Текст книги "Твин Пикс: Кто убил Лору Палмер"

Глава 5

Советы доктора Хайвера, которые он дал Эду Малкастеру. Советы простые, но их очень тяжело соблюсти. – Надин вновь распевает о влюбленных кроликах. – Школьница Надин на приеме у доктора Хайвера. – Тетушка изумляется, откуда у них в доме взялся взрослый племянник. – Чей портрет повесил Большой Эд в ванной? – Куда исчезла дверца платяного шкафа? – сон Надин. – Обещание Большого Эда. – Звонок Нормы. – «Увези меня отсюда…»

Эд Малкастер стоял на крыльце больницы Твин Пикса. Его под руку держала Надин. Она щурила свой единственный глаз от яркого солнца и недоуменно посматривала по сторонам. К Эду и Надин подошел доктор Хайвер. – Эд, можно с тобой переговорить один на один? – доктор Хайвер вопросительно посмотрел на Надин.

Та даже не отреагировала на его слова. – Хорошо, доктор, сейчас.

Эд заботливо подвел жену к скамейке, усадил ее, наставил воротник ее пальто. – Посиди здесь, дорогая, я сейчас. Надин все так же смотрела куда-то вдаль.

Эд Малкастер и доктор Хайвер отошли к стволу большой ели. – Послушай, Эд, – начал доктор Хайвер, – надеюсь, ты понимаешь, что я сделал все возможное? – Конечно, Уильям, спасибо. Я так благодарен. – Тебе будет непросто теперь с женой. Эд согласно кивнул головой.

Этот большой крепко сложенный мужчина казался растерянным как ребенок. – Эд, с Надин нужно быть очень осторожным. Ее нельзя ничем волновать.

Эд призадумался. – Я понимаю, Уильям. – Эд, ей нельзя ни в чем перечить, нельзя ничем расстраивать. Так, может, она еще и вернется, – доктор замолчал. – Откуда вернется? – испуганно спросил Эд. – Понимаешь, она сейчас не с нами. Ей стало плохо в этой жизни, и она решила вернуться туда, где ей было хорошо. – Да, понимаю, – кивнул головой Малкастер.

А доктор Хайвер продолжал: – Эд, ей было хорошо в детстве. Она решила вновь вернуться туда, в школьные годы. – Да, – сказал Большой Эд, – нам, в самом деле, было тогда хорошо: и мне, и Надин, и Норме.

На последних словах Эд осекся. Ему было тяжело вспоминать те, пусть себе и счастливые времена. Его невыносимо жгла вина за то, что случилось с Надин. Ведь если бы не он, ее жизнь могла сложиться удачливо и счастливо. А это только он все испортил. Это он, один раз решившись остаться навсегда с Надин, не удержался и временами вновь возвращался к Норме.

Эд обернулся к жене, которая все так же сидела на скамейке и, казалось, не обращала внимания на холодный ветер. Она смотрела в одну точку, не отводя взгляда ни влево, ни вправо, ни вверх, ни вниз.

Вдруг Надин запела. На ее лице появилась странная улыбка. – Ты кролик и я кролик и мы вместе с тобой пойдем на высокую гору, на угасший вулкан…

Надин распевала все громче и громче. Наконец, она как школьница, вскочила на скамейку, принялась хлопать в ладоши и кланяться в разные стороны.

Эд испуганно смотрел на нее. Доктор Хайвер подошел к Надин, взял ее за руку. Женщина улыбнулась ему: – Здравствуйте, доктор. Мы с вами давно не виделись. – Да, Надин, мы с тобой давно не виделись. Присядь, пожалуйста, ты сейчас на приеме у врача. Хорошо? – Хорошо, мистер Хайвер, я на приеме у врача. О чем мы с вами будем разговаривать? – А о чем бы ты хотела поговорить, Надин? – Знаете, доктор, вчера мне поставили тройку, и я хотела бы с вами обсудить этот вопрос. – Ну, Надин, знаешь ли, я не преподаватель и оценки не обсуждаю. Я хочу поговорить о твоем здоровье. – О моем? О здоровье? Со здоровьем у меня, доктор, все замечательно. Я бегаю по утрам, плаваю, и вообще я веду очень здоровый образ жизни. – Я понимаю, Надин, очень хорошо, что ты ведешь здоровый образ жизни. Но послушай, я хочу сказать тебе, что ты должна относиться к своему здоровью внимательнее. – Внимательной? Как можно быть внимательной к нему? – ребячливым голосом спросила Надин. – Что, как все пожилые женщины: ходить осторожно, нигде не прыгать, да? – Не совсем, Надин. Не совсем так. Ты просто не должна волноваться, не должна очень громко кричать, громко кричать. – Доктор, а петь мне можно? – Петь, конечно, можно. – Тогда я сейчас вам спою песенку о двух веселых кроликах, о двух влюбленных. – Нет, Надин, не сейчас. Эту песенку ты споешь мне в другой раз, когда мы с тобой встретимся. – Доктор, почему нельзя сейчас? – Потому что я – доктор, а не преподаватель музыки. И к тому же здесь холодно и ты можешь простудить горло. – Я? Доктор, вы знаете, я могу съесть три порции мороженого, и у меня даже не будет ангины. – Но сейчас ты немного помолчи, а я скажу, как ты должна себя вести.

Надин удобно уселась и внимательно посмотрела на доктора. Доктор не сразу нашелся, с чего начать разговор. – Знаешь, Надин, ты должна быть очень внимательной и ты должна слушаться вот этого человека, – и он показал рукой на Большого Эда. – Эда? А мы с ним очень дружны и я всегда его слушаю. Правда, Эд?

Эд не знал, что ответить и только кивнул головой. – Доктор, а вы знаете, что Эд очень влюблен в Норму? Это девочка из нашего класса. И Эд очень любит Норму. Они встречаются и даже целуются, – Надин хихикнула.

Доктор недовольно повертел головой и почесал затылок. – В этом нет ничего плохого, Надин. Это их дело. А сейчас Эд будет присматривать за тобой, будет с тобой разговаривать. – Эд… Я очень хочу, чтобы он со мной дружил. Мне очень нравится Эд. А вообще, она… А вообще, доктор, мне нравится Эд и мне кажется, я в него влюблена, мне бы очень хотелось с ним целоваться и встречаться. А еще мне бы очень хотелось поехать с ним путешествовать. – Вы обязательно поедете с Эдом путешествовать, только не волнуйся, Надин, успокойся. – Хорошо доктор, хорошо, я успокоюсь. Доктор, а вы придете на футбольный матч с соседней школой? – Обязательно приду, Надин, и мы вместе будем болеть. – А вы знаете, как хорошо Эд играет в футбол? – Да, Эд – очень хороший парень, он отлично играет в футбол. – А потом, доктор, – Надин опять наклонилась к мистеру Хайверу, – эта Норма его обнимает, и они целуются, радуются, а мне очень плохо от этого. – Надин, успокойся, я все прекрасно понимаю. Эд, возьми, пожалуйста, Надин и езжайте домой. – Домой! Домой! Ура! Я очень хочу домой, – закричала Надин и захлопала в ладоши. – Дома я буду есть мороженое. Дома я буду есть конфеты и торт. Я очень хочу домой. Мне надоела эта больница. И вообще, я не понимаю, зачем меня сюда приводили. – Понимаешь, Надин, нам нужно было посмотреть, как ты себя чувствуешь, проверить тебя. – И что, как я себя чувствую, доктор? – Чувствуешь ты себя замечательно, Надин, но нужно быть более внимательной к своему здоровью. – Хорошо, доктор. Пусть тогда Эд ухаживает за мной, мне это будет очень приятно. – Вот видишь, Эд, – доктор обратился к мужчине, – она хочет, чтобы ты за ней ухаживал. Ты согласен? – Да, доктор, я согласен. Я все понимаю. – Ну вот, если ты все понимаешь, тогда бери Надин и поезжайте домой. Постарайся уложить ее в постель и никаких волнений. Никаких. Старайся ей не возражать ни в чем, не спорь с ней. И тогда, тогда все, может быть, вернется на прежние места. Все будет хорошо. – Конечно, доктор, все будет хорошо, все будет замечательно. Самое главное – нам нужно выиграть этот футбольный матч. – Футбольный матч? – вспоминая о чем-то проговорил доктор, – вы его обязательно выиграете, Надин, обязательно. – И самое главное, чтобы Эд забил гол. Когда он забьет гол, я буду подскакивать на трибуне, радоваться и хлопать. Вот так, – Надин вновь вспрыгнула на скамейку и принялась колотить в ладоши. – Вот так, вот так, доктор, я буду хлопать, стучать ногами и радоваться. Ведь мы победили, правда? Правда, Эд? – Да, да, Надин. Пойдем, пойдем, машина нас ждет.

Эд взял Надин под руку. Потом, видимо испугавшись, что она может вырваться, обнял ее за плечи. У машины он оглянулся на доктора, который виновато смотрел на них.

Доктор кивнул головой. – Не волнуйся, не волнуйся, Эд. Все может быть, еще будет хорошо. – Спасибо вам, доктор, – проговорил Эд и захлопнул дверку машины.

Но Надин не захотела сидеть на заднем сиденье. Она распахнула дверку, выскочила из машины, подбежала и села рядом с Эдом. – Эд, Эд, я хочу сидеть впереди, я хочу смотреть на дорогу. – Сиди, Надин, пожалуйста, сиди.

Надин нажала на клаксон, машина засигналила. – Ура! Ура! Эд, видишь, она сигналит. Давай быстрей помчимся по городу, и все время будем сигналить. Пусть все видят, что мы с тобой едем вместе. Пусть все завидуют. Давай поедем у дома Нормы, пускай она увидит нас вместе. Эд, давай, давай, я тебя очень прошу. – Успокойся, Надин. Сейчас мы проедем у дома Нормы, а потом мы поедем домой. – Домой? К тебе, Эд? А что скажут твои родители? Эд вздрогнул от напоминания о родителях. – Нет, мы поедем в наш дом. У нас с тобой, Надин, теперь есть свой дом. – У нас дом? Эд, это же просто замечательно… У нас с тобой большой дом и там все наши книги, игрушки… Да, Эд? – Конечно, Надин, в нашем доме есть все. – Ну, тогда давай быстрее поедем, чего мы стоим? Эд завел машину и повез Надин домой.

По дороге Надин осматривалась по сторонам. Ее интересовало, казалось, все: вывески на магазинах, витрины кафе, окна домов.

Эд осторожно обратился к жене: – Надин, во что ты так напряженно всматриваешься? – Знаешь, Эд, мне кажется, город стал каким-то другим, пока я лежала в больнице. Вот этого, – Надин показала рукой на большую вывеску над универмагом Хорна, – раньше не было. – Конечно, Надин, – попытался успокоить жену Эд Малкастер, – этот магазин открыли только вчера. – Конечно, конечно, – закивала головой Надин, – а мы пойдем с тобой туда?

Эд замялся. Раньше, в присутствии доктора Хайвера, он чувствовал себя увереннее, а теперь растерялся. – Я хочу купить себе коротенькую юбочку, вот такую, – Надин провела рукой по своим бедрам.

Эд улыбнулся: он вспомнил, в самом деле, в очень короткой юбке ходила в школе Надин. – Я хочу, чтобы она была короче, чем у Нормы. И тогда ты никогда не оставишь меня, – она схватила Эда за руку и он с удивлением почувствовал какие у нее сильные руки.

Он чуть не выпустил руль. – Осторожнее, Надин, так мы обязательно врежемся в столб и никогда не доедем до дома. – А вот и наша школа, – радостно воскликнула Надин, – давай зайдем в школу. – Да нет, сейчас каникулы. Занятий нет, – отрезал Эд и прибавил газу.

Ему хотелось как можно скорее приехать домой. Он надеялся, что дома Надин увидит знакомые стены, и что-то ей напомнит о прежней жизни.

Наконец, их машина остановилась у заправочной станции. – Куда ты меня привез? – спросила Надин, – у нас что, кончается бензин? – Да, да, я заправлю машину, а ты иди в дом. – В дом? – удивилась Надин. – Конечно, – Эд уже и не знал, что говорить жене. Он обнял ее за плечи и подвел к двери дома. Что-то, казалось, шевельнулось в душе Надин. Эду на какое-то мгновенье показалось, что жена узнала их дом, узнала дверь, ручку, к которой столько раз прикасалась. – Эд, кто здесь живет? – Конечно, мы с тобой, это ведь наш новый дом. Эд открыл дверь и пропустил впереди себя Надин.

Та остановилась посреди гостиной и осмотрелась.

Услышав голоса своего дяди и Надин, в коридор вышел Джозеф. Он поздоровался с Надин и пожал руку Эду. – А ты кто такой? – изумилась Надин, ткнув пальцем в грудь Джозефа. – Я? Я – Джозеф. – Джозеф? – задумалась Надин. – А что ты делаешь тут? Эд мне сказал, что это наш дом. Эд, кто это такой? – Надин, но это же Джозеф, наш племянник. – Наш племянник? Такой большой? – переспросила Надин. – Ну да, конечно, познакомься, это – Джозеф. – Надин, – протянула руку женщина. – А ты, наверное, учишься в другой школе, потому что я бы обязательно тебя видела.

Эд подмигнул Джозефу, чтобы тот не возражал Надин.

Джозеф, еще не привыкший к такому обращению, растерянно проговорил: – Конечно, я учусь в другой школе. – Да, ты, наверное, на целый год старше Эда, – рассматривая племянника, как будто первый раз его видела, говорила Надин. – А у вас в школе, Джозеф, играют в футбол?

Упоминание о футболе неприятно задело Джозефа. Ему сразу же вспомнился его соперник Бобби, который считался лучшим футболистом в школе. Но тут же парень спохватился: – Конечно, конечно, тетя, – и тут же осекся. Надин недоуменно смотрела на племянника. – Какая тетя? – изумилась она. – Ты что, Джозеф?

Джозеф не знал, что и сказать. Но тут нашелся Большой Эд. Понимая, что разговор может завести в тупик, он взял Надин и подвел к ванной. – Надин, тебе нужно умыться. – Хорошо, – Надин послушно кивнула головой, – я сделаю все, что ты скажешь, Эд.

Эд Малкастер прикрыл за женой дверь. В ванной полилась вода, и дядя с племянником переглянулись. – Послушай, Джозеф, доктор Хайвер сказал, что Надин нельзя ничем волновать, так что попробуй не прекословить ей, не спорь. – Боюсь, это плохо у меня получится, – признался Джозеф, – я никак не могу привыкнуть, что тетя стала такой.

Джозеф, казалось, не мог подобрать слово, сказать так, чтобы не обидеть Большого Эда. Но Эд понял своего племянника и сокрушенно покачал головой. – Вот видишь, что получилось. И во всем виноват я. – Не нужно, Эд, – Джозеф словно был старше своего дяди, обнял его за плечи, – не думай так, теперь все равно уже ничего не исправишь. – Да, – кивнул головой Эд, – теперь остается только ждать и надеяться. Надеяться, что Надин снова станет прежней. Теперь, если с ней будет все хорошо, я поклялся, слышишь, Джозеф, я поклялся, что больше не буду встречаться с Нормой. Ведь ты знал о нас? – Конечно, – сказал Джозеф, – про вас говорят во всем Твин Пиксе. Нужно было быть поосторожнее. – Нет, Джозеф, нам вообще не нужно было с Нормой встречаться.

В ванной полилась вода, и сквозь шум слышалось радостное пение Надин. Она вновь пела про кроликов, про потухший вулкан, про дружбу.

Эд напряженно прислушивался. – Джозеф, я боюсь, что Надин навсегда останется такой как сейчас. – Ну, что уж сейчас об этом думать, – возразил Джозеф, – придется воспринимать жизнь, такой как она есть. – Конечно, – кивнул головой Эд.

В это время в ванной смолкла вода, и внезапно наступившую тишину вдруг прорезал крик Надин. Послышался звон разбиваемого стекла. В коридор выскочила Надин. Она сжимала в руках пустую рамку от зеркала. Лишь один осколок чудом удержался в углу. – Эд! Эд! – в испуге кричала Надин. – Что такое? – бросился к ней муж.

Джозеф, который уже догадался, в чем дело, тоже поспешил на помощь своей тете. Он попытался отобрать у Надин рамку от зеркала, но та вцепилась в нее и не отпускала. – Эд, чей портрет ты повесил в ванной? Эд с недоумением смотрел на жену. – Что это за уродину ты повесил в ванной? Чей это портрет? – настаивала Надин. – Норму я бы тебе еще простила, но эту…

Надин повернула к себе пустую рамку от зеркала и внезапно вновь увидела свое отражение в маленьком осколке зеркала. – Она еще и одноглазая! – зло выкрикнула женщина, отбрасывая раму. – Хорошо, Надин, – спохватился Эд, – я больше никогда не буду вешать ее портрет. – Думаешь, если меня забрали в больницу, то можешь выделывать все что хочешь? -кричала Надин, – нет, я тебе этого не позволю!

Эд пытался успокоить жену, и та вдруг как-то странно обмякла. Она опустила свою голову на грудь Эду и заплакала. – Эд, ты же никогда не оставишь меня, правда? Эд погладил жену по спине. – Конечно, Надин, дорогая, мы всегда будем вместе. – Да, вместе, – всхлипнула женщина, – мы теперь всегда вместе будем ходить в школу. – Конечно, дорогая, как же иначе, – Эд попытался знаками показать Джозефу, чтобы тот быстро спрятал все зеркала в доме.

Джозеф вначале не понял его, но потом догадался и бросился в спальню.

Эд Малкастер стоял, обнимая свою жену, посреди гостиной. Его сильные руки прижимали Надин, которая плакала навзрыд. Слезы блеснули и в глазах Большого Эда.

Из дверей спальни появился Джозеф. Он нес в руках снятую дверцу шкафа с большим зеркалом. Он старался ступать бесшумно, чтобы не привлечь внимание тети. – Ведь ты не оставишь меня? – вновь принялась причитать Надин. – Никогда в жизни, слышишь? – искренне сказал Эд.

И женщина вновь заплакала. Она уже не могла вымолвить ни слова. И странное дело: Эду от этих слез стало легче. Ведь когда Надин плакала, она казалась прежней, казалась вновь нормальной. – Хорошо, дорогая, – Эд отстранил от себя Надин и провел ее в спальню.

Женщина осмотрелась по сторонам. – Как хорошо, Эд, – сквозь слезы проговорила она, – что тут нет ни чьих портретов, – ее взгляд остановился на пустой дверце шкафа. – А это что такое? – спросила женщина. – Это… – замялся Эд, – знаешь, просто пока тебя не было, я поскользнулся и упал на дверцу шкафа, а она сломалась. – А-а, – успокоенно проговорила Надин, – другой раз, Эд, будь осторожней. Это чья кровать? – указала она на большую, застланную большим стеганым покрывалом кровать. – Это твоя, – Эд усадил Надин.

Та послушно принялась раздеваться. Оставшись в одном белье, Надин откинула покрывало и улеглась на подушку. – Послушай, Эд, – прошептала женщина, прикрыв глаза. – Что? Я здесь. – А где мама и папа? Если они придут и застанут нас вместе, нам несдобровать. – Хорошо, хорошо, дорогая, я пойду, посмотрю, где они. Наверное, еще на работе. – Если у нас есть еще время, возвращайся ко мне, – Надин потянулась и удобней устроилась на подушке.

Эд, плотно не закрывая дверь, вышел в гостиную. Возле телевизора сидел вконец расстроенный Джозеф. – Ну, как она? – спросил племянник. – По-моему, ничего, – сказал Эд. Мне кажется, я никогда не смогу простить себе того, что случилось.

В это время зазвонил телефон. Племянник и дядя переглянулись. Первым подошел Эд. – Слушаю, – бросил он в трубку. – Эд, это ты? – на другом конце провода зазвучал растерянный голос Нормы. – Да, – сухо ответил Малкастер. – Мне только что звонил доктор Хайвер, – немного дрожащим голосом, в котором чувствовались слезы, проговорила Норма. – Да, я понимаю, – сказал Эд. – Он говорил, чтобы мы с тобой были поосторожнее…– Да. – Где сейчас Надин? – По-моему, спит. Послушай, Норма, я должен тебе сказать одну вещь. Пойми, я не волен сейчас распоряжаться собой. – Можешь ничего не говорить, Эд, я тебя прекрасно понимаю. Мне самой очень тяжело.

Эд ответил немного раздраженно: – По-моему, сейчас не время думать, кому из нас тяжелее, тебе или мне. Тяжелее всех Надин. – Я согласна, – заспешила с ответом Норма. – Но неужели, Эд, у нас все так и кончится? – Не знаю, – растерянно протянул Эд. – Может быть, все и кончится. Во всяком случае, я еще не решил окончательно.

Джозеф смотрел на скупые слезы в глазах своего дяди. Ему было и жаль его, и в то же время он страшно жалел Надин. Он не знал, что может тут посоветовать. Ведь он и сам запутался в своих отношениях с Донной, с Мэдлин, не знал, кому отдать предпочтение, к кому пойти. – Эд, я тебя прошу, – настойчиво сказала Норма, – ты должен ко мне приехать. – Нет, я не могу. – Эд, ты обязательно должен ко мне приехать! Мы просто обязаны увидеться. – Нет. – А если я тебе пообещаю, что это будет в последний раз? – Этого я не могу пообещать даже самому себе. Я боюсь, что не сдержусь, что лишь только увижу тебя, вся моя решимость пройдет. – Эд, не надо. Мы должны увидеться. – Ну, хорошо, Норма, но пусть это будет в последний раз.

Джозеф осуждающе посмотрел на Эда. Тот зло бросил трубку. – Джозеф, я тебе обещаю, это будет в последний раз. Надин сейчас спит и может быть, мне больше никогда не представится случая поговорить с Нормой. В конце концов, это наши дела. – Но ты обещал, – напомнил ему Джозеф. – Ладно, – махнул рукой Эд.

Он, не прощаясь, вышел на улицу, сел в свой автомобиль и резко тронул с места.

Джозеф так и остался стоять в открытой двери, глядя вслед удаляющейся машине.

В спальне что-то во сне шептала Надин. Джозеф осторожно подошел и заглянул в спальню.

Надин спала почти как ребенок, подложив под голову кулак. Она шевелила губами, но что именно говорила, Джозеф не мог расслышать. – Дай бог, чтобы с тобой было все хорошо, – тихо проговорил Джозеф и прикрыл дверь.

Надин вздрогнула от щелчка дверной задвижки. Она перевернулась на другой бок и вновь погрузилась в сон.

Ей снилось, что она стала взрослой женщиной, и Надин было неприятно ощущать себя в этом новом качестве. Ей снилось, что они с Эдом поженились, что Эд купил заправочную станцию и их дом стоит невдалеке от шоссе. Надин снилось, как она вместе с Эдом выбирает карнизы в универмаге Хорна, и то, как Эд приколачивает их на окна. Надин снилось, как она раздвигает эти карнизы и ее страшно нервирует этот назойливый звук: вжик, вжик, вжик.

Эд Малкастер так быстро гнал машину, что чуть было не проскочил Норму, которая в накинутом на плечи пальто ждала его перед самым поворотом к ее кафе.

Эд резко затормозил, машину занесло и Малкастер чуть справился с управлением. Норма подбежала к автомобилю, как будто боялась, что Эд передумает и рванет с места, не дождавшись ее. Она прыгнула на сиденье, захлопнула за собой дверцу и принялась дуть на свои озябшие пальцы.

Некоторое время Эд и Норма молчали. Женщина сосредоточенно рассматривала свои пальцы с аккуратно подпиленными и накрашенными ярко-вишневым лаком ногтями.

Первым прервал молчание Эд: – Кажется, ты хотела со мной поговорить…– Да, хотела, но когда увидела тебя, поняла, что все мои слова будут бессмысленны. – Конечно, – согласился Эд. – Ведь ты понимаешь, что все решили за нас. Мы теперь не можем выбирать. – За что? За что все это свалилось на нас? – горестно воскликнула Норма и осторожно положила свою ладонь на плечо Эда.

Она словно боялась, что мужчина сбросит ее руку.

Но Эд этого не сделал. Он потянулся к приемнику, щелкнула клавиша и из динамика полилась спокойная музыка. – Знаешь что, Эд, – призналась Норма, – мне кажется, когда я с тобой, что ничего не произошло, что все будет по-прежнему. Но так ведь невозможно, правда? – Конечно, теперь уже ничего не вернуть, ничего не изменить. Нам останется только вспоминать. – Но воспоминания будут не из худших, – усмехнулась Норма, но улыбка получилась вымученной и несчастной. – Даже если Надин придет в себя, все равно мы не сможем больше встречаться, – сказал Эд, – иначе все может повториться. – Но все же… Малкастер ей не ответил. – Эд, – предприняла последнюю попытку Норма, – увези меня отсюда, слышишь? Давай сейчас поедем и, будем ехать долго, не останавливаясь, столько, на сколько хватит бензина. Эд, слышишь? Поехали! – Норма потянулась рукой к ключам зажигания.

Эд схватил ее за запястье и больно сжал. – Нет, Норма, не надо искушать меня. Думаешь, мне этого не хочется? – Тогда… тогда я не знаю, что сделаю с собой, – крикнула Норма, – сейчас же пусти мою руку, слышишь?

Эд испуганно разжал пальцы. Раньше Норма никогда не позволяла себе кричать на него. – Только не это, – наконец проговорил он, – знаешь, мне и так плохо. – А мне, а мне хорошо? – кричала Норма. – Но ты же сама захотела вызволить Хэнка раньше срока из тюрьмы, – наконец позволил и себе перейти в наступление Эд.

Но Норма внезапно вновь успокоилась. – Эд, послушай, мне кажется, мы просто настроились поругаться сейчас, наговорить друг другу такого, чтобы потом невозможно было встречаться. Слышишь, Эд, этот номер у тебя не пройдет. – Не я первый начал, по-моему, начала ты. – Я не хочу, не хочу, – Норма схватила Эда за руки, – мне не нужен никто, слышишь? Я не хочу думать ни о Надин, ни о Хэнке, ни о Джозефе. Есть только мы, Эд. – Конечно, я всегда буду помнить тебя, – Эд освободился от ее объятий. – Какой сегодня длинный день, – внезапно сказала Норма.

Ее лицо стало спокойным и умиротворенным. Эд облегченно вздохнул, но так и не понял, к чему клонит женщина. – Длинный день? Ты говоришь, что сегодня длинный день? – переспросил он. – Да, очень длинный день, потому что в него вмещается вся наша прежняя жизнь. Эд, ты понимаешь, что у нас уже с тобой жизнь прожита, что ничего лучшего, чем было, нам пережить не дано. Ты останешься с Надин, мне остается только быть с Хэнком.

Вся решимость Эда куда-то исчезла. Ему стало невыносимо жаль Норму. Ему вновь захотелось, чтобы она принялась психовать, колотить его, требовать, но та, казалось, уже смирилась со своей участью.

И именно это подвело Эда. Он запустил двигатель и, ни слова не говоря Норме, вывел машину на середину дороги. Они медленно проехали возле кафе и Эду даже показалось, что он увидел Хэнка, стоящего в белом фартуке за стойкой бара. – Куда мы едем? – спросила Норма с надеждой в голосе. – Далеко, – ответил Эд, – ты же сама просила. – Нет, Эд, не надо, – Норма положила ему руку на плечо. – Я понимаю, что я… Я понимаю, что я истеричка, не обращай на меня внимание. Эд, не надо.

Но Малкастер упрямо надавил на педаль акселератора, и машина понеслась, набирая скорость. Норма протянула руку к ключам зажигания и выключила двигатель.

Машина катилась по инерции.

Она ехала все медленнее и медленнее и, наконец, остановилась. – Я сделал все что мог, – Эд отпустил руль. Норма благодарно взглянула ему в глаза: – Послушай, я люблю тебя…– И я тоже…– И поэтому мы никуда не поедем. Мы останемся здесь, каждый со своим горем. Ведь, правда, Эд? – Я даже не знаю, что мне сейчас делать, – прошептал Малкастер.

Норма обняла его за шею и поцеловала в губы. Эд сначала не отвечал на поцелуи, крепко сжимая губы, но постепенно он стал податливым, принялся отвечать на ласки. – Я люблю тебя Норма, слышишь? Люблю. И никто и ничто не сможет разлучить нас. – Хорошо, хорошо, Эд, – шептала Норма. – Мы всегда будем с тобой вместе, но только ты не должен забывать про Надин.

По шоссе проносились редкие машины. Водители и пассажиры с удивлением смотрели на стоящую на обочине машину, в кабине которой, казалось, никого не было.