Текст книги "Тупое орудие"

– Что?

– Неожиданно для Ихавода Невилл выдал библейскую цитату и огорошил того начисто, – пояснил Хемингуэй. – Впрочем, это к делу не относится. Вполне допускаю, что Невилл мог убить дядю, если ему понадобилось. Хотя в его стиле скорее нож под ребра, – задумчиво добавил сержант. – В общем, остается единственный ценный факт, который мне удалось обнаружить. Шеф, часы в передней отстают на минуту.

– В таком случае, – медленно начал Ханнасайд, взглянув на сержанта, – показания миссис Норт теряют всякую ценность.

– Вы о втором варианте? Похоже на то. Вообще-то после ваших рассказов я бы не слишком ей доверял. Я не утверждаю, что убийства вообще не было, но тот человек, назовем его Чарли Карпентером, совершить его не мог. Кандидатами остаются Бадд (его я почти исключаю), молодой Невилл, Норт и сама глупая блондинка.

– Не знаю, – покачал головой Ханнасайд. – Если отталкиваться от показаний миссис Норт, Флетчер вернулся в кабинет в 22:01. По вашим собственным подсчетам, ему нужно было как минимум две минуты, чтобы сесть за стол и взяться за письмо. Преступнику остается две минуты на то, чтобы войти, убить Эрнеста и сбежать. Даже меньше: в кабинет Гласс вошел в 22:05, а до этого не меньше минуты видел кабинет с дорожки.

– Да, так он говорит, – кивнул сержант. – Шеф, а у вас какие версии? По-вашему, надо верить первой истории миссис Норт?

– Нет, – после небольшой паузы ответил суперинтендант, – думаю, в кабинет она все-таки вернулась, иначе откуда на двери отпечатки ее пальцев? Но раз часы в передней отстают, в ее истории появляется нестыковка. По словам миссис Норт, в 21:58 Икс вместе с Эрнестом вышел из кабинета, куда она сама проникла, а когда часы начали били десять, выскользнула в коридор. Теперь остаются лишь две временны́е отметки, от которых можно отталкиваться – 22:02, когда Гласс увидел удаляющегося Икса, и 22:05, когда он обнаружил тело Флетчера. Возникает четырехминутная разница между моментом, когда миссис Норт видела уходящего Икса, и моментом, когда уходящего Икса видел Гласс. Теоретически, чисто теоретически, это можно объяснить тем, что Икс вернулся в кабинет, убил Флетчера и ушел во второй раз. Но если Флетчер вернулся в кабинет не в 22:00, а в 22:01, тогда Икс не успел бы вернуться, совершить убийство и снова добраться до калитки. Таким образом, либо Икс вышел через садовую калитку в 21:58, а четыре минуты спустя за ним последовал второй человек, назовем его Игреком; либо номера один, то есть Икса, миссис Норт выдумала.

– Подождите, шеф, дайте мне все записать! – взмолился сержант. Он сделал на листе несколько заметок и с отвращением на них взглянул. – Тут у нас полная каша! Ладно, Икс исключается, и что теперь? Мы знаем, что Хелен Норт пряталась в саду, потому что видели ее следы. Это ясно. К покойному Эрнесту заглянул Игрек, очевидно, это Норт. Хелен узнала мужа по голосу, а может, и не узнала, тут я до конца не определился. В общем, Игрек убил Эрнеста, пока миссис Норт пряталась в саду, и смотал удочки. Миссис Норт шмыгнула в кабинет, решив осмотреться, и по неведомым мне причинам сбежала через парадную дверь. Но стоит немного поиграть с временны́ми отметками, и все встанет на свои места. Когда Игрек достиг калитки, на Мейпл-гроув были прохожие, и он ждал, пока путь освободится. Или, если угодно, миссис Норт ушла не в 22:01, а позднее. Только зачем ей сочинять, ума не приложу. При таком раскладе Икс устраняется, и учитываются все известные нам факты.

– Икса устранить можно, а вот Чарли Карпентера не устранишь. Как он вписывается в эту вполне правдоподобную версию?

– Хороший вопрос! – вздохнул Хемингуэй. – Если учитывать его, то как Игрека, а Норт, то есть Икс, устраняется. Да, вроде бы так. Миссис Норт не узнала его голос, но мельком увидела и заподозрила, что это ее муж. Как вам такой расклад?

– Неплохо, – согласился Ханнасайд. – Только если Норт исключается, пожалуйста, объясните, зачем он врал, что провел вечер в квартире?

– Сдаюсь! – в отчаянии выдохнул сержант. – Ответа у меня нет.

– А у меня, кажется, есть, – улыбнулся Ханнасайд. – Возможно, сам Норт в убийстве не замешан, но подозревает, что замешана его супруга.

У Хемингуэя чуть глаза из орбит не вылезли.

– То есть Норт намеренно пожертвовал своим алиби (если таковое имелось), чтобы привлечь наше внимание и взять вину на себя? Да ладно вам, шеф! Вы сами-то в это верите?

– Не знаю. Но Норт такой, с него станется.

– Вас послушать, он прямо киногерой, – с отвращением проговорил Хемингуэй.

Дверь распахнулась, и сержант встретил серьезный взгляд констебля Гласса.

– Вернулись, да? Если работаете над этим делом, то, пожалуй, вам стоит войти. Для вас тут задание наклевывается.

– Да, входите, Гласс, – кивнул Ханнасайд. – Пожалуйста, вспомните вечер, когда убили Эрнеста Флетчера. Патрулируя свой участок Вейл-авеню, вы видели кого-нибудь, помимо мужчины, который вышел из сада Флетчеров? Кого-нибудь, кто в 22:00 мог быть у парадной двери дома?

– Никого не помню, – немного подумав, ответил Гласс. – Почему вы спрашиваете?

– Потому что возникли сомнения в правдивости показаний миссис Норт. Ну, что в 22:01 она вышла из дома через парадную дверь. Мне нужен прохожий, который либо видел ее, либо нет.

– Эта проблема решается просто, – сказал Гласс. – На углу Вейл-авеню и Глинн-роуд, где живет миссис Норт, есть почтовый ящик. Письма из него изымают каждый день в 22:00. Если она возвращалась домой в тот час, почтальон наверняка ее видел.

– Прекрасно, Ихавод! – воскликнул сержант. – Еще немного, и в уголовный розыск попадете.

Гласс пригвоздил его ледяным взглядом.

– «Человек, льстящий другу своему, расстилает сеть к ногам его»[49]49
  «Книга Притчей Соломоновых» 29:5.


[Закрыть], – объявил он и, заметив, что Хемингуэй не реагирует, добавил: – «У детей того глаза истают»[50]50
  «Книга Иова» 17:5.


[Закрыть].

– Ну, зачем же цену себе набивать? – подначил сержант. – Да и детей у меня нет, так что о ком вы?

– Довольно! – строго перебил Ханнасайд. – Пожалуйста, Гласс, не забывайте, что разговариваете со старшим по званию.

– «Быть лицеприятным – нехорошо, – серьезно проговорил Гласс, – такой человек и за кусок хлеба сделает неправду»[51]51
  «Книга Притчей Соломоновых» 28:21.


[Закрыть].

– Неужели? – возмутился Хемингуэй. – А вот и не сделает!

– Хватит! – дрожащим голосом приказал Ханнасайд. – Разыщите почтальона, Гласс, выясните, в какое время он забрал почту, видел ли миссис Норт, а если видел, несла ли она что-нибудь. Вопросы есть?

– Нет, сэр.

– Вот и отлично. О результатах доложите мне.

– Старина, зачем вы его поощряете? – спросил Ханнасайд, едва за Глассом закрылась дверь.

– Кто поощряет? Я?

– Да, вы.

– Я объясняю, куда ему следует идти. Если для вас это поощрение…

– Вам нравится его провоцировать, – с укором проговорил Ханнасайд.

– Ага, – ухмыльнулся сержант. – В ожидании, когда он выдохнется, работать веселее. Кажется все, пусто у него в загашниках, да? Ан нет! Нужно отдать ему должное: он ни разу не повторился!.. Ну, куда теперь двинемся?

– К Норту домой, – ответил Ханнасайд. – Может, выясню, чем он занимался в тот вечер. А вам, дружище, советую как следует поработать со слугами.

В Честнатс их встретили известием, что мистер Норт уехал сразу после ленча. Куда направился хозяин, дворецкий не знал, но предполагал, что в Сити на службу: как-никак спортивную машину взял.

Ханнасайд быстро проанализировал ситуацию и попросил отнести его визитку миссис Норт. Визитку дворецкий взял, пообещал выяснить, принимает ли сегодня хозяйка, и провел гостя в библиотеку.

Вскоре к Ханнасайду вышла мисс Дру с моноклем в глазу и сигаретой в длинном янтарном мундштуке.

– Сестра отдыхает, через минуту спустится, – сообщила она. – Что вам от нее угодно?

– Я все объясню миссис Норт, – уклончиво ответил Ханнасайд.

– Ладно, я не обижаюсь, – ухмыльнулась Салли. – Но если дело в сказке, которую Невилл Флетчер скормил вашему сержанту, вы зря теряете время. Копать тут некуда.

– В сказке?.. А, вы о похождениях мистера Флетчера в ночь, когда убили его дядю! Нет, я пришел не из-за этого.

– А я думала, вы клюнете, и не удивилась бы, если бы вы пришли для беседы со мной.

– С вами? Вы участвовали в похождениях мистера Флетчера?

– Вообще-то не участвовала, только Невилл, человек подлый, без обиняков заявил сержанту Хемингуэю, что я намеревалась вскрыть сейф Эрнеста Флетчера.

– А вы намеревались?

– И да и нет, – проговорила Салли. – Будь у меня с собой записная книжка и достаточно времени на подготовку, наверное, попыталась бы. Но это дело преподало мне важный урок: в жизни времени на подготовку не бывает. Разумеется, пиши я роман об этом деле, сочинила бы правдоподобное объяснение тому, что у моего прототипа под рукой все необходимое для приготовления смеси под названием «суп». Например, изобразила бы себя лаборанткой, которая пользуется препаратами из лаборатории. Только ведь я не лаборантка, значит, и пытаться не стоило.

Ханнасайд взглянул на Салли с неподдельным интересом:

– Так история мистера Флетчера – правда, а не попытка развлечь полицию?

– Вы составили о нем правильное мнение, – похвалила Салли. – Впрочем, Невилл действительно приходил сюда с целью: а) сообщить Хелен о гибели Эрнеста Флетчера; б) сообщить ей, что долговые расписки он не достал. Разумеется, я расстроилась. Моя сестра напрасно положилась на Невилла, лучше бы меня попросила. Чего греха таить, мне очень хотелось извлечь расписки из сейфа до того, как до них доберутся ваши люди. К сожалению, кабинет сторожил полицейский, и мои планы нарушились.

– Понятно, – кивнул Ханнасайд. – Но раз вы изучали криминалистику, то должны знать: извлекать что-то из сейфа убитого – преступление.

– Теоретически – да, в реальности – нет, – уверенно парировала Салли. – Я знала, что расписки не имеют к убийству ни малейшего отношения. Вы, разумеется, знать этого не можете. Посмотрите, какие проблемы они вам создают, сколько времени отнимают.

– Спасибо за откровенность, мисс Дру, однако я вашу уверенность не разделяю. Расписки имеют к убийству самое прямое отношение.

– Хотите девичье признание? – хмыкнула Салли. – Извольте! Если подумываете, что убийца – моя сестра, скажу прямо – напрасно. Помимо очевидного факта, что Хелен в принципе не способна проломить человеку голову, ни на ее платье, ни на накидке по возвращении из Грейстоунс не было ни капли крови. Под страхом смерти не поверю, что Хелен убила человека и не испачкалась! Разумеется, к моим словам вы относитесь скептически, ведь сестры всегда друг за друга горой, но почему бы вам не допросить служанку Хелен? Она подтвердит, что на прошлой неделе одежда моей сестры не пропадала и в химчистку не сдавалась. – Салли сделала паузу, вытащила окурок из мундштука и потушила. – Нет, по-моему, убийцей вы считаете не Хелен. Вы подозреваете моего зятя, и я вас понимаю. Однако я и тут вас разочарую: Джону не известно о существовании расписок. «Ерунда!» – скажете вы, но это правда. Джон не осведомлен о… скажем так, предосудительных отношениях между Хелен и Эрнестом Флетчером. – Салли пристально взглянула на Ханнасайда: – Вы не слишком впечатлены. Почему? Вы мне не верите?

– Согласен, вы излагаете то, что считаете правдой, – ответил суперинтендант. – Но вдруг вы не знаете всю правду? Предположим, ваш зять – человек, которого я разыскиваю. Вы должны понимать, что в такой ситуации он не станет откровенничать ни с кем, даже с вами.

– Конечно, – кивнула Салли. – Впрочем, есть еще один момент: мой зять отнюдь не дурак. Если он совершил преступление, то наверняка постарался замести следы. – Салли вдруг нахмурилась и вставила в мундштук еще одну сигарету. – Да, здесь есть зацепка. Вы считаете, Джон так и поступил бы, не будь тут замешана Хелен? Может, вы и правы, хотя я не стала бы на это рассчитывать.

– Когда служишь в полиции, учишься не рассчитывать ни на что, – проговорил Ханнасайд. Он обернулся, потому что дверь открылась, и в библиотеку вошла Хелен. Она выглядела усталой и напряженной, тем не менее суперинтенданта приветствовала спокойно:

– Добрый день! Простите, что заставила ждать. Я отдыхала.

– Это я должен извиниться, что побеспокоил вас, миссис Норт, – сказал Ханнасайд. – Но хотелось бы вернуться к нескольким пунктам ваших показаний.

– Садитесь, прошу вас. – Хелен шагнула к креслу у камина. – Не знаю, что нового могу вам сообщить, но, разумеется, отвечу на любые вопросы.

Ханнасайд сел за столик рядом с Хелен и достал блокнот.

– Миссис Норт, буду с вами предельно откровенен. У меня есть доказательства, что вечером, когда погиб мистер Флетчер, его посетил некий мужчина, о котором вам думать не стоит: вряд ли вы когда-нибудь о нем слышали.

– Наверное, его я и видела, – тихо проговорила Хелен, в ее глазах читалась мучительная тревога. – Пожалуйста, продолжайте.

Суперинтендант раскрыл блокнот.

– Миссис Норт, я зачитаю вам последовательность событий, которые произошли между 21:35 и 22:05, согласно вашим показаниям и показаниям констебля, обнаружившего тело. Остановите меня, если услышите ошибку или неточность. Итак, в 21:35 вы подошли к садовой калитке Грейстоунс. Невысокий плотный мужчина вышел из сада навстречу вам и зашагал к Вейл-авеню.

Хелен судорожно стиснула подлокотники, но когда Ханнасайд замолчал и вопросительно на нее взглянул, спокойно ответила:

– Да, правильно.

– Вы вошли в сад Грейстоунс, прошагали по дорожке и застали Эрнеста Флетчера в кабинете. Он был один.

– Верно.

– В 21:45 после небольшой ссоры с Флетчером вы без сопровождения покинули кабинет тем же путем, каким проникли в него, и собирались домой, когда услышали шаги на садовой дорожке. Тогда вы спрятались за кустом в паре футов от дорожки.

– Да. Все это я вам уже рассказывала.

– Немного терпения, прошу вас. Вы разглядели, что посетитель среднего роста, в светлой шляпе хомбург и без палки.

– Он показался мне довольно невзрачным. Я видела его мельком и в полумраке. Насчет его внешности я не уверена.

– Оставим пока его внешность. Мужчина проник в кабинет через стеклянную дверь, закрыл ее за собой и находился там примерно до 21:58. В 21:58 он вышел из кабинета в сопровождении Флетчера, который проводил его до калитки. Едва мужчины скрылись за поворотом дорожки, вы проскользнули в кабинет, чтобы разыскать в столе долговые расписки. Заслышав шаги Флетчера, вы выбрались из кабинета в переднюю. В тот момент напольные часы начали отбивать десять. Должен сообщить вам, миссис Норт, что часы в передней Флетчеров на минуту отстают от часов в кабинете. Другими словами, было не десять, а одна минута одиннадцатого.

– Не понимаю.

– Сейчас перейду к показаниям констебля, и вы поймете. В 22:02 с пересечения Мейпл-гроув и Вейл-авеню он увидел, как мужчина выскальзывает за калитку Грейстоунс и шагает к Арден-роуд. Констебль счел поведение мужчины подозрительным, по Мейпл-гроув добрался до садовой калитки Флетчеров, а оттуда по дорожке – к стеклянной двери кабинета. Там за письменным столом в 22:05 он обнаружил Эрнеста Флетчера с разбитой головой.

– Боюсь, я все равно не понимаю, – пролепетала Хелен.

– Если постараетесь, непременно поймете, – заверил суперинтендант. – Согласно вашим показаниям, в 22:01 Флетчер был жив.

– Да, конечно, – неуверенно кивнула Хелен.

– Однако в 22:02 констебль видел, как неизвестный выбирается за калитку, а в 22:05 Флетчер был мертв, убийца же бесследно исчез.

– Хотите сказать, это невозможно?

– Миссис Норт, подумайте сами. Если вы видели, как неизвестный уходит в 21:58, кого видел констебль?

– Откуда мне знать?

– Вы можете объяснить его присутствие в саду Флетчеров?

– Конечно, нет. Если только он не убил Эрни.

– За неполную минуту?

– Наверное, за минуту не успел бы. – Хелен недоуменно посмотрела на суперинтенданта: – Вы… обвиняете меня в убийстве Эрни Флетчера?

– Нет, миссис Норт. Однако я полагаю, что вы дали заведомо ложные показания.

– Неправда! Я в самом деле видела, как Эрни ведет того мужчину к калитке. Если в саду прятался другой, о нем мне ничего не известно. Вы не имеете права обвинять меня во лжи! У меня нет причин лгать.

– Если, например, вы узнали того мужчину в саду, причина появляется, причем весьма убедительная.

Салли сжала плечо сестры:

– Спокойно! Отвечать ты не обязана.

– Я не лгала, я говорила правду! Про второго мужчину я ничего не знала, зато слышала, выбегая в коридор, как Эрни свистит, поэтому и решила, что в 22:01 он был жив. Вы заставляете меня сказать, что Эрни не выпроваживал мужчину, но у вас не получится. Эрни его выпроводил!

– Довольно! – вмешалась Салли, бросив на Ханнасайда укоризненный взгляд. – Без адвоката моя сестра больше не будет отвечать на вопросы. Вы слышали ее показания, а если не можете сопоставить их с показаниями констебля, это ваша забота, а не ее.

Вызывающий тон Салли на Ханнасайда совершенно не подействовал.

– Разумеется, посоветуйтесь с адвокатом, это весьма разумно. Не подскажете, где я могу найти мистера Джона Норта?

– Понятия не имею! – огрызнулась Хелен. – Он меня в известность не поставил. Сказал лишь, что поужинает в городе и вернется поздно.

– Благодарю! – Суперинтендант поднялся. – Не смею вас дольше задерживать, миссис Норт.

– Я провожу его, – объявила Салли, едва Хелен потянулась к колокольчику, и распахнула дверь перед Ханнасайдом.

Когда Салли вернулась в библиотеку, ее старшая сестра расхаживала взад-вперед, комкая в руках платочек.

– И что теперь? – Салли недовольно взглянула на сестру.

– Как же мне быть?!

– Отличный вопрос. Не хочешь сказать правду?

– Правду я уже сказала и идти на попятную не намерена! – Хелен перехватила взгляд сестры.

– Ладно, – проговорила Салли после небольшой паузы, – не мне тебя за это упрекать.

Глава десятая

– У меня без особых успехов, – признался сержант Хемингуэй, встретив начальника у калитки. – А вы как, разговорили прекрасную Хелен?

– Нет. От своих слов она не отказывается. Хотя что ей остается? Боюсь, я невольно ее напугал… А вы что-нибудь из слуг выжали?

– Очень мало. Той ночью, около половины первого, дворецкий видел, как Невилл идет по подъездной аллее. Получатся, молодой Флетчер мне не соврал. Помимо этого, ничего нового я не услышал. Слуги старой закалки: работают у Нортов по нескольку лет, любят хозяев, лишнего не болтают. Если подумать, жаль, что таких почти не осталось… Полагаете, миссис Норт в сговоре с мужем?

– Не знаю. Сестра не велела ей отвечать на мои вопросы без адвоката, и я не настаивал.

– Очень в духе девицы с моноклем в глазу! – с неодобрением воскликнул сержант. – В мое время женщины о таком и не думали. Я не сторонник эмансипации: она же противоестественна! Ну, чем сейчас займемся? Потолкуем с Невиллом?

– Я возвращаюсь в участок. Невиллом заниматься бессмысленно: кроме задолженности в банке, ничего серьезного у меня на него нет. Надеюсь, Гласс переговорил с почтальоном. По-моему, сейчас нам в первую очередь нужны Норт и Карпентер. Я позвоню в контору Норта и выясню, на месте ли он, а ежели нет, то заглядывал ли в течение дня. Надеюсь, Джевонсу повезло и он раскопал что-нибудь об Энжеле Энжел. Я еще с утра дал ему задание. Кстати, мне нужна фотография Флетчера. Заглянем по пути в Грейстоунс и попросим снимок у мисс Флетчер. Среди вещей Энжелы фотографий не было, верно?

– Только снимки Чарли Карпентера и нескольких приятелей по кабаре. Джимми Гейл уверен, что портрета ее покровителя среди них нет, я специально спрашивал. По-вашему, Энжела играет здесь важную роль?

Ханнасайд ответил, лишь когда они оказались у парадного крыльца Грейстоунс:

– Если наш фигурант – Норт, то вряд ли. Однако так или иначе, с делом она связана. Раскопать о ней побольше совсем не лишне.

Суперинтендант позвонил. Через пару минут дверь открыл Симмонс и сказал, что хозяйки нет дома. Ханнасайд уже хотел попросить фотографию его покойного хозяина, когда в передней возник Невилл с лениво-застенчивой улыбкой на губах.

– Вот так удача! Я от скуки на стенку лезу, выходить не решаюсь: вдруг ваши люди за мной следят? Привлекать к себе внимание нельзя: тете Люси не понравится. А где комиксы? Вы их не принесли?

Сержант прикрыл рот ладонью. В огромных глазах Невилла тотчас вспыхнул упрек.

– А я-то думал, вы меня любите! Даже вызубрил две новые цитаты. Увы, боюсь, они вот-вот из памяти выветрятся.

Хемингуэй не без труда поборол желание спросить, о каких именно цитатах речь.

– Да, сэр, понятно, – сухо проговорил он.

Молодой Флетчер, очевидно, умел читать чужие мысли.

– Знаю, вам не терпится выяснить, что я вызубрил. Цитаты очень сочные, если не сказать вульгарные… ну, вы меня понимаете.

Хемингуэй умоляюще взглянул на Ханнасайда.

– О цитатах вы с сержантом в другой раз поболтаете, – невозмутимо проговорил суперинтендант. – Мистер Флетчер, я надеялся увидеть вашу тетю, но думаю, помочь мне и в ваших силах. Нет ли у вас дядиной фотографии, которую я мог бы одолжить на пару дней?

– Ой нет! – воскликнул Невилл. – В смысле нет фотографии, а не то, что я не хочу ее вам одалживать. Я бы не одолжил, а подарил ее вам.

– Вы очень добры, только…

– Слушайте, я дам вам фотографию из гостиной, а то никак не могу придумать, чем же еще досадить тетушке.

– Я не желаю досаждать мисс Флетчер. Нет ли другого…

– А я желаю! – мягко перебил Невилл. – Я не скажу, что отдал снимок вам, и тетя затеет поиски. С тех пор как мне удаются благородные поступки, я замечаю, что они требуют определенного самопожертвования, а самопожертвование разрушает характер и разъедает душу. – Треща без умолку, Невилл направился в гостиную, где стоял большой студийный портрет Эрнеста Флетчера. – Разве не чудо? – пробормотал Невилл, застыв перед ним.

– Не желаю я брать фотографию, которая дорога мисс Флетчер! – запальчиво проговорил Ханнасайд. – Наверняка есть другая.

– Да, конечно, на тумбочке у тетиной кровати, но ее я не дам. Между контрударом и намеренным раздражением разница все-таки есть.

– Черт меня дери, если я понимаю, о чем вы! – не сдержался Хемингуэй. – Почему вы так относитесь к своей бедной тете?

Невилл лишь мельком взглянул на него из-под полуопущенных ресниц.

– Согласитесь, снимок отличный. Суперинтендант, вам в рамке или без?

– Без рамки, пожалуйста. – Ханнасайд с любопытством посмотрел на молодого человека. – Методы у вас довольно оригинальные.

– Рад, что вы не назвали их эксцентричными. – Невилл достал портрет из рамки. – Ненавижу, когда меня называют эксцентричным. Серости и посредственности обзывают этим словом чистый рационализм. Сейчас спрячу рамку и подкуплю Симмонса, чтобы держал язык за зубами. Единственное преимущество большого наследства – возможность заниматься гнусным искусством взяточничества.

– Небось будете участвовать в поисках фотографии? – осведомился сержант, которого захлестывали одновременно восторг и возмущение.

– Нет, это уж лицемерием попахивает, – невозмутимо отозвался Невилл. – Все, суперинтендант, портрет готов. Приглашаю вас на чай, вдруг тетя вернется.

– У меня идея! – воскликнул Хемингуэй, едва они с Ханнасайдом выбрались на улицу. – Знаете, что напоминает мне глупая улыбочка Флетчера-младшего?

– Не знаю. Что?

– Картину, которой так восторгаются, в упор не понимаю почему. На ней девица с невыразительным лицом и хитрой улыбкой.

– «Мона Лиза»! – захохотал Ханнасайд. – Да, понимаю, о чем вы. Невилл – странный молодой человек.

– Порой меня так и подмывает повесить убийство на него, – признался Хемингуэй. – Только, по-моему, размозжить череп – слишком примитивно для такого эстета.

Через пару минут они сели на автобус, который привез их к самому участку. Констебль Гласс с задания еще не вернулся. Ханнасайд по телефону выяснил, что Джона Норта до сих пор нет на службе, и позвонил в Скотланд-Ярд, чтобы поговорить с инспектором Джевонсом. С инспектором его тотчас соединили, но рассказать тому было почти нечего. Он разыскал многоэтажку, где неизвестный покровитель устроил Энжелу Энжел, однако ее квартиру теперь снимал некто Смит. Швейцар не сомневался, что сможет его опознать, и описал как стройного, прекрасно одетого брюнета.

Ханнасайд глянул на часы и решил отправиться в Лондон, поручив Хемингуэю опросить Гласса, когда тот вернется. Они договорились встретиться в управлении, суперинтендант назначил время и уехал, прихватив с собой портрет Флетчера.

Гласс не заставил себя долго ждать – предстал перед сержантом с перекошенным от гнева лицом.

– «Совращающий праведных на путь зла сам упадет в свою яму»[52]52
  «Книга Притчей Соломоновых» 28:10.


[Закрыть], – сурово проговорил констебль, едва взглянув на Хемингуэя.

– Что с вами такое? – удивился сержант. – Напиться вы не могли: пивные еще не открылись.

– «Да постыдятся и посрамятся все, ищущие погибели душе моей!»[53]53
  Псалтирь 39:15.


[Закрыть], «отвращу глаза мои созерцания суеты»[54]54
  Псалтирь 119:37.


[Закрыть], «я как маслина, зеленеющая в доме Божием»[55]55
  Псалтирь 52:8.


[Закрыть].

– Эй, да что вам в голову ударило?

– Разврат увидели глаза мои и блудницу вавилонскую!

– Где? – внезапно заинтересовался сержант.

– В сияющем доме порочности видел я это зло. Выкарабкался я из бездны разверстой.

– Если речь о том, что я думаю, мне за вас стыдно, – строго заметил Хемингуэй. – Позвольте узнать, чем вы занимались в подобном заведении? Шеф велел вам разыскать почтальона, а вы не приказ выполняете, а…

– Я приказ выполнил и почтальона разыскал. Это направило по пути порока стопы мои.

– Спокойно, дружище, незачем кипятиться из-за морального облика почтальона. Главное – вы его разыскали, где – не важно. Хотя я не подозревал, что у наших коллег из пригородов такие забавы. Вы взяли у него показания?

– Позвал я из того царства греха его и жену его…

– Что?! – воскликнул сержант. – Где был бедолага-почтальон?

– В балагане, где правит дьявол.

– То есть весь этот спектакль из-за того, что почтальон в выходной день повел жену в кино?! – не выдержал сержант. – Совсем с ума сошли?! Немедленно прекратите, и займемся наконец делом! Видел почтальон миссис Норт тем вечером или нет?

– Я роптал из-за боли в сердце моем, – вздохнув, извинился Гласс. – Сейчас доложу результаты. – Религиозный фанатик с невероятной скоростью превратился в педанта – констебль достал блокнот и без всякого выражения зачитал: – Вечером семнадцатого июня ровно в 22:00 почтальон по имени Хорес Смарт, проживающий по адресу: Марли, Эстли-виллас, 14, – забрал корреспонденцию из почтового ящика на углу Глинн-роуд и на велосипеде поехал в восточном направлении мимо ворот Грейстоунс. Смарт утверждает, что видел спешащую по улице женщину.

– В руках у нее он что-нибудь заметил?

– По словам почтальона, в руках у женщины ничего не было. Одной рукой женщина придерживала растрепавшиеся на ветру волосы, другой – подол.

– А он узнал… – Договорить помешал телефонный звонок. – Скотланд-Ярд? Да, соедините! Алло! Хемингуэй слушает.

– Мы нашли вам Карпентера! – объявили на другом конце провода.

– Неужели? – удивился сержант. – Отлично! Где он?

– Этого мы не знаем, зато можем сказать, где он будет сегодня вечером. Воришка Алек твердит, что Карпентер ночует в доме номер сорок три по Барнсли-стрит, Уэст-Энд. Комната на цокольном этаже…

– Секунду! – Хемингуэй схватил карандаш. – Уэст-Энд, Барнсли-стрит, дом номер сорок три, цокольный этаж. Где эта Барнсли-стрит?

– Глассмир-роуд знаете? Барнсли-стрит соединяет ее и Летчли-гарденс.

– Летчли-гарденс? Шикарный адресок для нашего друга Карпентера!

– Был бы шикарный, живи он на Глассмир-роуд. Барнсли-стрит попроще и победнее, а сорок третий дом – сущая ночлежка. Так вы хотите загрести Карпентера?

– Вы же не знаете, где он.

– Мы не знаем, а домовладелица – другое дело.

– Нет, – произнес сержант, немного подумав. – Не хочется его спугнуть, поэтому дождемся, когда Чарли придет домой. Разберусь здесь с делами, а потом встречусь в Скотланд-Ярде с суперинтендантом. Мы вместе прогуляемся на Барнсли-стрит и возьмем его светлость тепленьким.

– Если верить тому, что воришка Алек напел Фэнтону, Карпентер возвращается поздно. Он в ресторане работает. Чем еще вам помочь?

– Если Чарли работает в ресторане, шеф может и утром к нему заглянуть… Ладно, увидимся. – Хемингуэй положил трубку. – Ну вот, теперь точно с места сдвинулись! – с удовлетворением произнес он и лишь тут понял, что Гласс по-прежнему стоит рядом и не сводит с него взгляд. Констебль даже блокнот не закрыл. – Так, о чем я вас спрашивал?

– Вы спрашивали, узнал ли почтальон Смарт ту женщину. Ответ отрицательный. Смарт ехал по другой стороне улицы и лишь мельком видел женщину: одной рукой она придерживала подол платья, другой – растрепавшиеся на ветру волосы.

– Можно не сомневаться, это была миссис Норт! – воскликнул сержант, собрал бумаги и поднялся.

Констебль, судя по всему, еще терзался своими злоключениями.

– «Дом беззаконных разорится, а жилище праведных процветет»[56]56
  «Книга Притчей Соломоновых» 14:11.


[Закрыть], – проговорил он с содроганием.

– Похоже на то! – кивнул Хемингуэй, складывая бумаги в портфель. – Если тот фильм так вывел вас из себя, мне нужно обязательно его посмотреть.

– «Доколе будут гнездиться в тебе злочестивые мысли?»[57]57
  «Книга Пророка Иеремии» 4:14.


[Закрыть] – осведомился Гласс. – «Я говорю тебе, при погибели нечестивых бывает торжество»[58]58
  «Книга Притчей Соломоновых «11:10.


[Закрыть].

– Ступайте домой, выпейте аспирину, – посоветовал сержант. – Сегодня вы мне уже поперек горла.

– Да, пойду. – Гласс спрятал блокнот в карман. – «Гонят меня, как саранчу»[59]59
  Псалтирь 109:23.


[Закрыть].

Ответить Хемингуэй не соблаговолил – развернулся и вышел из кабинета. Чуть позже он встретился в Скотланд-Ярде с суперинтендантом Ханнасайдом.

– Ну все, шеф, теперь из греха не выберетесь, – объявил он. – Что вы натворили! Превратили старину Гласса в саранчу!

– Ради всего святого…

– К зияющей бездне его подтолкнули, – елейным голоском пояснил Хемингуэй. – Я выходной ему дал: пусть оклемается.

– Что вы несете! – разозлился Ханнасайд. – Забудьте о Глассе, сосредоточьтесь на расследовании…

– Забыть Гласса? Вашими стараниями он попал в кино, и от его рассказов о фильме волосы дыбом встают. Зато он разыскал почтальона. Тот видел миссис Норт около десяти, хотя и не узнал. Шла с пустыми руками. В общем, хотя бы о времени ухода из Грейстоунс она не соврала. Есть новости о Карпентере?

– Да, я говорил о нем с Фэнтоном. Этот его Воришка Алек твердит, что Карпентера можно застать дома вечером, после половины десятого. Что, старина, заглянем к нему?

– Конечно, – кивнул сержант. – В котором часу?

– Дадим ему полчасика отдышаться и прижмем к стенке. Жду вас в десять на пересечении Глассмир-роуд и Барнсли-стрит. А пока, думаю, вам будет интересно услышать, что швейцар из Чамли-Мэншенс сразу узнал Флетчера по фотографии. Да, мол, это точно мистер Смит.

– Ну, мы и не сомневались. Швейцар вам что-нибудь еще сказал?

– Нет, больше ничего интересного. Как и все, кто общался с Флетчером, он называет его очень приятным джентльменом. О девушке он знает лишь то, что рассказал Гейлу после ее гибели.