Текст книги "Твин Пикс: Кто убил Лору Палмер"

Глава 30

Если агентов отправляют на задание, то за ними стоит присматривать. – Канцелярская крыса? Нет, коридорная ящерица! – В кабинете Бенжамина Хорна завелся назойливый жучок, приходится искать мухобойку. – Задушевные разговоры о нарушении юрисдикции и о превышении полномочий. – Лео Джонсон подает признаки жизни. – Вивиан и Вэнс – это одно и то же.

В кабинете шерифа уже пятнадцать минут шли изнурительные разборки. Дэйл Купер сидел за столом хозяина кабинета, по торцам устроились специальный агент ФБР Роджер Фарбер и Гарри Трумен, за спиной у Дэйла Купера высился как монумент белокурый офицер королевской канадской полиции в своем ярко-красном мундире.

Наконец, флегматичный канадец не выдержал и выкрикнул прямо в лицо агенту ФБР Роджеру Фарберу: – По-моему, следует присматривать за агентами, когда их отправляют на задание.

Дэйл Купер даже не обернулся, он обратился к Роджеру. – Это, наверное, связано с тем делом в Канаде. – Может быть, – многозначительно сказал Роджер Фарбер. – Так в чем же меня обвиняют? – поинтересовался Дэйл Купер.

Он сидел за столом абсолютно спокойно. Дэйл знал себе цену, знал, что ничего предосудительного не совершал, пусть даже нарушил строгие инструкции Федерального Бюро Расследований. – Но если вы все молчите, то я могу пояснить свою мысль, – продолжил Дэйл Купер, – вы меня обвиняете в незаконном совершении законных действий.

От этих слов лицо агента ФБР Роджера Фарбера искривила гримаса недовольства. – Так вы обвиняете меня в спасении Одри Хорн? – Отчасти, – вновь односложно отчеканил свой ответ Роджер Фарбер. – Другого я и не ожидал, – сказал Дэйл Купер. – К тому же, – возразил ему агент Фарбер, – у нас имеются сведения относительно твоих методов действия на территории соседней страны, а именно – Канады, – Роджер кивнул в сторону офицера королевской полиции. – А поконкретнее нельзя? – поинтересовался специальный агент ФБР Дэйл Купер. – Я жду, когда поступят доказательства. И вообще, бывший специальный агент ФБР, – Роджер подчеркнул слово «бывший», – я думаю, нам стоит встретиться через час, без посторонних.

Дэйл Купер ничего на это не ответил.

Бобби Таундеш вот уже полчаса как околачивался в приемной офиса Бенжамина Хорна. Секретарша хозяина кабинета, Барбара, ушла доложить Бенжамину Хорну о посетителе. Но она как вошла в кабинет, так словно сквозь землю провалилась. Бобби Таундеш уже и подходил к самой двери, прислушивался, но ничего не мог разобрать из того, что говорил Барбаре Бенжамин Хорн. Наконец, он заслышал шаги секретарши. Та подходила к двери, и Бобби еле успел отскочить в угол, когда девушка выглянула в приемную. – Мистер Таундеш? – позвала она. – Да, можно мне войти? – Нет, – твердо сказала Барбара. – А в чем дело? – осведомился Роберт. – Я думаю, мистер Хорн найдет время встретиться с вами, но только не сейчас. – А когда? – возмутился Бобби Таундеш, – ведь я уже столько времени потратил сегодня, ожидая его. – По-видимому, этот момент наступит не раньше следующего месяца. Справляйтесь по телефону.

Бобби Таундеш не выдержал такого нахальства. Он подошел к Барбаре и закричал, глядя ей прямо в глаза: – Скажите мистеру Хорну, что это насчет пленки, которую он получил вчера и что это дело не терпит отлагательства! – Не думаю, что это хоть что-нибудь изменит, – спокойно проговорила Барбара.

Она уже привыкла, что посетители мистера Хорна далеко не всегда попадают к нему на прием, привыкла, что они нервничают, начинают угрожать. – Так вы передадите мистеру Хорну мои слова? – Пожалуйста, – холодно сказала Барбара и вновь прошла в кабинет.

Бобби Таундеш принялся гадать: подействует это на Бенжамина Хорна или нет. Он зажмурил глаза и уперся лбом в стену:

«Подействует – не подействует, подействует – не подействует», – гадал он.

И вдруг прямо за его спиной раздался насмешливый голос дочери хозяина отеля Одри Хорн. – Для канцелярской крысы, по-моему, рановато ты пришел. – Что? – изумился Бобби, поворачиваясь к своей однокласснице, – разве я похож на канцелярскую крысу?

Одри стояла на лестничной площадке с большой плетеной корзиной в руках, деревянная ручка была украшена синими и красными лентами. – А что, Бобби, может, ты коридорная ящерица? – Хорошо, можешь быть ей, если тебе так нравится. – Кстати, Одри, – напустил на себя развязный вид Бобби, – почему ты не в школе? – Бобби, мне надоело сидеть там. Кстати, а почему ты сегодня не на занятиях? – Одри Хорн сделала несколько шагов навстречу Роберту. – Да знаешь, Одри, я вот околачиваюсь в приемной, стараюсь добиться встречи с твоим отцом. – О боже, Роберт, о чем ты можешь с ним разговаривать, вернее, о чем он может говорить с тобой? По-моему, общих интересов у вас нет. – Посмотрим-посмотрим, – ехидно улыбаясь, проговорил Роберт. – Интересно, – Одри подошла еще ближе к Роберту, – и о чем же ты собираешься говорить с ним? – Это – сугубо личное. – А поточнее можно? – Ну, в какой-то мере мы будем говорить о моей новой работе. – Я и не знала, что мой папочка подыскивает себе новых людей, – изумилась Одри Хорн. – А он еще и не знает, что я ему скажу. Нам просто нужно поговорить.

Одри шутливо погрозила пальцем Бобби Таундешу. – Ты что-то задумал, и, по-моему, не очень хорошее. – Ну, это уже мое дело, – ответил Боб. – Роберт, хочешь я тебе помогу?

Бобби Таундеш с удивлением посмотрел на Одри. Он никак не ожидал такого предложения.

Одри, не дожидаясь согласия, сунула свою плетеную корзину в руки Бобби и приказала: – Считай до десяти.

Она уверенно вошла в кабинет своего отца. Бобби вначале машинально принялся считать: – Раз, два, три…

Но потом спохватился, словив себя на этом идиотском занятии. Он махнул рукой и поставил плетеную корзину на пол. Одри так же стремительно как и вошла, появилась из кабинета. Она подхватила корзину, крутанула ей в воздухе и принялась спускаться вниз по лестнице. – Эй, Одри! – окликнул ее Роберт.

Одри Хорн обернулась, стоя на четвертой ступеньке, и через плечо бросила своему однокласснику: – Бобби, нужно знать самое главное правило в бизнесе…– Какое? – Нужно знать, с кем разговаривать, – и Одри спустилась еще на три ступеньки. – Ну что же, Одри, я твой должник, – Бобби Таундеш вынул изо рта жвачку, прилепил ее на косяк двери и развязной походкой вошел внутрь.

Одри осталась стоять, глядя на приоткрытую дверь кабинета своего отца.

Бенжамин Хорн даже не обернулся, когда в его кабинете появился Роберт Таундеш. – Я понимаю, вы очень заняты… – начал, было, Бобби.

Но, увидев, как Бенжамин Хорн, привалившись к столу плечом, лениво покуривает сигару и даже не собирается посмотреть на него, замялся. – Мистер Хорн, я думаю, вы все-таки должны меня выслушать…– Что? – лениво сказал Бенжамин. – Я хочу поговорить с вами насчет пленки, которую вы вчера получили…– Эй! – щелкнул пальцами Бенжамин Хорн, – Билл, принеси, пожалуйста, мухобойку, в моем кабинете появился назойливый жучок.

Открылась потайная дверь и из нее вышли двое громил. Они, не вдаваясь в пререкания с сопротивлявшимся Бобби Таундешем, поволокли его прочь из кабинета. По дороге Бобби Таундеш все оборачивался и кричал: – Мистер Хорн, вы совершаете большую ошибку! Вы еще пожалеете! Выслушайте меня…

Когда телохранители Бенжамина уже собирались спустить Бобби с лестницы, у них на дороге появилась Одри Хорн. Она грозно посмотрела на мужчин и громко приказала: – А ну-ка, сейчас же отпустите его!

Телохранители переглянулись. Но второй раз повторять им не пришлось. Они отпустили Роберта и удалились в кабинет, плотно закрыв за собой дверь.

Бобби оправил свой пиджак, одернул манжеты рубашки, поправил галстук. Он закурил сигарету и крикнул в сторону закрытой двери, хотя было ясно, что никто его сейчас, кроме Одри, слышать не может. Может, именно поэтому он и был таким смелым. – Передайте своему хозяину, что эта пленка – не оригинал. Это всего лишь копия, оригинал остался у меня. – С тобой все в порядке? – Одри посмотрела на растрепанного Бобби. – Да, кажется, в порядке. – Послушай, Бобби, я что-то никак не возьму в толк, что же у вас там произошло?

Но Бобби ушел от ответа. – Ты меня уже второй раз выручаешь, Одри, и я твой должник. – Мне нравится заступаться за слабых, – снисходительно произнесла Одри. – Ты прямо святая заступница… А могу ли я и для тебя что-нибудь сделать?

Одри задумалась. – Мороженым меня угостишь? – Стаканчик или трубочку? – спросил Роберт. – Я предпочитаю трубочку. – Трубочку, так трубочку. Тогда пойдем в бар. Бобби взял Одри под руку, и они вместе спустились по лестнице на первый этаж отеля.

В полицейском участке, в комнате для совещаний, сидело трое. Роджер Фарбер хоть и обещал встретиться с Дэйлом Купером один на один, все же прихватил с собой офицера королевской полиции из соседней Канады. Дэйл Купер сидел напротив двоих мужчин, слева от него стоял большой монитор, на котором был остановлен кадр: Дэйл Купер в очках за карточным столом казино напротив Жака Рено. Эту кассету привез в Твин Пикс офицер канадской полиции. – Итак, Купер, зачем ты появился в Канаде в первый раз? – Роджер Фарбер указал на монитор. – Для того, чтобы получить информацию о смерти Лоры Палмер от Жака Рено, – спокойно и уверенно ответил Дэйл Купер.

Роджер Фарбер посмотрел в бумаги и снова поднял взгляд: – А после твоего появления в казино «Одноглазый Джек» Жак Рено бежал на нашу сторону границы, где был ранен, помещен в больницу, а затем убит. – Но Роджер, ведь Жак Рено был свидетелем смерти Лоры. Я просто не мог упустить возможности поговорить с ним. Именно для этого я и поехал в казино «Одноглазый Джек». Неужели ты, Роджер, хочешь обвинить меня в убийстве Жака Рено? Неужели за это ты хочешь привлечь меня к ответственности?

Офицер королевской полиции молча рассматривал фотографии, время от времени он молча показывал их Роджеру, а потом Дэйлу Куперу. На фотографиях были мертвые тела. Увидев, что Дэйл Купер никак не реагирует на эти фотографии, офицер королевской полиции спросил: – А зачем вы, мистер Купер, ездили в казино «Одноглазый Джек» вторично? – Для того, чтобы спасти жизнь Одри Хорн. Ведь ее похитили.

Задать следующий вопрос офицеру королевской полиции не дал Роджер Фарбер. – Дейл, тебе ведь известно, что пересечение канадской границы без уведомления федеральных властей – это серьезное нарушение? – Я, Роджер, этого и не оспариваю. Но неужели вы думаете, что я виновен в их гибели. – Дэйл Купер показал рукой на снимки в руках офицера канадской полиции. – Купер, именно это мы собираемся выяснить. Этот вопрос попал в сферу нашего внимания…

Дэйл Купер снисходительно улыбнулся. – Я не понимаю, Дэйл, чему ты улыбаешься? Ведь офицер королевской полиции был задействован в операции по задержанию Жака Рено. – Не надо, я сам, – оборвал Роджера Фарбера офицер и, поставив перед собой большую фотографию Жана Рено, продолжил, – мы готовились к этому полгода, но тут появились вы, Купер, и Рено бежал. Вдобавок, два человека убиты, а кокаин, который был приманкой, украден.

Дэйл Купер, выслушав речь офицера королевской полиции, гордо ответил: – Насчет кокаина, офицер, мне ничего неизвестно. Но вы ошибаетесь в счете.

Офицер королевской полиции нахмурился. – Да-да, вы ошибаетесь в счете. Ведь было убито не два человека, а трое. Жан Рено убил управляющую казино Блэкки, или как ее еще называли – Черная Роза. Об убийстве мистера Беттиса я узнал только сейчас, от вас. А что касается телохранителя, то его пришлось убить в целях самообороны.

Офицер королевской полиции отложил пачку фотографий в сторону и скрестил на груди руки. Его раздражала самоуверенность Дэйла Купера и его спокойствие. – Итак, Дэйл, – подытожил Роджер Фарбер, – три мертвых тела, нарушение юрисдикции и международная торговля наркотиками. – Роджер, но ведь я уже дал свои объяснения и насчет нарушения юрисдикции и насчет моей причастности к убийствам. С первыми двумя обвинениями я еще согласен, но неужели ты всерьез думаешь, что я замешан в международной торговле наркотиками?

Офицер королевской полиции чуть заметно улыбнулся, а Роджер Фарбер продолжал: – Дэйл, я не хочу ничего знать, пока ты сам мне всего не расскажешь. К твоему сведению, Купер, к расследованию подключен отдел по борьбе с наркотиками. Тебе даются всего лишь сутки на то, чтобы подготовить защиту. – Что ты хочешь этим сказать, Роджер? – Я хочу сказать, что ты, Купер, должен сдать мне оружие.

От этих слов Дэйл Купер вздрогнул. Сперва его рука машинально потянулась за револьвером, но потом Дейл Купер помедлил. Он хотел что-то сказать, но не нашел в себе сил. Он зло выхватил револьвер и с громким стуком бросил его на стол. Еще немного подумав, он положил рядом с револьвером значок сотрудника ФБР.

Офицер королевской полиции подошел к двери и распахнул ее перед Дэйлом Купером. Возле порога стоял шериф Гарри Трумен. Он дожидался своей очереди поговорить с Роджером Фарбером, ведь тот назначил ему встречу.

Шериф бросил взгляд на лежащий на столе револьвер и обо всем догадался. Он участливо похлопал Дэйла Купера по плечу и приложил указательный палец левой руки к виску. Дэйл Купер кивнул в ответ и повторил жест шерифа.

На душе у Дэйла Купера сразу же стало легче.

Завидев Гарри Трумена, Роджер Фарбер поднялся со своего места. Он гостеприимным жестом, как будто бы находился у себя в кабинете, предложил шерифу сесть. – Пожалуйста, присаживайтесь, шериф.

Но Гарри Трумен остался стоять. – Что же вы, присаживайтесь, – повторил Роджер. – Нет, я лучше постою. – Ну что ж, – развел руками Роджер Фарбер, – тогда и мы с офицером королевской полиции тоже постоим. – Как хотите, – сказал Гарри Трумен. – Я должен задать вам несколько вопросов, если их можно, конечно, назвать вопросами, скорее это будут пожелания. – Что ж, спрашивайте, это ваше право. – Итак, шериф, в чем бы не оказался виновен Дэйл Купер, это ни в коей мере не будет влиять на вас и на ваше положение. Поэтому я бы хотел получить ваши показания насчет интересующих меня вопросов. – Ну что ж, – сказал шериф, – вам придется изрядно потрудиться, ведь для того, чтобы получить мои показания, вам нужно позаботиться о моей экстрадиции и взять повестку у судьи, а это вам сделать не очень-то легко, мистер Фарбер. – По-моему, вы забываетесь, шериф, – немного неуверенно проговорил агент Фарбер. – Но если таковых бумаг у вас при себе нет, – развел руками Гарри Трумен, – то катитесь вы господа ко всем чертям со своими благими пожеланиями. – Такое отношение к делу не идет на пользу ни вам, шериф, ни специальному агенту Дэйлу Куперу, – зло проговорил Роджер Фарбер. – Я вас перебью, агент Фарбер, – возразил Гарри Трумен, – это не мое отношение, а пожелание. А что касается Дэйла Купера, то это лучший полицейский из тех, с которыми мне приходилось встречаться за всю мою жизнь. А я, поверьте, повидал многих, повидал разных. – Неужели? – скептично сощурился агент Фарбер. – Вот именно. С тех пор как Дэйл Купер приехал в Твин Пикс, я никаких других чувств, кроме уважения, к нему не испытываю. Его появление в городе изменило моральный климат. Более честного и чистого человека я никогда не встречал. И все ваши обвинения – это чистейшая ложь. Я надеюсь, вас просто ввели в заблуждение.

Офицер королевской полиции посчитал за лучшее не вмешиваться в разговор. Агент Фарбер тяжело вздохнул и сказал: – Спасибо и на этом. Я сожалею о нашем разговоре. Лучше бы мы его и не начинали. – Пожалуйста, джентльмены, – ответил Гарри Трумен, – чувствуйте себя, как дома, угощайтесь кофе, если, конечно, захотите.

Он, не прощаясь, развернулся и вышел из комнаты для совещаний.

На школьном стадионе проходили соревнования среди учащихся выпускных классов. За судейским столом сидел директор школы и преподавательница физкультуры. Директор был одет не очень-то подходяще к случаю. На нем был строгий официальный костюм и немного легкомысленно цветастый галстук. Зато преподавательница физкультуры облачилась в яркий атласный спортивный костюм. На ее груди покачивался на блестящей никелированной цепочке увесистый свисток. Перед ней на столе лежал большой секундомер.

Школьный стадион украшали разноцветные флажки. Все выступающие были одеты в яркую спортивную форму. Команды хлопали каждому удачному движению выступающих, поддерживали своих лидеров.

Невысокая девчонка, сделав несколько акробатических упражнений, застыла в поклоне перед директором школы и преподавателем физкультуры, ожидая от них похвалы. Ее товарищи дружно принялись свистеть и хлопать в ладоши. – Молодец, молодец, Бэтти! – кричали подружки.

Девчонка поклонилась и вернулась в шеренгу. Директор посмотрел на преподавательницу физкультуры. Та что-то написала на листке бумаги и передала директору. – Да, да. Я согласен с вами. Слишком она маловата, чтобы войти в группу поддержки футболистов. – Следующий! – громко крикнула преподавательница.

Из шеренги вышла на два шага Надин. Она была почти на голову выше остальных. Надин подняла вверх руки со сжатыми кулаками и громко выкрикнула: – Надин Батлер!

Директор довольно кивнул головой, Надин явно подходила ростом в группу поддержки. Преподавательница физкультуры с изумлением посмотрела на великовозрастную ученицу выпускного класса. – Хорошо, Надин, – подавив улыбку, произнесла преподавательница,-сначала покажите нам несколько кувырков.

Надин от радости подпрыгнула на месте, круто развернулась и побежала к беговой дорожке. У самой линии старта она остановилась, вновь подняла вверх руки со сжатыми кулаками, легко оттолкнулась и принялась делать одно сальто за другим. Она так высоко взлетала в воздух, что все зрители восторженно замирали, затем она прошлась колесом, потом сделала двойное сальто. В самом конце дорожки ее подстраховал тренер гимнастики. – Это невероятно! – Это просто чудо! – принялись восхищаться школьники. – Это фантастика! Такого у нас в школе никто никогда не выделывал. Ее можно выпускать на Олимпийские игры. – Надин – молодец! Молодец! – принялись скандировать дети.

Надин раскланялась на все четыре стороны и, воодушевленная успехом, схватила тренера гимнастики за брючный ремень и за ворот куртки, легко подняла в воздух, широко размахнулась и бросила в сторону прыжковой ямы с песком. Но ее бросок оказался таким мощным, что мужчина подлетел на несколько ярдов вверх и, кувыркаясь, испуганно крича, пролетел около десяти ярдов, но к счастью, упал на туго натянутую волейбольную сетку. Иначе ему было бы не сдобровать. Он порвал тросы сетки и рухнул, повалив еще нескольких игроков. – Ты веришь своим глазам? – спросила одна школьница у другой. – Да ну, это невероятно, этого не может быть!

А Надин подпрыгивала, выбрасывая вверх руки, и восторженно хохотала.

Парализованный Лео Джонсон сидел в инвалидной коляске, над ним склонилась Шейла. Она чистила своему мужу зубы электрощеткой. Голова Лео беспомощно моталась из стороны в сторону, изо рта текла белая пена.

Зазвонил телефон. Шейла громко сказала, как будто кто-то в комнате мог слышать ее: – Ни за что не возьму трубку, – и продолжала чистить зубы Лео, – я целый день сижу дома. За целый день ни одного слова, и сейчас не буду подходить к телефону.

Но аппарат звонил настойчиво и надоедливо. Шейла не выдержала, она выдернула щетку изо рта Лео, бросила ему на колени и пошла к телефону. Резким движением, схватив трубку, она прижала ее к уху. – Богадельня Джонсонов вас слушает, – злым голосом произнесла Шейла. – …– Замечательно, Бобби. Я очень рада, что все так прошло. Наверное, это была очень содержательная беседа. – …– Да, Бобби, да, я все еще люблю тебя. Знаешь, мне кажется, мы должны что-то срочно делать с Лео. – …– Да-да, возможно. Я понимаю. Но, может, лучше отправить его в какой-нибудь интернат? – …– Нет. Можно в приют. – …– Мне не нужны эти деньги, не нужны. Понимаешь это? Бобби, я хочу жить, мне все это ужасно надоело.

Занятая телефонным разговором, Шейла не заметила, как повернулись колеса инвалидной коляски, как голова Лео Джонсона перевалилась с левого плеча на правое. – Бобби, Бобби! – вдруг заметив движения своего парализованного мужа, закричала Шейла в трубку, – Лео пошевелился. Ты слышишь, он опять пошевелился.

Голос женщины был взволнован от испуга. – Он по-настоящему пошевелился. Бобби, он все слышит. Он реагирует на мой голос. Нет, нет, мне кажется, он понимает то, о чем мы говорим.

Кафе Нормы было закрыто. Хозяйка ходила по залу и срывала скатерти со столов, она их не складывала, комкала и бросала на пол. – Что ты делаешь, Норма? – спросила, подходя к ней, мать. – Как что? Разве ты не знаешь, что критик высказал насчет моего заведения? – Норма, не вешай носа. Не так уже все и плохо, – седовласая женщина ходила за Нормой, пытаясь ее утешить и образумить.

Но Норма нервно срывала скатерти и бросала на пол. – Мама, только, пожалуйста, не надо мне указывать, как себя чувствовать. – Я тебе не указываю, я просто советую. – Не нужны мне и советы. Неужели ты не понимаешь? – Что? Что я должна понимать? – Неужели тебе не ясно: этот бизнес – единственное, что у меня есть. – Не будет этого, будет какой-нибудь другой, – сказала женщина. – Мне не нужен другой, я хочу заниматься именно этим делом, и я хочу сохранить своих постоянных клиентов. – Не переживай, Норма, я же тебе говорю, не все же так плохо. – Да нет, неужели ты не понимаешь? Они же больше не придут сюда…– Почему же не придут? – Как это, почему? Ты делаешь вид, будто ничего не знаешь. Но ведь этот критик написал…– Что он написал? – Он написал, что «если вы хотите местной экзотики, то заезжайте, а если желаете вкусно поесть, то поищите другое место», – Норма буквально содрала скатерть со стола, нервно скомкала ее и прижала к груди.

Мать Нормы покивала головой. Она напряженно искала слова, какие скажет дочери. – Вообще-то, Норма, я видела эту статью. Там сказано «местное очарование», а не экзотика». – А какая к черту разница? Очарование… экзотика… Важно то, что не придут мои постоянные посетители. – Экзотика и очарование – совершенно разные понятия. – Ты что, выучила это наизусть? – пошутила Норма. – Нет, я просто знаю эти слова. – Откуда ты их можешь знать? Ты внимательно читала статью? – Нет, я ее не читала, я ее сама написала.

Норма вздрогнула и обернулась к своей матери. Женщины несколько мгновений смотрели в глаза друг другу. Норма никак не могла прийти в себя от того что услышала. – Знай это дочь, чтобы не повторять нашу мелодраму. Вспоминай эти слова снова и снова. Вспомни, Норма, как подписана статья. – Я помню, как она подписана – какой-то Вэнс. – Так вот, Норма, Вэнс, – это я, – Вивиан приложила руку к груди. – Вэнс это ты? – изумилась Норма. – Ну да, это я. Это мой псевдоним. – Так что, ты приехала только затем, чтобы снова втоптать меня в грязь? – Знаешь, Норма, честно говоря, мне хотелось написать хороший отзыв. Но ты же понимаешь, что не все было на высоте… Была масса мелких проколов… – женщина обвела придирчивым взглядом помещение кафе. – Неужели ты не понимаешь, я не могу поступаться своей профессиональной этикой и совестью? – Что? Ты не можешь поступаться этикой? Ты говоришь о какой-то этике? – возмутилась Норма. – Но ведь я твоя дочь. – Да, ты моя дочь. Но пойми, какие-то стандарты должны, все-таки, соблюдаться…– Стандарты? Соблюдаться? И ты это говоришь мне, своей дочери? – Да, а кому же я еще должна говорить? – А как быть с обыкновенной порядочностью и добротой? – Норма смотрела на свою мать с возмущением. – О чем ты, Норма? – Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Или доброта и порядочность в твоей профессии не нужны? – Норма отвернулась и двинулась к следующему столу. – Да успокойся ты, Норма…– Я спокойна. – Ты что, может быть, считаешь, что я обошлась с тобой жестоко? – Жестоко? – возмутилась Норма. – Да я так не поступила бы с собакой. – Норма, да ты все драматизируешь. Ведь ничего же страшного не произошло. – Не произошло? Это, по-твоему, не произошло ничего страшного. А мне ты нанесла смертельный удар. – Перестань, Норма, не драматизируй. – Знаешь… – Норме не хотелось даже употреблять слово «мама», – это мои чувства, моя реакция и моя боль. И как я на все реагирую, черт побери, тебя это не касается. – Норма, будь разумной, – попыталась урезонить дочь Вивиан. – Я слишком разумна, – отрезала Норма. – Да успокойся ты… – сказала женщина. – Знаешь, я хочу только одного…– Чего? – спросила Вивиан. – Я хочу, чтобы ты раз и навсегда убралась из моей жизни, а для начала, чтобы ты убралась отсюда. – Норма… – прошептала женщина. – До свидания, – резко произнесла Норма. – Норма… – повторила Вивиан. – Уходи. Уходи, – твердила Норма.

Мать еще несколько мгновений постояла, потом развернулась и медленно покинула кафе. Она так и не смогла понять, что же плохого совершила.

Норма отвернулась и заплакала.