Текст книги "Сердцу не прикажешь"

Глава 14

– Кажется, вечер удался, – сказал Маканна, направляясь от особняка. – Вам не кажется?

– Пожалуй что, – усталым голосом поддакнула Фриско. Со сдержанным вздохом она села в автомобиль и откинулась назад, уперевшись головой в подголовник. Только прикрыв глаза, она почувствовала, до какой же степени устала.

– В самом деле? – чуть более оживленно переспросил он. – Вы и вправду так считаете?

Фриско вновь вздохнула, на сей раз более, явственно, и, раскрыв глаза, бросила на него недовольный взгляд.

– Я ведь, кажется, уже сказала «да». Неужели этого недостаточно?

– Ну ладно, ладно, успокойтесь, – он миролюбиво улыбнулся. – Я лишь хотел выяснить, считаете ли вы, что ваша мать поверила, будто вы и вправду неровно ко мне дышите.

– Вполне поверила, – и Фриско вновь прикрыла глаза. – Она решительно ничего не заподозрила.

– Вот и отлично, – его голос был наполнен радостными нотками.

Для кого именно отлично? Фриско сжала зубы, чтобы не сказать сейчас какую-нибудь грубость. Слава Богу, Маканна разговора не продолжил.

Однако радость Фриско оказалась преждевременной. Освобожденная от необходимости отвечать на его вопросы, она оказалась один на один с собственными непростыми размышлениями, от которых некуда было деться.

Под монотонный шум работающего двигателя она невольно вспомнила сцены прошедших нескольких часов; Фриско многое бы отдала, чтобы позабыть о них. Но память работала в автономном режиме и раз за разом повторяла свежие эпизоды, подобно тому как подчас повторяют классический фильм по телеканалу.

И вновь перед мысленным взором Фриско предстала мать. Лицо Гертруды сияло от предощущения важных перемен в жизни дочери, руки матери были протянуты в приветственном жесте, а голос обрадованно переливался.

Отец великолепно отыграл роль очаровательного, гостеприимного, радушного хозяина; он по поводу и без оного переглядывался с женой и возвращался к одной и той же теме – о том, как Маканна и Фриско почувствовали неодолимое влечение друг к другу, едва только впервые встретились в его офисе утром в пятницу.

Едва ли не лучше других вел свою роль Маканна, который бросал на Фриско взгляды, исполненные любви, смотрел на нее и, казалось, не мог оторваться, подсаживался нарочито близко к ней и использовал всякую возможность, чтобы прикоснуться к ее руке.

Впрочем, и сама Фриско не уступала отцу и Маканне, всячески им подыгрывая. Она не забывала постоянно улыбаться Лукасу, несмотря на то, что при этом всякая последующая улыбка требовала все большего напряжения лицевых мускулов. Не уставала она также постреливать в него глазами и делала все возможное, чтобы голос ее звучал соответственным образом каждый раз, когда Маканна пытался вовлечь ее в разговор.

От всего этого Фриско чувствовала себя такой униженной и забитой.

Впрочем, тут она едва ли справедлива… Фриско поудобнее устроилась на сиденье.

Едва ли правомерно было ей обвинять себя в том, что она участвовала в обмане.

Ведь если быть совсем уж откровенной, то с самого первого мгновения, едва только увидев Лукаса Маканну, она почувствовала к нему сильнейшее влечение. Естественное и чрезвычайно сильное, без малейшей деланности. Его улыбки и взгляды отражали подлинные чувства, ну а когда он якобы случайно касался ее руки или просто обращал на Фриско свой взгляд – в груди у нее что-то замирало.

И все это пугало Фриско.

Она не хотела, чтобы вот так легко и в мгновение ока Маканна подмял ее под себя. И уж менее всего Фриско желала быть связанной узами брака с мужчиной, для которого супружество было лишь составной частью делового проекта.

Ничего себе деловой проект, черт бы его побрал!

Есть связи – и связи. Например, связь путем договорного замужества – вариант возможный, но не для Фриско. А секс ради секса – это деперсонифицированный акт. Слишком, с ее точки зрения, рациональное действие, более того, слишком животное.

Вот она и пытала себя, стараясь выяснить, отчего же так происходит, что всякий взгляд Маканны, случайное его прикосновение настолько возбуждали ее, что она напрочь забывала о том, как он ей отвратителен и до какой степени ее нервирует одно только его присутствие?

Пытаясь что-то противопоставить мыслям и чувствам, которые одолевали ее, Фриско старалась не думать о Лукасе Маканне. И лучшим союзником в этом отношении оказывался ночной сон.

Внезапная остановка автомобиля нарушила ход мыслей Фриско.

– Ваши родители, похоже, чрезвычайно преданы друг другу? – Голос Маканны прорвал скорлупу ее робкого забытья.

– Именно так. – Вынырнув из полудремы, Фриско не потрудилась повернуть в его сторону, голову или хотя бы открыть глаза. – Они знакомы с раннего детства и практически все это время любят друг друга.

– Стало быть, они вместе росли? – тон Маканны был заинтересованным и вовсе не нахальным.

– Ага… – Фриско сумела подавить зевок, затем открыла глаза и лишь тогда обнаружила, что Маканна затормозил напротив ее дома, а вовсе не на красный свет светофора, как она полагала. Маканна повернулся и пристально посмотрел на нее. – Их семьи жили по соседству. Родители отца и родители моей матери хорошо знали друг друга.

– Ваш отец из состоятельной семьи?

– В то время считалось, что да, – ответила она и торопливо прикрыла ладонью зевок, который не удалось сдержать.

– Но сейчас ведь их состоятельными не назовешь?

Внезапно весь сон слетел с нее, Фриско повернула голову и внимательно посмотрела на Маканну.

– Тогда у них были семьи, теперь же они сами по себе. У отца не осталось ни единого родственника. Он последний в роду.

– Очень интересно, – протянул Лукас. – Но вы ушли от ответа.

– А мне казалось, что я ответила на ваш вопрос. – Фриско попыталась придать своему лицу самое что ни на есть искреннее выражение. – Вы ведь спросили меня о том, была ли семья отца…

– Я прекрасно помню свой вопрос, – в тоне Маканны послышалось раздражение. – И вы отлично поняли, что именно я имею в виду. – Он криво усмехнулся. – Только не пытайтесь меня уверить в том, что в семье вашего отца был еще один бездарный бизнесмен или еще один крупный растратчик.

– Нет, но был один игрок, – призналась она, сочтя за лучшее сказать правду, потому как Маканна вполне мог и сам окольным путем навести справки. – Мой дед проводил больше времени на ипподроме, нежели у себя в офисе. – Она возвратила Лукасу кривую усмешку. – И для меня вполне очевидно, что деду столь же не везло с лошадьми, как отцу не везло с казино.

– Он что же, прокутил весь семейный капитал?

– А заодно и фамильный бизнес.

– Да, что ни говорите, а история подчас повторяется, – сказал он; улыбка мерцала на лице Лукаса. – Пусть не в точности, но – повторяется. Прошу вас, только не говорите мне, будто и вы исподволь тяготеете к игре.

– Чего нет, того нет, – заверила она его. – Я ни во что не играю.

– Как, и даже в бинго?! – поинтересовался он, мягко подкалывая.

– Да, даже в бинго. – Несмотря на серьезность темы, Фриско ощущала присутствие в разговоре флюидов смеха и не могла противиться появлению улыбки на своем лице. – В эту игру я как-то пыталась играть, но всякий раз она казалась мне слишком занудной и скучной. – Она пожала плечами. – Наверное, я вся в маму пошла. По материнской линии там все такие.

– Что, тоже занудные и скучные? – он улыбнулся.

– Нет. – Фриско заставила себя убрать улыбку. – Осторожные и бережливые.

– Стало быть, среди них нет игроков?

– Ни единого.

– Прекрасно, – ответил он, сделав особенное ударение на это слово.

– Ну это еще как сказать, – рассуждала Фриско вслух. – Ведь чтобы успешно заниматься бизнесом, чтобы удачно строить личную жизнь, нужно хоть отчасти быть игроком, ибо то и другое, жизнь и бизнес, сродни игре, я бы даже уточнила – сродни азартной игре.

Маканна рассмеялся.

Фриско почувствовала, как мурашки пробежали у нее по спине, и объяснила это холодным ночным воздухом.

– Полагаю, что до некоторой степени вы правы, – признался он. – Ну а раз уж вы заговорили о занятии бизнесом, – продолжал он, делаясь вновь серьезным, – скажите мне, сообщили вы на своей службе о предстоящем уходе или нет?

– Нет, – прямо ответила она. – Весь день на работе у нас творится настоящий дурдом, у меня не было времени даже дух перевести. – Впрочем, тут Фриско несколько уклонялась от истины, хотя… Чуть пожав плечами, она тем самым как бы простила себе нынешнюю ложь. – Когда подходит срок платить налоги, у нас на службе всегда бывает черт знает что. Все работники оказываются загружены выше крыши. – И в данном случае она говорила истинную правду.

Фриско понимала, что ее непреходящая усталость проистекает главным образом из стрессовых ситуаций. Именно поэтому в последние несколько дней состояние ее так заметно ухудшилось.

Ей бы сейчас побольше покоя, поменьше нервов. А тут этот Маканна.

– А как и когда вы намерены сообщить на работе?

– Пятнадцатого апреля.

– То есть в конце этой недели?

– Да.

– А в субботу вы намереваетесь уехать на две недели на Гавайи. – Голос его звучал сухо.

– Ну я же не совсем еще дура, – ответила она, стараясь подделаться ему в тон.

– Нисколько в этом не сомневался, Фриско Бэй. – В его темных глазах отражались огни, освещавшие вестибюль подъезда. – Если бы я хоть на секунду усомнился в вашем интеллекте, то даже не подумал бы серьезно рассматривать ваше предложение жениться на вас.

– Правильнее было бы сказать – мое контрпредложение, – тотчас подкорректировала она его.

– Все едино. – Он пожал плечами. – Называйте как угодно, главное, что мы понимаем друг друга.

– Все едино, – передразнила его Фриско, чувствуя себя слишком усталой, чтобы объяснять ему сейчас разницу между тем и другим понятиями. – Сейчас уже очень поздно.

Он внимательно оглядел ее лицо.

– Вы, должно быть, очень устали, так ведь?

– Да, я действительно чертовски устала.

– Ладно. – Он открыл дверцу машины.

– Вам незачем вылезать из кабины, – произнесла она, когда Маканна выставил было ногу на асфальт. – Мне ведь только перейти тротуар. А наш охранник на своем посту, возле входной двери.

– Из ваших слов я должен сделать вывод, что вы вовсе не намерены пригласить меня к себе? – и он приподнял вопросительно одну бровь.

– Совершенно верно, – и Фриско чуть подалась корпусом вперед, чтобы удобнее было вылезти.

– Может, поужинаем завтра где-нибудь?

Она взялась пальцами за дверную ручку.

– Видите ли, я… – она поколебалась.

Он же не испытывал колебаний.

– Может, тогда в кино сходим?

Она облизнула губы.

– Я не уверена…

– В таком случае объясните, – раздраженно начал он, – каким же образом вы намереваетесь убедить вашу мать в том, что мы с вами неравнодушны друг к другу, если вы даже отказываетесь бывать со мной где бы то ни было?!

– А как она узнает? – поинтересовалась Фриско, полагая, что если будет придерживаться такой тактики, то Маканна вынужден будет сменить атаку на позиционную защиту.

Он укоризненно взглянул на нее.

– Очень даже просто, потому как я постараюсь сделать так, чтобы ваш отец оказался в курсе. А уж если будет знать он, то едва ли это долго будет оставаться тайной для вашей матери.

Нравилось ей это или нет, Фриско была вынуждена пойти ему навстречу.

– Хорошо, пусть это будет ужин. – И она снова дернулась к выходу.

– А как насчет того, чтобы вечером в среду сходить в кино?

Он явно не желал униматься. Впрочем, напомнила она себе, на руках у него все козырные карты. Она вздохнула, постаравшись сделать это таким образом, чтобы вздох не остался для Лукаса незамеченным.

– Ну что ж, сходим и в кино. Скорее всего сходим, я полагаю.

– Вы полагаете? Значит, полной уверенности у вас самой еще нет?!

Она терпеть не могла, когда на нее начинали наседать.

– Послушайте, Маканна, нельзя же так давить! – сказала она. – Я от усталости буквально с ног валюсь и уже хотя бы поэтому решительно ни в чем сейчас не уверена. – Она вышла из машины, повернулась к Маканне и едко добавила: – Буду уверена только лишь завтра, если, конечно же, сегодня мне будет суждено добраться до постели.

– Понимаю, – ответил он и поднял правую руку ладонью наружу – в знак миролюбивого отношения. – В какое время завтра вам будет удобнее?

– Право, даже и не знаю, – сказала она, чувствуя огромное желание наконец-то отправиться к себе… Ох, если бы только не эта его улыбка, от которой так сладко ныло в животе. – Впрочем, когда хотите, мне все равно.

– Может, в семь часов?

– Хорошо, договорились, – и она приготовилась захлопнуть за собой дверцу.

– Доброй ночи, Фриско Бэй, – голос его был низким и звучал весьма сексуально, хотя и был изрядно приправлен насмешкой. – И хорошего вам сна.

Она захлопнула дверцу и двинулась к дому.

Глава 15

Все вечера на этой неделе Фриско проводила вместе с Маканной. И, к сожалению, ей это даже нравилось.

Вечером во вторник он приехал к ее дому точно в семь часов. Выглядел он спокойным и сдержанным, одет был в легкий серый костюм, белую рубашку и полосатый галстук. Казался задумчивым.

Но прошло совсем немного времени, и Фриско уяснила себе, что его внешность обманчива.

– Мне очень нравится, когда вы делаете себе такую вот прическу: чтобы торчали волосы в разные стороны, – сказал он, придав голосу нарочитую интимность. – И платье это мне тоже очень нравится. Приятный контраст рядом с деловым костюмом.

И как бы не вполне уверенный в силе своих комплиментов, он решил свозить ее в ресторан Букбиндера на ужин. В тот самый старый добрый ресторан Букбиндера, что на Уолнат-стрит.

Из чего Фриско сделала вывод, что Лукас уже успел поговорить с ее отцом.

В среду, вместо того чтобы ехать с ней в кино, он привез ее в «Лесной театр», где гастролирующая труппа представляла музыкальный спектакль, с огромным успехом прошедший на Бродвее.

Спектакль, однако, оказался грустным. Фриско тайком вытирала слезы платком, а Маканна, желая немного успокоить ее, время от времени стискивал ее руку.

Когда его ладонь касалась ее руки, Фриско чувствовала некоторое душевное успокоение, однако вместе с тем и определенное возбуждение.

Ее даже пугало то, до какой степени ей нравились эти касания.

В четверг пошел дождь.

Ничуть не спасовавший перед стихией, Маканна прибыл к дому Фриско с огромным спортивным зонтом. Тесно прижавшись друг к другу под нейлоновым колпаком зонта, они помчались под дождем в ближайший паб, где на ужин взяли себе бифштекс по-филадельфийски с сыром, жареным картофелем и салатом.

Фриско казалось, что она так и чувствует, как на бедрах увеличивается жировая прослойка.

Утром в пятницу Фриско отпечатала на машинке заявление об уходе и сама отнесла бумагу своему начальнику по имени Честер – младшему из двух братьев Мэннингов.

– Вы, должно быть, шутите? – спросил он, наскоро пробежав заявление и обратив внимание на просьбу Фриско включить двухнедельный срок отпуска в обязательное время, по истечении которого она может быть совершенно свободна. – Скажите, ведь вы шутите?

– Нет, я вполне серьезно, – слегка потупившись, сказала она.

– Но, Фриско, – он покачал головой, как если бы был не в состоянии поверить в реальность происходящего. – Мне вообще-то казалось, что вы довольны работой.

– Вам правильно казалось. – Она пожала плечами, давая тем самым понять, что тут, увы, ничего не поделаешь. – Я ведь в заявлении отметила, что намерена перейти работать в семейный бизнес.

– Да, но… – он никак не мог перестать огорченно качать головой. – Ведь раньше вы постоянно говорили, что как раз в семейный бизнес и не хотите переходить.

– Я нужна отцу, Чет, – решительно объявила она. – Я не могу отказать ему.

– Он что же, заболел?

В его голосе чувствовалась искренняя озабоченность. И хотя все это выглядело весьма трогательно, Фриско хотелось скорее завершить разговор.

– Ну, видите ли, физическое его состояние вполне нормальное, но он… он совершенно измотан, – определила она наконец. – Он хотел бы уйти на покой. – В голосе звучала солидарность с решением отца. – И если я не подменю его, найдется кто-нибудь другой. – Она мысленно представила себе Лукаса Маканну и голос, против желания Фриско, сделался более жестким. – Я не могу, не имею права допустить, чтобы посторонний человек принял на себя руководство компанией.

– Компания столько времени находилась в руках вашего семейства, что так вот запросто дело не передашь кому бы то ни было… – в его словах чувствовался вопрос.

– Вот именно.

– Что ж, стало быть, тут больше не о чем и говорить, – он грустно улыбнулся. – Нам будет очень вас недоставать.

– Я также буду скучать без вас.

В горле образовался комок, к глазам подступили слезы. Весь остаток дня Фриско расчищала ящики рабочего стола.

Она ушла из офиса чуть раньше обычного, придя домой, позволила себе чуток всплакнуть. В результате лучше ей не сделалось, только глаза стали красными, как у кролика. Настроение оставалось мрачным.

Чувствуя себя подавленно и вовсе не желая куда бы то ни было выходить из квартиры, особенно не желая встречаться с мужчиной, который был причиной ее настроения, Фриско позвонила Лукасу в отель, намереваясь сослаться на головную боль и отменить то, что было у них назначено на этот вечер. Телефон в его номере звонил, звонил и звонил. Затем трубку снял телефонист отеля и поинтересовался, не хочет ли госпожа оставить послание, поскольку мистер Маканна в настоящее время находится вне пределов отеля.

Она взглянула на свои часы и внезапно поняла, что, должно быть, Маканна уже отправился к ней. Фриско поспешно поблагодарила оператора и положила трубку. Затем она полетела в ванную, промыла как следует покрасневшие глаза холодной водой, после чего с феноменальной скоростью принялась приводить себя в порядок: приняла душ, оделась, накрасилась. Когда он позвонил в дверь, Фриско была уже в порядке и, более того, у нее осталось даже двадцать секунд на то, чтобы выровнять дыхание.

В этот вечер Маканна привез ее на пристань, где стоял корабль «Дух Филадельфии». На нем они и отправились в путешествие по Делавер-ривер, ужин планировался прямо на корабле.

Подавленное настроение не вполне прошло, и потому Фриско ела без особого аппетита.

Это не укрылось от внимания Лукаса.

– Не нравится еда? – Он бросил взгляд на ее тарелку, затем посмотрел в лицо Фриско.

– Нет, отчего же, – мягко возразила она. – Все приготовлено отменно. Просто я не слишком голодна сегодня.

– Гхм… – неопределенно произнес Маканна и до окончания ужина более не возвращался к данному вопросу.

Когда подошла очередь кофе с бренди, Лукас сказал:

– Ладно, выкладывайте, чего уж там.

Выведенная вопросом из своего меланхоличного настроения – при том, что вопрос был задан спокойным, тихим тоном, – Фриско принялась часто моргать, как если бы ее испугали. Затем она пробормотала:

– Не понимаю, о чем это вы?.. Что выкладывать?

Он укоризненно посмотрел на нее.

– На пальцах одной руки я мог бы пересчитать все слова, которые вы произнесли за весь вечер. Вас явно что-то беспокоит. Вот я и хочу узнать.

Несколько поколебавшись, Фриско сказала:

– Ну, просто у меня сегодня… был очень тяжелый эмоциональный день. – Она намеревалась объяснить, почему именно так все получилось, однако Маканна опередил ее.

– Все из-за того, что подали заявление об уходе? – проницательно поинтересовался он, сдобрив вопрос толикой участия.

Она опустила голову, чтобы Лукас не увидел навернувшихся на глаза слез. Сердясь на себя за проявление слабости и сама не понимая, явились ли слезы следствием трудностей этого дня, или же реакцией на его участие, Фриско не желала сейчас вдаваться ни в какие подробности. Она несколько раз поморгала, чтобы осушить глаза, после чего подняла голову и посмотрела в упор на Лукаса.

– Да.

– Так я и думал. – Он улыбнулся. – Нелегко уходить?

– Еще бы. – Она хотела тоже улыбнуться, однако не смогла. Проглотив ком в горле, Фриско добавила: – Это оказалось так же трудно, как оставить родной дом.

– Охотно верю. – Его улыбка сделалась несколько горьковатой. – Тем более что дом – это несколько иное. Ведь большинство молодых людей в определенном возрасте спят и видят, как уезжают от родителей и начинают жить самостоятельной жизнью.

Он был, разумеется, совершенно прав. Несмотря на то, что у Фриско были замечательные отношения с родителями, ей очень хотелось иметь собственную квартиру, где можно чувствовать себя совершенно независимой. Но когда эта мечта обернулась явью, когда оказалось возможным съехать от родителей, было пролито немало слез. Припомнив сейчас все это, она охотно поддакнула Маканне.

– Да, было, пожалуй, даже потруднее.

– Но теперь ведь все позади?

Она вздохнула и повертела в пальцах ножку своей рюмки.

– Теперь да.

– Только не надо так уж печалиться, Фриско Бэй, – сказал он и, весьма тем ее удивив, протянул руку через весь стол и взял в ладонь ее пальцы. – Вам очень понравится управлять своей собственной фирмой. – Он подбадривающе улыбнулся, и ком в горле у Фриско сделался как будто бы еще плотнее, хотя и по иной причине. – Я поначалу смогу вам немного помочь, чтобы ввести вас в курс дела, чтобы вы смогли, так сказать, войти во вкус, и я уверен, что со временем вам все это очень понравится, вот посмотрите!

– Увидим… – тихо произнесла она, слишком занятая ощущением, которое исходило от его руки. При том, что Лукас хотел всего лишь ее подбодрить.

В оставшуюся часть вечера Маканна старался быть предельно внимательным. Он включил на полную мощность свое обаяние, как делал это вот уже на протяжении целой недели.

За исключением короткого и грустного фрагмента, весь их разговор крутился вокруг общих тем и был легким, ни к чему не обязывающим.

Во вторник они говорили об истории ресторана Букбиндера.

В среду обсуждали либретто и музыку бродвейского шоу.

В четверг внимание было сконцентрировано на особенностях знаменитых бифштексов с сыром.

Теперь они переключились на успехи строительства в прибрежной зоне.

Когда возвращались в район, где жила Фриско, в голову ей пришла мысль о том, что ей не нужен никакой спасательный жилет, в прямом и переносном смысле, потому что всякий раз Лукас так выбирал темы разговоров, что утонуть от недостатка эрудиции Фриско решительно не опасалась.

Другое дело, она не могла решить, хотелось ли ей, чтобы их разговоры сделались более существенными и более глубокими?

Припомнив, как именно она себя почувствовала при обыкновенном касании его руки, и ужаснувшись тому, насколько ей было в этот момент приятно, Фриско отогнала от себя все подобные мысли – и была обрадована, когда Маканна заговорил.

– Скажите, а куда бы вы хотели отправиться завтра вечером? – поинтересовался он, тормозя перед подъездом ее дома.

– А вот как раз завтра вечером мне больше всего хотелось бы пораньше лечь спать, – ответила она и взялась за дверцу. – Я практически даже еще не начала укладывать чемоданы, а утром в воскресенье я улетаю.

– Я подброшу, если не против, вас до аэропорта? – предложил он. – Скажите только, к какому времени мне нужно быть здесь.

– Спасибо, но в этом нет никакой нужды. Я уже договорилась, за мной приедет машина. – И понимая, что Маканна примется спорить, она поспешила добавить: – Сегодня была великолепная поездка. Спасибо вам огромное и доброй ночи. – Она повернулась, намереваясь выйти из машины, и тут вдруг почувствовала, что его рука коснулась ее шеи.

– Не надо так спешить, Фриско Бэй, – мягко сказал он и осторожно, медленно и вместе с тем властно потянул ее ближе к себе.

Она почувствовала его запах: смесь одеколона и мужского тела. Чем ближе оказывалась Фриско, тем сильнее становился запах, заполнивший, казалось, все ее существо.

– Ч-что вы делаете? – Тело ее напряглось, мысли смешались.

Он рассмеялся.

Она начала мелко дрожать.

– Я хочу вас поцеловать.

– Не надо, – произнесла она и сама подивилась, до чего же робким оказался звук ее собственного голоса.

– Именно, – властно подтвердил он.

Чуть заметно прибавив усилий, он притянул Фриско вплотную к себе.

– На прощанье надо же поцеловаться.

– Послушайте, Маканна, я вовсе не уверена…

От близости его лица, его дыхания Фриско запнулась на полуслове.

На своих губах она чувствовала его дыхание. Губы Лукаса раз-другой едва ощутимо коснулись ее губ, затем он уверенно обхватил поцелуем рот Фриско.

Губы его принялись работать. В их движениях не было ни грана поспешности, ни малейшего намека на требовательность. Так исследователь, осторожный и опытный, приступает к изучению нового объекта.

Фриско понимала, что следует упереться ему в грудь руками и оттолкнуть. Или самой отстраниться от него. Но этого вот простейшего движения она почему-то и не могла совершить. Собрав воедино всю свою волю, Фриско старалась сейчас лишь воздержаться от ответного поцелуя.

Губы Лукаса намеренно нежно терлись о ее губы, и в этом была некая обольстительнейшая сладость, все более наполнявшая сознание Фриско, ее чувства, все ее существо.

Затяжной нежный поцелуй обладал настолько разрушительной силой, что Фриско опасалась рассыпаться на мелкие кусочки.

Никаких звезд, никаких огней не видела Фриско на внутренней стороне плотно прикрытых век. Напротив, было такое ощущение, что весь мир вокруг остановился и затих, погрузившись в темноту.

Все внутри у нее мелко дрожало, и от этой дрожи, казалось, рассыпаются в пух и прах все ее прежние концепции, все принципы, которыми она ранее так дорожила.

Все оказалось блефом.

Было такое чувство, словно сон и реальность слились воедино.

Ей казалось, что все это происходит с кем-то другим, не с ней. И тем не менее краем сознания Фриско понимала, что с ней, именно с ней. И глупый страх наполнял душу.

Когда Маканна отнял наконец свои губы, Фриско ощутила горечь потери и грусть.

Она открыла глаза и посмотрела на него. Взгляд Лукаса был строгим, внимательным. По глазам Маканны она догадалась, что он также глубоко взволнован.

– Вот о чем вам следует хорошенько подумать на отдыхе, – произнес он низким и как бы бесстрастным тоном. – И обо мне не забывайте, Фриско Бэй.