Текст книги "Гарри Поттер и принц-полукровка"

Глава тринадцатая
Реддль в преддверии

На следующий день Кэти перевели в больницу св. Лоскута, Институт причудливых повреждений и патологий. Новость о проклятии успела распространиться по всей школе, но слухи ходили самые разные, и, похоже, никто, кроме Гарри, Рона и Гермионы, не подозревал, что истинным объектом нападения была не Кэти.

– И еще, конечно, знает Малфой, – заявил Гарри Рону и Гермионе.

Тех сразу поразил очередной приступ глухоты – такую тактику они избрали на случай, когда Гарри начинал развивать теорию о принадлежности Малфоя к Упивающимся Смертью.

Гарри не знал, вернется ли Думбльдор из своей таинственной поездки в срок и поспеет ли к занятию в понедельник, но, поскольку не получал никаких извещений, в восемь вечера постучал в кабинет директора и услышал приглашение войти. Думбльдор выглядел необычайно усталым, а его рука по-прежнему была черной и обугленной, однако он приветливо улыбнулся и указал Гарри на кресло. Дубльдум уже стоял на столе, отбрасывая на потолок серебристые отсветы.

– Насколько я знаю, ты бурно проводил время, – сказал Думбльдор. – Стал свидетелем происшествия с Кэти.

– Да, сэр. Как она?

– Все еще очень нездорова, но ей, можно считать, повезло. Видимо, она лишь чуть-чуть коснулась ожерелья: сквозь крохотную дырочку в перчатке. Если бы она надела его на шею или просто дотронулась голой рукой, смерть, скорее всего, была бы мгновенной. К счастью, профессор Злей сумел предотвратить быстрое распространение заклятия…

– Почему Злей? – вскинулся Гарри. – Почему не мадам Помфри?

– Возмутительно, – раздался негромкий голос с одного из портретов. Прапрадед Сириуса, Финей Нигеллий Блэк, который только что спал, положив щеку на руки, поднял голову. – В мое время учащимся не разрешалось задавать вопросы касательно ведения дел в школе.

– Да-да, благодарю вас, Финей, – успокаивающе покивал Думбльдор. – Видишь ли, Гарри, профессор Злей знает о черной магии намного больше, чем мадам Помфри. В общем, администрация больницы святого Лоскута ежечасно извещает меня о состоянии Кэти, и я надеюсь, что она, хоть и не сразу, но полностью поправится.

– Сэр, а где вы были в выходные? – спросил Гарри, хоть и чувствовал, что переходит границы дозволенного. Финей явно считал так же: от возмущения он тихо зашипел.

– Я бы предпочел не обсуждать это сейчас, – ответил Думбльдор. – Но в свое время ты непременно обо всем узнаешь.

– Вы мне расскажете? – поразился Гарри.

– Думаю, да, – сказал Думбльдор, доставая из внутреннего кармана новый флакон воспоминаний и вынимая пробку с помощью волшебной палочки.

– Сэр, – нерешительно заговорил Гарри, – в Хогсмеде я встретил Мундугнуса.

– Да, я уже знаю, что Мундугнус обращался с твоим имуществом без должного уважения, – чуть нахмурился Думбльдор. – После ваших дебатов около «Трех метел» он скрывается; надо полагать, боится меня. Впрочем, не беспокойся: вещей Сириуса он больше не тронет.

– Шелудивый недокровок ворует наследство Блэков? – разгневанно осведомился Финей Нигеллий и вышел куда-то за раму – видимо, отправился повидать свой портрет в доме № 12 на площади Мракэнтлен.

– Профессор, – после короткой паузы спросил Гарри, – профессор Макгонаголл рассказала вам, чтó мы с ней обсуждали после случая с Кэти? Насчет Драко Малфоя?

– Да, она рассказала о твоих подозрениях, – подтвердил Думбльдор.

– А вы?..

– Приму все необходимые меры в отношении причастных лиц, – сказал Думбльдор. – Но сейчас, Гарри, меня больше интересует наше занятие.

Гарри немного обиделся: если эти занятия настолько важны, почему между первым и вторым был такой большой перерыв? Впрочем, он решил временно забыть о Драко Малфое и стал следить, как Думбльдор сливает в дубльдум свежие воспоминания. Потом директор осторожно взял каменную чашу длинными тонкими пальцами и начал потихоньку вращать.

– Ты, конечно, помнишь, что в биографии лорда Вольдеморта мы остановились на том месте, когда красавец-мугл Том Реддль бросил ведьму-жену Меропу и вернулся в фамильный особняк. Меропа осталась в Лондоне одна. Под сердцем она носила ребенка, которому предстояло стать лордом Вольдемортом.

– Сэр, а откуда вы знаете, что она была в Лондоне?

– Благодаря свидетельству Каратака Д’Авило, – ответил Думбльдор. – По странному стечению обстоятельств, одного из основателей того самого магазина, где куплено небезызвестное ожерелье.

Он, будто золотоискатель, покрутил содержимое дубльдума, как уже не раз делал на глазах Гарри. Над серебристой субстанцией, медленно вращаясь, вырос маленький старичок, перламутровый, как привидение, но плотнее. Густая копна волос полностью скрывала его глаза.

– Да, оно нам досталось весьма забавным образом. Принесла одна молодая ведьма. Накануне Рождества, много-много лет назад. Сказала, очень деньги нужны, – впрочем, это и так было видно. Одета в рванье и давненько в положении… на сносях уже, понимаете? Заявила, что медальон принадлежал Слизерину. Ну, мы такое слышим постоянно: «Ах, это вещь самого Мерлина, его любимейший чайник». Но я взглянул повнимательней – а там его клеймо! Несколько простых заклинаний – и мне открылось, что вещь практически бесценна! А молодая дурочка, похоже, и не понимала даже, сколько стоит ее сокровище. Была счастлива десяти галлеонам. Лучшая сделка за всю нашу историю!

Думбльдор с силой встряхнул дубльдум, и Каратак Д’Авило растворился в серебристой массе.

– Он дал ей всего десять галлеонов? – возмутился Гарри.

– Каратак Д’Авило прославился отнюдь не своим благородством, – спокойно отозвался Думбльдор. – Итак, мы знаем, что незадолго до родов Меропа была в Лондоне одна и отчаянно нуждалась в деньгах, настолько, что решилась продать единственную драгоценность – фамильный медальон.

– Но Меропа умела колдовать! – вскричал Гарри. – Она могла достать еду и все прочее с помощью магии!

– Разумеется, – сказал Думбльдор. – Однако мне кажется – опять же это только мое предположение, но я почти уверен, – что, когда муж бросил ее, Меропа от магии отреклась. Я думаю, она больше не хотела быть ведьмой. Впрочем, не исключено, что из-за безответной любви и отчаяния она лишилась колдовских способностей – такое случается. Потому или нет, но ты сейчас увидишь, что Меропа не захотела поднять волшебную палочку даже для спасения собственной жизни.

– Она не захотела жить даже ради сына?

Думбльдор поднял брови:

– Ты, кажется, жалеешь лорда Вольдеморта?

– Нет, – поспешно ответил Гарри, – но ведь у нее был выбор, не то что у моей мамы…

– У твоей мамы тоже был выбор, – мягко произнес Думбльдор. – А Меропа Реддль выбрала смерть, несмотря на новорожденного ребенка. Однако, Гарри, не суди ее слишком строго. Долгие страдания сломили ее, и она не обладала отвагой твоей матери. А теперь, если не возражаешь, в путь…

– Куда мы отправляемся? – поинтересовался Гарри, когда Думбльдор встал рядом с ним.

– На сей раз, – ответил тот, – в мои воспоминания. Полагаю, ты найдешь их весьма познавательными и в достаточной мере точными. Прошу вперед, Гарри…

Гарри склонился над дубльдумом, коснулся лицом прохладной поверхности воспоминаний и, как всегда, полетел сквозь темноту. Пару секунд спустя его ноги ударились о землю, он открыл глаза и обнаружил, что они с Думбльдором стоят на оживленной улице старого Лондона.

– А вот и я. – Думбльдор радостно показал на высокого человека, который переходил дорогу перед лошадью, везущей тележку с молоком.

У молодого Думбльдора были золотисто-каштановые волосы и борода. Он пересек улицу и зашагал по тротуару, привлекая множество любопытных взглядов экстравагантным бархатным костюмом цвета спелой сливы.

– Клевый прикид, сэр, – не сдержавшись, заметил Гарри; Думбльдор только хихикнул. Они на коротком расстоянии последовали за его молодым воплощением и вскоре увидели довольно мрачное прямоугольное здание за высокой оградой, прошли в чугунные ворота и оказались посреди голого двора. Молодой Думбльдор поднялся на крыльцо и один раз стукнул в дверь. Очень скоро ему открыла неряшливая девица в фартуке.

– Добрый день. У меня назначена встреча с миссис Коул. Насколько я знаю, она всем здесь заведует?

– Ага, – ответила девица, очумело рассматривая Думбльдора. – Умм… щас… МИССИС КОУЛ! – заорала она, обернувшись через плечо.

Гарри услышал в отдалении голос, что-то прокричавший в ответ. Девица снова повернулась к Думбльдору:

– Входите, она щас.

Думбльдор шагнул в вестибюль, выложенный черной и белой плиткой; все здесь было бедно, но безупречно чисто. Гарри и старший Думбльдор вошли следом. Не успела закрыться дверь, как появилась очень худая и крайне озабоченная женщина. Ее острое лицо казалось скорее измученным, нежели злым; направляясь к Думбльдору, она на ходу отдавала распоряжения другой помощнице в фартуке.

– …и отнеси Марте наверх йод, Билли Стаббс опять содрал болячки, а Эрик Уолли перепачкал все простыни, из него так и сочится – только ветрянки нам и не хватало, – прибавила она, ни к кому конкретно не обращаясь. Тут ее взгляд упал на Думбльдора, и она замерла в таком изумлении, словно на пороге дома стоял жираф.

– Добрый день, – сказал Думбльдор и протянул руку.

Миссис Коул открыла рот.

– Меня зовут Альбус Думбльдор, я писал и просил о встрече. Вы любезно пригласили меня зайти сегодня.

Миссис Коул поморгала и, видимо убедившись, что Думбльдор не галлюцинация, слабым голосом ответила:

– Да-да… так-так… тогда… вам лучше пройти ко мне. Да-да.

Она провела Думбльдора в комнатку, служившую, судя по всему, и кабинетом, и гостиной. Обстановка была столь же бедной, как и в вестибюле, а мебель – старой и разрозненной. Миссис Коул указала Думбльдору на шаткое кресло, а сама села за стол, заваленный всякой всячиной, и нервно уставилась на гостя.

– Как вы знаете из моего письма, я прибыл обсудить будущее Тома Реддля, – начал Думбльдор.

– Вы родственник? – осведомилась миссис Коул.

– Нет, я преподаватель, – ответил Думбльдор, – и хочу пригласить Тома в мою школу.

– Что за школа?

– Она называется «Хогварц», – сообщил Думбльдор.

– А почему вас волнует судьба Тома?

– Мы считаем, что он обладает необходимыми нам качествами.

– То есть он получил стипендию? Но как? Он ведь не подавал заявки.

– Он записан в нашу школу с рождения…

– Кто его записал? Родители?

Миссис Коул очень некстати оказалась умной, дотошной женщиной. Думбльдор, похоже, был того же мнения: Гарри увидел, что он осторожно достал из кармана бархатного костюма волшебную палочку, а другой рукой незаметно взял со стола пустой лист бумаги.

– Прошу. – Думбльдор, легонько взмахнув палочкой, передал бумагу собеседнице. – Думаю, это все прояснит.

Глаза миссис Коул ненадолго замутились и вновь обрели фокус. Некоторое время она внимательно вчитывалась в пустой лист.

– Похоже, тут все по форме, – удовлетворенно сказала она, возвращая Думбльдору бумагу, и внезапно заметила бутылку джина и два бокала. Пару секунд назад их на столе не было.

– Э-э… осмелюсь предложить бокал джина, – произнесла она чрезвычайно светским тоном.

– Сердечно благодарен, – просиял Думбльдор.

Скоро стало ясно, что в употреблении горячительных напитков миссис Коул не новичок. Щедро налив себе и посетителю, она мигом осушила свой бокал, откровенно облизала губы и в первый раз улыбнулась Думбльдору. Тот не замедлил воспользоваться преимуществом.

– Я подумал: может, вы что-то знаете о судьбе Тома? Кажется, он родился здесь, в приюте?

– Да, – подтвердила миссис Коул, наливая себе еще джина. – Я тогда только начала тут работать, помню все как сейчас. Канун Нового года. Снег, холодрыга, ну, представляете. Погодка мерзейшая. И девчушка, немногим старше, чем я в то время. Бедняжка, насилу добрела до нашего порога. Не она первая, м-да… Мы ее приняли, и через час она родила ребеночка. А еще через час померла.

Миссис Коул значительно покивала и основательно отхлебнула из бокала.

– Она сказала что-нибудь перед смертью? – спросил Думбльдор. – Что-нибудь об отце ребенка?

– А знаете, сказала, – объявила миссис Коул. Теперь, когда у нее был джин и благодарная аудитория, жизнь налаживалась. – «Надеюсь, – говорит, – он будет вылитый папа». И ведь, право слово, стоило на это понадеяться – сама-то была, мягко говоря, не красавица. Потом велела назвать мальчика Томом в честь папы и Ярволо в честь ее отца… Да, знаю, знаю, чудное имя, правда? Мы все гадали, может, она циркачка… И еще сказала, что фамилия мальчика – Реддль. А больше ничего, молчок, и вскорости преставилась… Мы назвали его, как она просила, для нее-то, несчастной, это было так важно, но только ни Том, ни Ярволо, ни какой-никакой Реддль ребеночка не искали. И вообще никакие родные не объявлялись. Ну, он остался в приюте и так тут и живет.

Миссис Коул машинально сделала большой глоток джина. Щеки ее зарозовели. Потом она добавила:

– Странный мальчик.

– Да, – кивнул Думбльдор, – я так и думал.

– Он и младенцем был странный. Почти не плакал, знаете. А как чуть подрос, стал совсем… того.

– Того? В каком смысле? – мягко поинтересовался Думбльдор.

– Ну, он…

Но миссис Коул осеклась и поверх бокала испытующе посмотрела на Думбльдора. Во взгляде ее вовсе не было опьянелого помутнения.

– Его точно возьмут в вашу школу?

– Абсолютно, – заверил Думбльдор.

– И что бы я ни сказала, ничего не изменится?

– Ничего, – подтвердил Думбльдор.

– Вы его заберете в любом случае?

– В любом случае, – серьезно повторил Думбльдор.

Она прищурилась, словно решая, можно ли ему верить, и, очевидно, пришла к выводу, что можно, потому что неожиданно выпалила:

– Он пугает других ребят.

– То есть он задира?

– Ну… наверное, – миссис Коул чуть нахмурилась, – но его очень трудно поймать. Были всякие происшествия… плохие…

Думбльдор не настаивал на подробностях, но Гарри видел, что ему не терпится их узнать. Миссис Коул отхлебнула еще джина, и ее щеки раскраснелись сильнее.

– Кролик Билли Стаббса… Том, конечно, клянется, что этого не делал, и я не понимаю, как бы ему удалось, но все равно, он ведь не сам повесился на балке, верно?

– Едва ли, – тихо сказал Думбльдор.

– Разрази меня гром, если я знаю, как он туда забрался. Знаю только, что они с Билли накануне повздорили. А потом, на летней прогулке… – миссис Коул снова приложилась к бокалу и на сей раз плеснула джином на подбородок, – мы, знаете, раз в год вывозим их в деревню или на море… Короче говоря, Эми Бенсон и Деннис Бишоп так толком и не оправились, а выудить из них удалось одно – мол, зашли с Томом Реддлем в какую-то пещеру. Он уверяет, они просто ходили посмотреть, что внутри, но я точно знаю: там что-то случилось. И много еще было всякого странного…

Она опять посмотрела на Думбльдора. Щеки ее горели, но взгляд был ясный.

– Если заберете его, у нас о нем вряд ли пожалеют.

– Надеюсь, вы понимаете, что мы не сможем держать его у себя постоянно? – спросил Думбльдор. – Он будет возвращаться сюда, по крайней мере, на лето.

– Все лучше, чем по носу ржавой кочергой. – Миссис Коул слегка икнула и встала. Гарри восхитился: держалась она очень твердо, хотя бутылка опустела на две трети. – Полагаю, вы хотите его увидеть?

– Очень, – ответил Думбльдор и тоже встал.

Они вышли из кабинета и стали подниматься по каменной лестнице. Миссис Коул на ходу выкрикивала распоряжения помощницам и замечания воспитанникам. Сироты были одеты в одинаковые серые рубахи и выглядели достаточно ухоженными, но Гарри понимал, что расти здесь невесело.

– Пришли, – объявила миссис Коул после второго пролета, сворачивая в длинный коридор. Она остановилась перед первой же дверью, дважды постучала и шагнула через порог. – Том? К тебе посетитель, мистер Думпельдон… прошу прощения, Дубльдур. Он пришел, чтобы… впрочем, лучше он сам.

Гарри и оба Думбльдора прошли в комнату. Миссис Коул закрыла дверь. Помещение было маленькое и почти пустое; здесь стояли старый гардероб, деревянный стул и железная кровать, застеленная серым одеялом. На ней, вытянув ноги, сидел мальчик с книгой в руках.

Том Реддль ничем не напоминал Монстеров. Последнее желание Меропы исполнилось: темноволосый бледный ребенок, довольно высокий для одиннадцати лет, был уменьшенной копией своего красивого отца. Он сузил глаза и внимательно оглядел странного визитера. Оба помолчали.

– Здравствуй, Том, – сказал наконец Думбльдор, подошел ближе и протянул руку.

Мальчик помедлил, затем решился и ее пожал. Думбльдор пододвинул тяжелый деревянный стул к кровати, и они с Реддлем стали похожи на посетителя и пациента в больнице.

– Я профессор Думбльдор.

– Профессор? – насторожился Реддль. – Это как доктор? Вы зачем пришли? Она позвала?

Он показал на дверь, за которой только что скрылась миссис Коул.

– Нет-нет, – улыбнулся Думбльдор.

– Не верю, – сказал Реддль. – Она решила показать меня врачу, да? Говорите правду!

Последние слова прозвенели с поразительной силой. Они прозвучали как приказ, и Том Реддль, похоже, отдавал его не впервые. Расширенными глазами он сверлил Думбльдора, но тот ничего не отвечал, а лишь продолжал любезно улыбаться. Через несколько секунд Реддль отвел глаза, однако насторожился еще больше.

– Вы кто?

– Я уже сказал. Меня зовут профессор Думбльдор, я работаю в учебном заведении под названием «Хогварц» и приехал предложить тебе место в нашей школе – которая, если ты согласишься, станет и твоей.

Том Реддль отреагировал в высшей степени удивительным манером. Он в ярости спрыгнул с кровати и попятился.

– Нашли тупицу! Дурдом – вот вы откуда! «Профессор», как же! Короче, я не поеду, ясно? Лучше отправьте туда эту старую крысу! Я ничего не делал с Эми Бенсон и Деннисом Бишопом, можете сами спросить, они расскажут!

– Я не из дурдома, – терпеливо объяснил Думбльдор. – Я учитель. Если ты минутку посидишь спокойно, я расскажу тебе о «Хогварце». И если ты не захочешь там учиться, никто тебя, конечно, не заставит…

– Посмотрел бы я на тех, кто попытается, – презрительно ухмыльнулся Реддль.

– «Хогварц», – продолжал Думбльдор, будто не услышав, – школа для необычных детей…

– Я не чокнутый!

– Я знаю, что ты не чокнутый. «Хогварц» – школа не для чокнутых. Это школа колдовства.

Повисло молчание. Реддль замер; лицо его было пусто, но взгляд метался с одного глаза Думбльдора на другой, словно пытаясь хоть один из них поймать на вранье.

– Колдовства? – шепотом повторил он.

– Точно так, – подтвердил Думбльдор.

– А то, что я умею… это колдовство?

– А что ты умеешь?

– Все что угодно, – возбужденно выдохнул Реддль. Краска, поднявшись по шее, вползла на его впалые щеки; он был словно в горячке. – Двигаю вещи, не трогая руками. Заставляю зверей делать, что мне надо, без всякой дрессировки. Если меня кто-нибудь разозлит, могу так, чтобы с ними случилось плохое. Могу сделать больно, если захочу.

У него задрожали ноги. Он нестойко шагнул вперед, снова сел на кровать и уставился на свои руки, склонив голову, будто в молитве.

– Я знал, что я другой, – прошептал он, обращаясь к своим трясущимся пальцам. – Особенный. Всегда знал: во мне что-то есть.

– И был прав, – сказал Думбльдор. Он больше не улыбался, но внимательно наблюдал за Реддлем. – Ты колдун.

Реддль поднял голову. Его лицо изменилось, осветившись безумным счастьем, но почему-то это не сделало его приятнее; напротив, точеные черты огрубели, в них появилось что-то звериное.

– Вы тоже колдун?

– Да.

– Докажите, – потребовал Реддль тем же командным тоном, каким сказал: «Говорите правду».

Думбльдор вскинул брови:

– Если ты согласен учиться в «Хогварце»…

– Конечно!

– …Тогда тебе следует обращаться ко мне «профессор» или «сэр».

На долю секунды лицо Реддля окаменело, но потом он произнес неузнаваемо вежливым тоном:

– Извините, сэр. Я хотел попросить: пожалуйста, профессор, не могли бы вы показать…

Гарри был уверен, что Думбльдор откажется, ответит, что в «Хогварце» будет масса времени для демонстрации колдовских умений, а на территории муглов лучше соблюдать осторожность. Но Думбльдор, как ни странно, достал из внутреннего кармана пиджака волшебную палочку, направил в угол на старый гардероб и легонько ею взмахнул.

Гардероб загорелся.

Реддль вскочил, взвыв от ужаса и возмущения, что неудивительно: в шкафу, вероятно, хранились все его вещи. Однако стоило ему гневно развернуться к Думбльдору, как пламя исчезло. Шкаф при этом нисколько не пострадал.

Реддль еще раз посмотрел на гардероб, на Думбльдора, а затем алчно указал на палочку:

– Где такие берут?

– Всему свое время, – ответил Думбльдор. – Кажется, из твоего гардероба что-то вырывается.

Действительно изнутри доносился слабый стук. Реддль впервые за все время испугался.

– Открой, – сказал Думбльдор.

Реддль помешкал, затем прошел к шкафу и распахнул дверь. На верхней полке, над штангой с поношенной одеждой, стояла трясущаяся картонная коробка. В ней что-то громыхало, будто оттуда отчаянно рвалась на свободу стая мышей.

– Достань, – велел Думбльдор.

Реддль испуганно снял с полки вибрирующую коробку.

– Там есть то, что тебе не принадлежит? – спросил Думбльдор.

Реддль окинул его ясным и долгим взглядом, словно что-то вычислял в уме.

– Да, сэр, пожалуй, – после паузы сухо ответил он.

– Открой, – сказал Думбльдор.

Реддль не глядя снял крышку и вывалил содержимое коробки на постель. Гарри, ожидавший чего-то необыкновенного, увидел простенькие мелочи: серебряный наперсток, йо-йо, потускневшую губную гармошку. Оказавшись на воле, вещи мигом перестали дрожать и спокойно улеглись на одеяле.

– Ты все вернешь законным владельцам и принесешь извинения, – спокойно проговорил Думбльдор, убирая палочку в карман. – Я узнаю, было ли это сделано. И предупреждаю: в «Хогварце» воровства не терпят.

Реддль ничуть не смутился, по-прежнему холодно, оценивающе глядя на Думбльдора, и наконец бесцветно произнес:

– Да, сэр.

– В «Хогварце», – продолжал тот, – учат не только колдовать, но и управлять своими способностями. Ты – ненамеренно, я уверен, – применял их неподобающим образом. В нашей школе это не допускается. Конечно, ты не первый и не последний, кто пошел у магии на поводу. Но ты должен знать, что за провинности из «Хогварца» могут исключить, а министерство магии – да-да, есть такое министерство – наказывает нарушителей закона еще строже. Молодым колдунам следует понимать, что, вступая в наш мир, они должны подчиняться нашим законам.

– Да, сэр, – повторил Реддль.

Невозможно было прочесть его мысли; с непроницаемым лицом он сложил украденное обратно в коробку, а затем повернулся к Думбльдору и прямо заявил:

– Денег у меня нет.

– Это поправимо, – ответил Думбльдор и достал из кармана кожаный кошель. – В «Хогварце» имеется фонд для тех, кому нужна помощь для приобретения формы и учебников. Вероятно, какие-то книги заклинаний и прочее придется купить в магазине подержанных товаров, но…

– А где продаются книги заклинаний? – перебил Реддль. Он взял у Думбльдора тяжелый кошель, даже не поблагодарив, и теперь изучал толстый золотой галлеон.

– На Диагон-аллее, – сказал Думбльдор. – Список необходимого я принес. Я могу помочь тебе купить…

– Вы пойдете со мной? – Реддль поднял глаза.

– Конечно, если ты…

– Вы мне не нужны, – заявил Реддль. – Я привык делать все сам и всегда хожу по Лондону один. Как добраться до этой вашей Диагон-аллеи… сэр? – добавил он, поймав взгляд Думбльдора.

Гарри думал, Думбльдор будет настаивать на том, чтобы сопровождать Реддля, но директор опять его удивил. Он протянул Реддлю конверт со списком и, подробно объяснив, как добраться от приюта до «Дырявого котла», сказал:

– Ты увидишь его, хотя муглы вокруг – то есть не колдуны – не видят. Спросишь бармена Тома – запомнить легко, он твой тезка…

Реддль раздраженно дернул плечом, словно отгоняя надоедливую муху.

– Тебе не нравится имя Том?

– Томов как собак нерезаных, – пробормотал мальчик и, как будто против собственной воли, спросил: – А мой отец был колдун? Мне говорили, его тоже звали Том Реддль.

– Боюсь, я не в курсе, – мягко ответил Думбльдор.

– Мать не могла быть колдуньей, иначе бы она не умерла, – сказал Реддль скорее сам себе, нежели Думбльдору. – Так что, наверное, он… А когда я все куплю, как мне попасть в этот «Хогварц»?

– Это детально описано на втором листе пергамента, – ответил Думбльдор. – Ты отправишься первого сентября с вокзала Кингз-Кросс. Билет тоже в конверте.

Реддль кивнул. Думбльдор встал и снова протянул ему руку. Пожимая ее, Реддль сообщил:

– А я умею разговаривать со змеями! Я узнал, когда мы ездили в деревню, – они находят меня, шепчутся. Это нормально для колдуна?

Гарри понял, что Реддль молчал об этой самой странной своей особенности до последнего, рассчитывая потрясти Думбльдора.

– Необычно, – после минутного колебания отозвался тот, – однако не уникально.

Тон его был небрежен, но глаза с любопытством пробежали по лицу Реддля. Взрослый человек и мальчик постояли и поглядели друг на друга в упор. Затем Думбльдор отнял руку и направился к двери.

– До свидания, Том. До встречи в «Хогварце».

– Думаю, на сегодня достаточно, – сказал седой Думбльдор рядом с Гарри. Они невесомо пролетели сквозь тьму и, вернувшись в настоящее, очутились в кабинете.

– Садись, – сказал Думбльдор, приземлившись возле Гарри.

Тот повиновался; голова полнилась увиденным.

– Он поверил скорее, чем я… ну, когда вы объявили, что он колдун, – заметил Гарри. – Я сначала Огриду не поверил.

– Да, Реддль был готов узнать, что он – пользуясь его же словами – особенный.

– А вы уже… знали?

– Что встретил самого страшного черного колдуна всех времен? – уточнил Думбльдор. – Нет. Я понятия не имел, кем он вырастет. Но он определенно меня заинтриговал. Я вернулся в «Хогварц», зная, что за ним надо наблюдать. Я бы следил так или иначе, ведь он был одинок и без друзей, но тут стало ясно, что это необходимо не только ради его блага, но и для безопасности окружающих… Как ты видел, он обладал редкими для столь юного возраста способностями, а что самое интересное и зловещее, до некоторой степени научился ими управлять и использовал сознательно. Не случайно, как все дети, а целенаправленно, против других людей: чтобы напугать, наказать, подчинить. Истории о задушенном кролике и мальчике с девочкой, которых он заманил в пещеру, очень показательны… Могу сделать больно, если захочу…

– К тому же он был змееуст, – вставил Гарри.

– Да, действительно; это редкая способность, предположительно характерная для черных магов, хотя, как ты знаешь, среди хороших людей тоже встречаются змееусты. Вообще-то меня больше встревожило не умение разговаривать со змеями, а природная замкнутость, склонность к жестокости и очевидная жажда власти… Время снова сыграло с нами шутку, – заметил Думбльдор, показывая на окна, за которыми сгустилась тьма. – Но, прежде чем расстаться, хочу обратить твое внимание на некоторые подробности сцены, свидетелями которой мы стали, ибо они имеют прямое отношение к нашим дальнейшим занятиям. Во-первых, надеюсь, ты заметил реакцию Реддля на то, что еще кого-то зовут его именем, «Том»?

Гарри кивнул.

– Он презирал все, что связывало его с другими людьми, все, что делало его обыкновенным. Уже тогда мечтал быть иным, особенным, знаменитым. Всего через несколько лет после этого разговора он, как ты знаешь, отказался от своего имени и надел маску «лорда Вольдеморта»… Наверняка ты заметил и то, что Том Реддль с детства был крайне самодостаточен, скрытен и не имел друзей? Он не хотел помощи и не нуждался в сопровождении для поездки на Диагон-аллею. Он предпочитал действовать в одиночку. Взрослый Вольдеморт – такой же. Многие Упивающиеся Смертью называют себя его доверенными лицами, утверждают, что только они одни близки к нему и даже понимают его. Они заблуждаются. Друзей у лорда Вольдеморта не было и нет. Я думаю, они ему и не нужны… И наконец – на это нужно обратить внимание; надеюсь, ты еще не засыпаешь, – юный Том Реддль обожал трофеи. Ты же видел коробку с ворованным. Эти вещи взяты у жертв на память о собственных особенно жестоких подвигах – так сказать, сорочьи сувениры злодеяний. Не забывай об этой черте Вольдеморта, Гарри, позднее она будет для нас очень важна… А теперь тебе и в самом деле пора в постель.

Гарри встал, пошел к двери, и его взгляд упал на столик, где в прошлый раз лежало кольцо Ярволо Монстера. Сейчас кольца не было.

– Да, Гарри? – проговорил Думбльдор, поскольку Гарри внезапно остановился.

– Кольца нет, – сказал тот, озираясь. – Но я подумал, где-то здесь может быть, например, губная гармошка.

Думбльдор просиял и внимательно поглядел на него поверх очков-полумесяцев.

– Весьма проницательно. Но гармошка всегда была просто гармошкой.

С этими загадочными словами он взмахнул рукой, и Гарри понял, что аудиенция окончена.