Текст книги "Искушение"

Она постаралась скрыть свой румянец удовольствия от его похвалы.

– Пожалуйста. Они очень хорошие, мне самой понравилось.

– И мне! – ответил он с таким мальчишеским воодушевлением и задором, что она засмеялась.

– Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, а если мы не увидимся до вашего отъезда, то удачных покупок!

Она опять собралась открыть дверь, но снова обернулась.

– Джеймс, а что случилось с той деревенской девушкой, в которую вы были влюблены?

– Моя мама пожалела ее и отправила в школу в Глазго. Я слышал, что она позже вышла замуж за пожилого человека.

Темперанс почудилась горечь в его голосе.

– Спокойной ночи! – повторила она и пошла к себе.

Через несколько минут она уже крепко спала.

– Мы сделали это! – воскликнула Темперанс, откидываясь на жесткую спинку в повозке.

– Это вы сделали! – мягко ответила Грейс, держа вожжи в руках. – Я не имею к этому никакого отношения.

Но Темперанс не обратила на ее слова никакого внимания.

– Вы помните, как на нас посмотрела та чопорная дама, когда с нами прощалась? Как будто она выиграла что-то, правда? «Дом Грейс»! Завтра о вас узнает весь Эдинбург!

– Не обо мне, а о вас, – настойчиво повторила Грейс. – Я ничего не сделала.

– Конечно, всего лишь самые красивые шляпы, которые я видела, а так больше ничего!

– Это ерунда. У многих людей есть талант. Бренда рассказывает чудесные истории, а Лилиас делает ликер из морских водорослей, но они ни гроша не зарабатывают своим умением.

– Для этого нужно всего лишь немного смекалки.

– Нет, – торжественно произнесла Грейс, – нужно верить, что ты можешь создать в этом мире что-то свое, а у нас в деревне так думать не умеют, – она понизила голос. – И если вы уедете, я не знаю, что с нами станет.

– Ну-ну, – пробормотала Темперанс, смутившись от похвалы Грейс. – Давайте лучше подумаем, как нам скрыть наше дело от Маккэрнов. Я подозреваю, что Хэмиш не будет поощрять женщину, зарабатывающую деньги, особенно такие, какие можете заработать вы. Я столько раз видела подобное в Нью-Йорке! Начинаешь помогать какой-нибудь бедняжке с мужем-бездельником и детьми на руках заработать и прокормиться, а потом, когда она встает на ноги, самолюбие мужа страдает, и он запрещает ей работать.

– Вы думаете, Джеймс будет против? – спросила Грейс, не выпуская вожжи из рук.

Было уже темно, путь им освещала только луна, но лошади отлично знали дорогу в стойло.

– Вы знакомы с ним лучше, чем я, – ответила Темперанс, нахмурившись.

Ее явно тянуло к этому человеку. Но ведь это еще не конец света...

– Нет, – ответила Грейс. – Я просто делила с ним ложе, но я ни разу не видела, чтобы он разговаривал с кем-нибудь так, как разговаривает с вами.

– Правда? – спросила Темперанс, отворачиваясь и пряча улыбку. – Но ему не следовало бы вышвыривать женщин через окно или угрожать им убийством!

Грейс изумилась.

– Убийством?

– Да он просто болтун! Жаль, что вас не было при этом! А вы уверены, что хотите заниматься шляпами в деревне? Моя мама могла бы подыскать вам отличный маленький магазинчик в Эдинбурге.

– Нет, спасибо! – твердо ответила Грейс. – Не забывайте, что я выросла в этом городе. Если я сейчас туда перееду и там умру, то кто позаботится об Элис? А здесь...

– Да, – тихо сказала Темперанс, – я понимаю. Она родилась здесь, поэтому у нее есть дом.

Вот что ей действительно нравилось в Маккэрнах: они всегда держались вместе и никого не забывали. Даже Грейс, любовница лорда, такой же член семьи, как и любой другой Маккэрн.

Из-за поворота показался старый каменный дом. Когда Темперанс впервые увидела его, в нем горела единственная свеча. Но сегодня свет горел во всех окнах.

– Что-то случилось, – пробормотала она, выхватила вожжи из рук Грейс, закричала на уставших лошадей и, схватив длинный хлыст, огрела тонкой кожей их загривки.

Темперанс не заметила, что Грейс откинуло назад и ударило о сиденье повозки. Она вскрикнула. Но думать о боли некогда – нужно срочно за что-то ухватиться, иначе она вылетит из повозки на дорогу. Шляпа упала ей на лицо, поэтому она ощупывала край повозки. Наконец она подняла шляпу и увидела силуэт Темперанс в лунном свете. Она стояла в повозке и была похожа на картинку с цирковой афиши, виденную однажды Грейс: там тоже со свистом стегали лошадей хлыстом.

Увидев, как быстро они приближаются к дому, Грейс поняла, что они сейчас разобьются. Она свернулась калачиком, готовясь к удару, и попыталась втиснуться между краем повозки и сумками.

Но перед столкновением Темперанс напряглась и натянула вожжи. Грейс была уверена, что лошади встали на задние ноги.

Не дожидаясь, пока они остановятся, Темперанс соскочила с повозки и побежала в дом.

Трясясь от страха и адской гонки, Грейс вылезла из повозки и пошла следом.

Дорогая мамочка!

Уже поздно, я умираю от усталости, но должна тебе рассказать о том, что сегодня случилось. Прости, что я не заглянула к тебе, когда была с Грейс в Эдинбурге, но у нас была масса дел, а времени очень мало.

Шляпы Грейс прошли на ура! Нас заметили, на нас обратили внимание, и сейчас у нее контракт на пошив двадцати пяти шляп без ограничения в сроках. Я сказала хозяйке магазина, что очень сложно достать нужное количество старой ткани, из которой Грейс шьет шляпы, поэтому хозяйка подняла цену, предложенную ранее, вдвое. А если вспомнить километры пропадающих у Джеймса портьер, то Грейс может шить шляпы до скончания века.

Когда мы вернулись домой, в каждом окне горел свет. Если бы ты знала, как скромно живут Маккэрны, ты поняла бы, как это необычно. Я дрожала при одной мысли о случившейся беде, поэтому схватила вожжи и стегнула коней. Помнишь, как однажды папа учил меня стоять в повозке и бить хлыстом? Один-единственный раз я продемонстрировала тебе то, чему научилась, а потом мы приводили тебя в чувство нюхательными солями!

В общем, все Маккэрны ждали нас.

Мама, представь себе! Три дня Грейс, ее свекровь, Элис, ее дочка, и я втайне от всех шили шляпы. Мы никому не сказали ни слова о нашем занятии: боялись, что у нас ничего не получится. Но о нашей тайне знали все, и я могу себе представить, как они смеялись над нашими усилиями хранить секрет. Зато все ждали нашего возвращения из Эдинбурга.

Видела бы ты это! Там были все дети, даже новорожденная дочка второго двоюродного брата мужа Грейс спала у мамы на руках. Все, был даже Ужасный Хэмиш, пастор-тиран, все ждали нашего возвращения и рассказа о том, как встретили шляпы Грейс в Эдинбурге!

Вот так хранить тайну в этой деревне! Все-таки слабо надеюсь, что пастор не знает подробностей воскресного утра, когда я каталась на роликах у Джеймса между ног.

А я как рыба в воде перед аудиторией. Ты всегда это говорила. Когда я увидела лица людей, с нетерпением ожидающих рассказа, с меня слетела вся усталость, и я начала свое повествование.

Так как мы всем объявили, что уезжаем за покупками для дома, оделись мы как обычно. Но, отъехав пару километров, мы остановились и переоделись в мои самые лучшие платья. Грейс немного худее меня, но на ней все сидело отлично. И, разумеется, мы надели ее прекрасные шляпы.

Мы обедали в «Золотой голубке», где ты и заказывала нам столик, и через полчасапосле нашего прихода к нам подошла женщина и спросила меня, где я купила свою шляпу. Я ответила, что не могу сказать, иначе мою модистку завалят заказами, и на меня у нее не хватит времени.

Женщина отошла очень недовольная, а мне показалось, что Грейс сейчас потеряет сознание. Несколько минут я успокаивала ее, но она все равно так сильно нервничала, что почти ничего не ела.

Но я знала, что делаю. Женщина не собиралась сдаваться, а если бы она сдалась, то недостойна была бы носить шляпу от Грейс.

Под конец обеда официантка опрокинула на меня полную корзинку всяких булочек и мгновенно сорвала шляпу у меня с головы. Хорошо, что я вынула из волос все булавки. Официантка унесла шляпу, обещая ее почистить. Через десять минут она вернула ее с тысячью извинений.

Грейс еще больше занервничала. Через пару минут официантка протянула клочок бумаги женщине, которая спрашивала у меня имя моей модистки.

Я знала, что в той записке имя и адрес с лейбла на обратной стороне шляпы. Мы сделали лейблы такими большими, чтобы их смогли прочитать самые близорукие без очков.

Увидев, что обмен информацией произошел, мы еле сдерживались. Мы выскочили из ресторана и вволю расхохотались.

После обеда мы около часа ходили по городу (Джеймсу нужно было кое-что купить), затем не спеша прогулялись к шляпному салону, название которого ты мне написала. Так как хозяйка по глупости не вышла к нам, мы решили просто «заглянуть». И так как уже три женщины спрашивали шляпы от «Дома Грейс», ровно через полчаса мы заключили соглашение на пошив шляп только для ее салона и больше ни для кого.

Пока шли переговоры, Грейс не проронила ни слова, а сидела и заламывала руки от волнения. Хозяйка сказала: «Все художники одинаковы», и мне показалось, что Грейс сейчас упадет в обморок от такой похвалы.

Итак, Грейс теперь эксклюзивный дизайнер по пошиву женских шляп. Я буду заниматься бухгалтерией и устанавливать цены на шляпы, пока я здесь. А потом... В общем, мы найдем кого-нибудь, кто сможет выполнять мою работу.

Когда я все рассказала, Джеймс заметил, что от шляпного дела Грейс каждому будет польза, поэтому дело Грейс – дело каждого.

Это очень не похоже на Нью-Йорк, где люди по двадцать лет живут в соседних домах и не знают, как зовут друг друга!

Я увидела, как Грейс превращается в очень важную персону! Я не подумала о том, что Грейс будет нанимать себе помощников. У меня чуть пуговицы не полопались от гордости за нее, когда она стояла возле камина, где Джеймс развел огонь, чтобы & нашей большой каменной столовой стало теплей, и всматривалась в горящие глаза, и думала, кого ей выбрать.

Ах, мамочка, я так гордилась ею! Она выбрала четырех женщин из деревни, которые остались без мужей и без помощи. И если ее шляпы будут продаваться хорошо, а я думаю, что именно так и будет, то эти семьи разбогатеют.

После рассказа о нашей поездке – ив это трудно поверить! – нас до колик рассмешил Ужасный Хэмиш. Он сказал, что на существующий «Дом Грейс» грустно смотреть, и что для бизнеса он не годится.

Как только он произнес эти слова, все взглянули на Джеймса, потому что он владелец дома, где живет Грейс. Он периодически чинит его, но все равно этот дом немногим больше хижины пастуха.

Джеймс заговорил о комнате в его доме, где может расположиться Грейс с помощницами, но Рамси грубо напомнил о количестве незамужних дам, с которыми Джеймсу предстоит проживать в одном доме. Тогда решили, что Джеймс заплатит за ремонт помещения, которое раньше было складом для овечьих шкур.

Конечно, Джеймс стал говорить, что у него нет ни времени, ни денег, чтобы заниматься сейчас складом, но вся деревня выступила единым фронтом, и он согласился. Похоже на то, что вся деревня знает, сколько у него денег и может судить, сколько он в силах потратить. Так как Джеймс попросил меня вести его бухгалтерию, я с полной уверенностью могу сказать, что он не так беден, как пытается казаться.

Нам очень нужны швейные машинки и многое другое для шляпного дела Грейс, и Джеймс сказал, что в этом году он отдаст «Дому Грейс» все деньги, которые выиграет на своих ежегодных скачках. Это заявление было встречено такими воплями, что чуть не рухнула крыша, и я полагаю, что деньги за выигрыш на скачках он получает немалые.

А потом УХ (Ужасный Хэмиш) сказал, что, судя по тому, как я гнала домой повозку, именно я должна быть жокеем. И поверг меня в шок, заявив, что если бы проводились гонки на роликовых коньках, то за нашу деревню выступала бы я и выиграла бы столько денег, что мы скупили бы все швейные машинки на Земле.

Грейс прошептала мне: «Его жена Лилиас, и назавтра он ничего не вспомнит». И я вспомнила, что Лилиас делает прекрасный ликер из водорослей. Господи! Такое ощущение, что она поит им своего мужа каждый вечер!

Мама, ты сможешь выяснить, как разливают и продают ликер? Я еще не пробовала этот ликер, но думаю, что его можно будет продать. Если он превращает УХ в человека, который шутит, я, может быть, нашла Эликсир Молодости и уж точно Эликсир Смеха.

Вот, кажется, все. Мне нужно идти спать, потому что завтра много дел. Джеймс познакомит меня со своей документацией, а я хочу внимательно рассмотреть карты Джеймса, вдруг удастся выяснить что-нибудь насчет сокровища. Расскажу тебе об этом в следующем письме.

Да, еще, ты не могла бы выслать сорок килограммов известкового опрыскивателя для овец? Джеймс рассказал мне, как бы ониспользовал известь, будь это в его власти, а еще он сказал, что у меня со шляпами получается лучше, чем с овцами. Я ответила ему, что у меня все получается лучше, чем у него, а потом, слово за слово — в общем, мне, кажется, предстоит участвовать в грядущих гонках. Если бы ты видела, как приплясывают лошади Джеймса, как только на них садятся, ты бы лишь молилась за меня!

Ну, все, мне действительно пора идти спать.

Люблю и целую,

твоя дочь

Темперанс.

Глава четырнадцатая

– Какое замечательное письмо! – сказала Мелани О'Нил мужу, когда закончила читать вслух.

– Ее лучше вернуть обратно! – сказал Ангус, нахмурившись. – Мне кажется, что она поставила на уши всю деревню моего племянника.

– Темперанс так похожа на своего отца, – вздохнула Мелани. – Оба никогда не замечали препятствий на своем пути. Перед моим первым мужем вставали горы, а он просто шел напролом, улыбаясь.

– Скучаешь по нему? – спросил Ангус, глядя на нее поверх очков.

– О, нет, нет! Жизнь рядом с ним была похожа на жизнь в середине мчащегося урагана. У него было слишком много энергии.

Она снова посмотрела на письмо.

– Странно, что она так часто упоминает Джеймса. Катание с Джеймсом на роликах, поиск сокровищ вместе с ним, его рассказы о деле, гонки... И рассказывает о доброте Джеймса, который развел огонь, чтобы в столовой стало теплей.

– Пустая трата времени и дров, если хочешь знать мое мнение, – ответил Ангус, вновь разворачивая перед собой газету.

Мелани опять посмотрела на письмо.

– На последних страницах только Джеймс, Джеймс и Джеймс. Я не помню, чтобы она так говорила о мужчине, – Мелани взглянула на мужа. – Тебе не кажется, что она влюбилась?

– Темперанс? – фыркнул Ангус. – Не думаю. Просто встретила мужчину, которого уважает.

– А о каком сокровище она рассказывает?

Ангус опять фыркнул.

– Глупая, бессмысленная сказка! Мой отец повторял, что моя мама потратила все состояние Маккэрнов и спрятала все, что купила, где-то в доме. Полный абсурд, но дети постоянно искали это сокровище!

– А что за карты?

Ангус перевернул газету.

– Не имею представления, – ответил он, но потом отложил газету и посмотрел на жену. – Вероятно, игральные. У мамы было четыре комплекта карт, и она отдала их... Не помню кому. Кажется, тем, кто не играл в азартные игры.

– Значит, и у тебя есть колода?

– Да, была. Мама заставила нас поклясться, что мы всегда будем хранить эти карты.

– А где они сейчас?

Ангус вернулся к газете.

– Не знаю. На чердаке, наверное. В одном из старых чемоданов.

– А кто знает, где остальные колоды?

– Моя сестра. Она всегда интересовалась этими вещами.

– Понятно, – сказала Мелани, поднялась, подошла к маленькому письменному столу в углу и написала записку сестре Ангуса, жившей по соседству, спрашивая разрешения попить у нее чаю в четверг.

– Вы страшная женщина! – сказала Ровена, сестра Ангуса, Мелани. – Я знакома с этой глупенькой тщеславной девочкой Мишель Эдельстен и с ее мамашей. Как вы могли послать ее в деревню к Джеймсу? Ведь он бы ее заживо съел!

– Да, по описаниям Ангуса я уже поняла, что он за человек. Но я хотела, чтобы моя дочь пробыла подольше вдали от этого сурового Нью-Йорка. А Темперанс такая прилежная, такая серьезная. Сколько лет я просила ее немного отдохнуть, но она никогда не отрывалась от работы! Когда Ангус сказал мне, что собирается поручить Темперанс найти жену своему племяннику, мне показалось, что это прекрасная возможность для Темперанс оставить на время свои дела. Пришли я какую-нибудь очаровательную женщину в первую же неделю, Темперанс сразу уехала бы от Маккэрна, не отдохнув.

– Судя по вашим словам, она ни на минуту не прекращает спасать людей.

Мелани поставила чашку на столик. Сестра Ангуса ей сразу понравилась, как только они познакомились. Ангус говорил, что Ровена слишком много командует, но Мелани нравились такие люди. Иначе она никогда бы не вышла замуж за отца Темперанс и за Ангуса.

– И Темперанс действительно отдыхает. Например, катается на роликах, хотя не делала этого с детства. Эта деревушка победила Нью-Йорк!

Ровена засмеялась. Она была всего на год старше Ангуса, но казалось – на сотню лет. На ней было очень старое платье ручной работы, а лицо, которое обрамлял воротник, было смуглым и морщинистым. Такая кожа бывает у женщин, которые всю свою жизнь провели верхом на лошади в любую погоду.

– Словно на кружевную салфетку поставили железную кружку чая, – как-то отозвался о сестре Ангус, с которым она редко виделась.

– Если я вам расскажу об этой деревне, у вас волосы встанут дыбом, – сказала Ровена.

– Служаночка будет вам очень благодарна, – мягко ответила Мелани.

Ровена не сразу поняла ее, а поняв, усмехнулась.

– Вы нравитесь мне больше остальных женщин, на которых женился Ангус. Хотя вы выглядите очаровательной маленькой пышечкой, внутри вы стальная. Я думаю, что вы намного глубже, о чем многие не подозревают.

– Только не говорите об этом Ангусу, – улыбаясь, ответила Мелани. – Он считает, что ему нравятся мягкие женщины.

Ровена от души расхохоталась.

– Итак, вы пришли, чтобы послушать историю клана Маккэрн.

– Да, если вы не против. А еще не хватает двух колод карт.

– Ого, да вы еще и шпионка! У меня две колоды, моя и моей сестры, да пребудет душа ее в покое! Неужели вы нашли колоду Ангуса?

Мелани кивнула.

– Мне понадобились три служанки и два дня, но мы ее отыскали.

– Я же говорила! Сталь, а не женщина!

Она поближе наклонилась к Мелани, чтобы лучше рассмотреть ее. Как и все откровенно некрасивые женщины, она была очень тщеславна и не носила очков.

– Чего же вы хотите? Скажите честно.

– Вероятно, я пытаюсь выдать свою дочь за вашего племянника.

– Интересно! А вы думаете, ваша дочь справится с таким головорезом, как Джеймс?

– А вы думаете, Джеймс справится с моей вольнодумной дочерью?

Ровена снова усмехнулась.

– А вы знаете о завещании? Мелани удивилась.

– О завещании?

– Мой братец идиот! Значит, вы считаете, что он выслал вашу дочь в деревню к Маккэрнам на поиски жены для Джеймса исключительно ради того, чтобы его племянник обзавелся семьей?

– По правде говоря, я не интересовалась его мотивами.

– Ангус играет в купидона!

Ровена протянула Мелани маленькую коробочку из слоновой кости. Внутри лежали две колоды карт. На вид совершенно обычные, за исключением того, что на лицевой их стороне были изображены предметы искусства и ювелирные изделия.

– Я уверена, что это вещи, которые покупала моя мать и прятала где-то в деревне у Маккэрнов.

Мелани взяла одну из карт. На карте было изображено сапфировое колечко.

– Я надеюсь услышать вашу историю от начала до конца.

– Буду очень рада пообщаться с молодой женщиной. Все мои подруги умирают при моей жизни, – ответила Ровена.

Мелани улыбнулась. Как мило со стороны Ровены назвать ее «молодой женщиной»...

Через три часа Мелани О'Нил Маккэрн вышла от свояченицы. К этому времени Ровена была уже пьяна, а Мелани съела три тарелки маленьких пирожных. Она бы съела еще больше, но корсет уже не позволял.

И сейчас, сидя в карете, она напряженно думала о невероятной истории, которую ей рассказали. Если Джеймс Маккэрн и женится в течение следующих шести недель, остающихся до его тридцатипятилетия, он потеряет право на обладание деревней, у него останется лишь титул.

– Никому, кроме Джеймса, не понравится там жить, – сказала Ровена, налива; себе виски, – а Колин с удовольствием унаследует землю. Он сможет продать ее и проиграть вырученные деньги. У него семейная болезнь. Лучше бы он пил, как я это обходится дешевле.

– Но если Джеймс так любит свою деревню и хочет там жить, почему он сопротивляется попыткам моего мужа найти ему жену? – спросила Мелани с набитым пирожными ртом.

– Он не знает о завещании.

Мелани поставила пустую тарелочку, г Ровена тем временем взяла бутылку, чтобы подлить себе еще, но она была пуста.

– Как раз перед смертью его отца Джеймса был тяжелый период в жизни. Он неудачно женился. Джеймс умолял отца разрешить ему заняться овцами или еще чем-нибудь подобным, но мой брат постоянно отвечал отказом. А потом с Ивором произошел несчастный случай. Он уехал на выходные на вечеринку в одно из крупных английских поместий, упал с крыши и разбился насмерть. Джеймса не могли найти в течение трех недель после смерти отца. Он отправился в горы с единственным слугой. Только мы с Ангусом отправились на чтение завещания и услышали то, что услышали: что Джеймс должен жениться по любви до тридцати пяти лет.

– Но ведь он уже был женат! – задумчиво произнесла Мелани.

– Завещание было написано за несколько лет до того.

Ровена внимательно посмотрела на Мелани.

– По любви! Вот ключевые слова. Все понимали, что Джеймс и его жена не любят друг друга, а это означало, что если ему исполнится тридцать пять, а он все еще будет женат на этой женщине, поместье автоматически перейдет в собственность Колина. Я уверена, что он знает завещание слово в слово и, конечно, не предполагал, что жена Джеймса умрет через год, и у брата появится второй шанс выполнить условия завещания.

Мелани размышляла.

– Но ведь ужасы первого брака наверняка настроили Джеймса против брака вообще, поэтому он и превратился в убежденного холостяка!

– Да, мы с Ангусом перепробовали все, чтобы вновь его женить.

– Не объясняя ему причины, – добавила Мелани. – Понимаю. Если бы он узнал, что ему нужно жениться по любви, он не смог бы этого сделать. Нельзя влюбиться по заказу, но можно солгать.

– Вот поэтому мы спорили с Ангусом. Он говорил, что Джеймсу надо все рассказать, чтобы он нашел себе хорошенькую девушку, разыграл влюбленность, женился бы и сохранил за собой то, что ему принадлежит.

– Но кто бы решал, влюблен он или нет?

– Царствующий монарх.

– Кто?! – недоверчиво спросила Мелани.

– Когда Ивор умер, королевой была Виктория, и она согласилась решить этот спор. Ивор и Колин часто бывали в ее резиденции в Балморале, а так как Колин со всеми в хороших отношениях, то совершенно очаровал ее. Ей очень понравилась идея женитьбы по любви, и она согласилась решить этот спор.

– Она была уверена, что будет жить вечно?

– Насколько я знаю, этот договор теперь на ответственности ее сына Эдварда.

– Не хотела бы я принимать на себя обязательство решать, любит ли тот или иной человек, – покачала головой Мелани.

– Монарх искушен в вопросах любви, – усмехнулась Ровена.

Мелани улыбнулась: Эдвард VII славился своими любовными похождениями, о чем часто толковали в обществе.

– Я выиграла спор с Ангусом, и мы решили ни слова не говорить Джеймсу. Мы уже десять лет тщетно пытаемся его женить. Сколько женщин мы к нему отправили! А когда Джеймс приезжает в город... Мы выстраиваем перед ним целые эшелоны!

– А он равнодушен.

– Абсолютно равнодушен, – Ровена на минуту закрыла глаза. – Я устала разговаривать. Приходите завтра, я прикажу поварихе приготовить вам булочки с маком. Вам они понравятся.

Ровена положила голову на подушку и моментально заснула.

Мелани сняла с жесткого дивана вязанное крючком покрывало, укрыла Ровену и ушла. Но мыслями она была очень далеко.