Текст книги "Сердцу не прикажешь"

– А сами-то вы откуда?

– Из Филадельфии. – Она игриво улыбнулась Кену. – Это в Пенсильвании, знаете, наверное.

– Слыхал, – вполне серьезно ответил ей Кен. – Знаменитая Пенсильвания, ее еще называют страной датчан, так?

– Но только город был основан немцами, – подсказала она. – Выходцами из Германии. Слово «немецкий» – «дейч» – исказили как сумели, вот и говорят «страна датчан».

– Гммм…

Его вид был настолько комичным, что Фриско не удержалась и в который уж раз за этот вечер весело рассмеялась.

Как бы там ни было, рассуждала она сама с собой, а вечерок выдался прекрасный.

– Пенни за ваши мысли! – сказал Кен, когда машина остановилась у красного светофора, и сопроводил свое требование очаровательной улыбкой.

– Ну уж, скажете тоже: пенни. За свои мысли я потребую больше.

– Неужто два пенни?! – с деланным возмущением поинтересовался Кен, затем перевел взгляд на дорогу.

– Ну давайте. Два пенни – это еще куда ни шло. – Она обернулась в его сторону и улыбнулась. – Я просто сидела и думала, что нежданно-негаданно у меня выдался отличный вечер… В прекрасной компании.

– Кроме шуток? – И он бросил на нее быстрый взгляд. – Может, завтра, если хотите, мы все это повторим?

– Ну, видите ли… – она сделала вид, будто крепко задумалась, хотя ответ у Фриско был моментально готов.

Чтобы хоть как-то заполнить образовавшееся молчание, Кен предложил:

– А хотите, мы можем поехать в какое-нибудь более, так сказать, цивилизованное место, где обычно ужинают туристы.

– Ну, поскольку я все равно веду себя совсем не так, как положено туристке, что ж, давайте так и сделаем, – ответила она. – Хоть узнаю, где здесь туристы развлекаются. Будем считать, что договорились. Спасибо, что пригласили.

Кен затормозил возле паркинга отеля. Повернувшись к Фриско, он таким взглядом посмотрел на нее, как если бы не мог полностью поверить в то, что она приняла его предложение.

– Вы что же, даже и местные достопримечательности еще не осмотрели?

– Нет. – Фриско отрицательно покачала головой. – Я ведь приехала сюда отдохнуть, – объяснила она. – И пока лишь поджаривалась на солнце, купалась в океане, плавала в бассейне отеля. Можно сказать, кручусь вокруг своего отеля.

– Скажите, а не хотелось бы вам посмотреть здешние достопримечательности, а? Или все-таки лучше просто отдыхать?

На Фриско произвели приятное впечатление его участливое выражение лица и заботливая интонация.

– Нет, ну конечно же, я хотела бы куда-нибудь съездить. – Произнеся эти слова, она увидела, как сразу просияло лицо Кена, и не сумела сдержать улыбку. – Знаете, я очень быстро устаю от одиночества.

– Вот и отлично! – он весь так и сиял. – Знаете, если будет настроение, мы завтра вечерком могли бы сходить на луау[3]3
  Луау – местный обычай. На закате солнца в земляной яме запекают свинью, после чего поедают ее под музыку и танцы.


[Закрыть]. Хотя туда приходят толпы туристов, но все равно стоит хоть раз взглянуть. Хулу[4]4
  Хула – национальный танец.


[Закрыть] бы посмотрели и все такое… Ну, вы понимаете.

– Договорились, – сказала она, улыбаясь. – Как раз у меня такое настроение, что на хулу я бы с удовольствием сходила.

– Феноменально! Тем более что пятница и суббота у меня – выходные дни. – Кена прямо распирало от счастья. – Я буду весьма признателен, если вы окажете мне честь, согласившись взять меня гидом. Мы бы тогда посмотрели все лучшее, что только есть в моем родном городе.

– Что ж, благодарю, мой прекрасный сэр, – она склонила голову, как бы подразумевая реверанс. – Звучит все это очень даже заманчиво. Но я принимаю вашу щедрость при одном непременном условии. Давайте сразу же договоримся, что если вы надумаете приехать в Филадельфию, вашим непременным гидом буду я. Договорились?

– Решено. – Он одарил ее улыбкой, целиком состоящей из восхищения и юношеской влюбленности, затем протянул руку.

Изобразив на лице некоторую торжественность, Фриско чинно пожала ее.

– Завтра вечером нужно будет выехать пораньше, – сказал он, затем открыл свою дверцу и вышел из машины. Обойдя автомобиль, он помог выйти Фриско. – Хорошо бы выехать отсюда не позднее шести часов вечера.

– Хорошо. Значит, в шесть часов мы и выедем, – и она двинулась рядом с ним по направлению к отелю. – Форма одежды, полагаю, самая обычная?

– Конечно. Вы позволите проводить вас до вашего номера?

– Нет, – сказала Фриско и улыбнулась, смягчая отказ. – Завтра в шесть вечера я встречу вас здесь же, в вестибюле.

– Буду вас ожидать с великим нетерпением, – он расплылся в улыбке, затем добавил: – Ух, я уже и так весь трепещу.

– Доброй вам ночи, Кен, – Фриско кивнула и направилась к лифтам.

– Доброй ночи, Фриско.

Глава 20

– Скажи, Лукас, а ты разговаривал с Фриско? – неожиданно спросил Гарольд, не заботясь о том, чтобы начать, как это принято в телефонной беседе, с неких общих тем.

Лукасу весьма не понравилась та нервозность, которая так явно звучала в голосе собеседника.

– С тех пор как она уехала, я ни разу не звонил ей, – признался он, намеренно подавляя чувство неловкости и стараясь говорить как можно более естественно. – А что, разве что-то случилось? С ней все в порядке?

– Да, у нее полный порядок, я просто…

– Ты просто – что? – требовательно переспросил он, чувствуя, как нехорошее предчувствие наполняет собой все его существо.

– Видишь ли, прошлой ночью она позвонила… собственно, там у них было совсем не так поздно, ты понимаешь… но…

– Гарольд, ты толком говори, не ходи вокруг да около, – нетерпеливо оборвал его Лукас. – Я же чувствую по тону, что тебя что-то расстроило. Так что же именно?

– Ты понимаешь, судя по всему, она там встретила молодого человека.

Лукаса при этих словах так и передернуло: нервная волна, казалось, прошла через все тело. Ну и сюрприз, Лукас несколько секунд не мог вымолвить ни единого слова.

– Ну так и что дальше? – с подозрительным спокойствием поинтересовался он.

– Что дальше, что дальше?! – занервничал Гарольд. – Ты представь только, а ну как она и вправду в него влюбилась? – Он помолчал и затем с явным беспокойством сказал: – Ты только представь на одну секунду, что она вполне может вбить себе в голову, что, дескать, втрескалась в этого парня!

– Ой, да ладно тебе, Гарольд, – с ухмылкой произнес Лукас, тогда так на ум ему пришли однажды произнесенные Фриско слова: «А что если я когда-нибудь встречу человека и влюблюсь в него?»

О, черт побери…

«Спокойно, – приказал себе Маканна, – не дергайся раньше времени. Она всего-навсего женщина.

Впрочем, что это я говорю, – она моя женщина!»

Осознание этой простой истины возымело не меньший эффект, чем неожиданность первоначального сообщения.

– Я думаю, подобный исход маловероятен, – уверенным тоном сказал он Гарольду и даже слегка подивился тому, насколько спокойно и бесстрастно прозвучал его голос. – Фриско из тех женщин, которые не теряют головы, и едва ли она так вот может влюбиться с бухты-барахты.

– О, тут никогда не знаешь заранее, – не унимался Гарольд. – Насколько я понял, с прошлой среды она неотлучно находится рядом с этим человеком.

А сегодня уже воскресенье.

Черт!

В эту самую минуту Маканна даже не вспомнил о своем решении освободить Фриско от взятого обязательства выйти за него замуж. Ведь они же с ней договорились, все решили, напомнил он себе. И она тогда со всем этим согласилась. Справедливо это будет или же нет, но он намерен вынудить ее исполнить все взятые на себя обязательства.

– Ладно, Гарольд, я сам слетаю на Гавайи и постараюсь сделать все возможное для того, чтобы она не натворила там глупостей.

– Да, я вот тоже подумал, что это было бы наилучшим вариантом, – в голосе Гарольда чувствовалось облегчение: именно это он и желал услышать.

Наилучшим для тебя вариантом, мысленно подправил Лукас услышанную фразу. Лукас ни на секунду не сомневался в истинных причинах озабоченности Гарольда. Может, конечно, этому человеку и казалось, будто он любит свою дочь, однако Лукас готов был поспорить, что в данный момент Гарольда больше других интересовал сам Гарольд, собственное его благополучие.

Завершив разговор и повесив трубку, Лукас принялся искать в справочнике телефон компании «Юнайтед Эрлайнз».

Через несколько секунд он уже вновь брал трубку: улыбка некоторого удовлетворения чуть тронула в этот момент его губы.

Занимавшаяся предварительной продажей билетов сотрудница авиакомпании знала свое дело: Лукас сразу же сумел забронировать билет на рейс из Филадельфии, отправлявшийся около полудня. Лукас даже цокнул языком, когда операторша предусмотрительно сообщила, что его ожидают в пути кратковременные остановки в Чикаго и Сан-Франциско.

Сделав заказ, Лукас вновь поднял трубку, на сей раз – чтобы позвонить брату Майклу. Трубку на том конце никто не снимал.

Нажав на рычаг, он тихо усмехнулся себе под нос: было ведь раннее субботнее утро. Наверняка в этот час Майкл играл в гандбол или гольф.

Значит, оставался Роб.

Лукас поморщился, припомнив те споры, что возникали между ним и Робом в последнюю неделю. О чем бы ни говорили, всякий раз спор сводился к происшествию недельной давности.

Тяжело вздохнув, Лукас все-таки вынужден был набрать номер Роба.

– Алло?

Лукас хотел было вздохнуть, но пересилил себя: голос в трубке принадлежал кому угодно, только не Робу.

– С кем это я говорю? – спросил он.

– Это Мелани, – женский голос прозвучал незамедлительно, видимо, среагировав на командные нотки в тоне Лукаса. Затем, как бы опомнившись, она, в свою очередь, поинтересовалась: – С кем я говорю и что вам нужно?

– Это говорит Лукас Маканна, – рявкнул он в трубку. – И мне нужно переговорить с Робом.

– О! – голос Мелани утратил прежнюю боевитость. – Одну секундочку, мистер Маканна. Я сейчас позову его…

Где он, интересно? В постели валяется? Вопросы эти едва не сорвались с уст Лукаса, но в самый последний момент он сумел-таки сдержаться. Провоевав и проспорив с братом целую неделю, Лукас и сам вдруг задумался: а не слишком ли туго он натягивает удила? Может, братьям и впрямь нужна большая свобода действий?

Кроме того, в данную минуту у него были куда более важные и неотложные проблемы, нежели забивать себе голову подружками Роба. Его особенно беспокоили отношения, или правильнее было бы сказать, отсутствие оных со своей как бы невестой.

Дьявольщина, неужели в это самое время, когда он так страдает, Фриско преспокойно трахается на каждом углу?!

– Лукас? – прорезался в трубке, прервав ход рассуждений, голос Роба, явно только что проснувшегося. – Что там еще у тебя?

– Ты что, на бабе лежишь? – проворчал Лукас.

– Ничего подобного, – ответил Роб. – Хотя ты мне подал идею. Вполне мог бы совмещать Мелани и тебя.

– Это какая еще такая Мелани? Та, с которой ты был на прошлой неделе?

– Да.

– У тебя с ней что же, серьезно?

Роб несколько секунд молчал, видимо, обдумывая вопрос, затем сказал:

– Все может быть. Пока я еще и сам не знаю. Задай этот вопрос месяца через два-три, тогда скажу более определенно.

– Обязательно задам.

– Вот уж не сомневаюсь, – сказал Роб таким миролюбивым голосом, что в эту минуту плохо верилось в длительную, который уж день длившуюся войну между братьями.

Собственно, Лукасу давно уже хотелось установить если не мир, то хотя бы перемирие. За эту неделю Лукас многократно прокручивал в памяти все случившееся, так и этак анализировал аргументы, приведенные братом в свое оправдание, и понемногу начал подходить к мысли, что некоторые доводы, высказанные Робом еще в пятницу во время разговора в офисе компании, не стоит так уж лихо отметать в сторону.

– Ты ведь даже и понятия не имеешь о том, чего именно, каких усилий требовало от меня и Майкла постоянное с тобой соперничество! – выпалил внезапно Роб.

– А вы разве пытались со мной соперничать?! – ошеломленно спросил Лукас, ничего подобного ему и в голову не приходило. – Вот уж никогда бы не подумал… Да зачем вам это понадобилось?

– Затем… – Явно расстроенный, Роб провел рукой по волосам. – Ты попробуй глянуть со стороны. Все, буквально все, за что бы ты ни брался, тебе удавалось легко и как-то даже играючи. Взять хотя бы те деньги, что мы выручили от продажи земли. Господи Боже, Лукас, ведь ты сумел вложить их так, что мы выиграли не одну сотню тысяч.

– Ну, я бы не стал говорить о выигрыше: кто хотел в ту пору, тот и вкладывал деньги в «Майклрософт», – объяснил Лукас.

– Да, но так точно угадать время! Кто мог об этом знать!

– Я знал.

– Вот об этом я сейчас и толкую, – воскликнул Роб. – Ты знал – и ты выиграл.

– Да, выиграл. Но лишь потому, что когда услышал о работе Гейтса, меня это все прямо заворожило, – как бы оправдываясь, пояснил Лукас. – Уверяю тебя, здесь не было никакой мистики. – Он улыбнулся. – Ты ведь сам отлично понимаешь, что никаким сверхзнанием я не обладаю.

– Можешь говорить теперь что хочешь, – пробурчал Роб. – Всю жизнь твой пример, твои дела у меня перед глазами. Мистика, наверное, тут действительно ни при чем, твоя железная воля и несокрушимая решительность – вот что творит чудеса. У меня дух всегда захватывало, видя, как ты рискуешь в бизнесе и какие получаешь потрясающие результаты. Мы с Майклом и гордимся тобой, и одновременно чувствуем себя какими-то вечными мальчиками.

Вновь и вновь возвращался Лукас к словам Роба: запало, что называется, в самое сердце. Конечно, он упустил момент, когда ребята выросли, когда им нужно было бы предоставить самостоятельные участки работы. А он все держал их на помочах, и каждый его новый успех вызывал у братьев чувство собственной ущербности, давил на их самолюбие. Еще немного – и между ним и братьями образуется непроходимая пропасть. Да не взять ли ему в компанию какого-нибудь крепкого руководителя, чей авторитет будет восприниматься ими не так болезненно?

Правда, именно сейчас для подобных замещений не самое подходящее время. Более важные вопросы стояли перед Лукасом.

И чтобы хоть как-то успокоить и ободрить брата, он произнес:

– Знаешь, Роб, мне очень нужна нынче твоя помощь.

– Ты только скажи, Лукас. Если это будет в моих силах, я для тебя в лепешку готов разбиться. – Вся сонливость мигом исчезла из голоса Роба, слова прозвучали твердо и осмысленно.

Ага, вот как раз сейчас самое подходящее время для доверительного разговора – Лукас вспомнил сетования Майкла на то, что он ничем с братьями не делится.

Он сказал:

– Понимаешь, суть в том, что по личному, так сказать, делу мне срочно нужно уехать из города. И пока меня тут не будет, я хочу, чтобы вы оба, ты и Майкл, все взяли на себя.

– Договорились, – с улыбкой сказал Роб и добавил: – Если, конечно же, ты уверен, что я справлюсь. И если меня оставят на свободе.

– Ну, в этом можешь не сомневаться, Роб. Каталажка обойдется без тебя, – произнес Лукас непререкаемым тоном.

– Ну, раз ты говоришь… – в голосе Роба звучало прямо-таки монашеское смирение. Видно, тут он во всем полагался на старшего брата.

– Но! – И в голосе Лукаса зазвучал металл. – Изволь впредь не вляпываться в подобное дерьмо, вторично я тебя вытаскивать за уши не намерен, ты понимаешь?

– Скажи, ты веришь моему слову? – в голосе Роба слышалась уязвленность, замешенная на робкой надежде.

– Я верю твоему слову, – с ударением на «верю» тотчас же ответил Лукас.

Роб удовлетворенно вздохнул.

– Спасибо, – с чувством проговорил он и затем, придав голосу деловой оттенок, поинтересовался: – Ты уже разговаривал об этом с Майклом?

– Нет, и едва ли успею. Я спешу на самолет, так что ты уж введи его в курс дела, когда сумеешь с ним связаться.

– Непременно. В этот час по субботам он, как правило, играет в гольф.

– Наверное, – согласился Лукас и про себя улыбнулся.

– Словом, ты спокойно поезжай, занимайся своими делами и ни о чем плохом не думай. За лавкой мы с братом присмотрим.

– Спасибо тебе, Роб. Я надеюсь на тебя.

Образовалась пауза, достаточно протяженная, чтобы Лукас успел подумать о том, что невесть с каких пор он не благодарил своих братьев за их преданность ему и его компании.

– Всегда готов помогать тебе, ты же знаешь, – сказал Роб, и по его тону чувствовалось, что это не пустые слова. – Кстати, ты не против, если я задам тебе один вопрос?

– Всегда пожалуйста.

– Скажи, то дело, из-за которого ты должен уехать, – связано с женщиной?

Теперь настала очередь Лукаса держать паузу, обдумывая свой ответ. Не в его характере было делиться даже и с братьями. Но, правда, и говорить-то было не о чем – то есть в личном плане. Ему еще не приходилось в прямом смысле этого слова бегать за женщиной.

Впрочем, какого черта…

– Да, это связано с одной дамой, – произнес он наконец. – Ничего больше ты от меня не услышишь.

Роб рассмеялся: судя по всему, он пребывал в эту минуту в отличном настроении.

– Ладно, поезжай к ней, Лукас, – милостиво разрешил он. – Настоящий мужчина из семейства Маканны своего счастья не проворонит.

– Ага, вот тут ты совершенно прав. Счастливо тебе, Роб. Как только смогу, объявлюсь.

Роб весело рассмеялся.

– Удачи тебе, Лукас.

Мягко прищелкнув языком, Лукас положил трубку на рычаг.

На гладкой поверхности спящего ночного океана выделялась серебряная лунная дорожка. Ветер лениво перешептывался с пальмовыми ветвями и овевал лицо и плечи Фриско.

– Ты великолепный гид, Кен, – сказала она, останавливаясь возле самого берега, где неспешные волны накатывались на остывший океанский песок, и я тебе чертовски благодарна. Я столько увидела. – В ее мягком голосе отчетливо слышалась сердечная нота признательности. Фриско была искренна: именно благодаря Кену отдых выдался таким удачным.

Правда, отведав знаменитую запеченную свинью, она не пришла от нее в восторг, но охотно попробовала другие местные блюда, которые предлагались на луау. А после некоторых уговоров Кена она также согласилась вместе еще с несколькими туристами узнать прелесть хулы. Тот маршрут, который предложил ей на два своих выходных дня Кен, оказался чрезвычайно интересным, хотя и отнял у девушки едва ли не все силы. Они обошли столицу – побывали в особняке губернатора, посетили епископский музей, считающийся старейшим на Гавайских островах (был открыт в 1889 году), с удовольствием посмотрели выступления полинезийских танцоров, много смеялись и, аплодируя, практически отбили себе ладони. Также они отдали дань уважения морякам американского флота в мемориале на борту «Аризоны», пришвартованной в Перл Харбор.

И это еще не все. Память Фриско прямо-таки распухла от обилия увиденного, от массы звуков, от невероятного обилия красот.

В этот вечер Кен вновь решил повести ее в один из малоизвестных туристам ресторанчиков. На ужин они ели нежнейшее филе копченой рыбы, рис, хрустевшие на зубах листья салата, фрукты и запивали все это тонкого букета белым вином. По возвращении в отель Кен предложил немного прогуляться по пляжу.

Вечер выдался просто на удивление.

– Спасибо тебе огромное, – произнесла Фриско с легким вздохом сожаления, должным означать, что все хорошее, увы, рано или поздно заканчивается.

– О чем речь… – Кен обернулся к ней, и в лунном свете лицо его показалось Фриско мертвенно бледным. – Но это еще не все сюрпризы. – Улыбнувшись, он наклонился к ней.

Фриско непроизвольно сжала кожаные ремешки сандалий, которые держала в руках. Он намеревался поцеловать ее, и она заранее догадалась о его намерении. Собственно, она и думала, что так произойдет. Она ждала этого поцелуя всякий раз, когда они поздними вечерами расставались, чтобы порознь провести очередную ночь.

– Кен, я… – Голос изменил ей, она переложила одну сандалию в другую руку и свободной ладонью слегка уперлась ему в грудь.

Кен замер. Губы его застыли в нескольких дюймах от ее губ. В напряженных темных глазах было ожидание.

– Я хочу поцеловать тебя, Фриско, – прошептал он. – Я хочу этого с тех самых пор, как ты впервые переступила порог отеля, такая усталая, разбитая и вместе с тем желанная. – Его губы растянулись в насмешливую улыбку. – И потом, грех не воспользоваться такой располагающей обстановкой.

В глазах Фриско сквозила неопределенность. Она чувствовала искушение, сильнейшее искушение. Кен был таким милым, с ним так приятно находиться рядом. И в то же время…

В ее памяти возник совершенно другой, отчетливый и пронзительный образ, который, собственно, и вынудил Фриско сделать эту паузу.

Лукас Маканна.

Образ был таким четким: казалось, протяни руку – и можно потрогать. Совсем как в жизни, высокий и стройный, Маканна смотрел прямо на нее, и выражение лица его было жестким.

Она поежилась.

– Ты никак замерзла? – в голосе Кена слышался отзвук надежды, что ей будет нужно его тепло.

– Нет, это просто… – она не закончила, и слова ее были унесены океанским бризом: не было таких слов, при помощи которых можно было бы объяснить Кену, кто такой Лукас Маканна.

Эти двое мужчин походили друг на друга не более, чем морская и пресная вода. Один – легкий и веселый человек, рядом с которым и могло быть только легко и весело; от другого исходило ощущение силы и потенциальной опасности. Один представлялся ей чем-то вроде искрящегося водопада, тогда как другой – сродни океану.

– Я хочу просто один раз поцеловать тебя, – закончил Кен, делая вид, будто завершает ее же собственное предложение. – Ну какой вред может произойти от одного-единственного поцелуя?

Какой вред? С Лукасом Маканной она заключила что-то вроде сделки. Они все обговорили и запечатали негласный документ не поцелуем – но вином и рукопожатием.

И все же Кен по-своему абсолютно прав. Какой вред может принести один поцелуй? И что плохого в том, если она немного пофлиртует? Если позволит себе легкое, ни к чему не обязывающее увлечение сродни курортному роману?

Ей и отдыхать-то осталось всего одну неделю. А потом придется возвращаться домой, где ее будет ожидать договорный союз с Маканной. Маканна поклялся в верности, вот и она будет верна своему слову, как только таковое даст.

– Как ты полагаешь, в обозримом будущем ты сможешь решить в ту или другую сторону? – поинтересовался Кен, прерывая ее не слишком радостные размышления. – Я так ужасно хочу целоваться, что у меня даже зубы ломит. – Он рассмеялся собственным словам. – В буквальном смысле ломит. И потом, если я в таком положении пробуду еще хоть немного, мне придется весь остаток жизни ходить скособоченным.

А впрочем, какого черта… Фриско улыбнулась и подалась в его сторону.

Выдохнув что-то вроде «хвала небесам», Кен взял ее в свои объятия и обхватил своими губами ее губы.

Поцелуй его получился таким же, как и сам Кен: теплым, приятным, доставившим наслаждение. И, кроме того, Фриско понравился вкус его губ. От Кена пахло выпитым за ужином вином и крепким кофе.

Поцелуй его был чудным: таким нежным и славным, что Фриско ни чуточки не возбудилась. Ни тебе душевного потрясения, ни желания. Когда чуть больше недели назад ее поцеловал Маканна, о, там было все совершенно иначе.

И никакого чувства потери она не ощутила в момент, когда поцелуй закончился.

– Ох, как я и подозревал, совершенно потрясающе! – выдохнул Кен. – Так замечательно, что хочется еще и еще.

– Хватит, – Фриско покачала головой и отступила на шаг, высвободившись из его объятий. – Ты ведь говорил про один поцелуй, ты его и получил, – продолжала она с легкой улыбкой. – Не жадничай, пожалуйста. Завтра будет новый день.

Кен выглядел удрученным.

– Увы, но в отличие от некоторых счастливчиков у меня завтра рабочий день.

– Бедняжечка, – посочувствовала она, широко улыбнувшись. – Тогда как я, принадлежа к упомянутым некоторым счастливчикам, намерена завтра весь день валяться на пляже, загорать и слушать музыку.

– Жизнь – такая штука, все время приходится повторять себе: «Приободрись-дрись-дрись…» – позволил себе Кен грубоватый юморок, бывший в ходу среди молодежи сколько-то лет назад.

– Слушай, я умоляю… – Фриско сделала отстраняющий жест рукой и направилась в сторону отеля. Обернувшись на ходу, она сказала изумленному Кену: – Чего стоишь-то, как бедный родственник? Идем же… Ночь на дворе.

Ночь пахла травой, ночь источала ароматы терпкой зелени. Держась за руки, Кен и Фриско двинулись через пляж и прилегавший экзотически декорированный участок к отелю, сиявшему в этот час множеством огней, особенно сгущавшихся возле главного входа.

Бог беззаботности посетил Фриско. Размахивая сандалиями, Фриско ленивым шагом шла рядом с Кеном. Пройдя через весь холл, они подошли к лифтам. И тут раздался голос:

– Эй, Кен, подойди сюда на минуту!

– Проклятье! – выругался Кен и с явной неохотой обернулся к клерку, находившемуся за стойкой и делавшему пригласительные знаки. Громко, так, чтобы клерк смог услышать, он сказал: – Сейчас.

Покрепче сжав ладонь Фриско, как если бы опасался, что добыча вдруг может ускользнуть, Кен направился было в сторону стойки администратора. Фриско, однако, потянула руку на себя.

– Кен, я, пожалуй, пойду к себе в номер.

– Ну уж нет, – он решительно покрутил головой. – Я тебя не отпущу. Это буквально на минуту, не более…

Не желая быть свидетелем разговора и решительно не интересуясь тем, какие именно были у клерка проблемы, Фриско твердо посмотрела на Кена и высвободила руку, после чего демонстративно отошла в сторону.

Слова разговора явственно достигали ее слуха. Клерк был явно обеспокоен, не зная, как поступить с одним из вновь приехавших, для которого не оставляли номера.

– Он не бронировал места, однако упорствует, чтобы ему дали номер. – Клерк был взволнован, как если бы его догонял этот самый упорствующий человек. – Но ты ведь знаешь, что у нас все забито, все под самую завязку.

– Ты предложил ему позвонить в соседний отель, где может отыскаться местечко? – спросил Кен.

– Разумеется, но он уперся, как бык: хочу, мол, поселиться именно здесь, – сказал взволнованный клерк.

– Где этот тип? – поинтересовался Кен, оглядев холл, в этот час практически пустой.

– Куда-то делся. – Клерк торопливо покрутил головой, затем добавил: – Но он пообещал непременно вернуться. Хотел переговорить с управляющим ночной смены.

– Да, кстати, а Ральф-то сам где сейчас?! – во взгляде Кена угадывалось явное неодобрение.

– Там клиентка одна разошлась, так Ральф пошел утихомирить ее. Ей, видите ли, как-то не так ужин накрыли, – клерк пожал плечами, давая понять, что психов не лечат. – И так сегодня целый вечер не одно – так другое. – Он тяжело вздохнул. – Слушай, если этот мой урод вернется прежде, чем придет Ральф, что мне делать?

– Ну а что еще ты можешь ему сказать? Скажи, что мы поселить можем…

Кену не удалось договорить. Громкий, явно привыкший командовать голос произнес:

– Вот и замечательно. Я остановлюсь в номере мисс Стайер.

Маканна! У Фриско руки и ноги вмиг похолодели. Затем ей вдруг сделалось чудовищно жарко.

– Прошу прощения, сэр… – вежливо произнес Кен и оглядел посетителя негодующим взглядом.

Взгляд не произвел на Лукаса решительно никакого впечатления.

Фриско от изумления слова не могла выговорить.

– Повторяю, – отчеканил Лукас, – что я намерен остановиться в номере у моей невесты мисс Стайер.