Текст книги "Военное искусство Александра Великого"

Через три дня после пробной атаки корабли с таранами подошли при спокойном море к нужному месту, и значительная часть стены была разбита. Затем эти корабли ушли и подошли другие, оснащенные мостками, или так называемыми «воронами» (подробное описание см.: Полибий. I). На каждом судне размещался штурмовой отряд, на одном – гипасписты под командованием Адмета, а на других – часть батальона фалангистов Кена. Александр находился среди первых.

Когда корабли стали на якорь, были переброшены мостки на стену и нападающие устремились по ним в брешь. Гипасписты шли первыми, и, воодушевляемые Адметом, они захватили часть стены, примыкавшей к бреши; однако сам Адмет был пронзен брошенным в него копьем. За ними шел Александр со вторым отрядом нападавших; он разметал тирийцев перед собой и продолжать теснить их, пробиваясь к царскому дворцу. Тем временем финикийские корабли прорвались в Египетскую гавань, а кипрский флот пробивался в Сидонскую гавань; их ударные отряды атаковали город с этой стороны.

Увидев, что их атакуют с трех сторон, и оттесненные от стен, тирийцы устремились в Агенорий (святилище Агенора), где оборонялись до тех пор, пока гипасписты Александра не прорвали их ряды и не обратили их в бегство. Заключительную сцену описал Арриан: «Началось великое побоище, город был захвачен со стороны гавани, отряд Кена также прорвался за стены. Македоняне были исполнены гнева, досадуя на долгую осаду и на самих тирийцев, которые забрали в плен нескольких их сородичей, отплывших из Сидона, привели их на стену, так, чтобы их видели из лагеря, а затем, убив, выбросили тела с море. Около 8 тыс. жителей Тира погибли; а из македонян, помимо Адмета, который показал свое мужество, первым забравшись на стену, были убиты двадцать щитоносцев-охранников. В целом в этой осаде погибли почти 400 македонян» (II).

Александр простил тех, кто укрывался в храме Геракла; среди них были царь Аземилк, многие из тирской знати и несколько послов из Карфагена. Остальные оставшиеся в живых жители, числом около 30 тыс., и тирийские наемники были проданы в рабство[181]181
  Утверждение Диодора (XVII), будто после осады Александр повесил 2 тыс. тирских юношей (Курций (IV) говорит, что их распяли на кресте), подвергается сомнению Тарном (Александр Великий. Т. II. С. 82). Курций (IV) также говорит, что сидонцы, пожалев тирцев, спасли 15 тыс. жителей, укрыв их на своих кораблях. Это нигде не подтверждается, цифра, вероятно, преувеличена.


[Закрыть].

Когда осада закончилась и порядок в городе был восстановлен, Александр принес жертвы Гераклу и устроил гимнастические соревнования и факельное шествие в ознаменование победы.

Тир пал в месяц гекатомбеон (июль, 332 г. до н. э.) после семимесячной осады. Ничего подобного не случалось со времени осады Мотии Дионисием в 398 г. до н. э., которая чем-то напоминала эту осаду, и ничего подобного больше не происходило в античности; хотя осада Родоса Деметрием Полиоркетом в 305 г. до н. э. была еще более масштабной, но она провалилась, и даже при положительном исходе ее политическая значимость была бы ничтожной.

После падения Тира Александр двинулся вдоль побережья в Египет. Пройдя маршем около 150 миль, он прибыл в Газу, самый южный из старых филистимлянских городов, расположенный на краю египетской пустыни в миле от моря (Страбон. XVI). Этот древний город представлял собой мощную крепость, расположенную на высокой горе, окруженную толстыми стенами и песками[182]182
  Газа означает «сила». Сегодня она поделена на четыре части, одна из которых расположена на плоской вершине холма, под которым находятся развалины тех процветающих некогда городов, которые осаждал Александр.


[Закрыть]. Его правитель Бат, возможно выходец из Ирана, не был евнухом, как о нем пишет Арриан (см. Тарн. Т. II. Прилож. 11). Этот предусмотрительный властитель, предположив, что Александр двинется дальше на юг, подготовился к сопротивлению: нанял армию арабских наемников и обеспечил крепость продовольствием на случай длительной осады.

Александр подошел к Газе и потребовал ее сдачи, а когда Бат, полагавший, что его крепость неприступна, отказался сдать город, встал лагерем там, откуда, как он считал, крепость легче всего атаковать. Однако его механики сказали ему, что гора слишком высока и осадные механизмы невозможно подвезти к стенам. Это еще больше распалило желание Александра взять город, поскольку «его падение наведет ужас на врагов, а если отступиться, это опозорит Александра перед греками и Дарием» (Арриан. II). Хотя эти доводы вполне в характере Александра, у него имелись и другие причины для того, чтобы захватить Газу; он не мог рисковать и оставить город в руках персов, поскольку тот, как и Тир, находился на линии его коммуникаций. Газу следовало взять, чтобы спокойно отправиться в Египет; это была необходимость, а не каприз полководца.

Проблема здесь возникла совсем другая, нежели в случае осады Галикарнаса и Тира; как указали механики, осадные сооружения нельзя было доставить на высокую гору, и, поскольку город стоял на горе, единственным выходом было – насыпать другую гору или возвести башню против первой горы и на ее вершине установить тараны. Александр приказал насыпать холм напротив южного участка стены; несомненно, окрестные жители также участвовали в этой работе.

Прежде чем работы были завершены, Бат сделал вылазку и столкнул рабочих с насыпи. Александр поднял в атаку гипаспистов, но, когда он руководил этой операцией, стрела из катапульты пробила его щит и панцирь и ранила его в плечо.

Осадные сооружения, использованные при осаде Тира, доставили морем, и Арриан пишет, что по их прибытии Александр приказал, чтобы второй вал был насыпан вокруг всего города шириной в два стадия и высотой в 250 футов. Эти цифры совершенно немыслимы; никакой вал таких гигантских размеров не мог быть насыпан в отведенное время, поскольку, согласно Диодору, осада длилась не больше двух месяцев. Максимум, что можно было предпринять, это увеличить высоту насыпи так, чтобы она доходила до уровня городских стен, и расшить площадку на вершине, чтобы на ней помещались осадные механизмы, – это само по себе было непосильной задачей.

Когда насыпь достигла нужной высоты и ширины, на нее втащили тараны, после чего часть стены была пробита. Но под градом стрел Александр не смог расширить брешь.

Несмотря на разрушения, жители Газы отбили три атаки, и, лишь когда была обрушена другая часть стены и приставлены лестницы, в город ворвались фалангисты. Изнутри они снесли несколько городских ворот, чтобы впустить в город остальную армию. Жители Газы сражались до последнего человека, что означало, что ни один жилой квартал не сдался[183]183
  Полибий (XVI) с похвалой отзывается о мужестве жителей Газы.


[Закрыть]. Таким образом, путь на Египет был открыт, а коммуникации Александра – в безопасности.

С военной точки зрения обидно, что Арриан столь бесцветно описывает эту замечательную осаду. Хотя нет ничего нового в том, чтобы возвести насыпь вместо того, чтобы строить осадную башню, однако, если вспомнить, что из подручного материала имелся лишь песок пустыни, то можно себе представить, чего стоило насыпать холм достаточно высокий и твердый, чтобы на нем можно было установить осадные механизмы, а также оценить, сколько усилий потребовалось, чтобы втащить эти механизмы на необходимую высоту, продвигаясь буквально по нескольку ярдов. В сравнении с этим строительство дамбы в Тире было еще сравнительно легкой задачей. Именно такие лакуны в повествовании там, где речь идет об основах тактики, не позволяют в полной мере оценить значение военных операций прошлого. Но их всегда следует держать в уме, и особенно в связи с содержанием следующей главы.

Глава 8
Малые войны Александра

Александр отличается от всех великих полководцев тем, что он одинаково успешно действовал во всех типах войн. Другие могут сравниться с ним как организаторы победоносных больших сражений и осад, но немногим пришлось выдержать столько войн, которые, как подтверждает вновь и вновь военная история, требуют самых сложных и продуманных тактических операций: подавление национальных восстаний и мятежей, партизанских и повстанческих выступлений, покорение воинственных кочевых племен, замирение завоеванных территорий – словом, все, что называется «малыми войнами». И во всех этих бесчисленных операциях Александр добивался успеха благодаря тому, что его военное искусство было настолько безукоризненным, что он по праву занимает место в истории как первый среди великих полководцев.

Первой из малых войн Александра стала его кампания на Балканах, предпринятая им сразу после того, как он утвердил свое господство над Грецией после восшествия на престол. Из рассказа Арриана следует, что целью его было подчинить трибаллов и иллирийцев – племена, которые угрожали Македонии с севера и запада, – прежде чем он отправится в Персию; хотя в действительности, как показала его кампания, цель состояла не только в этом. Александр видел, что просто подчинить эти племена недостаточно; его северные границы могли быть относительно безопасны лишь в том случае, если он раздвинет их до Дуная, и его стратегической задачей стало продвижение на север. Эта экспедиция оказалась не только карательной, но и завоевательной, в которой он хотел показать, кто здесь хозяин, косвенным подтверждением служит обстоятельство, что, прежде чем отправиться в поход, он приказал эскадре военных кораблей из Византия подняться по Дунаю и встретить его армию в определенном месте.

Трибаллы населяли область между Дунаем и Балканами, там, где сейчас располагается провинция Плевен (см. карту 1).

Южнее простирались земли агриан и пеонийцев, а к западу от них лежала Иллирия, населенная дикими племенами, совершавшими постоянно набеги на Македонию. Из Македонии к трибаллам вели два пути, один – вверх к долине Аксия (Вардар) через земли агриан и пеонийцев, а другой – из Амфиполя на север через территорию свободных фракийцев и через Гем (Балканы). Александр выбрал второй, возможно, потому, что агриане были верными союзниками, а свободные фракийцы – нет, но, продвигаясь по восточному пути, он имел возможность подчинить и свободную Фракию.

Весной 335 г. до н. э. он выступил из Амфиполя, оставив слева Филиппы[184]184
  Какова была численность его армии, неизвестно. Возможно, скромной из-за трудностей с подкреплением.


[Закрыть], переправился через реку Нест (Места) и после десятидневного марша подошел к Балканам, возможно, у перевала Шипка, который удерживали свободные фракийцы. Они перегородили проход своими повозками, чтобы в случае наступления спустить их на врагов, и, расстроив их боевой порядок, напасть на них сверху.

Поскольку через перевал не было обходного пути, Александр решился на фронтальную лобовую атаку фалангой, но замечательно, что, как только он увидел повозки, он разгадал план противника[185]185
  Неизвестно, был ли этот прием нововведением или нет. Если да, то лишь немногие полководцы могли его предвидеть, вместо этого они скорее решили бы, что фракийцы намерены сражаться, прикрываясь повозками.


[Закрыть] и понял, что эти повозки могут спустить на его людей, пока они взбираются на гору. Склон, хотя и крутой, был, вероятно, достаточно ровным, иначе Александр не стал бы использовать фалангу; да и повозки можно спустить вниз лишь на открытой местности, где они не зацепятся за ухабы или растущие на пути деревья и кусты. Александр предупредил своих воинов о возможной опасности и приказал, если повозки покатятся сверху, на открытых местах расступиться, чтобы пропустить повозки, а там, где этого нельзя сделать, воинам следовало лечь на землю, загородившись щитами, чтобы «повозки, катящиеся на них, прошли над ними, не причинив им вреда» (А р р и а н. I). Затем он послал лучников на правый фланг фаланги и приказал им обстреливать левый фланг фракийцев, если они нападут на фалангу после того, как спустят повозки. Наконец, он построил гипаспистов и агриан на левом фланге фаланги, предположительно для того, чтобы они могли противостоять правому флангу фракийцев. Согласно Арриану, распоряжения относительно построения были отданы после того, как покатились повозки; но это мало похоже на правду, потому что тогда у Александра оставалось бы слишком ограниченное время, и кроме того, раз уж он разгадал хитрость врага, он не мог не понимать, что главную опасность представляют не повозки, а яростная атака, которая за ними последует.

Арриан говорит об атаке повозок только, что «случилось так, как и предполагал Александр»; повозки либо промчались сквозь расступившиеся ряды, либо над тесно сдвинутыми щитами, не убив ни одного человека, хотя, вероятно, некоторое количество ног все же было сломано. Затем фалангисты поднялись с земли и двинулись вверх по склону: прежде чем Александр мог привести свой план в действие, фракийцы, объятые паникой из-за неудавшейся хитрости, побросали оружие и со всех ног помчались вниз по противоположному склону горы: 1500 человек были убиты, несколько захвачены вместе с женщинами, детьми и войсковым имуществом, находившимся в лагере.

Таким образом Александр пересек Балканы, прибыл в страну трибаллов и направился маршем к реке Лигин (возможно, Осма, Вид или Искер). Еще до его появления вождь трибаллов Сирм отослал женщин и детей на остров Певку[186]186
  Страбон (VII) упоминает Певку недалеко от устья Данубы, однако Певка Арриана, должно быть, – другой остров.


[Закрыть]на Дунае, к которому бежали фракийцы и где укрывался сам Сирм. При приближении армии Александра основное войско трибаллов отступило и затем предприняло контрмарш, чтобы перекрыть проходы в его тылу. Узнав об этом, Александр последовал примеру и догнал их, когда они стали лагерем в лесных зарослях, что затрудняло наступление. Чтобы заставить врагов выйти на открытое пространство, Александр прибег к следующему маневру. Он приказал своим лучникам выйти на опушку леса и обстреливать врага. В то же время на некотором расстоянии в их тылу он поставил фалангу с конницей впереди, и на обоих флангах также расставил конницу. Он рассчитывал на то, что трибаллы, увидев лишь лучников, бросятся их преследовать и выйдут на открытую местность. Тогда он двинет спрятанную фалангу и конницу и атакует их с фронта и обоих флангов. Лучники должны были служить для противника приманкой и вместе с тем помехой[187]187
  Ср. прием, которые использовал Вильгельм в битве при Гастингсе в 1066 г., чтобы выманить людей Харольда с их оборонительной позиции.


[Закрыть].

Все произошло так, как Александр и предполагал. Придя в ярость, трибаллы попались в ловушку; они выбежали из чащи, бросились на лучников и неожиданно для себя оказались перед фалангой и конницей. Кавалерия во главе с Александром врезалась в их центр, в то время как конники с флангов окружили врага, взяв его в клещи. Трибаллы потерпели сокрушительное поражение, 3 тыс. были убиты, но из-за наступившей темноты и из-за того, что поблизости был густой лес, в плен попали немногие; те, кто выжили, переправились через Лигин и бежали. У македонян погибли 11 всадников и 40 пехотинцев.

И вновь именно прозорливость Александра определяла его тактику, здесь, как в случае с Балканским перевалом, он предугадал действия врага. Он знал, что варвары, хотя и поднаторевшие в засадах и хитростях, из-за отсутствия дисциплины сами легко попадают в ловушку; он посулил им легкую победу и в итоге разбил их наголову. В малых войнах там, где было только возможно, он вносил в свои действия элемент внезапности, за счет скрытного маневра или уловки.

Через три дня после сражения Александр подошел к Дунаю, там его встретили корабли, направленные им из Византия. Он погрузил на них лучников и тяжеловооруженное войско и отплыл к Певке, чтобы выбить оттуда Сирма, который удерживал остров с большим отрядом своих соплеменников и фракийских беглецов. Попытка высадиться показала, что силы неравны, и, поскольку течение реки было сильным, а берега острова обрывисты, Александр решил отказаться от этой идеи и изменил план.

Он задумал то, что казалось варварам невозможным: переправиться через Дунай за одну ночь и отрезать Сирма от гетов[188]188
  Страбон (VII) много рассказывает о гетах, как и скифы, они в основном полагались на конных лучников.


[Закрыть], родственных фракийцам племен, которые населяли территорию современных Молдавии и Бессарабии. Они собрали на левом берегу Дуная войско, приблизительно в 4 тыс. всадников и 10 тыс. пехоты, чтобы помешать переправе и, возможно, помочь трибаллам, если представится такая возможность. Именно здесь Арриан впервые употребляет выражение, которое он потом будет часто употреблять в отношении Александра, а именно: «его охватило безумное желание переправиться через реку» – желание проникнуть в неизвестность и раскрыть тайны, которое, как говорит Вилькен, «впоследствии непреодолимо влекло его на край земли»[189]189
  Александр Великий. С. 68.


[Закрыть].

Ничего не говорится о том, каким образом переправа через величайшую европейскую реку была осуществлена в столь короткое время. Сказано лишь, что для этого были собраны многочисленные рыбацкие лодки-долбленки и плоты, сделанные из кож для шатров, набитые соломой. Чтобы с такими примитивными средствами переправить 1500 конников и 4 тыс. пехотинцев через Дунай – это и в наши дни кажется поразительным; можно себе вообразить, что для трибаллов и других диких людей случившееся походило на чудо, а сам Александр казался им почти богом.

На следующее утро, еще в темноте, Александр прошел маршем по левому берегу Дуная под прикрытием «густых хлебов». Никанор повел фалангу вперед четырехугольником, а Александр с конницей двигался на правом фланге. Когда они подошли к краю поля, стал виден лагерь гетов; конница напала на спящих врагов, которые в страшной панике бежали в свое поселение, находившееся в трех с половиной милях от берега. Затем фаланга пошла в наступление, поселение было взято, а геты рассеялись в северных бескрайних степях. Отряд остановился, поселение сровняли с землей и после жертвоприношений Зевсу, Гераклу и речным богам, не потеряв ни единого человека, воины вновь переправились через реку уже днем и возвратились в свой лагерь на южном берегу реки.

Такое невероятное мужество подействовало на врагов: Сирм и его трибаллы, объятые страхом и благоговевшие перед храбростью Александра, сразу же подчинились, и то же сделали и другие племена, и, как сообщается, даже кельты с восточного берега Адриатики выслали посольство, ища дружбы Александра[190]190
  «Ужас, который навел Александр, – пишет Вилькен, – имел долгосрочный эффект. Лишь через пятьдесят лет кельты осмелились вторгнуться в Македонию и Грецию» (Александр Великий. С. 69).


[Закрыть].

После того как посольство отправилось назад, Александр двинулся в южном направлении к землям агриан и пеонийцев, предположительно по западному пути, и в дороге получил известие, что Клит, вождь иллирийского племени и сын Бардила, взбунтовался и что Главкий, царь тавлантиев, готов к нему присоединиться, а автариаты, также иллирийское племя, обитавшее на границе с Пеонией, собираются напасть на него на марше. Это означало, что вся Иллирия восстала и что западная граница Македонии в опасности.

Чтобы потушить этот пожар, пока пламя не перекинулось на другие территории, требовалось действовать быстро, и к счастью для Александра Лангар, царь агриан, со своим войском был на его стороне, и, как верный союзник, он согласился атаковать автариатов на их территории и отвлечь их, в то время как Александр выступит против Клита и Главкия. Форсированным маршем Александр отправился к Аксию (Вардар) и оттуда вверх по реке Эригон (Черна), чтобы отбить македонскую крепость Пелион, которую занял Клит и где он ожидал подхода Главкия.

Пелион контролировал долину реки Апс (Девол) и главный путь, ведущий в Западную Македонию. Крепость стояла на широкой равнине, окруженной горами. Ее легко было оборонять, но, если бы Клит не был выбит оттуда до прихода Главкия, задержка у Пелиона или неудача похода Лангара могли привести к тому, что коммуникации македонцев оказались бы нарушены, и тогда Александр попал бы в критическую ситуацию.

Его надежды на Лангара не были напрасными, ибо тот успешно справился с поставленной задачей и был вознагражден Александром. Александр подошел к Пелиону, разбил лагерь по соседству и решил отбить крепость, атаковав ее; но, чтобы это можно было сделать безопасно и ему не ударили в тыл, было необходимо выманить Клита из предгорий. Александр принялся за дело, и, когда Клит двинул свои войска к Пелиону, Александр решил отрезать его, построив линию укреплений. Но на следующий день появился Главкий с большим войском и занял холмы, которые освободил Клит, таким образом, тыл Александра опять оказался под угрозой. С каждым часом его положение становилось все более критическим. С Клитом в Пелионе и угрозой в тылу со стороны Главкия он не только оказался в численном меньшинстве, но и был отрезан от подкреплений, поэтому он выслал Филота со всеми вьючными животными в сопровождении 200 всадников собрать все, что можно. Но когда Главкий об этом догадался, он напал на фуражиров на равнине, и их спасло лишь то, что Александр пришел им на помощь с большим отрядом всадников, агрианами и лучниками.

Поскольку у Александра не хватало сил удерживать Клита в Пелионе и одновременно выманивать Главкия из холмов, его проблемой теперь стало встретиться с Главкием на равнине, где свою роль должна была сыграть более высокая дисциплина его войска; причем сделать это быстро, пока его запасы не закончились. Зная, что ничто так не привлекает толпу, как военные зрелища, он решил выманить тавлантиев с их позиций, заставив их собраться в том месте, которое он присмотрел для атаки, организовав армейские учения, а когда враги там соберутся, чтобы посмотреть на происходящее, внезапно напасть на них и разбить.

Поскольку Арриан не описывает характер местности, трудно представить себе, что произошло на самом деле. Все, что нам известно, это то, что Александр переправился через Апс вброд и на равнине, видимо недалеко от подножия холмов, построил фалангу в 120 рядов и расставил по бокам всадников. Он приказал воинам хранить молчание и беспрекословно повиноваться его командам. Затем он приказал им «сначала поднять копья вверх, а затем по его сигналу опустить их для атаки, вначале повернув их вправо, затем влево, а затем крутить их за древко» (Арриан. I).

Можно предположить, что это представление, устроенное для тавлантиев, вызвало такой интерес, что те стали сбегать с холмов, и, чтобы лучше видеть, собираться в группы на нижних склонах; и, когда они увлеклись зрелищем, или, как нам рассказывают, «были очарованы дисциплиной и четкостью исполнения маневра» (Арриан. I), Александр неожиданно подал сигнал к атаке. С ужасными криками, стуча копьями о щиты[191]191
  Неожиданный и громкий крик иногда может быть столь же эффективен, как и залп мушкетов, как это, например, случилось при штурме при Аламо в 1836 г.


[Закрыть], фалангисты напали на тавлантиев, которые бежали в большом смятении и искали убежища в Пелионе. Полковник Додж так пишет об этом маневре: «Никогда такой любопытный, такой великолепный прием не использовался на войне раньше и никогда потом»[192]192
  Александр. Т. I. С. 204. Хитрость подобного рода была применена Гилиппом во время осады Сиракуз в 413 г. до н. э. Чтобы захватить военную морскую базу в Племмирии, он выманил противника ложными морскими учениями в Большой гавани, и, пока они наблюдали за учениями, он захватил Племмирий отрядом, спрятанным неподалеку предыдущей ночью (Фукидид. VII).


[Закрыть].

Несмотря на этот успех, войскам Александра все еще угрожали враги, оставшиеся в холмах и контролировавшие брод. Их оттеснили спешившиеся всадники; гипасписты и следовавшие за ними тяжеловооруженные пехотинцы получили приказ переправляться через брод, в то время как Александр оставался на холме с арьергардом, прикрывая их отход. Когда тавлантии заметили, что враг отступает, они атаковали арьергард, но сразу отступили, когда тяжеловооруженная пехота развернулась и сделала вид, что собирается переправиться через реку назад. Затем отход был продолжен, последними стали переправляться агриане и лучники.

«Увидев, что враги наседают на арьергард, он (Александр) велел установить на берегу машины и метать с их помощью дротики на такое расстояние, на какое только достанет машина, а лучникам остановиться посередине реки и стрелять. Воины Главкия не осмелились подойти туда, где уже падали стрелы; македонцы благополучно переправились через реку; при отходе никто убит не был» (Арриан. I. Пер. М.Е. Сергеенко. Это первое упоминание об использовании катапульт и полевой артиллерии).

Три дня спустя Александр узнал, что Клит и Главкий беспечно разбили лагерь за пределами Пелиона; не были вырыты оборонительные рвы, не выставили даже часовых. Они полагали, что Александр в страхе отступил. Под покровом ночи Александр вновь пересек реку с гипаспистами, агрианами и лучниками; оставшаяся часть армии следовала за ними. Приблизившись к противнику и увидев, что лагерь незащищен, он решил ударить с одними лишь агрианами и лучниками. Он напал на спящих, перебив многих прямо во сне, а других – во время преследования; застигнутые врасплох тавлантии бежали, и Александр преследовал объятых паникой беглецов до Тавлантийских гор. Тем временем Клит, который нашел убежище в крепости, обнаружив, что остался без войска, поджег крепость и бежал к Главкию в его горное укрепление.

Так закончилась первая малая война, и, хотя сжатый рассказ Арриана предоставляет мало возможностей судить о военном искусстве Александра, как уже упоминалось в главе 5, судя по всему, ему удалось преодолеть риск, связанный со столь стремительным наступлением в одном из самых трудных для войны регионов во всей Восточной Европе. Он тем не менее подчинил иллирийцев, и, насколько известно, они более не беспокоили его во все время его правления. Одно изумляет: ни разу в течение этой горной кампании не потерял он присутствия духа. Сколь бы отчаянной ни была ситуация, он никогда ей не подчинялся, он всегда искал выход и всегда его находил. «Военный гений, – сказал Наполеон, – это дар небес; но самыми главными качествами главнокомандующего остаются твердость характера и умение победить любой ценой» – качества, как и показала эта первая его военная кампания, – в полной мере присущие Александру.