Текст книги "Офшоры"

Избыток финансового сектора

В главе 2 я кратко обрисовал создание «Общества Мон Пелерин», организованного швейцарскими банками для борьбы с идеями Кейнса, который научно обосновал необходимость государственных расходов и регулирования в борьбе с экономической депрессией в 1930-х годах. Хотя это общество, ключевыми участниками которого были писательница Айн Рэнд и экономист Алан Гринспен, не имело особого влияния до конца 1970-х годов, его усилиями уже в 1950-х годах удалось заложить основания для мира приватизации и офшоров; мира, который стал неотъемлемой частью растущего неравенства доходов и богатств и источником преуспевания класса богатых, сложившегося в конце прошлого века.

В 1950-х годах, и особенно после Суэцкого кризиса в 1956 году, Британская империя стремительно теряла владения. Все меньше международной торговли велось в фунтах стерлингов и все больше – в долларах США. Кроме того, возник совершенно новый рынок финансовых услуг, часто называемый рынком евродолларов. Национализированный Банк Англии мог бы регулировать развитие этого нового рынка, но предпочел не вмешиваться, поскольку – несмотря на национализацию – оставался орудием в руках частных финансовых интересов. Как следствие, на растущем рынке образовался нормативный вакуум, и когда появился свободный «офшорный рынок» финансовых услуг, расчеты на нем велись не в фунтах, а в долларах, однако находился он в некотором смысле в офшоре и за пределами США. Так впервые крупный рынок финансовых услуг возник там, где не было физического здания биржи и почти отсутствовала нормативно-правовая база. Ни американские, ни британские власти не занимались регулированием этого рынка, который сыграл ключевую роль в сохранении того, что Кэролл в своем тщательном исследовании сетевых сообществ называет «сохранением влияния североатлантического правящего класса»128128
  William K. Carroll, Te Making of a Transnational Capitalist Class: Corporate Power in the 21st Century (London: Zed, 2010).


[Закрыть].

Рынок евродолларов вскоре превратился в крупнейший в мире источник капитала и заложил основу для офшоризации финансовых рынков129129
  См. более раннее исследование: Scott Lash and John Urry, Te End of Organized Capitalism (Cambridge: Polity, 1987), p. 202–209; и Shaxson, Treasure Islands, chap. 5.


[Закрыть]. Лондонский Сити превратился в «остров сокровищ»; четырнадцать островных государств стали Британскими заморскими территориями, половина из них – в качестве офшорных налоговых убежищ. Затем рынок евродолларов пережил взрывной рост в 1960-х годах, что позволило восстановить влияние Сити, и в особенности Банка Англии. Шэксон указывает на либертарианскую природу Сити, где глава Банка Англии заявил в 1963 году, что «валютный контроль нарушает права граждан»130130
  Shaxson, Treasure Islands, p. 90.


[Закрыть]. Уже в 1960-е годы стихийное движение капиталов на офшорный рынок все больше затрудняло странам разработку национальной денежной политики. В США политики выказывали все большее беспокойство по поводу потенциальной нестабильности этого нового нерегулируемого рынка.

Следующим этапом стало появление еврооблигаций в 1963 году. Это были неименные облигации, для которых не предусматривалась регистрация личности владельца. Рынок еврооблигаций быстро рос, и уже в 1970 году он считался крупнее (по стоимости), чем запасы иностранной валюты во всем мире. Такие еврооблигации могли не облагаться налогами, и ряд исследователей полагают их роль сопоставимой по значению с ролью банкнот131131
  Ibid., p. 91–93.


[Закрыть]. Если обычным банкам приходилось держать резервы на случай отзыва вкладов в будущем, работа с еврооблигациями не требовала от банка резервирования средств, что делало такую деятельность намного более прибыльной. Распространение еврооблигаций заложило основу для быстрого развития так называемого инвестиционного банковского дела. Центральное место в этой системе занимали США как обладатели особого преимущества – возможности выплачивать свои долги в долларах, которых можно напечатать больше, когда это потребуется (как во время войны во Вьетнаме в 1960-х годах или как в 2000-х годах, когда граждане США принялись покупать немыслимое ранее количество произведенных в Китае товаров).

В результате возник целый мир офшоров, где сосредоточилась совокупная финансовая власть Лондона и Нью-Йорка. Центральное положение в системе власти этой структуры занимал лондонский Сити благодаря своим освященным временем порядкам, повышавшим доверие к его «фасаду». В числе ключевых особенностей офшорного мира – самоуправление; даже заморские корпорации были вправе голосовать на выборах его правительства; в числе особо развитых компетенций – управление финансовыми инвестициями в зарубежные активы; меньшая привязка к состоянию основной национальной экономики, чем в США или Германии; также слабое регулирование132132
  Shaxson, Treasure Islands, chap. 12 о «недемократических» особенностях лондонского Сити и власти лорд-мэра Лондона. В целом о деньгах, финансах и капитализме см.: Geof Ingham, Capitalism (Cambridge: Polity, 2008).


[Закрыть]. Этот мир находился в офшоре и одновременно был неразрывно связан с самым ядром британской экономики и британского общества.

Эванс писал, что развитие еврорынков «ознаменовало начало значимого сдвига от практики управления международными финансовыми отношениями по официальным каналам в рамках Бреттон-Вудской системы к частным рынкам системы евродолларов»133133
  Trevor Evans, ‘Money makes the world go round’, Capital and Class, 24 (1985): 99–124, p. 109; Warren Hogan and Ivor Pearce, Te Incredible Eurodollar (London: Unwin, 1984); Lash and Urry, Te End of Organized Capitalism, pp. 204–205.


[Закрыть]. Благодаря рынку еврооблигаций банкиры сумели перестроить систему финансовой власти, вынеся значимую часть долгов в офшоры. Шэксон показывает, как, начиная с 1960-х годов, «эти островные полуколонии и прочие разнообразные сателлиты Лондона превратились в офшорные центры по ведению бухгалтерии европейского денежного рынка: тайные и полуреальные промежуточные станции на пути, ведущем через бухгалтерские книги к укрытиям, где богатейшие в мире люди и корпорации, особенно банки, могли хранить свои деньги в тайне и без необходимости платить налоги»134134
  Shaxson, Treasure Islands, p. 101; см. главы 5, 6.


[Закрыть]. Даже в 1980-е годы масштаб движения денег ни в коей мере не соответствовал «потребностям» торговли и инвестирования. Движение денег было по меньшей мере в 20 раз больше того, что «требовалось» для финансирования международной торговли и оптимального уровня новых инвестиций135135
  Hogan and Pearce, Te Incredible Eurodollar, pp. 158–160.


[Закрыть].

Все это напоминает технику, посредством которой банки умеют производить деньги буквально из ничего. По знаменитому выражению Джона Кеннета Гэлбрайта, «банки создают деньги»136136
  См.: Mary Mellor, Te Future of Money (London: Pluto Press, 2010), pp. 26–27. См. Lash and Urry, Te End of Organized Capitalism.


[Закрыть]. Банк раздвигает границы своего баланса, ссужая одним деньги, которые другие разместили на депозите; а те, в свою очередь, одалживают эти деньги третьим, третьи одалживают четвертым и т. д. Этот процесс создания денег посредством кредита создает немалые риски, поскольку банки могут ссудить деньги, которыми на самом деле не располагают. В эпоху организованного капитализма на «Западе», которая продолжалась примерно с 1940-х до конца 1970-х годов, процесс создания денег жестко регулировался. Каждое национальное государство устанавливало ограничения для банков, в частности, задавая жесткие и достаточно высокие требования к банковским резервам. Главной заботой государства было не допустить краха банков. Закон Гласса – Стиголла 1933 года сыграл ключевую роль в действиях правительства США по установлению границ между коммерческим и инвестиционным финансированием.

Однако начиная с 1970-х годов, в период «дезорганизованного», или неолиберального, капитализма, многие из этих защитных преград исчезли и сложились все условия для офшоризации доходов, состояний и многого другого. Уже в 1982 году Аглиетта описал возникновение «полностью сложившейся международной кредитной системы, лишенной территориальной привязки и свободной от норм регулирования какого-либо суверенного государства»137137
  Michel Aglietta, ‘World capitalism in the eighties’, New Left Review, 136 (1982): 5–41, p. 25; см.: Mellor, Te Future of Money, chap. 2.


[Закрыть]. По мере расширения этой лишенной территориальной принадлежности системы территории по всему миру все сильнее конкурировали между собой за право предлагать услуги по открытию и ведению счетов с гарантией секретности, низких налогов и мягкого регулирования. Создание множества новых налоговых убежищ и бурное развитие офшоров решающим образом укрепили позиции финансового сектора, поскольку освободили и вывели бизнес из-под юрисдикции национального регулирования – фундамента организованного капитализма. Также с ростом глобального неравенства приток денег индивидов и корпораций в некоторые развивающиеся страны выступал в качестве «длинных инвестиций», что побуждало эти страны все дальше двигаться в сторону специализации на предложении офшорных финансовых услуг для еще более обеспеченных слоев класса богатых и обладающих властью.

Как показывают Палан, Мерфи и Шеванье, именно налоговые убежища создали основу для возникновения мира финансов. При этом каждое отдельное налоговое убежище не имеет особого веса: «вместе они играют центральную роль в мировой экономике… будучи одной из основ… неолиберальной глобализации»138138
  Palan, Murphy and Chavagneux, Tax Havens: How Globalization Really Works, p. 236.


[Закрыть]. Важно отметить, что отмена закона Гласса – Стиголла в 1999 году создала еще более благоприятную обстановку для расширения кредитования в отсутствие предохранительных механизмов. Отмена этого закона вскоре привела к исключительно высокой концентрации в банковской сфере США: за 7–8 лет, остававшихся до экономического коллапса 2007–2008 годов, доля активов трех крупнейших банков выросла вдвое139139
  См.: Andrew Haldane and Robert May, ‘Systemic risk in banking eco-systems’, Nature, 469 (2011): 351–355, p. 354; а также видео на YouTube ‘Who repealed the Glass – Steagall Act?’, www. youtube.com/watch?v=x0k2PmF-o5Q(accessed 4.1.2013).


[Закрыть].

Сегодня порой кажется, что держать деньги в пределах своей страны – исключение из правил и удел лишь «простых людей» с невысокими доходами, которые все еще платят налоги. В 2007 году, после года экономического бума, треть крупнейших компаний США не заплатили никаких налогов140140
  Shaxson, Treasure Islands, pp. 12–13.


[Закрыть]. Большая часть крупных состояний отчасти выведена в офшоры, и это также относится к средствам всех ведущих банков и финансовых институтов. Как отмечает Палан, ряд поправок к законодательству о регулировании привел к «встраиванию офшоров в глобальную политическую экономику», так что теперь действовать в офшоре не значит в буквальном смысле выводить деньги «за границу»141141
  Palan, Te Ofshore World, p. 135.


[Закрыть].

По словам Шэксона, США «является важнейшей секретной юрисдикцией в мире, с огромным отрывом от всех остальных»142142
  Shaxson, Treasure Islands, p. 146.


[Закрыть]. В небольшом штате Делавэр есть одно здание, в котором расположены 217 тыс. компаний – пожалуй, это крупнейшее здание в мире! Почти две трети компаний из ТОП-500 журнала Fortune зарегистрированы в Делавэре, включая General Motors, Walmart, Ford, Boeing и CocaCola. В сфере корпоративного управления там действует принцип laissez-faire, и полномочия акционеров и стейкхолдеров сильно ограничены. Это зона секретности, действующая под вывеской «корпоративной защиты»143143
  О том, как учредить компанию в Дэлавере, см. www.incnow.com/?gclid = CMi1rs2uw7gCFfMQtAoddUYAPg (accessed 22.7.2013).


[Закрыть]. Как отмечает Калетрио, в мире финансов «приватность, тишина и секретность – неизменные условия деловых взаимодействий»144144
  Javier Caletrio, ‘Global elites, privilege and mobilities in post-organized capitalism’, Teory, Culture and Society, 29 (2012): 135–149, p. 139; см. Brittain-Catlin, Ofshore, chap. 4.


[Закрыть].

Более того, вывод денег в офшоры предполагает использование тех же счетов, инструментов и технологий, что и отмывание денег, вывод доходов от коррупционной или криминальной деятельности и на финансирование терроризма. Кочэн сухо замечает, что каждому, кто берет кредит в банке, следует понимать: «деньги, которые вы занимаете, наверняка в какой-то момент пройдут через банк, принадлежащий диктатору или крупному наркоторговцу»145145
  Nick Kochan, Te Washing Machine (London: Duckworth, 2006), p. 157.


[Закрыть]. По оценкам середины 2000-х годов, разного рода «незаконные» деньги составляли колоссальную сумму от 1,1 до 2,5 трлн долларов США ежегодно146146
  См. оценки в Raymond Baker, Capitalism’s Achilles Heel (Hoboken, NJ: John Wiley, 2005); Kochan, Te Washing Machine, p. xxxiv; и ‘Magnitudes: dirty money, lost taxes and ofshore’, www. taxjustice.net/cms/front_content.php?client = 1&lang = 1&parent = 91&subid = 91&idcat = 103&idart = 114 (accessed 1.8.2012).


[Закрыть]. Эти быстро перемещаемые деньги обходили повсеместно слабые нормативные преграды, ответственность за соблюдение которых возлагалась в первую очередь на банки, многие из которых сами регулярно уклонялись от уплаты налогов. Роли преступника и борца с преступностью выполняли одни и те же структуры!

Банки не боролись с тем, что через их счета прокачиваются деньги коррупционеров, «отмывальщиков», террористов и преступников. В 1990-х годах когда-то респектабельный Банк Нью-Йорка стал посредником в отмывании крупных сумм денег из России, прокручивая их так, что на них не могло претендовать ни одно государство. Приводимые Кочэном свидетельства показывают, что благодаря офшорным счетам стало возможно отмывать деньги в небывалых масштабах147147
  См.: Kochan, Te Washing Machine, особенно главу 2.


[Закрыть]. Схожим образом банк BCCI, основанный еще в 1972 году, превратился в самый быстрорастущий банк в мире лишь благодаря возникновению двумя десятилетиями ранее целого мира офшоров. Банк BCCI был обвинен в мошенническом сговоре в 1991 году. Никому из регуляторов не удалось разглядеть за этими случаями целостную картину. Как утверждает Бритэн-Кэтлин, этот банк был «монстром, выросшим в прорехе между национальной финансовой системой и властями»148148
  Brittain-Catlin, Ofshore, p. 177.


[Закрыть].

В июле 2012 года сенатская подкомиссия по расследованиям сообщила, что банк-гигант HSBС и аффилированные с ним американские структуры использовали финансовую систему США для отмывания денег, перевозки наркотиков и финансирования терроризма. Банк HSBС располагал 7200 отделениями в более чем восьмидесяти странах и в 2011 году получил прибыль в размере 22 млрд долларов. Но сегодня ему предстоит выплатить штрафов на сумму 1 млрд долларов, что говорит о масштабе его участия в движении денег, в том числе криминальных. Причиной этого провала банковской системы стало ослабление контроля за отмыванием денег. Отчет сенатской подкомиссии на 330 страниц в убийственных деталях описывает роль системы «банковских корреспондентских отношений», в которой множество агентов может действовать от имени основного банка. Они создают важнейший путь для движения криминальных денег, особенно поступающих от огромных криминальных империй Мексики. Банк HSBС не следил за применением норм закона по предотвращению крупномасштабного отмывания денег наркокартелей, объем которого оценивают как вдвое превышающий стоимость всей мировой автомобильной отрасли149149
  Kochan, Te Washing Machine, p. 124.


[Закрыть]. В целом, как полагает Петрас, «усиление влияния криминальной финансовой элиты и подчинившегося ей государства разрушило закон и порядок, привело к деградации и дискредитации всей национальной системы регулирования и обеспечения правопорядка. В итоге возникла общенациональная система «неравной несправедливости», в которой критически настроенных граждан уголовно преследуют за то, что они воспользовались своим конституционным правом, а криминальные элиты действуют безнаказанно»150150
  James Petras, ‘Te two faces of a police state: sheltering tax evaders, fnancial swindlers and money launderers while policing the citizens’, http://axisofogic.com/artman/publish/Article_64836.shtml (accessed 14.8.2012).


[Закрыть].

Таким образом, мир офшоров (и зачастую – криминала) сыграл ведущую роль в возникновении грандиозной теневой банковской системы и утрате баланса между «финансовым сектором» и «реальной экономикой». Почти вся мировая экономика сегодня – это финансовая деятельность151151
  См.: Joseph Stiglitz, Making Globalization Work (Harmondsworth: Penguin, 2007); Paul Krugman, Te Return of Depression Economics (Harmondsworth: Penguin, 2008); Пол Кругман, Возвращение Великой депрессии? (Москва: Эксмо, 2009); George Soros, Te New Paradigm for Financial Markets (London: Public Afairs, 2008); Джордж Сорос, Первая волна мирового финансового кризиса. Промежуточные итоги. Новая парадигма финансовых рынков (Москва: Манн, Иванов и Фербер, 2010).


[Закрыть]. В 2010 году совокупная годовая величина сделок в иностранной валюте составила 955 трлн долларов США, что более чем в 15 раз превышает мировой ВВП, который составил всего 63 трлн долларов США152152
  www.spiegel.de/international/business/out-of-control-the-destructive-power-of-the-financial-markets-a-781590.html (accessed 12.4.2013).


[Закрыть]. Огромные обороты финансового сектора породили «диктат финансовых рынков», потому что такой масштаб операций перераспределяет доход и полномочия от реального сектора к финансам153153
  Serge Latouche, Farewell to Growth (Cambridge: Polity, 2009).


[Закрыть]. Более того, большая часть трейдинговых операций совершается по технологии алгоритмической торговли – есть мнение, что 70 % всей торговли на фондовом рынке США совершается посредством компьютеризованного высокочастотного трейдинга154154
  Felix Salmon and Jon Stokes, ‘Algorithms take control of Wall Street’, www.wired.com/magazine/2010/12/f_ai_fashtrading/ (accessed 9.2.2013).


[Закрыть].

Перестройка экономик изменила соотношение власти и богатства: от организаций, управлявших другими для производства товаров и услуг, к организациям, занятым в основном финансовым посредничеством и обеспечением проводки средств. Мы видели, сколь значительная часть такого посредничества совершается в офшорах и направляется представителями связанных между собой финансовых элит, возникших за последние 30–40 лет155155
  Об этом сдвиге см.: Mike Savage and Karel Williams (eds), Remembering Elites (Oxford: Blackwell, 2008).


[Закрыть]. Эта власть финансовых посредников ущемляет интересы производящего сектора экономики, состоящего из меньших по размеру компаний, которые создают новые товары и связанные с ними услуги.

Влиятельность финансового сектора, размах оборота и кредитов зиждется на практике выкупа компаний фондами прямых инвестиций. Фирма, занимающаяся прямыми инвестициями, вносит меньшую часть цены покупки, а остальные средства поступают от институциональных инвесторов или от кредитов под залог активов приобретаемой компании. После покупки публичная компания становится «частной» и уходит из публичного поля. Деятельность частных фирм подпадает под намного меньшее количество ограничений. Как показывают данные, большинство фондов прямых инвестиций уходят от контроля регуляторов, пользуясь лазейками в законодательстве по ценным бумагам. И это при том, что деятельность выкупленных фондами прямых инвестиций фирм с большей вероятностью приводит к снижению занятости, замедлению экономического роста, и они чаще становятся банкротами. Подобные фирмы, зарегистрированные и работающие в офшорах, с большей вероятностью прибегнут к схемам ухода и уклонения от налогов156156
  См.: Eileen Appelbaum and Rosemary Batt, A Primer on Private Equity at Work: Management, Employment, and Sustainability, www.cepr.net/documents/publications/private-equity-2012–02. pdf (accessed 4.1.2013).


[Закрыть].

Мир офшоров создан благодаря крупным корпорациям и работает на их благо. Мелким инновационным фирмам трудно конкурировать с ним, и даже если они добиваются успеха, то становятся частью крупной международной бюрократически управляемой компании, чьи финансовые потоки в значительной степени проводятся через офшоры157157
  Shaxson, Treasure Islands, p. 190–191.


[Закрыть]. К нам все чаще приходит понимание, что усиление мира офшоров одновременно ослабляет местные, меньшие по масштабу компании, которые ни в коем случае не находятся в единой конкурентной среде с крупными офшорными компаниями.

Мир офшоров – основа для формирования почти не облагаемого налогами, неуправляемого и неконтролируемого «капитализма казино» – капитализма, больше похожего на азартную игру, чем на накопление богатств, и вызвавшего обострение экономического, социального и имущественного неравенства в большинстве стран мира158158
  См.: Susan Strange, Casino Capitalism (Manchester: Manchester University Press, 1997); Nouriel Roubini and Stephen Mihm, Crisis Economics (London: Penguin, 2011), p. 231; Нуриэль Рубини и Стивен Мим, Как я предсказал кризис (Москва: Эксмо, 2011); Robert Holton, Global Finance (London: Routledge, 2012).


[Закрыть]. Сегодня финансовый сектор создает 41 % выручки в США против 16 % в 1980 году, хотя производит менее 10 % добавленной стоимости159159
  Kathleen Madigan, ‘Like the phoenix, U.S. fnance profts soar’, http://blogs.wsj.com/economics/2011/03/25/like-the-phoenix-u-s-fnance-profts-soar/ (accessed 4.1.2012); http:// www.spiegel.de/international/business/out-of-control-the-destructive-power-of-the-financial-markets-a-781590.html (accessed 28.7.2012).


[Закрыть]. В Великобритании активы банков последние сто лет оставались на одном и том же уровне примерно в половину годового ВВП, но за последние несколько десятилетий выросли в десять раз. В 2006 году активы Великобритании в десять раз превышали ее ВВП, что резко увеличило системные риски160160
  См.: John Tompson, ‘Te metamorphosis of a crisis’, in Manuel Castells, João Caraça and Gustavo Cardoso (eds), Aftermath (Oxford: Oxford University Press, 2012), p. 68–69.


[Закрыть]. Сложившееся благодаря офшоризации господство финансового сектора, таким образом, опирается на глубокую структурную перестройку экономики и общества – один из элементов описанного Болтански и Чиапелло «нового духа капитализма»161161
  См.: Luc Boltanski and Eve Chiapello, Te New Spirit of Capitalism (London: Verso, 2005); Люк Болтански и Эв Кьяпелло, Новый дух капитализма (Москва: Новое литературное обозрение, 2010); авторы полагают, что идеалом этого нового капитализма является странствующий «расширитель сети», быстрый и подвижный, терпимый к изменениям и неоднозначности, неформальный и дружественный.


[Закрыть].

Политические аспекты налогообложения

Но эта офшорная налоговая система не просто появилась из ниоткуда. Несколькими десятилетиями ранее на «Западе» вопросы дохода и налогообложения в целом рассматривались как частное дело каждого, а также его бухгалтера или юриста. Никто не знал, сколь велики (или малы) налоговые выплаты корпораций; это касалось только их самих. Одним из элементов жизни звезд было получение вознаграждения в форме, облегчавшей уход от налогов. Также и корпорации часто платили налог с корпораций с очень небольшой части своих прибылей и обычно не видели в этом проблемы; считалось, что таким образом у компании остается больше денег для «инвестиций». В этих условиях процесс уплаты налогов оставался более-менее скрытым; большинство людей им не интересовалось, и отношение к налогам не влияло на общественное положение человека. Как отмечает Шэксон, в Великобритании загадочным образом даже «известный постоянным уклонением от уплаты налогов человек мог стать кавалером ордена… Шаг за шагом извращенные моральные принципы офшоров стали приниматься как должное в наших обществах»162162
  Shaxson, Treasure Islands, p. 31.


[Закрыть]. Особо значение имело то, что профессиональным бухгалтерам и юристам позволялось (более того, от них именно этого и ожидали) рассматривать действия клиентов как личные и частные даже в том случае, если это были действия преступные или неэтичные. Ключевой была идея о неприкосновенности конфиденциальных отношений клиента и специалиста.

Важную роль в политике налогообложения сыграло движение за отказ от уплаты налогов со ссылкой на то, что та или иная группа лишена права голоса, или на возражения против государственной политики, включая финансирование военных действий или по религиозным соображениям163163
  См. подробную работу: David M. Gross (ed.), We Won’t Pay!: A Tax Resistance Reader (Create.Space, 2008).


[Закрыть]. Недовольство налогоплательщиков США, копившееся все 1970-е годы, привело в 1980 году к избранию Рейгана президентом. Политику налогообложения в интересах богатых впервые применили в Калифорнии. Особое значение имела норма 13, устанавливавшая верхний порог налогообложения имущества и повышения налогов в будущем посредством принятия поправок к Конституции, которые впоследствии были утверждены Верховным судом США. Начиная с 2009 года «Движение чаепития» в США усиленно борется против будущего повышения налогов и поддерживает кандидатов, выступающих против налогов и программ с государственным финансированием164164
  Термин «Движение чаепития» (Tea Party) отсылает к «Бостонскому чаепитию», хрестоматийному случаю протеста американских колонистов против введенного Великобританией налога на чай в 1773 году.


[Закрыть].

Однако примерно в 2000-х годах проблема ухода богатых и влиятельных от налогов и роль налоговых убежищ приобрела центральное значение в рамках новой налоговой контрполитики. В начале нового тысячелетия появилось несколько новых направлений налоговой политики. Сегодня мы имеем множество критических исследований (труд Оксама о вкладе налоговых убежищ в глобальную бедность) и сообщений в СМИ (даже в таких занимающих сторону делового сообщества изданиях, как Wall Street Journal и Economist); новые НКО активистов (таких как Ofshore Watch); выступления Всемирного социального форума (начал глобальную кампанию против налоговых убежищ); новые возможности для расследований (такие как Международный консорциум журналистских расследований); стала заметнее роль ОЭСР (в ограничении «несправедливой налоговой конкуренции»); участились утечки финансовых сведений в СМИ (в марте 2013 года подобные данные получили 38 СМИ), и усилилось общественное внимание и порицание корпораций, замешанных в «скандальных» случаях агрессивных тактик ухода или уклонения от уплаты налогов165165
  Hampton and Christensen, ‘A provocative dependence?’, p. 204.


[Закрыть].

Такая налоговая контрполитика сегодня в тренде. Различные прямые действия, деятельность НКО, официальные отчеты правительства и новые формы активизма позволили выявить и обличить множество разнообразных форм и аспектов налоговых махинаций. В них видят причину снижения налоговых поступлений, которые являются источником дохода и богатства, а также нарушение условий равной конкурентной среды, поскольку местные компании, в отличие от транснациональных корпораций, платят налоги в полном объеме166166
  См.: www.ukuncut.org.uk/ (accessed 27.1.2012). Термины «махинации» и «ограничение» не предполагают различения ухода от налогов (законно) и уклонения от налогов (незаконно), рассматривая оба вида деятельности как неоправданные.


[Закрыть]. Британская организация Uncut сосредоточилась на «скандальных» случаях налоговых махинаций ведущих компаний Великобритании, таких как Vodafone, Topshop, Boots, Fortnum and Mason, Barclays, HSBC и RBS. Схожим образом 17 апреля 2012 года, в день выплаты налогов, активисты движения «Оккупируй Уолл-Стрит» в Нью-Йорке, одетые в костюмы «налоговых мошенников», организовали протест против нескольких организаций: Bank of America, Wells Fargo, General Electric, Bain Capital и J. P. Morgan Chase. Выявление и порицание случаев ухода от налогов стало актуальной темой в политической повестке многих стран и быстро превращается в глобальное движение167167
  См.: Vanessa Barford and Gerry Holt, ‘Google, Amazon, Starbucks: the rise of “tax shaming”’, www.bbc.co.uk/news/ magazine-20560359 (accessed 31.12.2012).


[Закрыть].

Поразительным примером этой тенденции стали события начала 2013 года, когда сотрудники Международного консорциума журналистских расследований опубликовали доклад на основе данных с полученного ими по почте жесткого диска, набитого корпоративной информацией, персональными данными и электронной перепиской168168
  См.: www.icij.org/ofshore/how-icijs-project-team-analyzed-ofshore-fles (accessed 4.4.2013).


[Закрыть]. Информация об офшорах занимала более 260 Гб, в том числе примерно 2,5 млн файлов и более 2 млн электронных писем. На диске были четыре большие базы данных, а также полмиллиона страниц текстовых файлов, PDF, электронных таблиц, изображений и веб-документов.

Данные охватывали десять офшорных юрисдикций, включая Британские Виргинские острова, острова Кука, Кипр и Сингапур, и содержали подробные сведения о более чем 122 тыс. офшорных компаний и трастов, почти 12 тыс. посредников (агентов или «рекомендателей») и около 130 тыс. записей, связанных с людьми и агентами, которые руководили, владели, получали прибыль или скрывались за офшорными компаниями. Из этих подробнейших данных следует, что организаторы офшорных структур чаще всего проживают в Китае, Гонконге, России и бывших советских республиках. Исследование Международного консорциума журналистских расследований выявило множество структур, призванных скрыть тех, кто на самом деле владеет и распоряжается размещенными в офшорах активами. Многие позиции в компаниях занимают так называемые номинальные директора, чьи имена зачастую фигурируют в документах сотен компаний. Номинальный директор – это человек, который за деньги позволяет владельцам компании внести свое имя в число руководителей компании, о которой сам почти ничего не знает (этот прием вообще широко применяется в мире офшоров). Их адреса в этих данных встречаются на протяжении более чем 170 стран и территорий.

Еще одна организация, которая содействовала выведению проблемы частного уклонения от налогов на уровень политической проблемы, – Tax Justice Network. Она борется со всем разнообразием механизмов, позволяющих владельцам и управляющим состояниями уходить от исполнения обязательств перед обществом, благодаря которому они получили свои состояния169169
  ‘Tax havens cause poverty’, www.taxjustice.net/cms/front_content.php?idcatart = 2&lang = 1 (accessed 24.7.2012).


[Закрыть]. В то время как секретная юрисдикция Делавэр утверждает, что «Делавэр защитит вас от политики», Tax Justice Network стремится уничтожить подобную защиту и подчеркивает важность соблюдения закона, открытости и прозрачности.

Ряд авторов рассматривает проблему налогов в более общем свете, например, некоторые утверждают, что «налоги – это проблема феминизма»170170
  Sylvia Walby, Te Future of Feminism (Cambridge: Polity, 2011); также см. Women’s Budget Group, ‘Gender budget analysis’, www.wbg.org.uk/GBA.htm (accessed 24.7.2012).


[Закрыть]. Сегодня во многих странах скандалом и поводом для легитимного протеста считается ситуация, когда компании и индивиды платят мало или вообще не платят налоги, когда использование «фасадов» позволяет систематически уклоняться от выплаты налогов и когда остальным приходится платить больше или мириться с качеством государственных услуг ниже того, на которое они могли рассчитывать. Крупные корпорации и богатые индивиды все чаще оказываются вынуждены защищать свои налоговые позиции и искать способ «отмыть налоги», чтобы избежать слишком близкого знакомства с жадными до скандалов СМИ и активистами.

Проблема уплаты налогов все чаще угрожает репутации многих ведущих мировых брендов, которых критикуют за ненасытную погоню за прибылью, агрессивные техники ухода от налогов и намеренное избегание прозрачности и контроля со стороны общественности. Один из примеров – банк Barclays, вовлеченный во множество скандальных историй и постоянно отмалчивающийся в ответ на запросы газет. Предприятие по уходу от налогов, движимое «страхом и мачистскими излишествами», приносит банку порядка 1 трлн фунтов стерлингов в год171171
  См.: Felicity Lawrence, ‘Barclays secret tax avoidance factory that made £1bn a year proft disbanded’, www.guardian.co.uk/business/2013/feb/11/barclays-investment-banking-tax-avoidance (accessed 18.2.2013).


[Закрыть]. Разразившийся скандал заставил Barclays в феврале 2013 года отказаться от услуг этой структуры. Ее «сверхприбыльные навыки темных дел» стали угрозой для всего бренда Barclays, а не только для подразделения структурных финансовых рынков и инвестиций, в рамках которого была реализована схема ухода от налогов «в промышленных масштабах».

То же происходит с банком Goldman Sachs, который все чаще называют брендом-вампиром за его ненасытную жажду бесконечного роста и огромные публичные и частные долги. Тайная ночная жизнь этого вампира – отражение темных глубин финансовых офшоров, теневой банковской системы, множества забалансовых токсичных обязательств и почти полной непрозрачности рынков финансовых производных. Фрэнд и Якоби предложили термин «бренды-монстры» для обозначения того факта, что многие бренды сегодня – это неприкрытое, кристально чистое, наглядное и усиливающееся выражение того зла, что витает в самом сердце скандальных корпораций. В номере журнала Rolling Stone за июль 2009 года Мэт Тайбби использовал яркий образ, получивший широкую известность: «Первое, что вам нужно знать о Goldman Sachs, – его вездесущность. Мощнейший инвестиционный банк в мире – это обернутая вокруг человечества приманка великого вампира, неустанно запускающего кровавые клыки во все, что пахнет как деньги!»172172
  По поводу изложенного в этом абзаце см. в: James Freund and Erik Jacobi, ‘Revenge of the brand monsters: How Goldman Sachs’ doppelgänger turned monstrous’, Journal of Marketing Management, 29/1–2 (2013): 175–194, doi:10.1080/0267257X.2013.764347; также см. главу 1 этой книги.


[Закрыть]