Текст книги "Буря мечей. Пир стервятников"

Ты же королева, хотелось сказать Тириону – это он должен спрашивать у тебя разрешения.

– Ступай, – сказал отец. – Поговорим, когда ты успокоишься. И помни о своем долге.

Серсея удалилась, не скрывая обуревающей ее ярости. Но в конце концов она поступит так, как велит отец – она уже доказала это в случае с Робертом. Впрочем, остается еще Джейме. Когда Серсею выдавали замуж в первый раз, брат был намного моложе, но со вторым ее браком он может и не смириться. Несчастного Уилласа Тирелла могут проткнуть мечом, что несколько омрачит союз Хайгардена с Бобровым Утесом. «Надо бы и мне высказаться по этому поводу, но как? Прости, отец, но муж, которого она желает, – это наш брат».

– Тирион.

– Мне кажется, я слышу герольда, вызывающего меня на ристалище? – с покорной улыбкой сказал карлик.

– Твоя слабость – это продажные женщины, – без обиняков начал лорд Тайвин, – но, возможно, в этом есть доля и моей вины. Из-за твоего малого роста я постоянно забываю, что ты уже взрослый мужчина со всеми свойственными ему низменными желаниями. Давно пора тебя женить.

«Я уже был женат – забыл?» Тирион скривил губы, издав нечто среднее между смехом и рычанием.

– Это мысль о женитьбе тебя так забавляет?

– Я просто представил, какой из меня получится красивый жених. – А ведь жена, пожалуй, – именно то, что ему нужно. Если она принесет ему земли и замок, у него появится свое место в мире, подальше от двора Джоффри, от Серсеи и отца.

С другой стороны, есть Шая. Ей это не понравится, хотя она и твердит, что согласна быть его шлюхой.

Но отца этот довод поколебать вряд ли мог, и потому Тирион, взгромоздившись повыше на своем сиденье, сказал:

– Ты хочешь женить меня на Сансе Старк. Но не оскорбит ли это Тиреллов, раз у них на девушку свои виды?

– Лорд Тирелл не станет заводить о ней речь, пока свадьба Джоффри не состоится. С какой же стати ему оскорбляться, что Санса вышла замуж раньше, если он не сказал нам ни слова о своих намерениях?

– Совершенно верно, – сказал сир Киван, – а если он и затаит обиду, мы сгладим ее, предложив его Уилласу Серсею.

Тирион потер рубец на носу – тот иногда чесался просто нестерпимо.

– Этот противный мальчишка, наше с вами величество, превратил жизнь Сансы в ад со дня смерти ее отца, а когда она наконец избавилась от Джоффри, вы собрались выдать ее за меня. Не слишком ли это жестоко даже для вас, отец?

– Разве ты намерен дурно с ней обращаться? – скорее с любопытством, чем сердито, осведомился лорд Тайвин. – Ее счастье – не моя забота, да и не твоя тоже. Хотя наши союзы на Юге незыблемы, как Бобровый Утес, остается еще непокоренный Север, а ключ к Северу – это Санса Старк.

– Она совсем еще ребенок.

– Твоя сестра уверяет, что она уже расцвела. Стало быть, она взрослая и годится для брака. Ты должен будешь лишить ее невинности, чтобы никто не мог сказать, что брак не был осуществлен на деле. А после можешь подождать год или два, прежде чем снова лечь с ней в постель – это твое право как супруга.

Шая – единственная женщина, в которой я сейчас нуждаюсь, а Санса, что ни говори, еще девочка.

– Если вы не хотите отдавать ее Тиреллам, почему бы просто не отослать ее обратно к матери? Возможно, это убедило бы Робба Старка склонить колено.

– Отправь ее в Риверран, – презрительно ответил лорд Тайвин, – и мать мигом выдаст ее за Блэквуда или Маллистера, чтобы упрочить положение своего сына на Трезубце. Отправь ее на Север, и она еще до новой луны окажется за каким-нибудь Мандерли или Амбером. Но здесь, при дворе, она не менее опасна, что доказывает составленный Тиреллами заговор. Она должна выйти за Ланнистера, и как можно скорей.

– Тот, кто женится на Сансе, получит права на Винтерфелл, – вставил дядя Киван. – Это тебе в голову не приходило?

– Если ты не хочешь эту девушку, мы отдадим ее кому-нибудь из твоих кузенов, – сказал отец. – Как там твой Лансель, Киван, – в силах жениться или нет?

Сир Киван заколебался.

– Если мы приведем девушку к его постели, он сможет произнести слова, но осуществить брак – нет… Я предложил бы одного из близнецов, но Старки их обоих держат в Риверране. И Тион, сын Дженны, тоже у них.

Тирион не вмешивался в их разговор – он знал, что они говорят все это исключительно для его вразумления. Санса Старк… Тихая, сладко пахнущая, любящая шелка, песни, воинскую доблесть и высоких, красивых, галантных рыцарей. Он как будто снова оказался на корабельном мосту, и палуба колебалась у него под ногами.

– Ты просил у меня награды за свои заслуги в бою, – напомнил ему лорд Тайвин. – Вот тебе случай, Тирион, – лучшего у тебя не будет. – Он нетерпеливо побарабанил пальцами по столу. – Когда-то я хотел женить твоего брата на Лизе Талли, но Эйерис это поломал, взяв Джейме в свою Королевскую Гвардию. Тогда я предложил лорду Хостеру тебя, а он ответил, что его дочери нужен целый муж, а не половинный.

И выдал ее за Джона Аррена, который ей в дедушки годился… Памятуя, во что Лиза Аррен превратилась теперь, Тирион испытывал скорее благодарность, чем гнев.

– Я предложил тебя Дорну, и они сказали, что это для них оскорбительно. В последующие годы я получил сходные ответы от Джона Ройса и Лейтона Хайтауэра. В конце концов я опустился до девицы Флорент, которую Роберт обесчестил на брачном ложе своего брата, но и ту отец предпочел отдать одному из рыцарей своего дома. Если ты не захочешь взять Старк, я найду тебе другую жену. В стране, уж верно, найдется какой-нибудь захудалый лорд, готовый расстаться с дочерью ради приобретения дружбы Бобрового Утеса. Вот леди Танда предлагает свою Лоллис…

Тириона передернуло.

– Уж лучше я отрежу свое естество и скормлю его козлу.

– Ну так раскрой глаза. Санса Старк молода, пригодна для брака, послушна, знатного рода и девственница, да и собой недурна. Чего ты кочевряжишься?

В самом деле, чего?

– Так, каприз. Быть может, это странно, но я предпочел бы жену, которая хотела бы спать со мной.

– Если ты думаешь, что твои шлюхи хотят с тобой спать, то ты еще глупее, чем я полагал. Ты разочаровываешь меня, Тирион. Я думал, ты обрадуешься этому браку.

– О да, мы все знаем, как вы стараетесь меня порадовать, отец. Но дело ведь не только в этом. Ключ к Северу, говорите вы? Север теперь в руках Грейджоев, а у короля Бейлона тоже есть дочь. Почему же Санса Старк, а не она? – И Тирион посмотрел в холодные, зеленые с золотыми искрами глаза отца.

Лорд Тайвин сложил пальцы домиком у подбородка.

– Бейлон Грейджой мыслит как разбойник, а не как правитель. Пусть наслаждается своей осенней короной и терпит прелести северной зимы. Вряд ли его новые подданные проникнутся к нему любовью. С приходом весны северяне поймут, что сыты кракенами по горло. Когда ты привезешь домой, в родовой замок, внука Эддарда Старка, лорды и простой люд поднимутся как один, чтобы посадить его на высокое место предков. Надеюсь, ребенка сделать ты способен?

– Думаю, что да, – озлился Тирион. – Доказать этого, правда, я не могу, но никто не скажет, что я не старался. Я сеял свое мелкое семя где только удавалось…

– В сточных канавах и на ничейной земле, где только дурное семя и приживается. Пора тебе возделывать собственный сад. – Лорд Тайвин встал. – Бобровый Утес ты никогда не получишь, но женись на Сансе Старк, и у тебя появится случай получить Винтерфелл.

Тирион Ланнистер, лорд-протектор Винтерфелла. Вероятность этого проняла его странным холодком.

– Все это хорошо, отец, – медленно произнес он, – но в вашем тростнике сидит большой противный таракан. Робб Старк, надо полагать, не менее способен на некоторые вещи, чем я, и помолвлен с одной из плодовитых девиц Фрей. Как только у Молодого Волка появится свой выводок, щенята, которых принесет Санса, не получат ничего.

– Можешь не опасаться: от плодовитой Фрей у Робба Старка детей не будет. Есть одна новость, которой я не счел пока нужным поделиться с советом, но наши добрые лорды и без того ее скоро услышат. Молодой Волк женился на старшей дочери Гавена Вестерлинга.

Тирион не поверил своим ушам.

– Он нарушил свое слово? – изумленно вымолвил он. – Порвал с Фреями ради… – Ему недоставало слов.

– Ради шестнадцатилетней девицы по имени Жиенна, – подсказал сир Киван. – Лорд Гавен предлагал ее в невесты для Виллема или Мартина, но мне пришлось ему отказать. Гавен сам по себе всем хорош, но он совершил оплошность, женившись на Сибелле Спайсер. У Вестерлингов честь всегда преобладала над здравым смыслом. Дед леди Сибеллы торговал шафраном и перцем и был почти столь же низкого рода, как тот контрабандист, которого держит при себе Станнис. Жену свою он привез откуда-то с востока. Жуткая была старуха – какая-то жрица, по слухам. Ее звали Мейега, а настоящего имени выговорить никто не мог. Половина Ланниспорта ходила к ней за лекарствами и приворотными зельями. Она, разумеется, давно уже умерла, и могу вас заверить, что Жиенна – прелестное дитя, хотя видел ее только однажды. Но столь сомнительная кровь…

Тирион, будучи когда-то женат на шлюхе, не мог в полной мере разделять ужаса дяди перед женитьбой на девушке, чей прадед торговал гвоздикой. И все же… Прелестное дитя, сказал сир Киван, но и яды бывают приятны на вкус. Вестерлинги – старинный род, но гордости у них больше, чем власти. Тирион не удивился бы, узнав, что приданое леди Сибеллы превышало состояние ее высокородного супруга. Рудники Вестерлингов давно истощились, лучшие земли распроданы или утрачены, а замок Крэг сильно обветшал. Теперь это развалина, хотя и весьма живописная на фоне моря.

– Вы меня удивили, – признал Тирион. – Я думал, у Робба Старка больше здравого смысла.

– Ему шестнадцать, – напомнил лорд Тайвин, – а в этом возрасте любовь, похоть и честь всегда перевешивают рассудок.

– Он нарушил клятву и опозорил своего союзника. Где же тут честь?

– Честь девушки он поставил выше своей, – ответил сир Киван. – Он лишил ее невинности и не мог поступить иначе.

– Он поступил бы добрее, оставив ее с бастардом в животе, – сказал напрямик Тирион. Да, теперь Вестерлинги, похоже, лишатся всего: земель, замка и самой жизни. Ланнистеры всегда платят свои долги.

– Жиенна Вестерлинг – дочь своей матери, – ответил на это лорд Тайвин, – а Робб Старк – сын своего отца.

Как видно, измена Вестерлингов разъярила отца не столь сильно, как Тирион ожидал. До сих пор лорд Тайвин не спускал неверности своим вассалам. Гордых Рейнов из Кастамере и древний род Тарбеков из Тарбека он истребил под корень, будучи еще юношей. Об этом даже сложили песню, весьма мрачную. Несколько лет спустя, когда лорд Фармен из Светлого Замка начал вести себя подозрительно, лорд Тайвин послал к нему гонца с лютней вместо письма. Прослушав в своем чертоге «Рейны из Кастамере», лорд Фармен исправился раз и навсегда. А если бы песни оказалось мало, то разрушенные замки Рейнов и Тарбеков всегда могли напомнить об участи тех, кто бросил вызов власти Бобрового Утеса.

– Крэг не так уж далек от Тарбека и Кастамере, – заметил Тирион. – Казалось бы, Вестерлинги достаточно часто проезжали мимо, чтобы усвоить урок.

– Мне думается, они его усвоили. Судьба Кастамере им хорошо известна, могу тебя уверить.

– Неужели у Вестерлингов и Спайсеров хватает глупости верить, что волк способен победить льва?

Впервые за долгое время лорд Тайвин чуть было не улыбнулся. Этого не случилось, но и сама угроза была достаточно страшна.

– Самые большие глупцы зачастую оказываются умнее тех, кто смеется над ними. Ты женишься на Сансе Старк, Тирион, – и скоро.

Кейтилин

Мертвых внесли в зал на плечах и положили у помоста. На освещенный факелами чертог опустилась тишина, и Кейтилин слышала, как воет где-то в замке Серый Ветер. Он чует кровь – чует сквозь стены и двери, сквозь ночь и дождь, чует запах смерти и разрушения.

Кейтилин, стоявшей по левую руку Робба у высокого сиденья, показалось на миг, будто она смотрит на собственных мальчиков, Брана и Рикона. Эти мальчики намного старше, но смерть снова сделала их малыми детьми. Нагие и мокрые, они лежали так тихо, что трудно было вспомнить, какими они были при жизни.

Белокурый пытался отрастить бороду – бледно-желтый, как на персике, пушок покрывал его щеки и подбородок над красным располосованным горлом. Длинные золотистые волосы еще не просохли, как будто его вытащили из ванны. Судя по его виду, он умер мирно, может быть, во сне, а вот его темноволосый кузен явно боролся за свою жизнь. Об этом свидетельствовали его изрезанные руки и многочисленные колотые раны на груди и животе. Дождь отмыл тело дочиста, но кровь еще медленно сочилась из них, как из множества ртов.

Робб, прежде чем явиться сюда, надел корону, и бронза тускло поблескивала при свете факелов. Он смотрел вниз, на мертвых, и тень скрывала его глаза. Быть может, он тоже видит Брана и Рикона? Кейтилин хотела бы заплакать, но в ней больше не осталось слез. От долгого заточения мальчики сделались бледными, и кровь на их белой коже казалась особенно красной, невыносимой для зрения. А вдруг и Сансу положат вот так, нагую, перед Железным Троном, когда убьют ее? И ее кожа покажется всем столь же белой и кровь столь же красной? Снаружи доносился непрестанный шум дождя и волчий вой.

Эдмар стоял справа от Робба, придерживаясь рукой за спинку отцовского сиденья, с еще припухшим со сна лицом. Его, как и ее, разбудили, постучав ему в дверь среди ночи, и грубо вырвали его из сонных грез. Хорошие ли сны ты видел, брат? Солнце, смех и девичьи поцелуи? Надеюсь, что так. Ее собственные сны несли только мрак и ужас.

В зале стояли капитаны и лорды-знаменосцы Робба – одни в кольчугах и при оружии, другие встрепанные и полуодетые. Сир Рейнальд и его дядя сир Рольф тоже присутствовали, но свою королеву Робб счел нужным избавить от подобного зрелища. Крэг стоит недалеко от Бобрового Утеса, вспомнилось Кейтилин. Быть может, Жиенна играла с этими мальчиками в детстве.

Она смотрела на тела оруженосцев Тиона Фрея и Виллема Ланнистера, ожидая, когда заговорит ее сын.

Ей казалось, что прошло очень много времени, прежде чем Робб оторвал наконец взгляд от окровавленных жертв.

– Маленький Джон, – сказал король, – пусть твой отец введет их.

Маленький Джон Амбер молча вышел, и его шаги гулким эхом отразились в каменных стенах.

Большой Джон ввел в чертог своих пленников, и Кейтилин заметила, как другие шарахнулись в стороны от них, как будто измена могла передаваться через взгляды, прикосновения или кашель. Схваченные ничем не отличались от своих конвоиров, такие же крупные, бородатые и длинноволосые. Двое людей Большого Джона были ранены, и трое пленных тоже. Вся разница заключалась в том, что у одних были копья, а на других болтались пустые ножны. Даже одеты они были одинаково: в кольчуги или рубахи с нашитыми железными кольцами, тяжелые сапоги и плотные плащи из шерсти или меха. Север суров, холоден и не знает милосердия, говорил ей Нед, когда она впервые, тысячу лет назад, приехала в Винтерфелл.

– Пятеро, – сказал Робб, когда мокрых молчащих пленников поставили перед ним. – Это все?

– Их было восемь, – громыхнул Большой Джон. – Двоих мы убили, когда брали их, третий умирает.

Робб всматривался в лица стоящих перед ним.

– Стало быть, понадобилось восемь мужчин, чтобы убить двух безоружных оруженосцев.

– Они убили также двух моих людей, чтобы попасть в башню, – молвил Эдмар. – Делпа и Элвуда.

– Это не было убийством, сир, – сказал лорд Рикард Карстарк, держа себя так, будто его запястья не были связаны веревкой и кровь не струилась по лицу. – Всякий, кто становится между отцом и его местью, напрашивается на смерть.

Его резкие, жестокие слова ранили слух Кейтилин, как дробь военного барабана, и в горле пересохло. Это моя вина. Эти мальчики погибли ради того, чтобы мои дочери могли жить.

– Я видел, как умерли ваши сыновья той ночью, в Шепчущем лесу, – сказал Робб. – Торрхена убил не Тион Фрей, и Эддарда – не Биллем Ланнистер. Как же вы можете называть это местью? Это безумие и кровавое убийство. Ваши сыновья погибли почетной смертью, на поле битвы, с мечами в руках.

– Они погибли, – не уступая ни пяди, сказал Рикард Карстарк. – Пали, сраженные Цареубийцей. Эти двое той же породы. Только кровью можно расплатиться за кровь.

– Кровью детей? Сколько им было лет? Двенадцать, тринадцать?

– Оруженосцы таких лет гибнут в каждом сражении.

– Умереть в сражении – дело иное. Тион Фрей и Биллем Ланнистер в Шепчущем лесу сдались и отдали свои мечи. Они сидели под стражей, пленные и безоружные. Они спали. Взгляни на них!!

Но лорд Карстарк смотрел на Кейтилин.

– Пусть твоя мать на них смотрит. Она виновна в их смерти не меньше, чем я.

Кейтилин оперлась рукой на спинку сиденья Робба. Чертог кружился перед ней, и ей казалось, что ее сейчас вырвет.

– Моя мать здесь ни при чем, – гневно отрезал Робб. – Это твоя работа. Твоя измена.

– Как же это получается: убивать Ланнистеров – измена, а освобождать их – нет? Или ваше величество забыли, что у нас с Бобровым Утесом война? На войне врагов убивают – разве твой отец тебя этому не учил, мальчуган?

– Мальчуган?! – Большой Джон ударил Карстарка своим кольчужным кулаком, швырнув его на колени.

– Не тронь его! – властно крикнул Робб, и Амбер отступил.

Лорд Карстарк выплюнул выбитый зуб.

– Правильно, лорд Амбер, оставь меня королю. Он хочет пожурить меня, прежде чем простить. Он всегда так поступает с изменниками, наш Король Севера. – Он улыбнулся мокрым красным ртом. – Или мне следовало бы сказать «Король, Потерявший Север»?

Большой Джон выхватил копье у своего латника.

– Позвольте мне проткнуть его, ваше величество. Позвольте вспороть ему брюхо, чтобы поглядеть на цвет его кишок.

Двери чертога распахнулись, и вошел Черная Рыба. С его плаща и шлема стекала вода. За ним шли латники Талли. Снаружи сверкала молния, и черный дождь хлестал по камням Риверрана. Сир Бринден снял шлем и опустился на одно колено.

– Ваше величество, – только и сказал он, но мрачность его голоса стоила многих слов.

– Я выслушаю сира Бриндена наедине, в приемной палате, – сказал Робб и встал. – Лорд Карстарк останется здесь до моего возвращения, Большой Джон. Остальных повесить.

Большой Джон опустил копье.

– Всех семерых? Мертвых тоже?

– Да. Негоже, чтобы эта падаль оскверняла реки моего лорда-дяди. Пусть послужат кормом для ворон.

Один из осужденных упал на колени.

– Смилуйтесь, ваше величество. Я никого не убивал, только караулил.

Робб ненадолго задержался.

– Ты знал, что замышляет лорд Рикард? Видел ножи у них в руках? Слышал крики, мольбы о пощаде?

– Слыхать слыхал, но ничего не делал, только караулил у двери, клянусь…

– Лорд Амбер, оставь этого караульщика напоследок – пусть поглядит, как умирают другие. Матушка, дядя, пойдемте со мной. – Робб вышел в одну дверь, а люди Большого Джона вывели осужденных в другую, подталкивая их копьями. Гром снаружи грянул так, словно весь замок обрушился. Или это рушится королевство?

В приемной палате было темно, но гром здесь грохотал не столь оглушительно. Слуга внес масляную лампу и хотел разжечь очаг, но Робб отослал его, оставив лампу. В комнате имелись столы и стулья, но сел только Эдмар, да и тот сразу встал, видя, что остальные остались на ногах. Робб снял корону и положил ее на стол.

Черная Рыба закрыл дверь.

– Люди Карстарка ушли.

– Все? – Даже Кейтилин не могла понять, что звучит в голосе Робба – гнев или отчаяние.

– Все бойцы. Остались только маркитанты и обозники вместе с ранеными. Мы допросили их и как будто дознались до правды. Они начали уходить, как только настала ночь, сперва по одному и по двое, потом целыми отрядами. Раненым и обозникам приказали поддерживать костры, чтобы никто не догадался об их уходе, но когда начался дождь, это уже не понадобилось.

– Они снова соберутся воедино, уйдя подальше от Риверрана? – спросил Робб.

– Нет. Они разбредутся и будут охотиться. Лорд Карстарк поклялся отдать руку своей дочери любому, будь он высокого или низкого рода, кто принесет ему голову Цареубийцы.

Боги милостивые. Кейтилин снова стало дурно.

– Триста человек и вдвое больше лошадей растаяли в ночи. – Робб потер виски, где отпечатался след от короны. – Вся конница Кархолда потеряна для нас.

Это все из-за меня. Из-за меня, да простят меня боги. Не требовалось быть солдатом, чтобы понять, в какой западне оказался Робб. Он пока еще удерживает речные земли, но его королевство окружено врагами со всех сторон, кроме восточной, где, не желая ничего знать, сидит на своей горе Лиза. Даже Трезубец стал для него ненадежен с тех пор, как Лорд Переправы разорвал с ним союз. Потерять в такое время еще и Карстарка…

– Весть об этом не должна покидать Риверрана, – сказал Эдмар. – Ланнистеры всегда твердят, что платят свои долги. Да смилуется над нами Матерь, если лорд Тайвин услышит.

Санса. Кейтилин сжала кулаки так, что ногти впились в ладони.

Робб окинул Эдмара холодным взглядом.

– Ты хочешь сделать меня не только убийцей, но и лжецом, дядя?

– Лгать нет нужды – просто промолчим. Похороним мальчиков и будем помалкивать до конца войны. Биллем был сыном сира Кивана Ланнистера и племянником лорда Тайвина, Тион – сыном леди Дженны и вдобавок Фреем. От Близнецов это тоже придется скрыть, пока…

– Пока мертвые не воскреснут? – резко прервал племянника Бринден. – Правда ушла из замка вместе с Карстарками, Эдмур. Поздно скрытничать.

– Мой долг – открыть их отцам правду. И осуществить правосудие, – сказал Робб. Он устремил взгляд на свою темную бронзовую корону с зубцами в виде железных мечей. – Лорд Рикард бросил мне вызов и предал меня. Я должен приговорить его к смерти – иного выбора нет. Одни боги знают, как поступят пехотинцы Карстарка, которыми сейчас командует Русе Болтон, когда услышат, что я казнил их лорда как изменника. Болтона надо предупредить.

– Наследник лорда Карстарка тоже находится в Харренхолле, – напомнил сир Бринден. – Старший сын, которого Ланнистеры взяли в плен на Зеленом Зубце.

– Да. Его зовут Харрион. – Робб горько рассмеялся. – Король должен знать имена своих врагов, не так ли?

Черная Рыба внимательно посмотрел на него.

– Ты заранее уверен, что молодой Карстарк станет твоим врагом?

– А как же иначе? Я собираюсь убить его отца – что ж ему, благодарить меня за это?

– Кто знает. Иные сыновья ненавидят своих отцов, а этого ты одним ударом сделаешь лордом Кархолда.

Робб потряс головой.

– Даже если Харрион из таких, он никогда не простит убийцу своего отца открыто. Его собственные люди обернулись бы против него. Это северяне, дядя, а у Севера долгая память.

– Ну так помилуй его, – предложил Эдмар. Робб уставился на него, как бы не веря своим ушам, и Эдмар, покраснев под этим взглядом, добавил: – Я хочу сказать, оставь ему жизнь. Мне это не больше по вкусу, чем тебе, поверь. Он ведь и моих людей тоже убил. Бедняга Делп только-только оправился от раны, которую нанес ему сир Джейме. Карстарк, разумеется, должен быть наказан. Я бы советовал заковать его в цепи.

– И оставить в заложниках? – задумчиво произнесла Кейтилин. Да, это, пожалуй, наилучший выход…

– Да, в заложниках! – обрадовался брат, приняв ее раздумье за согласие. – Сын будет знать, что, пока он хранит нам верность, его отцу не причинят вреда. В противном случае… на Фреев нам больше надеяться нечего, даже если я соглашусь жениться на всех дочках лорда Уолдера разом. Если мы лишимся еще и Карстарков, что нам останется?

– В самом деле, что? – Робб откинул назад волосы со лба. – От сира Родрика на Севере нет вестей, Уолдер Фрей ничего не ответил на наше новое предложение, и Гнездо молчит… Дождемся ли мы когда-нибудь ответа от твоей сестры? Сколько раз ей можно писать? Я не верю, что ни одна птица до нее не долетела.

Кейтилин видела, что сын ее ищет утешения. Мальчик хочет услышать, что все еще будет хорошо, но король должен знать правду.

– Птицы долетели, хотя она, возможно, и будет это отрицать в случае чего. Не жди помощи с той стороны, Робб. Лиза никогда не отличалась храбростью. В детстве, провинившись, она всегда убегала и пряталась – ей, верно, казалось, что отец забудет о ее вине, если не найдет ее. Вот и теперь то же самое. Она убежала из Королевской Гавани в самое надежное место, которое знала, и сидит на своей горе, надеясь, что все о ней забудут.

– Рыцари Долины могли бы решить исход этой войны, – сказал Робб, – но если она не хочет воевать, делать нечего. Я просил ее об одном: открыть Кровавые ворота, чтобы мы могли сесть на суда в Чаячьем городе и отплыть на север. Горная дорога опасна, но пробиваться к северу через Перешеек будет еще опаснее. Высадившись в Белой Гавани, я обошел бы Ров Кейлин с фланга и за полгода очистил бы Север от островитян.

– Не надейся на это, – сказал Черная Рыба. – Кет права. Леди Лиза слишком боязлива, чтобы впустить в Долину чье бы то ни было войско. Кровавые ворота не откроются.

– Иные бы ее взяли, – в бессильной ярости выругался Робб. – И Рикарда Карстарка заодно, а еще Теона Грейджоя, Уолдера Фрея, Тайвина Ланнистера и прочих. Боги праведные, и кому это только надо – быть королем? Когда все начали орать «Король Севера, Король Севера», я сказал себе… поклялся… что буду хорошим королем, благородным, как отец, сильным, справедливым, верным своим друзьям и отважным с врагами. А теперь я даже одних от других не могу отличить. Ну почему все так запуталось? Лорд Рикард сражался вместе со мной в полудюжине битв, и его сыновья отдали за меня жизнь в Шепчущем лесу. Тион Фрей и Биллем Ланнистер были моими врагами, а теперь из-за них я должен лишить жизни отца моих погибших друзей. – Он обвел взглядом своих родных. – И что же? Поблагодарят меня Ланнистеры за голову лорда Рикарда? Или Фреи?

– Нет, – напрямик, как всегда, ответил Бринден Черная Рыба.

– Тем больше причин оставить лорду Рикарду жизнь и сделать его заложником, – заметил Эдмар.

Робб, взяв обеими руками свою тяжелую корону, надел ее на себя и в мгновение ока снова стал королем.

– Лорд Рикард умрет.

– Но почему? – воскликнул Эдмар. – Ты же сам сказал…

– Я помню, что я сказал, дядя, но слова не изменят того, что я должен сделать. – Железные мечи короны чернели над его лбом. – В бою я и сам мог бы убить Тиона и Биллема, но они погибли не в бою. Они спали, нагие и беззащитные, в тюрьме, куда заточил их я. Лорд Рикард убил не просто Фрея и Ланнистера – он убил мою честь. Я предам его смерти на рассвете.

Рассвет настал, и занялся день, серый и холодный. Гроза утихла, сменившись мелким назойливым дождем, но в богороще, несмотря на погоду, яблоку негде было упасть. Речные лорды и северяне, люди высокого и низкого рода, рыцари, наемники и конюхи – все стояли под деревьями, ожидая, чем закончатся темные деяния ночи. По распоряжению Эдмара под сердце-деревом поставили плаху. Люди Большого Джона провели сквозь толпу лорда Рикарда Карстарка, по-прежнему со связанными руками. Сверху на них падали листья и дождь. Те семеро, что были с лордом ночью, уже болтались на высоких стенах Риверрана, и дождь поливал их посиневшие лица.

У плахи стоял Длинный Лью, но Робб забрал у него топор и велел отойти в сторону.

– Это мое дело, – сказал король. – Он умирает по моему слову и должен умереть от моей руки.

Лорд Рикард на миг склонил голову.

– За это я благодарю тебя, но за все прочее – нет. – Перед казнью его одели в длинный черный камзол с белым солнечный диском его дома. – В моих жилах, как и в твоих, мальчик, течет кровь Первых Людей – не стоит забывать об этом. Меня назвали в честь твоего деда. С твоим отцом я поднял свои знамена против короля Эйериса, с тобой – против короля Джоффри. Я сражался рядом с тобой при Окскроссе и в Шепчущем лесу и стоял рядом с лордом Эддардом на Трезубце. Старки и Карстарки – родня.

– Родство не помешало тебе предать меня, и теперь оно тебя не спасет. На колени, милорд.

Кейтилин знала, что лорд Рикард говорит правду. Карстарки ведут свой род от Карлона Старка, младшего сына Винтерфелла; тысячу лет назад он подавил мятеж какого-то лорда и получил за это собственный земельный надел. Замок, построенный им, сначала назывался Карлхолд, но потом превратился в Кархолд, а Старки из Кархолда с течением веков стали Карстарками.

– Тот, кто проливает родную кровь, – говорил между тем Карстарк ее сыну, – равно проклят в глазах старых и новых богов.

– На колени, изменник, – повторил Робб. – Или мне силой укладывать тебя на плаху?

Лорд Карстарк стал на колени.

– Боги осудят меня, как ты меня осудил, – сказал он и положил голову на плаху.

– Рикард Карстарк, лорд Кархолда! – Робб обеими руками поднял над головой тяжелый топор. – Здесь, перед взорами богов и людей, я признаю тебя виновным в убийстве и измене своему королю. Я выношу тебе приговор от собственного имени и казню тебя собственной рукой. Хочешь ли ты сказать что-нибудь перед смертью?

– Убей меня и будь проклят. Я не признаю тебя своим королем.

Топор опустился. Тяжелый и хорошо наточенный, он убил приговоренного с одного удара, но чтобы отделить голову от туловища, понадобилось еще два. К этому времени кровь залила и казнившего, и казненного. Робб с отвращением отшвырнул от себя топор и отвернулся, став лицом к сердце-дереву. Он стоял, весь дрожа, сжав кулаки, и дождь струился у него по лицу. Да простят его боги, помолилась про себя Кейтилин. Он совсем еще мальчик, и у него не было выбора.

Больше сына в тот день она не видела. Дождь лил все утро, рябя на поверхности рек, и землю в богороще совсем развезло. Черная Рыба, собрав сто человек, поехал отыскивать людей Карстарка, но никто не надеялся, что он приведет обратно хоть сколько-нибудь. «Молюсь только о том, чтобы мне не пришлось их вешать», – сказал он перед отъездом. Кейтилин вернулась в отцовскую горницу, на свое обычное место у ложа лорда Хостера.

– Ждать осталось недолго, – предупредил ее мейстер Виман. – Его последние силы на исходе, хотя он все еще борется.

– Он всегда был бойцом, славный мой упрямец.

– Да, но в этой битве победа останется не за ним. Настала пора, чтобы он сложил меч со щитом и сдался.

Сдаться. Заключить мир. То же самое мейстер мог бы сказать и об ее сыне.

Вечером к ней пришла Жиенна Вестерлинг.

– Леди Кейтилин, я не хочу вас беспокоить… – сказала она, робко входя в горницу.

– Покорно прощу пожаловать, ваше величество. – Кейтилин отложила шитье.

– Пожалуйста, зовите меня Жиенной. Я совсем не чувствую себя величеством.

– И все же вы теперь королева. Не угодно ли вашему величеству присесть?

– Скажите «Жиенна». – Молодая женщина села у очага, беспокойно оправляя платье.

– Как пожелаете. Чем я могу служить вам, Жиенна?

– Я пришла из-за Робба. Он так несчастен, так… так сердит и безутешен. Я не знаю, что мне делать.