Текст книги "Твин Пикс: Кто убил Лору Палмер"

Бенжамин Хорн слегка отпрянул от дочери. – Мы с этим разберемся, дочка, вместе, – Бенжамин Хорн потрепал Одри по плечу. – Да, папа, разберемся. – Обязательно разберемся, доченька. – Да, только вдвоем, ты и я, – ответила Одри. Бенжамин Хорн попытался улыбнуться, но улыбка получилась виноватой и нерешительной.

Одри отвернулась к стене не в силах больше смотреть на отца. Бенжамин Хорн поднялся, потер руки, одернул полы пиджака, застегнул его на все пуговицы. Он взглянул на специального агента, который молчаливо стоял у стены. – Я заберу ее сейчас. Машина уже здесь. Специальный агент пожал плечами. – Папа, – позвала Одри. – Да, дорогая, я тебя слушаю. – Папа, если ты не возражаешь, то я очень хочу, чтобы меня завез домой специальный агент Купер. – Прекрасно, прекрасно, – с деланной радостью засмеялся Бенжамин Хорн, – а может, мы все поедем? – он широко развел руки, – а? – и посмотрел на специального агента. – Устроим праздник, как вы?

Но ни Одри Хорн, ни Дэйл Купер ничего не ответили на предложение Бенжамина Хорна, и ему пришлось молча удалиться.

Надин буквально ворвалась в дом. Эд даже вздрогнул, когда увидел, как она вбежала в гостиную размахивая большими пакетами. – Представляешь, я купила такое прелестное платье, такое прелестное! – Надин потрясла в воздухе большим пакетом с ярко-красным платьем внутри. – Да? Я тебя поздравляю. – И ты представляешь, они сразу же взяли у меня кредитную карточку.

Надин побросала в разные стороны всевозможные пакеты и кульки, принялась подскакивать как маленькая девочка и бегать по гостиной. – Ты представляешь, они приняли у меня кредитную карточку!

Она посреди комнаты сбросила туфли и зашвырнула их в разные углы гостиной. – Послушай, Эд, а когда мои родители возвращаются из Европы?

Эд замялся: он явно не знал что ответить, но потом сообразил. – Знаешь, Надин, в общем, они возвращаются уже скоро.

Надин вначале немного огорчилась, а потом расхохоталась и принялась хлопать в ладоши и подскакивать. – Ну, пока они еще приедут… Дом принадлежит тебе, и мне и мы можем делать все что захотим. Неправда ли, Эд? – Да, Надин, мы можем делать здесь все что захотим. – Ура! Ура! Значит, мы поедем к озеру. Прямо сейчас едем к озеру. – К какому озеру? О чем ты Надин? – Ну, прямо к озеру. И там будем заниматься этим…– Чем мы будем заниматься? О чем ты говоришь, Надин? – Ну, как же, как же, Эд, там мы будем целоваться. Эд недовольно поморщился. – А вообще, можно и не ехать к озеру… – Надин вскочила на диван и как маленькая девочка принялась подскакивать на упругом пружинном матраце, – можно никуда и не ехать, дом большой и он весь принадлежит нам, родители приедут не скоро…– Что ты, Надин, успокойся…– Да что мне успокаиваться, Эд, ведь все так здорово, так прелестно, прямо чудо какое-то.

Надин подскакивала все выше и выше, визжала, хохотала и хлопала в ладоши. – Эд, все просто превосходно. – Да, Надин, все хорошо, не волнуйся, все очень хорошо. – А еще, Эд, мне кажется, что мы муж и жена, во всяком случае, мы можем с тобой жениться. – Конечно, конечно можем, – проговорил Эд. – Но мы можем и еще кое-что другое… – Надин спрыгнула с дивана, приблизилась к Эду и заглянула ему в глаза.

Эд попытался улыбнуться, но улыбка получилась не очень веселой.

Но Надин не обратила на это внимания. Она развернулась и ударила Эда кулаком в живот, как бы шутя. Но удар получился такой силы, что Эд буквально переломился надвое. Надин обняла его за шею и не обращая внимания на то, что ему плохо, принялась целовать и шептать на ухо: – Эд, Эд, ты понимаешь, мы с тобой можем сейчас целоваться, обниматься и делать все что угодно…– Да, да, – едва слышно выдавливал из себя слова Эд. – Да, Надин, можем делать все что угодно.

Она толкнула Эда на диван, и он рухнул, держась руками за живот, в угол. Надин бросилась на Эда, уселась на него верхом. – Послушай, Эд, нам не надо ехать ни к озеру, ни в лес – никуда. Родителей еще не будет два дня, правда? – Да, Надин, да, – шептал Эд. – Тогда нам никуда не надо ехать и мы можем прямо здесь…

Эд хотел запротивиться, но Надин прямо-таки впилась своими зубами в его губы. Эд от боли прикрыл глаза.

– А ты неплохо устроилась, Джози, – говорил мужчина, заправляя в брюки ремень, – очень даже неплохо.

Джози молча смотрела в сторону. Она лежала полуодетая на диване, положив под голову руки. На ее лице был сильный испуг и злость. Но она пыталась скрыть их легкой улыбкой. – Я смотрю, ты совсем неплохо устроилась: сапфировые сережки, кашемировые блузки, французские духи, жемчуга, совсем неплохо.

Мужчина застегивал пуговицы рубашки. – Ты неправ. Ты не совсем прав.

Но мужчина только улыбнулся на ее слова. Он вытащил из кармана авиационный билет и швырнул его на низкий журнальный столик. – Это билет. В одну сторону. Билет в одну сторону, запомни: Сиэтл-Гонконг. – Слушай, уходи, я тебя прошу… – сказала Джози и привстала с дивана. – У меня есть еще один день. – Хватит! – мужчина приподнял ладонь и его, и без того узкие глаза, сделались еще уже. – Надо сохранять то, что есть. Быстренько уложи как можно больше вещей. Уложи как можно больше вещей, – повторил китаец, – ведь сегодня мы летим.

Джози застегнула молнию платья, поднялась с дивана и стала прямо перед мужчиной. – У меня еще есть долги, – начала говорить она, – я еще не получила страховку, да и Бен Хорн мне еще не уплатил.

Китаец пожал плечами. – Понимаешь, я ведь ждала этого пять лет. Пять лет, – Джози показала ладонь с раскрытыми пальцами. – Знаешь, Джози, мистер Экфорд тебе компенсирует все это, – китаец зло посмотрел на женщину. – Ты не можешь заставить меня уехать, – сказала Джози и отвернулась.

Китаец мягко, по-кошачьи подошел к девушке, взял ее за шею и сжал. – Джози, не упрямься.

Она смогла прошептать: – Но ведь мы же договорились…

Он резко развернул ее лицом к себе и пристально посмотрел в глаза. Он крепко сжал Джози за плечи и тряхнул. – Слушай, шериф Твин Пикса Гарри Трумен что-то значит для тебя, или нет?

Джози отвернула голову, но китаец все время пытался смотреть ей в глаза. – Отвечай, значит что-то? Ведь ты обманываешь его, дурачишь, но все-таки он для тебя что-то значит. Но меня это мало волнует, – китаец сжал Джози руками за виски и посмотрел в глаза, – но все же ты поедешь со мной. – Он ничего не знает, – Джози вырвалась и отошла на несколько шагов. – Самолет вылетает в полночь, – китаец обнял Джози за плечи и поцеловал в шею. – Я буду ждать тебя в аэропорту.

Джози хотела что-то сказать, но китаец зажал ей ладонью рот. – А если нет, то придется заняться и тобой и твоим шерифом. Ясно?

Джози кивнула головой и попыталась вырваться из объятий. – Очень хорошо. Вот так и решим, – в самое ухо прошептал китаец и оттолкнул от себя Джози.

Его косичка на затылке дернулась как хвост игрушечной лошадки.

Глава 14

Долгое прощание у озера. – Неужели это последняя встреча Джозефа и Мэдлин? – Каким вином предпочитает угощать незваных гостей Бенжамин Хорн? – Чей ключ тяжелее? Чья папка толще? Чей сейф больше? Синий конверт. Голубой чек… А так же другие странные игры Бенжамина Хорна и Джози Пэккард. – У Шейлы Джонсон теперь есть два мужа и оба они идеальные. – Легко ли пить виски, лежа на спине? – Никогда не стоит зажигать свечи заранее.

Джозеф остановил свой мотоцикл у озера. Он издалека заметил Мэдлин, которая сидела у самой воды на низком парапете. На девушке было светлое пальто и нежно-розовый шелковый шарф. Джозеф поставил мотоцикл на подножку, неспеша подошел к Мэдлин и сел рядом. – Привет, Мэдлин. – Привет, Джозеф, – девушка смотрела на воду, не поворачивая к парню голову. – Знаешь, Мэдлин… – начал Джозеф. – Что? – Я должен перед тобой извиниться, – Да перестань, о чем ты говоришь, – ласково произнесла Мэдлин. – Знаешь, Мэдлин, когда мы с тобой были рядом и разговаривали, то возникло какое-то странное чувство, – Джозеф смотрел по сторонам и не находил слов, он нервно сжимал и разжимал ладони.

Мэдлин с пониманием взглянула на него. – Ну, говори, говори же, чего ты…– Я думаю, Мэдлин. Понимаешь, возникло какое-то чувство, очень странное…– Я знаю, о чем ты хочешь сказать, но боишься. Ты принимал меня за Лору. Да?

Джозеф в ответ только кивнул, а потом сказал: – Мэдлин, ты правильно все поняла. Я действительно… вернее мне казалось, что ты и Лора – это одно и то же. – Ну, знаешь, Джозеф, я скажу тебе кое-что еще более интересное…– Что? – Джозеф пристально взглянул в глаза Мэдлин. – А вот что. Мне самой очень нравилась эта игра. – Какая игра? – Мне нравилось то, что ты принимаешь меня за Лору. Мне нравилось ощущать себя моей кузиной. Что-то в этом было интересное и очень необычное. Поверь. – И тебе это нравилось? – Да. Понимаешь, Джозеф, мы с Лорой были настолько близки, что порой становилось страшно. Я чувствовала ее мысли, понимала чувства. Мне казалось, что мы соединены какой-то незримой нитью, невидимой, но очень прочной. Когда она умерла, у меня появилась возможность стать Лорой. И многие люди, вот даже ты, Джозеф, принимали меня за Лору. – Но ведь это нехорошо, Мэдлин. – Почему? – девушка улыбнулась,-это было не хорошо и не плохо, Джозеф. Просто понимаешь, некоторое время я была кем-то другим. А сейчас… а сейчас я стала сама собой. Вновь я стала Мэдлин. И еще, Джозеф…– Что, Мэдлин? – Я хочу тебе сказать, что вы просто созданы с Донной друг для друга.

Мэдлин положила ладонь на колено Джозефу, а он смотрел на разноцветные искристые блики на волнах озера. – Но знаешь, Мэдлин, иногда это очень трудно. – Почему? – Потому что когда любишь, тебе кажется, что ты находишься будто бы в луче яркого света. Очень яркого… Только мне кажется, что это не может продлиться всю жизнь. – Нет, Джозеф, ты не прав. Иногда так бывает. Иногда бывает всю жизнь и даже больше. – Больше? – Да, Джозеф, бывает, что больше чем всю жизнь. – Мэдлин, именно этого я и хочу. Я хочу навеки, понимаешь? Хочу сохранить то, что чувствую в своем сердце, то, что происходит в моей душе. – Завтра, Джозеф, я еду домой, – Джозеф вскинул голову и посмотрел на Мэдлин, – ты ведь понимаешь меня, Джозеф, я приехала сюда на похороны Лоры, а потом как-то так получилось, что меня захватили дела, закружили, и я застряла здесь, в Твин Пиксе, а теперь пора уезжать. – Значит, мы прощаемся? -Джозеф посмотрел на

Мэдлин.

А Мэдлин смотрела прямо ему в глаза и улыбалась. – Пожалуй, Джозеф.

Она как-то робко и нерешительно наклонилась к Джозефу и поцеловала его в щеку. – До свидания, Джозеф. – До свидания, – парень кивнул головой.

Мэдлин поднялась и ушла. А он еще долго сидел на парапете и следил за движением волн на озере. Блики проплывали перед его глазами и мысли его были светлыми и чистыми.

Бенжамин Хорн отошел от огромного камина, обложенного диким камнем. Он аккуратно поставил кочергу, приблизился к столу, вытер салфеткой руки. Несколько мгновений он раздумывал, потом вытащил пробку, посмотрел на этикетку: вино его явно устраивало. Он поднял бутылку, наполнил два бокала и предложил своей гостье выпить.

Джози неспешно подошла к столу, взяла в руку бокал и долго смотрела сквозь темно-красное вино на огонь. То на просвет вспыхивало тревожными темно-красными бликами. – Это хорошее вино, Джози, очень хорошее вино, из моего погреба. – Я тебе верю, Бен, понимаю, что ты не будешь угощать меня лишь бы чем. – Да, Джози, я уже давно не пью подделки и дешевку. Я достаточно богат, чтобы пить только хорошие вина, привезенные из Европы. – Да, – Джози пригубила напиток, – действительно, Бен, вино хорошее. – Ну вот, видишь, теперь ты, надеюсь, веришь, что я не собираюсь тебя отравить. – Ты? Меня отравить? – изумилась Джози. – Я пошутил. – Я прощаю шутку, – ответила женщина. Бенжамин Хорн и Джози легко чокнулись бокалами, сделали по глотку и опустили их на стол. – Ты понимаешь, Джози, что мы выпили за огонь? – За огонь? – китаянка задумалась, – ну конечно, Бенжамин, мы выпили за огонь. – Да-да, огонь -это наш большой товарищ. Он очень сильно помог мне, и я думаю, помог тебе. – Знаешь, Бен, мне бы не хотелось сейчас вспоминать о пожаре. – Да нет, я говорю не о пожаре, я говорю просто об огне, о пламени…– Хорошо, об огне, о пламени мы поговорим, быть может, позже, а теперь давай начнем разбираться с нашими делами. – С делами? – изумился Бенжамин Хорн. – Конечно, я пришла к тебе по делу. – Так чем я обязан визиту столь красивой гостьи? – мистер Хорн уселся за стол. – Знаешь, Бенжамин, у меня в кармане лежит контракт с подписью Пита. – Да? С подписью? – Конечно, с подписью Пита. И я хочу получить свои деньги.

Бенжамин Хорн внимательно посмотрел на Джози. Та молчала. Она приоткрыла сумочку, но не спешила доставать документы. – Это понятно. Всем хочется получить деньги. – Да, но я, Бенжамин, хочу получить сейчас и наличными, – Джози вытащила из сумочки голубой конверт и поводила им перед глазами Бенжамина Хорна.

Тот как завороженный следил за рукой женщины. – Джози, Джози, – начал Бенжамин Хорн, – конечно, такому разумному человеку как ты совсем не трудно… – Бенжамин прикоснулся пальцем к своей голове.

Джози не реагировала на слова Бенжамина Хорна, продолжала сжимать в руке голубой конверт и коситься на пламя в камине. – Я думаю, тебе нетрудно догадаться – ведь ты умная женщина – в каком сложном положении мы все сейчас находимся.

Бенжамин Хорн поднялся с кресла, взял бокал и обошел вокруг Джози. – Надеюсь, ты, Джози, понимаешь, что в данный момент я не могу мобилизовать резервы наличности, тем более, когда их у меня нет.

Бенжамин Хорн снял очки, повертел их в руках и вновь уселся за стол. – Ты слишком много говоришь, Бенжамин. – Конечно, но мы же с тобой должны обсудить дело в подробностях. – Я хочу ясности, – сказала Джози. – Так вот, если ты хочешь ясности, тогда слушай. Очень скоро я должен получить платежи из Норвегии и тогда смогу с тобой рассчитаться. Ты, безусловно, получишь свои проценты. – Бен, без денег я из этой комнаты не уйду и ты это обязан запомнить. – Но Джози, ты должна понять и меня. – Я не хочу больше ничего понимать. Мне нужны деньги, наличные и сегодня.

Бенжамин Хорн привстал и удивленно посмотрел на Джози. Он хотел, было нагнуться и поцеловать ее в щеку. Но китаянка легко отстранилась. – А знаешь, Джози, у меня такое чувство, что ты готова уступить.

Джози вновь пригубила вино. – Это тебе только кажется, Бен. – Нет, чувства меня почти никогда не обманывают. – Ну что ж, посмотрим, – сказала китаянка и поставила бокал на стол. – Мне кажется, что на тебя, Джози, кто-то давит, – Бенжамин Хорн ткнул пальцем Джози в бок, – я правильно догадался? – Знаешь, Бен, не играй со мной в эти игры.

По ее голосу мужчина понял, что женщина ему не уступит. – Ну что ж, тогда перейдем к более конкретному разговору, – Бенжамин Хорн вынул из кармана маленький блестящий ключ и поднес его к глазам Джози. – Ты видишь, это ключ от моего сейфа в этом отеле. – Да? Я вижу, Бенжамин Хорн, что у тебя в руках ключ. И я догадываюсь, что он от твоего сейфа. – Да, он от моего личного сейфа. А в сейфе лежит довольно пухлая пачка документов, которые касаются тебя, Джози. – Говоришь, документы? И они касаются меня? – Да, тебя, Джози. Документы непосредственно касаются тебя и смерти твоего мужа. Ты помнишь ту маленькую лодочку? Так вот, Джози, в этом сейфе лежит досье на тебя и там есть бумаги проливающие свет на то, как погиб твой муж. И поэтому я хочу тебе дать один маленький совет: держи себя в руках, не суетись.

Бенжамин Хорн вертел ключом перед глазами Джози. Он был явно доволен, что так легко смог найти управу на строптивую китаянку. – Так вот, Джози, я смогу похоронить тебя рядом с твоим мужем. Это тебе понятно?

Джози пристально смотрела в глаза Бенжамину Хорну. Наконец, ее губы пришли в движение: – Экая беда, Бенжамин. Знаешь, Хорн, если со мной что-нибудь случится, если с моей головы упадет хоть один волос, то это приведет полицию Соединенных Штатов совсем к другому сейфу совсем в другом городе.

Джози тоже вытащила из кармана блестящий ключик и повертела им перед лицом Бенжамина Хорна. – Так вот, в другом городе тоже есть сейф, а в сейфе тоже лежат бумаги. И если полиция ознакомится с ними, то в них хватит фактов, Бенжамин Хорн, чтобы усадить тебя на три пожизненных срока, – Джози ехидно улыбнулась, глядя прямо в глаза Бенжамина Хорна. – И тогда нас похоронят бок о бок. Ты в это веришь?

Джози улыбалась. Бенжамин Хорн тоже попытался улыбнуться. Он явно не ожидал от этой хрупкой женщины такого отпора. – Ну что же, – задумчиво проговорил он, – тогда можно констатировать, что в нашей схватке – ничья, не правда ли, Джози? – Да, Бенжамин, пока ничья. Давай спрячем свои ключи подальше и попытаемся сделать следующий ход. – Ну что же, попробуем, – сказал мужчина. – Мне кажется, у тебя есть только один ход -наличными и сейчас. Это тебе ясно?

Джози резко отвернулась от Бенжамина, подошла к камину и принялась разглядывать бушующее пламя. – Если ты так ставишь вопрос, то тогда,-Бенжамин Хорн вновь вышел из-за стола,-я могу тебя удовлетворить, Джози. Но учти, это не вынужденный жест, а жест доброй воли.

Бенжамин Хорн вытащил из верхней шуфлядки своего большого письменного стола чек и быстро подписал его. Потом, обойдя стол, он подошел к Джози, которая стояла лицом к камину. – Этот чек -из токийского банка. Смотри, – он обнял Джози и поднес к ее лицу чек, – здесь стоит сумма – пять миллионов долларов. Понимаешь, Джози, пять миллионов долларов…

Джози смотрела на бледно-голубую бумажку в руке Бенжамина Хорна. Она видела, как подрагивают пальцы мужчины, она понимала, как нелегко ему расстаться с деньгами, но она этот момент ощутила -выиграла! – А вот это, – она достала из кармана голубой конверт, – контракт.

Бенжамин Хорн тут же двумя пальцами вцепился в голубой конверт, а Джози ухватилась за чек. – Раз, два, три, – посчитал Бенжамин Хорн и разжал пальцы.

Джози тоже отдернула руку. Контракт оказался в руках мужчины, а чек -в руках женщины. Все это напоминало детскую игру «Руки в руки».

Бенжамин Хорн и Джози самодовольно улыбнулись. – Вот теперь, Бен, все. Наши с тобой дела окончились.

Джози, не оборачиваясь, направилась к двери. Бенжамин Хорн с контрактом в руках направился к столу. Он быстро просмотрел текст и громко позвал китаянку: – Джози!

Женщина остановилась в двери и обернулась. – Неужели ты хочешь дать мне что-нибудь еще? На тебя это не похоже. – Ты просто прекрасно провела партию. – Да, Бен, я провела ее, по-моему, неплохо. – Нет, Джози, ты просто прекрасно ее провела.

Этим вечером в доме Лео Джонсона было слишком уж шумно, слишком суетливо и ненатурально весело.

Сам Лео сидел в инвалидном кресле за столом. У него на макушку был нахлобучен дурацкий бумажный колпак. На глазах -темные очки, изо рта торчал мундштук от саксофона. Лео Джонсон сидел неподвижно, лишь изредка его голова слегка вздрагивала. А вокруг стола бегали, смеялись, громко хохотали Бобби Таундеш и Шейла.

Даже стекла звенели от их радостных восклицаний и криков. На Бобби и Шейле тоже были надеты бумажные шутовские колпаки. Длинные разноцветные ленты свешивались с их шей. Они бегали вокруг стола друг за другом, целовались, хохотали. – Лео, Лео, посмотри как нам хорошо, посмотри, как мы целуемся, – кричал Бобби, буквально впиваясь в губы Шейлы. – Муж, ты что, не видишь? Здесь целуют твою жену, а ты сидишь как истукан. – Ладно, ладно, Шейла, он сделал для нас больше чем мог. Давай еще, давай на столе. – Хорошо.

Шейла забралась на стол, легла на спину. Бобби припал к ее губам. Его нисколько не смущало, что прямо перед ними сидит Лео. – Извини, Лео, – оторвался от губ Шейлы Бобби, – он поднял бутылку и сделал прямо из горла несколько глотков виски, – понимаешь, Лео, мы решили по поводу того, что тебя выписали из этой чертовой клиники устроить небольшую вечеринку. Надеюсь, ты не против? – Я не против, – кривляясь, дурацким голосом ответила Шейла. – А я у тебя не спрашиваю, – сказал Бобби, – ведь он хозяин. – Так я отвечаю за него, ведь я же его половина.

Я его жена. – А-а, ну раз так, то тогда хорошо, ваше согласие, Лео, принимается. Я хочу выступить с небольшой речью, – Бобби буквально припал к уху Лео и закричал, – я приветствую тебя, Лео, в твоем доме. Я очень рад, что ты с нами и что теперь мы будем все вместе. Мы будем жить весело и радостно. Правда, Шейла? – Да, да, нам будет очень хорошо, Бобби. – Ведь ты же, Лео, – необыкновенный парень, – Бобби постучал по плечу парализованного мужчины, – и мы хотим, чтобы ты знал, какой ты замечательный человек и как много ты сделал для нас.

Абсолютно неподвижный Лео почти не подавал признаков жизни. Только протяжный свист вырывался из мундштука, торчавшего из его губ. – Поэтому мы хотим тебе напомнить о том, что ты сделал для нас. – Да-да, – стоя с бокалом виски в руках прокричала Шейла, – мы тебе сейчас все припомним. – Так вот, Лео, ты заставлял свою жену стирать грязное белье, протирать пол, мыть посуду. А еще ты ее бил. – Да, да, Лео, ведь ты меня очень сильно и часто бил. Ты, наверное, об этом уже не помнишь? Ты, наверное, уже ничего не понимаешь?

Из мундштука Лео вырывался свист, который показывал, что Лео Джонсон дышит. – Так вот, Лео, ты ее бил так, чтобы на ней не оставалось синяков. Во всяком случае, ты старался наносить такие побои, от которых не остается следов. Не правда ли, Шейла? – Да-да, он бил меня мылом, засунутым в носок, чтобы у меня не было синяков. А все мои внутренности болели…– Видишь, Лео, какой ты нехороший парень? Ты бил свою жену, а это грех.

Бобби и Шейла поцеловались прямо перед носом Лео. – А вообще, Лео, ты классный парень, особенно в таком виде, – Бобби Таундеш несколько раз щелкнул по носу Лео Джонсона.

Голова парализованного качнулась и откинулась на спинку кресла. – О, ты классный парень. – Да, Лео, ты просто замечательный мужик. Я просто мечтала о таком муже. – И последнее, что я хочу сказать, – закричал Бобби, – перед нами сейчас Лео Джонсон, – замечательный мужчина, настоящий убийца. – Ура! Ура! – закричала Шейла, усевшись на середине стола. Она высоко подняла бокал и постучала им по лбу Лео Джонсона. – Я с тобой с удовольствием чокнусь. – Лео, ты додумался до замечательной вещи. Ты связал жену, затащил ее на лесопилку, подвесил за руки, потом поджег доски и оставил ее гореть. Ну, точно как кусок мяса. Да, Шейла? Я прав? – Прав, прав, Бобби, ты всегда прав, – Шейла произнесла это грустным голосом.

Она вспомнила страшный пожар, грохот обваливающихся балок, вспомнила, как едкий дым заполнял помещение, как трещал огонь и рушились конструкции. Ей на глаза навернулись пьяные слезы. – А теперь, Лео, ты никому не говори, что ты умеешь обращаться с женщинами. Тебя перестанет уважать вся наша община, все будут рассказывать о тебе анекдоты и смеяться над тобой.

Бобби приподнял дурацкий колпак на голове Лео и вновь водрузил его, сдвинув на самые глаза. – Мы рассказали тебе всю твою жизнь, Лео. Бобби и Шейла обнялись и закружились вокруг стола.

В руках Шейлы был бокал, а в руках Бобби -бутылка с виски. – Так что, Лео, сейчас ты можешь радоваться своему и нашему счастью. Все сложилось как нельзя более удачно.

Бобби подхватил женщину на руки, поднес Шейлу к столу и опрокинул ее на столешницу. Он склонился над Шейлой и принялся расстегивать пуговицы ее блузки. Голова Лео Джонсона пришла в движение: она качнулась и бессильно упала вперед. Но целующиеся не видели этого. Рука Бобби скользила по бедру женщины, задирая подол короткой юбки, потом легла на грудь.

Шейла слегка откинула голову, и ее взгляд упал на мужа, который, казалось, безразлично взирает на все это. Вдруг голова Лео дернулась, темные очки съехали на нос. – Бобби, Бобби, – взвизгнула Шейла и соскочила со стола, – он дернулся, он дернулся, я это видела. Он, наверное, понимает что происходит. – Да ну, Шейла, о чем ты говоришь? Он всего лишь кусок мяса и ничего не может понимать. Просто здоровенный кусок мяса.

Но все равно Шейла и Бобби испуганно жались к стене и смотрели на Лео Джонсона. – Ничего, ничего, дорогая, может, ты и права, – Бобби обнял Шейлу. – Знаешь, вообще-то, мне сейчас не очень хочется пользоваться его состоянием. Извини, Лео, я буду трахаться с Шейлой в другой комнате. Как-то нам не очень удобно делать это у тебя на глазах. – Бобби, но он точно дернулся. – Ничего, сейчас я с ним поговорю.

Бобби подошел к Лео Джонсону, сдернул дурацкий колпак, снял очки и вытащил мундштук из его губ. – Лео, мы не будем усугублять твое состояние. Мы немного увлеклись, и поэтому ты нас извини. Ты, конечно, нас извиняешь? Шейла, он нас уже извинил. – Да-да, он нас извинил, и мы все равно будем делать это, правда, Бобби? – Конечно же, будем. Доктор говорил, что тебе, Лео, нужны привычные стимулы. Вот мы, поэтому и решили повеселиться, – Бобби принялся расхаживать вокруг Лео, размахивая руками. – Ты же всегда любил следить за своей женой, за мной. Ведь ты же пытался меня убить? Неправда ли, Лео?

Бобби склонился к Лео Джонсону и заглянул в его неподвижные глаза. – Знаешь, Лео, мы с Шейлой сделаем все, чтобы ты чувствовал себя в полной безопасности, и оставался очень доволен своей жизнью. Правда, Шейла? – Конечно, Бобби, мы сделаем для Лео все, что в наших силах.

Шейла нервно поводила плечами. Она явно была испугана непроизвольным движением головы своего парализованного мужа. – А где наш торт? Ведь у нас же праздник, – закричал Бобби и бросился к холодильнику.

Через несколько мгновений он извлек большой бисквитный торт и поставил его напротив Лео. Поверх крема была сделана надпись: «Лео, поздравляем тебя с возвращением домой. Бобби. Шейла». – И еще, самое главное, надо же праздничные свечи… – Бобби схватил несколько свечей и воткнул их в торт. – Шейла, где спички? – Не знаю, наверное, на кухне.

Бобби бросился на кухню, по дороге хлопнув Лео по плечу. Тот качнулся и с размаху упал головой в торт. – Бобби, Бобби, – остановила парня Шейла, – смотри…

Бобби оглянулся. – Э-э, Лео, так у нас дела не пойдут.

Он подбежал, схватил Лео Джонсона за хвостик и буквально оторвал от торта. Все лицо Лео было залеплено шоколадным кремом.

Бобби Таундеш принялся снимать крем. Его движения напоминали движения ребенка, который лепит снеговика. Сначала он отодрал крем с глазниц и заглянул в глаза Лео. Потом принялся снимать крем со щек, носа и губ.

Шейла, глядя на работу Бобби Таундеша, улыбалась, скрестив руки на груди. – Послушай, Бобби, а хорошо, что мы не успели зажечь свечи. – Да, хорошо, что я не успел добежать до кухни. Еще долго продолжали веселиться и куражиться над неподвижным парализованным Лео Джонсоном Шейла и Бобби. Они скакали по столу и ели торт, пачкались в крем. Зажгли свечи, курили, пили и целовались. Но потом, решив, что пора заняться серьезным делом, привязали Лео к спинке стула, чтобы он снова не упал в торт, и удалились в соседнюю комнату.

Раздался скрип кровати и вздохи Шейлы. Голова Лео Джонсона вновь дважды вздрогнула. Но ни Бобби, ни Шейла этого не видели. Они слишком были заняты собой. Они спешили насладиться жизнью и получить от нее все, что только возможно.