не сочти за грубость, но я почти отключаюсь…

Я сидела в комнате, пока сестра не уснула, смотрела на ее красивое безмятежное лицо и думала: «Что принесет нам будущее?»

Глава 29

Саймон ждал меня у кинотеатра. День выдался морозный, поэтому мой кавалер уже порядком замерз, когда я похлопала его по плечу:

– Ку-ку! А вот и я!

Он быстро поцеловал меня.

– Пойдем внутрь, на улице чертовски холодно. Мы направились в один из тех кинотеатров, где можно занимать любое место, и уселись в центре зала за пять минут до начала сеанса.

– Нам повезло! Терпеть не могу, когда вокруг рассаживаются люди. А если мерзавцы при этом еще жуют хот-доги и пьют пиво, я готов их прикончить. Не понимаю, зачем идти именно в кино, чтобы набить желудок?

Экран погас, и тут в зал вошла влюбленная парочка и направилась в нашу сторону. В руках у девушки был огромный пакет с поп-корном, а парень держал поднос с гамбургерами и картошкой фри.

Как только молодая женщина опустилась в кресло перед Саймоном, тот вскочил и закричал:

– Здравствуйте, дети мои! Да пребудет с вами Господь!

Я с удивлением взглянула на него. Саймон, по всей видимости, заставил растеряться не только меня, но и незнакомку с воздушной кукурузой. Девица застыла и молча смотрела на чудака.

– Бог всегда с нами, он в нас, – продолжал мой спутник.

– Психопат какой-то! – огрызнулась фифа и сказала дружку: – Пошли отсюда, вокруг полно свободных мест.

– Эта маленькая хитрость никогда не подводит! – Саймон улыбнулся и поудобнее устроился в кресле.

Начиналась первая сцена. На экране шла какая-то бойня, падали трупы, Колин Фаррел ругался непристойными словами, но я так и не запомнила, о чем был фильм, потому что постоянно думала об утреннем разговоре с Ливви.

После того как сестра заснула, я еще час просидела с Майклом в гостиной. Разговаривали о реакции родителей на печальные известия, беседовали о детях, гадали, что ждет семью в будущем. К вечеру я мечтала оказаться дома под теплым одеялом или в крайнем случае рыдать над старой мелодрамой, но не считать тела убитых в голливудском блокбастере. В иные времена я, собираясь на свидание, провела бы не один час перед зеркалом, примеряя соблазнительные наряды, однако в тот день все мысли были лишь о больной сестре.

Музыка становилась громче и громче. Я мысленно попросила Бога, чтобы интрига поскорее разрешилась и мы смогли спокойно уйти из кинотеатра…

– Потрясающий фильм! Верно? – поинтересовался Саймон после сеанса.

– Хороший, – ответила я, надеясь, что спутник не будет расспрашивать, какой именно эпизод показался мне особенно удачным.

На улице Саймон взял меня за руку. Мы медленно шли по площади, он говорил о том, какие сцены фильма вызвали его восхищение, а я кивала и тихо улыбалась.

Через некоторое время мы подошли к индийскому ресторану. Перед дверью стоял огромных размеров вышибала, который строго спросил:

– Фамилия? Вы есть в списке? Захотелось съязвить: «Усама бен Ладен», – но одолели сомнения, поймет ли шутку этот верзила. «Если у великана не окажется чувства юмора, придется завалиться в ближайший „Макдоналдс“ и провести остаток вечера там», – решила я и благоразумно промолчала.

– Саймон Янг и прекрасная леди. Охранник распахнул дверь, и мы прошли внутрь.

Ресторан немного напоминал тот, в котором мы встречались в прошлый раз: в зале царил полумрак, уютные столики были отделены друг от друга ширмами.

– Все в порядке? Ты сегодня какая-то рассеянная…

– Прости, – улыбнулась я, – в голову лезут разные мысли…

– Давай сделаем заказ, а после ты поведаешь о своих тревогах и страхах.

Дорогие читатели, Саймон сам попросил рассказать, что случилось с Ливви. Я подумала: пожалуй, ничего плохого не произойдет, если я открою тайну семьи Монро человеку, с которым собираюсь строить длительные отношения. Скину груз с плеч и посмотрю, как мой прекрасный принц справится с тяжестью. Конечно, история болезни сестры могла немного испортить вечер, но тогда любимому станет понятно, почему его подружка пребывает в отвратительном настроении.

– Давай, колись! – подмигнул Саймон. Очевидно, мой приятель считал, что женщин способны волновать исключительно поломанные ногти или прыщики на носу.

– Сестре недавно поставили диагноз: рак молочной железы…

Саймон долго переваривал новость. Затем поморщился и выдавил что-то типа «да уж, неприятно». Не знаю, какой ответ я хотела услышать. Возможно, «Какой кошмар!» или «Какой ужас!», но никак не то, что пробурчал этот горе-психолог. Воцарилось неприятное молчание.

– Родители и муж сестры в шоке, – наконец выдавила я.

– Ладно, всякое бывает. У меня, например, тетка умерла от рака легких. А может, и от цирроза, не помню уже!

«Вот тебе и слова утешения!» – подумала я, однако вслух сказала совершенно другое:

– Мы надеемся, Ливви выздоровеет и сможет дальше вести нормальную жизнь.

– Кстати, тебе не помешало бы тоже провериться у онколога.

Признаюсь, подобная мысль еще не приходила мне в голову. До несчастья в нашей семье раком не болел никто. Хотя, если есть прецедент, нельзя относиться легкомысленно к своему здоровью.

– Обещаю сходить.

– Молодец, хорошая девочка! Кроме того, не забывай: кое-кто с удовольствием пощупает твою грудь в любое время дня и ночи.

Увы, с каждой минутой Саймон разочаровывал все больше и больше. Он не задал ни одного вопроса о самочувствии Ливви, не спросил о родителях. Он пропустил признание мимо ушей и думал лишь о сексе.

– После ужина сразу ко мне, – промурлыкал он, словно мартовский кот. – Кстати, что на тебе надето?

– Одежда, – буркнула я.

– Хватит паясничать. Черные чулки в прошлый раз свели меня с ума. Так хочется увидеть их снова…

И он залез рукой под юбку, да только я сжала ноги и шикнула:

– Ненормальный! Люди смотрят!

Правда, как нарочно, никто не смотрел в нашу сторону.

– Какая разница! Пусть завидуют. Как насчет чулок?

– Сегодня холодно, поэтому я в колготках.

Бездушного Аполлона явно огорчил ответ, но через пару секунд ему пришла в голову сумасбродная мысль.

– Тогда придется разорвать их в клочья!

Нам принесли заказ. По правде сказать, не хотелось и думать о том, чем закончится вечер. Возможны были два варианта: либо я здорово напьюсь, чтобы не вспоминать о сестре, и мы все-таки поедем к Саймону, либо извинюсь, отправлюсь домой, и мы не будем встречаться, пока ситуация не прояснится. В этом случае остается надеяться, что Саймон вынесет разлуку и не подыщет новую подружку.

Тем временем мой беззаботный спутник рассказывал байку про старушку, случайно попавшую на бесплатный гинекологический осмотр, который частные клиники иногда проводят в различных универмагах для привлечения клиентов.

– Бабуля подошла к медсестре, чтобы задать вопрос, но та была занята с другой пациенткой, поэтому просто приказала дурехе снять трусы и ждать очереди. Старушенция послушно исполнила приказ. Наконец пришло время лезть на гинекологическое кресло. Медсестра взяла у нее мазок, записала имя и адрес. После экзекуции эта сморщенная клюшка сказала девушке, которая регистрировала участниц осмотра: «Неужели теперь, чтобы купить пакет молока и буханку хлеба, надо сдавать анализы на венерические заболевания?!»

Саймон громко рассмеялся. Наверное, следовало бы для приличия улыбнуться, да не было сил притворяться.

– Кстати, вспомнил еще одну историю, которая произошла у нас в офисе на этой неделе, – продолжал болтун. – Начальница притащила на работу ящик шампанского и сказала, что ей исполнилось тридцать пять. Все выпили за ее здоровье, а вечером отправились в ближайший бар, чтобы продолжить празднование. Потом кто-то вызвался подвезти пьяную шефиню. Когда машина подъехала к дому, водитель заметил огромный плакат: «С сорокалетием! Любящий муж и дети». Представляешь? Оказывается, эта хитрая лиса пудрила коллективу мозги, что ей тридцатник с хвостиком!

Слабая улыбка появилась у меня на лице.

– Откроем бутылку здесь или разопьем в постели? – подмигнул мой страстный мачо.

– Послушай, мне хотелось бы поехать домой.

– Без проблем, поехали к тебе!

– Я хотела сказать, что просто мечтаю побыть одна.

Саймон заметно помрачнел:

– Как знаешь. Извини, не догадался.

– Нет, это я должна просить прощения. Мы провели чудесный вечер: кино, ресторан, легкая музыка и шампанское…

– Не идиот, вижу, что волнуешься за сестру. – Он подозвал официанта. – Впрочем, это даже к лучшему. Завтра я с друзьями играю в футбол, а потом мужской компанией завалимся в бар и напьемся до чертиков.

– Звучит неплохо, – неуверенно сказала я. Через десять минут мы вышли на улицу. Было холодно.

– Еще раз прости. И спасибо.

– Не извиняйся, – ответил Саймон. – Всякое случается.

Этот человек говорил о раке, будто о сломанном будильнике или чековой книжке.

– Увидимся на следующей неделе?

– С удовольствием.

В голове пронеслась мысль: «Возможно, отношения еще удастся реанимировать».

К нам подъехало такси, любовник усадил меня в машину и поцеловал в лоб:

– Прости, если наговорил глупостей. Успокоительные речи не мой жанр.

– Я тоже с трудом выражаю свои чувства. Авто неслось по направлению к Тутингу. «Пока еще с трудом», – мысленно поправилась я.

Глава 30

Редкий сотрудник «Доброго утра» с радостью ходит на летучку. Наоборот, каждый понедельник коллектив уныло плетется на разбор полетов. В ответ на критику одни гордо молчат, другие наступают на горло собственной песне и лебезят перед начальством. Я же поочередно пользовалась обоими приемами.

В тот роковой день странности начались с утра. Во-первых, я не опоздала на собрание. Во-вторых, наши «говорящие головы» заняли место в президиуме и гордо смотрели на простой народ, который пришел на экзекуцию.

– Три макаки, – прошипел Кевин, когда я протиснулась между ним и Камиллой.

– Итак, – начала Дженис, подав знак Табите, чтобы та закрыла дверь. – Эдди и Тара любезно согласились прийти на планерку, потому что они обеспокоены скучным содержанием нашей программы в последние дни.

«Не прошло и года, как тупицы почуяли неладное», – отметила я.

– С сегодняшнего дня в программе произойдут конструктивные изменения.

– Давно пора, – прошептал мне на ухо сосед.

– Кевин! У вас с Джесс возникли новые идеи? Можете поделиться с коллективом.

– Никаких секретов от общества. Я сказал, что у вас замечательный маникюр, – сладко улыбнулся парикмахер.

– Отложим комплименты на потом и перейдем к делу. Тезис номер один: больше никаких тем про благотворительность!

Реплика однозначно предназначалась мне.

– Это вы про материал о матери, которая потеряла единственного ребенка?

– Естественно! – вмешался Эдди. – Самый ужасный сюжет за всю историю нашей программы.

В разговор вступила Тара:

– Что, уже не помнишь слезливый шедевр про центр для больных детей?

– А как же репортаж с концерта группы «Фит»? Вы говорили, что это успех…

Тут придурок-ведущий нанес сокрушительный удар:

– Сюжет о мальчиковой группе претендовал на оригинальность, но ты его провалила. Все газеты и журналы Британии писали о скандале, в котором замешан Нед Пирсон. А наша умница не задала солисту ни одного вопроса на животрепещущую тему!

– Таковы были условия договора. Кстати, Дженис я предупредила заблаговременно.

Не смеши людей, я не могла дать согласия на такое! – вспыхнула шефиня. – И вообще, мы нужны музыкантам куда больше, чем они нам. Нечего диктовать условия прессе!

Похоже, переломный момент в моей карьере все-таки наступил.

– Давайте откровенно! – громко начала я. – Вы говорите, что шесть самых лучших исполнителей страны будут просить захудалую передачку для домохозяек, которая идет в самое неудобное время, о пяти минутах эфира? Очень сомневаюсь! Даже глянцевые журналы борются, чтобы заполучить на обложку смазливое личико Паркинсона, Грэма, Нортона или Франка Скиннера! «Доброму утру» вообще несказанно повезло – сначала-то руководитель группы заявлял, что мальчики ни за какие деньги не будут позировать перед телекамерами нашей паршивой передачки!

Я посмотрела на коллег: Кевин прижал ладонь ко рту, Таб сияла от гордости за смелую подругу, а руководство застыло от удивления.

– Да она оскорбляет нас! – прошипела Тара.

– Тогда продолжим. Чем дальше, тем интереснее, – произнесла я одно из вечных клише расфуфыренной ведущей.

– Лучше остановимся, – холодно сказала Дженис. – Мы поговорим с тобой после собрания.

Хотите сделать выговор за нарушение субординации? Не стоит. Все сказанное копилось долгое время! – Я вышла в центр зала. – День за днем мы пускаем в эфир одни и те же сюжеты, выдавая их за новые. Начальство твердит журналистам: «Стиль передачи должен быть сексуальным». В результате кулинарные сюжеты рассказывают о том, как возбудить партнера, а повара предлагают рецепты блюд, которые не по карману большинству англичан. Материалы о путешествиях вызывают зависть простого человека, поскольку у нас в программе только эксклюзивный отдых на банановых островах. Перечислять можно до бесконечности. И это называется высоким качеством работы? Вы забраковали сюжет о хосписе для больных детей по причине слезливости, но не подумали о том, что зрители устали от агрессивной пропаганды плотских утех, которую ведет наша занудная передача! В центре я общалась с обычными людьми, которые смотрят телевизор и являются нашей потенциальной аудиторией. Они спросили, почему на экранах не говорят о любви, добре, настоящей дружбе. Впервые в жизни у нас вышел материал о чем-то стоящем. Сотрудники и пациенты хосписа, а также все больные люди страны посмотрели сюжет с интересом! Более того, репортаж обязательно привлечет спонсоров, которые дадут деньги «Солнечному дому». А вы, бестолочи, говорите, что тема благотворительности никому не интересна! Стыдно за вас, коллеги! – Я взяла сумку и направилась к двери. – Кстати, Дженис, наш разговор после собрания не состоится. Причина – увольнение по собственному желанию!

* * *

Через час Табита вбежала в бар напротив офиса (теперь уже моего бывшего офиса!).

– Понравилось выступление? – уныло улыбнулась я.

– Ты была просто великолепна. Клянусь, в холле телестудии появится статуя героини. Представь себе: в одной руке весы, в другой – голова Дженис и подпись: «Святая Джесс – покровительница униженных и оскорбленных».

– Спасибо, но пора потихоньку опускаться на землю и думать, как жить дальше. Банковский счет позволит продержаться на плаву какое-то время, однако оплачивать проценты по кредиту за квартиру теперь не под силу.

Подруга улыбнулась:

– Позволь поддержать уволенную и купить ей чего-нибудь покрепче.

Телефон тем временем разрывался от звонков, но разговаривать с бывшими коллегами не хотелось. Пришлось поставить мобильник на виброрежим и не отвечать даже на эсэмэски.

– А вот и мы!

Подруга поставила на стол стакан джина с тоником.

– Расскажи, что произошло после того, как захлопнулась дверь.

– Ты бы видела лицо Дженис! Она была в ярости, даже слова вымолвить не могла. Просто сидела красная как рак.

– А наши ведущие – «тупой и еще тупее»?

– Эдди первым нарушил молчание. Сказал, что эта сумасшедшая Монро всегда отделялась от коллектива. Тара начала доказывать, что она специалист со стажем, профессионал, угрожала, что подаст в суд, если ты еще раз прилюдно усомнишься в ее способностях.

– Тоже мне, испугала! Свободу слова и мнений в Соединенном Королевстве еще никто не отменял.

– Когда Пиранья вновь обрела дар речи, то распустила собрание, взяв с коллектива слово хранить сказанное тобой в тайне. Пригрозила тотальной чисткой кадров.

– Шила в мешке не утаишь.

– Точно! Подробный рассказ о выступлении бунтовщицы уже появился на сайте «Медиа-гардиан» [34]34
  «Медиа-гардиан» – информационный сайт, отслеживающий события в СМИ, рекламе, сфере связей с общественностью. Принадлежит группе компаний «Гардиан ньюспейперс лимитед».


[Закрыть].

– Не бойтесь, Дженис решит, что мстительная Монро собственноручно настрочила кляузу. Хуже всего, если она расскажет знакомым телевизионщикам, какая я «воинствующая посредственность», и никто больше не примет меня на работу.

– Не дрейфь, у этой мерзавки связи только в развлекательных передачах. А ты устроишься в приличное место. Кроме того, автор статьи на сайте показал тебя в самом выгодном свете.

– Ладно, посмотрим. Завтра с утра начну искать работу, расстраиваться не собираюсь. В моей жизни есть проблемы посерьезнее, чем эта.

– Например? – беспокойно спросила Таб.

Я вспомнила, что подруга до сих пор не знает о болезни Ливви. Рассказывать на работе было бессмысленно: кто-нибудь из коллег обязательно разнес бы по редакции сплетни. В баре я и моя семья никого не интересовали, поэтому собеседница услышала печальную историю.

– Ездила к сестре в субботу. Она держится молодцом, хотя врачи говорят, что самое страшное – химиотерапия – еще впереди.

– Прости, солнышко. Ни сном ни духом не ведала о твоих переживаниях и, к великому стыду, не догадалась. Да, за последнее время у тебя хватило горя. Понятно, почему ты сорвалась.

– Перестань! Что касается работы, то раздражение копилось слишком давно. Рано или поздно правда должна была вылиться наружу.

– Хочешь, я поговорю с Дженис и объясню ситуацию? Она сменит гнев на милость.

Я поперхнулась при мысли о том, что вновь придется работать под началом стервы.

– Нет уж. Лучше всю жизнь буду мыть полы. Таб заерзала на стуле. Очевидно, на языке у нее повис вопрос, задать который она не решалась.

– Ливви смертельно больна, или существует возможность выздоровления? – промямлила Та-бита.

– Специалисты заявляют, что у нее есть все шансы, но стопроцентной гарантии не может дать никто.

Жужжание телефона нарушило неловкое молчание.

– «Доброутровцы» атакуют! – рассмеялась я.

– Знаешь, твой рассказ заставил меня поразмыслить о собственных проблемах. Все они кажутся мелочью по сравнению с тем, что грозит твоей сестре.

– Как говорится, всегда есть тот, кому хуже. И где-то живут счастливчики, которым гораздо лучше!

– Узнаю плаксу Джесс.

– Не смейся. К несчастью, человеку под силу разобраться только с незначительными трудностями, глобальные проблемы он решить не в состоянии. Кстати, а как проходит твое лечение?

– На следующей неделе начинаем новый курс.

– Как Уилл справляется с ситуацией?

– Знаешь, лечение ничуть не изменило его жизнь. Он по-прежнему играет в регби и встречается с друзьями. Впрочем, я знаю, что он пойдет со мной до конца и всегда поможет делом и добрым словом.

– Его приятель, Бен, очень поддержал меня в критическую минуту.

Последние слова крайне удивили Табиту.

– Порой легче выложить все постороннему человеку… – заметила я.

– А мистер Томас делился с тобой своими секретами, говорил о нетрадиционной сексуальной ориентации?

– Нет. Он рассказывал, что долгое время встречался с какой-то студенткой университета, но она оставила его ради богача. А почему ты спрашиваешь?

– Уилл кое-что рассказал на днях. Он видел, как Бен обнимается с другим мужчиной.

– То есть?

– Ему почудилось, что они целовались.

– Очень туманное дополнение.

– Уилл после матча вернулся в раздевалку. Дверь была открыта. Он увидел через щелку, как Бен чмокнул в щеку какого-то игрока. Когда Уилл вошел, они торопливо расселись в разные стороны.

Я поджала губы. Плохо сплетничать о человеке, который сделал столько добра, но так хотелось узнать наверняка..-.

– Думаю, не стоит совать нос в чужие дела.

– Пропустим еще по стаканчику? – предложила подруга. – За мой счет. Когда найдешь новую работу, пригласишь в бар.

– Ждать придется долго, – парировала я.

До Рождества оставался месяц, а у меня, безработной неудачницы, не было ни денег на подарки, ни приличного молодого человека, которого не стыдно представить родителям в сочельник. Хо-хо-хо!