Текст книги "Тупое орудие"

– Похоже, убийство Эрнеста и гибель Энжелы Энжел впрямь взаимосвязаны, – задумчиво проговорил сержант. – Только ума не приложу, с какого боку здесь Норт.

– Вот потолкуем с Карпентером, и ситуация немного прояснится, – сказал Ханнасайд.

– Глядишь, и ключ ко всей загадке появится, – согласился Хемингуэй.

Около десяти сержант уже ждал в условленном месте. Он хорошо знал шумную Глассмир-роуд, у автобусной остановки на пересечении с Барнсли-стрит нашел кофейный киоск и за чашкой кофе разговорился с владельцем киоска. Вскоре показался Ханнасайд: он брел по Глассмир-роуд от станции метро, от которой до киоска пара сотен ярдов.

– Добрый вечер! – сказал Ханнасайд и кивнул владельцу киоска. – Что, торговля бьет ключом? По-моему, нет.

– Да все в порядке. – Владелец киоска махнул рукой через плечо. – Из кинотеатра «Ригал» сюда многие придут. Просто пока рановато. В общем, не жалуюсь.

Хемингуэй отодвинул пустую чашку, сердечно попрощался с владельцем киоска и ушел со своим начальником.

Небо затянули тучи. День еще не догорел окончательно, а уже темнело. Унылая, плохо освещенная, застроенная хлипкими домами Барнсли-стрит, изгибаясь дугой, ползла к Летчли-гарденс. Сорок третий дом стоял примерно посредине. «Квартиры» – гласила вывеска на окне первого этажа, шесть невысоких ступенек вели к парадной двери. На верхнем этаже горел свет, цокольный был погружен во мрак.

– Боюсь, мы поспешили, – заметил Хемингуэй, нажимая на кнопку звонка. – Если Карпентер работает в по-настоящему шикарном ресторане, дома ему быть еще не время.

– Попробовать все равно надо, – отозвался Ханнасайд.

Он позвонил снова и уже собирался попробовать в третий раз, когда в окошке над дверью загорелся свет, а в доме зашаркали шлепанцы.

Дверь приоткрыла полная дама малоприятной внешности.

– Что надо? – недружелюбно спросила она. – Если квартиру, то свободных нет.

Хемингуэй не растерялся:

– Касайся дело квартиры, я обезумел бы от горя. И когда я на вас запал? Один-единственный взгляд, и сражен насмерть!

– Хорош дерзить! – огрызнулась дама, глядя на него с откровенной неприязнью.

– Ладно, тогда скажите, мистер Карпентер у себя?

– Если вы к нему, почему в подвал не спуститесь? Звоните в звонок, гоните меня вниз, словно мне больше делать нечего, только целый вечер по ступенькам бегать!

– Бегать? А вы в состоянии? – удивился сержант. – Даже не верится! В общем, не ерепеньтесь, а отвечайте как на духу: Чарли Карпентер у себя?

– У себя, – процедила дама. – Спуститесь по лестнице и постучите.

– Благодарю покорно! – воскликнул Хемингуэй. – Но мне бы посмотреть, как вы умеете бегать. Сейчас мы вместе спустимся в подвал, вы постучите и попросите мистера Чарльза Карпентера отворить дверь. Тогда он увидит, что принесла ему добрая фея.

– Еще чего! – ощетинилась дама. – Да кто вы вообще такой?

Хемингуэй тотчас предъявил удостоверение.

– Тут мое полное имя, но лучше зовите меня Вилли, у нас же с вами любовь. Итак, вперед, к Карпентеру!

Дама тщательно изучила удостоверение и еще сильнее невзлюбила Хемингуэя.

– Я порядочная женщина и не желаю, чтобы в моем доме шныряли сыщики. Тем более делать вам тут нечего. Если этот парень где-то засветился, имейте в виду: меня его фокусы не касаются.

– Ну, раз мы все выяснили, можно идти! – проговорил Хемингуэй.

Хозяйка двинулась к лестнице, ворча себе под нос. Ханнасайд кивнул сержанту и остался караулить у порога.

Громкий стук в дверь остался без ответа. Из подвала не доносилось ни звука.

– Странно. Спать он ложится поздно, – промолвила хозяйка и снова заколотила в дверь. – Опять небось ушел. Ну хватит, надеюсь, вы довольны.

– Секунду, милочка! – Хемингуэй оттеснил ее от двери. – Вы же позволите мне взглянуть? – Он повернул ручку, открыл дверь и нащупал выключатель. – Видимо, вы правы, – заявил сержант, переступив порог.

Увы, хозяйка ошиблась. Чарли Карпентер никуда не ушел. Полностью одетый, он лежал на кровати, которую придвинули к стене напротив двери. Хемингуэй сразу понял, что Чарли мертв.

Хозяйка глянула Хемингуэю через плечо, взвизгнула и попятилась во мрак коридора.

– Тихо! – прикрикнул на нее сержант, подошел к распростертому на кровати телу и коснулся руки Карпентера. Она была еще теплой.

На лестнице послышался голос суперинтенданта:

– В чем дело, Хемингуэй?

Сержант вернулся к двери.

– Мы чуть-чуть опоздали, шеф. Вот, посмотрите!

Ханнасайд спустился в подвал и вошел в комнату.

Хемингуэй теперь стоял у кровати, бесстрастно глядя на покойного.

– Такого мы не ожидали, – отозвался сержант, услышав невольный возглас Ханнасайда.

Помрачневший суперинтендант склонился над телом. Чарли Карпентера убили так же, как Эрнеста Флетчера, но если Флетчера застали врасплох, то в грязном подвале явно не обошлось без борьбы. Стул опрокинулся, половик свернулся рулетом, на шее погибшего, чуть выше воротника, темнела ссадина.

– Тот же почерк, и, сдается мне, то же орудие, – пробормотал Ханнасайд. – Хемингуэй, свяжитесь с управлением. Предупредите домохозяйку, что ей придется ответить на вопросы. Хотя вряд ли она что-нибудь знает…

Сержант кивнул. Когда он вышел из комнаты, Ханнасайд сосредоточился не на трупе, а на окружающей обстановке. Ничего интересного он не увидел: мебели немного, а вот фотографий и цветных картинок предостаточно, некоторые в рамках, некоторые приколоты к стене, некоторые вставлены в оправу заляпанного зеркала над камином. В углу за занавеской пряталось несколько дешевых костюмов и пар туфель. На туалетном столике у окна выстроились бутылочки с бриолином, лосьон для бритья, лак для волос и духи. Ханнасайд неприязненно взглянул на них, вытащил носовой платок и, обернув им руку, выдвинул два верхних ящика туалетного столика. В одном оказалась лишь пестрая смесь носков и носовых платков, зато в другом под галстуками валялись письма, старые программки, счета и газетные вырезки.

К возвращению Хемингуэя суперинтендант собрал все это в стопку и рассматривал фотографию из газеты. Когда сержант вошел в комнату, суперинтендант молча протянул ему снимок.

– «Зрители скачек, – прочел Хемингуэй, – достопочтенная миссис Донн, мисс Клодин Суизин и мистер Эрнест Флетчер». Так, на Иксе можно поставить жирный крест, да, шеф? Еще что-нибудь нашли?

– Пока нет. Пусть тут сперва отпечатки пальцев снимут. – Обернутой носовым платком рукой Ханнасайд вытащил ключ из скважины, вставил его снаружи и вышел. Хемингуэй следом.

– Старуха на кухне. Что делать мне?

– Выясните у владельца кофейного киоска, не видел ли он кого полчаса-час назад. Подождите! Попробую уточнить у хозяйки, когда именно вернулся Карпентер.

Коридором Ханнасайд прошел на кухню. Хозяйка сидела за столом и подбадривала себя джином. При виде полицейского она спрятала бутылку и разразилась потоком слов. Хозяйка не знала ровным счетом ничего. Страшная новость убьет ее бедного мужа: он и так в постели с гриппом. Ее тоже подняли с постели: она уснула больше часа назад. Поклясться она могла лишь в том, что Карпентер был еще жив в 21:30: он крикнул ей из передней, спросил, не принесли ли его туфли из ремонта. Можно подумать, если бы принесли, она не поставила бы их в его комнату – прямо так она ему и сказала.

– Не торопитесь! Мог кто-то попасть в дом без вашего ведома? – спросил Ханнасайд.

– Мог и попал, – угрюмо ответила хозяйка. – Небось через черный ход, и вина тут не моя, а Карпентера. Вошел, а запереть поленился. Сколько раз цепочку не накидывал! Ключ-то мы потеряли, я все собиралась заказать новый.

– Он ходил через ту дверь?

– Угу, так хлопот меньше.

– Кто еще живет в доме?

– Я, муж, моя служанка Глэдис, да на втором этаже одна женщина.

– Что еще за женщина?

– Очень милая дама. Актриса, но уже не выступает: возраст.

– А на первом этаже кто?

– Сейчас никого. Жильца зовут Барнс. Он в отъезде. Барнс – коммивояжер, мылом торгует.

– Долго у вас жил Карпентер?

– Шесть месяцев. Очень приятный молодой человек, и щегольнуть любил.

– Вы с ним дружили? Он что-нибудь о себе рассказывал?

– Нет. Меньше спрашивай – меньше вранья услышишь, я так считаю. Главное, за комнату платил, а остальное меня не касается. В чужие дела нос не сую. «Сам живи и другим не мешай» – вот мой девиз.

– Ладно, на этом пока закончим. – Ханнасайд оставил хозяйку на кухне и коридором направился к двери черного хода. Засов не задвинули, цепочка без дела болталась у стены.

Через несколько минут у дома остановилась машина из управления. Коронер, фотограф и дактилоскопист без промедления взялись за работу, а молодого сержанта Ханнасайд прикрепил к Хемингуэю – пусть поможет искать свидетелей.

Сержант Хемингуэй вернулся, когда тело Карпентера уже увезли. Он спустился в подвал к Ханнасайду, который вместе с инспектором перебирал вещи убитого.

– Как успехи? – спросил суперинтендант.

– Кое-что есть, – ответил Хемингуэй. – Кофейный киоск открылся только в 21:30, и с тех пор, кроме нас с вами, шеф, и дежурного констебля, владелец видел лишь джентльмена среднего роста во фраке. Тот спешил по противоположной стороне улицы к стоянке такси на Глассмир-роуд.

– Словесный портрет составили?

– Нет. Владелец киоска едва заметил того джентльмена. Говорит, в такой темноте лицо не рассмотришь. Зато, шеф, он твердит, что мужчина был без пальто и с пустыми руками. История повторяется, да? Вряд ли стоит спрашивать, нашли ли вы орудие убийства. Не поверю, даже если скажете, что нашли!

– Не нашел. А вы нашли человека, который подтвердит показания владельца киоска?

– Ну, «подтвердит» – это сильно сказано! – хмыкнул Хемингуэй. – На другом конце улицы ошивалась парочка. Да вы знаете таких – часами миловаться готовы. Я их словам не очень доверяю, однако, по словам девушки, минут тридцать назад мимо них прошел джентльмен во фраке и цилиндре. На той улице не слишком людно. Я послал Лайна опросить жителей дома напротив – вдруг кто в окно смотрел.

– А милующиеся голубки трости у джентльмена не заметили?

– Голубки – нет. Сперва они твердили, что вообще никого не видели, но пара наводящих вопросов, и они, так сказать, выплыли из транса. Девица вспомнила джентльмена во фраке и белой сорочке: он, мол, по другой стороне улицы прошел. А дружок поднатужился и сказал, что тоже кого-то видел, но не помнит точно, когда это было: до или после обхода констебля. Если верить торговцу кофе, то до. Получается, они шли в разных направлениях и теоретически могли встретиться. Разыскать дежурного?

– Да, и поскорее. Он, конечно, ничего подозрительного не видел, но если впрямь столкнулся с мужчиной во фраке, то сможет его описать.

– По мне, так его личность сомнений не вызывает! – заявил сержант. – Мистер Джон Норт собственной персоной. Только куда он прячет орудие убийства, ума не приложу. На фокусника Норт не похож. Шеф, у вас есть идеи?

– Нет. Не понимаю, зачем Норту убивать Карпентера.

– Шеф, разве это не очевидно? – удивился сержант. – Карпентер наверняка видел, как Норт убивал Эрнеста Флетчера. А может, Чарли для разнообразия и Норта шантажировал.

– Послушайте, в 21:58 Флетчер сам выпроводил Карпентера из Грейстоунс. Как же Чарли мог видеть убийство?

– Вдруг его не выпроваживали? – медленно спросил сержант. – Вдруг миссис Норт все это сочинила? – Хемингуэй потер подбородок. – Сдается мне, Чарли знал чуть больше, чем мы с вами думали.

Глава одиннадцатая

Влюбленные голубки, которых в управлении допрашивал Ханнасайд, горели желанием помочь. Только показания их звучали неясно, а порой и противоречиво – ни того, ни другую надежным свидетелем не назовешь. Девушка, помощница горничной, явно наслаждалась происходящим. Едва сообразив, насколько важен для полиции мужчина во фраке, она принялась сочинять, что видела куда больше, чем говорила сначала.

– Он был какой-то не такой, – сообщила она Ханнасайду. – Странный, вот! Да, он показался мне странным.

– В каком смысле странным? – уточнил Ханнасайд.

– Не скажу точно, но шел он слишком… слишком быстро. Я сразу подумала: гангстер.

– Да ну? – вмешался ее кавалер. – Ничего ты не видела!

– Видела, Сид, честно, видела!

– Ты же ничего мне не говорила!

– Не говорила, но у меня возникло предчувствие! – загадочно выдала мисс Дженкинс.

– Ох уж эти твои предчувствия!

– Скажите, мужчина был блондин или брюнет? – вклинился в перепалку Ханнасайд.

Мисс Дженкинс отказалась дать однозначный ответ на этот вопрос. Суперинтендант настаивал, и она заявила, что было слишком темно.

– Ничего ты не видела! – высокомерно осадил ее мистер Сидни Портер. – Сэр, мы с моей девушкой… хм, болтали, поэтому не замечали никого вокруг.

– Так вы видели мужчину во фраке?

– Точно не помню, – уклончиво ответил мистер Портер. – Два-три человека прошли, но мне было не до них. Я вроде как заметил на другой стороне улицы джентльмена, однако поклясться не могу.

– Ага, еще он наверняка столкнулся с полицейским, – вставила мисс Дженкинс. – Через минуту после того джентльмена я увидела полицейского. Неужели он сделал свое черное дело под носом у полиции?! Вот так наглость! Я сразу подумала: мужчина во фраке – гангстер.

– Да ты чокнулась! – с нежностью проговорил мистер Портер. – Констебль прошел лет на сто раньше. Хорош ерунду болтать! Ничегошеньки ты не видела.

Сержант Хемингуэй полностью разделял его мнение.

– Ну и свидетели! – с отвращением воскликнул Хемингуэй, едва голубки улетели. – Когда я их застукал, они впрямь никого вокруг не видели – миловались и миловались. Если так было весь вечер… Ума не приложу, как люди часами этим занимаются? Девица захотела увидеть свою фотографию в газете. Знаю я таких! Мистер Портер тоже не лучше – два сапога пара.

– Только девица видела мужчину во фраке, что подтверждает рассказ владельца киоска. Посмотрим, что нам расскажет констебль. Если девица не наврала и он впрямь прошел мимо них вскоре после мужчины во фраке, мы услышим что-нибудь ценное.

Констебль Мейдер, веснушчатый парень с серьезным лицом, с сожалением отметил, что во время обхода Барнсли-стрит мужчину во фраке не видел.

– Вот, пожалуйста, что я говорил! – с досадой воскликнул сержант. – Эта дурочка наплела нам с три короба!

– Когда проходили мимо сорок третьего дома, свет в подвале не заметили? – спросил молодого полицейского Ханнасайд.

– У миссис Прим? – уточнил Мейдер. – Сэр, можно мне немного подумать?

Сержант по-птичьи наклонил голову и с любопытством на него взглянул.

– Либо заметили, либо – нет.

Констебль впился в него серьезными серыми глазами.

– Мне нужно снова пройти по той улице, сэр. Мысленно этим я сейчас и занимаюсь. Не подождете минутку? Вспомню и скажу точно.

– Хорошо, давайте, – кивнул Ханнасайд, осадив скептика-сержанта недовольным взглядом.

Возникла пауза – констебль воскрешал в памяти обход Барнсли-стрит.

– Да, сэр, свет горел, – убежденно ответил Мейдер. – В тридцать девятом доме окно было распахнуто, но у миссис Дагдейл решетки, поэтому открывать не страшно. В следующем доме, в сорок первом, не горело ни одно окно, а потом я увидел свет в подвале. Да, это был сорок третий дом.

– Ясно, – отозвался Ханнасайд. – Вы уверены?

– Да, сэр.

– А шум вы из того окна не слышали? Может, заметили что-то странное?

– Нет, сэр. Там жалюзи опустили, и я ничего не слышал.

– Раз свет горел, убийца мог сидеть там, – проговорил Хемингуэй. – Очевидно, прикончил Карпентера и ждал, когда вы пройдете, чтобы улизнуть.

– Да, сэр, – расстроился констебль. – Мне очень-очень жаль.

– Вы ни в чем не виноваты, – заверил его Ханнасайд и отпустил.

– Здорово, да? – съязвил сержант. – Теперь еще выяснится, что таксист тоже не разглядел лицо джентльмена в цилиндре, и будет вообще замечательно.

Интуиция не подвела. Чуть позднее, когда Хемингуэй с Ханнасайдом вернулись в Скотланд-Ярд, поступило сообщение, что некий Генри Смит, таксист, отвез джентльмена во фраке с Глассмир-роуд к отелю «Пиккадилли». Вошел ли его пассажир в отель, таксист сказать затруднялся. Внимательно он его не рассматривал, просто запомнил как джентльмена среднего роста и сложения. Лицо пассажира в памяти тоже не задержалось. «Приятный, но ничего особенного» – вот и все описание.

– По крайней мере это не Бадд, – проговорил Хемингуэй. – Его приятным ни один здравомыслящий человек не назовет. Кстати, на отпечатки пальцев можно не надеяться – преступник орудовал в перчатках.

– И ни следа орудия убийства, – недовольно отметил Ханнасайд. – Карпентера прикончили сильным ударом тяжелого тупого предмета. Орудие убийства то же самое, что в деле Флетчера.

– В бумагах Карпентера что-нибудь интересное нашли?

– Ничего путного. Только вот это.

Сержант развернул хлипкий листок.

– Энжела! Ну и ну! – воскликнул он, взглянув на подпись.

Коротенькую записку написали нетвердым круглым почерком. Начиналась она без всякой преамбулы:

«Чарли! Когда ты получишь это письмо, меня на нашей старой квартире уже не будет. Хотя тебе не интересно, хочу объясниться. Несмотря на все, на твои темные дела и негодных дружков, прошлое я не забуду. Только теперь я понимаю: у нас было не по-настоящему. Я встретила настоящую любовь и по-новому взглянула на мир. Я не скажу тебе его имя. Ты человек подлый, что угодно можешь выкинуть. Я бросаю тебя, но не из-за позора, которым ты себя покрыл, а потому что настоящая любовь сильнее смерти. Будь у нас с тобой по-другому, я ждала бы тебя вечно, ведь настоящую любовь и водой не затопишь, и рекой не зальешь».

– Да-а, влипла девушка! – протянул сержант, вернув послание Ханнасайду. – По уши в покойного Эрнеста втрескалась! Думаю, письмо это она написала, когда Чарли тянул срок. Вот нам подтверждающее доказательство, но не более того. Сдается мне, девица покончила с собой из-за любви к покойному Эрнесту, а Чарли был мерзавцем, который и мать родную шантажировать не постесняется. Что дальше? Думаете, Карпентер видел, как убивают Эрнеста?

– Если видел, возникают два вопроса, – сказал Ханнасайд. – Убийца не только видел Карпентера, но и узнал его? Или это Карпентер узнал убийцу и попробовал его шантажировать?

– Шеф, так мы считаем убийцей Норта или совершенно неизвестного человека?

– Откуда мне знать. По уму, на Норта указывает все… нет, почти все. В пользу этой версии говорит его внезапное возвращение в Англию, его непонятное поведение в ту роковую ночь, а еще странные поступки миссис Норт и внешность джентльмена с Барнсли-стрит: он похож на Норта. Против в первую очередь характер Норта. Соглашусь с его свояченицей: Норт далеко не глуп. А что нелепее и глупее, чем совершить два убийства подряд одним и тем же способом?..

– Не факт, – перебил Хемингуэй. – Если Норт такой умник, то нелепые убийства мог совершить намеренно – ему так интереснее. Да и вообще, глупого да нелепого тут немного – отпечатков пальцев нет, орудие убийства спрятано так, что любой фокусник позавидует.

– Об этом я тоже думал, – признал Ханнасайд. – Однако где и когда человек вроде Норта мог познакомиться с Карпентером?

– Где – в Грейстоунс, когда – в тот трагический вечер, – без запинки ответил Хемингуэй. – Шеф, забудьте на минутку вторую версию спектакля миссис Норт. Представьте, что Карпентер прятался в саду, пока Хелен была с покойным Эрнестом…

– Какого черта Чарли прятаться, если он хотел шантажировать Флетчера?

– А если он прятался по той же самой причине, что миссис Норт? Шел по дорожке и вдруг услышал за спиной скрип калитки…

– Невозможно! При таком раскладе Чарли столкнулся бы с Баддом, а он не столкнулся.

– Ла-адно! – с безысходностью протянул Хемингуэй. – Допустим, Чарли прятался там с самого начала. Проник в сад, когда покойный Эрнест был с Баддом, и дожидался в укрытии благоприятного момента. Потом в сад впорхнула Хелен – наш друг продолжал таиться. Едва она в гневе выскочила из кабинета, появился ее благоверный. Хелен спряталась, как и сказала нам, узнала мужа и дала деру… Нет, не дала! Почтальон видел ее у парадной двери после десяти! Погодите… Все, понял! Норт убил Эрнеста между 21:45 и 22:00, затем вышел через калитку на глазах у жены и нашего друга Чарли. Не подозревая о присутствии Карпентера, миссис Норт скользнула в кабинет выяснить, в чем дело, наткнулась на убитого Эрнеста и в панике сбежала через парадную дверь. Тем временем, точнее в 22:02, Карпентер направился к садовой калитке, столкнулся с Ихаводом и улизнул в том же направлении, что и Норт. Чарли увидел Джона и проследовал за ним…

– Куда проследовал?

– В город. Наверняка до самой квартиры, чтобы выяснить, с кем имеет дело. Потом Чарли взялся за свой любимый шантаж, и Норту, разумеется, пришлось его убрать. Ну, как вам такой расклад?

– Не очень, – ответил Ханнасайд.

– Если честно, мне и самому не очень, – признался Хемингуэй. – Только как ни крути, история Хелен в сюжет не вписывается. Приходится верить, что она какое-то время пряталась за кустом, потому что мы нашли следы. А из-за слов почтальона приходится верить, что она возвращалась в дом.

– Вот именно, – сказал Ханнасайд. – По вашей последней версии, Хелен вернулась в кабинет, когда Флетчер был уже мертв. Фотографии тела вы видели. Неужели вы думаете, что впечатлительная женщина, увидев в окно столь ужасную картину, добровольно войдет в кабинет?

– Когда женщине что-то очень нужно, логика пасует.

– Неубедительно, Хемингуэй! А почему Хелен не закричала, не подняла весь дом на ноги?

– Хелен могла и не закричать, если знала, что убийца – ее муж.

– Думаю, в таком случае она вообще не вошла бы в кабинет. Если только они с Джоном не действовали сообща, а эта версия противоречит всем известным нам фактам. Сомневаюсь, что Хелен видела само убийство.

– Погодите, шеф, я понял! – воскликнул сержант. – Хелен не могла видеть убийство из-за куста, верно?

– Нет, не могла.

– Ага! Норт уходит в 22:02 – его Ихавод и встретил. Миссис Норт, не подозревая о случившемся, подкрадывается к стеклянной двери. Пока все логично?

– Пока – да, – кивнул Ханнасайд. – А где наш Карпентер? По-прежнему в засаде?

– Ага. А вы говорите, миссис Норт не вошла бы в кабинет… Да у нее вариантов не было!

– Почему это?

– Из-за Ихавода! – с торжеством воскликнул сержант. – Когда Хелен хотела ретироваться, он уже был у калитки. Спрятаться в саду красавица не решилась: как-никак в кабинете убитый. Оставался единственный вариант побега – через дом.

В глазах Ханнасайда читалось искреннее изумление.

– Боже милостивый! Старина, вероятно, вы правы! Но что стало с Карпентером?

– Если Чарли прятался в кустах у дорожки, то мог шмыгнуть к калитке, едва Ихавод прошагал мимо него к кабинету. Думаю, так и случилось.

– Да, возможно, если вспомнить, что в 22:02 из сада вышел другой мужчина, поспешил к Арден-роуд и на углу попал на глаза Ихаводу. Но каким образом Карпентер сумел, во-первых, угадать, в каком направлении ушел тот мужчина, а во-вторых, нагнать его?

– Тут мне ответить нечего, – покачал головой Хемингуэй. – Либо Чарли повезло, либо я ошибся.

– А как Чарли выяснил, кто такой Норт? О Джоне и Хелен в газетах еще не писали… – Ханнасайд постучал карандашом по столу. – Нет, Хемингуэй, мы с вами что-то пропустили.

– Знать бы, что именно! – воскликнул сержант.

– Нужно это срочно выяснить. Не исключено, что мне поможет мистер Норт, только почему-то не верится.

– Ему придется рассказать о своих передвижениях и в тот роковой вечер, и вчера.

– Да, но если у Норта алиби, которое он не сможет подтвердить, а я – проверить, то мы не сдвинемся с места ни на шаг. Только если я нащупаю связь между ним и Карпентером или докажу, что вчера вечером он был на Барнсли-стрит. На Норта у меня нет ровным счетом ничего. Если не разговорю его жену или… его через нее, – добавил суперинтендант.

– Надеюсь, получится. Вдруг Норт ужинал в ресторане, в котором работал наш друг Чарли? – неуверенно предположил Хемингуэй.

– По-моему, это на грани фантастики, – скептически заметил Ханнасайд. – Норт – человек состоятельный. Буду премного благодарен, если объясните, каким ветром его занесет в забегаловку на Фулем-роуд. Мы же вместе туда заходили – представляете там Норта?

– Не больше, чем в забегаловках Сохо, – сказал Хемингуэй. – А ведь Норт наверняка там ужинал.

– Сохо – другое дело. – Ханнасайд собрал документы и спрятал в стол. – Ладно, старина, пора по домам. Собираюсь к Норту завтра с утра, чтобы перехватить, пока на службу не уехал. Вам на дознании можно не присутствовать, лучше подергайте за другие нити – покопайтесь в прошлом Карпентера. Если понадобится помощник, возьму с собой Гласса.

– Ну, с ним точно не заскучаете! – съязвил Хемингуэй. – Жаль, не услышу его на дознании! Театр будет еще тот.

Наутро в половине девятого суперинтендант Ханнасайд приехал в Марли. Однако оказался не первым посетителем Честнатс. Без двадцати девять мисс Дру села завтракать в гордом одиночестве, когда сконфуженный дворецкий ввел стройного молодого человека в потертых брюках из серой фланели, твидовом пиджаке с кожаными вставками и нетуго завязанном галстуке.

– Привет! Зачем пожаловал? – осведомилась Салли.

– Завтракать. Хочу выяснить, вдруг у вас кормят лучше, чем у нас. Если да, останусь. Если нет, уйду. Дома дают кеджери[60]60
  Жаркое из риса и рыбы с добавлением карри, изначально индийское блюдо.


[Закрыть], в такое-то утро!

– Собираешься на дознание? – спросила Салли, глядя, как Невилл изучает содержимое тарелок.

– Нет, милая, а вот ты наверняка пойдешь. Сельдь, почки, бекон, да еще и ветчина! Отлично! Начну сначала и дойду до конца, ты не против? Наслаждающиеся обильным завтраком отвратительны, как полагаешь?

– Вообще-то аппетит у меня отменный, – парировала Салли. – Тебе булочку или тост? А пить что будешь? Чай, кофе или, может, горячий шоколад?

– Вот оно, богатое безделье! – Невилл вернулся за стол. – Только кофе, милая.

– Теперь ты сам богатый бездельник, – напомнила Салли. – Достаточно богатый, чтобы купить приличный костюм, а заодно к парикмахеру сходить.

– Думаю, мне нужно жениться, – задумчиво проговорил Невилл.

– Жениться?! – воскликнула Салли. – Зачем?

– Тетя Люси считает, что кому-то нужно за мной присматривать.

– Скорее холить и лелеять, – уточнила Салли. – Касательно же присмотра, я глубоко уверена, что мистер Невилл Флетчер – существо бесхребетное, но мастерски владеет искусством жить как вздумается.

– Искусством жить не овладеешь. – Невилл оторвал взгляд от тарелки и улыбнулся, как всегда застенчиво и лениво. – Это врожденный талант. Так Хелен проходит свидетелем?

На миг Салли растерялась.

– Ах, на дознании! Повестку ей еще не присылали. Думаю, причина тут проста: полиции нужна отсрочка.

– Хелен небось рада, а я вот сильно разочарован: тайну так и не раскрыли. Какую байку она намерена рассказать?

– Не знаю, но искренне надеюсь, что Джону Хелен все-таки выложит правду. Не представляешь, каково жить среди тайн и секретов. Прежде чем раскрыть рот, сто раз думать приходится.

– Тебе, наверное, тяжело, – вздохнул Невилл. – Кстати, где наши супруги?

– Скорее всего спят. Джон вчера поздно лег, а Хелен спускается вниз лишь после завтрака. Полагаю, мисс Флетчер пойдет на дознание.

– Неправильно полагаешь, милая.

– В самом деле? Очень разумно со стороны мисс Флетчер, но я была уверена, что ей захочется пойти.

– Да, она захотела бы, – кивнул Невилл, – если бы только знала, что дознание сегодня.

Салли с любопытством на него взглянула:

– Хочешь сказать, что скрыл это от нее?

– А разве сложно? Моя тетя – сама женственность, свято верит каждому слову мужчины.

– Газеты ведь она читает!

– А как же! Первую и среднюю страницу «Таймс». Бульварщину проворный племянник конфискует и использует в низменных целях.

– Вот и молодец! – кивнула Салли. – По отношению к мисс Флетчер ты просто молодец.

– Не-ет! – простонал Невилл. – Не желаю! Отродясь молодцом не был и начинать не хочу!

В столовую вошла Хелен. Темные круги под глазами красноречиво говорили о бессонной ночи. Завидев Невилла, она вздрогнула, с головой выдав свою нервозность.

– Боже, ты! – выпалила она.

– Как прикажешь отвечать на подобное? – поинтересовался Невилл. – Наверное, с таким же драматизмом. Увы, за завтраком на драматизм я не способен. Да садись!

– Что ты здесь делаешь? – осведомилась Хелен.

– Ем. Напрасно ты пришла! Не видать мне теперь священного покоя, который должен сопровождать первую трапезу дня.

– Я в своем доме! – возмутилась Хелен.

Салли взяла с приставного стола чашку с блюдцем и протянула сестре.

– Хелен, ты ужасно выглядишь. Зачем встала?

– Не могу валяться в постели! – с вызовом ответила Хелен.

– Последствие ночного голодания, – вздохнул Невилл.

Хелен пронзила его раздраженным взглядом, но огрызнуться не успела: в столовую вошел чопорный дворецкий.

– Прошу прощения, мэм! Мистера Норта спрашивает суперинтендант Ханнасайд. Я объяснил, что мистер Норт пока никого не принимает. Мне разбудить мистера Норта или попросить суперинтенданта подождать?

– Суперинтенданта? – машинально переспросила Хелен. – Да, конечно, известите мистера Норта, а суперинтенданта проводите в библиотеку. Я к нему выйду.

– Зачем? – спросила Салли, когда дворецкий удалился. – Зачем выходить, если ему нужна не ты?

– Какая разница? Встречусь с ним и выясню, что он хочет. Господи, ну почему я не способна думать?!

– Правда? – сочувственно спросил Невилл. – Вообще не способна?

– Ради бога, пей свой чай и не суетись! – воскликнула Салли. – На твоем месте я позволила бы Джону вести собственную игру и не вмешивалась.

Хелен с грохотом опустила чашку на блюдце.

– Джон не твой муж! – выпалила она и вышла из столовой.

– Ну вот, теперь мы вновь насладимся спокойствием! – с облегчением вздохнул Невилл.

– Не получится. – Салли торопливо допила кофе. – Мне нужно идти с Хелен и проследить, чтобы она не наделала глупостей.

– Обожаю тех, кто ради пропащих себя не жалеет! – воскликнул Невилл. – Ты что, в Красный Крест вступила?

Салли не удостоила его ответом. В библиотеку она попала одновременно с дворецким, который сообщил Ханнасайду, что мистер Норт уже бреется и будет через пару минут.

– Все в порядке, Салли, я сама справлюсь, – заверила Хелен, хмуро взглянув на сестру.

– Тебе только кажется, – парировала Салли. – Доброе утро, суперинтендант! Малахия, какой приятный сюрприз! Ну, нам только фисгармонии не хватает.

– «Сердце развращенное будет удалено от меня, – грозно начал Гласс, – злого я не буду знать»[61]61
  Псалтирь 100:4.


[Закрыть].

Хелен, с констеблем прежде не встречавшаяся, онемела от удивления, зато Салли не растерялась:

– Совершенно верно! Дурные знакомства приличным людям ни к чему.

– Гласс, помолчите! – строго осадил констебля Ханнасайд. – Миссис Норт, вы спросили, зачем мне ваш муж. Отвечу прямо: хочу выяснить, что он делал в тот вечер, когда убили Эрнеста Флетчера.

– Вполне справедливое желание, – кивнула Салли.

– Но ведь Джон уже рассказывал, и вы должны помнить. Он провел тот вечер в лондонской квартире.