Текст книги "Островитянин"

Глава седьмая

Прошло два дня, и корабль вновь двинулся на юг. Поначалу от непривычной пищи и вина Гейл мучился болями в желудке, ведь он привык к совсем иной снеди.

Матросы донимали его насмешками, но лишь до того дня, пока один не вздумал вызвать юношу на кулачный поединок. Шессины издавна преуспевали в этой борьбе, и Гейл без всякого труда разделался с соперниками – с каждым по очереди. С этого дня больше никто не осмеливался подтрунивать над ним.

Путешествие подходило к концу. Через две недели корабль должен был бросить якорь в Касине, столице королевства Невва. Эта страна занимала низинную центральную часть южного побережья и славилась красивой природой и развитым земледелием.

Корабль Молка, покачиваясь на волнах, шел вдоль берега, и с каждым днем они видели все больше зелени. Порой, когда судно вставало на якорь в небольших деревенских гаванях, то из джунглей, подходивших почти к самому побережью, доносилось грозное рычание хищников. Гейл был бы рад отправиться в чащу, чтобы своими глазами полюбоваться на местных обитателей, но он сдерживал свое любопытство. Впереди у него еще было много времени и возможностей, чтобы раскрыть все тайны этого нового мира.

Моряков по пятам преследовала буря, но они все же успели обогнать ее и, обойдя мыс Разбитых Кораблей, вошли в широкое русло реки Шонги. Завидев на берегу маяк Первен, считавшийся самым высоким строением во всем мире, Гейл не мог сдержать изумления. Невозможно было поверить, что руки человека могли сотворить нечто подобное.

Стены маяка были сложены из белого камня, винтовые лестницы вели к площадке, на которой днем и ночью горел огонь. То и дело вверх и вниз сновали рабы с вязанками дров, дабы маяк своим светом мог указать путь морякам. Днем издалека видны были тучи пепла, летевшие от костра.

У маяка «Рассекающему волны» пришлось дожидаться прилива, чтобы подняться вверх по реке. Затем моряки сели на весла и провели судно в морскую гавань – гигантский водоем, окруженный крытыми доками, где могли укрыться от непогоды корабли. Здесь были не только торговые, но и военные суда.

Они успели вовремя. Вскоре разразилась буря. Дождь яростно хлестал по палубе, но на защищенной стоянке он был уже не страшен кораблю. Моряки бросили якорь и спустили реи, переместив паруса на одну сторону. Затем они осторожно извлекли из пазов мачту и уложили ее на пару перекладин, специально установленных на носу и на корме. Как следует укрепив мачту, моряки затем растянули над ней парус и под образовавшимся навесом смогли укрыться от ливня. Пока готовилась еда, по кругу пустили фляги с вином. Мореходы все как один валились с ног от усталости, но были счастливы тем, что наконец, на этот год, их плавание закончено, и они оказались в безопасной гавани. Кроме того, все с радостью предвкушали получение годового заработка.

Недоволен был один лишь Гейл, которому не терпелось поскорее увидеть знаменитую столицу Неввы, однако из-за бури это пока оказалось невозможным.

– А когда начнется следующий мореходный сезон? – поинтересовался он у Молка.

– В море никто не выйдет еще месяца четыре. Лишь потом самые нетерпеливые начнут ставить паруса, чтобы первыми очутиться в далеких портах, и если поздние шторма не застигнут их, то они с большой прибылью продадут свой товар. Более осторожные капитаны выйдут в море лишь через месяц.

– А как намерен поступить ты сам?

– Пока не знаю. Я должен посоветоваться с владельцами судна. Многие из них весьма суеверны, и пока не дождутся подходящего знамения, то не дадут мне разрешения покинуть гавань.

– А разве ты сам не владеешь «Рассекающим волны»? – изумился Гейл.

– Лишь отчасти. Если все свои деньги вкладывать только в один корабль, то ты потеряешь все, если он пойдет ко дну. Нашей гильдии принадлежит много судов, и каждый владелец получает часть общей прибыли. Точно так же все сообща расплачиваются и за потери.

– Стало быть, корабль – это общее имущество, как в племени?

– Полагаю, что да. А каковы твои планы, Гейл? Когда мы вновь выйдем в море, я был бы рад, если бы ты опять отправился с нами. Мне кажется, такая жизнь пришлась бы тебе по душе.

– Пока не знаю. Сперва я намерен осмотреться в городе, а потом, возможно, отправлюсь вглубь материка. Если и впрямь, как ты говорил, туда будут посылать какие-то отряды, то, возможно, они примут меня на службу. Ведь им не обойтись без охранников.

– Да, без воинов им не обойтись. Мысль интересная, только смотри, не поддайся соблазну вступить в армию. Тебя будут уговаривать, сулить славу, приключения и долю в военной добыче, но в этих словах – сплошная ложь. Чаще всего новобранцев отправляют на самые удаленные посты, в джунглях или в пустыне. Настоящее сражение там редкость, зато солдаты гибнут от смертельных болезней или просто умирают от скуки. И если уж все-таки выберешь военную службу, то лучше иди во флот. Там условия куда выгоднее, и к тому же есть шанс побывать в крупных портах, где есть чем заняться даже в перерывах между плаваниями. Хотя, на самом деле, я уверен, что воинская служба тебе не подойдет. Там командуют сплошные болваны, которые заставляют подчиняться себе только с помощью плетки.

Наконец, Гейл лег спать, но шум дождя, бьющего по навесу из парусины, мешал ему заснуть. Да и голова шла кругом от всех возможностей, что отныне открывались перед ним.

На следующий день утро выдалось ясным и безоблачным. Выбравшись из-под навеса, Гейл торопливо умылся и огляделся вокруг. Он не верил собственным глазам. Конечно, ему говорили, что Касин большой город, но даже в самых смелых снах он не мог вообразить ничего подобного.

Город простирался во все стороны, насколько хватало взгляда. Он растянулся по склонам холмов, окружавших гавань.

Небольшие участки зелени виднелись среди домов, но даже издали было ясно, что это ухоженные сады, а не островки диких джунглей. На вершинах холмов красовались величественные храмы и какие-то высокие сооружения причудливой формы, – приглядевшись, Гейл распознал в них огромные изваяния. Дым курился над многочисленными храмовыми жертвенниками и смешивался с утренним туманом.

В заливе вокруг было полно кораблей, которые, подобно «Рассекающему волны», завершили свой мореходный сезон на этот год. Одни стояли на якоре, другие – в крытых длинных строениях на берегу. Грузчики сновали по каменному молу. Над палубами некоторых кораблей высились деревянные устройства для подъема грузов. Эти устройства приводили в движение люди, которые бесконечно шагали на месте внутри огромных колес, расположенных по бокам. Морские птицы реяли над гаванью, и их пронзительные крики смешивались с голосами людей и грохотом разгрузочных машин.

По приказу Молка, навес был убран, на корабле подняли якорь, и капитан встал за руль. Судно на веслах вошло в гавань. На берег бросили канаты. «Рассекающий волны» пришвартовался к пирсу, и матросы затянули ритмичную песню, которую обычно пели в знак того, что плавание закончено. Теперь оставалось лишь принести ритуальную жертву богам. Множество толкавшихся в порту бездельников приветствовали моряков и предлагали помочь в разгрузке. Вскорости тюки из трюма вытащили на берег. Появились чиновники, чтобы записать груз и установить размер портовых сборов и пошлин.

– Ближайшие два-три дня я буду очень занят, Гейл, – сказал Молк. – Но ты уже слегка освоился с цивилизованными странами. Надеюсь, ты не пропадешь и сможешь сам подыскать себе занятие на зимние месяцы. Если же с тобой что-нибудь случится, например угодишь в городскую тюрьму, то немедленно дай мне знать, и я постараюсь сделать все, чтобы помочь тебе. Связаться со мной можно через Гильдию судовладельцев. Наш зал собраний напротив храма морского бога.

– Постараюсь быть осторожным, – ответил юноша, собирая свои скудные пожитки.

Матросам выдали аванс, а остальные деньги обещали на третий день после разгрузки. Первый день отводился под разгрузку, второй – на продажу грузов с аукциона, третий – на расчеты с матросами.

К Гейлу эти заботы почти не имели отношения, если не считать получения денег, смысла которых он еще не вполне понимал и мало из-за них беспокоился. Не особо обремененный имуществом, включавшим копье, длинный меч, несколько выделанных шкур ночного кота, наплечную сумку и мех для воды, юноша был готов бросить вызов цивилизованному миру. Его украшения и немного денег, сохранившиеся с прошлых времен, помогут ему продержаться некоторое время, пока он не найдет себе занятие по душе.

Гейл поднялся из порта к холмам, в центр города. Он заглянул на рынок, прилавки и шатры которого ломились от ошеломляющего разнообразия товаров. Молодой человек не мог удержаться, чтобы не обойти его целиком. Его провожали любопытными взглядами, но Касин был крупным городом, и чужеземцы в нем не явились такой уж редкостью. В Гейле признавали островитянина, но поскольку шессины появлялись в Невве нечасто, то юноша и привлекал к себе внимание, хотя в столице и не было недостатка в высоких красавцах-варварах.

Гейл решил сперва поискать удачи в центре деловой жизни Касина, именуемом Выгоном. В те дни, когда столица Неввы была еще маленькой портовой деревней, на Выгоне размещалось общественное пастбище, где любой горожанин или приезжий мог оставить за плату свой скот. Когда город разросся, на месте пастбища устроили рынок, затем – площадь для собраний, теперь же здесь лепились друг к другу общественные здания вперемежку с небольшими лавками. Городские улицы беспорядочно петляли среди окружавших залив невысоких холмов. Над Выгоном возвышалась огромная статуя бога войны, которая была видна из любого района города. Это помогало Гейлу в Касине.

Городские здания чаще всего были невысокими и строились из дерева или кирпича, несколько особняков были сложены из плитняка. Время от времени Касин опустошали пожары. Однажды Гейлу показалось, что его подводит зрение: он увидел замурованные в стену куски человеческих тел. Но, приглядевшись, он успокоился – это оказались всего-навсего разбитые куски статуй, использованные для укрепления фундамента.

Ориентироваться в лабиринте улочек оказалось непросто, и Гейлу часто приходилось возвращаться, поскольку он то и дело попадал в тупики. Наконец, задав не один вопрос прохожим, которые с трудом понимали его речь, он вышел на широкую улицу, ведущую к Выгону. По ее краям тянулись полоски земли, усаженные раскидистыми деревьями и цветами. Это почему-то напомнило юноше его далекую родину. Здесь также часто встречались источники, у которых толпились женщины с кувшинами в руках. На узких улочках это были простые ручейки, вытекающие по небольшим глиняным трубам из какого-нибудь водоема, а на аллее – более сложные сооружения, украшенные каменными или глиняными скульптурами. Вода вырывалась из них вверх дугообразными струями, наполняющими воздух приятной прохладой, а в водяном тумане мерцала многоцветная радуга.

Гейла потряс вид изваяния бога войны – самый большой монумент, который он когда-либо видел. Многие статуи в Касине пострадали от времени и непогоды, некоторые оказались разрушены почти полностью – видимо, по вине землетрясения.

Юноша с любопытством наблюдал за людьми, принадлежавшими к самым разным племенам и народам. Он видел худощавых, с ястребиными носами жителей пустынь, которые вплетали крохотные колокольчики в окладистые черные бороды. Они вели с собой огромных нескладных животных, именуемых горбачами. Встречались и коренастые обитатели из южных джунглей, с волосами, украшенными перьями неизвестных Гейлу птиц. Рабы чаще всего ходили полуголыми, в одних набедренных повязках, и носили толстые медные ошейники.

Большинство чужеземцев составляли мужчины: видимо, женщины путешествовали редко. Высокородные дамы носили вычурные платья с тугими корсетами, почти не позволявши ми им сгибаться и свободно двигаться, демонстрируя, что им не приходится заниматься тяжелой работой. От солнца они закрывали лица вуалями, а кроме того рабы держали над их головами большие зонты. При встрече дамы обменивались многословными приветствиями, причем Гейл почти не мог понять ни слова из того, что они говорили.

Юноша миновал прилавок, за которым сидел человек в красной тунике из грубого полотна, с коротким мечом на поясе; на его кожаные обтягивающие штаны были нашиты медные бляшки. Рядом на земле лежал панцирь из костяных бляшек, покрытых красной блестящей краской, а на прилавке красовался шлем из дубленой кожи, увенчанный султаном из длинного хвоста кагги. Человек этот с интересом взглянул на высокого, хорошо сложенного юношу, пристально осмотрел его копье и длинный меч.

– Думаю, ты нам подойдешь, – заявил он с радостной улыбкой. – Воин с Островов, верно? Здесь, в Касине, ты вряд ли найдешь себе место, но я мог бы тебе помочь. В королевской армии всегда найдется место крепким парням и искателям приключений. Кровь врагов, богатая добыча, женщины… Неплохо звучит, верно?

Голосом и манерами этот человек напомнил юноше Гассема.

– И много ли новобранцев тебе удается заманить днем, пока они еще трезвые? – спросил он.

Вербовщик нахмурился.

– Не слишком, но моя служба все равно начинается с утра. Ты ведь недавно приехал, да? Приходи через пару дней, когда оголодаешь и поймешь, что в цивилизованном городе не очень-то охотно предлагают работу дикарям. Тогда и сам поймешь, что вступить в армию для тебя – наилучший выход.

Приблизившись к статуе бога войны, Гейл оперся на копье, непроизвольно приняв привычную позу аиста, что заставило сновавших вокруг ребятишек захихикать и начать тыкать в него пальцами. Он не стал обращать на них внимания, посетовав, как скверно горожане воспитывают своих детей.

Молодой человек стоял неподвижно, глядя по сторонам и позволяя проникать в себя новым впечатлениям. В ушах грохотала какофония звуков: смесь различных наречий, мычанье и блеянье животных, выкрики продавцов, предлагающих свой товар, играющая в отдалении музыка. Ноздри его щекотали столь же разнообразные запахи: готовящейся пищи и специй, вонь животных, но все перекрывал аромат благовоний, курящихся над алтарями храмов.

Далеко на западе собирались тучи, предвестники грозы. Порой Гейл ощущал присутствие духов, но очень слабо – видимо, чувства подавляла огромная масса находящихся вокруг людей. Он подозревал, что в созданных человеком городах могли существовать лишь людьми же выдуманные боги.

Внезапный шум заставил его обернуться. Он увидел процессию, направлявшуюся к Выгону по широкой аллее. Сопровождавшие ее музыканты извлекали из своих инструментов диковинные звуки. Впереди шли толстые гладколицые люди, которые дули в трубы и огромные раковины. За ними шествовали женщины в легких полупрозрачных платьях, они били в барабаны и цимбалы, их длинные распущенные волосы колыхались в ритме танца. Высокие мужчины в головных уборах из перьев били в продолговатые барабаны, издающие низкие гулкие звуки. В центре процессии силачи несли на плечах носилки – при виде их, горожане гнули спины в почтительных поклонах.

Процессия должна была миновать статую, где стоял Гейл. Юноша гадал, нужно ли ему кланяться, как все прочие: ведь это было не в обычаях шессинов. Когда косилки поравнялись с ним, все же решился слегка наклонить голову. К его удивлению, в носилках на груде мягких подушек под шелковым балдахином восседала молодая женщина. Завидев юношу, она бесцеремонно принялась разглядывать его.

Гейлу хотелось верить, что его поведение никого не задело. Перед ним явно была какая-то важная особа, привыкшая к почтительности и подобострастию. Вдруг она решила, что своим полупоклоном он намеревался ее оскорбить? Насколько Гейл успел рассмотреть сидящую под балдахином даму, она не походила – ни платьем, ни лицом – на тех знатных женщин, которых он встречал на улице. Возможно, она принадлежала к какой-то неизвестной ему народности.

По счастью, окружающие взирали только на даму и не обращали внимания на Гейла. За носилками шествовал ряд прислужников, ведущих на поводках великолепных животных, украшенных гирляндами цветов. Среди них юноша увидел белого красавца-кагга с золочеными рогами и попоной из цветных нитей, окаймленной кистями и колокольчиками. Но животному столь богатое убранство не доставляло, кажется, никакого удовольствия. Кагг беспокойно озирался, то и дело порываясь встать на дыбы, так что прислужники едва его удерживали, яростно стегая плетьми. Гейла задело столь неподобающее обращение с животным.

Когда процессия наконец миновала Гейла и двинулась к одному из больших храмов, он подошел к прилавку торговца благовониями.

– Я недавно прибыл в ваш город, – сказал он. Не скажешь ли, что это за шествие? И кто та женщина в паланкине?

Купец пристально покосился на юношу. Чем-то он напомнил Гейлу менялу из Турвы, только без стекляшек, называемых очками.

– Эта Шаззад, верховная жрица бога грозы, – наконец ответил он. – Теперь, когда наступил сезон бурь, она каждый месяц будет приносить своему богу богатые дары.

– А что, перед всеми жрицами положено сгибаться в столь низком поклоне? – спросил Гейл.

– Шаззад не только жрица, но и дочь знатного царедворца Пашара, главы королевского совета и командующего войском. Поскольку королевским дочерям запрещено появляться на людях, можно сказать, что она – самая влиятельная женщина, какую можно встретить на улицах города.

Гейла эта красавица очень заинтересовала. Было что-то невероятно манящее в ее взгляде. Юноша направился к храму бога грозы, откуда доносились звуки барабанов, цимбал и труб. На площадке перед храмом собралась толпа, все хлопали в ладоши и подпевали в такт музыке.

Сейчас носильщики как раз спускали наземь паланкин жрицы. И в этот миг разъяренный ударами белый кагг вырвался из рук смотрителей и, налетев на носильщиков, сбил их с ног. Паланкин накренился и перевернулся. Закутанная в шелка Шаззад выпала на землю.

Толпа замерла, объятая страхом. Кагг продолжал метаться среди людей, сбивая их с ног и топча копытами. Жрица пыталась подняться, но животное вновь налетело на нее. Никому было не под силу совладать с обезумевшим каггом.

И тогда Гейл шагнул вперед. Кагг вертелся на месте, силясь отыскать путь через толпу, но бежать было некуда – со всех сторон его окружали люди. Тогда животное угрожающе наклонило рогатую голову – как вдруг перед ним выросла фигура высокого молодого дикаря. Кагг яростно замычал: он принял вызов.

Гейл пристально следил за животным. По наклону шеи он понял, что оно привыкло бодать левым задним рогом, поэтому юноша быстро сделал шаг вправо, одновременно ударив кагга по лбу рукоятью копья. Послышался глухой звук удара, и животное ошеломленно замотало головой. Не мешкая, Гейл схватил его за правое ухо и, потянув на себя, ударил по передней ноге. Кагг рухнул на колени. Все попытки вскочить оказались тщетными: Гейл вцепился в ухо мертвой хваткой и заставил животное застыть на месте.

– Впредь держите его крепче, – как ни в чем не бывало заявил Гейл изумленным служителям. Придя в себя, они бросились искать веревку, чтобы надежно связать животное. Когда ее наконец нашли, юноша отпустил кагга и отступил в сторону.

– Кто ты такой? – послышался внезапно женский голос.

Гейл опустил глаза: перед ним стояла жрица Шаззад. Не смотря на невысокий рост – ее макушка едва достигала груди Гейла – она была прекрасно сложена. Наряд ее совсем не походил на одеяния местных красавиц – на женщине были зеленые шаровары и золотистый корсаж, украшенный перламутровыми створками раковин.

– Мое имя Гейл, – ответил юноша. – Я родом из племени… то есть… я был шессином.

– Прибыл с Островов, да? И чем ты занимаешься, когда не сражаешься с разъяренными каггами? – Женщина потерла ушибленное плечо. Видно, она совершенно не опасалась того, что падение на глазах у всех сколько-нибудь уронило ее достоинство. Волосы жрицы были иссиня-черными, глаза темные и чуть раскосые, а черты лица – точеные и совершенные.

Гейл с улыбкой оперся на копье.

– Я ни с кем не сражался – просто заставил кагга успокоиться, потому что хорошо знаю их повадки. Сражаюсь я с дикими котами, мохнатыми змеями и длинношеями. И, конечно, с врагами.

– Так ты еще и воин, а не только пастух?

– В тех краях, откуда я родом, это одно и то же. Кроме того, я немного обучился морскому делу, хотя и не думаю, что хотел бы заниматься этим всю жизнь.

– Да, я вижу, в своем деле ты мастер, не чета этих бездельникам. – Внезапно Гейл осознал, что жрица очень молода, наверное, почти одних с ним лет, хотя ее глаза, низкий голос и манеры делали ее куда старше.

Двое толстяков в пышных одеждах, задыхаясь, торопливо семенили вниз по ступенькам храма.

– Вы не ушиблись, госпожа? – тонким голосом спросил один из них.

– Конечно, ушиблась, – недовольным тоном отрезала женщина.

Его спутник возмущенно уставился на Гейла.

– Склонись, невежа! Госпоже Шаззад не пристало смотреть снизу вверх на какого-то дикаря!

Гейл смерил его холодным взглядом.

– А где вы были, когда вашу госпожу пытался растоптать разъяренный кагг? Что-то не припомню, чтобы хоть один из вас пытался ей помочь!

Мужчина побагровел от ярости, но Шаззад взмахом руки заставила его замолчать.

– Оставь его в покое, жрец Фолонг. Этот человек спас меня от увечья, если не от смерти. Он чужеземец, и мы не должны забывать, что ему неведомы наши законы и обычаи. К тому же церемонию все равно придется отложить.

– Н-но… – высоким голосом возразил другой жрец, – сегодняшний день был специально определен…

– Посмотри на этого кагга, – перебила его жрица, показывая кровоточащую ссадину на белой шкуре, оставленную копьем Гейла. – Жертвенное животное должно быть без изъянов, а это теперь уже не подойдет нашему богу. Из священного стада придется выбрать другого кагга. Кроме того, некоторые из моих прислужников ранены, а в стенах храма запрещено проливать кровь. Так или иначе, придется выбрать для жертвоприношения другой день.

Фолонг тяжело вздохнул.

– Вероятно, так будет лучше. Когда боги подают нам знак, посылая молнию, землетрясение или что-нибудь в таком роде, – их служителям приходится справляться со священными книгами и выбирать другой день.

– Вот и займитесь этим. – Небрежным жестом Шаззад от пустила жрецов, потом взглянула на свои носилки. – Солис, – спросила она одного из прислужников, – хватит ли здесь рабов, чтобы доставить меня во дворец?

Мужчина в длинной белой тунике склонился перед женщиной.

– Разумеется, госпожа.

– Отлично. – Она обернулась к Гейлу. – Следуй за мной.

Вернувшись к носилкам, Шаззад уселась под балдахин, который рабы успели водрузить на место. Юноша двинулся следом он все еще находился под влиянием необъяснимых чар жрицы. Он обернулся вслед жрецам, одышливо спешащим вверх по лестнице. Женщина заметила его взгляд.

– Евнухи всегда ноют, когда что-то мешает привычному укладу их жизни, – заметила она.

– Евнухи? Что это значит?

– Это мужчины, у которых… Ты ведь родом с Островов, да? Что вы делаете с самцами каггов, если не хотите получать от них приплод?

– Холостим их.

– То же самое делают и с евнухами.

– Какой ужас, – заметил Гейл. – Но я понимаю, почему вы не хотите получать приплод от таких, как эти двое.

Женщина рассмеялась, прикрывая рот узкой ладонью.

– Нет, дело не в этом. Но у тебя еще будет временя, что бы все понять.

– Куда мы идем? – спросил юноша.

– Во дворец моего отца. Он один из самых красивых в городе, за исключением, конечно, королевского.

Гейл вскоре понял, что дворец – это большое просторное жилище, где со своими семьями, имуществом и огромным количеством слуг обитают самые влиятельные и богатые горожане. Похоже, что здесь о богатстве человека судили не по размеру стада, а по величине здания, где он жил.

Удивительное ощущение испытывал Гейл, шагая рядом с носилками, перед которыми люди склонялись ниц. Музыканты уже не очень заботились о том, чтобы извлекать из своих инструментов стройные звуки. Вообще, судя по всему, отмена церемонии жертвоприношения повлияла на всех прислужников жрицы, и они перестали соблюдать особый порядок шествия. Даже носилки Шаззад слегка кренились – почти все несшие их рабы хромали. Юноша не особенно им сочувствовал – он считал, что в такой неопасной ситуации никто из них не проявил должного присутствия духа. Если бы не его вмешательство, многие из них могли погибнуть. Гейл восхищался моряками, вынужденными постоянно бороться с враждебной стихией, но городские жители казались ему изнеженными и никчемными бездельниками.

Но все это отнюдь не относилось к женщине, что покачивалась рядом с ним в паланкине. Она выглядела непривычно, но не пугающе, обращалась с людьми надменно, но отнюдь не грубо – вероятно, в этом отражалось естественное признание разницы в общественном положении между ней, аристократкой, и прочими простолюдинами. Гейл не представлял, что женщина может выглядеть так, как Шаззад, – и тем более неотразимой казалась юноше ее красота. Он привык считать красивыми высоких длинноногих женщин своего народа с кожей медного оттенка, голубыми глазами и светлыми волосами. Но миниатюрная, с пышной грудью фигура жрицы, ее густые черные волосы, раскосые темные глаза и золотистый цвет лица поражали его – он никогда не думал, что женщина с такими чертами может оказаться столь красивой. Гейл был просто ошеломлен. Его юношескому тщеславию льстило сознание того, что к нему проявила нескрываемый интерес одна из самых знатных дам этого города. Впрочем, когда он внимательнее присмотрелся к мужчинам на улицах Касина, это уже не показалось ему столь странным.

– Зачем ты взяла меня с собой? – спросил он.

– Пожалуй, из благодарности, – ответила женщина. – Ты оказал мне большую услугу, и, возможно, я тоже могу быть для тебя полезной. Если ты будешь и дальше шататься без цели по городу, то неминуемо окажешься в армии или же закончишь свои дни горьким пьяницей, как это случается с большинством прибывающих сюда варваров. Думаю что я смогу предложить тебе какое-нибудь занятие поинтереснее.

Гейл обрадовался.

– О чем может идти речь?

– Сперва мне нужно переговорить со своими советниками. Не хочу давать пустых обещаний. – Шаззад замолчала и не произнесла ни слова до тех пор, пока они не подошли к дворцу.

Окруженный высокой стеной дворец стоял на вершине холма в южной части города. Тяжелые деревянные ворота охраняли стражи с секирами. Вымощенная камнем тропинка вела от ворот через парк, где среди деревьев журчал ручей, а в прудах важно сновали жирные рыбы – они напомнили Гейлу жрецов-евнухов.

Дворец представлял собой весьма хаотичное сооружение. От центрального прямоугольного здания отходили пристройки, над крышами виднелись невысокие башенки. Некоторые флигели были явно нежилыми и начинали разрушаться. Когда процессия приблизилась к главному входу, внезапно разразилась давно собиравшаяся гроза, с порывистым ветром и вспышками молний. Шаззад выбралась из носилок и бегом бросилась вверх по ступенькам – она едва успела укрыться от первых капель дождя. Ливень хлынул через несколько секунд. Рабы и прислужники также поспешили в укрытие. Гейл с удивлением наблюдал, как две полуобнаженные юные рабыни с полотенцами в руках подбежали к жрице, чтобы осушить несколько капель воды, попавших на ее волосы. Та не обратила на их действия ни малейшего внимания, словно они были тем воздухом, которым она дышала. Из дверей вышла маленькая пятнистая кошка и тут же начала тереться о ноги хозяйки. Шаззад наклонилась и подхватила на руки мурлычущее животное. Гейлу показалось довольно странным, что жрица не удостоила вниманием двух прекрасных юных девушек, даря его существу, польза от которого представлялась ему более чем сомнительной. Это вновь напомнило юноше, в каком чуждом и непонятном мире он находится.

Он прошел вслед за Шаззад во внутренний дворик, стены которого украшала цветная мозаика, а под ногами блестел полированный мрамор. На одной из стен изображался подводный мир, на другой – фигуры полулюдей-полуживотных. Струи дождя падали в маленький бассейн сквозь прямоугольное отверстие в крыше. На постаменте в центре бассейна возвышалась небольшая статуя, изображающая женщину неземной красоты – возможно, это была какая-то богиня.

Затем они прошли в соседнюю залу. Свет туда проникал сквозь пластины прозрачного стекла, вставленные в крышу. Сейчас по ним стучали капли дождя.

– Подожди меня здесь, – велела Шаззад и исчезла во внутреннем помещении дворца, вместе с рабынями. На руках она все еще держала кошку, которая довольно урчала.

Гейл в некотором замешательстве принялся изучать комнату, где он очутился: стены украшены картинами, изображающими батальные сцены, на небольших деревянных сундуках – надетые на каркасы воинские доспехи, а рядом с ними – круглые стойки с мечами и копьями. Одну из стен украшали щиты, похожие издали на декоративные медальоны. Доспехи были сделаны в основном из костяных пластин, соединенных между собой и отлакированных, некоторые покрыты тонкой кожей с изящным тиснением. Гейлу понравилась одна великолепная кираса из чеканной бронзы. Доспехи показались ему очень красивыми, они не шли ни в какое сравнение с теми, что он видел до сих пор. Однако он сомневался, могут ли они служить надежной защитой в бою.

На всех батальных картинах изображались поединки между воинами, армии же лишь проступали на заднем плане неясными очертаниями. Под некоторыми из фигур шли мелкие значки, в которых Гейл признал буквы; скорее всего, они должны были означать имена бойцов. Наиболее интересными ему показались сцены, изображавшие мужчин, сражавшихся верхом на спинах неизвестных ему животных – непонятно, как им это удавалось. Ребенком Гейл, подобно всем детям шессинов, катался верхом на квилах или каггах, но мысль о том, что на животных не только ездят, но и сражаются взрослые люди, показалась ему совершенно невероятной.

Стоящие на особых подставках мечи были дорогими и напоминали его собственный клинок, а вот копья не шли ни в какое сравнение с великолепным оружием шессинов – всего лишь деревянные палки с наконечниками, на которые пошло металла не больше, чем на лезвие короткого кинжала. Гейл пришел к выводу, что мечи носили знатные воины, а копья – простые солдаты, возможно, охранники или слуги в этом дворце.

Стук ливня по застекленной крыше затих, и мозаичный пол осветили солнечные лучи. По углу их падения Гейл понял, что пробыл во дворце уже больше часа. Он недоумевал, зачем его оставили одного, и уже подумывал, не лучше ли уйти. Может, жрица просто забыла о нем? Гейлу хотелось бы узнать ее поближе, она возбуждала его жгучий интерес, поскольку была не похожа ни на одну из виденных им прежде женщин, однако он не хотел навязываться и не желал, чтобы Шаззад относилась к нему с тем пренебрежением, какое она выказывала по отношению к своим рабам. Юноша уже было решился покинуть дворец, когда вдруг услышал за спиной голос.