Текст книги "Архивы Дрездена: История призрака. Холодные дни"

Спустя минуту или две проход открылся в освещенное факелами помещение размером с хоккейное поле. Проем располагался почти у самого потолка, и вниз от него вели вырубленные в стене ступени, по которым я мог бы спуститься, но не стал, поскольку весь подземный зал был сплошь забит нехорошими парнями. Я поежился и на всякий случай проверил, действует ли еще моя завеса.

Басовое уханье заклятия грохотало здесь во всю мощь; исходило оно из вырубленного в полу отверстия диаметром примерно десять футов; я не мог бы сказать, насколько оно глубоко. Зияющий проем окружали магические формулы на порядок сильнее тех, что встречались мне по пути сюда; с каждым ударом невидимого барабана они вспыхивали зловещим багровым светом.

Яму доверху заполняли духи.

Их масса клубилась в ней ровным, неумолимым водоворотом, – казалось, это варится в огромном котле какой-то суп; из этого неясного варева время от времени всплывало на поверхность что-то, в чем можно было угадать человеческую анатомию. Теперь до меня доносился и их беззвучный крик, жуткий, пульсирующий в такт барабанному бою.

Также я заметил парочку десятков лемуров. Почти все они откинули капюшоны, – лишенные своей пугающей безликости, они походили на обычных людей. Некоторые стояли, некоторые сидели. Небольшая группа играла в карты. Остальные просто неподвижно смотрели в пространство.

У ямы с духами собралась группа «капюшонов». Все, за исключением двух, стояли на коленях, громко распевая. Время от времени все, словно по команде, низко кланялись и хлопали в ладоши. Над ямой возвышалась виселица, сделанная, похоже, из старого баскетбольного столба со щитом; двое оставшихся «капюшонов» удерживали нижний конец веревки.

На другом ее конце болтался над ямой Морти, обмотанный веревками от бедер до шеи, как попавшая в паутину муха. До меня доносилось его сдавленное всхлипывание.

Прямо перед ним парило в воздухе Серое Привидение. Оно словно стояло на невидимой плоскости и медленно перемещалось по кругу, оставаясь напротив лица Морти. Фигура его наводила не меньший ужас, чем при нашей первой встрече. Оно заговорило, и голос у него оказался текучий, спокойный – и, несомненно, женский.

– Вам совершенно не обязательно подвергать себя этому, Мортимер, – произнесло Серое Привидение. – Мне не доставляет удовольствия причинять кому-либо боль. Покоритесь. Вы ведь все равно рано или поздно сделаете это. Избавьте себя от мучений.

Морти открыл глаза и облизнул пересохшие губы.

– П-пошла в задницу! – прохрипел он надтреснутым, хриплым голосом.

– Гм… – пробормотало Серое Привидение и кивнуло. – Еще раз, – произнесло оно.

– Н-нет, – выдохнул Морти, отчаянно трепыхаясь на веревке. Разорвать путы у него не получилось, он только начал вращаться еще быстрее. – Нет!

Двое «капюшонов», удерживавшие веревку, невозмутимо опустили Морти в самую гущу клубившихся в яме духов. Те набросились на него, словно морской прибой, обладающий собственной волей выбирать, куда обрушиться, и выбравший для этого Морти. Водоворот обезумевших духов захлестнул его с головой, скрыв из виду.

Морти снова закричал. Очень жутким, беспомощным был этот крик.

– Раз, – считало Серое Привидение. – Два. Три. Четыре.

На счет «четыре» «капюшоны» выдернули Морти из водоворота духов, и он остался висеть, раскачиваясь взад-вперед и всхлипывая в попытках глотнуть свежего воздуха.

– Всякий раз, когда вы откажете мне, Мортимер, я буду добавлять к счету еще одну секунду, – сообщило Серое Привидение. – Я знаю, о чем вы сейчас думаете. Сколько секунд потребуется, чтобы свести вас с ума?

Морти попытался совладать с дыханием, но безуспешно. На лице его блестели слезы. Из носа начало течь. Он снова открыл глаза, стиснув зубы; лысина его налилась кровью.

– Шла бы ты! – прохрипел Морти. – Рассвет тебе на пользу.

– Еще! – скомандовало Серое Привидение.

«Капюшоны» снова опустили Морти в яму. Не знаю, что происходит со смертным, когда на него нападает дух, но, судя по реакции Морти, ничего хорошего. Он снова закричал. Крик звучал выше, чем в прошлый раз, пронзительнее и почти заглушал спокойный, монотонный отсчет Серого Привидения. Оно… нет, судя по репликам Морти, все-таки она – досчитала до пяти, а потом «капюшоны» выдернули его обратно. На этот раз Морти дергался ритмично, словно в судорогах. Потребовалось никак не меньше десяти секунд, чтобы он перестал кричать.

– Это не столько наука, сколько искусство, – продолжало Серое Привидение так, словно ничего не произошло. – Как правило, большинство рассудков ломается, не дожидаясь семи. Но конечно, они не обладали вашими замечательными способностями. Что бы ни случилось дальше, не сомневаюсь, зрелище выйдет любопытнейшее. Что ж, спрашиваю еще раз: вы мне поможете?

– Поди утопись, сука! – выдохнул Морти.

Последовала секундная пауза.

– Еще раз! – прорычало Серое Привидение. – Медленно.

«Капюшоны» послушно начали опускать Морти в яму с духами.

Морти отчаянно замотал головой и забился, пытаясь свернуть свое истерзанное тело клубком, чтобы хоть как-то защитить его от голодных духов. Ему удалось оттянуть пытку на две или три секунды, но в конце концов он все-таки погрузился в зловещий призрачный водоворот. Он снова закричал, и на этот раз Серое Привидение начало отсчет только тогда, когда крик сделался непрерывным.

Я никогда не был о Морти особо высокого мнения. Когда мы с ним только познакомились, мне казалось омерзительным то, как он обращался со своими талантами, как водил за нос своих клиентов. С тех пор он вырос в моих глазах, особенно в прошедший день. Так что, может, он и не образец добродетели, но по-своему вполне достойный тип. Он профессионал, а еще твердости в нем, похоже, оказалось больше, чем я от него ожидал.

То, что Морти помалкивал о скрытых сторонах своих возможностей, много говорило о нем самом. И еще больше – то, что он, оказавшись во львином рву, не имея ни малейшей возможности вырваться на волю, продолжал упрямо дерзить в лицо своему мучителю.

«Черт, – подумал я, – да этот парень мне просто нравится!»

А Серое Привидение убивало его прямо у меня на глазах.

Морти закричал еще пронзительнее, когда духи накинулись на него, терзая бледными паучьими пальцами. Серое Привидение продолжало отсчет, и промежутки между числами казались мне маленькой вечностью.

Я не мог вытащить Морти из этого места. Никак не мог. Даже если бы мне удалось поубивать всех потусторонних тварей в этом подземном зале, Морти продолжал бы висеть, связанный, да и «капюшоны» никуда не делись бы. Смысла в нападении не было никакого.

Но и стоять просто так, ковыряя призрачным пальцем в призрачном носу, я тоже не мог. Не знаю, что делало с Морти Серое Привидение, но это явно причиняло ему боль, и, судя по ее словам, похожим на реплики с конкурса на лучшего мультяшного злодея, в случае если Морти и дальше продолжит отвергать его, воздействие призраков угрожало непоправимым ущербом его рассудку. И не стоило забывать о тех смертельно опасных духах, что могли поджидать его на пепелище дома.

А еще – словно мало было остального – до рассвета оставалось всего ничего.

Проклятье! Мне ужасно не хватало хоть какого-нибудь мелкого преимущества.

Пальцы правой руки коснулись деревянной рукояти пистолета сэра Стюарта, и я вдруг ощутил скрытую мощь этого старинного оружия. Его энергия передавалась подушечкам пальцев ровной гудящей вибрацией. Я вспомнил бой у дома Морти и тот урон, который сэр Стюарт сумел нанести противнику с его помощью. Пусть даже одному-единственному противнику.

Серое Привидение боялось пистолета сэра Стюарта, и у меня имелись все основания полагать, что боялось небезосновательно. Если бы мне удалось убрать ее, все окружавшие ее сейчас духи почти наверняка рассеялись бы – подобно шакалам, сопровождающим крупного хищника, но редко отваживающимся на открытую схватку в его отсутствие. Так ведь?

«Еще бы! И хотя лемуры превосходят тебя численно в пропорции двенадцать к одному, этого недостаточно, чтобы они видели в тебе, Дрезден, легкую жертву. Тебе нечего бояться».

Давно пора издать закон, запрещающий внутренние монологи с таким количеством сарказма.

Однако идея все же обладала определенной притягательностью: убить Серое Привидение и тут же уносить ноги как можно быстрее. Даже если за мной погонятся лемуры, «капюшонами», по крайней мере, командовать будет некому. Если повезет, это даже сможет отвлечь внимание злобных духов от Морти.

Все, что от меня требовалось, – это один раз спустить курок Стюартова пистолета. Только и всего. Если я промахнусь, мне, скорее всего, не выжить, но во всех остальных отношениях дело представлялось проще пареной репы.

Я стиснул зубы и принялся медленно подбираться к Серому Привидению. Я не знал, на какое расстояние мне удастся подойти, прежде чем моя далекая от идеала завеса окажется бесполезной, но старался сделать все, что в моих силах, чтобы свести к минимуму возможность промаха. Снайпер из меня так себе, да и пистолеты восемнадцатого века не отличались особой точностью, но позволить себе промазать я не мог. Разумеется, ощути Серое Привидение каким-либо образом, что я близко, оно могло бы убежать, уклониться или защититься как-нибудь еще.

Значит, я должен убить ее прежде, чем она поймет, что на нее напали. В этом даже имелась некоторая ирония – с учетом того, как умер я сам.

Серое Привидение закончило считать, и «капюшоны» снова выдернули слабо всхлипывавшего Морти из ямы. Он висел, сотрясаясь от боли, охая с каждым вздохом. Серое Привидение неподвижно стояло перед ним; его лица я не видел, но не сомневался, что оно выражало злорадство.

Десять футов. Я понимал, что завеса моя дышит на ладан, а меткость оставляет желать лучшего, но, если мне удастся подобраться на десять футов, я вряд ли промахнусь. Из этого следовало, что мне надо добраться до края ямы с духами и выстрелить через нее в стоявшее с другой стороны Серое Привидение. Разумеется, если я промахнусь, ему даже не понадобится убивать меня. Ему достаточно всего лишь указать на меня. Стоит духам ощутить мое присутствие – и они навалятся всем скопом.

Тогда я испытаю то, что только что испытывал Морти. С той разницей, что, поскольку я и сам призрак, от меня разве что пара комков эктоплазмы останется. Которые тут же слопают.

«Вот весело!..» – подумал я.

Я старался двигаться медленно, ровно, сохраняя спокойствие. Адреналина в моих жилах не было ни капли, чтобы заставить мои руки дрожать, но они все равно дрожали. Черт! Наверное, решил я, даже духи во многом остаются людьми. Ничего не поделаешь, надо двигаться дальше.

Тридцать футов.

Я прошел в каких-то нескольких ярдах от лемура, явно смотревшего в пустоту, хотя направление его взгляда проходило точно через меня. Возможно, он погрузился в призрачные воспоминания. Он даже не моргнул.

Двадцать пять.

Голодные духи в яме передо мной завывали как безумные. Всего в нескольких футах передо мной.

Двадцать.

Почему я вечно оказываюсь в таких ситуациях? Даже после смерти?

«Смеха ради, – ответил я сам себе. – Смеха ради, смеха ради-ради-ради-ради».

Глава 29

Тут пол у ног Серого Привидения дрогнул, покрылся рябью, и из него выплыл человеческий череп, в глазах которого полыхало холодное голубое пламя.

Серое Привидение повернулось к нему, и что-то в его позе навело меня на мысль, что настроение его заметно ухудшилось.

– Что еще?

– Вестник фоморов ожидает у внешнего периметра, – доложил череп. Голос его звучал до ужаса похоже на Боба, однако из интонаций слышалось лишь едва заметное презрение. – С посланием от своего господина.

Мне показалось, что голова Серого Привидения чуть склонилась под капюшоном.

– Прислужник? Со стороны Небывальщины?

– Внешний периметр граничит с Небывальщиной, и за его целостность отвечаю я, – ответил череп. – Внутренний периметр граничит с миром смертных. Вы сами установили такой порядок. Больше года назад.

Серое Привидение издало звук отвращения:

– Ты бы не дерзил, дух. Я могу найти тебе замену. – Оно покосилось на продолжавшего болтаться в воздухе Морти и вздохнуло. – Конечно, фомор не мог найти другого времени, кроме как перед рассветом. Почему в самые важные мои дела обязательно кто-то вмешивается?

Череп вежливо кивнул:

– Понимать ли это так, что я должен убить его и отослать назад тело с запиской, предлагающей в следующий раз предварить такой визит звонком?

– Нет! – отрезало Серое Привидение. – Разумеется, нет. Попридержи язык, дух, если не хочешь, чтобы я его у тебя вырвала.

– Как вам будет угодно, – еще раз кивнул череп. – Я всего лишь слуга. – Голос его по прежнему сочился едва различимым презрением. – Должен ли я позволить ему войти?

– Да, и поторопись, – резко приказало Серое Привидение.

– Как вам будет угодно, – повторил череп, на сей раз заметно медленнее, и исчез в полу.

Я стоял не шевелясь. Труднее всего поддерживать завесу в движении, а до меня вдруг дошло, что мой план решить все одним-единственным выстрелом обладает одним серьезным изъяном: я совершенно забыл про Злого Боба. Этот дух обладал силой, умом и представлял собой несомненную угрозу, зато был лишен чего-либо, хоть отдаленно напоминающего страх или почтительность. Полагаю, после нескольких десятилетий работы с Кеммлером, самым опасным некромантом со времен падения Римской империи, трудно всерьез воспринимать кого-либо, уступающего ему в талантах.

Впрочем, не могу сказать, чтобы и тот, изначальный Боб отличался особой почтительностью. Ха! А вот получи, гадина!

Так или иначе, у меня появился шанс узнать о своем противнике побольше. А то как-то негусто у меня информации об этих психах в капюшонах. Хоть какое-то знание о них могло выявить слабое место в их обороне – как в переносном, так и в прямом смысле. До сих пор мне не приходилось жалеть о лишней информации перед тем, как ввязаться в бой.

И еще – если Серое Привидение действовало не в одиночку, а в союзе с кем-то, мне просто необходимо было знать об этом. Любой альянс нехороших парней всегда некстати.

Серое Привидение отступило на шаг от ямы. Не прошло и полминуты, как земля снова дрогнула и из нее появился мужчина – постепенно, толчками, словно поднимаясь по лестнице. По пятам за ним летел череп, двигаясь на уровне его головы.

Мужчину я узнал сразу: он командовал прислужниками фоморов, напавшими на Молли. Он до сих пор щеголял в черной водолазке, но теперь к наряду добавился пояс с пистолетом в кобуре на левом бедре и коротким мечом в ножнах на правом. Меч имел явно японское происхождение, но длиной уступал полноценной катане. Кажется, такой называется вакидзаси… или ниндзя-то… вечно я их путаю. В любом случае не слишком разумно разгуливать с таким оружием на людях.

Да, и еще одну странную деталь я заметил в нем: глаза его изменили цвет. Я запомнил их прозрачно-серыми. Теперь они приобрели отчетливый темно-фиолетовый оттенок. Не тот темно-фиолетовый, как у всех этих героинь любимых Бобом дамских романов. Этот цвет напоминал покрытый синяками труп… или последнюю чуть освещенную полоску неба на закате.

Он спокойно повернулся к Серому Привидению и отвесил ему низкий поклон:

– Приветствую вас, леди Тень, от имени моего господина, лорда Омога.

– Привет, Листен, – отозвалось Серое Привидение, не пытаясь скрыть своего недовольства. – Что еще нужно от меня Омогу?

Листен снова поклонился; фиолетовые глаза его блеснули.

– Мой господин желает знать, завершена ли твоя кампания.

– Как видишь, нет, – процедило Серое Привидение сквозь зубы.

Листен поклонился еще раз:

– Если так, он желал бы знать, с какой целью ты похитила этого заклинателя. – Прислужник бросил короткий взгляд на Морти и снова повернулся к фигуре в балахоне. – Эти действия идут вразрез с вашей договоренностью.

Огонь в глазницах черепа вспыхнул ярче.

– Еще не поздно отправить фоморам послание насчет предварительного звонка.

– Нет! – отрезало Серое Привидение.

– Это не составило бы сложности, а еще…

– Нет, дух! – рявкнуло Серое Привидение. – Я запрещаю.

Глаза духа на мгновение разгорелись еще ярче. Потом он кивнул чуть почтительнее:

– Как вам будет угодно.

Серое Привидение повернулось к Листену:

– Мой слуга полагает, что логичнее всего было бы убить тебя и отослать тело твоему господину в знак моего неудовольствия.

Листен поклонился еще раз:

– Таких, как я, много, меня легко заменить. Моя смерть доставит моему повелителю лишь краткое раздражение и, полагаю, будет воспринята им как символический жест, выдающий слабость.

Пару мгновений Серое Привидение молча смотрело на него.

– Если бы ты не говорил правду, я бы с удовольствием позволила черепу расправиться с тобой. Но у тебя ведь начисто отсутствует инстинкт самосохранения, не так ли?

– Разумеется, он у меня есть, леди Тень. Я ни в коем случае не отношусь к своей жизни легкомысленно. Я бы согласился отдать ее исключительно в том случае, когда это доставит максимум пользы моему господину.

Серое Привидение покачало головой под капюшоном:

– Ты дурак.

– Не буду оспаривать ваших слов, – произнес Листен. – Как бы то ни было, леди Тень, я вынужден просить у вас ответа, дабы передать его моему господину… В какой бы форме вы ни пожелали его дать, – невозмутимо добавил он.

– Передай ему, – раздраженно произнесло Серое Привидение, – что я поступаю так, как мне угодно, когда вопрос касается подходящего для меня тела.

Ого!

Леди Тень присматривает себе плотскую оболочку.

Что означает…

Я отогнал от себя размышления на эту тему – подумать об этом можно будет и позже. Важнее сосредоточиться на разговоре.

– Вы не упоминали, что собираетесь позаимствовать у него столь ценный экземпляр, – заметил Листен.

– Посмотри, с кем мне приходится работать, – огрызнулась леди Тень, махнув рукой в сторону столпившихся у ямы «капюшонов». – С отбросами, не способными поддержать всей мощи моего таланта. Передай Омогу, что если ему нужен союзник, способный сразиться со Стражами, то ему придется потерпеть. Для его целей этот экземпляр особой ценности не представляет, тогда как для моих – в высшей степени.

Листен помолчал, обдумывая ее слова, и кивнул:

– А что с Леди-Оборванкой?

– Как только я освоюсь в смертной оболочке, я с ней разберусь, – пообещала леди Тень. В голосе ее явственно слышалось самодовольное предвкушение. – Если, конечно, вы не ликвидируете ее сами. Что это у тебя на щеке, Листен, уж не ожог ли? Надеюсь, он не причиняет тебе особой боли?

– Вы очень добры, леди, – ответил Листен с новым поклоном. – Пустяки меня не беспокоят. Могу ли я передать моему господину, что вы одарите его этими лишенными цены тварями, как только восстановите телесную оболочку?

Леди Тень призадумалась с ответом, но потом кивнула, оглянувшись на «капюшонов»:

– Да. Пожалуй, да. От подобных бездарей все равно немного толку.

– Отлично, – сказал Листен.

Он казался неподдельно удовлетворенным.

Леди Тень снова покачала головой:

– Неужели он питает слабость к подобным недоучкам?

– Минуту назад, – ответил Листен, – я собирался информировать его о потенциальной потере способного смертного. Теперь же могу сообщить ему, что он, вероятно, получит в свое распоряжение с дюжину экземпляров попроще. Меня радует возможность извлекать для моего господина выгоду в невыгодных ситуациях.

Продолжавший висеть над ямой Морти неожиданно вскинул голову.

– Передай ему, – пробормотал он заплетающимся языком, – что прибыли ему не светит. Сучка меня не получит.

Листен приподнял брови и посмотрел на леди Тень.

– Мне требуется его согласие, – перехваченным от ярости голосом произнесла леди Тень, – и я его получу. Если бы ты мне не помешал, я бы его уже получила. А теперь близится рассвет. Возможно, пройдет несколько часов после захода солнца, прежде чем я завершу перемещение.

– А, – кивнул Листен. Ничто в его тоне не выдавало скептицизма, и все же у меня сложилось впечатление, что таковой там присутствовал. – Тогда, с вашего позволения, я отправлюсь передать весть своему господину и более не стану беспокоить вас.

Злой Боб снова подпрыгнул за спиной у Листена, чтобы взглянуть поверх его плеча на леди Тень.

– Ты уверена, миледи, что не желаешь, чтобы эту тварь убрали раз и навсегда?

– Ступай с миром, Листен, – произнесла леди Тень, не удостоив Злого Боба даже взглядом. – Передай своему господину, что я ожидаю нашего выступления против Леди-Оборванки и ее союзников в крепости где-нибудь завтра вечером.

Листен снова отвесил низкий поклон, повернулся и в сопровождении парившего в воздухе черепа погрузился в пол, спускаясь по невидимым ступенькам обратно в мир духов.

Стоило ему скрыться из виду, как леди Тень махнула рукой, и рой клубившихся в яме духов с пронзительными протестующими воплями устремился из нее к выходу. Пульсирующий бас призывного заклятия разом смолк. Воля леди Тени подхватила духов, как порыв ветра, гоня их прочь из подземного зала.

Я тоже ощущал энергию ее воли, и мне пришлось приложить изрядные усилия, чтобы она не коснулась меня и не сорвала оболочку моей завесы. Мне даже удалось немного подпитать завесу от этой энергии.

– Дети мои, – объявила она тоном, полным презрения, – будьте осторожны: близится рассвет. Всем по убежищам! – Она повернулась к «капюшонам». – Дорогие мои смертные, мамочка вами довольна. Охраняйте нашего пленника до вечера. Его жизнь для меня дороже всего на свете. Сберегите ее даже ценой своих собственных.

«Капюшоны» поежились, словно у них в головах звучал голос божества, и разом, как-то механически, поклонились, пробормотав ритуальные слова, смысла которых сами явно не понимали. Лемуры по одному покидали помещение, бросив свои занятия – точнее, отсутствие оных.

Мне снова повезло. Ни один из них по случайности в меня не врезался.

– Что ж, – пробормотала леди Тень, повернувшись к Морти. – Мы продолжим нашу беседу через несколько часов. Ни еды, ни питья вы не получите. Вас не развяжут. Уверена, рано или поздно вы начнете видеть мир с моей точки зрения.

– Я скорее умру, чем впущу тебя, – прохрипел Морти.

– То, что вы хотите, дорогое дитя, вы не всегда можете получить, – невозмутимо, даже как-то обыденно отозвалась леди Тень. – Я продолжу мучить вас. И рано или поздно вы пойдете на все, только бы остановить боль. К сожалению, таковы ограничения смертных.

Морти не ответил. Не знаю, поежился ли он от той ледяной уверенности, что звучала в ее голосе, но лично меня пробрал озноб.

И тут до меня вдруг дошло, с кем я имею дело.

Серое Привидение повернулось и погрузилось в пол – судя по всему, отправилось в свои владения в Небывальщине. Я дождался, пока оно уже точно не сумеет меня заметить, а потом просто исчез – вверх, на мостовую чикагской улицы. Небо на востоке уже начало окрашиваться золотом, поэтому я на предельно возможной скорости поспешил к своей могиле.

Серое Привидение – тень, это я знал наверняка. Но откуда она явилась, эта тень? Ее явно породил кто-то, хорошо владеющий внедрением в чужие тела. Кто-то, уверенный в том, что в состоянии сразиться со Стражами Белого Совета, своего рода полицией чародейского сообщества, и выйти при этом победителем. Кто-то, хорошо известный этому Омогу, кем бы он там ни оказался, и кому необходимо тело, обладающее достаточным количеством врожденных магических способностей, чтобы поддержать явно незаурядный талант.

Таких людей, обладающих магическими способностями на уровне чародея, в Чикаго совсем немного. А пропадало за последние годы и того меньше, и большинство из них были моими врагами. Не все пали от моей руки, но конкретно эту прикончил точно я сам. Из пистолета. В упор.

Я добрался до своей могилы и, все еще дрожа, погрузился в ее благодатную тень.

Морти попал в лапы Собирателя Трупов, одного из наследников этого психа Кеммлера. Меняющей тела как перчатки чернокнижницы, чьи безумства насчитывали не одно столетие, а способности превышали мои раза в три, если не в четыре. И если она вселится в Морти, она – как и я на ту короткую минуту – вновь обретет всю свою прежнюю силу. Снова начнет прыгать по телам… в общем, продолжит свою карьеру с того места, на котором я ее оборвал.

А начнет она с того, что убьет Молли.

Первую свою встречу с ней я пережил только благодаря вмешательству «джентльмена» Джона Марконе, небольшой удаче и некоторому расчету, а также обычной моей паранойе. В общем, Собиратель Трупов представляла собой абсолютную, высшую категорию угрозы, с которой я предпочел бы вообще не сталкиваться, а тем более в одиночку.

М-да, дела стали значительно более срочными.

Я понимал, что до наступления вечера мне надо придумать, как ее одолеть.

Глава 30

С восходом солнца я съежился у себя в могиле. Мне полагалось бы ощущать больше беспокойства по поводу убийственного, испепеляющего катаклизма, захлестывавшего весь мир, но я не испытывал его. Когда солнце взошло, это напоминало вибрацию от проезжающего мимо тяжелого грузовика, опасного, если оказаться у него на пути, но ничем, кроме шума, не угрожающего, если ты стоишь на тротуаре. В моей могиле царил покой.

Я попытался найти аналогии этому ощущению, тому умиротворению, что я испытывал в земляном убежище. Не сразу, но я понял: это напоминало мне мою полуподвальную квартиру во время зимней вьюги. За дверью завывал ветер и хлестали снежные заряды, но сам я в это время находился в тепле, в обществе Мыша и Мистера, отхлебывал из чашки горячий куриный бульон, вытянув ноги к горящему камину и читая какую-нибудь хорошую книгу.

Примерно так же оказалось и в моей могиле. Покойно. Я не мог никуда пойти, и это было приятно. Если бы мне удалось захватить с собой книжку, все вообще обстояло бы идеально.

Вместо этого я привалился спиной к земляному откосу могилы и закрыл глаза, наслаждаясь тишиной. Все равно до заката я здесь взаперти. Я не видел смысла изводить себя, переживая о том, что может случиться вечером.

Вместо этого я погрузился в воспоминания, печальные, радостные и просто нелепые.

Я думал о нас с Элейн: какими мы стали в старших классах. Мы ощущали себя супергероями: двое подростков, обладавшие неописуемой силой, которым приходилось скрывать это от всех, чтобы их не изолировали и не преследовали за непохожесть на других.

Когда мы с Элейн познакомились, девчонки меня еще не интересовали. Нам обоим исполнилось двенадцать, мы оба отличались сообразительностью и упрямством, из чего следовало, что мы доводили друг друга до белого каления. При этом мы оставались лучшими друзьями. Доверяли друг другу мечты о будущем. Делились переживаниями или помогали друг другу – в зависимости от того, что требовалось. На уроках в школе оба изнывали от скуки – по сравнению с уроками Джастина все казалось проще пареной репы, не намного сложнее заточки карандашей.

Имелась и оборотная сторона: нам становилось все сложнее общаться с другими детьми. Нас просто интересовали разные вещи. Развивавшиеся день ото дня магические способности все сильнее мешали нам смотреть телевизор, а уж видеоигры и вовсе сделались невозможными. В результате мы с Элейн проводили все больше времени за игрой в карты или в настольные игры – или коротали вместе долгие часы за чтением.

Джастин манипулировал нами обоими просто мастерски. Ему было выгодно, чтобы мы сошлись. Он хотел, чтобы мы ощущали себя отчужденными от всех остальных – и, само собой, преданными ему. Хотя сам он изображал полную к этому непричастность, в которую я до поры до времени верил, на деле он поощрял наше растущее сексуальное влечение друг к другу, что заодно избавило его от необходимости объяснять нам всякие щекотливые аспекты взаимоотношений полов… и практически свело к нулю риск, что кто-то из нас найдет себе увлечение вне нашего тесного круга.

Я даже не подозревал о его истинных намерениях до того дня, когда Элейн приболела и осталась дома. Я так переживал за нее, что удрал с последнего урока и вернулся раньше обычного. В доме царила необычная тишина, а в воздухе ощущалась какая-то странная, незнакомая мне прежде энергия – душная, липкая. Стоило мне переступить порог, как все мои чувства тревожно обострились.

Это было мое первое знакомство с черной магией – силами Творения, искаженными и извращенными с целью уничтожать все, с чем они соприкасаются.

Элейн сидела на диване; лицо ее было спокойным, почти бесстрастным, спина выпрямлена, плечи расправлены. Теперь-то я понимаю, что за время моего отсутствия Джастин наложил на нее заклятие, но тогда я знал только то, что все мои инстинкты буквально вопили, предупреждая о чем-то чудовищно неправильном. Настолько неправильном, что мне хотелось с криком бежать прочь из этой комнаты.

Кстати, Элейн принимала такую позу только в тех случаях, когда собиралась подать реплику – как правило, саркастическую.

Эта картина и сейчас стоит у меня перед глазами.

Из двери, ведущей на кухню, вышел Джастин и остановился за спиной у Элейн. Лицо его тоже было совершенно спокойно.

– Ты снова прогулял урок, – вздохнул он. – Возможно, мне стоило бы этого ожидать.

– Что здесь происходит? – спросил я дрогнувшим от страха голосом. – Что вы такое делали?

Джастин подошел к Элейн на пару шагов. Оба долгое мгновение молча смотрели на меня. Я не мог ничего прочесть на их лицах.

– У меня свои планы, Гарри, – спокойным, негромким голосом произнес он. – Мне нужны люди, которым я мог бы доверять.

– Доверять? – переспросил я.

Его слова показались мне лишенными смысла. Я не понимал, какое они имеют отношение к тому, что я видел перед собой. Да и вообще к чему угодно. Я переводил взгляд с Элейн на Джастина и обратно, пытаясь найти хоть какое-то объяснение. Их лица не объясняли мне ничего. Потом взгляд мой упал на предмет, лежавший на журнальном столике рядом с моим зачитанным почти до дыр «Хоббитом» в бумажной обложке.

На смирительную рубашку.

Что-то зловещее, жуткое незримо витало в воздухе. Я тупо смотрел на рубашку, а потом с отвратительным леденящим чувством в желудке вдруг понял то, о чем меня уже некоторое время пытались предупредить инстинкты: мне угрожала опасность. И еще: мой спаситель, мой учитель, мой опекун намеревался причинить мне какое-то зло.

На глаза навернулись слезы.

– Зачем? – тихо, растерянно спросил я.

Джастин оставался все таким же спокойным:

– Ты еще многого не знаешь, мой мальчик, чтобы это понять. Пока не знаешь. Всему свое время.

– Н-но вы не можете этого сделать, – прошептал я. – Н-не вы. Вы же меня спасли. Нас спасли.

– Ну да, – согласился Джастин. – Сядь рядом с Элейн, Гарри.

– Сядь рядом со мной, Гарри, – ровным, сомнамбулическим голосом повторила Элейн.

Я потрясенно уставился на нее и сделал шаг назад:

– Элейн…

Стоило мне отвести взгляд, как Джастин метнул в меня заряд энергии.

В последнюю долю секунды какой-то инстинкт предупредил меня об угрозе, но, вместо того чтобы попытаться отбить удар, я поймал его на выставленный как можно шире щит. Заклятие Джастина, уловленное этим подобием паруса, швырнуло меня к окну.