Текст книги "Гарри Поттер и принц-полукровка"

– Опять же остается только гадать, – проговорил Думбльдор. – Мне кажется, Меропа так сильно любила мужа, что не могла держать его в рабстве колдовством и решила отказаться от зелья. Она была без ума от него и, наверное, убедила себя, что и он влюбился в нее по-настоящему. Или считала, что он останется с ней ради ребенка. В любом случае бедняжка ошиблась. Он бросил ее, никогда не искал с ней встреч и не потрудился узнать, что стало с сыном.

Небо за окном стало чернильно-черным; лампы как будто засветились ярче.

– Пожалуй, Гарри, на сегодня достаточно, – чуть погодя сказал Думбльдор.

– Да, сэр.

Гарри встал, но не спешил уходить.

– Сэр… а это важно – знать прошлое Вольдеморта?

– Очень важно, – ответил Думбльдор.

– А это… имеет отношение к пророчеству?

– Самое прямое.

– Понятно. – Гарри, хоть и недоумевал, все же успокоился.

Он шагнул к двери, но вспомнил еще кое-что и снова обернулся:

– Сэр, а Рону с Гермионой можно рассказать?

Думбльдор, подумав, ответил:

– Да. Полагаю, мистер Уизли и мисс Грейнджер доказали, что им можно доверять. Но, Гарри, пожалуйста, попроси их не рассказывать никому больше. Нехорошо, если пойдут слухи о том, сколько мне всего известно о тайнах лорда Вольдеморта.

– Нет, сэр, кроме них, никто не узнает. Спокойной ночи.

Он почти уже дошел до двери, когда вдруг увидел на одном из тонконогих столиков с хрупкими серебряными приборами уродливое золотое кольцо с большим, надтреснутым черным камнем. Уставившись на него, Гарри пробормотал:

– Сэр, это кольцо…

– Да? – откликнулся Думбльдор.

– Я видел его на вас, когда мы были у профессора Дивангарда.

– Верно, – признал Думбльдор.

– Но это же… сэр, это же то кольцо, которое Ярволо Монстер показал Огдену?

Думбльдор кивнул:

– То самое.

– Но как?.. Оно всегда у вас было?

– Нет, оно попало ко мне совсем недавно, – сказал Думбльдор. – Буквально за несколько дней до того, как я забрал тебя от дяди с тетей.

– Примерно тогда же вы повредили руку, да, сэр?

– Примерно, да.

Гарри замер в нерешительности. Думбльдор улыбался.

– Сэр, а как именно?..

– Уже поздно, Гарри. Ты услышишь эту историю в другой раз. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, сэр.

Глава одиннадцатая
Гермиона гарантировала

Гермиона оказалась права: свободные часы в расписании шестиклассников отводились не для счастливого ничегонеделания, о котором так мечтал Рон, а для немыслимого количества домашних заданий. Ребята занимались так, словно каждый день готовились к новым экзаменам, да и сами предметы требовали гораздо большей отдачи. На превращениях Гарри теперь понимал лишь половину объяснений; даже Гермиона иной раз просила профессора Макгонаголл повторить сказанное. Однако поразительнее всего было то, что Гарри – благодаря Принцу-полукровке и к вящему неудовольствию Гермионы – неожиданно стал отличным зельеделом.

Владения невербальными заклятиями требовал теперь не только Злей, но и Флитвик с Макгонаголл, и Гарри регулярно видел, как в общей гостиной или в Большом зале одноклассники багровеют и пыжатся, будто наглотавшись «Полного Непрокака», хотя на самом деле всего лишь пытаются молча колдовать. От такого напряжения хотелось развеяться и было приятно выйти из замка в теплицы – по гербологии они проходили весьма опасные растения, но там по крайней мере не запрещалось от души высказаться, если сзади тебя неожиданно хватала щупалица ядовитая.

Из-за всех этих мучений Гарри, Рон и Гермиона до сих пор не могли найти времени навестить Огрида. Он перестал приходить за преподавательский стол – зловещий знак – и таинственным образом слеп и глох, когда изредка сталкивался с ребятами во дворе или в коридоре.

В субботу за завтраком Гермиона, взглянув на пустое кресло Огрида, заявила:

– Надо пойти к нему и все объяснить.

– У нас же отборочные испытания! – воскликнул Рон. – Плюс «агуаменти» для Флитвика! И вообще, объяснить что? Что мы всегда ненавидели его дурацкий предмет?

– Это не так! – возразила Гермиона.

– Говори за себя, а я пока не забыл драклов, – хмуро бросил Рон. – И я вот что тебе скажу: неизвестно, каких еще несчастий мы избежали. Ты не слышала, как он разглагольствовал о своем тупоумном братике, – если б мы остались, сейчас, наверное, учили бы Гурпа шнуровать ботиночки.

– Мне плохо, когда Огрид с нами не разговаривает, – огорченно призналась Гермиона.

– Мы пойдем к нему после квидиша, – пообещал Гарри. Он тоже скучал по Огриду, хотя, как и Рон, считал, что без Гурпа живется легче. – Но испытания могут занять все утро: народу записалась уйма. – Гарри немного нервничал, сомневаясь, справится ли с ролью капитана. – Не понимаю, откуда вдруг такой повальный интерес к квидишу?

– Ой, брось, Гарри, – с неожиданным раздражением отмахнулась Гермиона. – Не к квидишу, а к тебе! Ты еще никогда не вызывал столько интереса – и романтического в том числе.

Рон поперхнулся селедкой. Гермиона смерила его коротким презрительным взглядом и снова повернулась к Гарри:

– Все теперь знают, что ты говорил правду. Что Вольдеморт вернулся, а ты за последние два года дважды сражался с ним и он не смог тебя победить. Теперь ты – Избранный… Ты что, правда не видишь, как народ от тебя млеет?

Гарри вдруг стало очень жарко, несмотря на затянутый тучами потолок.

– Вдобавок – гонения министерства, когда тебя пытались выставить сумасшедшим вруном. Эта ужасная женщина заставляла тебя писать собственной кровью… вон на руке до сих пор следы… а ты не отступился…

– У меня тоже до сих пор отметины после министерских мозгов, смотри. – Рон тряхнул рукавом, обнажая предплечье.

– И то, что ты за лето вырос на целый фут, тоже не вредит делу, – закончила Гермиона, не обращая внимания на Рона.

– Я высокий, – почему-то счел нужным сообщить тот.

Прибыла совиная почта. Птицы стремительно ворвались в залитые дождем окна и забрызгали все вокруг. В последнее время писем приходило намного больше; родители тревожились за детей и хотели убедиться, что с ними все в порядке, а заодно сообщали, что и дома все хорошо. Гарри с начала триместра не получил ни одного письма: единственный его корреспондент умер, а надежды на весточку от Люпина пока не оправдывались. Поэтому он сильно удивился, заметив в серо-коричневой стае белоснежную Хедвигу. Она приземлилась возле Гарри с большим прямоугольным свертком. Секунду спустя точно такой же сверток опустился перед Роном, придавив выдохшегося миниатюрного почтальона – Свинринстеля.

– Ха! – воскликнул Гарри, развернув посылку и обнаружив новехонький экземпляр «Высшего зельеделия», только что от Завитуша и Клякца.

– Замечательно, – обрадовалась Гермиона. – Отдашь наконец свое размалеванное старье.

– С ума сошла? – возмутился Гарри. – Я оставлю его себе! Смотри, что я придумал…

Он достал из рюкзака потрепанное «Высшее зельеделие» и постучал по обложке волшебной палочкой, пробормотав: «Диффиндо!» Обложка отвалилась. Он проделал то же самое с новой книгой (возмущению Гермионы не было предела). Потом поменял обложки местами и постучал по обеим со словами: «Репаро!»

Так книга Принца оказалась замаскирована под новый учебник, а «Высшее зельеделие» от Завитуша и Клякца приобрело потрепанный вид.

– Отдам Дивангарду чистенькую книжку. Разве плохо? Она стоит целых девять галлеонов.

Гермиона сердито поджала губы, но, к счастью, сразу отвлеклась, поскольку прилетела еще одна сова со свежим номером «Оракула». Гермиона торопливо развернула его и пробежала глазами первую полосу.

– Кто-нибудь из знакомых дал дуба? – с деланой небрежностью спросил Рон; он задавал этот вопрос всякий раз, когда она открывала газету.

– Нет, но отмечены новые нападения дементоров, – ответила Гермиона. – И еще арест.

– Здорово, кто? – спросил Гарри. Он подумал о Беллатрикс Лестранж.

– Стэн Самосвальт, – сказала Гермиона.

– Что? – поразился Гарри.

– «Стэнли Самосвальт, кондуктор известного колдовского транспортного средства “ГрандУлет”, арестован по подозрению в принадлежности к Упивающимся Смертью. Мистер Самосвальт, 21 года, был взят под стражу вчера поздно ночью после рейда, проведенного в его доме в Клэпэме…»

– Стэн Самосвальт – Упивающийся Смертью? – с сомнением проговорил Гарри, вспоминая прыщавого юнца, с которым познакомился три года назад. – Да никогда!

– Он мог попасть под проклятие подвластия, – резонно заметил Рон. – Никогда ведь не угадаешь.

– Вряд ли, – пробормотала Гермиона, не отрывая глаз от текста. – Здесь написано, его арестовали, потому что кто-то слышал, как он в пабе разглагольствовал о секретных планах Упивающихся Смертью. – Она с тревогой посмотрела на Рона и Гарри. – Под проклятием подвластия он вряд ли стал бы выдавать их планы.

– По-моему, он просто делал вид, будто знает больше, чем на самом деле, – сказал Рон. – Это ведь он пытался закадрить вейлу и хвастался, что станет министром магии?

– Он самый, – подтвердил Гарри. – Не понимаю, о чем они думают? Принимать всерьез Стэна!

– Наверное, хотят показать, что не сидят сложа руки, – нахмурилась Гермиона. – Все в панике… Вы знаете, что близняшек Патил собираются забрать домой? А Элоизу Мошкар уже забрали. Отец приехал за ней вчера вечером.

– Что?! – Рон вытаращил глаза на Гермиону. – Но ведь в «Хогварце» безопасней, чем дома! У нас тут авроры, и куча защитных заклинаний, и Думбльдор!

– Вряд ли он здесь все время, – тихо сказала Гермиона, взглянув поверх газеты на преподавательский стол. – Не заметили? Всю неделю его не было примерно столько же, сколько Огрида.

Гарри и Рон тоже посмотрели на учительский стол. Кресло директора в самом деле пустовало, и Гарри вдруг понял, что не видел Думбльдора с прошлой недели, с их индивидуального занятия.

– Мне кажется, он сейчас не в школе, а где-то по делам Ордена, – еле слышно продолжила Гермиона. – В смысле… обстановка-то, похоже, серьезная, правда?

Гарри и Рон не ответили, но было ясно, что все подумали об одном и том же. Накануне произошло страшное: Ханну Аббот вызвали с гербологии и сообщили о смерти матери. С тех пор Ханну никто не видел.

Через пять минут Гарри, Рон и Гермиона встали из-за стола, вышли на улицу и сквозь туманную, холодную морось отправились к стадиону. По дороге им встретились Лаванда Браун и Парвати Патил, которые взбудораженно о чем-то шептались. Неудивительно, раз Парвати хотят забрать из «Хогварца»… Удивительно было другое: Гарри в недоумении заметил, что при виде Рона Парвати внезапно пихнула локтем Лаванду, а та оглянулась и одарила Рона ослепительной улыбкой. Рон заморгал, потом неуверенно улыбнулся в ответ и прошел дальше – можно даже сказать, прошествовал. Гарри подавил хохот: Рон ведь не смеялся, когда Малфой разбил Гарри нос. Гермиона, однако, сделалась холодна и всю дорогу до стадиона молчала, а потом отправилась искать место на трибуне, не пожелав Рону удачи.

Отборочные испытания, как и предвидел Гарри, продолжались все утро. Попытать счастья пришла минимум половина «Гриффиндора», начиная с первоклассников, нервно цеплявшихся за ужасно старые школьные метлы, и заканчивая невозмутимыми семиклассниками, которые возвышались над остальными претендентами и внушали робость одним своим видом. Среди них был и тот здоровяк с жесткими волосами, с которым Гарри познакомился в «Хогварц-экспрессе». Он уверенно выступил из толпы, протягивая Гарри руку:

– Мы встречались в поезде у старика Дивангарда. Кормак Маклагген, Охранник.

– Ты ведь не пробовался в прошлом году? – спросил Гарри, оценивающе глядя на его квадратную фигуру. Такой, пожалуй, не шевелясь закроет собой все три кольца.

– Да, я был в лазарете. – Маклагген важно вздернул подбородок. – Съел на спор фунт мольфейных яиц.

– Ясно, – сказал Гарри. – Ладно… подожди пока там…

Он показал на край поля, туда, где сидела Гермиона. От него не укрылось легкое раздражение, скользнувшее по лицу Маклаггена: видно, тот ждал к себе особого отношения, коль скоро они оба – любимцы «старика Дивангарда».

Гарри решил начать с базовой проверки и попросил всех соревнующихся разделиться на группы по десять человек и один раз облететь поле. Решение оказалось верным: сразу стало ясно, что первая десятка – сплошь первоклашки – едва ли летала раньше. Продержаться в воздухе дольше нескольких секунд сумел всего один мальчик; правда, он и сам так удивился, что немедленно врезался в шест.

Во второй группе собрались, похоже, десять самых глупых девочек на свете; когда Гарри дунул в свисток, они только расхихикались и принялись хвататься друг за друга. Среди них была и Ромильда Вейн. Гарри велел дурочкам покинуть поле; те весело удалились, сели на трибуне и стали задирать всех вокруг.

Третья десятка на полпути устроила кучу малу. В четвертой большинство явилось без метел. Пятая группа состояла из хуффльпуффцев.

– Если есть кто-то еще не из «Гриффиндора», – закричал Гарри, уже потихоньку зверея, – пожалуйста, уходите прямо сейчас!

После минутной паузы два маленьких вранзорца, хрюкая от смеха, убежали с поля.

Прошло два часа. Вытерпев множество жалоб и бурных истерик (причиной одной из них послужили сломанная «Комета 260» и несколько выбитых зубов), Гарри сумел выбрать трех Охотниц: Кэти Белл, которая показала превосходные результаты и вернулась в команду, Демельзу Робинс, настоящую находку, умевшую на редкость ловко уворачиваться от Нападал, и Джинни Уизли. Последняя превзошла всех соперников и к тому же забила семнадцать голов. Гарри был доволен выбором, но ужасно охрип от бесконечных пререканий с жалобщиками, а теперь переживал все то же самое с отвергнутыми Отбивалами.

– Это мое окончательное решение! Не перестанешь мешать Охранникам – заколдую! – вопил он.

Никто из новых Отбивал не мог сравниться с Фредом и Джорджем, и все же Гарри они вполне устраивали. Джимми Пикс, невысокий, но очень широкоплечий третьеклассник, так яростно отразил Нападалу, что у Гарри на затылке появилась шишка величиной с голубиное яйцо; Ричи Дауж выглядел хиловато, зато бил метко. Отбивалы сели на трибунах рядом с Кэти, Демельзой и Джинни, чтобы посмотреть на испытания Охранников.

Гарри специально отложил это напоследок, уповая на то, что часть народу успеет разойтись и накал страстей будет меньше. Но, увы, отвергнутые игроки никуда не ушли, а к толпе добавились лентяи, которые только недавно кончили завтракать, так что зрителей на трибунах стало еще больше, чем вначале. Симпатии разделились; каждого Охранника подбадривали криками и одновременно освистывали. Гарри обеспокоенно взглянул на Рона. Тот был очень нервным игроком; Гарри надеялся, что после выигрыша в прошлогоднем финальном матче Рон излечится, но, видно, надеялся зря: сейчас Рон слегка позеленел.

Ни один из первых пяти претендентов не отбил больше двух мячей, зато Кормак Маклагген, к великому огорчению Гарри, взял четыре, и только на последнем, пятом, почему-то метнулся в противоположную сторону. Зрители засмеялись, заулюлюкали; Маклагген вернулся на землю, гневно сжимая челюсти.

Рон, усаживаясь на «Чистую победу 11», был близок к обмороку.

– Удачи! – крикнул кто-то с трибун. Гарри оглянулся, полагая, что это Гермиона, но кричала, как выяснилось, Лаванда. Она сразу же закрыла лицо ладонями. Гарри тоже с удовольствием бы так поступил, но решил, что капитан обязан быть мужественным, и заставил себя смотреть на испытание Рона.

Волноваться между тем не стоило: Рон взял один, два, три, четыре, пять мячей подряд. Гарри, еле сдерживаясь, чтобы не присоединиться ко всеобщим восторженным крикам, уже собрался сказать Маклаггену, что, как ни печально, победа за Роном, обернулся и буквально в дюйме от своего носа увидел красную физиономию Маклаггена. Гарри в страхе попятился.

– Его сестрица не сильно старалась, – свирепо произнес Маклагген. На его виске пульсировала жилка, совсем как та, что завораживала Гарри при разговорах с дядей Верноном. – Она ему подыгрывала.

– Чушь, – холодно возразил Гарри. – Как раз этот мяч он чуть было не прошляпил.

Маклагген угрожающе шагнул к Гарри, но на сей раз тот не отступил.

– Дай мне попробовать еще.

– Не дам. У тебя был шанс. Ты взял четыре мяча. Рон взял пять. Охранником будет он, он честно выиграл. Уйди с дороги.

На мгновение ему показалось, что Маклагген сейчас его ударит, но тот лишь скорчил злобную гримасу и кинулся прочь, изрыгая проклятия.

Гарри повернулся к своей новой команде. Все ему улыбались.

– Молодцы, – хрипло похвалил он. – Отлично играли…

– Ты просто гений, Рон!

Теперь это действительно была Гермиона; она бежала к ним от трибун. Весьма недовольная Лаванда Браун удалилась под руку с Парвати. Рон был чрезвычайно горд и даже, кажется, стал выше ростом; он счастливо вертел головой, улыбаясь команде и Гермионе.

Гарри назначил первую тренировку на следующий четверг, после чего они с Роном и Гермионой попрощались с остальными и направились к Огриду. Морось наконец прекратилась, сквозь облака робко проглядывало бледное солнце. Гарри страшно проголодался; он надеялся, у Огрида найдется что-нибудь поесть.

– Я думал, что пропущу четвертый мяч, – радостно говорил Рон. – Видали, как хитро Демельза его закрутила…

– Да, ты был просто великолепен, – подтвердила Гермиона, явно забавляясь.

– Уж получше, чем Маклагген, – с неподражаемым самодовольством сказал Рон. – Как он рванул не туда на пятом мяче, а? Будто под заморочным заклятием…

К изумлению Гарри, Гермиона вдруг сильно покраснела. Рон ничего не заметил; он был слишком увлечен любовным живописанием своих подвигов.

Перед хижиной Огрида стоял привязанный Конькур, громадный серый гиппогриф. Завидев ребят, он повернул к ним свою массивную голову и защелкал острым как бритва клювом.

– Ужас какой, – нервно пролепетала Гермиона. – Все-таки он очень страшный.

– Брось, ты ж на нем летала, – отозвался Рон.

Гарри шагнул вперед и низко поклонился гиппогрифу, глядя ему прямо в глаза и не мигая. Через несколько секунд Конькур тоже опустился в поклоне.

– Как поживаешь? – тихо спросил Гарри и подошел ближе, чтобы погладить зверя по оперенной голове. – Скучаешь по нему? Но тебе ведь хорошо здесь с Огридом, правда?

– Эй! – громко окликнул чей-то голос.

Из-за угла хижины выскочил Огрид в большом цветастом фартуке, с мешком картошки в руках. Следом появился огромный немецкий дог Клык; он гулко гавкнул и бросился вперед.

– Отойдите! Он вам щас пальцы… а-а. Это вы.

Клык прыгал на Рона и Гермиону, пытаясь лизнуть их в уши. Огрид секунду постоял, глядя на ребят, потом решительно развернулся и ушел в дом, хлопнув дверью.

– Кошмар! – воскликнула потрясенная Гермиона.

– Не переживай, – сумрачно бросил Гарри, подошел к двери и громко постучал. – Огрид! Открывай, надо поговорить!

Изнутри не раздавалось ни звука.

– Если не откроешь, мы ее взорвем! – Гарри вытащил волшебную палочку.

– Гарри! – с укором воскликнула Гермиона. – Не будешь же ты…

– Еще как буду! – ответил Гарри. – Отойдите…

Ничего больше он сказать не успел: дверь, как он и надеялся, распахнулась. На пороге стоял разгневанный Огрид. Несмотря на цветастый фартук, выглядел он грозно.

– Я – учитель! – взревел он. – Учитель, Поттер! Ты не смеешь взрывать мою дверь!

– Извините, сэр, – ответил Гарри, подчеркнув последнее слово, и спрятал палочку во внутренний карман.

Огрид оторопел:

– С каких это пор я тебе «сэр»?

– А с каких это пор я тебе «Поттер»?

– А-а, очень остроумно, – пробурчал Огрид, – обхохочешься. Поймал старого дурня, да? Ладно уж, входите, морды неблагодарные…

Хмуро ворча, он отступил и дал ребятам пройти. Гермиона испуганно прошмыгнула в хижину вслед за Гарри.

– Ну? – брюзгливо сказал Огрид, когда Гарри, Рон и Гермиона расселись за огромным деревянным столом. Клык сразу положил голову Гарри на колено и обслюнявил ему мантию. – Чё надо? Жалеть явились? Думали, я тут с тоски дохну или чего?

– Нет, – ответил Гарри. – Просто хотели тебя повидать.

– Мы по тебе скучали! – звенящим голосом воскликнула Гермиона.

– Скучали, значит? – фыркнул Огрид. – А-а. Да-да.

Он топал по хижине, заваривая чай в огромном медном чайнике, и все время что-то бубнил. Потом наконец шваркнул на стол три большие, как ведра, кружки с бурым чаем и тарелку печенья с изюмом. Гарри так проголодался, что обрадовался и этому, и мгновенно схватил печенье. Огрид сел за стол и принялся чистить картошку так свирепо, словно несчастные клубни чем-то жестоко ему досадили.

– Огрид, – робко заговорила Гермиона, – мы правда хотели продолжать занятия…

Огрид еще раз громко фыркнул. Гарри показалось, что на картошку брызнули сопли, и он про себя порадовался, что они не остаются к ужину.

– Честно! – заверила Гермиона. – Но это ну просто никак не вписывается в расписание!

– Ага, конечно, – упрямо сказал Огрид.

Тут что-то странно хлюпнуло, и все оглянулись. Гермиона тихо взвизгнула, а Рон вскочил и быстро обежал стол, подальше от большой бочки в углу. Сначала ребята ее не заметили, а она была до краев полна скользких белых извивающихся личинок футовой длины.

– Что это, Огрид? – Гарри, скрывая отвращение, изобразил интерес, но печенье все же отложил.

– Обычные гигантские гусеницы, – буркнул Огрид.

– А вырастут из них?.. – опасливо спросил Рон.

– Не вырастут, – проворчал Огрид, – я ими Арагога кормлю, – и неожиданно разразился рыданиями.

– Огрид! – воскликнула Гермиона. Она вскочила, бросилась к нему вдоль длинной стороны стола, чтобы не подходить к бочке, и обняла великана за вздрагивающие плечи. – В чем дело?

– Дело… в… нем. – Огрид, судорожно сглатывая, утирал фартуком слезы, которые потоком струились из черных глаз-жуков. – В… Арагоге… Он, кажись, помирает… захворал летом и не поправляется… не знаю, что со мной будет, если… если он… мы с ним всю жисть…

Гермиона растерянно гладила Огрида по плечу и явно не знала, что сказать. Гарри прекрасно ее понимал. Их громадный приятель вполне способен был подарить детенышу дракона плюшевого мишку, самозабвенно ворковать над чудовищными скорпионами со страшными жалами, заботливо воспитывать дикого братца-гиганта… А сейчас речь шла о, пожалуй, самой безрассудной привязанности Огрида: обитателе Запретного леса, огромном говорящем пауке Арагоге, от которого Гарри с Роном чудом спаслись четыре года назад.

– А мы… можем чем-то помочь? – спросила Гермиона, не обращая внимания на то, что Рон отчаянно гримасничает и трясет головой.

– Навряд ли, – ответил Огрид, давясь и пытаясь унять слезы. – Понимаешь, его племя… семья Арагога… как он занедужил… стали такие странные… нервные все…

– Ага, мы заметили, – вполголоса пробурчал Рон.

– …чужим щас к ним лучше не соваться, только мне, – закончил Огрид, звучно высморкался в фартук и поднял глаза. – Но все равно спасибо, Гермиона… тронут…

После этого обстановка существенно разрядилась: хотя ни Гарри, ни Рон не выказали готовности выкармливать гигантскими гусеницами смертельно опасного паучину, Огрид решил, что они тоже предлагают помощь, и снова стал самим собой.

– Я так и знал, что к вам в расписание не втиснусь, – проворчал он, наливая ребятам еще чаю. – Даже если с времяворотом…

– Ничего бы не вышло, – сказала Гермиона. – Мы же разбили весь министерский запас. Об этом писали в «Оракуле».

– Тогда и ладно, – отозвался Огрид. – Вам бы и никак… Извиняюсь, что… ну, сами понимаете… все нервы из-за Арагога… а еще сомневался, может, профессор Гниллер-Планк лучше…

Тут все трое категорически и абсолютно лживо заявили, что профессор Гниллер-Планк, которая несколько раз заменяла Огрида, отвратительнейший преподаватель. В результате, когда ребята уходили, Огрид уже ощутимо повеселел. Как только дверь закрылась и они торопливо зашагали по темному пустынному двору, Гарри объявил:

– Умираю с голоду. – Он чуть не сломал коренной зуб об Огридово печенье и передумал его есть. – А у меня еще сегодня Злей со взысканием, на ужин совсем мало времени…

Войдя в замок, они заметили на пороге Большого зала Кормака Маклаггена. Тот попал в дверь лишь со второй попытки, сначала уткнувшись в косяк. Рон злорадно хохотнул и проследовал за Маклаггеном, а Гарри схватил Гермиону за локоть.

– Что? – мгновенно ощетинилась она.

– На мой взгляд, – тихо сказал Гарри, – кто-то и правда наложил на него заморочное заклятие. Маклагген стоял прямо напротив тебя.

Гермиона вспыхнула.

– Ладно, ладно, это я, – прошептала она. – Но ты бы слышал, что он говорил про Рона и Джинни! И вообще, у него отвратный характер! Видел, как он взбеленился, когда его не взяли? Такой человек в команде не нужен.

– Не нужен, – согласился Гарри, – ты права. Но все равно, это разве честно, Гермиона? Ты же староста!

– Ой, помолчи, – шикнула она.

Гарри ухмыльнулся.

– О чем это вы шепчетесь? – подозрительно осведомился Рон, снова появляясь в дверях Большого зала.

– Ни о чем, – хором ответили Гарри и Гермиона и поспешили за Роном. От запаха ростбифа у Гарри подвело живот. Увы, не успели они сделать и трех шагов к гриффиндорскому столу, как дорогу им преградил профессор Дивангард.

– Гарри, Гарри, тебя-то я и хотел встретить! – добродушно загудел он, подкручивая кончики густых усов и выпячивая огромное пузо. – Надеялся поймать до еды! Что скажешь насчет ужина в моей скромной обители? У нас намечается собраньице, совсем небольшое, всего несколько восходящих звездочек! Маклагген, Цабини, очаровательная Мелинда Боббин – не знаю, знаком ли ты? Ее семья владеет огромной сетью аптек… И разумеется, от души надеюсь, что мисс Грейнджер также почтит нас своим присутствием.

Дивангард слегка поклонился Гермионе. Рона словно и не было; Дивангард на него даже не взглянул.

– Никак не могу, профессор, – не раздумывая ответил Гарри. – Меня ждет профессор Злей. У меня взыскание.

– Батюшки мои! – с комическим отчаянием воскликнул Дивангард. – А я так на тебя рассчитывал! Что ж, придется переговорить со Злотеусом, объяснить ситуацию; уверен, что сумею уговорить его отложить взыскание. Ну-с, Гарри, мисс Грейнджер, до встречи!

Он энергично двинулся к выходу.

– Ему Злея не уговорить, – сказал Гарри, едва Дивангард отошел подальше. – Взыскание уже один раз откладывали. Ради Думбльдора Злей согласился, но больше уж ни для кого.

– Ой, лучше б с тобой, а то как я там одна, – заныла Гермиона; Гарри понял, что она думает о Маклаггене.

– Вряд ли ты будешь одна. Джинни небось тоже пригласили, – недовольно буркнул Рон, очевидно обиженный невниманием Дивангарда.

После еды они пошли в гриффиндорскую башню. В общей гостиной было не протолкнуться, почти все уже вернулись с ужина, но им троим удалось найти свободный столик и сесть. Рон после встречи с Дивангардом куксился, поэтому сложил руки на груди и, нахмурясь, уставился в потолок. Гермиона потянулась за «Вечерним Оракулом», который кто-то оставил в кресле.

– Что новенького? – поинтересовался Гарри.

– Да ничего особенного… – Гермиона развернула газету. – Ой, Рон, смотри, твой папа… Все в порядке! – поскорей заверила она, когда Рон встревоженно вскинул голову. – Просто здесь сообщают, что он побывал в доме у Малфоя. «Это уже второй обыск жилища Упивающегося Смертью, однако он, похоже, не дал результатов. Артур Уизли из отдела по обнаружению и конфискации фальшивых оберегов заявил, что его бригада действовала по сигналу, полученному от частного лица».

– Правильно, от меня! – воскликнул Гарри. – Я рассказал ему на вокзале про Малфоя и ту штуку, которую он хотел починить! Что ж, раз ее нет у них дома, значит, он привез ее в «Хогварц»…

– Каким образом, Гарри? – удивилась Гермиона и отложила газету. – Когда мы приехали, нас всех обыскали, забыл?

– Правда? – недоуменно спросил Гарри. – Меня – нет.

– Ах да, ты же опоздал… Так вот, когда мы проходили в вестибюль, Филч с головы до ног обшарил нас сенсорами секретности. Любую подозрительную вещь обязательно обнаружили бы; я абсолютно точно знаю, что у Краббе конфисковали сушеную голову. Малфой никак не мог ничего протащить!

Некоторое время Гарри обескураженно смотрел, как Джинни играет с пигмейским пуфкой Арнольдом, – пока не придумал, что возразить:

– Значит, ему это прислали совиной почтой. Мать или еще кто.

– Сов тоже проверяют, – ответила Гермиона. – Нам Филч поведал, пока тыкал сенсорами куда ни попадя.

Гарри не нашел что сказать на это и сдался. Похоже, Малфой действительно не мог протащить в школу ничего опасного. В надежде на поддержку Гарри взглянул на Рона, но тот по-прежнему сидел, скрестив руки на груди, и смотрел на Лаванду Браун.

– А ты не знаешь, как Малфой мог бы?..

– Ой, да кончай уже, – бросил Рон.

– Слушай, я не виноват, что Дивангард пригласил нас с Гермионой на свой дурацкий ужин! Мы вообще не хотим туда идти, ясно? – вспылил Гарри.

– Ну а меня ни на какие ужины не приглашали, – поднимаясь, проговорил Рон, – поэтому я иду спать.

Он решительно направился к двери в спальни мальчиков. Гарри и Гермиона оторопело смотрели ему вслед.

– Гарри? – Рядом неожиданно возникла Демельза Робинс, новая Охотница. – У меня для тебя сообщение.

– От профессора Дивангарда? – с надеждой спросил Гарри и сел прямее.

– Нет… от профессора Злея, – сказала она. У Гарри упало сердце. – Он говорит, что сегодня вечером в половине девятого ты должен быть у него в кабинете и отработать взыскание… э-э… даже если тебя пригласили на двадцать пять ужинов. А еще он просил сказать, что ты будешь сортировать скучечервей для зельеделия, отбирать протухших, и еще… и что защитные перчатки тебе не пригодятся.

– Понял, – мрачно кивнул Гарри. – Спасибо большое, Демельза.