Текст книги "12 правил жизни. Противоядие от хаоса"

Точка зрения, или инвентаризация

Наши глаза всегда указывают на то, в чем мы заинтересованы и до чего хотим дотянуться, что хотим познать, чего ищем, чем хотим обладать. Нам необходимо видеть, но чтобы видеть, мы должны стремиться к цели, так что мы всегда стремимся к цели. Наш разум выстроен на платформе нашего тела, ориентированной на охоту и собирательство. Охотиться – значит определить объект, выследить и наброситься на него. Собирать – значит определить объект и схватить. Мы бросаем камни, копья и бумеранги. Мы бросаем мячи в кольца, забиваем шайбы в ворота, пускаем по льду камни, целясь в мишень, когда играем в керлинг. Мы стреляем по мишеням из луков, пистолетов, винтовок и ракет. Мы бросаемся оскорблениями, строим планы, подаем идеи. Мы добиваемся успеха, когда забиваем гол или поражаем цель. Мы проигрываем или грешим, когда этого не происходит, ведь слово «грех» означает «промах»⁷⁰. Не имея цели, мы не можем держаться на плаву, а пока мы в этом мире, мы должны постоянно держаться на плаву⁷¹.

Мы всегда одновременно находимся в менее желательном пункте А и движемся в пункт Б, который считаем предпочтительнее, исходя из своих явных и скрытых ценностей. Мы вечно сталкиваемся с недостаточностью мира и жаждем его исправить. Мы можем придумать новые способы его исправления и улучшения, даже если у нас есть все, что, как мы думали, нам нужно. Даже если мы временно удовлетворены, в нас не угасает любопытство. Мы живем в рамках, которые определяют настоящее как недостаточное и будущее как неизменно лучшее. И если бы мы не видели все именно таким образом, то вообще бы ничего не делали. Мы даже не могли бы видеть, ведь чтобы видеть, надо сфокусироваться, а чтобы сфокусироваться, надо выбрать среди всех вещей одну.

Но мы можем видеть. Мы даже можем видеть то, чего нет. Можем представить, как все улучшить. Можем конструировать новые, воображаемые миры, где проблемы, о которых мы даже не догадывались, способны проявиться, и где над ними можно работать.

Преимущества такого подхода очевидны: мы можем изменить мир таким образом, чтобы невыносимое состояние настоящего исправилось в будущем. Недостатки подобного предвидения и креативности – хроническое беспокойство и дискомфорт. Поскольку мы постоянно противопоставляем то, что есть, и то, что могло бы быть, мы должны стремиться к тому, что могло бы быть. Но наши стремления могут оказаться слишком высокими. Или слишком низкими. Или слишком хаотичными. И вот мы терпим провалы и живем в разочаровании, даже если другим кажется, что мы живем хорошо. Как нам извлечь выгоду из нашего воображения, из нашей способности улучшать будущее, не принижая постоянно нашу нынешнюю, недостаточно успешную и ценную жизнь?

Первый шаг – это, наверное, своего рода инвентаризация. Кто вы? Когда вы покупаете дом и готовитесь там жить, вы нанимаете инспектора, который составляет опись всех его недостатков – настоящую опись, а не такую, как вам бы хотелось. Вы даже платите ему за дурные новости. Вы должны знать. Вы должны обнаружить скрытые недостатки дома. Вы должны понимать, что они собой представляют – косметические несовершенства или конструктивные проблемы. Вы должны знать, потому что вы не можете починить то, что не считаете сломанным, а если не почините, все развалится. Вам нужен инспектор. Внутренний критик мог бы сыграть эту роль, если бы вы навели его на след, если бы вы с ним сработались. Он мог бы помочь вам с инвентаризацией. Но вы должны пройтись с ним по своему психологическому дому и благоразумно слушать, что он говорит. Будь вы даже мастером на все руки – как не чувствовать себя деморализованным и раздавленным, получив от внутреннего критика длинный и обидный перечень недостатков? Как тут приступишь к ремонту, когда руки опускаются?

Вот подсказка. Будущее – как прошлое. Но есть принципиальная разница. Прошлое зафиксировано, а будущее может быть лучше. Оно может быть лучше до определенной степени, которой, вероятно, можно достичь за день, при минимальных усилиях. Настоящее всегда испорчено. Но, может быть, не так важно, где вы начинаете; важнее направление, в котором вы идете. Возможно, счастье надо искать по дороге в гору, а не в мимолетном чувстве удовлетворения, которое ждет на очередной вершине. Во многом счастье – это надежда, и неважно, в какой глубокой преисподней эта надежда зародилась.

Внутренний критик, если обратиться к нему должным образом, предложит привести в порядок то, что вы действительно можете привести в порядок – добровольно, без обид и даже с удовольствием.

Спросите себя: есть ли в вашей жизни или в вашем нынешнем положении что-то, что пребывает в беспорядке, что вы могли бы и готовы привести в порядок? Вы можете исправить одну эту вещь, которая скромно заявляет о том, что ей требуется починка? Вы сделаете это? Можете сделать это прямо сейчас?

Представьте себе, что вы – это кто-то, с кем вам нужно договориться. Представьте, что вы ленивы, раздражительны, обидчивы, что с вами тяжело. С таким отношением будет непросто заставить вас пошевелиться. Вам придется использовать немного шарма и игривости. «Простите, – могли бы вы сказать самому себе без иронии и сарказма. – Я пытаюсь облегчить кое-какие бессмысленные страдания. Мне не помешает помощь». Насмешки в сторону. Продолжайте: «Возможно, вам хотелось бы внести свой вклад в это начинание? Я буду очень благодарен за вашу помощь». Попросите честно и смиренно. Это непростая задача.

Возможно, вам придется торговаться дальше – все зависит от вашего умонастроения. Возможно, вы себе не доверяете. Вы думаете, что попросите себя об одном, а сделав это, тут же потребуете большего. И будете себя за это наказывать и себе за это вредить. И перечеркнете то, что уже было предложено. Кто захочет работать на такого тирана? Уж точно не вы. Вот почему вы и не делаете то, что хотите себя заставить сделать. Вы плохой работник, но еще хуже вы в роли начальника. Может быть, вам нужно сказать себе: «Да, мы не особенно ладили в прошлом. Прости меня за это. Я стараюсь стать лучше. Возможно, я еще совершу ошибки, но я постараюсь услышать твои возражения. Я буду учиться. Сегодня я заметил, что ты не бросился помогать, когда я тебя попросил. Что я могу предложить тебе в обмен на сотрудничество? Может, раз ты помыл посуду, пойдем и выпьем кофе? Как насчет твоего любимого эспрессо? Двойной? Или ты хочешь чего-то другого?» А потом попробуйте прислушаться. Может, внутри себя вы услышите голос; может, это даже будет голос давно пропавшего ребенка. Он откликнется: «Правда? Ты действительно хочешь сделать для меня что-то хорошее? Ты правда это сделаешь? Ты не шутишь?»

И вот тут вы должны проявить осторожность. Это голос того, кто уже обжигался. А обжегшись на молоке, будешь дуть и на воду. Так что вы можете с осторожностью ответить: «Правда. Не уверен, что буду на высоте. Возможно, я так себе компания. Но я сделаю для тебя что-нибудь приятное. Обещаю». Небольшое осторожное проявление доброты – это большой шаг, а разумная награда – мощный мотиватор.

Затем можете взять эту робкую частичку себя за руку и помыть проклятую посуду. Вот только потом не надо драить ванну. Лучше не забудьте про обещанный кофе, фильм или пиво, иначе впредь будет еще тяжелее вызывать эти забытые части себя из закоулков внутренней преисподней.

Спросите себя: «Что мне сказать другу, брату, начальнику или помощнику, чтобы наши отношения завтра немного улучшились? Какую частичку хаоса должен я искоренить дома, у себя на столе или на кухне сегодня, чтобы расчистить сцену для лучшей пьесы? Каких змей выгнать мне из своего шкафа и из своей головы?»

Пять сотен маленьких решений, пять сотен крошечных действий составляют ваш день – сегодняшний и каждый. Не могли бы вы направить одно или два из них на лучший результат – по своему собственному усмотрению, в соответствии со своими собственными стандартами? Можете сравнить свое особенное личное вчера со своим особенным личным завтра? Можете собраться с мыслями и спросить себя, каким должно быть это лучшее завтра?

Поставьте перед собой маленькую цель. Вам не захочется сразу взваливать на себя слишком многое, учитывая ваши ограниченные таланты, склонность обманывать, нести бремя обиды и способность уклоняться от ответственности. Поэтому поставьте следующую цель: «К концу дня я хочу, чтобы все в моей жизни стало чуть-чуть лучше, чем утром». Потом спросите себя: «Что я могу сделать и что сделаю, чтобы достичь этого? Какое небольшое вознаграждение я хочу за это получить?» Потом делайте то, что решили делать, даже если вы делаете это плохо. Угостите себя этим проклятым кофе в качестве награды. Может быть, вы почувствуете себя от этого немножко глупо, но все равно продолжайте – и завтра, и послезавтра, и послепослезавтра. С каждым днем ваш эталон для сравнений будет все лучше, и это волшебно. Это как сложные проценты. Делайте так три года, и ваша жизнь станет совершенно иной. Теперь вы стремитесь к чему-то более высокому. Теперь вы хотите звезд с неба. Бревно из вашего глаза исчезает, и вы учитесь видеть. То, во что вы целитесь, определяет то, что вы видите. Это достойно повторения. То, во что вы целитесь, определяет то, что вы видите.

Чего вы хотите и что вы видите

Зависимость взгляда от цели, а заодно и от ценности (ведь вы целитесь в то, что цените), была ярко продемонстрирована когнитивным психологом Дэниелем Саймонсом более 15 лет назад⁷². Саймонс исследовал нечто под названием «устойчивая слепота невнимания». Он усаживал участников исследования возле видеомонитора и показывал им, к примеру, пшеничное поле. Потом он медленно и незаметно менял фотографию, пока все на нее смотрели. Там потихоньку появлялась дорога, прорезающая пшеницу. Это была не какая-то тропинка, которую легко упустить из вида, а дорога, занимающая добрую треть изображения. Примечательно, что наблюдатели зачастую этого не замечали.

Доказательство, которое сделало доктора Саймонса знаменитым, было похожим по сути, но еще более впечатляющим и невероятным. Сначала он заснял видео с двумя командами из трех человек⁷³. Одна команда была в белых футболках, другая – в черных. Обе были хорошо видны. Шесть человек заполняли большую часть экрана, и их лица можно было спокойно разглядеть. У каждой команды был свой мяч. Игроки били им по земле или кидали его друг другу, играя на небольшом пятачке возле лифтов, где снимали игру.

Как только у Дэна появилось видео, он показал его участникам исследования. Он попросил их сосчитать, сколько раз игроки в белых футболках кидали друг другу мяч. Через несколько минут он попросил участников исследования назвать количество пасов. Большинство назвали цифру 15. Это был правильный ответ. Большинство были этим очень довольны – круто, они прошли тест! А потом доктор Саймонс спросил: «А гориллу вы видели?» – «Что еще за шутки? Какую такую гориллу?» Саймонс сказал: «Ну посмотрите видео еще раз. Только в этот раз не считайте». И точно – примерно через минуту после начала матча прямо в центр поля, пританцовывая, на несколько долгих секунд входит мужчина в костюме гориллы. Он останавливается, потом бьет себя в грудь, как, согласно стереотипу, делают гориллы. Прямо в середине экрана. Огромный, как моя жизнь. До боли, неопровержимо видимый. Но каждый второй участник исследования не заметил его, когда смотрел видео впервые.

И это еще не все. Доктор Саймонс провел новое исследование. В этот раз он показывал участникам видео с клиентом и служащим, который стоит за стойкой. Служащий наклоняется за стойку, а потом выпрямляется. И что? Большинство участников исследования не замечают ничего неладного. Вот только за прилавком теперь другой человек! «Не может быть! – думаете вы. – Я бы заметил». Еще как может быть. Велика вероятность, что и вы не заметили бы подмену, даже если бы одновременно изменились и пол, и раса этого человека. Вы тоже слепы.

Отчасти это происходит потому, что зрение – дорогое удовольствие, психофизиологически и неврологически дорогое. Очень малую часть вашей сетчатки занимает центральная ямка (фовеа). Это самая центральная часть глаза с самым высоким разрешением, привыкшая различать лица. Каждой из немногочисленных клеток центральной ямки требуется 10 тысяч клеток в зрительной коре головного мозга, чтобы справиться лишь с первой частью многоэтапного процесса под названием «зрение»⁷⁴. Затем каждой из этих 10 тысяч клеток требуется еще 10 тысяч, чтобы перейти ко второму этапу. Если бы вся ваша сетчатка состояла из центральной ямки, вам бы потребовался череп, как у пришельца из фильмов категории В, чтобы уместить ваш мозг. Поэтому, когда мы смотрим, мы сортируем то, что видим. Большая часть нашего зрения – периферическая, низкого разрешения. Мы бережем центральную ямку для важного. Мы направляем наши способности видеть в высоком разрешении на несколько отдельных вещей, в которые целимся. А все остальное, то есть почти все, мы оставляем в тени, – незамеченным, размытым на заднем плане. Если что-то, за чем вы не следили, вдруг поднимает свою уродливую голову и мешает вам тщательно фокусироваться на текущем занятии, вы это увидите. В противном случае его там просто нет. Мяч, на котором фокусировались участники исследования Саймонса, не заслоняли ни горилла, ни кто-либо из шести игроков. Именно потому, что горилла не мешала действующему, четко определенному заданию, она была неотличима от всего остального, чего участники тоже не видели, пока смотрели на мяч. Большую обезьяну спокойно игнорировали. Вот как вы обращаетесь с чрезмерной сложностью мира: вы не замечаете ее, пока кратковременно концентрируетесь на своих личных заботах. Вы видите вещи, которые облегчают ваше движение вперед, к вашим желаемым целям. Вы обнаруживаете препятствия, когда они всплывают на вашем пути. Вы слепы ко всему остальному, а вокруг полно всего остального, так что вы очень слепы. И так и должно быть, потому что мира гораздо больше, чем вас. Вы должны осторожно направлять свои ограниченные ресурсы. Видеть очень сложно, так что вы должны выбирать, что видеть, и опускать все остальное.

В древних ведических текстах, старейших священных писаниях индуизма, которые входят в основу индийской культуры, есть глубокая идея: мир воспринимаемый – это майя, то есть то, что кажется, – иллюзия. Отчасти это значит, что люди ослеплены своими желаниями и не способны видеть вещи такими, какие они есть на самом деле. Это верно, и это больше, чем метафора. Ваши глаза – это инструменты. Они вам даны, чтобы помочь получить то, что вы хотите. Цена, которую вы платите за возможность сфокусироваться на нужном, выбранном направлении – слепота ко всему остальному. Это не так страшно, когда дела идут хорошо и когда мы получаем, что хотим (хотя и при таких обстоятельствах может возникнуть проблема: получая то, что мы хотим сейчас, мы можем стать слепы к более высоким целям). Но весь этот незамеченный мир представляет ужасную проблему, когда мы в кризисе, и ничто не выходит так, как нам хотелось бы. К тому же, может быть, на нас просто слишком много всего навалилось. К счастью, эта проблема содержит в себе зерна решения.

Поскольку вы слишком много всего игнорировали, осталось множество возможностей там, куда вы даже не бросили взгляд. Представьте, что вы несчастны, что вы не получаете того, что вам нужно. Если взглянуть на это под другим углом, то, возможно, дело в том, чего вы хотите. Вы слепы из-за своих желаний. Возможно, то, что вам на самом деле необходимо, прямо у вас перед глазами, но вы не видите этого из-за того, на что в данный момент нацелены. И вот мы подходим к новому вопросу: цена, которую придется заплатить, чтобы получить, что хочется или что нужно.

Подумайте об этом в таком ключе. Вы смотрите на мир в своей особой, идиосинкразической манере. Вы используете набор инструментов, чтобы большинство вещей отсортировать, а некоторые взять себе. Вы потратили множество времени, чтобы создать эти инструменты. Они стали привычными. Это не просто абстрактные мысли. Они встроены в вас, они направляют вас в мире. Это ваши самые глубокие и зачастую скрытые и бессознательные ценности. Они стали частью вашей биологической структуры. Они живые. И они не захотят исчезнуть, измениться или отмереть. Но иногда их время проходит; пора родиться новому. Поэтому (впрочем, не только поэтому), поднимаясь вверх, необходимо кое-что отпустить.

Если дела у вас идут неважно, причина может быть в том, что, как гласит циничная поговорка, жили мы бедно, а потом нас обокрали. Прежде чем кризис подтолкнет вас к этому отвратительному выводу, вы можете обдумать следующее: у жизни нет проблем. Проблемы есть у вас. По крайней мере, понимание этого оставляет вам кое-какие возможности. Если ваша жизнь идет плохо, возможно, дело в том, что ваших текущих знаний недостаточно. Недостаток в них, а не в самой жизни. Возможно, вашей структуре ценностей требуется серьезная модернизация. Возможно, то, чего вы хотите, ослепляет вас и не дает увидеть, что еще у вас могло бы быть. Возможно, вы цепляетесь за свои желания в настоящем так крепко, что не можете видеть ничего иного, даже того, в чем действительно нуждаетесь. Представьте, что вы завистливо думаете: «Хотелось бы мне работу, как у моего начальника». Если ваш начальник держится за свое место упорно и грамотно, подобные мысли приведут вас к раздражению, отвращению, и вы почувствуете себя несчастным. Вы можете это осознать. Вы думаете: «Я несчастлив. Но я мог бы излечиться от этого несчастья, если бы реализовал свои амбиции». Затем вы можете подумать следующее: «Погодите-ка. Может, я несчастлив не потому, что у меня нет работы моего начальника. Может, я несчастлив, потому что не могу перестать хотеть эту работу». Это не значит, что вы можете взять и волшебным образом перестать хотеть эту работу, прислушаться к себе и измениться. Вы так не сделаете, не сможете изменить себя так легко. Вы должны копнуть глубже. Вы должны изменить то, что имеет для вас более глубокое значение.

Итак, вы можете подумать: «Не знаю, что делать с этим тупым страданием. Я не могу просто так отказаться от своих амбиций, иначе мне будет некуда идти. Но моя тоска по работе, которую я не могу получить, неэффективна». Вы можете выбрать другой курс. Вы можете запросить другой план – такой, который по-настоящему удовлетворит ваши желания и амбиции и при этом очистит вашу жизнь от горя и возмущения, под влиянием которых вы сейчас находитесь. Вы можете подумать: «Я реализую другой план. Я попробую захотеть чего-то, что сделает мою жизнь лучше, что бы это ни было, и начну работать над этим прямо сейчас. Если окажется, что это значит что-то иное, помимо стремления к работе начальника, я приму это и буду двигаться дальше».

Теперь вы на совершенно иной траектории. Раньше то, что для вас было правильно, желанно, достойно устремлений, было чем-то узким и конкретным. Но вы там застряли, вы крепко зажаты и несчастны. И вы это отпускаете. Вы приносите необходимую жертву, позволяете целому новому миру возможностей, скрытому от вас из-за ваших прошлых амбиций, проявить себя. И это дает вам сразу многое.

Как выглядела бы ваша жизнь, если бы она была лучше? Как выглядела бы ваша жизнь как таковая? Что вообще значит это «лучше»? Вы не знаете. И ничего, что не знаете в точности прямо сейчас, потому что вы начнете потихоньку видеть, что такое это «лучше», как только действительно решите этого хотеть. Вы начнете стремиться к тому, что оставалось скрытым от вас из-за ваших предположений и предубеждений, из-за прошлых механизмов зрения. Вы начнете учиться.

Но это сработает, только если вы искренне хотите, чтобы ваша жизнь улучшилась. Вы ни в коей мере не можете обмануть свои скрытые структуры восприятия. Они целятся туда, куда вы им указываете. Чтобы провести модернизацию и переучет, чтобы нацелиться на лучшее, вы должны все хорошенько продумать, продумать от начала и до конца. Вы должны очистить свою душу. Правда, приведите эту проклятую штуку в порядок. И вы должны быть осторожны, поскольку сделать жизнь лучше – значит взять на себя много ответственности, а это требует больше усилий и заботы, чем тупо жить в боли и оставаться раздраженным, лживым и обиженным.

Что, если бы жизнь предъявляла свои добродетели в точном соответствии тому, насколько велико ваше желание лучшего? Что, если чем выше, шире и сложнее ваша концепция лучшего, тем больше возможностей и преимуществ вы можете получить? Это не значит, что вы можете иметь, что хотите, просто пожелав этого, или что все заключается в интерпретации, или что реальности не существует. Мир все еще здесь, со своей структурой и ограничениями. Когда вы движетесь вместе с ним, он взаимодействует с вами или выражает протест. Но вы можете танцевать с ним, если ваша цель танцевать, и, возможно, даже вести в танце, если у вас достаточно навыков и изящества.

Это не теология. Это не мистицизм. Это эмпирическое знание. Здесь нет ничего волшебного, ничего больше, чем уже явленное чудо сознания. Мы видим только то, во что целимся. Остальной мир, большая его часть, скрыт. Если мы озвучим другую цель – например, «Я хочу, чтобы моя жизнь стала лучше», – наш разум начнет предъявлять нам новую информацию, взятую из доселе скрытого мира, чтобы помочь нам в нашем стремлении.

Мы можем использовать эту информацию и двигаться, действовать, наблюдать, становиться лучше. А затем, став лучше, можем стремиться к чему-то иному или более высокому – «Я хочу того, что лучше, чем просто моя улучшенная жизнь». И тогда мы вступаем в более высокую и более наполненную реальность.

На чем теперь мы можем сфокусироваться? Что можем увидеть? Подумайте об этом в следующем ключе. Начните с наблюдения, что у нас действительно есть желания и даже нужды. Это человеческая природа. Мы разделяем опыт голода, одиночества, жажды, сексуального желания, агрессии, страха и боли. Все это части Бытия – первобытные части, аксиома Бытия. Но мы должны рассортировать и выстроить эти первобытные желания, поскольку мир сложен и упрямо реален. Мы не можем просто взять то, чего нам сейчас особенно хочется, наряду со всем остальным, чего нам обычно хочется, поскольку наши желания могут создать конфликт с другими желаниями, а также с другими людьми, и с самим миром. Поэтому мы должны стать сознательными в своих желаниях, тщательно формулировать их, расставлять по приоритетам, организовать в иерархию. Это делает их утонченными. Это позволяет им взаимодействовать друг с другом, с желаниями других людей и с миром. Вот так они облагораживаются, организуются в ценности и становятся нравственными. Наши ценности и мораль – это индикаторы нашей утонченности.

Философское исследование нравственности, правильного и неправильного – это этика. Такое исследование может сделать нас более искушенными в выборе. Но еще старше и глубже этики религия.

Религия занимается не просто правильным и неправильным, но добром и злом как таковыми, архетипами правильного и неправильного. Религия занимается сферой ценностей, окончательных ценностей. Это не научная сфера. Это не территория эмпирического описания. Люди, которые писали и редактировали Библию, к примеру, не были учеными. Они и не могли быть учеными при всем желании. Научные взгляды, методы и практики еще не были сформулированы, когда создавалась Библия.

Религия посвящена правильному поведению. Она говорит о том, что Платон называл Добром. Истинный служитель религии не пытается сформулировать точные идеи об объективной природе мира, хотя может попробовать. Вместо этого он стремится быть «хорошим человеком». Может статься, что «хороший» для него значит просто «послушный», возможно, даже слепо послушный. Отсюда классический либеральный западный протест просвещения против религиозной веры: послушания недостаточно. Но это хотя бы начало, о которым мы позабыли: вы не можете ни к чему стремиться, если вы полностью не дисциплинированны и не обучены. Вы не будете знать, куда целиться, не сможете лететь по прямой, даже если каким-то образом ваша цель окажется правильной. И тогда вы решите: «Не к чему стремиться». И будете потеряны.

Вот поэтому для религии необходимо и желательно содержать элемент догмы. Что хорошего в системе ценностей, которая не содержит четкую структуру? Что хорошего в системе ценностей, которая не указывает пусть к высшему порядку? И что хорошего в вас, если вы не хотите или не усваиваете эту структуру, или не принимаете этот порядок – необязательно как конечный пункт назначения, но хотя бы как отправную точку? Без этого вы всего лишь большой двухлетка, только без шарма, который дарит настоящим двухлеткам потенциал.

Повторюсь: нельзя сказать, что послушания достаточно. Но человек, способный к послушанию или, лучше сказать, хорошо дисциплинированный человек – это, по крайней мере, хорошо выкованный инструмент. Это уже что-то. Конечно, помимо дисциплины и догмы необходимо зрение. Однако инструменту по-прежнему нужна цель. Вот почему в Евангелии от Фомы Христос говорит: «Но царствие Отца распространяется по земле, и люди не видят его»⁷⁵.

Значит, то, что мы видим, зависит от наших религиозных убеждений? Да! И то, чего мы не видим, тоже! Вы можете возразить: «Но я атеист!» Нет. Если хотите понять это, можете прочитать «Преступление и наказание» Достоевского, возможно, величайший роман, который был когда бы то ни было написан.

Его главный герой, Раскольников, решает принимать свой атеизм всерьез, совершает то, что сам считает благонамеренным убийством, и расплачивается за него. Вы просто не атеист в своих действиях, а ведь это ваши действия наиболее точно отражают ваши самые глубокие убеждения – неявные, встроенные в ваше существо под слоем ваших сознательных опасений и выраженной позиции, под поверхностным уровнем самопознания. Вы можете выяснить, во что на самом деле верите (а не о чем думаете, что в это верите), только приглядываясь к своим действиям. Пока вы этого не сделаете, вы просто не знаете, во что верите. Вы слишком сложны, чтобы понять себя.

Чтобы по крайней мере сковырнуть поверхностный слой ваших убеждений, требуется наблюдение, образование, размышление, общение с другими. Все, что вы цените, – это продукт развития, протяженность которого невозможно представить, развития личного, культурного и биологического. Вы не знаете, как то, чего вы хотите, и, соответственно, то, что вы видите, обусловлено огромным, бездонным, глубочайшим прошлым. Вы просто не понимаете, как и с какой болью формировалась каждая нейронная цепочка, с помощью которой вы глядите на мир, – формировалась этическими устремлениями на протяжении миллионов лет существования предков человека, всей той жизнью, что существовала миллиарды лет до того.

Вы ничего не понимаете. Вы даже не знали, что были слепы.

Некоторые наши знания о наших убеждениях задокументированы. Мы наблюдали себя в действии, размышляли об увиденном и рассказывали об этом истории, пропущенные через нашу собственную рефлексию, на протяжении десятков или даже сотен тысяч лет. Все это часть наших попыток, личных и коллективных, открыть и выразить, что же это такое, во что мы верим. Часть собранных таким образом знаний встроена в фундаментальные учения наших культур, в древние писания, такие как «Дао дэ цзин», или в вышеупомянутые ведические священные тексты, в библейские истории. Хорошо это или плохо, Библия – документ, дающий основу западной цивилизации (или западным ценностям, западной нравственности, западным концепциям добра и зла). Это результат процесса, который остается в основном за гранью нашего понимания. Библия – это библиотека, состоящая из множества книг, каждая из которых написана и отредактирована множеством людей. Этот документ проделал большой путь – он представляет собой отобранную, последовательную и связную историю, писавшуюся одновременно никем и всеми много тысяч лет. Ее выбросило из глубин коллективным человеческим воображением, которое, в свою очередь, является продуктом невообразимых сил, работавших на протяжении невообразимых периодов времени. Ее осторожное уважительное изучение может поведать нам о том, во что мы верим, как мы действуем и как должны действовать, и у нас почти нет других способов об этом узнать.