Текст книги "Праведник. История о Рауле Валленберге, пропавшем герое Холокоста"

Из приведенных здесь документов нельзя сделать вывода о том, что Рауль Валленберг имел какое-либо разведывательное задание от УСС, хотя такая возможность, вероятно, рассматривалась этой организацией. Ни один официальный документ не утверждает чего-то подобного. Что касается двусмысленных документов, то надо быть очень осторожными в их толковании; ведь они могут основываться на неверном понимании отдельных служащих. Зато понятно, что отчеты Рауля Валленберга из Будапешта доводились до сведения УСС и они могли представлять определенную ценность, хотя и были предназначены в первую очередь УВБ. Очевидно, что УСС и УВБ тесно сотрудничали, а также то, что И. Ольсен несомненно являлся прежде всего представителем УСС, а остальные поручения выполняли функцию должностей прикрытия. Согласно документам ЦРУ, Ольсен также смешивал свои задания от УСС с деятельностью в пользу УВБ. Нельзя также исключать, что некоторые агенты УСС могли воспринимать Рауля Валленберга в качестве агента. При этом ЦРУ нигде не обнаружило материалов, которые указывали бы, что Рауль Валленберг знал о связи Ольсена с УСС. (Другое дело, что советская сторона на основе своих знаний о связи шведского дипломата с Ольсеном безусловно подозревала его в шпионаже в пользу США. Подробнее об этом ниже.) Возможно, что недавно рассекреченные документы ЦРУ могут пролить дополнительный свет на эти вопросы. Следует также напомнить, что части некоторых полученных документов зачеркнуты. Естественно важно получить всю возможную документацию и с американской стороны.

VII
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ЗАДЕРЖАНИЯ И АРЕСТА РАУЛЯ ВАЛЛЕНБЕРГА В БУДАПЕШТЕ

В первый раз в советском документе обратили внимание на деятельность шведской миссии в Будапеште в октябре 1944 г. Именно тогда начальник политического департамента МИДа Швеции фон Пост информировал советника советского посольства Чернышева об усилиях шведской миссии в Будапеште по спасению евреев, включая выдачу охранных паспортов. Однако фамилия Валленберга не упоминалась, и на вопрос фон Поста, заинтересована ли Москва в информации о том, что Швеция делала для помощи евреям в Венгрии, Чернышев не дал ответа, о чем он также упоминает в отчете в Москву.

В архиве российского Министерства иностранных дел, конечно, содержится нота шведской миссии в Москве от 31 декабря 1944 г., в которой приводится список членов шведской миссии в Будапеште и Швеция просит советские власти взять их под свою защиту, когда Красная Армия их обнаружит. Копия ноты была найдена и в Министерстве обороны России. В тот же день заместитель министра иностранных дел Деканозов переправил эту информацию в Генеральный штаб генералу Антонову, чтобы тот мог дать инструкции командующим фронтами.

В зашифрованной телеграмме, датированной 2 января 1945 г., помощника начальника Генерального штаба Красной Армии генерал-майора Славина командующим 2-м и 3-м Украинскими фронтами Малиновскому и Толбухину дается приказ о том, чтобы шведская миссия в осажденном Будапеште, которая, согласно данным, ушла в подполье, была при встрече с ней взята под защиту, а также о том, что об этом следует оповестить Генеральный штаб. Среди других упомянут Рауль Валленберг. На этой телеграмме имеется надпись, что командующие армиями также должны быть оповещены. Были найдены и соответствующие приказы многим подчиненным частям.

Найден рапорт командующему 30-м армейским корпусом о том, что Рауль Валленберг 13 января добровольно разыскивал представителей советской стороны.

13 января Советская Армия овладела домом 16 по улице Бенчур, где находился транспортный отдел Международного Красного Креста. Там был «встречен» Рауль Валленберг. Димитренко из 151-й стрелковой дивизии послал рапорт начальнику политотдела 7-й гвардейской армии. В рапорте говорится, что Рауль Валленберг, как и его шофер, был встречен на улице Бенчур, 16, и он передал текст телеграммы на немецком языке с просьбой переправить ее в Стокгольм. На рапорте Димитренко имеется следующая запись: «18= к Афонину пока никуда не отпускать телеграмму никуда не передавать».

14 января Куприянов из 30-го стрелкового корпуса 7-й гвардейской армии под предлогом заботы о безопасности и удобства перемещения приказал немедленно сопроводить Рауля Валленберга, который находился теперь в расположении 151-й стрелковой дивизии, к командующему 18-м стрелковым корпусом генерал-майору Афонину. Кроме того, указывалось, что надо запретить Раулю Валленбергу контакт с внешним миром. На телеграмме от руки написано, в частности, следующее: «Он был обнаружен 13 января на улице Бенчур; другие сотрудники миссии находятся в западной части; он отказался оставить фронт, сказав, что он отвечает за 7000 шведских граждан, которые находятся под его защитой в восточной части города».

Начальник штаба 2-го Украинского фронта Захаров 15 января 1945 г. послал по телеграфу информацию начальнику Генерального штаба Антонову и начальнику штаба 3-го Украинского фронта, что Рауль Валленберг был встречен 13 января на улице Бенчур, и при этом указал, что остальная часть миссии находится в западной части города. Рауль Валленберг и его собственность взяты под охрану.

К этому можно добавить, что именно эти рапорты лежат в основе сообщения заместителя министра иностранных дел Деканозова шведскому посольству в Москве 16 января о том, что Рауль Валленберг встречен и взят на попечение советскими войсками в Будапеште.

Документы в архиве Министерства обороны включают также датированный 17 января приказ заместителя министра обороны Булганина командующему 2-м Украинским фронтом Малиновскому и его копию начальнику Смерша Абакумову об аресте Валленберга. Булганин приказывает, чтобы Рауль Валленберг был доставлен в Москву, а также сообщает, что контрразведка Смерш получила надлежащие инструкции. Никакой мотивировки аресту не дается. На приказе об аресте вышеупомянутый Захаров написал товарищу Поветкину, что тот лично вместе с товарищем Королевым должен организовать отправку в Москву.

В тот же день, т.е. 17 января, Булганин посылает еще один приказ об аресте. Он касается работающих в Будапеште швейцарских дипломатов Макса Майера и Харальда Феллера, а также словацкого посланника Яна Спишака. Они должны быть отправлены в Москву «таким же образом, как и Валленберг», и операцию должен проводить Смерш. 20 января упомянутый выше Захаров просит дать инструкции, как он должен поступить не только с Феллером и Майером, но и с преподавателем шведского языка, представителем Красного Креста Вальдемаром Ланглетом и его женой. Никакого ответа по запросу относительно Ланглета не обнаружено.

Рапорт советской военной контрразведки Смерш от 22 января 1945 г. содержит список адресов миссии в Будапеште, составленный помощником начальника 2-го отдела Смерша 2-го Украинского фронта майором Петровским и адресованный начальнику оперативной группы Смерша при штабе этого фронта в Будапеште. Отмечено, что список составлен на основе данных, полученных, в частности, от задержанного секретаря шведской миссии Валленберга.

В рапорте от 23 января об арестах «агентов противника», произведенных Смершем на 2-м Украинском фронте за 1-20 января 1945 г., сообщается, что среди арестованных находятся три представителя дипломатического корпуса, два из которых – сотрудники шведской миссии в Будапеште. Однако дело в том, что только один из них швед (другой, вероятно, Томсен/Гроссхейм-Криско или Лангфельдер).

В сообщении Захарова заместителю министра обороны Булганину докладывается, что арестованный Рауль Валленберг отправлен в Москву 25 января, а фамилия старшего конвоя – Зенков. Из других сообщений видно, что Рауль Валленберг был арестован 19 января, а швейцарские дипломаты – 10 и 16 февраля. Согласно тюремной регистрационной карточке Лубянской тюрьмы, Рауль Валленберг прибыл туда 6 февраля, в тот же день, что и его водитель В. Лангфельдер. Феллер и Майер прибыли в Москву лишь 4 марта через Львов и Киев. Есть и другие рапорты НКВД о шведской миссии (однако они не дают ничего нового по существу), а также копия ноты посланника Даниельссона, который опровергает сообщения прессы о том, что советские войска плохо обходились с членами шведской миссии. Из отчетов сотрудников шведской миссии вытекает, впрочем, что миссия подвергалась крупномасштабному и неоднократному разграблению. Эти данные подтверждаются затем в служебной записке начальника отдела МИДа Ветрова Деканозову от 24 мая 1945 г. Дополнительных материалов по этому периоду в архивах не найдено. Не исключено, что некоторые сообщения разведки из Будапешта когда-то были изъяты из архивов.

Устные сведения о последних неделях Рауля Валленберга в Будапеште и впечатлениях других членов шведской миссии вплоть до репатриации в марте являются намного более содержательным источником, нежели приведенные выше краткие документы. Среди этой информации интерес может представлять следующее.

Командир 2-го батальона 581-го стрелкового полка Шкред вспоминает, что его подчиненные однажды остановили автомашину с двумя иностранцами; ими оказались Рауль Валленберг и его водитель. Шкред отдал приказ сопроводить иностранцев в штаб полка, но двое в автомашине не хотели ее покидать, пока на них не направили автоматы.

Начальник политотдела этого полка Чаповский сообщил бывшему сотруднику МВД Дмитриеву, который любезно предоставил материалы в распоряжение рабочей группы, что, согласно поступившим инструкциям, со шведским дипломатом следовало обходиться гуманно и не допрашивать, также надо было уважать его иммунитет и помочь ему отправиться в вышестоящий штаб.

Согласно данным других офицеров указанного выше полка, Рауля Валленберга, видимо, отвезли в штаб 14 января. Там он разговаривал, в частности, с командиром полка Голубем, при этом Рауль Валленберг высказал желание встретиться с маршалом Малиновским. Подчиненный Голубя получил приказ проследить за тем, чтобы Рауль Валленберг был отправлен в вышестоящий штаб, откуда прибыл капитан Смерша. Однако Рауль Валленберг был отправлен к начальнику Смерша 151-й дивизии полковнику Кислице. Этому перемещению помогал, в частности, офицер политотдела 151-й дивизии Яков Валах. Вскоре после 14 января он получил сообщение, что два члена шведской миссии прибыли в штаб полка. Валах был отправлен для сопровождения Рауля Валленберга и Лангфельдера в штаб дивизии, где командир дивизии Подшивалов принял Рауля Валленберга по его просьбе. Рауль Валленберг подробно рассказал о своей деятельности и заявил, что он хочет обсудить с советским военным командованием в Будапеште меры по спасению гетто. Он привез с собой объемистый портфель с важными документами, которые был готов передать военному командованию. По мнению Валаха, Рауль Валленберг внушал доверие, несмотря на то, что войска на фронте относились ко всем с большим подозрением, поскольку были приучены везде видеть шпионов. На следующий день, т.е. 15-го или 16-го, появились офицеры из 7-й гвардейской армии и 2-го Украинского фронта с целью забрать обоих. При этом полковник подчеркнул, что никто не должен ничего говорить о Рауле Валленберге.

По данным Хелен Карлбэк-Исотало, Михаил Данилаш, служивший в разведывательном отделе штаба 30-го корпуса, однажды между 8 и 14 января разговаривал с Раулем Валленбергом в том здании, где он тогда находился. В частности, Рауль Валленберг жаловался, что у него забрали служебный автомобиль, и требовал встречи с маршалом Малиновским. Данилаш также говорит, что он однажды слышал в штабе, что Молотов отдал приказ доставить Рауля Валленберга к нему.

Имеется свидетельское показание, что Рауля Валленберга видели на дороге в Дебрецен 17 января в автомашине в сопровождении майора Демченко (который сообщал, что он встретился с Раулем Валленбергом еще 13 или 14 января) и двух солдат. Демченко был заместителем начальника политотдела полка. Найти его не удалось.

По сведениям одного венгра, Рауль Валленберг якобы провел ночь в лагере для военнопленных в Геделле, после этого его привезли в Будапешт и разместили на вилле в пригороде Ракошентмихали при въезде из Геделле.

Секретарь д-р Дьёрдь Гергей, который работал у Рауля Валленберга, сообщил в апреле 1946 г., что начиная с 12 января (это расходится с приведенными выше данными) Рауль Валленберг был под советским надзором и его сопровождали советские офицеры. Обращение было хорошим, и Рауль Валленберг хотел встретиться в Дебрецене с маршалом Малиновским. Он намеревался обсудить вопросы возвращения еврейской собственности. Гергей хотел последовать за ним, но Рауль Валленберг отказался от этого. При отъезде 17 января шведский дипломат взял с собой три саквояжа и рюкзак, а также большую сумму денег. При этом до того, как он покинул Будапешт, он передал Гергею 300 000 пенгё, чтобы тот мог продолжать заниматься благоустройством евреев.

Бела Реваи утверждает, что при отъезде 17 января Рауль Валленберг сказал, что они сначала поедут в «Штадтвальд» (Варошлигет) и затем в Дебрецен, где находился штаб советского командования.

Венгерский сотрудник Рауля Валленберга Ласло Сулнер сообщил, что, когда 17 января шведский дипломат с советскими офицерами оказался возле некоторых шведских домов, он рассказал о своих планах помощи после войны. Однако советская сторона не разделяла его мнения об этой гуманитарной акции. 20 января, когда советские войска начали грабеж международного гетто, один из сотрудников Рауля Валленберга, который хорошо говорил на русском языке (вероятно, это был Томсен), попытался связаться с советским командованием. Его забрали в НКВД, после чего советский офицер пришел в миссию и сказал, что без подтверждения удостоверения личности последует быстрый расстрел как немецкого шпиона. Сам Томсен сообщил, что его допрашивали в первый раз 21 января, но его фамилия отсутствовала в списке членов миссии, который получили советские военные. Другой офицер сообщил, что Рауля Валленберга повезли не к Малиновскому, а посадили под арест как шпиона. А вот Вальдемар Ланглет из Красного Креста при посредничестве Венгерского Красного Креста был принят представителями нового венгерского правительства в Дебрецене.

Сотрудники шведской миссии, которые были репатриированы в марте – апреле 1945 г., дали содержательное описание происходившего в Будапеште в те дни в особых отчетах для Министерства иностранных дел, а касательно Ларса Г. Берга и Пера Ангера – в книгах. Однако представляется, что не было каких-либо записанных устных расспросов именно о Рауле Валленберге. В апреле 1945 г., после того как шведские дипломаты из Будапешта проследовали через Москву по дороге домой, Седерблум писал в телеграмме в МИД Швеции, что он считает важным, чтобы Ангер спешно составил скрупулезный отчет и доложил о ходе событий министру иностранных дел. При прибытии в Швецию коллеги Рауля Валленберга были приглашены к министру иностранных дел Гюнтеру, но он не делал никаких записей и на встрече не присутствовал ни один сотрудник министерства. Однако Гюнтер узнал, что о Рауле Валленберге позаботились советские власти. Без сомнения, миссия потеряла контакт с ним как минимум за неделю до того, как он оказался у русских, но Маргарита Бауэр сказала, что, когда персонал собрался в Будапеште для возвращения домой, советский офицер сообщил, что советская сторона взяла на себя заботы о Рауле Валленберге и отвезла его в Дебрецен. Офицер добавил, что он, вероятно, может оказаться в Стокгольме раньше всего остального персонала. По возвращении в Швецию Пер Ангер составил письменный отчет о деятельности миссии в Будапеште, подписанный Даниельссоном (последнего, кажется, так никогда и не опрашивали в Министерстве иностранных дел Швеции).

В частности, Пер Ангер пишет, что с теми членами миссии, которые оставались в Буде, советская сторона в основном обходилась корректно, несмотря на отсутствие удостоверений личности на русском языке. В Пеште было намного сложнее. В Буде и Пеште были советские части разных фронтов, это относилось также к НКВД/Смершу: в Буде стояли части под командованием маршала Толбухина (3-й Украинский фронт), в Пеште – маршала Малиновского (2-й Украинский фронт). Подозрительность советских властей по отношению к еврейским акциям шведов так и не нашла своего прямого выражения в Буде, в то время как шведы в Пеште были подвергнуты усиленным допросам.

Берг описал, как некоторое время спустя советские власти стали арестовывать одного за другим бывших сотрудников миссии из числа местных жителей. Особое внимание уделялось сотрудникам Рауля Валленберга и служащим Отдела Б. Большинство из них через некоторое время отпустили, в то время как другие не возвратились (кто именно – Берг не сообщает; согласно имеющимся данным, в Москву был отправлен только Томсен). Мы точно знаем, что допросам подверглись Берг, Толстой-Кутузов и Томсен. Соответствующие правилам протоколы допроса удалось найти лишь по Томсену; они находятся в его следственном деле, хранящемся в архиве ФСБ. Однако там Рауль Валленберг упоминается скорее мимоходом.

Примечательно, что представителя Красного Креста Вальдемара Ланглета, видимо, так никогда и не опрашивали в МИДе Швеции о его деятельности – ему разрешили оставаться в Будапеште на два месяца дольше, чем остальным шведам.

Член СС Курт Бехер сообщил в 1995 г., что в конце 1945 г. в Будапеште его расспрашивали в Смерше/НКВД о Рауле Валленберге. Сообщается, что в российских архивах не найдено никаких следов этих допросов.

Советское военное командование относилось с большим подозрением к той деятельности, которая осуществлялась от имени шведской миссии; в особенности это касалось охранных паспортов и других выданных документов. Доверие удалось частично восстановить, когда миссия издала коммюнике, что все охранные паспорта, выданные до определенной даты, объявлены впредь недействительными, если они не будут заново подтверждены миссией. Во всяком случае, военное командование вскоре потребовало прекращения деятельности как дипломатического представительства, так и Красного Креста и выезда шведских подданных из страны.

Военный историк Галицкий, который принимал некоторое участие в деятельности рабочей группы, рассказал об отношениях на фронте во время Второй мировой войны. Любой человек, задержанный недалеко от линии фронта, доставлялся в военную разведку. Существовали подробные инструкции на этот счет. Иногда задержанные подвергались также допросам в особых отделах пропаганды. После этого часть из них поступала на допрос в Смерш. Затем задержанных посылали чаще всего во фронтовой лагерь для военнопленных, а некоторые особо интересные лица направлялись в Москву. Те, кто представлял наибольший интерес, попадали там в Смерш, и на них заводили так называемое регистрационное дело. Каждого допрашивали по особому списку вопросов, и самые важные содержались в тюрьме, несмотря на то что они были военнопленными.

Когда советские войска взяли Будапешт, там была проведена так называемая зачистка тыла фронта, другими словами, облава, во время которой задерживались и проверялись все мужчины годного к военной службе возраста. По данным архива 2-го Украинского фронта, примерно 100 000 мужчин были отпущены после проверки.

Смерш не имел так называемой резидентуры в Будапеште до взятия его советскими войсками. Вместо этого, вероятно, стали собирать информацию на рубеже 1944-1945 гг. в связи с наступлением советских войск. В дальнейшем лишь Смершу поручали задержание, арест и отправку Рауля Валленберга в Москву. 4-е Главное управление МГБ под руководством Павла Судоплатова, конечно, засылало агентов за линию фронта в немецкий тыл, но не было найдено ничего, что указало бы на их действия в Будапеште. Вопрос о том, сыграла ли постоянная служба внешней разведки в НКГБ какую-либо роль в аресте Рауля Валленберга, остается, как говорилось выше, невыясненным. Однако имеются достоверные отчеты о советской разведывательной деятельности в Будапеште до декабря 1944 г.

Михаил Толстой-Кутузов был председателем Русского клуба, активно участвовал в общественной жизни и знал шведского посланника Карла Ивана Даниельссона. Был ли он, кроме того, советским агентом еще до вступления Красной Армии в Будапешт или предпочел (либо его заставили) сотрудничать со Смершем лишь после того, как советские войска установили контроль над Будапештом? То, что он делал во время войны до начала работы в шведской миссии, отчасти покрыто мраком. Согласно Судоплатову, Толстой был завербован службой разведки еще в 20-х годах. Берг воспроизвел то, что сам Толстой сказал ему в феврале 1945 г., когда Берг вновь увидел его в помещении советского коменданта города Чернышева. Толстой уже тогда получил задание возглавить иностранное бюро, в которое впредь должны были обращаться все иностранцы в городе. По словам Толстого, советские власти сначала не поверили тому, что он рассказывал, в частности, о своей деятельности в госпитале для военнопленных. Вместо этого он был арестован и его несколько раз допрашивали, но обращались с ним хорошо. Ему приказали рассказать о работе и личной жизни Берга и Рауля Валленберга. Тогда Толстой дал подробный отчет о деятельности миссии по защите советских интересов (см. ниже в главе о мотивах ареста Рауля Валленберга). Мы также знаем, что в архиве КГБ в свое время находился документ, в котором Толстой сообщал о работе ведущих членов шведской миссии; однако, согласно записи в архиве, этот документ был уничтожен в 1959 г. На запрос СВР сообщила, что Толстой был арестован Смершем и дал некоторую информацию о персонале шведской миссии. Протокол допроса не был найден в архиве СВР, а есть только документ, который сообщает, что допрос имел место. К сожалению, СВР не удовлетворила просьбу шведской стороны изучить дело Толстого-Кутузова за период с июля 1944 г. до июня 1945 г. СВР утверждает, что в этом материале нет никаких свидетельств о его работе в Будапеште, которая была бы как-то связана с деятельностью Рауля Валленберга.

На фоне последующей деятельности Толстого (через несколько лет он пытался убедить шведов, что Рауля Валленберга на самом деле убили в Будапеште) мы можем вместе с тем считать установленным, что по крайней ' мере со времени своей работы у коменданта города он полностью сотрудничал с Москвой.