Текст книги "Гарри Поттер и принц-полукровка"

– Ну, Цабини, – заговорил Малфой, – что от тебя понадобилось Дивангарду?

– Ему нужны люди со связями, – ответил Цабини, злобно косясь на Гойла. – Не то чтобы таких много.

Малфоя его слова, очевидно, не порадовали.

– Кого он еще пригласил?

– Маклаггена из «Гриффиндора», – ответил Цабини.

– Ах да, его дядя – большая шишка в министерстве, – сказал Малфой.

– …какого-то Белби из «Вранзора»…

– Только не это, он же урод! – воскликнула Панси.

– …а потом еще Лонгботтома, Поттера и девчонку Уизли, – закончил Цабини.

Малфой неожиданно сел, сбросив с себя руку Панси.

– Он пригласил Лонгботтома?

– Ну, видимо, раз он там был, – равнодушно пожал плечами Цабини.

– Чем это Лонгботтом заинтересовал Дивангарда?

Цабини пожал плечами.

– И Поттер, драгоценный Поттер! Как же не поглядеть на Избранного! – осклабился Малфой. – Но девчонка Уизли? В ней-то что особенного?

– Мальчикам она нравится, – промурлыкала Панси, украдкой наблюдая за Малфоем. – Даже тебе, Блейз, а ведь всем известно, какой ты разборчивый!

– Я и пальцем не дотронусь до предательницы крови, пусть даже красотки, – холодно отозвался Цабини. Панси выслушала это с явным удовольствием. Малфой вновь опустил голову к ней на колени и позволил гладить себя дальше.

– Жаль, что у Дивангарда плохой вкус. Может, это уже старческое слабоумие? Печально, отец всегда говорил, что в свое время Дивангард был хорошим колдуном. Кстати, очень привечал отца. Наверное, он просто не знал, что я тоже в поезде, не то…

– Я бы на твоем месте не очень рассчитывал на приглашение, – сказал Цабини. – Когда я пришел, он спросил меня об отце Нотта. Кажется, раньше они были большие друзья, но когда Дивангард узнал, что Нотт-старший схвачен в министерстве, то ужасно скис, и Нотта не позвали, так? Вряд ли Дивангард хочет иметь дело с Упивающимися Смертью.

Малфой откровенно разозлился, но все же выдавил на редкость безрадостный смешок.

– Кого волнует, чего он хочет? Если вдуматься, кто он вообще такой? Жалкий учителишка. – Малфой нарочито зевнул. – Может, в следующем году меня и в школе-то не будет! И на что мне тогда любовь какого-то жирного старикашки, все равно его песенка давно спета!

– Как это тебя не будет? – возмутилась Панси и сразу перестала его гладить.

– Всяко бывает, – бледно улыбнулся он. – Вдруг меня ждут… э-э… более интересные и славные дела.

У Гарри, ютившегося на багажной полке, часто забилось сердце. Что бы теперь сказали Рон с Гермионой? Краббе и Гойл вытаращились на Малфоя; очевидно, они были не в курсе его интересных и славных дел. Даже высокомерное лицо Цабини на секунду выразило любопытство. Растерянная Панси опять принялась медленно перебирать волосы Малфоя.

– Ты имеешь в виду… Его?

Малфой пожал плечами.

– Мама хочет, чтобы я доучился, но мне лично кажется, что в наше время это не важно. В смысле… когда Черный Лорд придет к власти, он что, будет спрашивать про С.О.В.У. и П.А.У.К.? Конечно нет… он спросит, кто и как ему служил, потребует доказательств верности…

– А ты, значит, способен что-то для него сделать? – уничижительно бросил Цабини. – В шестнадцать лет и без образования?

– Я же сказал: может, ему все равно, какое у меня образование. Может, ему от меня нужно такое, на что образования вообще не требуется, – тихо проговорил Малфой.

Краббе и Гойл сидели разинув рты, точно две горгульи. Панси взирала на Малфоя с трепетом величайшего благоговения.

– Вон, кажется, «Хогварц». – Малфой, наслаждаясь произведенным эффектом, показал за окно в темноту. – Давайте переодеваться.

Гарри пристально за ним следил и не заметил, как Гойл полез за багажом; стаскивая свой сундук, Гойл так сильно стукнул им Гарри по голове, что от боли тот невольно вскрикнул. Малфой, нахмурившись, посмотрел на багажную полку.

Гарри не боялся Малфоя, но все же не хотел, чтобы слизеринцы его обнаружили. У него жутко слезились глаза и саднила шишка на голове, однако он осторожно, чтобы не потревожить плащ, достал волшебную палочку, затаил дыхание и приготовился к нападению. К счастью, Малфой решил, что крик ему померещился; он, как и все остальные, натянул через голову мантию, запер сундук, а когда поезд замедлил ход и пополз рывками, застегнул у горла новый дорожный плащ из плотной ткани.

Коридор снова наполнился народом. Гарри надеялся, что Рон с Гермионой догадаются вынести его вещи на платформу; сам он не скоро сможет отсюда выйти. Поезд, дернувшись напоследок, остановился. Гойл толкнул дверь в сторону и энергично заработал локтями, раскидывая второклашек и расчищая дорогу к выходу; Краббе и Цабини следовали за ним.

– Ты иди, – велел Малфой Панси, которая стояла, протянув руку, и, видимо, ждала, что он за нее возьмется. – Я еще должен кое-что проверить.

Панси ушла. В купе остались Гарри и Малфой. Школьники толпой текли мимо и спускались на темную платформу. Малфой опустил шторки на двери, чтобы никто не мог заглянуть в купе из коридора, а затем наклонился и открыл сундук.

Гарри смотрел во все глаза; сердце забилось очень быстро. Что это Малфой прячет от Панси? Может, тот самый загадочный предмет, который необходимо починить?

– Петрификус Тоталус!

Малфой внезапно указал волшебной палочкой на Гарри, и того парализовало. Словно в замедленной съемке, он перевалился через край полки, с оглушительным грохотом упал под ноги Малфою на свой же плащ-невидимку и застыл, нелепо скрючив ноги. Он не мог пошевелить даже пальцем и только смотрел вверх на Малфоя. Тот широко, победно улыбнулся и сказал:

– Я так и думал. Слышал, как тебя ударило сундуком. Еще когда вернулся Цабини, мне показалось, что в воздухе мелькнуло что-то белое… – Его взгляд на мгновение задержался на кроссовках Гарри. – Значит, это ты держал дверь?

Некоторое время он молча размышлял.

– Ничего важного, Поттер, ты не узнал. Но, коль скоро ты попался…

Малфой со всей силы наступил Гарри на лицо. Тот почувствовал, как захрустел нос; кровь брызнула во все стороны.

– Это тебе привет от моего отца. А теперь вот еще что…

Он вытянул плащ-невидимку из-под Гарри и набросил сверху.

– Вряд ли тебя найдут до того, как поезд вернется в Лондон, – тихо сказал он. – Увидимся, Поттер… а может, нет.

И Малфой отбыл, не забыв напоследок пройтись Гарри по пальцам.

Глава восьмая
Торжество злея

Гарри неподвижно лежал под плащом-невидимкой, чувствуя, как из носа по лицу течет горячая липкая кровь. Из коридора доносились голоса, топот. Гарри подумал было, что перед отправлением обратно кто-нибудь обязательно должен проверить все купе. Но затем он с упавшим сердцем сообразил: если и так, его все равно не увидят и не услышат. Разве что некто войдет внутрь и еще раз на него наступит.

Гарри валялся на спине, как глупая черепаха, и смертельно ненавидел Малфоя. Открытый рот постепенно наполнялся кровью… Угораздило же вляпаться в такую идиотскую ситуацию… Вдалеке затихали последние шаги; все уже вышли и брели по неосвещенной платформе, волоча сундуки и громко переговариваясь.

Рон и Гермиона решат, что он сошел раньше них. Только в «Хогварце», сев за гриффиндорский стол и несколько раз оглядев всех, они наконец поймут, что его нигде нет, но тогда он, без сомнения, будет уже на полпути к Лондону.

Гарри попытался замычать. Увы. Потом вспомнил, что некоторые, например Думбльдор, умеют колдовать молча, и попробовал призвать выпавшую из рук волшебную палочку. Он мысленно повторял: «Акцио палочка!», «Акцио палочка!», но ничего не получилось.

Он, кажется, слышал, как шелестит листва на деревьях у озера и ухает вдалеке сова, но поисковой партии или даже испуганных криков: «Где же Поттер?» (Гарри слегка презирал себя за такую надежду) не было и в помине. Он представил, как процессия карет, запряженных тестралями, грохоча, подъезжает к школе; как из кареты, где едет Малфой и рассказывает дружкам о расправе с Гарри, несутся взрывы хохота, и его сердце заныло от тоскливой безысходности.

Поезд дернулся; Гарри перекатился на бок. Теперь он смотрел не в потолок, а на пыльный низ сидений. Пол заходил ходуном – это, взревев, включился двигатель. «Хогварц-экспресс» отправлялся в обратный путь, и никто даже не догадывался, что Гарри все еще здесь…

Тут он почувствовал, как с него снимают плащ-невидимку, и знакомый голос сверху сказал:

– Салют, Гарри.

Вспыхнул красный свет, тело Гарри разморозилось, и он смог принять несколько более достойное положение: сел и быстро отер кровь с разбитого лица. Затем поднял голову и посмотрел на Бомс с плащом-невидимкой в руках.

– Надо поторопиться, – сказала та. Окна запотели от пара, поезд поехал. – Давай скорей, успеем спрыгнуть.

Гарри поспешил за ней. Бомс открыла дверь и спрыгнула на платформу, скользившую внизу: поезд набирал скорость. Гарри прыгнул следом, немного споткнулся, приземляясь, но выровнялся и успел увидеть, как блестящий малиновый паровоз скрылся за поворотом.

Ночной воздух приятно холодил пульсирующий от боли нос. Бомс молча смотрела на Гарри; он злился, стыдясь, что его застали в таком нелепом положении. Ни слова не говоря, Бомс вернула ему плащ.

– Кто это тебя?

– Драко Малфой, – резко ответил Гарри. – Спасибо за… ну…

– Не за что. – Бомс даже не улыбнулась. Гарри плохо видел в темноте, но, судя по всему, она была все такой же серенькой и печальной, как летом в «Гнезде». – Хочешь, я исправлю твой нос, только постой спокойно.

Гарри отнесся к ее предложению без восторга; он рассчитывал на мадам Помфри, школьную фельдшерицу, которой в вопросах целительства доверял больше. Впрочем, признаваться в этом грубо; он закрыл глаза и замер.

– Эпискей, – сказала Бомс.

Нос Гарри сначала стал очень горячим, потом очень холодным. Гарри осторожно его потрогал: вроде бы все в порядке.

– Спасибо большое!

– Надень плащ, дойдем до школы пешком, – проговорила Бомс. Она так ни разу и не улыбнулась. Гарри накинул плащ; Бомс взмахнула палочкой. Из кончика появилось нечто огромное, серебристое, на четырех лапах и сразу исчезло в темноте.

– Это Заступник? – Гарри уже видел, как Думбльдор таким образом посылал сообщения.

– Да, надо предупредить, что ты со мной, чтобы в замке не беспокоились. Ну давай, не зависай.

Они зашагали по дороге, что вела к школе.

– Как ты меня нашла?

– Заметила, что ты не вышел из поезда. И знала, что у тебя плащ. Думаю: наверное, спрятался. Потом смотрю: в одном купе шторы опущены, ну и решила зайти проверить.

– Но что ты вообще тут делала? – спросил Гарри.

– Меня направили в Хогсмед для дополнительной защиты школы, – ответила Бомс.

– Ты одна или?..

– Нет, еще Шагмарш, Дикарс и Давлиш.

– Давлиш? Аврор, который в прошлом году пытался воевать с Думбльдором?

– Он самый.

Они шли вдоль темной пустынной аллеи по свежим следам карет. Гарри искоса поглядывал на Бомс. В том году она была очень любопытна (порой даже надоедлива), много смеялась, шутила. А теперь словно повзрослела, посерьезнела. Это из-за происшествия в министерстве? Гарри с неловкостью подумал, что Гермиона предложила бы ему поговорить сейчас с Бомс, утешить, сказать, что та не виновата в смерти Сириуса. Но Гарри не мог себя заставить, хотя совсем ее не винил; во всяком случае, ничуть не больше остальных и гораздо меньше, чем себя. Однако ему не хотелось без крайней необходимости говорить о Сириусе. Поэтому они брели молча; было холодно, тихо, и только длинный плащ Бомс шуршал, волочась по земле.

Раньше Гарри всегда доезжал до школы в карете и не думал, что «Хогварц» так далеко. Наконец показались два высоких столба с крылатыми кабанами наверху. Гарри замерз, проголодался, и ему не терпелось расстаться с этой новой неприветливой Бомс. Он собрался было открыть ворота, но те оказались заперты.

– Алохомора! – Он уверенно указал волшебной палочкой на висячий замок. Заклинание не подействовало.

– Не выйдет, – сказала Бомс. – Их сам Думбльдор заколдовал.

Гарри огляделся.

– Я могу перелезть через ограду, – предложил он.

– Нельзя, – бесцветно отозвалась Бомс. – Она защищена отчужихотворотом. Летом меры безопасности усилили раз в сто.

Она будто нарочно не хотела ему помочь! Гарри начал злиться.

– Значит, останусь здесь до утра, – буркнул он.

– За тобой идут, смотри, – показала Бомс.

Вдалеке, у подножия замка, бодро подпрыгивал огонек. Гарри так обрадовался, что даже не испугался Филча. Он, конечно, непременно изругает за опоздание, а потом начнет одышливо разглагольствовать о том, как способствует выработке пунктуальности регулярное применение тисков для пальцев, но это все ерунда. Лишь когда фонарь был уже в десяти футах и Гарри снял плащ, чтобы стать видимым, он узнал подошедшего Злотеуса Злея. Гарри с острой ненавистью посмотрел на длинные сальные волосы и подсвеченный снизу крючковатый нос.

– Так-так-так. – Злей хмыкнул, достал палочку и дотронулся ею до замка. Цепи расползлись – ворота, заскрипев, отворились. – Мило, что ты все-таки решил почтить нас своим присутствием, Поттер. Но ты, очевидно, посчитал, что школьная форма отвлечет внимание от твоей необыкновенной внешности?

– Я не мог переодеться, у меня не было… – начал Гарри, но Злей его не слушал.

– Незачем ждать, Нимфадора. Со мной Поттер в полной… ммм… безопасности.

– Я думала, мое сообщение получит Огрид, – нахмурилась Бомс.

– Огрид опоздал на пир, совсем как наш юный друг Поттер, поэтому сообщение получил я. Кстати, – добавил Злей, отступая, чтобы пропустить Гарри, – видел твоего нового Заступника.

Он с грохотом захлопнул ворота прямо у нее перед носом и еще раз постучал палочкой по цепям. Те, звякая, вползли на место.

– По-моему, старый был лучше, – с нескрываемым злорадством сказал Злей. – Этот какой-то хлипкий.

Он повернулся, и его фонарь на секунду высветил потрясенное, разгневанное лицо Бомс. Уже зашагав к школе рядом со Злеем, Гарри обернулся и крикнул:

– До свидания, Бомс! Спасибо за… все.

– До встречи, Гарри.

Минуту-другую Злей молчал. Гарри так жгуче его ненавидел, что даже удивлялся, как это Злей ничего не чувствует. Гарри невзлюбил этого человека с самой первой встречи, но окончательно, навсегда поставил на нем крест, когда увидел, как тот относится к Сириусу. Пусть Думбльдор говорит что угодно, но у Гарри было целое лето на размышления, и он пришел к выводу, что Сириуса погубил Злей. Его ядовитые упреки – дескать, весь Орден Феникса борется с Вольдемортом, один только Сириус отсиживается в тишине и покое – сыграли роковую роль: Сириус бросился в министерство на помощь своим товарищам и погиб. Такая версия давала Гарри моральное право винить во всем Злея, что само по себе было очень приятно, но кроме того, он знал: если есть на свете человек, который нисколько не жалеет о смерти Сириуса, то этот человек шагает сейчас в темноте рядом с ним.

– Пожалуй, снимем с «Гриффиндора» пятьдесят баллов за твое опоздание, – прервал молчание Злей. – И еще двадцать за мугловую одежду. Даже не припомню, чтобы какой-то колледж был в таком минусе в самом начале триместра – мы еще и к десерту не приступали. Это безусловный рекорд, Поттер.

Ярость Гарри дошла до предельной точки, но лучше было остаться в поезде парализованным и уехать обратно в Лондон, чем признаться, почему опоздал.

– Ты, как всегда, рассчитывал на яркое появление? Понятно, понятно, – продолжал Злей. – Летающего автомобиля не нашлось, и ты решил ради пущего эффекта явиться в зал посреди пира.

Гарри упорно не отвечал, хотя всерьез опасался, что у него разорвется грудь. Он знал: Злей пришел именно для того, чтобы всласть поиздеваться над ним без свидетелей.

Наконец они подошли к огромным дубовым дверям замка; те распахнулись, и взгляду открылся необъятный вестибюль, вымощенный плитами. Из открытого Большого зала доносились обрывки разговоров, взрывы смеха, звон посуды. Гарри подумал было надеть плащ-невидимку и пробраться за гриффиндорский стол (который, на беду, стоял дальше всего от двери) незаметно, но Злей, словно прочитав его мысли, сказал:

– Никаких плащей, Поттер. Пусть все на тебя посмотрят – чего, я не сомневаюсь, ты и добивался.

Гарри развернулся и решительно вошел в Большой зал: все что угодно, лишь бы поскорей избавиться от Злея. В воздухе над длинными столами, как всегда, плавали свечи; посуда искрилась красивыми бликами. Но для Гарри весь зал слился в сплошное световое пятно – он шагал так быстро, что проскочил хуффльпуффский стол раньше, чем школьники на него уставились, а когда все повскакали, чтобы лучше его рассмотреть, он уже отыскал глазами Рона и Гермиону, стремительно пробрался вдоль скамеек и втиснулся между друзьями.

– Где тебя… Мерлинова борода, что у тебя с лицом? – Рон, как и все, кто сидел поблизости, вытаращил на Гарри глаза.

– А что? – Гарри схватил ложку и, прищурившись, всмотрелся в искривленное отражение.

– Ты весь в крови! – вскричала Гермиона. – Повернись-ка…

Она подняла волшебную палочку, произнесла:

– Тергео! – и собрала засохшую кровь.

– Спасибо, – сказал Гарри, ощупывая чистое лицо. – Как там нос?

– В порядке, – откликнулась Гермиона, но встревожилась: – А что такое? Гарри, в чем дело? Мы чуть с ума не сошли!

– Потом расскажу, – ответил Гарри, почувствовав, как навострили уши Джинни, Невилл, Дин и Шеймас; даже Почти Безголовый Ник, гриффиндорский призрак, подплыл поближе.

– Но… – возразила Гермиона.

– Не сейчас, – сурово и многозначительно изрек Гарри. Пусть все думают, что с ним приключилась какая-то героическая история – желательно с участием парочки Упивающихся Смертью и минимум одного дементора. Конечно, Малфой не замедлит растрезвонить о своем подвиге, но можно ведь надеяться, что до большинства гриффиндорцев эти слухи просто не дойдут.

Гарри потянулся через Рона за двумя куриными ножками и горстью картофеля фри, но взять их не успел – они исчезли, и на столе появилось сладкое. Рон накинулся на шоколадный торт, а Гермиона сказала:

– Так или иначе, Распределение ты пропустил.

– Шляпа выдала что-нибудь интересное? – полюбопытствовал Гарри и взял пирожное с патокой.

– Нет, все то же… сам знаешь… советовала объединиться перед лицом врага.

– А Думбльдор говорил про Вольдеморта?

– Пока нет, но его главная речь обычно бывает после ужина. Осталось недолго.

– Злей сказал, что Огрид опоздал на пир…

– Ты видел Злея? Где? – спросил Рон, самозабвенно вгрызаясь в торт.

– Так, случайно наткнулся, – уклончиво ответил Гарри.

– Огрид опоздал всего на пару минут, – сказала Гермиона. – Вон он тебе машет.

Гарри посмотрел на учительский стол и улыбнулся Огриду; тот и правда махал ему рукой. Огрид так и не научился вести себя сдержанно, с достоинством, как, например, профессор Макгонаголл, куратор «Гриффиндора». Она сидела рядом – ее макушка была чуть выше локтя Огрида – и его энтузиазма явно не одобряла. По другую сторону от Огрида сидела преподавательница прорицания профессор Трелони. Гарри очень удивился: она редко покидала свою комнату в башне, и раньше он никогда не видел ее на пиру в честь начала учебного года. Вся в сверкающих бусах и многочисленных шалях выглядела она, по обыкновению, нелепо; гигантские очки увеличивали ее глаза до невероятных размеров. Гарри всегда считал Трелони немножечко шарлатанкой, поэтому в конце прошлого учебного года был просто потрясен, узнав, что именно ее предсказание навлекло несчастье на его семью. Теперь ему даже смотреть на нее не хотелось; к счастью, с прорицанием он уже развязался… Профессор Трелони обратила к нему глаза, огромные, как огни маяка; он быстро отвернулся, и его взгляд упал на Малфоя, который изображал, как крошит Гарри нос. Слизеринцы, умирая от смеха, исступленно били в ладоши. Гарри поспешно уткнулся взглядом в свое пирожное. Внутри у него все горело. Чего бы он только не дал, чтобы побеседовать с Малфоем по душам с глазу на глаз…

– Так что хотел профессор Дивангард? – спросила Гермиона.

– Узнать, что на самом деле произошло в министерстве, – ответил Гарри.

– Не он один, – фыркнула Гермиона. – В поезде нас прямо запытали вопросами, правда, Рон?

– Ага, – подтвердил Рон. – Все хотят знать, правда ли, что ты – Избранный.

– Даже у нас, привидений, только это и обсуждают, – сообщил Почти Безголовый Ник, доверительно склоняя к Гарри голову, которая плохо держалась на шее и опасно заколыхалась над плоеным воротником. – Меня считают своего рода экспертом по Гарри Поттеру; в призрачном сообществе известно, что мы дружны. Однако я наотрез отказался донимать тебя расспросами. «Гарри Поттер знает, что может рассчитывать на полную конфиденциальность с моей стороны, – так я всем сказал. – Я скорее умру, чем предам его доверие».

– Жуткая угроза, – заметил Рон, – если учесть, что ты и так покойник.

– Приятен, как тупой топор, – оскорбился Почти Безголовый Ник и, поднявшись над скамьей, скользнул на другой конец гриффиндорского стола. Тем временем Думбльдор встал. Смех и разговоры стихли почти мгновенно.

– Добрый вечер, друзья! – Думбльдор широко улыбнулся и развел руки, точно хотел обнять весь зал.

– Что это с ним?! – ахнула Гермиона.

Не только она заметила, что правая рука Думбльдора почернела. По Большому залу побежал шепоток; Думбльдор все понял, но лишь улыбнулся и тряхнул лилово-золотым рукавом, скрывая увечье.

– Пустяки, не стоит внимания, – беспечно проговорил он. – А теперь… Новички, добро пожаловать; старички, с возвращением! Впереди у вас год, сулящий волшебные знания…

– Летом его рука была точно такая же, – шепнул Гарри Гермионе. – Я думал, он ее уже вылечил… или хотя бы мадам Помфри.

– Она как мертвая, – в ужасе отозвалась Гермиона. – Бывают раны, которые нельзя вылечить… от старинных проклятий… а еще есть яды без противоядия…

– …мистер Филч, наш смотритель, просил меня дополнительно сообщить об абсолютном запрете на любые товары из хохмазина под названием «Удивительные Ультрафокусы Уизли»… Желающие записаться в квидишные команды могут подойти к кураторам своих колледжей. То же относится к потенциальным комментаторам, их мы тоже набираем… Кроме того, с удовольствием представляю вам нового преподавателя: профессор Дивангард, – (толстяк встал; в лысине отражались свечи, а большой живот, обтянутый жилетом, отбрасывал тень на стол), – мой бывший коллега, любезно согласился занять свой старый пост – должность преподавателя зельеделия.

– Зельеделия?

– Зельеделия?

Слово эхом разнеслось по залу – школьники не поверили своим ушам.

– Зельеделия? – хором повторили Рон с Гермионой. Они изумленно повернулись к Гарри: – Ты же говорил…

– Между тем преподавателем защиты от сил зла, – Думбльдору пришлось повысить голос, чтобы заглушить шум, – станет профессор Злей.

– Нет! – громко закричал Гарри, чем привлек к себе много внимания. Но ему было безразлично; он возмущенно смотрел на преподавательский стол. Выходит, Злей все-таки заполучил вожделенное место? Как? Почему? Долгие годы считалось, что Думбльдор недостаточно ему доверяет, и вдруг?..

– Но, Гарри, ты же сказал, что Дивангард будет преподавать защиту от сил зла! – воскликнула Гермиона.

– Я так думал! – Гарри лихорадочно рылся в памяти, но, если начистоту, не мог припомнить, чтобы Думбльдор говорил нечто подобное; кажется, он вообще не упоминал, какой предмет будет преподавать Дивангард.

Злей – он сидел справа от Думбльдора – при упоминании своего имени не встал, а только лениво поднял руку, благодаря за аплодисменты, которыми разразились слизеринцы. Но все же Гарри был уверен, что на ненавистном ему лице написано торжество.

– Одно хорошо, – зверски процедил он. – В следующем году Злея уже не будет.

– В каком смысле? – не понял Рон.

– Это место проклято. Больше года никто продержаться не может… Страунс вообще погиб. Лично я скрещу пальцы в надежде на очередного жмурика.

– Гарри! – укорила Гермиона.

– Может, потом он снова займется зельеделием, – резонно возразил Рон. – Вдруг этот типчик, Дивангард, не захочет оставаться надолго? Хмури же не захотел.

Думбльдор откашлялся. Разговаривали не только Гарри, Рон и Гермиона; известие о том, что заветное желание Злея наконец-то сбылось, произвело сенсацию, и Большой зал жужжал в волнении. Думбльдор этого словно не замечал. Он больше ни слова не сказал о фантастических изменениях в своей кадровой политике, выждал несколько секунд, дожидаясь абсолютной тишины, и продолжил:

– Теперь о другом. Думаю, вам всем хорошо известно, что лорд Вольдеморт и его сторонники вновь подняли головы и быстро набирают силу.

Тишина в зале зазвенела, как натянутая тетива. Гарри взглянул на Малфоя. Тот, не удостоивая Думбльдора вниманием, волшебной палочкой удерживал в воздухе вилку.

– Нет слов, способных передать, насколько опасна нынешняя ситуация и как важно, чтобы мы с вами, ученики и преподаватели, заботились о собственной безопасности. Летом волшебная защита замка была многократно усилена новыми, более мощными заклятиями, и все же нам надлежит строго следить за порядком, не допуская ни малейшей беспечности. Я настоятельно прошу вас серьезно отнестись ко всем предписаниям преподавателей, сколь бы нелепыми они вам ни казались, – в частности, к запрету находиться вне спальни после отбоя. И еще, убедительная просьба: если вы заметите что-то странное и подозрительное в «Хогварце» либо вне его, немедленно сообщайте преподавателям. Я всецело полагаюсь на ваш разум и надеюсь, что вы будете заботиться о безопасности как своей, так и окружающих.

Голубые глаза Думбльдора скользнули по лицам школьников. Он улыбнулся:

– Но сейчас всех вас ждут постели, теплей и уютней не сыскать, и ваша главная задача – как следует выспаться перед завтрашним днем. А потому давайте пожелаем друг другу спокойной ночи. Баю-бай!

Громко заскрежетали отодвигаемые скамьи; школьники потянулись из Большого зала. Гарри не торопился вливаться в толпу, опасаясь зевак и Малфоя, который не преминет высказаться по поводу разбитого носа. Он склонился над якобы развязавшимся шнурком и пропустил вперед почти всех гриффиндорцев. Ответственная Гермиона бросилась к первоклашкам, которых надлежало отвести в гриффиндорскую башню, но Рон остался ждать Гарри. Они встали в самый хвост очереди на выход, и Рон, убедившись, что его никто не слышит, спросил:

– Так что с твоим носом-то случилось?

Гарри рассказал. Рон не засмеялся – что доказывало, как сильна их дружба.

– Я видел, как Малфой кривляется и показывает на нос, – мрачно проговорил он.

– Да, но это ерунда, – печально сказал Гарри. – Лучше послушай, что он говорил до того, как понял, что я там…

Гарри ждал от Рона ужаса, потрясения, но тот – вот тупица! – даже не удивился.

– Брось, он просто выпендривался перед Паркинсон… Чтобы Сам-Знаешь-Кто дал ему задание?

– А ты уверен, что Вольдеморту не нужен свой человек в «Хогварце»? Такое уже бывало…

– Имя-то не говорил бы, а? – пробасили сзади. Гарри обернулся и увидел Огрида, укоризненно качавшего головой.

– Думбльдор говорит.

– Ну, так то Думбльдор, – загадочно произнес Огрид. – Чего ж ты опоздал-то, Гарри? Я волновался.

– Задержался в поезде. А ты почему?

– Был у Гурпа, – довольно сообщил Огрид. – Про время позабыл. У него теперь новый дом в горах, Думбльдор устроил – красивая большая пещера. Ему там не в пример лучше, чем в Запретном лесу. Хорошо так с ним поболтали…

– Неужели? – удивился Гарри, стараясь не встречаться глазами с Роном. Основным талантом Гурпа, сводного брата Огрида, было умение с корнями выдирать деревья из земли, и в последний раз, когда Гарри видел этого чудовищного гиганта, его лексикон состоял из пяти слов, причем два Гурп произносил неправильно.

– Да, да, он очень быстро развивается, – гордо заявил Огрид. – Не поверите. Думаю вот помощником его к себе взять.

Рон насмешливо хрюкнул, но вовремя притворился, что чихнул. Тем временем они подошли к дубовым входным дверям.

– Лады, до завтрева! Мой урок первый после обеда. Вы давайте пораньше, поздороваетесь с Конь… то бишь Курокрылом!

Огрид весело помахал и вышел в темноту.

Гарри с Роном переглянулись. Гарри видел: Рон расстроен не меньше его.

– Ты ведь не взял уход за магическими существами?

Рон помотал головой.

– А ты?

Гарри помотал головой.

– А Гермиона, – произнес Рон, – тоже, да?

Гарри еще раз помотал головой. О том, что скажет Огрид, узнав о предательстве трех самых любимых учеников, даже думать не хотелось.